Текст книги "Между двух огней (СИ)"

Автор книги: Татьяна Кошкина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)

– Хорошо, – девушка послушно кивнула и понизила голос, – спасибо за суп, – больше сказать было нечего. Вообще, зачем она пришла? Почему позвонила? Чего от него ожидала? Вот он перед ней, а сказать, кроме короткого «спасибо» и нечего. – Вы здесь по делам кафе?

Мужчина отошел на несколько шагов, оперся спиной на высокий разделочный стол, сложил руки на груди и внимательно взглянул прямо на неё из-под козырька кепки. Эмма стояла перед ним, как на эшафоте, не зная, куда прятать взгляд. Снова этот магнитный луч, снова невероятное желание притянуться. Сделать шаг. Потом еще один и еще. Взять себя в руки было её лучшим решение, но они отказывались держать. Если он сейчас ничего не скажет, она…

– Эмма, у вас богатая фантазия. Попробуйте представить, что я пришел сюда из-за вас. Мне просто захотелось сварить вам кофе.

Глава 27. Испугаться по-настоящему

Как научиться владеть собой? Откуда берутся люди, которые даже в самые напряженные моменты сохраняют ледяное спокойствие? Как удается миллионам людей контролировать смущение и эту яркую краску, заливающую щеки? Ничего этого Эмма не знала. Её чувства всегда были, как на ладони. Стоило испугаться, как она бледнела и начинала часто моргать. Стоило ей смутиться, как щеки становились пунцовыми, даже если лицо было невозмутимым.

Представив на миг, что он, действительно, пришел сварить ей кофе, девушка сначала испугалась, потом смутилась. Даниил же спокойно наблюдал этот перепад температур, вглядываясь в её лицо. Она не сомневалась, эту книгу он прочел без труда – легкое чтиво.

– Эмма, не волнуйтесь так. Я пошутил, – мужчина смотрел на неё из-под козырька кепки и, кажется, в его взгляде ей удалось рассмотреть смех. Он был доволен. Чем? Её бурной разноцветной реакцией? Или есть еще что-то, чтобы её добить? – Я прочитал последнюю главу и подумал, что у вас творческий кризис. Перенос личного опыта в книгу, думаю, вашу фантазию самое время взбодрить.

Вот он – ответ на все вопросы. «Прочитал. Прочитал. Прочитал», – отбивало сумасшедшее сердце. Эхом слово отдавалось в висках. Даниил сейчас был чертовски похож на Марка. Откуда в нем взялась эта легкая игривость? Раньше такого не было. Сколько же секретов прячется внутри этого человека? Как глубоко нужно закопаться в него, чтобы найти сердце? Есть ли оно там? Ей очень хотелось узнать.

– Это был хороший танец, – оправдание само собой получилось признанием.

– Возьмите трубку, Эмма.

Оказывается, все это время в кармане настойчиво жужжал мобильник.

***

Иногда мне кажется, что из нас двоих идиот – я. После разговора в больничное палате, это чувство не покидает, а только прогрессирует. Мальчишка. Слишком хитрый, слишком умный, слишком импульсивный, но победа в этом раунде осталась за ним. Вот только что это меняет? Марк просто в очередной раз оказался прав. Последнее время, он постоянно прав. Наверное, это удел сыновей – смело смотреть правде в глаза, когда отцы, прячась в тени собственного опыта, не замечают очевидного.

Эмма. Когда Сергей позвонил во время совещания, я очень удивился. Он хорошо знаком с моим расписанием и знает, что этот бизнес должен быть в стороне от основного. Вопреки своим принципам и недовольству, я взял трубку. Ума не приложу, как ему пришло в голову звонить мне по поводу Эммы, и как он её вообще запомнил. Но факт остается фактом, он позвонил и сообщил, что она пришла в кафе. Это поставило под удар мои планы по обучению нового сотрудника. Моя привычка идеализировать кофе, но не могу я пустить качество этого напитка в моем кафе на самотек. Сегодня это оказалось, как никогда, правильным решением. Работу этот парень получит только через мой труп.

Не знаю, разговор с Марком сподвиг меня на этот вопрос или авария. Но когда на мое: «Как она?»; мне ответили: «Выглядит неочень. Бледная, уставшая, ты б её на работе так не напрягал»… В этот момент решение придти и убедиться, что она в порядке, перешло из разряда опрометчивых мгновенных желаний в навязчивую идею. Пришлось поддаться. Весь вечер пришлось поддаваться этим нелепым желаниям. Впервые за долгое время это было выше меня. За эти годы я выработал контроль, построил вокруг себя стену, которая последние недели отчаянно трещит по швам.

Я не вижу других причин, кроме Эммы. Да, сегодня я повел себя опрометчиво и убедился во всем сам. Она совершенно прозрачная и не может ничего скрывать. Что с ней делать? Уволить, как и обещал? Оставить и дать время преодолеть свои чувства? Но что в таком случае делать с собой…

От одной мысли о том, к чему может привести моя игра в поддавки с собственными чувствами, становится не по себе. Это неправильно. Она молода, привлекательна и талантлива. У неё впереди вся жизнь, а моя уже пересекла экватор. Сегодня я увидел, что она влюблена и это…неправильно.

Я никогда не перейду черту. Но, черт возьми, я действительно пришел туда, чтобы сварить ей кофе.

В понедельник она выходит на работу. Я должен принять решение.

***

Только три вида людей просыпаются с мыслью: «Ура, наконец-то, понедельник!». Это школьники в летние каникулы, счастливые работники два через два и конченные трудоголики. Эмма не принадлежала ни к одному из них, но сегодня открыла глаза именно с этой мыслью. Наконец-то, вернуться на работу. Снова её ждет просторная приемная, постоянные телефонные звонки и взгляд, от которого весь мир вылетает в трубу, прочь от адекватности.

Жаль, Марк все еще в больнице и не отвечает на сообщения. Сколько бы раз девушка не приходила туда, столько же раз её отправляли обратно. «Пациент никого не принимает», – вот и весь ответ. Может, появится возможность спросить у Даниила Сергеевича, как там он.

Мысли вновь улетали прочь, обратно в кафе, где они беседовали еще несколько минут после неудачной шутки, приводя в бешенство нетерпеливую Лару. 10 пропущенных за 10 минут, как ей это удалось? Говорили о пустяках, пара слов о работе, пара слов о книге, а потом её как-то незаметно выпроводили с кухни. Эмма все еще была слегка не в себе, после столь «удачной» шутки.

Собиралась она сегодня так тщательно, что опоздала сначала на автобус, потом на второй и в конечном итоге вбежала в двери бизнес-центра с опозданием на пятнадцать минут, а еще предстояло подняться вверх на лифте и написать объяснительную. С дисциплиной в копании Даниила Громова все было строго. Опоздал? Объяснись. По словам сотрудников, за все время существования компании босс никого не оштрафовал и даже выговор не объявил, а эти бумажки собирал старый охранник по своей прихоти. Эмма никогда не горела желанием узнать правду, а уж тем более не хотел видеть недовольного Даниила. Но сегодня была обречена.

Она несколько раз нервно нажимала кнопку вызова лифта. «Ну почему так долго?» – девушка мерила шагами холл туда-сюда. Почему, когда торопишься, лифт едет так медленно? Наконец-то звякнул виртуальный колокольчик и двери открылись, выпустив шумную компанию людей. Эмма выдохнула. Повезло, сейчас она поедет одна. Будет больше свободного пространства, а значит меньше внутренней паники.

Но её желаниям не суждено было сбыться. В последний момент черный кожаный нос ботинка не дал дверям закрыться.

– Доброе утро, Эмма. Опаздываете на работу?

***

Снова время слилось в бесконечность. Лифт ехал вверх мучительно долго. Эмма изучала глазами пол, разрываясь между неловкостью и нервозностью от замкнутого пространства лифта.

– Извините. Больше не повторится, – пробормотала она.

В следующую секунду сбылись её самые страшные кошмары. Лифт дернулся и застыл.

– Странно, раньше у них не было проблем с лифтом, – спокойно произнес Даниил Сергеевич и нажал на кнопку вызова лифтера.

– Мастер скоро будет, ожидайте, – ответил противный женский голос и тут же отключился. Судя по характерным чавкающим звуком, они имели наглость своим злоключением прервать её завтрак.

– Как будто у нас есть выбор, – недовольно ответил пустоте босс.

Эмме казалось, будто к ушам приложили две большие ракушки и они, дуэтом, отчаянно шумели, воспроизводя далекий шум моря. Застрять в лифте, это действительно был её кошмар. В далеком детстве ей часто снились подобные сны, после которых она просыпалась в слезах и с громкими криками бежала в комнату родителей. Эмма выросла и кошмар стал реальностью, но бежать теперь некуда. Кровь стучала в висках. Сердцебиение учащалось. На лбу выступили мелкие крапинки пота. Она чувствовала, что задыхается.

– Эмма, что с вами? – Даниил сделал шаг в сторону пошатнувшейся девушки и осторожно придержал её за локти.

Стены давили на Эмму. Горло сковало стальным кольцом, в висках пульсировало. Еще немного и она либо рухнет в обморок, либо начнется приступ паники. Последний раз девушка стояла в том же лифте вместе с Марком, но тогда внутри кипели эмоции и приступ пришел не сразу. Сейчас же каждая секунда загоняла её все дальше в темную чащу страха.

– Эмма, слышите меня? – он пытался достучаться, увы, бесполезно.

Быстрый шаг навстречу. Расстояние минимальное.

– Смотрите на меня, Эмма. Дышите, ровно дышите, – он взял её лицо в ладони и почти насильно заставил посмотреть на него. Девушка подчинилась. Шею, к которой прикоснулись его пальцы, обдало жаром. Была ли эта реакция на Даниила Громова или еще один симптом клаустрофобии? Она не могла разобрать. – Эмма, смотрите на меня. Только на меня. Слушайте мой голос. Все будет в порядке. Сейчас лифт починят, двери откроются, и мы отсюда выйдем. Слышите? Вы мне верите, Эмма?

Она кивнула. Верит и всегда верила, с того момента, как вошла в кабинет и почувствовала на себе его взгляд. С того момента, как весь мир решил исчезнуть, превратившись в комок скомканных ощущений. С того момента, который только что повторился снова. Эмма поймала его взгляд и не смогла отвести свой. Впервые за несколько минут сделала глубокий вдох. Воздуха не хватало. Давящие стенки лифта, все еще маячившие в пределах её бокового зрения, стали исчезать… их выметали из сознания эти глаза, этот голос, эти руки.

Она готова была биться об заклад, что Даниил когда-то обучался гипнозу. Ему удалось выровнять её дыхание, но не ритм истошно трепыхающегося сердца. Губы покалывало от желания прикоснуться к его губам. Эмма помнила мысль, которая родилась в ней после аварии: «Боль от невысказанного не стоит того, чтобы её терпеть». Осознала она её позже, уже лежа в больнице и раз за разом прокручивая ситуацию в голове. Это ужас от неисполненного желания. Сомнений не осталось. Она сделала маленький шаг навстречу, сократив и без того ничтожное расстояние между ними. Оказывается, иногда, чтобы сделать шаг вперед, нужно как следует испугаться.

Сделать его было необходимо, как воздух. Только это сейчас имело значение. Если не сейчас, то никогда.

– Эмма, что вы делаете? – он отпустил её. Опустил руки, но не взгляд. Впервые не спокойный, не снисходительный, не проницательный, а испуганный, переживающий, живой и поэтому бесценный. Она все еще была привязана, захвачена им и больше не пыталась сопротивляться.

– Я увольняюсь, – прошептала Эмма и, встав на носочки, дотянулась своими губами до его губ. Зажмурилась. Сердце продолжало бешено стучать. Теперь точно уволена, осталось только подписать заявление.

И он подписал. Так, что ноги сделались ватными, а в ушах зашумело с удвоенной силой (ракушки, видимо, пригласили весь оркестр). Стоя в полуисчезнувшем лифте, она поняла, что все романы нужно сжечь. Они не идут ни в какое сравнение с настоящими чувствами, горячими волнами накатывающимися на тело.

Потерявшись в ощущениях, они не заметили, как лифт тронулся и поехал. Теперь уже все равно куда.

Конец.

***

Двери лифта с громким скрежетом открылись.

– С тебя сотня баксов, Страхов! – послышался радостный голос Марка.

__________________________________________________

Пы.сы. Ждите эпилог!

Эпилог. Когда все только начинается

Эмма и подумать не могла, что можно так злиться. Когда они вышли из лифта, Марк и Страхов ржали в голос и с довольными лицами пожимали друг другу руки. Громов-младший сидел в кресле-каталке и морщился, когда напарник тряс ему руку.

Девушка с надеждой посмотрела на Даниила. Вот сейчас он им вставит, устроит разнос, ну хоть что-нибудь сделает! Но её подхватили за руку и буквально потащили в кабинет директора. Позади остались и эти улыбающиеся рожи, и удивленный взгляд охранника, и шепотки за спиной сотрудников. Видимо, Даниил Сергеевич опоздавших на работу секретарш в такой жесткой форме на рабочее место не затаскивал.

Дверь кабинета, наконец, закрылась за спиной девушки. Рука оказалась на свободе.

– Эмма, простите меня. Этого больше не повторится. Я не должен был, – он потерял слова, которые хотел сказать. Оставил их где-то там в лифте. Очевидно, на сегодня у него были совсем другие планы. Еще утром мужчина принял решение, что Эмма должна покинуть компанию. Она ни в чем не виновата, сейчас виноват он. Его чувства выходят из берегов и, самое ужасное, что это взаимно.

Девушка наблюдала за тем, как Даниил вновь выстраивает вокруг себя стену, рухнувшую несколько минут назад в лифте, снова отдаляется. Она понимала одно, как только последний камень кладки встанет на свое место, этот человек будет потерян навсегда. Если она будет растерянно смотреть и ничего не сделает, всему конец. Сейчас это главное, а не священное возмездие для Марка и Страхова. Чем бы они его не заслужили и на что бы ни спорили.

– Прекратите! – она крикнула и зажала уши ладонями. – Я этого не слышу! – несколько раз, как капризный ребенок, топнула ногами.

– Ваши родители никогда не одобрят ваш выбор, Эмма. Вам нужен молодой, сильный мужчина рядом, – он говорил негромко, но девушка слышала каждое слово. Магия Даниила Громова продолжала работать на ура. Сопротивляться ей было сложно, но сейчас, против всколыхнувшейся в ней волны чувств, он ничего не мог сделать. Сейчас Эмма точно знала, чего хочет и готова была за это бороться. Он дал ей силы побороться за публикацию книги, поддержал и теперь она вступает в игру. Она будет бороться еще и за него, где одна битва, там и две. Говорят, за двумя зайцами погонишься – ни одного не поймаешь, но Эмма уже была между двух огней, и ни один не рискнул опалить её крылья. Правда, один чуть не угробил, а другой упорно сбегает.

– Почему все вкруг пытаются решать, как мне жить? – внутри собралось все: нравоучения родителей, советы подруг, слова Даниила. – Это моя жизнь! Только мне решать с кем я её проведу, черт возьми.

Ох, она надеялась, что у кабинета хорошая шумоизоляция. А даже если нет, кого это волнует?

– Почему все в мире решают, как мне писать, как одеваться и кого любить? – внутри все пылало, Эмма опустила, наконец, руки. Кулаки сжались, на глаза навернулись слезы. Она сделала шаг и на несколько секунд стала самой счастливой, а теперь у неё это отняли, как крылья отрезали.

Руки и плечи дрожали, горячие слезы уже катились по щекам, совсем скоро они добежали до губ. Горьковато-соленый привкус. Ей было глубоко наплевать, что сейчас она орет на своего шефа, с которым считанные минуты назад целовалась в лифте. Наплевать, что он в два раза старше её. Наплевать на его удивленный и, кажется, испуганный взгляд.

– Эмма, – Даниил устало выдохнул, подошел к девушке и обнял, – ну что мне прикажете с вами делать?

Ей нравилось обнимать его и вдыхать запах, тереться лбом о мягкую ткань пиджака. Дрожь постепенно проходила, гнев отступал.

– Все, что угодно. Только не отпускайте. Не отказывайтесь от меня, особенно, из-за глупых предрассудков. Давайте хотя бы попробуем, – она прижалась к нему, боясь, что он снова начнет строительство своей крепостной стены. – Если бы я хотела кого-то, как вы сказали, молодого и сильного, то давно встречалась бы с Марком.

Тут в голове девушки щелкнуло, так мужчина до сих пор думает, что она девушка его сына. Еще и то утро в простыне.

– Я должна признаться, что…

– Вы не девушка моего сына. Я знаю, – Эмма почувствовала мягкое прикосновение губ к волосам, – и я знаю, что между вами ничего не было. Марк рассказал мне в больнице. Он с самого начала хотел, чтобы мы были вместе.

– Что? – девушка отстранилась и удивленно взглянула на мужчину. Нет, она точно убьет этого парня.

***

Две недели спустя.

Этим утром Эмма сидела в приемной и нервничала, нервно комкая в руках салфетку. Печенье в гостевой вазочке уже закончилось, девушка съела их все. Придется теперь идти в магазин. Даниил вошел в приемную и удивленно замер:

– Эмма, что случилось?

– Это больше не тайна. Мои родители. Они видели нас вчера в парке.

Когда жизнь успела так круто измениться? Да, сделать первый шаг важно, вот только это лишь начало пути. Осторожно ступая по нему, Эмма удивлялась, откуда в тот день в ней взялась эта смелость. Уже на следующее утро она с трудом осознавала и вспоминала ту себя. Шли дни, отношения с Даниилом развивались медленно. Хорошая новость – её не уволили. Они решили попробовать быть вместе, но всему миру знать об этом пока не полагалось. Вот уже две недели им удавалось держать отношения в секрете, до сегодняшнего утра, Эмме казалось, что вполне успешно.

Все началось за завтраком. Отец хмурился, мама нервничала, брат озадаченно на неё косился. Что-то не так. Завтрак полным составом в рабочий день – не традиция её семьи. Скорее наоборот, их ритмы жизни в первой половине так отличались, что они практически не встречались. Все вместе только ужинали.

– Эмма, – начал отец, – я знаю, что давил на тебя. Говорил, что тебе пора работать, искать мужа и рожать детей. Прости, больше такого не повторится.

– Пап, ты о чем? – девушка как раз дожевывала бутерброд и едва не захлебнулась чаем, когда он продолжил.

– Ты не должна быть с этим человеком. Я знал, что он к тебе не равнодушен, но он обещал, что никогда к тебе не прикоснется. Ты не должна быть с ним, только из-за того, что мы давим на тебя по поводу брака. Найди нормального парня, у тебя еще есть время.

– Откуда? – она обвела взглядом всех присутствующих.

– Мы видели вас вчера вечером. Он тебе в отцы годится, Эмма. Я никогда не одобрю эти отношения.

Эмма вскочила на ноги, откашливаясь от попавшего не в то горло куска бутерброда.

– Ты ходил к нему, когда он успел пообещать? – её не волновал запрет. Сейчас она услышала нечто другое, от чего сердце остановилось на несколько секунд. Устоять на месте и не сорваться с к нему – задача не из простых. Он опять отступает, невероятно!

– В больнице. Когда мы вошли в палату, он держал тебя за руку и что-то говорил. Я вызвал его поговорить, и он пообещал не прикасаться к тебе и служебным положением не пользоваться. Как вижу, он меня обманул. Поэтому сегодня ты должна написать заявление на увольнение. Если он тебя принуждает…

Девушка потеряла дар речи. Как, пообщавшись с Даниилом, можно думать о нем так плохо? Отец слепой? Этот человек никогда бы так не поступил. Это ежу понятно, а вот её семье нет.

– Никогда. Я не уволюсь и не уйду от него. Меня никто не принуждает и не думай с ним встречаться.

Она схватила сумку и выбежала из дома. Благополучно забыла взять куртку, но какое это имело значение.

И вот сейчас, сидя в кабинете, она переживала, что отец все-таки добрался до Даниила. Боялась, что сейчас её снова попытаются уволить. Боялась, что этот сильный и достаточно жесткий с партнерами бизнесмен испугается и снова попытается дать задний ход.

– Понятно, – ему потребовалось несколько секунд, чтобы переварить эту информацию. Эмма буквально слышала, как бегают мысли в его голове и громко топают. Внезапно он развернулся на сто восемьдесят градусов.

– Куда? – девушка вскочила, боясь, что он сейчас уйдет навсегда. Он оглянулся, красивый профиль, взгляд, устремленный куда-то внутрь собственной души.

– Вы очень нужны мне, Эмма, – ответил он и вышел из приемной.

В ту же секунду зазвонил телефон. Пришлось взять трубку.

– Дорогая, я вернулся! – голос Марка звучал бодро, – заглянешь в кабинет к своему парню? Ну или точнее бывшему парню.

– Да, чтобы оторвать ему голову.

Этот день был слишком безумным, даже для неё.

***

– Марк, ну ты…ну ты… – Эмма не могла подобрать слова. С тех пор, как Даниил поделился с ней подробностями разговора с Марком, о том, что все происходящее с момента их встречи было лишь четко выстроенным планом, девушка много раз представляла, что скажет ему при встрече. Но когда момент настал все заготовленные слова вылетели из головы. Она столько нервничала, столько переживала. – Я тебе верила! Я переживала! Какое ты право имел издеваться над моими чувствами?

– Извини, – прозвучало неискренне, – пойми ребенка, папа подался в монахи, а я, может, всю жизнь братика хотел!

Девушка как раз глубоко вдохнула, чтобы продолжить тираду, но почему-то рассмеялась. Братика хотел, эти слова тут же включили все возможные рецепторы и эмоции. Она и Даниил, дети, о черт. Фантазия устремилась куда-то не в ту сторону и сбила весь ругательный настрой окончательно.

– Марк, на тебя невозможно злиться, – выдохнула Эмма. Но в голове все равно не укладывалось, что-то не совпадало.

– Ничего, еще научишься, – хмыкнул парень, – я так и думал, что ты идеально ему подойдешь. Прости, что заставил тебя все это пережить. Когда увидел вас в сквере, заметил, что ты вызвала у него интерес. Впервые за долгое время он говорил с девушкой и даже смотрел вслед, папку твою листал. Но я должен был убедиться, что ты его не предашь? Что не продашься за деньги и не бросишь его ради смазливого засранца, вроде меня. Ну и согласись, если бы не эти нелепые ситуации, ты бы не смогла оценить его и влюбиться. Думаешь, почему он всегда появлялся в самый неподходящий момент? Один телефонный звонок, одни “случайно” спертые из офиса документы, вуаля!

Он подмигнул, поднялся со своего места и подошел к Эмме. Она сделала шаг на встречу и несколько раз ударила его кулачками в грудь.

– Придурок! Да я с первого дня в компании… – девушка ударила еще раз, – ты только все усложнил и чуть нас не угробил!

– Извини, я не хотел, – вот это было совершенно искренне, – на самом деле, – он запнулся, но тут же продолжил, – в какой-то момент ты стала мне дорога больше, чем я мог ожидать.

Эмма удивленно смотрела на парня, признание, словно обухом по голове.

– Когда я узнал, что ты пошла на этот обед и, по словам Страхова, жутко ревновала отца. Я решил рискнуть. Думал, устрою тебе сцену, как планировал, увезу домой и все расскажу. Дам тебе возможность сделать выбор. Авария отрезвила меня, если честно, очень жестоко отрезвила. Перед операцией я видел лицо отца, как он смотрел на тебя в приемке скорой помощи. Я заперся в больнице, чтобы хорошенько все обдумать, – он вглядывался в лицо Эммы, выражение которого менялось с растерянного на задумчивое, потом на испуганное и удивленное. – И пришел к выводу, что мне нравятся писательницы, но я предпочитаю блондинок, – серьезность на его лицо сменилась яркой хулиганистой улыбкой.

– Ты опять надо мной издеваешься, Марк? – вскипела Эмма, подошла к столу и, схватив с него первый попавшийся лист бумаги, скомкала и бросила в парня.

– А ты начинаешь меня понимать, мамуля, – довольно хмыкнул тот и показал язык. Тут у девушки в голове точно щелкнул переключатель.

– Стоят! Что значит, ты предпочитаешь блондинок? – она уперла руки в бока, чем вызвала смех Марка. Смотрелась Эмма и правда забавно. Маленькая, хрупкая, на полторы головы ниже, о с грозным взглядом и устрашающей позой. – Какая я тебе мамуля?

– Еще немного и ты начнешь видеть меня насквозь! Я всерьез решил позаботиться о том курносом дракончике, что так доблестно тебя охранял. Постоянная девушка? Почему бы и нет.

– Даже не думай! У Лары есть парень.

– Мелочи, мы с ней будем шикарно смотреться вместе. А что? Сказочная парочка: принц и дракониха!

Эмма запустила в него еще одним комком бумаги. Оставалось надеяться, что это не контракт на миллион. Хотя, откуда у него? Максимум кусочки чертежей.

– Извини, конечно, но из подобных мезальянсов мне вспоминается только пара из Шрека, – хихикнула Эмма, опустив руки. Против этого лома приема у неё определенно нет.

– Эй! – возмутился Марк, сообразим, какую роль для него отвели.

Дверь кабинета открылась, и вошел Даниил. Он обвел взглядом легкий бардак, то ли разгневанную, то ли смеющуюся Эмму, откровенно получающего удовольствие от ситуации Марка.

– Когда я рассказывал Эмме подробности твоего плана, думал, при встрече она тебя убьет. Рад, что ты еще жив.

Его фразу все оставили без комментариев. Две пары глаз удивленно смотрели на большой чемодан, который он ввез в кабинет.

– Что это? – Марк нарушил молчание первым.

– Эмма переезжает ко мне, – не глядя на сына, ответил Даниил. Его внимание было полностью приковано к девушке, которая так и замерла с открытым ртом. – Я поговорил с вашим отцом.

«Да, с ним будет непросто», – подумала Эмма, стараясь унять обрушившуюся на неё волну радости.

***

– Простите за поспешный шаг, – вино обрушилось на дно бокала. Это был первый ужин Эммы в доме Даниила Громова, её новом доме. Все произошло так стремительно, что в голове не укладывалось. – Я хотел дать вам больше времени, но не смог придумать, как еще доказать вашему отцу, что мои намерения серьезны. Что это не просто интрижка на рабочем месте.

– Я понимаю, – она жмурилась от удовольствия и окружающего её тепла. С первого своего визита девушка чувствовала этот дом, он ей нравился и был очень комфортным, правильным. Хотелось свернуться в клубок в своем кресле и замурчать, как сытая кошка.

Даниил поднялся со своего места и на несколько секунд скрылся из виду. Послышался треск, заиграла знакомая мелодия Sting «Fragile». Именно под неё они танцевали тогда на празднике. Мужчина подошел к девушке и протянул руку.

– Вы приглашаете меня на танец? – улыбаясь, спросила она.

– Я приглашаю тебя в свою жизнь, Эмма.