Текст книги "Тайны горного Крыма"

Автор книги: Татьяна Фадеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

Замечания о дворце

Сердце старого города и его наиболее древняя часть – ханский дворец. Адиль-Сахиб Гирей закончил его постройку примерно в середине XVI в. Дворец, занимающий сегодня площадь в 4 гектара (а в прошлом – еще бОльшую), включал в себя и сады, окружавшие основные постройки дворца. Отсюда и название Бахчисарай – «дворец-сад».

С главной улицы во дворец вел каменный мост, переброшенный через облицованную тесаным камнем речку. За мостом – широкие ворота, заново построенные при ремонте дворца в XIX в. Над ними – пестро расписанная, с цветными стеклами башня, также появившаяся после ремонта дворца на месте надвратного помещения. Левее ворот вдоль главного фасада на улицу выходили лавки. За воротами открывался обширный двор, где собиралось ханское войско, происходили встречи послов и т. д. Двор окружают дворцовые постройки: собственно в этом огромном комплексе разнообразных и разновременных сооружений затрудняешься выделить центральное здание дворца. Как тут не вспомнить, что само слово «дворец» образовано от «двор»: он-то и является организующим центром, а вокруг – всё необходимое для жизни восточного владыки: слева – мечеть, справа – парадные залы разного назначения, жилые покои, дворики с фонтанами и, наконец, остатки гарема. Мусульманская архитектура, давшая образцы монументальной строгости и красоты, продуманности и правильности форм в культовых постройках – мечетях, медресе, мавзолеях – при сооружении частных жилищ, казалось, предоставила полную свободу проявлениям причудливой восточной фантазии, народным вкусам и местным традициям. Дворец на востоке с древнейших времен имел дворовый тип композиции: парадные помещения и жилые покои группировались вокруг нескольких дворов – парадного и более камерных. И во дворцах, и в жилых домах, в соответствии с восточной традицией, основным компонентом, организующим постройки, был двор и сад с фонтаном. Мотив сада – одна из характернейших особенностей мусульманской архитектуры: растительные орнаменты, высеченные в камне, в росписи стен, в оформлении фонтанов – все стремится представить сад как самое прекрасное место на земле. Народное представление о рае рисовало его садом с многочисленными источниками. Некое условное подобие райского сада и должен был являть дворец повелителя. Легкая, «киосковая» архитектура дворцовых построек, отсутствие монументальности в ханской резиденции не случайны: даже стены, разгораживающие сад и интерьер, в какой-то мере условны: их задача – создать прохладу в знойный летний день, но при этом они «впускают» сад через двойной ряд окон, окружающих помещение с трех сторон, а внутри его журчит мраморный фонтан, поддерживая свежесть воздуха и иллюзию пребывания в саду. Ближайшим источником вдохновения, образцом для подражания служил крымским ханам и их строителям дворец султанов в Стамбуле – Топкапи, начатый постройкой вскоре после завоевания города Мехметом II в 1453 г. Строительство дворцовых зданий продолжалось и в последующие века. Этот дворец, ныне превращенный в музей, состоит из множества зданий и киосков, соединенных арками н группирующихся вокруг четырех основных дворов. К этому времени турки-османы к своим прежним малоазийским, сельджукским традициям прибавили ряд византийских строительных приемов, кроме того, вполне в духе времени освоили ряд элементов европейского ренессанса и барокко: мотивы этого нового османского искусства и легли в основу компоновки и декорировки построек бахчисарайского дворца. Ханы часто бывали в Стамбуле, их вассальное положение не было для них обременительным, и гордясь своим происхождением от Чингиза, которое они ценили никак не ниже султанского, стремились окружить себя такой же роскошью. Неудивительно, что из турецкой столицы вывозились также моды, вкусы и мастера. В старейших частях бахчисарайского дворца, который начали строить ненамного позднее стамбульского, заметны следы арабо-персидского и турецкого стилей; когда дворец пришлось восстанавливать после пожара 1736 г. во время похода Миниха, то, по свидетельству Ф. Вруна, "Портою были присланы из Константинополя строевой материал, архитекторы и красильщики".[62]62
  Брун Ф. Крым в половине XVIII столетия. – Одесса, 1867. – С. 7.


[Закрыть] Сходство дворцов, видимо, служило предметом гордости: Екатерине II и ее спутникам сообщили, как пишет де Сегюр, «что ханский дворец был построен по образцу Константинопольского, хотя и в меньших масштабах».[63]63
  Segur. Указ. соч. – Р. 69.


[Закрыть]

Его восприятие европейцами

Справедливости ради следует сказать, что если идея дворца-сада и находила отклик в чувствах, как все восточное и экзотическое, то вместе с тем оставалась чужда разуму северного жителя-европейца, который ждал от дворца монументальности, парадности и, не в последнюю очередь, – защиты от капризов климата. Возможно поэтому де Сегюр (как и другие спутники Екатерины II) воздержался от подробного описания ханских покоев, но и в кратком рассказе он сумел передать любопытное своей непосредственностью впечатление от «дворца-сада»: «В комнатах единственной мебелью был широкий удобный диван, шедший вокруг стен. Середина комнаты была полностью занята большим квадратным бассейном, из белого мрамора, в центре которого из трубок били струи свежей чистой воды. Слабый свет освещал комнату, так как стекла окон были покрыты живописью: но и когда их открывали, солнце едва пробивалось сквозь ветви бесчисленных лавровых, жасминовых, гранатных и апельсиновых деревьев, которые, заменяя жалюзи, обволакивали окна своей листвой».[64]64
  Segur. Указ. соч. – Р. 64.


[Закрыть]

Зрелище дворца немного разочаровывало европейского просвещенного путешественника XVIII и XIX вв., ибо не вполне отвечало сложившемуся у него традиционному представлению о дворце: не находя в нем монументальности, «регулярности», он подчас отказывал ему и в "художественном вкусе", высокомерно третируя тем самым глубоко народные, идущие из глубины местной традиции особенности подобных сооружений – нависающие крыши, деревянные аркады и балконы, ажурные деревянные решетки, цветные стекла, орнаменты и т. д. Может быть поэтому дворец так пострадал при ремонтах – не всякая «мелочь» считалась достойной сохранения. Сказанное больше относится к исполнителям, ибо и тогда не было недостатка в просвещенных людях, понимавших необходимость сохранения памятника во всем своеобразии его «вкуса». Потемкин с момента присоединения Крыма к России строивший планы путешествия императрицы в Крым, причем конечной целью его должна была стать "Русская Альгамбра", уже в 1783 г. отдает приказание ханский дворец "привести в то состояние, в котором он был прежде, и испорченное все исправить, с таковым наблюдением, чтобы сохранен был вкус, в котором все построено".[65]65
  Кондаков О. О Бахчисарайском дворце и его реставрации //Искусство и художественная промышленность. – 1899. № 6. – С. 436.


[Закрыть] Ремонт производился в течение трех лет лицами не очень сведущими в особенностях восточной архитектуры: к тому же «императрице хотели угодить искажением восточного стиля и из прекрасных покоев сделали карикатуру, смешав азиатский стиль с европейским».[66]66
  Castelnau de. Essai sur l`Histoire de la Nouvelle Russie. – V. 3. – Paris, 1827. – Р. 158.


[Закрыть] По поводу европеизации дворца сетовал и Пушкин: «Я обошел дворец с досадою… на полуевропейские переделки некоторых комнат».

Сохранившийся иллюстрированный материал, особенно планы н чертежи, составленные архитектором Вильямом Гести в 1798 г., свидетельствует, что после потемкинского ремонта дворец сохранял значительно больший объем, показывает расположение его ныне не существующих частей (Персидский дворец, от которого сохранилась Соколиная башня, Гаремный корпус, почти не сохранившийся, кухонное помещение и т. д.). Особенно большим искажениям подвергся дворец в ходе ремонта 1822–1824 гг., которым руководил архитектор Колодин, без стеснения вводивший приемы европейской архитектуры в восстановление изрядно обветшавших построек. Художественная роспись мастера Омера была закрашена, зато с внешней стороны стены дворца были расписаны цветочными гирляндами и букетами, мотивы которых были, видимо, позаимствованы с мраморной резьбы надгробий ханского кладбища. Искажения, произведенные в ходе ремонта, однако, вызвали протесты архитекторов и художников, в результате чего граф Воронцов в 1824 г. ремонтные работы приостановил и назначил следственную комиссию, отметившую, в частности, "что для сохранения оригинальности азиатской упущено было Колодиным снять вид живописи, которая в покоях находилась, почему оставалось только заменять ее по произволу живописца".[67]67
  Гернгросс В. Указ. соч. – С. 26.


[Закрыть] Колодин был от работ отстранен и вместо него назначен архитектор Эльсон, который в ходе шестилетних работ почти полностью переделал работу Колодина, восстановив, по отзывам современников, ее прежний «азиатский характер». Во время Крымской войны Бахчисарайский дворец почти на два года был превращен в военный госпиталь. После этого было произведено несколько ремонтов, цель которых, в общем, сводилась к тому, чтобы как-то поддержать необратимо ветшающий дворец.

Печальная история ремонтов ханского дворца, хотя и поддерживавших последний, но ценой умножения то европеизированных, то псевдовосточных деталей, – неизбежный результат непонимания и недооценки своеобразия народной «светской» (в противовес монументальности культовых сооружений) архитектуры восточного жилища, а то и пренебрежения ею. Свидетельство тому – любопытнейший отзыв Академии художеств по поводу реставрации дворца от 1897 г., приводимый Гернгроссом.

Наряду с признанием исторической ценности памятника говорится, что "художественное значение его весьма невысоко", что большинство его построек XVII–XVIII вв. "в позднетурецком вкусе", относится "к грубым и базарным константинопольским постройкам", каких "можно насчитать очень много на Балканском полуострове и в Малой Азии".[68]68
  Гернгросс В. Указ. соч. – С. 28.


[Закрыть] Справедливости ради следует сказать, что и те, кто ценил своеобразие дворца, затруднялись в определении его стиля. Французский посланник при дворе хана барон Тотт, бывший в Бахчисарае в 1769 г., пишет в своих мемуарах: «Дворец, выстроенный некогда целиком в китайском вкусе, но возобновленный на турецкий лад, еще хранит красоту своей первоначальной конструкции». Про «китайский стиль» говорит и Манштейн в записке 1736 г., понимая под ним свисание крыши на полтора и более метра относительно стены и наборную отделку ее снизу, а это, безусловно, деталь турецкой архитектуры. Вероятно, оба они повторяли некое распространенное среди туземных обитателей определение, восходящее к временам «великого шелкового пути», когда все китайское представлялось неким эталоном изящества и совершенства исполнения. Свидетельство тому – строки хвалебной оды Крым-Гирею на стенах Золотого кабинета: «Китайский художник одобрил бы отделку дворца». Возможно, это определение относится и к прежней орнаментике комнат, выдержанной в желтых и голубых – «китайских» тонах, фрагменты которой обнаружены в конце XIX в. Наконец, Паллас определил стиль дворца словами «азиатское барокко», подчеркнув присутствие европейских мотивов.

С течением времени отчетливее осозналось как историческое, так и художественное значение дворца, выступающие здесь в неразрывном единстве: этот новый уровень понимания выразил один из энтузиастов его реставрации Гернгросс: "Историческое значение Бахчисарайского дворца, как и всех памятников Татарской орды, не подлежит сомнению. Целая эпоха русской жизни, сотни лет страдания и бедствий, тяжелой зависимости, отчаянной борьбы и, наконец, побед и торжества смотрят с высоты минаретов и сквозь переливы цветных стекол окон… Наконец, в уцелевших орнаментах и во всем архитектурном рисунке хранятся следы своеобразного искусства. Ханский дворец в Бахчисарае вместе с мечетью, кладбищем, и другими постройками – единственные памятники татарского пластического искусства".[69]69
  Гернгросс В. Указ. соч. – С. 5.


[Закрыть]

Подлинно научный характер носила реставрация 60-х годов XX в. Перед реставраторами стояла задача проследить все этапы переделок, выявить и закрепить те старые элементы архитектуры и росписей, которые еще сохранились, не уничтожая при этом и более поздних декоративных мотивов. В итоге работ освобожден от красочных наслоений знаменитый резной портал Алевиза, воссоздан первоначальный вид ханской канцелярии, отреставрирован потолок зала Совета и Суда, выявлены росписи XVIII в. на стенах ханской потайной ложи. В Летней беседке расчищены и закреплены росписи мастера Омера, воссоздана первоначальная отделка дворцовой мечети, отреставрирован Фонтанный дворик; в ряде мест подверглась реставрации и наружная раскраска стен.

Прогулка по дворцу. Фонтаны

Наиболее древняя часть дворца – это Железная дверь и портал Алевиза, созданный выдающимся итальянским зодчим, будущим строителем Архангельского собора в Москве. Хан Менгли-Гирей задержал русское посольство вместе с Алевизом на год и отпустил мастера в 1504 г., после того как портал железных дверей был закончен. Есть предположение, что он украшал первоначально ханский дворец в Салачике и лишь позднее перенесен на свое нынешнее место. Пышный каменный резной портал с полукруглым фронтоном, типичный для итальянского ренессанса, обрамляет дубовую дверь, обитую полосами кованого железа. Она вела в «фонтанный дворик», который также восходит к первому строительному периоду дворца – XVI–XVII вв. Здесь два мраморных фонтана: «Золотой фонтан» – «Магзуб», построенный в 1733 г. в правление хана Каплан-Гирея, украшен резным растительным орнаментом в духе Ренессанса и двумя надписями: верхняя с именем хана и датой и нижняя – поэтическая – из Корана «И напоил их, райских юношей, Господь напитком чистым». Утраченная позолота надписей и орнамента восстановлена в ходе реставрационных работ 1963 г. Напротив него – прославленный Пушкиным знаменитый «Фонтан слез», «Сельсебиль», творение мастера Омера в память рано умершей жены Крым-Гирея. Созданный иранским художником в 1764 г. фонтан первоначально был установлен у стены мавзолея Диляры-Бикеч. Надпись на фонтане восхваляет строителя, который «тонкостью ума нашел воду и устроил прекрасный фонтан», и намекает на совершенство сооружения строкой придворного поэта: «Мы сами видели Дамаск и Багдад». Личность Диляры-Бикеч – «прекрасной девушки» – совершенно не выяснена и окутана поэтическими легендами. Ее считали христианкой – то ли грузинкой, то ли черкешенкой; существовала и версия, согласно которой Диляра – искаженное имя гречанки Диноры Хионис, жившей в Салониках, откуда она поехала морем в Каффу (Феодосию) к дяде: буря прибила судно к Очакову и здешний паша отвез девушку к Крым-Гирею. Хан долго добивался ее любви, но девушка оставалась горда и непреклонна: далее, согласно легенде, одна из жен хана – Зарема – из ревности утопила ее в бассейне, за что была отравлена. Одну из легенд Пушкин услышал в семействе генерала Раевского, вместе с которым путешествовал по Кавказу и Крыму в 1820 г. и в это же время побывал в Бахчисарае. Легенда о Марии Потоцкой, похищенной в Польше и жившей в гареме под именем Диляры-Бикеч, ее смерть от руки ослепленной ревностью Заремы, фонтан, установленный в память о ней, вдохновили Пушкина на поэму «Бахчисарайский фонтан» и стихотворение «Фонтану Бахчисарайского дворца». Едва ли будет преувеличением сказать, что творческое вображеиие поэта вдохнуло новую жизнь во дворец, представший не просто историческим памятником, но и обителью романтических образов и живых человеческих страстей. Фонтан же – «родник», «источник жизни» в традиционном понимании – превратился в его сердцевину под пером поэта, возвеличившего другого мастера, которому в мраморе фонтана удалось гениально выразить извечную тему любви и смерти.

Ислам запрещал художнику-мусульманину изображать человека и все живое, кроме растений, поощряя его тем самым к широкому употреблению языка символов. На мраморной плите, украшенной растительным орнаментом, в нише, расположены чаши. В верхней части ниши вырезан цветок лотоса из пяти лепестков, символизирующий человеческое лицо (в цифровой символике – пять обозначает человека). Из трубки, скрытой в центре цветка, капля за каплей падают «слезы», в верхнюю среднюю чашу. Из нее вода попадает в боковые чаши, а затем в следующую среднюю. Этот мотив – раздвоение потока и его последующее соединение – повторяется трижды. У подножия памятника на плите Омер изобразил похожую на улитку спираль, символизирующую продолжение жизни.

Вслед за Пушкиным образ Бахчисарайского дворца и его фонтана пленял воображение многих посетивших эти места поэтов и художников – Вяземского, Жуковского, Грибоедова, Мицкевича. Высланный в Крым из Одессы за участие в тайной патриотической организации польской молодежи, великий польский поэт выразил свои крымские впечатления в прекрасном цикле "Крымских сонетов". Из них Бахчисараю посвящено четыре: «Бахчисарай», "Бахчисарай ночью", "Гробница Потоцкой", "Дорога над пропастью в Чуфут-кале". В городе, пережившем свою славу, среди руин и надгробий лишь журчание фонтана предстает поэту лепетом самой жизни:

Не молкнет лишь фонтан в печальном запустенье, -

Фонтан гаремных жен, свидетель лучших лет,

Он тихо слезы льет, оплакивая тленье:

О слава! Власть! Любовь! О торжество побед!

Вам суждены века, а мне – одно мгновенье,

Но длятся дни мои, а вас – пропал и след.[70]70
  Мицкевич А. Указ. соч. – С. 132.


[Закрыть]

Из "Фонтанного дворика" – вход в парадные залы дворца. "Зал Совета и Суда" в каких-то частях восходит к раннему этапу существования дворца и одновременно несет следы дальнейших переделок и перестроек. Это двухсветный зал с двумя рядами окон. К концу XVI в. относятся цветные, очень красивые и нигде не повторяющиеся витражи верхнего ряда окон; к тому же времени относится и паркетированный центр потолка. Согласно раннему описанию зала, выполненному по распоряжению фельдмаршала Миниха его адъютантом Манштейном, стены его были облицованы разноцветными "фарфоровыми плитками" (вероятно, изразцами), полы всюду были мраморные, а посреди зала бил фонтан. В зале собирался Диван – совет старейшин, без согласия которых хан не мог решать никаких важных дел.

На втором этаже находился "Посольский зал", также двухсветный с деревянным расписным потолком и мраморным полом: название его условное, так как торжественные приемы происходили обычно в зале Дивана. Здесь создана имитация "ханской ложи" – возвышение в нише, наподобие сцены, по бокам которой дымились курильницы с благовониями, а посредине, на расшитых золотом подушках восседал хан. Огромный турецкий ковер, спускаясь но стене, устилал «сцену», а конец его загибался на пол, "что подметали лбом паши в былые годы", по выражению Мицкевича.

Из "Посольского зала" расписная дверь ведет в "Золотой кабинет" – один из лучших и наиболее законченных интерьеров дворца. Двадцать четыре окна с разноцветными стеклами с трех сторон заливают комнату золотистым светом. Тонкая резьба деревянного потолка в виде позолоченной изящной решетки на густом красном фоне, диваны, обитые малиновым бархатом с золотым узором (работы русских мастеров конца XVIII – нач. XIX в.), голубые тона стенной росписи работы Омера, воспроизведенной по сохранившимся на восточной стене фрагментам, делали этот кабинет похожим на драгоценную шкатулку. Над росписью на уровне глаз – лепные алебастровые вазы с фруктами; под карнизом помещение опоясывает вязь арабской надписи, представляющая панегирик хану Крым-Гирею, но в особенности восхваляющая его за строительство (точнее – завершение восстановления) дворца. За льстивыми преувеличениями и превосходными эпитетами можно различить и восторженное восприятие татарами ханских покоев, служивших предметом гордости и подражания при сооружении и украшении собственных жилищ знати.

"Смотря на живописную картину дворца, ты подумаешь, что это жилище гурий, что красавицы сообщили ему прелесть, что это нитка морского жемчуга, неслыханный алмаз!.. Окрест дворца свежие лилии, розы, гиацинты. Сад, разумно расположенный, говорит, как бы языком".[71]71
  Домбровский Ф. Дворец крымских ханов в Бахчисарае. – Симферополь, 1963. – С. 39.


[Закрыть]

На первом этаже под "Золотым кабинетом" расположена "Летняя беседка" или «Альгамбра» (названная так в честь прославленного мавританского дворца в Испании). Построена и расписана она тем же Омером: первоначально ее окружали с трех сторон лишь колонны с арками, внутри по стенам шли диваны вокруг четырехугольного бассейна с фонтаном. При ремонте в начале XIX в. аркаду застеклили изнутри цветными стеклами. Отсюда через одну из дверей можно попасть в очаровательный "Бассейный садик" – царство солнца, пышной вьющейся зелени, цветов и воды. Центром дворика является каскадный фонтан: к южной, увитой розами стене примыкает мраморная доска, представляющая собой вариант "Фонтана слез" с четырьмя центральными чашами вместо трех. Вода стекает по мраморному желобу, украшенному резными изображениями резвящихся рыбок, в небольшой бассейн, а затем во второй, более крупный. Восточному очарованию дворика отдали дань многие путешественники. "Посреди личных покоев хана виден очаровательный сад роз, – пишет Паллас, – окруженный стеною, фонтан ниспадет каскадами в мраморный бассейн".[72]72
  Pallas. Указ. соч. – Р. 34.


[Закрыть] О его первоначальном виде свидетельствует более подробное описание маркизом Кастельно; он упоминает галереи с балюстрадой, увитые виноградом и окаймляющие сад, клумбы с цветами и рыб, плавающих в водоеме. Если судить по описанию, данному в стихотворении «Фонтану Бахчисарайского дворца», возможно, именно его имел в виду Пушкин. Фонтан «Бассейного садика» как бы открывает серию вариантов и повторений этого замечательного произведения: в 30–40 гг. XIX в. именно его берет как образец для подражания английский архитектор В. Гунт, создавая свой вариант Фонтана слез для дворца М. С. Воронцова в Алупке. В 50-е годы в Петербурге, в Эрмитаже по его мотивам были созданы четыре одинаковых фонтана из красного мрамора с белыми мраморными раковинами-чашами.

В глубине внутреннего двора находился гарем с его многочисленными постройками (по дошедшим свидетельствам, там было 73 комнаты, основную часть которых уничтожили в 1818 г. за ветхостью). В четырех комнатах уцелевшего флигеля размещены те немногие вещи, которые воссоздают бытовую сторону дворца. Гарем в переводе с арабского – «запретное», "неприкосновенное": никто кроме хана, его малолетних сыновей и евнухов не имел права входить сюда. "У ханов никогда не было законных супруг, – пишет Гакстхаузен. – Они жили с черкесскими и грузинскими невольницами, которые не имели никакого влияния, и с которыми мало считались даже их дети".[73]73
  Haxthausen. Указ. соч. – Р. 357


[Закрыть] Внешний облик здания создает ощущение отрезанной от мира «золотой клетки», в которой томились невольницы: ажурная деревянная резьба решеток веранды укрывает ее сверху донизу от любопытных взоров; окна – зарешеченные, с цветными стеклами – расположены так высоко, что из них видно только небо. Из сохранившихся от XVI в. деталей особенно интересны резной деревянный портал и витраж в комнате главного евнуха со стилизованным изображением кипарисов. Поблизости находится башня, где, по преданию, содержались ханские охотничьи соколы. Сюда разрешалось подниматься обитательницам гарема, чтобы посмотреть на окружающий мир, на пеструю, красочную жизнь двора, где происходили приемы послов, сборы войска и т. д. Восьмигранная деревянная башня имеет кубическое каменное основание и решетчатое завершение, на котором установлен деревянный шестигранник, под самой крышей переходящий в решетку, и шатровое завершение. Внутри широкая лестница огибает все шесть граней башни.