Текст книги "Забери моё сердце (СИ)"
Автор книги: Татьяна Минаева
Соавторы: Ольга Борискова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 13 страниц)
– Понимаю! – гаркнул в трубку Серёга, потом уже спокойнее сказал: – Извини, отец. Я всё понимаю. Да… Хорошо.
Когда он, закончив разговор, резко нажал на кнопку отбоя, И Ян, и Алина посмотрели на него с ожиданием.
– Ему может потребоваться несколько часов. Возможно, сутки или чуть больше. – Он встал, звучно грохнул смартфоном о стол и бессильно глянул на Яна. Прошёлся по кухне – от стола до подоконника, потом к стене, глянул ещё раз. – Чёрт подери! Это слишком долго! А если…
– Возьми себя в руки, – неожиданно твёрдо проговорила Алина. – Это твой отец!
– И что? – резко ответил Сергей.
Алина тоже встала. Подошла к нему и выговорила:
– А то, Карасёв! Ты к нему за помощью обратился? Он тебе разве отказал? – Она смотрела ему в глаза – тонкая, красивая и настолько решительная, что на миг Сергея охватила досада от собственной слабости. – Я уверена, что он сделает всё от него зависящее и сделает это в максимально короткие сроки. Или отец тебе хоть раз дал повод в нём усомниться? Или что? Ты бросишься ошалелым кабаном к Давыдову? Расстреляешь охрану, ворвёшься в дом…
– Не утрируй, – процедил Серёга.
– Я не утрирую! – повысила Алина голос. – У него охраняемый дом на Рублёвке. Ты думаешь, просто так войдёшь туда и заберёшь её?!
– Можно попробовать выманить его и…
– Можно! Но сколько это времени займёт? – Стараясь унять гнев, Алина вдохнула и заговорила спокойнее: – Лучшее, что ты сейчас можешь сделать – подумать, почему это случилось. И попробовать переосмыслить. Может быть, пора уже отпустить прошлое? – повернулась к Яну. – Взять и отпустить. И не вешать на Ярославу то, к чему она отношения не имеет.
Серёга смотрел на неё ещё несколько долгих мгновений, затем отвернулся к окну. Алина была права. Как бы ни был порой отец недоволен его поступками, сколько бы раз ни устраивал ему выволочки – усомниться в себе он не дал ни разу. Ни там, в прошлом, когда пропала Настя, ни после, когда её нашли мёртвой, ни ещё позже, после смерти братьев Романовых. И за последующие за этим годы отец тоже ни разу не дал ему в себе усомниться. Ни в большом, ни в мелочах.
Алина молча насыпала в кофемашину зёрна и включила её. Им всем нужен кофе, потому что впереди – ночь. Ночь, обещающая быть неимоверно длинной.
Глава 18. Старинное серебро
Москва
Ярослава медленно открыла глаза. Голова была мутной, веки – тяжёлыми. С трудом понимая суть происходящего, она сделала глубокий вдох и постаралась перевернуться, но это ей не удалось – руки были крепко привязаны к спинке кровати. Губы пересохли, сильно хотелось пить. Со стоном выдохнув, она придвинулась к спинке и осмотрела комнату. Её собственная комната… Скула болела, во рту чувствовался привкус крови. Бумаги… Она попыталась вспомнить минувшие события, но выходило это с трудом. Нет, бумаги она не подписала. Кажется, Вадим несколько раз ударил её по лицу… Да, так оно и было. Чем больше она упиралась, тем сильнее он выходил из себя. Это пугало и в то же время будило в ней несвойственное ей упрямство. Ни за что она не подпишет эту дарственную. Умрёт, но не подпишет! Впрочем, уверенности в том, что сможет сопротивляться и дальше, у неё не было. В голове стоял туман. Она вспомнила, как Вадим держал её, а дядя… Игла в руке, тошнота, а дальше всё – пустота, да и та обрывками.
Запястья ныли, и Ярослава попробовала пошевелить руками в попытке ослабить верёвки, но это оказалось бесполезным. Надёжный узел, крепкий. Снова осмотрела комнату. Почти как когда-то в детстве: широкий резной шкаф, заваленный мягкими игрушками диван в углу, добротный книжный стеллаж и вычурный столик с зеркалом у окна. Большая комната в бледно-розовых и бежевых тонах. Матери её всегда нравилось заниматься интерьером, и это было, пожалуй, единственным, что ей действительно нравилось. Ах, нет, ещё кокаин…
Пытаясь собрать мысли, Яся снова закрыла глаза. Сколько прошло времени? Алина, наверное, уже поняла, что случилось. Алина… Сказала ли она мужу? А Сергею? И если так…
– Очухалась?
Голос дяди раздался вместе с едва различимым звуком шагов по мягкому ковру, что устилал пол спальни. Ресницы Яси дрогнули. Выглядел дядя вполне доброжелательно, и настроение его можно было бы посчитать благостным, если бы… Если бы не пронзительный взгляд, коим он пробежался по её телу. От взгляда этого Ярославу передёрнуло. Тело было непослушным, ватным, движения медленными. Она попыталась притянуть колени ближе, но поняла, что сил для этого у неё недостаточно и замерла.
Достав из кармана пачку сигарилл, дядя закурил. Плотный запах табака с примешанным к нему ароматом ванили и вишни…. Её замутило, рот наполнился слюной.
– Ты так долго спала, что мы уже начали беспокоиться, – выпустив струйку дыма, проговорил он, одновременно с тем касаясь её голени поверх одеяла.
Яся дёрнулась, и дядя улыбнулся. Качнул головой.
– Пить, наверное, хочешь? – поинтересовался он будто бы даже участливо. Ей хотелось кивнуть, но кивать она не стала. Лишь вновь попыталась отодвинуться. Чем они её накачали? Ведь не снотворным же…
– Что вы мне вкололи? – сипло выдавила Ярослава и, не услышав ответа, повторила: – Что вы мне вкололи, Константин?
Услышав собственное имя, он прищурился. Внимательно посмотрел ей в лицо и, немного подумав, сунул руку в карман. Ярослава увидела одноразовый инсулиновый шприц с защитным колпачком на иголке. Сглотнула и попыталась отодвинуться ещё дальше. Только бы Алина всё рассказала. Тогда у неё есть крохотный шанс. Крохотный, ничтожный…
– Упрямая девочка. – Константин сделал затяжку и снял колпачок с иглы.
– Не надо, – прошептала Ярослава, едва шевеля губами. – Не надо…
Он помедлил. Дотянулся до прикроватной тумбочки и взял ручку. Проследив за его взглядом, она заметила лежащие на тумбочке бумаги. Дядя посмотрел на неё с вопросом и ожиданием. Глаз она не отвела. Из последних сил вздёрнула подбородок. Нет. Она лучше умрёт. Умрёт, но не так. Если она подпишет дарственную…
Константин качнул головой. Подсел ближе и схватил её за локоть. Яся всхлипнула. И снова игла под кожу…
– Посмотрим, насколько хватит твоего упрямства, – услышала она у себя над ухом. Всхлипнула ещё раз. В памяти всплыли воспоминания. Мощь ревущего байка, руки на теле… Сознание медленно погружалось в туман, из которого до неё доносились лишь обрывки мужских голосов:
– Пару дней…
– Достаточно…
Голоса отдалялись, становясь чем-то нереальным. Секунда за секундой она проваливалась в разноцветную невесомость, но что-то не давало упасть в неё до конца. Что-то… Бархатный голос и едва уловимый запах дождя. Усмешка, затаившаяся в уголке изогнутых губ и прядка каштановых волос, падающая на его лоб… И глаза. Снова эти глаза, цвета старинного серебра.
Ночь в самом деле была долгой. Разговоры сводились к одному – сейчас лучше всего – ждать. Потому что у Давыдова охрана, у Давыдова дом, окружённый забором больше двух метров высотой. И ещё потому что у Давыдова Ярослава. А кто знает, что может прийти ему в голову. На психа он не тянет, но разве будет нормальный мужик вертеть подобные дела? Вряд ли…
В очередной раз пролистав краткую информацию по Вадиму Давыдову, Сергей устало выдохнул. Швырнул папку на подоконник и, не глядя на Яна, проговорил:
– Чёртов педераст!
И стоило ли удивляться? Какой здоровый на голову и на член мужик откажется от женщины, подобной Ярославе? Да никакой. Женился бы, прибрал наследство к рукам и жил бы в шоколаде. С домашними харчами, крупной суммой на счёте, домом на Рублёвке и потрясающей женщиной под боком. Он, конечно же, думал о том, что у Давыдова, вероятно, есть любовница, но сухие откровения отчёта превзошли все его ожидания. Чёртов педик! Его разбирала злость. От досады за Ясю, от отвращения, от мыслей о том, что этот ублюдок трогал её. Трогал её, а потом подставлял зад её дядюшке. Или тот ему зад подставлял – хрен редьки не слаще. Каждый с ума сходит по своему, но какого лешего мазать своим дерьмом других?
– У тебя сигареты есть? – обратился он к Алине.
Она прищурилась. На столе стояли три пустые чашки из-под кофе, нетронутая плитка горького шоколада с апельсиновой цедрой блестела серебристой фольгой обёртки. Алина молча встала и вышла в коридор. Ян проводил её взглядом, но ничего не сказал. Потому что сам знал – есть. Пару раз находил в кармане – случайно, копаться бы не стал. А она не пряталась. К чему? Курила редко, если выпьет или перенервничает. Что-то вроде компромисса, не совсем его устраивающего, но справедливого.
Вернувшись, Алина протянула Сергею пачку и зажигалку, а сама засыпала в кофемашину новую порцию зёрен. Говорить не хотелось. Сергей чиркнул колёсиком зажигалки и жадно втянул дым. Когда он в последний раз курил? Десять лет назад? Двенадцать? Что-то около того. Но говорить не хотелось, потому что толку от разговоров никакого. Слова, привычные, состоящие из всё тех же букв, драли горло почти так же, как табачный дым. Но смысла в дыме было куда больше, чем в словах. Он посмотрел на дисплей мобильного – почти пять. Если бы это было лето, за окном бы уже забрезжил рассвет. Но сейчас не лето. Зима скоро…
Он пробовал свести мысли к какой-то рациональности. Давыдову нужны деньги Ярославы, дело её отца. Следовательно, нужны бумаги. Заверенные бумаги, но проблем с этим у него вероятнее всего не возникнет. Остаётся одна загвоздка – заставить Ярославу эти бумаги подписать. И ведь подпишет она. Девяносто девять из ста подпишет. Потому что… потому что она – всего лишь женщина. Он хорошо помнил синяк на её скуле, а методы у её мужа вряд ли изменились. Вот только что после? Если следовать всё той же рациональности: избавиться от неё он не сможет. По крайней мере, сейчас. Потому что правда растеклась за пределы личного пространства Давыдова. Что остаётся? Как и планировал – запереть её в лечебнице для слабоумных? При таком раскладе время есть… И вот тут рациональные мысли спотыкались, ломались, терялись. Сидеть и ждать… Он докурил до фильтра и тут же поднёс к губам вторую сигарету. Слишком слабые. На подоконнике появилось блюдечко, но он даже не обернулся. Почти пять. Говорят, самое тёмное время суток – перед рассветом. И где же он, этот чёртов рассвет?! К запаху сигарет примешался аромат кофе. Серёга в очередной раз глубоко, жадно затянулся.
– Я поеду к дому Давыдова, – сипло выдавил он. – Понаблюдаю.
– Не дёргайся, – тут же отрезал Ян. – Этим ты лучше не сделаешь.
Он и сам понимал, что не сделает. У Давыдову наверняка видеонаблюдение по периметру. И если кто-то засечёт его машину… Да мало ли! Паника порой толкает людей на странные вещи. Крысы и те агрессивными становятся, набрасываются. А этот чем лучше крысы? Ничем. Хуже – гнида.
Алина поставила на подоконник чашку чёрного кофе, коснулась его локтя в заведомо тщетной попытки приободрить. Серёга знал, что должен быть благодарен и ей, и Яну. За эту попытку, за чёрный кофе, за сигареты. Потому что в одиночку он бы не справился – свихнулся бы или натворил дел. Однако благодарности он пока не испытывал – не сейчас. Позже. Сейчас он мог думать только о ней: о девочке из собственного прошлого. О девочке, для которой когда-то сложил из салфетки журавлика. О девочке, неожиданно ставшей для него этим самым журавликом – заветным желанием, парящим в небе. Других больше не хотелось. Потому что другие – синицы. А начерта ему синицы, если у него есть свой собственный журавль?! Есть, мать его! Несмотря на его собственную глупость – есть.
Второй раз пробуждение далось Ярославе с куда большим трудом. В висках пульсировало, мысли превратились в кашу из опилок, язык будто бы разбух и прилип к нёбу. Каждую клетку тела наполняла такая тяжесть, что она едва могла пошевелиться. Потолок комнаты плыл, стены – тоже. Что-то изменилось… Понимание этого отозвалось вспышкой мгновенной радости – она больше не была привязана к постели. Но вспышка эта угасла столь же быстро, как и появилась. В таком состоянии она даже встать не сможет, не то что дойти до двери или вовсе выбраться из дома. Тяжело сглотнув, Ярослава попробовала поднять руку – напрасно. Смогла лишь немного пошевелить пальцами, да и те казались какими-то одеревеневшими. С губ сорвался смешанный со стоном выдох, внезапно вспыхнувший свет резанул по глазам. Размеренный, словно удары метронома, звук неспешных шагов донёсся до неё столь отчётливо, что она даже испугалась. Словно бы эти самые шаги звучали не в комнате, а в самой её голове.
– Ты же понимаешь, что тебе так или иначе придётся подписать бумаги? – тихо и вкрадчиво, с угрозой, проговорил Вадим.
Звук его голоса показался ей странным – перекатывающимся. Словно он тоже прокатился в её голове свинцовым шариком. От виска до виска, а потом по кругу. Она кое-как повернула к нему голову и наткнулась на блестевший яростью взгляд. Почему она согласилась выйти за него замуж? Лицо его казалось слишком некрасивым: приглаженные волосы, гладковыбритый подбородок, скулы… Не то лицо, совсем не то. Не такое лицо должно быть у её мужа. И глаза не такие. Где её серебро? Глаза цвета старинного серебра, твёрдый подбородок, прядь каштановых волос, падающая на лоб… Чёрная кожаная куртка, обтягивающая широкие плечи. И завитки тёмных волос на груди… Она бы провела по ним ладонями, потом по шее губами. Пальцами почти почувствовала колючую щетину.
– Серёжа… – чуть слышно выдохнула она.
Но никто не откликнулся. Только что-то скрипнуло, упало с грохотом.
– Сука! – процедил тот, другой, ставший почему-то её мужем. Её муж… Вадим. Он дёрнул её за руку, приподнял и тут же отпустил. Удар обжёг лицо, на сухих губах выступила кровь.
– Сука! – повторил Вадим и ударил её ещё раз.
Ярослава тихонько вскрикнула, снова попыталась приподнять руку. Сознание затягивало тёмной пеленой. Вадим… Не Серёжа. Её муж. Муж…
– Разберусь с тобой, – зазвучал голос уже не в голове, а словно из другой реальности. Колючий голос, царапающий, грязный. Ветки шиповника по лицу, по рукам. Сужающиеся стены лабиринта и сырая, смешанная с прелой листвой земля под ногами. – А потом твоим ёбырем займусь. Сука! Думала, я тебе это спущу?! Шлюха! – Ещё один удар, но боли она не ощутила. Почти не ощутила. Только вкус крови.
Её уносило тёмными волнами. Рекой – холодной, беспощадной. Бросало на камни… Камни? Нет, ещё один удар. Кулак в рёбра. Новый стон с губ.
– Перестань, Вадим, – второй голос из-под толщи воды. – Пусть немного очухается, сейчас ты всё равно ничего не добьёшься.
– Нахрена ты вкатил ей столько? – Раздражение, недовольство.
– Не думал, что её так развезёт. – На какое-то время голоса утихли, вновь послышались шаги. – Но ничего, покладистей будет. А если…
Кое-как Яся приподняла веки. Различила смутные силуэты, занавешенный золотисто-алым проём окна. Золотисто-алым… Золотисто-алым? Попробовала разглядеть яснее, но не смогла. Деревянная балка потолка…
Откуда в её комнате эта балка? – Ты нахрен никому не нужна. – Вновь голос рядом. Вадим… Да, Вадим? И лицо его, и глаза. Она шумно, отрывисто задышала. – В койку прыгнула, а дальше что? Думаешь, он за тобой придёт?
Ярослава хотела что-нибудь ответить. Хотела ответить ему, потому что не могла больше слушать этот голос, не могла больше выносить врезающиеся в неё колючки шиповника.
– Может быть, и придёт, – шепнула она, не понимая, сказала ли это вслух или лишь подумала. Подумала, потому что это было единственным, за что она могла цепляться. Верила ли сама – не важно.
– Что? – рыкнул Вадим и схватил её за волосы. – Что ты сказала?
– Может быть, придёт, – собрав всю волю, надтреснутым шёпотом повторила она и, шире открыв глаза, взглянула на мужа.
Тот швырнул её обратно на постель. Ещё один удар по лицу, по рёбрам…
– Я не шучу, Слава, – зло, со скрытой в каждом слоге яростью, – вначале ты, а потом и твой любовник. Ему не…
Окончание она не услышала – чёрная холодная река сомкнулась над ней. Ни звуков, ни шиповника… Ничего. Только холодная, пустая темнота.
От кофе тошнило, от сигарет – тоже. Серёга загнанным зверем глянул на вошедшую в гостиную Алину. Чуть больше часа назад она ушла в спальню, чтобы немного отдохнуть, но теперь чуть растрёпанная, заспанная, стояла в проёме двери.
– Никаких новостей? – спросила она сиплым ото сна голосом.
Сергей мотнул головой. Чуть раньше из кухни они переместились в гостиную – здесь хотя бы был удобный диван. Алина подумала, что неплохо было бы этим двоим тоже немного поспать, но разве послушают? Нет. Да и она бы сама не послушала. И всё-таки хотя бы один из них должен был размышлять здраво.
– Я приготовлю завтрак, – сказала она и тут же наткнулась на тяжёлый, едва ли не осуждающий взгляд Сергея. Ответила ему прямым и твёрдым. – Я приготовлю завтрак, – размеренно повторила она. – И ты его съешь.
Сказав это, Алина ушла на кухню. Серёга, пряча раздражение, шумно вдохнул через нос. Ян подошёл к окну и раскрыл его, впуская в комнату свежий воздух.
Через десять минут они снова сидели на кухне. Молчаливые и мрачные. Сергей пропихивал в ободранное бесполезными словами и сигаретным дымом горло горячие бутерброды и запивал их сладким чаем. Будь прокляты и эти бутерброды, и этот чай! Пока он тут жрёт, Яся…
Дождавшись, когда он закончит с последним, Алина поставила тарелку в раковину, но не успела включить воду – телефон гулко завибрировал на столе.
– Да! – Кнопку «ответить» он нажал быстрее, чем осознал это.
– У нас всё готово, – чётко и коротко проговорил отец, не тратя время на лишнее.
Сергей сжал мобильный. Впился взглядом в стену. Сердце подпрыгнуло к горлу.
– Где я могу тебя перехватить, отец? – только и спросил он.
Услышал по-прежнему короткий ответ. Оба знали – отговаривать не имеет смысла. Не в этот раз. Потому что просто так он бы не попросил. Потому что если бы отец знал, что– просто так, не было бы этой ночи и этого звонка. Ничего бы не было. Ничего. В том числе и пронизывающего нутро тягучего страха за её жизнь.
Глава 19. Отец
Москва
Машину вёл Ян. Серёгина так и осталась на парковке торгового центра, и он понятия не имел, оттащили её на штрафстоянку или нет. Сам факт его не заботил, раздражало лишь, что он остался без колёс. Впрочем, вряд ли ему стоило садиться за руль в таком состоянии – чего доброго и себя угробил бы, и ещё кого зацепил. Ян, конечно, тоже провёл ночь без сна, но у него хотя бы мозг не взрывался от неизвестности и тревоги.
Отец перехватил их в условленном месте. Сергей сразу же заметил его припаркованный у обочины седан и, стоило Яну поравняться, распахнул дверцу. Николай Иванович Карасёв тоже вышел из машины. Пристально посмотрел на сына, крепко и как-то отрывисто пожал тому руку. Взгляд у него был тяжёлым, подавляющим – этот взгляд Сергей помнил с детства. Отцу и голос повышать не нужно было – посмотрит, и они с Анькой как мыши по углам. Аньке-то, конечно, доставалось редко, а вот ему…
– На рожон не лезь, – негромко сказал отец, а после достал с заднего сиденья два бронежилета – один для него, второй для Яна, и пояснил: – На всякий случай.
Серёга взял без споров и кивнул в знак благодарности. Хуже не будет, тем более пообещать, что не полезет на рожон, он не мог даже самому себе. Если встанет вопрос о жизни Яси…
– Группа небольшая, – тем временем пояснил Николай, – но судя по имеющимся у нас данным и той информации, что прислал мне ты, этого будет достаточно. У твоего Давыдова проверенная охрана…
Он остановился на полуслове, снова смерил сына взглядом и махнул рукой. Тому было очевидно не до объяснений. Глаза нездорово блестят, по скулам – желваки, вена на шее нервно пульсирует. Какие уж тут детали?! И до звезды ему, что и сам он всю ночь не спал – вместе с двумя талантливыми командирами разрабатывал план, загонял местного компьютерного гения, прошерстил базы. Кое-что на Вадима Давыдова у них давно имелось – держали на примете, на всякий случай. Так же, как и Константина Романова. Птицы невысокого полёта, но с интересными завязками-знакомствами. Подробный отчёт по делу о смерти брата Романова… Хитрые лисы, скрытные. Уже под утро он сидел один у себя в кабинете и, постукивая ручкой о стол, размышлял о сыне. Пару дней назад, забирая детей, Аня обмолвилась о его визите, и Николай недолго думая набрал ей. Выспросил подробности: когда, что и как. Ярослава… Дочь того самого Романова, сестра… Так далеко в прошлое уходить он не стал, лишь снова вызвал к себе людей и напомнил, что с головы девчонки ни один волос упасть не должен. При необходимости и Романова, и Давыдова – в расход, хотя лучше бы, конечно, живыми. Потому что уход от налогов, незаконный бизнес и нечто, связанное с контрабандой героина из Афганистана…
– Пусти, – рыкнул Серёга, когда Ян схватил его за рукав.
Минутой ранее группа захвата скрылась за воротами особняка, находящегося от них в какой-то полусотне метров. Проникнуть за забор большого труда не составило – талантов в ФСБ хватало, в том числе и подобного рода. На то, чтобы вывести из строя внешнее видеонаблюдения потребовалось не так много времени, хотя повозиться пришлось. Ожидание было пропитано нетерпением, нервными затяжками и натянутостью каждой мышцы. Впиваясь взглядом в забор маячившего впереди дома, Сергей курил, потому что нужно было как-то тянуть минуты. Ближе отец подъезжать запретил. Из оттянутого кармана кожанки торчала рукоятка ствола – одолжил у Яна. Тот даже отговаривать не стал, только проверил обойму и отдал, держа поставленный на предохранитель пистолет за дуло. Знал, что окажись он на месте друга, вёл бы себя так же. Так же, если бы вообще не разгромил всё сразу, в первый час. Метнулся бы, вопреки здравому смыслу, наделал бы делов… Впрочем, нет. Первым делом бы метнулся к Серёге, а тот вправил бы ему мозги на место. И вместе они что-то решили бы. Но он, слава Всевышнему, не на месте Серёги и роль мозгоправа принадлежит именно ему.
– Тебе что отец сказал? – процедил Ян, лишь крепче сжимая пальцы.
Серёга мазнул по нему холодным, решительным взглядом и, дёрнув рукой, высвободился. Раскрыл машину и едва ли не кубарем вывалился наружу. Звуки тут же стали доноситься до него чётче, острее. Вперившись взглядом в приближающийся проём раскрытых ворот, он заметил лежащего на земле лицом вниз с заведёнными назад руками охранника, ещё одного спецназовец подталкивал к бронированному уазику. Подбежав ближе, он метнул взгляд на распахнутую вдалеке дверь дома – по выложенной камнями дорожке, ухоженному газону и кустам, летом цветущим крупными розами: красными, белыми и нежно-розовыми. Дом Ярославы. Дом, ещё не официально, но уже прибранный к рукам её мужем и его любовником. Арочные проёмы окон блестели глазами стёкол, маленькие балкончики вызывали ассоциации со средиземноморскими домами, уютно расположившимися вдоль береговой линии. Он помнил этот дом. Там, где-то в прошлой жизни, он нередко бывал тут.
Но сейчас мыслей о прошлом не было, в голове было лишь одно: найти Ярославу. Мимо уазика, мимо того, лежащего вниз лицом на газоне… Стремительно взбежав по ступенькам, он влетел в дом. Сверху раздавались приглушенные звуки: шум голосов, стук тяжёлых ботинок об пол.
– Пусто! – услышал он донёсшееся до него из одной из комнат первого этажа.
– У меня тоже, – прозвучало в ответ.
Не обращая внимания на это «пусто», Серёга рванул к лестнице, ведущей на второй этаж. Память услужливо подкидывала макет расположения спален и бытовых помещений, словно бы все эти годы ждала, когда он всколыхнёт почти забытые воспоминания. Одна комната, вторая… Раскрытые двери, несколько бойцов… Уже понимая суть происходящего, он ягуаром пронёсся мимо этих дверей. Пусто, пусто, пусто… В доме пахло ею. Или это ему кажется? Может ли он, как охотничий пёс, чувствовать её запах? Запах её волос, духов, кожи? Развернувшись в конце коридора, Сергей зашагал обратно. Медленно, размеренно, сжимая в руке рукоять снятого с предохранителя «Макарова».
В коридор вышел один из омоновцев, через миг с лестницы появился и отец.
– В доме пусто, – лаконично сообщил он. – Они были здесь, но ночью…
Дальше Сергей не слушал. Вломил кулаком с так и зажатым в нём пистолетом в стену и бессильно зарычал. Ночью они… Чёрт дери! Пока он давился дымом и пялился в черноту окна, они… Чёрт бы всех побрал! Кулак впечатывался в стену снова и снова. И ещё раз.
– Мы найдём её, – на плечо его опустилась ладонь отца. – Обещаю тебе. Живой.
Вадим нервно мерил шагами пространство маленькой кухни. Дом этот достался ему в наследство от умершей в прошлом году тётки и, честно сказать, до недавнего времени он даже не вспоминал о нём. Бревенчатая постройка с террасой и двумя спальнями где-то на краю московской и рязанской областей с давно покосившимся фундаментом и резными наличниками на окнах. Но для нынешнего положения дел – самое оно.
– У нас нет времени ждать, – остановившись, глянул он на сидящего у стола Константина. – Мне нужны эти деньги! Если я продам акции…
– Я слышал это уже сотню раз, – огрызнулся Романов, всё же стараясь сохранять рассудок. – Девчонка оказалась глупее, чем я рассчитывал. Да и характер неожиданно прорезался… Помнится, раньше она такой упрямой не была.
– Плевать, какой она была раньше. – Вадим с досадой схватился за спинку стула и развернул его к себе. – К тому же, мне не нравится, что у её любовника отец – шишка в ФСБ.
– Мне это тоже не нравится, – согласился Константин. Поднявшись, подошёл к Вадиму и погладил его по плечу. – Если бы у нас было больше времени… – посмотрел в глаза и покачал головой. – Не распускай больше руки. С неё хватит. Иначе угробишь быстрее, чем она подпишет бумаги.
– Я постараюсь, – чуть успокоившись, выдавил Вадим. Глянул на любовника и коснулся его кисти. – Постараюсь, Кость. Ты достаточно ей вколол? Не забудь, что подпись должна оставаться чёткой. Думаю, с транквилизаторами пора заканчивать. Героина будет достаточно.
Константин кивнул.
– Пойду проверю её, – сказал он и, похлопав Вадима по руке, пошёл в комнату.
Сидя на неубранной постели Ярославы, Сергей рассматривал лежащего у него на ладони журавлика. Журавлик из бежевой салфетки… Немного поблёкший от времени и очень хрупкий. Бумага в некоторых местах истёрлась, стала тонкой. Он нашёл его, лежащего в прозрачной коробочке, среди прочих безделушек на книжной полке. Фотография с отцом, серебряный браслет с рубинами – очевидно, в комплект к серёжкам, журавлик…
Какое-то время он стоял и смотрел на него. Молча. Именно тот журавлик – как нить, пронзающая время. Сколько лет назад он сделал его? Сколько лет назад положил на её почти детскую ладонь? Уже, наверное, и не вспомнить точно… Так давно, словно это было даже не в прошлой жизни – в другой реальности. Там, где никто из них не знал, что ждёт их в будущем, где они строили планы, смеялись и ещё не оглядывались назад.
Сложив ладонь ковшиком, он осторожно провёл пальцем по бумаге и выдохнул. В доме проводили осмотр – кабинет перевернули вверх дном, вынесли компьютер, кучу бумаг. Комнату Ярославы тоже осмотрели, но дельного тут ничего не нашлось. И правильно – девчоночья спальня. Куча тюбиков на столике, большой шкаф с тряпками. Ничего не нашлось – только этот журавлик. Но он – его личная голгофа. Ещё одно напоминание о собственной ошибке. Только заниматься самобичеванием сейчас – дело бесполезное. Потому что пока он сидит и пялится в одну точку, Ярослава где-то там, не с ним. С теми, кому от неё нужна лишь подпись и, судя по всему, нужна быстро.
В комнату вошёл отец. Мрачный и решительный, остановился рядом, простоял несколько секунд, а после присел на край постели. Посмотрел на ладонь сына, на его профиль. Тёмная щетина, круги под глазами. Хлопнул по колену и проговорил:
– Над этой операцией работают наши лучшие люди. Но им тоже нужно время.
Серёга глянул на отца и сдержанно кивнул. Конечно же, он всё понимал. Установка места, проработка стратегии, плана, координация группы. Один раз они уже допустили осечку, повториться это не должно. Но от понимания легче не становилось. Потому что где-то там – девчонка с пьянящими глазами цвета выдержанного коньяка.
– Уже выяснили, куда они могли увезти её?
– Пока нет, – с сожалением отозвался Николай Иванович. – Судя по всему, лишних людей в курс не ставили. Но это дело времени.
Время… Серёга снова глянул на отца. Времени-то как раз у них не было. Вернее, не было его у Ярославы. Потому что в мусоре специалисты нашли несколько использованных шприцов и ампул. Что это значит, он даже представлять не хотел. Поняв, о чём он думает, Николай повторил сказанное до этого:
– Мы найдём её, сын.
– Она ведь Романова… – проговорил Серёга, пристально глядя отцу в глаза.
– Не важно, кто она. – Николай ответил ему точно таким же взглядом. – Главное, чтобы ты был уверен в ней, а она в тебе.
– То есть ты не против?
– Не против, – на неуловимый миг уголок рта Николая тронула усмешка, неимоверно похожая на усмешку сына. – Тем более, если внуков от тебя мы с матерью дождёмся только так.
Дом в самом деле был не тот – Ярослава знала это точно. Здесь она никогда не была. И занавески на окнах не те, и стены, и мебель. Попыталась сфокусировать взгляд на окне, но перед глазами плыло, и сделать это было трудно. Дурнота немного отступила, но тело по-прежнему оставалось непослушным, тяжёлым, ватным. Несколько минут назад в комнату заходили муж и дядя, но на этот раз она повела себя умнее – притворилась, что всё ещё без сознания. Вадим чертыхался, дядя пытался успокоить его и говорил так… странно. Она не поняла, почему именно странно, но что-то было не так. То ли тон, то ли сами слова. Впрочем, вряд ли на данный момент для неё это имело большое значение. В этот раз они поверили, но в следующий… Застонав, она потрогала пальцами рёбра. Бок тут же обдало болью. Яся поморщилась. Куда они её увезли? Когда? Сколько вообще дней прошло? И документы… Нет, документы она так и не подписала. Но сколько ещё удастся ей продержаться? Господи, хоть бы немного воды…
Тяжело дыша, Ярослава привстала на локтях. Руки тут же задрожали, и она едва не повалилась обратно. Заставила себя собраться, медленно повернула голову, пытаясь осмотреться. Выдохнула. Показалось, или шаги по коридору? Какой-то невразумительный шум… Сил больше не было, и она снова повалилась на подушку. Сглотнула, облизала разбитые пересохшие губы. А стоит ли ей вообще чего-то ждать? И сколько всё-таки прошло времени? Для неё оно смешалось в туман, где нет ни дня, ни ночи. Только пустота и серость. Час? Два? А может быть, несколько дней? Снова шум… Яся прислушалась. В голове гудело, но до слуха её донёсся чей-то выкрик.
