Текст книги "Любовь вкуса боли (СИ)"
Автор книги: Татьяна Мираббилис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)
Когда кубки вновь очутились на столе, зазвучала музыка и девушка скинула покрывало. Ламия преподнесла свой подарок. Она кружилась, сменяя один танец другим, приковывая к себе все больше и больше внимания. Крутые бедра танцовщицы рисовали то резкие линии, то плавные разводы, оставляя за собой шлейф прозрачной, воздушной ткани. Ее руки взмывали вверх, переплетаясь, как лозы. Они падали вниз, извиваясь змеями. Ладони медленно сползали по бедрам, нервно вздрагивающим мелкой дрожью. Танцовщица то замирала на миг, то превращалась в дикий, стремительный вихрь. Смуглое, оголенное тело изгибалось в такт музыке, ставало ее продолжением. Глаза девушки горели огнем, а губы желали поцелуев. Ламия не сводила взгляда с Драгона. Каждым своим движением она звала за собой, манила в призрачную марь.
Захмелевший принц смотрел на танцовщицу, не проявляя заинтересованности. Офелию стало клонить в сон. Молодые попрощались и покинули веселящихся гостей. Мужчина внес девушку в их общую опочивальню.
– Мой Драгон, наконец-то мы снова одни...
Офелия нежно провела по лицу любимого. Но стоило ей коснуться головой подушки, как она провалилась в сон, тяжелый, тягучий, словно смола. Мужчина удивленно смотрел на внезапно уснувшую молодую жену. Разгоряченный танцами и напитком, он надеялся на продолжение.
Глава 3.
– Она уснула, – тихий голос из-за спины. Драгон схватился за клинок. – Не нужно, любовь моя! – На руку, сжимавшую оружие, легла тонкая женская кисть.
Опьяненный мужчина на минуту растерялся. Этого времени хватило, чтобы гибкое тело страстно прижалось к его спине. Женские руки нырнули под кожаные одежды и заскользили по мужскому телу. Едва касаясь, они вызвали дрожь у Драгона. Смело вырисовывая узоры, тонкие пальцы выбивали дух из груди мужчины, заставляли его забыть все и желать большего. Здесь и сейчас. Хмель разливался по венам. Подогревал желание. Звал в объятья искусительницы.
– Я влюбилась, едва увидела тебя у входа в праздничный шатер. И нет больше места ни единому мужчине в моем сердце. И нет мне покоя, – шептала девушка.
– Кто ты? – в пересохшем горле саднило. Голова Драгона тяжелела с каждой минутой, разум мутился. – Покажись!
Маленькая, хрупкая танцовщица предстала пред глазами принца драконов.
– Ты?.. Ты же из близких подруг моей жены! – Мужчина боролся с хмелем и вожделением. – Зачем ты здесь? – язык не слушался, а глаза блуждали по оголенному телу соблазнительницы.
– Да, я – Ламия. Дальняя родственница твоей уже жены. Ваш союз освящен богами, и я не в силах его разбить. Но, если б я встретила тебя раньше, – градус шепота стремительно шел вверх, – ты был бы мой! Мой! И ни одному богу не удалось бы вырвать тебя из моих рук! Я влюбилась, едва увидела тебя, – повторила Ламия.
– Чего же ты хочешь от меня теперь?
Страсть стремительно отравляла кровь, разгоралась подобно костру на ветру. Она пожирала мужчину, разбивая в щепки его самообладание. Драгон едва сдерживался, чтоб не схватить в охапку это одуряющее тело с такими манящими формами, нарочито мозолящими глаза. А Ламия... она дышала громко, призывно, требуя желаемого.
– Тебя! Пусть на одну ночь! Я проведу ее в твоих объятиях. А завтра уйду! И никогда больше не потревожу ваш союз! И пусть сомнения не тревожат твою душу, – убеждала Ламия. – Я позаботилась об этом. Твоя жена не проснется до утра! О, Драгон, властитель моей души, возьми же то, что само просится в твои руки, не противься зову тела! О, Драгон! – последние слова утонули в жарких поцелуях смуглой красавицы, не желающей терять более ни минуты и ломая оставшиеся линии обороны одурманенного мужчины.
– Что было в напитке? – прохрипел он, изо всех сил цепляясь за последние нити рассудка.
– А ни все ли равно теперь? Твой дракон спит так же крепко, как и твоя жена. А твоя вторая сущность полностью подчинена мне.
Ламия указательным пальцем нарисовала небольшое кольцо напротив груди принца и ткнула в его середину, коснувшись тела мужчины. Он повалился на широкую постель, с другого края которой, окутанная тяжелым сном, лежала Офелия. Ничуть не смущаясь этого факта, Ламия скинула воздушные тряпочки одеяния танцовщицы, и обнажила свои подношения принцу черных драконов.
– Разве мои дары не стоят одной лишь ночи с тобой? – бархатный, мурлыкающий голос прошелся по нервам принца. – О, Драгон, сильнейший из сильнейших! Возьми же их смело! Как воин, провозгласивший победу над побежденной, павшей ниц пред твоей красотой и силой.
Девушка пристально всматривалась в черные глаза напротив. Женская упругая грудь равномерно колыхалась, вторя возбужденному дыханию и плавным движениям хозяйки, медленно ползущей вдоль тела мужчины. Ламия остановилась. Смакуя каждое движение, оседлала талию Драгона. То крепко сжимая коленками ребра мужчины, то широко раздвигая бедра, она двигалась поступательно, размеренно. Соски налились, подобно крупным спелым вишням, и вызывающе смотрели на объект страсти их хозяйки. Украшенные драгоценными камнями, они дерзко бросали вызов мужскому естеству. Драгон задыхался от поднимающейся волны дикой похоти, не способный ни отвлечься, ни прекратить происходящее. Взяв его руки, Ламия водрузила их себе на грудь, заставляя ласкать и мять их, как хотелось ей, жрице бога Любви. Каждое движение она контролировала своим поверх пальцев мужчины, ломая последние крохи его сопротивления.
И Драгон сдался – бросился с головой в омут, где вход один и нет выхода. Его руки уже не нуждались в наставнике. Они с силой впились в бархатистую кожу, вызвав очередной глубокий стон наслаждения. С объемной плоти пальцы переместились на соски. Мужчина мял их, сильно сжимая спелые ягоды. Он перекатывал их между пальцами, будто наказывая за дерзость, кинутую их хозяйкой. Легкие поглаживания сменили жесткий захват, извлекая на свет женские всхлипы. Они ласкали мужской слух, туманили мозг. Сквозь смуглую кожу девушки стали проступать красные пятна – мужчина не оставлял сомнений в праве обладания.
– Ты этого хотела? – бросил через зубы в лицо соблазнительнице. Он кинул ее спиной на подушки и оседлал сверху.
– О, да, любимый!.. Еще!.. Еще!.. Пусть все мое тело горит под тобой, – стонала Ламия, выгибаясь под его руками, напрочь игнорируя угрозу в голосе обезумевшего мужчины.
Их взгляды скрестились, и девушка прочитала ненависть в глазах любовника, но лишь легкая полуулыбка скользнула по губам Ламии, еще больше подзадоривая жертву ее похоти. С силой сжав соски, Драгон медленно наклонился и впился в сочные губы соблазнительницы. Сладкий орехово-малиновый вкус добавил адреналина в крови, призывая к оргии и драконью силу. Драгон то кусал, то вбирал в себя нежные губы девушки, слизывая капли крови, выступавшие на них. Его язык исследовал все уголочки и складочки этого сладкого своей отравой ротика, проникая все глубже и глубже, лаская скользко-шершавую поверхность языка отравительницы. Взор сузился и обострился, заполнился одним предметом – горячим, вызывающим своей готовностью, телом Ламии. Мужчина видел каждый изгиб, каждую каплю влаги на ее теле. Мысли слились в одну, затопив сознание. Он зарычал, как зверь, вгрызаясь в нежные лепестки губ и погружаясь с головой в черную топь измены.
С трудом оторвавшись от своего занятия, мужчина приподнялся. Тяжело дыша, он всматривался в девушку, что-то выискивая в облике любовницы. Та ответила дерзким, вызывающим прищуром и медленно облизала истерзанные уста. Улыбнувшись, Ламия притянула к своим губам пальцы Драгона, до сих пор жестко сжимающие ее соски. Она нежно поцеловала каждый, а затем по очереди облизала, все глубже и глубже проталкивая их в рот. Взор мужчины зафиксировался на этом действе. Он звучно сглотнул, затем еще. Его дыхание снова сбилось. Ламия отслеживала каждый вздох, каждый взгляд Драгона. Теперь она захватила в рот несколько пальцев мужчины и, не прерывая с ним зрительной связи, стала перекатывать их во рту, лаская каждый шершавым язычком. Глаза мужчины налились кровью. Девушка вынула пальцы изо рта и потянула руку любовника вдоль своего тела вниз, оставляя влажный рисунок на своей разгоряченной коже. Достигнув цели, подтолкнула мужские пальцы внутрь себя. Драгон вздрогнул, и совершенно обезумев, ринулся в открытые ворота крепости. Тело требовало награды – злой, жестокой и сладкой.
Совершенно обессилив, Драгон забылся тревожным сном.
– Мой Драгон! Теперь мой, – довольная Ламия засыпала подле мужчины, зарывшись в черные кудри тонкими пальцами. – Еще немножко, лишь несколько минут... – сон обволакивал, растягивая наслаждение и ломая все планы.
Глава 4.
Офелия блуждала в отяжеленном каплями тумане. Она спотыкалась о невидимые преграды, задыхалась от насыщенного влагой воздуха. Только одно желание выбраться держало ее на ногах. Душу терзала все нарастающая тревога, грозя перейти в панику. Странные ощущения словно щупальцами охватывали ее тело, обжигая его, присасываясь к нему. Своим тонким концом противные конечности блуждали по коже, выискивая возможность проникнуть внутрь. Офелия скидывала призрачные путы и брела дальше, на едва различимые голоса, захлебываясь от волнения. Звуки доносились откуда-то издалека. Они казались знакомыми. Девушка пыталась звать на помощь, но звук умирал в тумане, так и не родившись. Голоса стали меняться, что-то происходило. Офелию накрыла паника. Слезы, таящие страх, душили. Споткнувшись в очередной раз, она упала – и все исчезло. «Мой Драгон! – услышала откуда-то издалека и... очнулась. Ощущения эйфории и блаженства накрыли ее с головой. Они настолько разнились с ее собственными переживаниями, что заставили искать источник этих эмоций.
Нагиня окинула взглядом комнату – их с Драгоном спальня. Она – все в том же праздничном наряде, с венком из белых орхидей. Повернула голову, разыскивая мужа. Он размеренно дышал, чему-то улыбаясь во сне. Голый!.. Насладив взор линиями тела любимого, Офелия протянула руку к черным кудрям мужа. Они рассыпались по подушке беспорядочно, вызывая умиление и легкую улыбку счастья на лице молодой жены. Пальцы погрузились в шевелюру мужа и... натолкнулись на чужие, тонкие. Офелия вихрем сорвалась с кровати, невзирая на боль в голове. Подле ее мужа, блаженно улыбаясь, спала Ламия, бесстыдно выставив на показ свое обнаженное, измятое страстью тело. Эмоции шли от нее.
– Да покарают вас боги! – Голос не слушался, он срывался, пропадал. Слезы текли горькими реками, их никто не останавливал. Они зависали в пространстве, отчаянно держась за линию подбородка, но падали на ткань одеяния, отягощенные несказанной болью. – Пусть этот сон станет последним в твоей жизни, невыносимо долгой жизни, – прошептала униженная молодая жена, проклиная разлучницу. Ту самую, что сама и приблизила к себе. Офелия перевела взор на мужа, убитый, болезненный. Смешанные чувства завязались в тугой узел. Девушка медленно стянула с головы веночек. Лепестки орхидей стали на глазах увядать, теряя всю свою прелесть и чистоту. Оставив венок любимому на память, Офелия устремилась подальше от места смерти ее души.
Под звездами ночного неба, совершенно опустошенная, принцесса брела, не разбирая дороги. Она уходила все дальше от затихающих вдали веселых криков, возбужденных праздником гостей. Крупные одиночные слезы пришли на смену безудержным рекам. Они медленно ползли по щекам, оставляя соленые дорожки. Как стыдно! Как страшно! Офелия сгорала живьем в черной муке измены. Она боролась с необузданной страстью, так не ко времени проснувшейся в ней опасным вулканом. Чувства убивали, не предлагая никакого выхода.
– Принцесса? – голос из темноты остановил ее. – Почему Вы здесь? – Мужчина подошел ближе. Шантер Наг вдали от праздника смирял свое сердце. – Вы...плачете?! – смешанные эмоции нахлынули на вымотанного самоедством мужчину. Не думая о последствиях, он протянул руку к лицу Офелии и снял пальцами слезу.
– Офелия! – подобно грозовому раскату крик черного дракона разрезал пространство. – Офелия!
Принцесса не отреагировала на призыв. Шантер протянул ей руку:
– Я СМОГУ ТЕБЯ ЗАЩИТИТЬ! – говорило его сердце, со всем откровением, на которое было способно, и Офелия вложила свои пальцы в протянутую ладонь.
Глава 5.1
Мягкие, приятные волны сна качали Драгона, как когда-то в детстве теплые потоки воздуха, поднявшие его в первый полет. Так хорошо, так спокойно.
– Твоя змеюка прокляла меня! – противный визг разбил эйфорию в дребезги. Она, как стеклянный шар, трагично звякнула и безжалостно вонзилась осколками в мозг спящего.
– Что? – Драгон рассеяно уставился на визжащий рядом объект. – Что происходит? Кто ты?
Мужчина морщился от безобразных воплей, испускаемых голой девицей. ГОЛОЙ!! Дева по имени Память, до этого времени спокойно занимающаяся своими коготками, плотоядно ухмыльнулась, сдунула с них обточенную роговую пыль и с удовольствием запустила их в душу мужчины. Найдя там все необходимые краски, она начала бесстрастно рисовать картинки произошедшего, отвечая на все возникающие вопросы, особо останавливаясь на отдельных эпизодах, представляя эскизы под разными ракурсами.
– Ты меня слышишь? – голые, опухшие груди со следами пальцев и еще черт знает чем ткнулись в лицо Драгона. – Эта дрянь прокляла меня! Да сделай же что-нибудь! Ай!
– Тварь! – удар откинул Ламию с постели и заставил испуганно забиться в угол. Сильный удар! Беспощадный! Она тихонько заскулила, ухватившись за скулу и глотая слезы, мгновенно брызнувшие из глаз. Такого девушка точно не ожидала и теперь изо всех сил пыталась оставаться незамеченной. Драгон, бессмысленно оглядывал спальню, пытаясь зацепиться за что-то, что превратило бы происходящее в дурную шутку – злую, жестокую, но шутку... Нашел... Вернее, нащупал...
Ударив зарвавшуюся девушку, мужчина стряхнул рукой; разминая пальцы, закинул ее за спину. Силы вложил неоправданно много. Мог и убить. Зараза! Это ж надо так достать! Он с детства не позволял себе поднять руку на... Рука скользнула по простыне и натолкнулась на предмет, странной болью отозвавшийся в его сердце. Перестав дышать, Драгон осторожно, очень медленно, растягивая минуты на столетия, поднес предмет к лицу. Венок Офелии! Сердце покрылось льдом, оборвалось и, набирая обороты, покатилось куда-то вниз. Лепестки вечного символа пожухли и съежились. Они обвисли неловкими, измятыми тряпочками на еще зеленой основе. Драгон поискал глазами свой венок и нашел его, лежащим на полу, вдали от постели. Черный и обугленный. ИЗМЕНА! И нет ей оправдания. Боги отвернулись от него, забрав свое благословение. Когда он презрел свой венок? Девушка по имени Память лишь пожала плечами: НЕЛЬЗЯ ОТЫСКАТЬ ТО, ЧЕГО НЕ БЫЛО! Оставалось одно объяснение – Ламия! Танцовщица завизжала от ужаса, встретившись взглядом с черным драконом. Чудовищный, презренный дурак, позорно похоронивший свое счастье! Прижав к груди пожухлый венок жены, мужчина рванул из спальни.
– Офелия! – пустота ночи разносила крик, пугая доверчивые звезды. – Офелия!
Звуки затянувшихся гуляний замерли перепуганными зверушками. Драгон вновь взглянул на венок, то единственное, что еще связывало его с любимой... Любимой... Пальцы бездумно перебирали лепестки цветов, пытаясь их разгладить, вернуть к жизни. Глаза наполнились скупыми горькими слезами. Один лепесток испачкался, окрасившись другим цветом. Слезы мешали разглядеть, но мужчина твердо решил сберечь венок в первозданной чистоте. Стерев бесполезную влагу с лица, вернулся к лепестку. Кровь отхлынула от лица Драгона: на одном из лепестков центрального цветка, от маленькой, едва различимой красной точки, в разные стороны отходили тоненькие лучики. Маленькая точка – надежда на будущее.
– Офелия! – Драгон распахнул крылья и в небо взмыл черный дракон. В покоях осталась раздавленная презрением девушка. Она что-то шептала, яростно сверкая глазами в след удаляющемуся дракону.
Глава 5.2
– Отдать швартовый! – Шантер четко раздавал распоряжения корабельной команде.
– Шантер, что случилось? – на палубу выбежал подтянутый мужчина с военной выправкой. – На корабле гости!
Офелия стояла, опершись на борт судна, и смотрела в мутную воду у причала. Матросы молча сновали туда-сюда, делая отточенную до рефлексов работу, как муравьи в муравейнике, где каждый знает: что, куда и как, не мешая при этом другим:
– Принцесса?!
Офелия молча склонила голову, принимая приветствие. На палубу из кают-кампании уже спешили гости, потревоженные внезапным движением корабля. Но все благоразумно закрыли рты, увидев принцессу на борту, а в небе стремительно приближающегося черного дракона. Его крылья сливались с ночным небом, благорассудно спрятавшего звезды. Офелия в последний раз взглянула в сторону мужа, а затем окутала себя коконом из нитей света. Секунды спустя, на его поверхности появилась продольная щель. Офелия с силой раздвинула створки кокона: пред ней открылись Врата Времени. Слабый ветерок прошелся по ее прозрачным одеждам. Она сделала шаг в портал. Ветер завыл. Находящиеся на корабле, колебались недолго: веретеница подданных потянулась за свой принцессой.
– Нет! Нет! Офелия! – дракон когтями вцепился в закрывающиеся Врата. Как страж перехода в параллельные миры, он не имел права входить в них под страхом смерти. Лишь верховной жрице давалась такая возможность. Но теперь смерть была лишь той малостью, что заботило мужчину. Взревев от натуги, он раздвинул створки ровно на столько, чтобы протиснуться между ними. Его собственный огонь, всеми порами просачиваясь наружу, вырвался из дракона, причиняя невыносимую боль. С горящими крыльями, он успел зацепиться за убегающую дорожку портала. Опаленный, с перебитыми костями крыла, дракон полз по порталу, втягивая в себя последние слабые запахи следов. Каждое лишнее мгновение здесь приводило к сильным деформациям одной из сущностей Драгона и лишь богам было ведомо какой именно. Но дракон полз все дальше, игнорируя фатум, пытаясь догнать ушедших. Портал оборвался, и дракон бесформенной тушей полетел вниз, в пустоту. Он падал и безразлично наблюдал, как дорожка портала скручивается в тугой валик, возвращаясь в исходную точку – к Вратам Времени. «Ну, хоть одна хорошая новость: моя любимая в этом мире. Осталось ее найти здесь» – и черный дракон упал в глубокие воды чужого мира.
Часть 3.
Глава 1.
Мы молча плыли в океане эфира: я и Офелия, мое астральное тело и ее давным-давно упокоенный дух, две дымчатые тени, молчаливые, задумчивые.
– Теперь ты знаешь все, – прервала молчание прародительница. – Все, что тогда случилось. Как видишь, ты зря нападаешь на малыша Эристела.
Я поперхнулась:
– Малыша?
– По моим меркам – да.
– Ага.
– Спроси у него прямо, чтоб не случилось непоправимого.
Я молчала, но потом спросила:
– Офелия...
– Что?
– Ты хотела бы все вернуть и надрать задницу этой Ламии прямо там на месте? Ну, и Драгону... что-нибудь. И вообще, как ты не увидела подлость в ее душе? – возмутилась я.
Офелия вздохнула:
– Так ее тогда и не было. Все свершилось очень быстро, едва они встретились. Ламия запалилась страстью, но более ми с ней не общались, вот я и не увидела отраву в ее сердце, затопленное похотью. А вино из кубка напрочь усыпило мою восприимчивость. А, Драгон... – Офелия замолчала. Я всем сердцем чувствовала, как плачет ее душа – ей было больно. – Он ведь меня и здесь нашел, но мое сердце кипело от слепой ярости. Тогда я его и...прокляла.
– Что? – новости не укладывались в моей голове.
Внезапно расстояние стало увеличиваться. Я попыталась ухватиться за рассеивающуюся дымчатую тень, но лишь сильнее погружалась в море эфира. Мысленно чертыхнулась и отдалась на милость этого самого эфира: принес суда – отсюда должен и вынести.
«Вынос» происходил стремительно и жестко. Голова, как жбан, гудела, сознание дезориентированное, сердце вот-вот выпрыгнет.
– Зи-и-и-ра! Зи-и-и-ра! – тормошила меня несносная женская особь, протяжно подвывая. Я очень недобро уставилась на Милисент. – Ну, встава-а-ай! – еще по инерции тормошила она меня. – Блинчики остынут! Господин Нямек подогнал!
Зеленушка в очередной раз удивила меня: «Точно – тихий омут. Пора нашу «мышку» переименовывать!»
– Тебе никто не говорил, что для восстановления сил и самочувствия хороший сон необходим? – в дверях появилась Эрилия. – Доброе утро, принцесса! – обратилась она ко мне, заметив, что я уже не сплю. – Тебе действительно стоит подкрепиться. Наш господин секретарь расстарался: мед, сметанка. – Она подошла и села на мою кровать, подогнув под себя одну ногу. – Ну, привет, подруга! Как ты?
– А я и говорю: ни единым сном жив человек, – огрызнулась Сенти, одним движением подвинув стул к моей кровати. В другой она держала тарелку с блинчиками с творогом, нарезанные кусочками и залитые с одного бока густой сметаной, с другой – медом. – Рот открой! – скомандовала вредина и засунула мне в рот первый кусочек блинчика до того, как я смогла опротестовать ее действия. – За меня! За Мамбусю! – Милисент заталкивала в меня уже второй кусок.
Я жевала, хмуро поглядывая на подруг... Блинчики я любила, особенно с творожком и сметанкой. А отповедь подождет.
– За господина Нямека, который побеспокоился о столь полезном завтраке, – продолжала Сенти. – За господина ректора... – Я едва не подавилась предыдущим куском. – Ну, не хочешь, как хочешь, – нашла выход зеленоволосая вредина, – сама съем, – и отправила добрых полблинчика себе рот. Дожевали ми с ней одновременно. На тарелочке оставался всего один кусочек. Сенти с философской мармызой разглядывала его какое-то время, но потом заявила:
– А этот кусочек поминальный, за Оксиурануса девятишкурного, тебе придется съесть, как первопричине экзекуции совершенной.
Я закашлялась, не зная от чего больше, от первой части развернутого изречения, или же больше от второй. По ходу смаргивания выступивших слез от безудержного кашля, дала волю чувствам:
– Да что ты мелешь, балаболка?
Эрилия едва сдерживалась от распирающего ее веселья за мой, кстати, счет. Но Сенти и здесь отличилась:
– Эх, хорошие были шкуры царские! Ну, в будущем, – уточнила она, вымакивая осиротевший кусочек блинчика то в сметане, то в меде, и, улучив момент, сунула его в рот Мамбе. – Тебе тоже причитается, второпричинная наша. – Затем с визгом рванула из комнаты.
– УБЬЮ! – понеслось вслед убегающей Сенти. – Вот, как есть, убью. Когда-нибудь. Потом. Может быть, – ударилась в философствование Эрилия, прикрыв глаза и прислушиваясь к вкусовым ощущениям. Она прошлась пальцем по тарелке, собирая на него остатки сметаны и меда, и, сунув его в рот, блаженно замурчала:
– Класс!
В дверном проеме осторожно нарисовалась «мышута».
– ЧТО ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИТ? – вышла я из шока.
– Ой, да ты ж ничего не знаешь! – Сенти, бабочкой подлетев к моей кровати, заняла свой стул. – Здесь вчера такое было! А ты, как на зло, уснула.
– Что? – оборвала я неинформативный поток слов.
– В общем, слушай! – девушка покосилась на слишком спокойную Черную Мамбу. – Когда Мамбочка, – девушка вновь метнула опасливый взгляд на подругу, – принесла тебе букеты, ну, ты ж помнишь? – я согласно кивнула. – Ты уснула, и мы решили сами расставить их по вазочкам. Между ними опять была веточка орхидеи. Две. Без опознавательных знаков. Как всегда. Все было замечательно, пока перед сном Эри не заметила...
– Пока я не заметила легкого движения одного из цветочков на ветке орхидеи, – закончила фразу Черная Мамба.
– Но ты ж понимаешь, что с ее реакцией, у цветочка шансов не было, – перехватила инициативу Сенти.
Я недоверчиво переводила взгляд с одной подруги на другую, начиная подозревать развод, ну, или вариант два: кто-то не дружит с головой.
– В общем, одна из веточек орхидей с сюрпризом оказалась. Лазутчика к нам подослали! – припечатала, чем-то очень довольная, Эрилия.
Так, похоже я что-то действительно пропустила. Хотелось подробностей. Очень. Но эти заразы, как сговорившись, вдруг резко вспомнили о занятиях и торопливо засобирались.
– У тебя все равно сегодня выходной, – бросила через плечо Черная Мамба, вроде это все объясняло. – Ректор распорядился.
– Все, сдаюсь! Ну, расскажите! – начала умолять вредин, параллельно так же собираясь.
– Давай помогу, – подскочила ко мне, неуверенно стоящей, Сенти.
«Хорошо хоть останавливать не стали» – мысленно пробурчала я.
– Есть такой зверь, – Эрилия улыбалась, наблюдая за моим упаковыванием, – орхидейный богомол зовется. Белоснежный, как сам цветок, и когда сидит спокойно, ни за что не отличишь от оного. Что-то побеспокоило нашего шпиона, и он едва шевельнулся. Для меня этого было достаточно, чтобы его изловить. – Она самодовольно потянулась.
– Тогда мы связались с ректором, – вклинилась Сенти, – и начался настоящий Армагедец! Что здесь было... – спешила делиться информацией Милисент. – Ректор каждый цветок чуть рентгеном не просветил. Ну, а богомола пришлось из мертвых поднимать, – Милисент кивнула на Черную Мамбу, – придушила ведь паразита.
– А нечего в комнаты к порядочным девицам проникать! – парировала Эрилия. – Даже, если интерес к одной. А вернее, если интерес только к одной.
Я захлопала глазами от неожиданности, а шутница лишь рассмеялась в ответ, наслаждаясь моим обалдевшим видом. Милисент уже пыхтела над моими волосами, хитро-мудро переплетая их в изящную сеточку.
– Не двигайся, – цыкнула на меня подруга, – мешаешь!
– В общем, наш общий знакомый, Зира, решил всегда быть осведомленным. Вот и воспользовался ситуацией. Ведь в больничку ректор тебя запретил отправлять, а сюда никак не просочишься. Догадываешься, кто?
– «Ядовитый»? – я не верила своим словам.
– Ага, он самый, – подтвердила Черная Мамба. – И за это мэтр с него семь шкур спустил.
– Девять! – поправила ее Сенти, воюя с неподдающейся косичкой.
– И заставил его территорию вокруг нашего общежития подметать всю ночь, если ему так нужна информация о нас, так сказать, из первых рук.
– Какой пассаж! – с открытым ртом я опустилась на стул, услужливо и, главное, вовремя, подсунутый мне Мамбою.
– Успела! – возвестила Сенти, зафиксировав прическу до моего приземления на четыреногий предмет. – Готово!
Девчонки были чрезвычайно довольны собой, а у меня снова оказался перебор, как по информации, так и по эмоциям.
Глава 2.
На занятия мы мчали, как на крыльях. Первым на сегодня было физвоспитание. Высокий, подтянутый мужчина с лысой головой не прятал от нас своего негативного впечатления.
– Слизняки! – вынес он неутешительный вердикт. – Не удивлюсь, если кто из вас и с ложкой-то не справляется. Желваки резко обозначились на его лице. На сцепленных за спиной руках, отчетливо выделялись канаты мускулатуры.
– Красавчик!
Шепот и вздохи только подлили масла в огонь раздражения нашего преподавателя.
– Меня зовут Гарэд Совел. – Ты, ты и ты, – он указал на разговорчивых, – пять кругов в среднем темпе, остальным – разминка десять минут, а затем присоединяетесь к «везунчикам». – Отличившиеся уже начали бег. – Наша задача в этом учебном году, – продолжал физкультурник, – выровнять ваши показатели и подогнать их до уровня боевиков первого семестра обучения, раз. Освоить навыки рукопашного боя – два, – продолжал перечислять мужчина. – Навыки верховой езды...
– А что, мы еще и на лошадях будем? – недовольный девичий вскрик перебил преподавателя физвоспитания.
– Имя? – спокойный голос мужчины пресекал любые попытки истерик.
– Аделин Ахар! Вторая принцесса царства наследников Черного Дракона, семейство плащеносного ящера и мне не нужны какие-то там кони! – девушка с вызовом смотрела на преподавателя, задрав подбородок и оттопырив тонкую губу. Она мысленно торжествовала, теша свою раздутую гордыню, ведь преподаватель представился всего лишь именем.
Ни один мускул не дрогнул у Гарэда Совела. Он спокойно выдержал наглый взгляд и ответил чрезвычайно учтиво:
– Весьма рад с Вами познакомиться Аделин Ахар. Теперь Вы присоединяетесь к «везунчикам». А поскольку Вы всего лишь вторая принцесса и конь Вам не нужен, на первых показательных соревнованиях Вы будете бежать своими ножками. – Он впервые улыбнулся, наблюдая, как от возмущения покрывается красными пятнами лицо девушки. Ей не хватало воздуха, и она ловила его сумбурно открывающимся ртом. – К Вашим услугам, принцесса, – мужчина поклонился, продолжая издеваться. – И поскольку Вас так заботит статус, я, пожалуй, представлюсь наново. Гарэд Совел, первый наследник королевства тигровых питонов, прямой наследник священных нагов, декан боевого факультета данной академии.
Последовательница причесок времен фараонов зло скрипнула зубами – ей не оставили выбора. Девушка кинулась догонять «везунчиков», заходящих на второй круг. Проследив за ней взглядом, Гарэд Совел продолжил:
– Итак, навыки верховой езды, теория, уход за животными – это максимум по верховой езде для первого курса. И это – три. Четыре – фехтование, пять – шахматы, шесть – медитации. Вопросы?
– Господин Совел, а каким образом шахматы и медитации попали в один ряд с верховой ездой? – спокойно заданный вопрос насторожил всех. Никто не знал, какой реакции ожидать от препода. – Тиноб Эрентор, к Вашим услугам, – между тем представился вопрошающий.
– Сила без мозгов или мозги без силы – результат один – кладбище! А умение концентрироваться и расслабляться – необходимые качества для любой дисциплины. Мы подобрали учебную программу на основе противоположностей, приводящих к единству силы и духа. Еще есть вопросы?
– А что декан боевиков делает на занятиях первокурсников? Томас Пигопус, сер, просто чешуеног, сер. – представился недавний знакомый из столовой.
Гарэд Совел внимательно осмотрел парня с головы до ног:
– Я привык знакомиться со своими будущими адептами с первых занятий и вести до самого выпуска, а не брать невесть что в мешке. Вам, адепт, я категорически не рекомендовал бы идти на мой факультет – не потянете!
