Текст книги "Тайны горного Крыма"

Автор книги: Татьяна Фадеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

Бакла

На дальней северо-восточной оконечности Внутренней гряды расположено городище Бакла. От села Скалистого проселочная дорога идет вдоль гряды и затем, отклоняясь влево, тенистой лесной тропой через 2,5 км приводит к подножию утеса, расположенного в два яруса. На террасе между ними, на высоте 310 м над уровнем моря расположилось раннесредневековое поселение Бакла. Тропа поднимается по крутому склону, покрытому сочной зеленью весенней травы и порослью низкорослых деревьев и кустарников, в цепких скрюченных ветках которых запутались скатившиеся с горы камни. Наверху, в изломе скалы, неширокой светлой полосой окаймляющей зеленый склон, тянутся вырубленные в известняке в два яруса разнообразные пещеры. Поднявшись по тропе к пещерам, в глубокой тишине, царящей здесь, внезапно различаешь звук мерно падающих капель: это в самом изломе скалы сверху, с обрыва тонкими бисерными нитями просачивается вода от источника, который прячется где-то выше в зарослях. Тропа вдоль скал приводит на плато, на котором, отступая далеко от края, высится второй ярус обрыва, оглаженный сверху наподобие гигантского вала. Двигаясь по этой террасе по самому краю первого обрыва в восточном направлении, всюду замечаешь следы жизни, глубоко врезавшиеся в камень: это могилы, желоба для сбора воды, виноградодавильни – тарапаны, ступени, ведущие сверху в пещеры, и – в огромном количестве – зерновые ямы с гладко отесанными стенками, с горловиной, аккуратно опоясанной желобком, чтобы в нее не подтекала вода. Видимо, они хранили в свое время немалый урожай, который собирали жители здешних мест – земледельцы и виноградари. Одичавшие плодовые деревья, буйно цветущие весной, говорят о том, что терраса была покрыта садами. Раскопанный в 1958–1960 гг. экспедицией украинских археологов во главе с Е. В. Веймарном, Скалистинский могильник дал богатейшие сведения о быте и занятиях обитателей окрестных долин. Всего исследовано свыше восьмисот погребальных сооружений, в основном склепов, в которых хоронили с IV по IX век. Вещи из могильника представлены в экспозиции историко-археологического отдела Бахчисарайского музея. Это великолепные бронзовые пряжки разных форм, фибулы, кольца, кресты, посуда из керамики и стекла. Особенно хорош изящный стеклянный кувшинчик и стаканчики к нему. Населяли округу сармато-аланы, частично, возможно, готы, занимавшиеся виноградарством и земледелием; в культуре их продолжали сохраняться позднеантичные традиции.

Городище

Но вот мы пришли к месту, где некогда находилось укрепление. Верхний уступ гряды здесь раздваивается и отступает, образуя треугольник: в нем, вплотную придвинутое к южному обрыву, расположено укрепленное городище Баклы. Систематическим изучением его с 1961 г. занимались сотрудники Государственного исторического музея (Москва) под руководством Д. Л. Талиса.[149]149
  Талис Д. Л. Оборонительные сооружения Юго-Западной Таврики как исторический источник // Археологические исследования на юге Восточной Европы. – М., 1974. – С. 89–113,153–168.


[Закрыть] Проведенные ими раскопки позволяют представить себе в общих чертах облик городища, погибшего на рубеже XIII–XIV вв., вероятно, в результате татарского набега. Цитадель вытянута вдоль обрыва полосой, имеющей ширину 60 м и длину 200 м. По обеим сторонам ее расположено открытое поселение, где под дерном угадываются развалы камня, остатки жилых и хозяйственных построек. При раскопках обнаружены целые пифосы XII–XIII вв., стоявшие в специальном хранилище. Вне укрепления находилось здание базилики, сгоревшей примерно в Х в.

Цитадель и ее особенности

Для сооружения оборонительных стен поверхность скалы была подтесана: полукруглый выруб указывает на место, где возвышалась башня. На северо-восточном участке цитадели находится весьма интересное сооружение – высеченный в скале тоннель – проход под боевой стеной, ведший из цитадели в городище. Довольно широкий при входе (3,5 х 5 м) он, постепенно сужаясь, выходил на узкую и длинную площадку метра на три ниже поверхности скалы, где находилась цитадель. Площадка эта, ограниченная обрывом, вероятно, служила боевой позицией, здесь вполне мог существовать каземат. С этой же площадки вел ход наверх, в цитадель: он представлял собой узкий проход в скале с четырьмя ступенями.

В северном углу цитадели, в месте стыка двух куртин различимы остатки прямоугольной башни. С северо-западной и северо-восточной стороны цитадель была опоясана оборонительной стеной шириной около 3,5 м. Густая поросль деревьев и кустарников отмечает места, где развал стен перекрыт натекшей землей со сползавшим культурным слоем.

Боевые пещеры находились частью под западным участком цитадели и еще западнее. В некоторые из них с поверхности вели люки, в другие – высеченные в скале лестницы. Здесь несли дозор и вели фланговый обстрел наступающего неприятеля. Другие пещеры использовались в хозяйственных целях.

Хорошим или плохим было расположение Баклинского укрепления? Ведь с обеих сторон над террасой, где оно находилось, возвышалась на высоту 12–16 м гряда, с которой вся цитадель, не говоря уже об остальной площади поселения, была видна как на ладони, и легко обстреливалась. Поэтому ее едва ли можно счесть гнездом феодала, крепостью, выстроенной для господства над окружающим населением. Если же она создавалась как убежище, то стратегическая позиция выглядит иначе: уступы горной гряды, высящиеся над городищем, образуют очень хорошее прикрытие от взоров пришельцев-кочевников. Для двигавшихся с севера Баклинская крепость практически не видна. Чтобы заметить ее, надо было подойти к ней вплотную. Стены ее могли выдержать осаду кочевников, исключая гуннов, владевших осадными приспособлениями.

Раскопки показали, что оборонительные стены перекрывают слои, относящиеся ко времени открытого поселения. Здесь в III–IV вв. существовало, по-видимому, винодельческое хозяйство. Об этом говорят множество тарапанов и найденные при раскопках пифосы. Самый первый пояс боевых стен был построен в V в. По мнению Д. Л. Талиса, "Баклинская цитадель, являвшаяся по первоначальному назначению убежищем, не была воздвигнута византийскими строителями". Более того, есть немало оснований считать, что "она построена объединенными усилиями нескольких групп местного населения в период обострения угрозы внешнего нападения".[150]150
  Талис Д. Л. Указ. соч. – С. 113.


[Закрыть]

Там, где верхний обрыв гряды далеко отступает от края террасы, на него легко взобраться и продолжить путь к востоку, оглядеть окрестности с высшей точки, отмеченной топографическим знаком. У подножия утеса – раскинувшиеся в долине поля; слева горизонт замыкает тающий в дымке величественный шатер Чатыр-дага, справа – стройный, легко узнаваемый силуэт Тепе-кермена, еще правее – плато Чуфут-кале. Вид горной страны, мягко окутанной сизой дымкой утреннего тумана, из которого кое-где вынырнули ярко освещенные солнцем верхушки, исполнены покоя и величия. Как-то по-особому остро улавливаешь неповторимое своеобразие этих гор: ведь именно здесь берут разбег постепенно повышающиеся вдоль линии горизонта гребни Внутренней гряды. Набегающие с севера как огромные окаменевшие волны, постепенно набрав высоту, они стремительно и круто обрушиваются вниз отвесными обрывами желтовато-белесых скал, растекаясь ближе к земле пологими зелеными склонами.

От каких планетных ураганов

Этих волн гранитная гряда

Взмыта вверх?

М. А. Волошин

Отсюда можно вернуться по северному пологому склону, незаметно переходящему в равнину, где даже трудно предположить, что за спиной у тебя остался обрыв, и сам ты только что побывал на горной вершине.

VIII. В СТРАНЕ ДОРИ

Не удивительно ли, что о целом, систематическим порядком устроенном ряде укреплений, существовавших не менее девяти столетий, история сохранила одне токмо известия случайныя, догадочныя?

П. И. Кеппен

Южный берег – это сравнительно узкая полоса черноморского побережья, отделенного от остальной части Крыма грядой гор, обладающая мягким, сухим климатом средиземноморского типа и соответствующей ему растительностью. Географически он протянулся от мыса Сарыч до мыса Меганом, исторически (как мы увидим ниже) его граница проходила примерно так же – от Балаклавы до владения генуэзского консульства Солдайи (Судака).

Красотам Южного берега посвящено немало пылких строк в стихах и прозе. После присоединения Крыма к России русские и зарубежные путешественники искали здесь прежде всего следы античности, романтически воспринимали его как некий уголок древней Эллады, или как частицу экзотического Востока. На смену «романтическому» освоению побережья в конце XIX – начале XX века пришло капиталистическое, и отношение к нему изменилось – Южный берег стали сравнивать с Ривьерой, знаменитейшим европейским курортом. "Русскую Ривьеру", увиденную некогда поэтом как "волшебный край, очей отраду", постарались сделать еще красивее с помощью дворцов, вилл и дач.

Вот уже два столетия украшая Южное побережье, современный человек склонен забывать о том, что в течение многих столетий этот край был вынужден себя защищать, что когда-то прибрежные утесы, скалы-отторженцы Главной гряды щетинились укреплениями и башнями. Костры жертвенников сменялись в случае опасности сигнальными огнями, видимыми издалека, ибо укрепления были расположены достаточно близко друг от друга, чтобы передавать сигнал по цепочке. Такой была «Тавроскифия», многократно воспроизведенная на полотнах К. Ф. Богаевского. И хотя художник рисуя романтизированный и обобщенный образ прошлого этих берегов, избегает конкретных деталей, его работы дают очень много для правильного понимания их подлинного исторического облика.

Мы уже упоминали, что Южнобережье было незнакомо грекам из-за «негостеприимства» тавров, неизменно дававших отпор всем чужеземцам. Очевидно, не последнюю роль в этом играла система обороны побережья. Скупые свидетельства о существовании подобной системы, очевидно во многом унаследованной от предыдущих столетий, приносит нам раннее средневековье. К этому времени изменения, связанные с "великим переселением народов" и крушением античного мира, достигли и глухого угла южнобережья: его этнический состав сильно изменился, теперь его населяли тавроскифы, аланы, готы, греки и т. д., происходил определенный сплав местных традиций с традициями, привнесенными извне.

Система укреплений Южнобережья

Систему укреплений Южнобережья, как ее самую оригинальную черту, едва ли не первым заметил Петр Иванович Кеппен (1793–1864) – замечательный русский ученый, географ и этнограф, собравший обширный материал о древностях края. Поселившись в Крыму, в Карабахе, неподалеку от Аю-дага, он подготовил труд «Крымский сборник. О древностях Южного берега и гор Таврических», изданный в 1837 г. в Петербурге и не утративший научного значения до наших дней. Объехав Южный берег и опросив местных жителей, Кеппен убедился в существовании общей, «систематическим образом устроенной обороны», основанной на «точном знании местности». Начиная от Кастель-горы к западу, на каждом мысе находились укрепления; на северных склонах Главной гряды при каждом горном проходе высилась крепость или башня. Там, где этого было недостаточно, по обе стороны Чатыр-дага проведена была стена, которая пересекала ущелье, преграждая путь вторжениям. «Укрепления строены народом образованным и искусным в деле военной обороны», – высказывает мнение Кеппен. Осторожный в выводах, он склонен был отождествить Южнобережье со страной Дори, описанной в середине VI в. Прокопием Кесарийским и населенной в то время готами – союзниками империи; император, воздвигший укрепления в Алуште и Гурзуфе, в этом краю «не построил нигде ни города, ни крепости», но зато «укрепил все места, где можно врагам вступить, длинными стенами, и таким образом отвратил от готов беспокойство о вторжении в их страну врагов».[151]151
  Кеппен П. И. О древностях Южного берега Крыма и гор Таврических. (Крымский сборник.) – СПб., 1837. – С. 30.


[Закрыть] Опираясь на собственные исследования линии древних укреплений на перевалах Главной гряды, Кеппен отождествил ее с «длинными стенами»: «Слова Прокопия, кажется, доказывают, что в Готфии (на южном берегу Крыма) укрепления Алуштинское и Гурзуфское были построены (в VI в.) прежде других, с коими они впоследствии времени составили единую цепь, и что нагорная стена, которой слабые следы доныне приметны вдоль по яйле, от дороги, ведущей от Ускюта в Карасубазар, до западной стороны Чатыр-дага, современна сказанным двум крепостцам».[152]152
  Кеппен П. И. Указ. соч. – С. 27.


[Закрыть]

«Длинные стены»

Остатки стен на перевалах между скалистыми обрывами южнобережной Яйлы – Байдарском, Бузлукском и Тарпанбаирском – описаны замечательной исследовательницей Крыма М. А. Сосногоровой в статье, опубликованной в 1875 г. под названием «Мегалитические памятники в Крыму».[153]153
  Сосногорова М. А. Мегалитические памятники в Крыму // Русский вестник. – 1875. – Кн. 7. – С. 266–287.


[Закрыть] Не располагая материалом для датировки стен, она отнесла их к мегалитическим сооружениям, поскольку размеры глыб и примитивность кладки наводили на мысль об их глубокой древности.

Разведки на Яйле, проведенные в 50-е годы сотрудниками Института археологии АН УССР О. И. Домбровским и Е. В. Веймарном, подтвердили наличие остатков стен, описанных Кеппеном и Сосногоровой. "Ограждая перевалы и ущелья, они вместе с горной цепью создавали комбинированную систему укреплений, защищавших большую территорию, расположенную вдоль морского побережья", пишет О. И. Домбровский.[154]154
  Археологические исследования средневекового Крыма. – Киев, 1968. – С. 19.


[Закрыть] Она должна была защищать страну Дори с севера от кочевых племен. Сам прием загораживания ущелий и перевалов известен с древности: аналогичным образом была устроена система обороны на Кавказе.

В настоящее время укрепления на основных перевалах или сильно повреждены, или до основания разрушены, а камень растащен, и только незначительные следы, понятные лишь глазу археолога, свидетельствуют о былом существовании стены. Тем не менее отдельные участки их сохранились и вполне дают представление об их устройстве. Это были сложенные из необработанного камня заборы около двух метров толщины и различной длины – иногда более километра. Высота их, по-видимому, не превышала человеческого роста. Поставлены они так, что к противнику всегда обращен крутой склон: для защитников же стены всегда оставалась достаточно широкая площадка. На некоторых перевалах с особо сложным рельефом местности воздвигали порой несколько стен, умело дополнявших скалы и другие природные препятствия. Такие укрепления назывались "каменными замками" (Таш-хабах): примером может служить Таш-хабах-богаз на Караби-яйле, описанный еще Кеппеном и обследованный в 1956 г. вместе со стенами перевала Чигенитра-богаз над селами Рыбачье (Туак) и Приветное (Ускут), завершавшими систему обороны с востока.

В 1947 г. Е. В. Веймарн, руководя отрядом Тавроскифской экспедиции, обследовал одну из стен, упомянутых в "Крымском сборнике", перегораживающую ущелье к западу от Чатыр-дага. Она примыкает к западному отрогу Чатыр-дага – Эклизи-бурун, а с другой стороны – к крутому склону ущелья, отделяющего Чатыр-даг от горы Черной. Толщина ее равна примерно двум метрам, длина – километру. По строительным приемам она, по мнению Веймарна, напоминает кладку оборонительных сооружений Эски-кермена, относимых им к V–VI вв.[155]155
  Указ. соч. – С. 34.


[Закрыть]

В районе Ангарского перевала между массивами Демерджи и Чатыр-дага, при впадении ручья Курлюк в Ангару, река и дорога зажаты в короткой, узкой теснине, пересекающей хребет, который соединяет выступ Долгоруковской яйлы с северо-восточными склонами Чатыр-дага. На западной, левобережной по отношению к Ангаре, части хребта местами еще сохранилась кладка стены. Сложенная насухо из необработанных глыб, она тянется на два километра, упираясь в чатырдагские скалы. Правобережный отрезок той же стены описан Кеппеном. Сегодня камень оттуда выбран до основания. Исследователь О. И. Домбровский различает в существовании стены не менее двух периодов: "В ее основании, – пишет он, – имелись кладки циклопического характера, а там, где они были еще в древности утрачены, а местами, возможно, и поверх них в средние века была поставлена новая кладка на цемянково-известковом растворе".[156]156
  Указ. соч. – С. 41.


[Закрыть]

Существовала стена и на одном из перевалов напротив Гурзуфа, обнаруженная вблизи нее керамика относится к VI–VIII вв. Отнесение ее ко времени Юстиниана, то есть к VI в., подкрепляется тем обстоятельством, что стены, сложенные (или возобновленые) на цемянково-известковом растворе, расположены именно на тех перевалах, откуда могла угрожать непосредственная опасность Алустону и Горзувитам – двум византийским крепостям на побережье. Следы стены длиной 1,2 км обнаружены возле горы Роман-кош: она перегораживала одну из самых оживленных дорог из верховьев реки Альмы в Ялту и Гурзуф. Защита перевалов к востоку и к западу от них, видимо, меньше беспокоила военачальников Юстиниана, и поддержание укреплений было предоставлено местным жителям. На западе стены доходили до Фороса, кончаясь у скал Батилимана. Здесь сохранились основания коротких – до 100 м – стен на заброшенных ныне дорогах, ведущих из села Орлиное (б. Байдары) в Ласпи и Батилиман. От стены длиной 1,2 км, перегораживавшей Байдарский перевал и описанной М. А. Сосногоровой, еще прослеживаются остатки по обе стороны ворот.

Едва ли все они были воздвигнуты с византийской помощью в одно и то же время: об этом говорит само разнообразие строительной техники: кладка всухую, на глине, на цемянково-известковом растворе; из огромных глыб – «циклопическая», и из мелких камней. Нередки случаи, когда различные строительные приемы встречаются в одном и том же сооружении. Все это наводит на мысль "о разных этапах существования сооружений, часть которых, возможно, была возведена еще таврами", пишет Домбровский.[157]157
  Указ. соч. – С. 43.


[Закрыть] В то же время для датировки укреплении предгорного Крыма недостаточно принимать во внимание только их «варварский вид»: характерная для тавров циклопическая кладка насухо с использованием скальных выступов и обрывов и включением в нее отдельных каменных глыб, нагроможденных самой природой, сохранялась в глухих уголках горного Крыма и в раннем средневековье. Поэтому необходимо учитывать другие датирующие признаки, прежде всего керамику, а ее-то и маловато вблизи стен, где оседлого жилья не было.

Остатки "длинных стен" еще сумели послужить в годы Великой Отечественной войны крымским партизанам, которые иногда использовали их как укрытия в борьбе с врагом, наступавшим в горы с севера.

Укрепленные монастыри и исары

«Длинные стены» разрушены, видимо, в эпоху нашествия хазар. Столкновение интересов двух крупнейших феодальных держав того времени – Византийской империи и Хазарского каганата – самым непосредственным образом ощущалось в Таврике. В результате нашествия хазар в Крым влияние Византии там ослабело; в самой же Византии с середины VIII в. разыгрались драматические события, связанные с борьбой иконоборцев и иконопочитателей. Утверждение у власти иконоборческой партии, сопровождавшееся разрушением монастырей, уничтожением книг и икон, вынуждало иконопочитателей бежать на окраины империи, где власть ее ощущалась слабее. Таким местом в период хазарского наступления и оказался Крым, точнее «ничейная», защищенная «длинными стенами» полоса Южнобережья, где и обосновалась иконопочитательская оппозиция, которая в 787 г. обретет своего духовного вождя – Иоанна Готского, игравшего важную роль в этот сложный период истории. Со второй половины VIII–IX вв. монастыри и поселения возникают по всему Южному берегу. Это хорошо видно на прилагаемой карте Таврики, где помечены, кроме «длинных стен», ряд замков, укрепленных убежищ, монастырей, торжищ, вокруг которых выросли сельские поселения,[158]158
  Домбровский О. И. Средневековые поселения и исары Крымского Южнобережья // Феодальная Таврика. Материалы по истории и археологии Крыма. – Киев, 1974. – С. 45.


[Закрыть] Иконопочитательские монастыри, укоренившиеся прежде всего на Южном и Юго-восточном берегу, столь активно насаждали христианство, что уже в VIII в. учреждаются Готская и Сугдейская епархии: отметим, что первая к этому времени, судя по источникам, охватывала не только Южнобережье, но распространилась и на горный Крым Юго-западной Таврики:[159]159
  Указ. соч. – С. 53.


[Закрыть] это, видимо, было связано с усилением готской области Дори, распространявшей свою политическую власть и влияние на Черноморье. Иконопочитательские монастыри, в изобилии возникшие здесь, ускорили насаждение и распространение нового социально-экономического уклада – более развитых феодальных отношений. Монастырь силою обстоятельств становился крупным землевладельцем, содействовал развитию различной ремесленнической деятельности. В одном из поучений Федора Студита в начале IX в. упоминаются жившие при монастырях ремесленники: каменщики, плотники, иконописцы, художники, переплетчики книг, кузнецы, гончары, целители и т. д. Вокруг монастырей вырастают укрепления со стенами и башнями, где местное население скрывается в случае опасности.

Такой укрепленный монастырь находился в урочище Ласпи. Семь поселений располагались вокруг горы Ильяс-кая, на вершине которой находился храм св. Ильи. Оборонительная стена, водопровод, дорога, подпорные стенки сооружались коллективно. Большой храм IX–X вв. имел ступенчатую композицию внутреннего пространства: притвор, средний неф, алтарь приподняты один над другим, образуя три ступени. В храме имелись каменная скамья и аркосолий с 11 погребениями; судя по остаткам, он был расписан фресками, а его коробовое сводчатое перекрытие опиралось на широкие полукруглые арки.

Наряду с монастырями возникали и замки. В урочище Кокия, на крутой и высокой скале Айя стояла крепость, окруженная стеной с приворотной башней и донжоном, с часовней н другими постройками. Под ее защитой находилось несколько групп земледельческих усадеб, разбросанных по долине. С юга и запада урочище было защищено отвесными обрывами и морем, а с севера и востока его ограждал хребет Кокия-бель, местами усиленный стеною, о которой упоминал Кеппен.

Хотя большая часть средневековых исаров – поселений и укреплений – возникла в VIII-Х вв., большинство из них – многослойные: они стоят на местах, где с давних времен селились люди. Кажется, что сама природа предопределила такие места к многократному использованию, к тому, чтобы жизнь возникала здесь вновь и вновь, вопреки разрушениям, чинимым захватчиками и временем. "Есть такие излучины моря, такие складки в суровом теле земли, которые всегда, на протяжении тысячелетий служат средоточием человеческой жизни, почти независимо от смены племен и народов, приходящих и исчезающих с ритмичной последовательностью. Когда погибает один город, из его развалин на том же месте прорастает другой",[160]160
  Волошин М. А. Киммерия // Аполлон. – Пг. – 1912.


[Закрыть] – писал Волошин.

Такое место, издревле прораставшее поселениями – окрестности Аю-дага. Любуясь этой издалека заметной и безошибочно узнаваемой всеми горой, жадно припавшей к синей морской воде, поразмыслим над ее названием. Существует предположение, что Аю – это искаженное ай, «святая»: аналогий предостаточно, ведь начиная от южного мыса Айя названия десятков скал и урочищ начинаются с этой частицы. Но не будем торопиться. Вспомним, как звучало слово «медведь» по-латыни: ursus – не сохранился ли этот корень в названии Гурзуф или Юрзуф, как называл его Пушкин? А по-гречески медведь – «арктос»: не слышим ли мы его отзвук в названии «Артек» – именно так называлось поселение, стоявшее на месте всемирно известного детского курорта. Итак, «медведь» в названии горы, видимо, не случаен: но что послужило причиной названия – сходство ли горы с медведем, обилие ли медведей в округе? Принимая во внимание, что название закрепилось за местом издревле, позволим себе внести в общую копилку и свое предположение – а не идет ли речь о созвездии Большой Медведицы? Семизвездье в древности обозначалось и как 7 быков (у латинян), 7 риши (у индусов), – короче, семь богов: древнее название Феодосии – Ардавда – означает "город семи богов"; сакральное число семь повторяется в древнем названии селения «Семидворье» неподалеку от Алушты. Аю-даг несет на "мохнатой спине" развалины семи христианских храмов, возможно, воздвигнутых на местах языческих культовых сооружений… Другой ход рассуждений связан с селением Партениты, примостившимся у восточного бока горы: Партенит – в переводе с греческого – «девичья», возможно, напоминает о древнем культе таврской Девы. Известно, что греки сближали ее с Артемидой, а архаические элементы культа этой богини сохраняли черты Медведицы: таков был культ Артемиды в Бравроне, когда служительницы рядились медведицами. Не будем настаивать на каком-либо из этих предположений: для этого необходимы и новые данные, и основательные исследования. Мы хотели еще раз привлечь внимание читателей и путешественников к тому, как все непросто в Крыму с его многослойной культурой, где название местности, маршрут полузаброшенной дороги, камень, взятый с древних развалин и мирно дремлющий в ограде двора, глыба, казалось бы не отличающаяся от других, но приподнятая над землей камнями-опорами и в итоге усилий человеческих ставшая из обломка скалы древнейшим сооружением – дольменом – все это может оказаться началом открытия.