Текст книги "Петербургский дракон"

Автор книги: Татьяна Кручина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

Глава 4. Поиски камня

На следующий день лекарь Гордей Морган и хранитель Левон Гавран отправились на остров Прилета. Выехали затемно, по городу и Московскому шоссе промчались с ветерком, но по проселочным дорогам пробирались долго, мешали сильный туман и глубокие рытвины, заполненные грязной жижей. Несколько раз драконам пришлось выходить из машины и оттаскивать с пути обломки деревьев.

В условленном месте, в двадцати километрах от деревни Шапки, их уже ждал Аук. Вести были неутешительные. Ночью по этому району прошел разрушительный ураган, с ливнем и градом. Ручьи и речки переполнились, болото стало непроходимым. К острову Прилета путь был отрезан.

Никаких новых сведений о пропаже камня от Аука получить не удалось. Драконов это не удивило. Аук был славным лесовичком, но глупым и не способным к логическому мышлению. Обычно он, как и все подобные существа, выполнял роль помощника лешего по самым несложным и беззлобным делам. Таких лесовичков называли подлешниками.

Внешне Аук представлял собой низкорослое мохнатое чучело на козьих ножках с единственным безволосым участком – гладким, без ресниц и бровей, сизым лицом с курносым носом, мелкими, близко посаженными глазками и щербатым ртом. Ничего от него не добившись, драконы решили навестить местного лешего. Аук радостно побежал вперед, показывая дорогу.

В лесу было сыро, по-осеннему свежо и очень тихо, как часто случается после бури. Постепенно светлело, туман рассеивался, отступал, лес становился прозрачным, проглядывался глубже, хотя оставался все таким же неподвижным и сонным. Дождя не было, но с ветвей деревьев и остатков листвы на дождевики и лица драконов скатывались потоки крупных холодных капель, а пожухлая, но еще высокая трава, быстро вымочила штаны до колен. Кругом валялись обломанные сучья, попадались и поваленные стволы со свежей намокшей землей на вывороченных корнях.

Путники вошли в ельник, двигаться сразу стало труднее. Деревья становились выше и все плотнее прижимались друг к другу, мокрые ветки били по лицу, царапая колючими иголками.

Аук подошел к двум стоящим рядом, ствол в ствол, разлапистым высоким елям и что-то коротко прошептал, затем похлопал в ладоши. Стволы раздвинулись, и драконы вышли на небольшую ярко-зеленую полянку, покрытую мхом и вереском, с весело торчащими повсюду грибами и краснеющими островками брусники. Тут росли и боровики, и подосиновики, и рыжики – мечта, сказка для грибника. От сдвинувшихся с треском стволов к противоположной стороне полянки бежала тропинка. Там виднелась бревенчатая изба.

У поленницы, на длинной лавке, откинувшись назад и вытянув ноги, с понурым видом сидел лохматый, бородатый мужичок, одетый в тулупчик, вывернутый наизнанку, теплые ватные штаны и резиновые сапоги. Это был главный леший юго-восточных лесов Михаил Михайлович Московский, или, как его все звали, Мих-Мих, известный своей вспыльчивостью и строптивым нравом.

Он за ночь сильно устал и хотел спать. По календарю было семнадцатое октября, Ерофеев день. Согласно народным поверьям, в этот день леший проваливался под землю, где зимовал до весны, но перед расставанием с лесом злился и бесновался.

Никуда проваливаться Мих-Мих не собирался, но свято чтил традиции и каждый год на Ерофея-мученика поднимал бурю, ломал деревья и гонял зверье, что, надо сказать, было очень утомительно. Увидев подходящих драконов, леший, кряхтя, поднялся с лавки и развел в стороны руки.

– Рад, рад, гости дорогие, – просипел он. – Только прилег после тяжкой ночи, а Манька тут как тут. Орет, трещит о вас, – сварливо добавил он, показывая на сидящую на поленнице сороку.

– Видно, что потрудился ты на славу, устал, дров наломал много, но дело у нас срочное, – сказал Гордей, нисколько не удивившись недовольству лешего. – Смотрю, ты мои рекомендации соблюдаешь, не в лаптях, а в сапогах ходишь. Правильно, с твоим-то ревматизмом, – добавил он, улыбаясь.

– Ну да, ну да. В сапогах теплее. Дело ваше знаю. И про камень пропавший, и про дракона убитого. Плохие вести быстро доходят. Но ничем помочь не могу.

Мих-Мих хотел только одного, чтобы все от него отстали и дали спокойно поспать.

– Как же так? Камень ведь не иголка, он килограммов двести весит. Не может быть, чтобы в лесу никто ничего не слышал и не знал! – воскликнул Гордей.

– Это раньше я обо всем знал, – усталым с грустью голосом проговорил леший. – Помощников было много. Каких только в здешних местах лесных духов не обитало! За каждый трухлявый пень да густой ельник чуть не дрались. Не всех и брал-то. А теперь у меня один болотник на сто верст. Я уже его спрашивал, ничего не знает. Он сейчас на соседнем болоте обитает, там клюква растет, туда ягодники ходят, их можно попугать, заманить в топи непролазные, а если повезет, так и утопить. На вашем болоте только костяника растет. Кому она нужна? Место сырое, топкое, туда никто не ходит, сами ведь такое просили.

– Куда же духи лесные подевались? – еле сдерживая негодование, спросил Левон.

– Так кто куда разбежались. Лесной дух ведь чем питается – страхами и уважением, а сейчас люди детей одних в лес не пускают, ходят все больше компаниями. Идут с телефонами, там у них карта нарисована. Кнопки жмут, грибы сбивают, ягоду топчут. Лесов меньше, людей больше. Скоро не они, а мы их пугаться будем. Духи и разбежались. Некоторые в деревню подались, пристроились банниками да амбарниками. Там жизнь попроще и повеселее. А молодежь в город рванула, этих, как там их… не припомню названия… шумную нечисть изображают.

– Полтергейстов, – подсказал Гордей.

– Во-во. Тьфу, будь они неладны, – подтвердил леший.

– Мих-Мих, не юродствуй. Знаю, что не один ты в лесу. Помощники-то остались, – сказал Гордей.

– Помощники, говоришь. Есть у меня один малец, Остроухом кличут. У него можете спросить, но он если бы что знал, то уж давно прибежал бы и рассказал. Главный сплетник в лесу. Все, подлец, слышит, – проворчал леший и сплюнул.

– Так позови, – приказал Левон.

– Да чего его звать, вон сам бежит. Услышал, что о нем говорят, тут как тут. Во все дела встревает, хуже репейника, – леший с неприязнью указал на приближающегося к ним подлешника.

Остроух был росточком с Аука, схожий с ним ножками и ручками, но уши имел гигантские, как два больших лопуха. Между них из кучерявой шерсти выглядывали небольшие рожки, а из приоткрытого от бега и усердия рта торчали два острых клыка.

– Вызывал, хозяин? – с готовностью спросил Остроух.

– Да не успел еще, только подумал о тебе, – ехидно ответил леший.

Остроух, решив, что его похвалили, расплылся в улыбке, показав остальные остренькие зубки.

– Ты не лыбься, а расскажи, как камень с острова Прилета умыкнули, – строго приказал леший.

Остроух сразу сник, мордочку потупил, ручонками замахал, носом засопел:

– Не знаю.

Леший с видимым удовольствием дал ему под зад пинка, от которого подлешник закувыркался по поляне, а потом быстро побежал в лес, не оглядываясь и кулачками вытирая слезы.

– Вот тебе Остроух, не будь глух! – прокричал вдогонку Мих-Мих. – Ну, убедились, что тихо ваш камешек утащили, никто ничего не слышал и не знает? – сказал он драконам.

– А зверье лесное? Может, они что приметили? – не сдавался Гордей.

– Да откуда? Места глухие. Зверье там не живет. Одни комары да мошки. У них жизнь короткая, а память еще короче, – все больше раздражаясь, проворчал леший.

Левон от непочтительности Мих-Миха нахмурил брови и угрожающе двинулся в его сторону. Но Гордей рукой остановил хранителя.

– Зверье зверьем. Только вот Пал Палыч говорит, что информацию можно у любой травинки получить. Там ведь и березки на кочках растут, и кусты, – сказал Гордей.

При этих словах Мих-Мих отпрянул, сжал кулаки, безволосая часть его физиономии покрылась морщинами и стала багровой, а глаза гневно засверкали зелеными искрами. Реакция была ожидаемая. С Пал Палычем Выборгским, главным лешим северо-западных лесов, он был в давнишних контрах, что подтверждали полосы буреломов и миграция зверья в спорных лесных районах.

– Этот клоун, этот шут гороховый! Он там что-то говорит! Да у него в этом году ни грибов, ни ягод. Все белки ко мне перебежали. У него скоро и леса не останется. Вся земля домами утыкана, – прокричал леший.

Упоминание о западном конкуренте сделало свое дело. Поорав и помахав кулаками, Мих-Мих, во-первых, взбодрился, а во-вторых, утвердился в намерении ни в чем не уступить ненавистному соседу.

– Ладно, посидите тут. Можете костерок развести. Дело небыстрое, – хмуро сказал он драконам и пошел по тропинке.

На середине полянки леший походил кругами, чуть притоптывая. На приглянувшемся месте опустился на колени, покряхтел, согнулся и начал поглаживать траву. Затем, кивая, принялся закручивать и раскручивать травинки вокруг пальцев и приглушенным голосом приговаривать:

– Узелки завяжу,

О пропаже спрошу.

Узелки развяжу,

Весточку жду.

Все, что скрыто покажись,

Что потеряно, явись.

Что спрошу, пусть найдется,

То, что жду, пусть вернется.

Узелки завяжу, узелки развяжу…

Леший замер на минуту, потом засунул руки глубоко в дерн и, растягивая слова, завыл:

– Матушка-земля,

Травушка-трава,

Грибы-грибочки,

Корешки-корешочки,

Кустики-кусточки,

Деревья-деревца,

Не откажите,

Камень драконий покажите.

От его пальцев по полянке волной приподнимающегося дерна к лесу побежала зеленая дорожка. Это шевелились и натягивались переплетенные корни травы и нити грибниц, а там, за елями, к ним присоединились корни деревьев и кустов. Заданный вопрос летел по лесным проводам, как по нервным аксонам.

Ответ пришел примерно через полчаса тем же путем. От окружающих полянку елей вернулась к лешему зеленая волна. Мих-Мих поднялся, отряхнулся и не спеша подошел к драконам. Те стояли у разведенного костра и вопросительно смотрели на него.

– Матушка-земля ответила, – с многозначительным видом произнес леший.

– Говори, не томи, – сказал Гордей.

– Три дня назад неведомое для здешних мест существо столкнуло камень в воду, и он утоп, – рассказал леший.

Драконы смотрели на него молча, ожидая продолжения.

– Ну, а дальше-то что? – не дождавшись уточнений, спросил Левон.

– Все. Существо утопло вместе с камнем, – ответил леший.

Грустные и озадаченные драконы сидели на лавке. С одного боку от них махал копытцами Аук, с другого расположился довольный собой Мих-Мих.

Костер догорал. Полученные сведения, как это часто бывает, рождали больше вопросов, чем ответов.

Глава 5. Посетитель банка

Центральный офис банка «Драгуралметалл» располагался в красивом, недавно отреставрированном пятиэтажном особняке в Ковенском переулке. Начальником охраны там служил отставной военный, полковник на пенсии, Николай Александрович Тыртов. Это был серьезный мужчина средних лет со строгим лицом, короткой стрижкой и безукоризненной осанкой – всегда бодрый и подтянутый.

За последний месяц он принимал на работу уже второго блатного, и это его сильно раздражало, но отказать председателю правления банка, Амадиусу Арумсу, он не мог. «Этот хотя бы не идиот, – подумал Николай Александрович после короткого разговора с Фениксом. – Да и внешность имеет приятную, не то что сын главбуха».

Он не без удовольствия определил дислокацию Феникса в большом зале – самом беспокойном и суетном месте в банке. Еще с большим злорадством подумал о будущем напарнике Феникса и хихикнул, вспомнив армейскую поговорку «если в службе станет туго, посмотри на рожу друга». После этого в значительно более благодушном настроении подробно проинструктировал нового сотрудника и распорядился выдать ему форму.

На следующее утро Феникс в приподнятом и деловом настроении появился в банке одним из первых. Черная форменная одежда добавляла ему стати и мужественности. Девушки за банковскими стойками сразу приметили нового симпатичного охранника. При взгляде на него они меняли свои заученные любезные улыбки на милые и игривые, некоторые старались и вовсе не смотреть в его сторону, вероятно, им молодой человек нравился еще больше.

– Как зовут, красавчик? – спросила пухленькая кассирша Люба, пробегая мимо него в бухгалтерию на второй этаж.

– Феникс, – смутившись, ответил он.

– Имя странное. А меня Любовь, – сказала она, хлопая густо накрашенными ресницами. – Я во втором окне. Если что спросить захочешь, я тут все знаю, – произнесла она скороговоркой и неуклюже побежала дальше.

Фениксу досталась левая половина большого зала с широкой мраморной лестницей, ведущей в крыло администрации, возле которой он, по инструкции Николая Александровича, должен был дежурить, не пропуская посторонних, а заодно следить за порядком во всем большом зале.

Правую часть с проходом в малый зал охранял сын главного бухгалтера Федя. Это был рослый, рыхлый, белесый бугай с поразительно неприятной внешностью. Вполне обычные и вовсе не уродливые черты его лица складывались в хроническую гримасу несчастного мученичества, как будто парня постоянно тошнило. Но с пищеварением у Феди было все в порядке, а выражение лица определялось отвращением к этому месту и окружающим людям.

Его отец, всеми уважаемый милейший и умнейший Петр Ильич, чувствовал себя крайне неловко за блатное дитя, но не видел другого выхода. Федя ничем не интересовался, никого не любил и не уважал, последний год провел на диване, не пожелав учиться на уже оплаченном факультете в престижном университете, в результате потолстел на пятьдесят килограммов и стал терять остатки рассудка от непрерывного просмотра сериалов и аниме. Все очень жалели главного бухгалтера Петра Ильича и терпели Федю.

На второй день работы Феникса, примерно в полдень, в банк стремительно вошел хорошо и дорого одетый высокий блондин в распахнутом черном пальто. Он уверенно направился к мраморной лестнице, возле которой и стоял новый охранник.

– Здравствуйте, к кому вы идете? – благожелательно спросил Феникс.

Блондин остановился, снисходительно улыбнулся, манерно отставил в сторону руку с тростью изумительной красоты – с шафтом из черного с фиолетовыми прожилками фиалкового дерева и инкрустированной серебром рукояткой в форме пантеры. Два сверкающих изумрудных кошачьих глаза уставились прямо на Феникса.

– Good morning. I have a meeting with the manager of the bank. I’m in a hurry. The meeting was scheduled for 11.30 AM and now it’s almost 12 PM. I’m not used to being late, but the traffic in your city is unbelievable![1] – быстро проговорил он, чем сразу привел в замешательство неспособного к языкам дракона.

Феникс посторонился и молча пропустил иностранца, внимательно посмотрев ему вслед. Дракону хватило минуты, чтобы понять, что этот заморский хлыщ связан с убийством Арона. Феникс махнул рукой Феде и показал ему жестом, что сам пойдет наверх.

Чтобы попасть в кабинет убитого директора банка, Арона Флоринса, требовалось подняться по главной лестнице на второй этаж, миновать административное крыло, а оттуда пройти на третий этаж. Когда Феникс оказался в нужном коридоре, блондин уже открывал опечатанную после прискорбных событий дверь.

– Who are you? What are you doing?[2] – громко крикнул Феникс, наверное, первый раз в жизни не смущаясь за свой английский.

Блондин резко обернулся, в один прыжок оказался рядом с охранником и с размаха ударил его тростью по коленям. Феникс пошатнулся, потеряв равновесие. Иностранец проскочил мимо и скрылся на лестнице. Когда дракон вбежал в административное крыло, блондин был уже в конце коридора, на ходу придавив тростью приоткрывшуюся было дверь последнего кабинета, из-за которой послышался испуганный женский крик.

На главной лестнице иностранец замедлил шаг, чтобы не привлекать внимания клиентов и служащих банка. Внизу стоял второй охранник.

– Федя, держи его! – крикнул Феникс.

Парень развел свои вялые длинные руки в стороны, согнул ноги в коленях, лицо его наконец разгладилось, а взгляд принял вполне осмысленное и даже грозное выражение. Своим телом и руками он полностью перекрыл лестничный проход. Но иностранец ловко прыгнул на перила и без труда проехал по ним мимо Феди, замершего в стойке сумоиста, затем пронесся по залу, оттолкнув тростью пару клиентов, и выскочил на улицу. Феникс помчался следом.

Блондин передвигался очень быстро, гигантскими шагами, мягко касаясь земли, как кошка. Он завернул на улицу Восстания, миновал несколько домов и юркнул в подворотню. Феникс еле поспевал.

Похоже, иностранец заранее подготовил путь к отступлению. Не так-то просто бежать через петербургские проходные дворы, многие из которых перекрыты решетками или сами по себе никуда не ведут. Но, если знать маршрут в многослойных лабиринтах можно легко уйти от погони, запутать следы и быстро оказаться на соседней улице или даже в другом квартале.

Блондин скрылся в подъезде одного из домов и огромными прыжками взлетел на последний этаж, а там, опять же, через незапертую дверь пробрался на чердак и выбежал на крышу дома.

Когда Феникс выскочил туда же, незнакомец спокойно стоял и ждал его. Он взмахнул тростью и снял с нее ножны-чехол, обнажив узкое длинное лезвие кинжала. Быстрые шаги – и острие уткнулось в грудь дракона.

Феникс с ужасом почувствовал, что именно этим клинком убили Арона. Ему даже померещились капли крови на ноже, но нет, великолепная сталь была чиста, холодна и отливала серебряным блеском. Иностранец расценил ужас в глазах Феникса как страх за собственную жизнь и криво, с досадой ухмыльнулся.

– Don’t be afraid, I won’t hurt you if you stop following me. Stay where you are[3], – сказал он, тщательно выговаривая слова.

Этот английский, из которого Феникс понял только «не бойся», и оскорбительный, презрительный тон вывели дракона из оцепенения и вызвали приступ бешенства. Он разинул пасть и полыхнул длинной струей пламени, как настоящий огнемет.

У блондина была хорошая реакция, он успел увернуться и закрыть глаза рукавом пальто. Затем отбежал к краю крыши и, не раздумывая, прыгнул вниз.

Но вовсе не разбился, как можно было предположить, а мягко приземлился на согнутые в коленях ноги – правая немного впереди, левая сзади, руки опираются об асфальт, как у бегуна на низком старте.

Блондин поднял голову и бросил короткий колючий взгляд на молодого дракона, стоящего у края крыши, затем разогнулся, как пружина, и скрылся в арке дома, на ходу вытягивая из-под пальто шарф, чтобы прикрыть сильно обожженную правую сторону лица.

Феникс спрыгнуть не решился. Так можно и кости переломать. Они, конечно, быстро срастутся, но убийцу уже не догонишь. Поэтому он скатился вниз по лестнице, пробежал через несколько дворов и выскочил на улицу Маяковского, параллельную Восстания.  Затем рванул к повороту на Жуковского, но блондина и след простыл.

Феникс постоял на перекрестке, посмотрел во все стороны, поискал мысленно беглеца, но ничего не почувствовал. Драконья интуиция не сработала.

Рядом на углу располагалась французская гимназия с портретными медальонами Пушкина, Ломоносова, Маяковского и Менделеева на фасаде. Оттуда вывалилась группа школьников с несколькими мамашами и учительницей во главе. Они столпились возле пешеходного перехода, галдели и смеялись, чем совсем сбили с толку молодого дракона.

Он быстрым шагом вернулся обратно, на ходу позвонив стражнику Булату. Коротко доложил о неудачном преследовании, выслушал бурю восклицаний, а потом получил инструкции относительно того, как вести себя в банке.

Феникс внимательно осмотрел место приземления иностранца, но не обнаружил ничего интересного. Потом постоял, задрав голову.

Перед ним возвышался петербургский доходный дом, построенный во второй половине девятнадцатого века, вернее, его непарадная часть. В пять этажей, с потолками не менее трех с половиной метров, а то и больше, с высокими вытянутыми окнами, без каких-либо украшений, покрытый штукатуркой и выкрашенный бледно-желтой краской. Так что бандит сиганул с приличной высоты. Вдоль дома тянулся узкий газон с пожухлой травой, остатками бархатцев и двумя кособокими кустами. По городским меркам двор считался «зеленым».

Феникс прикинул высоту дома и подумал: «Ловкий. Как он не разбился? Кто он такой? А я оплошал. Эх!» Потом с неохотой побрел в банк. Он знал, что там его ожидают неминуемые расспросы, а врать дракон не умел. Тыртов, скорее всего, уже вызвал полицию. Булат обещал, что сейчас в банк приедет советник Амадиус Арумс. Поэтому спешить было некуда.

[1] Здравствуйте, я спешу на встречу с главным менеджером банка. У меня назначено на 11.30, а сейчас почти 12 часов. Я не привык опаздывать, но у вас такие пробки на дорогах!

[2] Кто вы? Что вы делаете?

[3] Не бойся, я не трону тебя, если ты прекратишь преследовать меня. Не ходи за мной. Стой на месте