Текст книги "Куклы для смерти (СИ)"

Автор книги: Татьяна Кабзистая

Соавторы: Елена Щербиновская
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

Однако как только Марго осторожно легла рядом, Денис потянулся к ней, и все его тревоги и печали тут же отошли на очень далекий от нежных объятий план.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ
ПРИЗРАКИ ПРОШЛОГО

Тарас шел по коридору, здороваясь с сотрудниками. Какой-то неприятный мерный звук застал его еще около лестницы. С каждым шагом, который его приближал к кабинету, звук усиливался.

Войдя в кабинет, он с удивлением увидел Дениса, вбивающего в свежеотремонтированную стену огроменный гвоздь.

– Деня. Если ты решил повеситься, то выбрал не очень подходящее время и не совсем удобное помещение.

Денис мельком взглянул на друга и продолжал с остервенением вбивать гвоздь.

– Дело дрянь. – тихо пробубнил себе под нос Тарас.

В кабинет заглянула Антонина.

– Лавров! Ты себе по башке лучше постучи – ну, нет уже сил это слушать.

Но Денис даже головы не повернул.

Антонина взглянула на Тараса и кивнула на Дениса, вопросительно округлив глаза. Тарас пожал плечами и замахал на Антонину руками, мол, иди, не до тебя.

Антонина прихлопнула дверь.

Денис отошел от стены и стал разглядывать творение рук своих. Затем снял с вешалки свою куртку и повесил на гвоздь. Тарас тоже отошел на пару шагов назад и со знанием дела стал рассматривать куртку.

– Ну, с пивком наверно потянет сей абстракционизм. Чой-то тебя на современное искусство потянуло да еще в стенах родного учреждения? Ты знаешь, что тебе за этот шедевр завхоз сделает?

Денис молча уселся за стол.

– Лавров, мать твою! – взвился Тарас. – Либо говори в чем дело, либо я тебе больше не друг.

– Психологи советуют разгружать голову физическим трудом. – процедил сквозь зубы Денис. – Говорят, помогает.

– Ну и как – помогло?

– Не очень.

– Какие у тебя проблемы, Денисонька? – лилейно пропел Тарас. – Я похлеще любого психолога. Ну, деточка?

– Не паясничай – на кретина похож. – Денис кинул хмурый взгляд на друга. – У меня больше не осталось версий, Тарас. Ни жена, ни друзья, ни детишки – никто не желал смерти Глазунову. Все чисты, как жопа у банщика. А этого быть – не может. Ведь кто-то же позвонил Глазунову.

– Да мало ли кто ему позвонить мог, Денька! Любовница. Звякнула из холла, потрахаться позвала под шумок праздника. А он ее вызов и стер, чтобы жена не увидела.

– У него нет любовницы в пансионате, – тупо проговорил Денис. – Мы два раза опросили – ты забыл? Да и Петрович эту версию еще в первый день выдвинул.

– Если мы её не нашли среди сотрудниц, то это не значит что её нет. Она – молчит, все остальные – не знали. Вот не знали – и всё тут. И не говори, что этого не может быть.

– Согласен. Может. А камера? – занудствовал Денис. – Камера над стойкой администратора? Почему она сломалась именно в этот день? Ни накануне, не за неделю, и именно в день праздника?

– Лавров! Очнись! Мы отдавали её на экспертизу. Механических повреждений нет! Поломка камеры – это одно из тех совпадений, с которыми мы не раз, кстати, сталкивались с тобой в работе. Всё – конец истории. Закрывай дело и сдавай в архив.

– Тоже самое мне сказал двадцать минут назад Протапов.

В ушах Дениса зазвучал чуть хрипловатый от сигарет голос Протапова: «Денис! Ты на календарь смотришь? Сегодня пятница. Глухарь мне в производстве не нужен. Твоя «заказуха» не работает. Хватит с меня проверок. Закрывай дело за недостаточностью улик.

– Но товарищ полковник!

– Все, Лавров! Это приказ.

Денис со злостью закинул молоток в ящик стола.

– Аа-а-а-а, вот ты чего завелся, – в раз успокоился Тарас. – Ну, так прав полковник. Он тебе неделю отмерил – неделя прошла. И нечего стены в кабинете портить.

– Да пошел ты! – взвился Денис и выскочил из кабинета.

– Вы посмотрите, как завелся-то? – удивленно протянул Тарас, глядя на захлопнувшуюся дверь. – Не-е-е, тут явно что-то ещё…

И Тарас был прав.

Денис Лавров злился. Злился страшно. Конечно, он понимал, что сломанная камера могла быть совпадением. И роковой для Глазунова звонок на телефон, вполне возможно был никак не связан с убийством. Версия Тараса не лишена смысла. И любовница быть могла, отчего нет? Позвонила, вызвала. Глазунов сообщение стер. Возможно, даже любовь сотворили по-быстрому где-нибудь в подсобке, после чего он поднялся в свой номер освежиться, где и встретил свою смерть. Девочка, узнав о грабителе и убийстве, решила не впутываться и просто промолчала.

Все возможно, но капитан Лавров чувствовал – это не так. Какая-то связь есть. Ну хотите – называйте это интуицией мента, будь она сто раз неладна.

Но даже не в этом дело. Денис – профессионал, и предпочитал не включать эмоции в работе. Но сегодня… Сегодня ему надо было на чем-то сорвать злость. Вернее даже – вытеснить из сердца тоску. Тоску, которую он никак не ожидал, думая, что после гибели Леры уже никогда не будет чувствовать этой тупой боли.

Марго – уехала. Вот просто так – взяла и уехала.

Сегодня рано утром Денис проснулся от громкого пения, доносящегося из ванны. Взглянул на часы – пять утра! Однако… В полутьме спальни он пошел к двери и чуть не навернулся о стоящий на его пути огромный чемодан. Денис включил свет и увидел распахнутый стенной шкаф – пустые плечики сиротливо висели на штанге, с полок пропали стопки кофточек, с тумбочки – батарея косметики и духов.

Пока Денис разбирался сниться ему все это или нет, в комнату влетела уже одетая Марго. Мокрые пряди волос облепили розовое от воды лицо.

– О, ты уже встал, миленький мой. А я хотела тебя попозже разбудить. Черт, ты представляешь – уложила уже фен, и забыла, коза неумытая, что волосья-то мне сушить чем-то надо. Лизку будить неохота.

Марго развернула чемодан и начала вышвыривать вещи на пол.

– Ритуш, я что-то вчера пропустил? Ты уезжаешь?

– Ага, – не поднимая взгляда от чемодана, весело прочирикала Марго. – Прикинь, билетов нет, придется по старинке – к проводнику подсаживаться. О! Вот он, родимый. – Марго схватила фен и поднялась. – Ну раз ты встал – подкинешь меня на Казанский, океюшки?

Она уже было рванула выйти из комнаты. Денис перехватил её за руку.

– Почему?

– Что почему? – искренне удивилась она.

– Почему ты уезжаешь?

– А чего мне тута париться, малыш? Я может и не сильно умная, но понимаю – артисткой мне не быть. Да и мамка звонила – братишка мой в дурную компанию влез. Надо ему это… мозги вправить. Ну, её, эту Москву вашу. Тяжело здеся красивой девушке. Домой поеду, Дениска. Дома мамка, братья. Всё привычно и выкобениваться ни перед кем не надо… Ты кушать будешь?

– Да погоди ты. – Денис тряхнул головой, сбрасывая остатки сна. – Ты же вчера совсем о другом думала…

– Ой, а ты мысли читать умеешь? – тут же захлопала ресницами Марго. – А почему не говорил? Знаешь, – затараторила, по обыкновению, она. – У нас в городе есть мужик один, алкаш страшный. Когда на водяру не хватает, он у магазина встает и всем по руке гадает за бутылку. Всё-всё угады…

– Марго, заткнись! – крикнул Денис и дернул Марго к себе. – Ты этой ночью вот на этом диване любила меня. А потом говорила, что никогда тебе не было так хорошо, как эти дни со мной. Что случилось за это утро?

– Да ничего не случилось, миленький. Я просто уезжаю домой. – улыбнулась она. – Ну не сердись, хороший мой. Я всегда так. Сорвусь и полечу. Меня мамка так и кличет – «Птичка Ритка с ветки на ветку». Смешно, правда? Ой, я ж тебе подарок купила.

Она мягко вывернулась из рук Дениса, мотанулась к шкафу, выдернула черную фирменную коробку и торжественно поднесла её на ладонях Денису.

– Ву а ля! – Марго картинно сдернула крышку. Из коробки выглядывали носки черных кроссовок с ярко-желтыми вставками на носках.

– Вот. А то ходишь в каких-то развалюхах. А эти новые, крутые-крутые. Тетка в магазе сказала – тренд! Носи и помни обо мне. Тебе нравится? Ну скажи-скажи!!

– Нравится. – глухо повторил за ней Денис.

Марго довольно захлопала в ладоши.

– Ура!

– А как же… «Фестиваль песни»? – почти прошептал Денис, словно это что-то могло изменить.

– Ой! А и правда! По телеку надо не забыть глянуть. А вы с Лизкой сходите. Ты поклялся – помнишь?! Ой, – замерла она. – У меня ж там сырники горят!

И Марго побежала на кухню.

* * *

На вокзале, она, хохоча, уговорила проводницу взять её в свое купе. Она всё делала легко, смеясь. Потом развернулась, чмокнула в щечку Дениса, и вдруг он услышал чей-то голос…

– Ты мне нравишься, капитан Лавров.

Денис вздрогнул и посмотрел на нее. Прямой взгляд, сжатые губы, ни тени улыбки… Хоп… Денис сморгнул. Марго уже стояла на подножке, хихикая целовала свои ладошки и посылала «тысячи поцелуйчиков». Денис шел по перрону до тех пор пока её «Прощева-а-ай» не растворилось в грохоте колес поезда.

Она уехала. Денис никак не мог с этим смириться. И понял он это уже через час, как уехал с вокзала.

Денис сначала растерялся. Он и предположить не мог, что эта глупенькая, наивная хохотушка так его зацепит. Ведь её даже сравнивать невозможно с тонкой и образованной Лерой, а ведь вон… тянет сердце и паршиво на душе, хоть режь! Черт. Черт!!!

Денис злился. Злился, когда приехал на работу. Злился, когда пытался доказать Протапову, что дело Глазунова надо продолжать расследовать. Злился, когда схватил молоток и стал вбивать гвоздь в стену. Хотел отвлечься – не получилось.

Злился весь день, и даже сейчас, стоя в вечерней московской пробке.

Марго его банально использовала. Понравился парень – отчего не завалиться в койку? Бабок с него слупить невозможно, так хоть получила хороший секс. Поигралась да и свалила. Ведь всё ж ясно как белый день. Он пытался себя убедить в этом, но отчего-то сам себе не верил. Искренние, подернутые томной дымкой глаза Марго в момент их близости, такая не фальшивая нежность, ее тихий шепот и ласковый тихий смех преследовали Дениса весь день. Её лобовое, провинциальное чувство юмора, невероятный оптимизм доходящий до абсурда… И это её глухое, серьезное: «Ты мне нравишься, капитан Лавров» на прощание. Так не типично для неё, словно она на миг перестала быть собой. Наверно, Денису это показалось, может он это придумал. Ясно только одно – за эти дни он привык чувствовать эту девчонку за спиной, а теперь, когда её не будет рядом…

Денис в изнеможении прислонился головой к стенке лифта, который уже поднимал его на этаж родного дома. Ну почему наваливается всё разом?!

А какого собственно лешего он так заморочился? Денис решительно нажал на кнопку звонка входной двери. Ну и к чертям собачим. Спокойнее будет. А то трещала без умолку, глупая курица. Уехала да и на здоровье. Всё станет по-прежнему и вернется на круги своя. Работа – дом – Лиза. Да откроет она, наконец?

Денис начал дубасить ногой в дверь. Но никто не открывал. Он, наконец, вспомнил, что у него есть ключи.

Войдя в дом, первое что он увидел – это разгромленную прихожую. Стойка для обуви валялась посередине поверх обувной кучи, куртки и плащи разметались по всему полу. Рассыпанные шпильки для волос хрустели под ногами. Но больше всего пугала гнетущая тишина.

Денис выдернул пистолет из кобуры. Осторожно подошел к своей спальне – резко открыл дверь. Спальня была пуста.

Неожиданно из комнаты Лизы раздался протяжный стон.

Денис рванул на стон и вышиб плечом дверь.

Лиза лежала поперек своей кровати лицом вниз.

Ужас на мгновение сковал спину. Денис в один прыжок оказался около сестры и, схватив её за плечо, перевернул Лизу. И тут же его окатило волной пивного перегара.

– Ах ты идиотка сраная! – заорал Денис.

Лиза сморщилась и еле разлепила глаза.

– Не ори. И так башка разламывается.

– Ты какого хрена нажралась? Вася твой научил? А ну вставай, пьянь малолетняя. – Денис схватил сестру за руку.

– Ну чего ты меня трясешь? – жалобно протянула Лиза.

– Это ты мамай в коридоре устроила, кретинка?

– Не знаю. Девчонки часа три назад ушли. Денис, а у нас минералочки нет?

– Щас будет тебе минералочка.

Денис выбежал из комнаты Лизы, на ходу заправляя пистолет в кобуру.

Лиза с трудом села на кровати, сжимая руками голову.

– Хорошо, однако, сессию отметили. – простонала она.

… И в этот миг её окатило доброй порцией холодной воды.

Лиза заорала белугой. Взбешенный Денис отбросил пустой таз.

– Ты охренел?!! Всю кровать залил, отморозок.

– Ты как со мной разговариваешь, соплячка? Ведешь себя как дешевка!

– Вот правильно от тебя Марго сбежала! – прокричала Лиза в спину Денису. – С таким уродом только трахаться можно, а жить – нельзя!

Денис остановился на пороге, затем развернулся и в следующий миг звук хлесткой пощечины расколол тишину комнаты.

Лиза схватилась за щеку, вылупив на него глаза.

Денис стоял перед Лизой, сжимая кулаки и часто дыша. Лиза замерла от страха. Таким брата она ёще никогда не видела. Наконец, Денис медленно, чеканя каждое слово, произнес.

– Ты. Сейчас. Встанешь. И уберешь. Весь. Срачь.

– Хорошо, брат. Как скажешь. – не отрывая от него взгляда, тихо ответила Лиза.

Денис вошел в свою комнату, захлопнул дверь, включил телевизор и врубил на полную громкость.

Следующие два часа он тупо смотрел на экран, даже не пытаясь понять, о чем передача.

Ему было мерзко. Мерзко и стыдно. Сорвался на девчонке, урод. Лизка-то причем? Ну, выпили с друзьями по паре бутылок пива за успех – в чем проблема? Ну, сбили пьяненькие подружки вешалку с обувной стойкой – ерунда какая. Ей уже двадцать лет – имеет право на всё: и пить, и мужиков любить, и замуж выходить. Разве она виновата, что у брата «глухарь» на работе и ушла любимая женщина. Любимая ли? А-а, к черту.

Всё правильно. Что бы он мог дать Марго? Мизерную зарплату и постоянное отсутствие дома, вот что. А Лизка не причем. Надо идти извиняться.

Денис встал и уже на выходе заметил черную фирменную коробку, из которой торчал яркий носок кроссовка. Кольнуло где-то под сердцем. Он ногой задвинул коробку за дверь и вышел из комнаты. Прихожая блестела чистотой, из кухни доносился запах жареной картошки.

Денису стало еще горше.

– Лизка! Прости меня дурака старого. Сорвался, каюсь. Обещаю прям сейчас пойти и купить вам ящик пива на последующие подвиги. Ау! Где ты?

Денис пробежался по квартире, но сестры не нашел.

Наконец он зашел в комнату Лизы. Книжные полки были пусты, на столе отсутствовал ноутбук, на стенке выцветшим пятном желтел квадрат от маминого портрета.

На зеркале жвачкой был приклеен большой лист бумаги, на котором размашисто чернели круглые буквы:

«Ушла к Васе. Имею право – мне 20 лет. Позвоню, когда перестану тебя ненавидеть. Лиза».

Денис перевел глаза с записки на свое отражение.

И в следующий миг удар кулака превратил зеркало в кучу блестящих осколков. Костяшки пальцев тут же заалели кровью, но Денису было уже всё равно.

* * *

… С монитора компьютера улыбался Глазунов. Он был как всегда импозантен, даже в этой простой белой майке. Щелк… Андрей пропал и на его месте появился уже совсем пьяный Родион в обнимку со своей крашенной девкой…

Катя схватила бокал на высокой ножке и сделала большой глоток вина, одновременно щелкая компьютерной мышью, прокручивая и прокручивая фотоснимки. Перед глазами мелькали лица, запечатленные мгновения, которых уже никогда не будет. Потому что не было главного человека. Её человека. Андрея.

Какая же все-таки глупость! Банальный грабеж, и… хлоп – Андрея нет на свете. Он столько раз ходил по лезвию ножа и в юности и в зрелости, и всегда… Всегда выходил сухим из воды. Чего стоит его поездка в Африку, уже молодым специалистом, в составе какой-то медицинской организации. То ли Красный крест, то ли Врачи за мир – Катя уже не помнила. Там свирепствовала желтая лихорадка, заболела половина группы, а его ничего не брало. Словно заколдованный, хранимый каким-то ангелом или быть может демоном… Из Африки его, вместе с заболевшими товарищами, переправили в какую-то арабскую страну. Где он почти сразу попал в автоаварию.

Катя передернула плечами. С чего она вдруг вспомнила об этом? Ведь запретила себе навсегда. Но память услужливо подсовывало картинки такого давнего события. Когда это было? Кажется, лет пять назад, Алина с Нелли как раз уехали в Италию, и Катя решилась. Она поедет в «Кострово». И там… может быть, всего один раз….

Катя прикрыла глаза… Вот она проходит в комнату Андрея. Она так соскучилась по нему, она все эти годы помнила запах его тела и тепло его больших рук. Андрей сидел за столом, и что-то писал. Поднял голову, вскинул в удивлении брови. Холод глаз обжег. Катя лепетала что-то про забытую Бобом теннисную ракетку, и это было так наивно, что она сама понимала – чушь городит. Но он «проглотил». А скорее всего, сделал вид. Он всегда был благороден и деликатен. Они провели чудесный вечер, ели устриц и вспоминали юность. Неожиданно всегда сдержанный, чуть отстраненный Глазунов стал таким родным-родным. Он тихо смеялся, рассказывал интересные истории. Все было так мило… До момента, когда Катя, хихикая, призналась, что никогда не пила абсент. Андрей тут же притащил бутылку, сахар, специальную ложечку. Катя заворожено смотрела на голубоватое пламя. Казалось, в прозрачности зеленого напитка скрывается что-то таинственное, никому доселе неизвестное. И только ей дан шанс познать это. Стало жутковато, и она передумала пить. Но Андрей вдруг предложил выпить на пару.

Выпили. Катя задохнулась, Андрей смеялся. Вдруг закружилась голова. И стало легко-легко. И откуда-то сверху, словно теплый дождь, полился голос. Его голос. Он почему-то рассказывал о той аварии. Что сбил какого-то мальчишку насмерть. Сбежал с места аварии, но через день его нашли. Притащили в горное село и три дня держали в подвале. А потом вытащили на свет божий, и втолкнули в светлую комнату, где на стуле сидел человек. Красивый седовласый араб в военной форме. Почти идеальная человеческая модель, кроме отсутствия указательного пальца на правой руке. Андрей так детально описывал внешность араба, что Кате казалось, что она видит этого человека вживую. А Андрей продолжал и продолжал в подробностях описывать странное событие его юности. Араб долго молчал. Андрей подумал, что его похитили за выкуп. Стал уверять араба, что его тесть – богатый человек и вышлет любую сумму. Араба, казалось, это заинтересовало. И Андрей рассказал ему о Марате – владельце огромного центра, гениальном психоаналитике и гипнотизере. А потом араб заговорил…

… Катя потянулась к бокалу, но он был пуст. Она встала и, пошатываясь подошла к бару. Открыв резные дверцы, чертыхнулась: бутылок было много, но, увы, они были пусты. Катя в злобе прихлопнула дверцу и на секунду задумалась. Однако через мгновение щелкнула пальцами, и, лихо встав на подлокотник дивана, потянулась на верхнюю полку стенки. Чуть не свалившись на пол, Катя вытянула картонную коробку вина. Кажется, там оставалось на пару бокалов. Она налила до краев и вернулась к компьютеру. Щелк… Монитор вновь улыбнулся широкой улыбкой Глазунова. Он всегда улыбался и редко когда смеялся. Его хохот Катя слышала только однажды, в тот самый вечер. Катя вздрогнула…

Она словно услышала хохот Андрея. Оказалось, что тот араб был отцом сбитого им мальчика. «Представляешь? Я сбил сына человека, которого разыскивает все спецслужбы мира! Для него убить человека – что слюну сглотнуть». Катя почему-то тоже захохотала и через смех спросила, отчего же столь грозный малый оставил какого-то российского докторишку в живых? «Дура ты Катька. Иметь должника, и в удобный момент стребовать должок – куда выгодней, чем просто грохнуть. Я теперь его должник. Сечёшь?» Катя замотала головой и чуть не свалилась с дивана.

«А вдруг он придет и стребует свой долг?» Андрей поднял её и, продолжая дико хохотать, усадил обратно. «Уже пришел. Я и думать о нем забыл. Решил, наивный дурак, грохнули урода. Десять годков ни слуху ни духу, прикинь? А пять лет назад – здра-а-а-асти! Нарисовался – не сотрешь.» Андрей запрокинул голову и одним махом допил стакан. «Не сам, конечно – шестерку свою завербованную прислал. Так что должок я отдаю исправно. И буду отдавать до тех пор, пока он не сдохнет.» Катю уже порядком мутило, но она успела пролепетать: «Что же у тебя есть такого, чего нет у него?» Андрей придвинулся к ней близко-близко, так, что его губы касались её уха и прошептал: «У меня есть кукловод. А у него – куклы. И они о-о-о-очень нужны арабу». И Катю вывернуло наизнанку.

Она болела три дня. Андрей отпаивал её бульоном и тепло улыбался, слушая Катин лепет про аварию и араба. «Мда… Пожалуй абсент – не твой напиток, милая. Галлюцинации рулят.» Однако, провожая её домой, тихо посоветовал никому про их эксперимент с абсентом не рассказывать. Вроде мягко и вскользь, но ледяной холодок пробежал по спине Кати. «Забудь, детка. Навсегда. И всем будет счастье. Поняла?» Она поняла. И забыла. Лишь однажды судьба напомнила о той ночи. Это было год назад, когда Павел смотрел какую-ту дурацкую публицистическую передачу, в которой рассказывалось о ныне покойном главаре террористической группировки «Пророк» – Хасане. Во весь экран современной плазмы демонстрировалась старая видеозапись. Катю тогда пронзило, словно электрошоком: он был так похож на того араба, которого описывал Андрей под действием абсента. Но приглядевшись, Катя увидела все пальцы на его руках. А Андрей тогда упоминал, что у его араба не было пальца на правой руке. Катя отмахнулась от своих воспоминаний, как от назойливой мухи…

… Впрочем, так же она поступила и сейчас. Даже если пьяный бред Андрея и имел место быть, то это уже не важно. Андрея нет в живых, и все свои тайны он унес с собой.

Катя продолжала щелкать «мышкой». Она помнила каждый снимок – ведь сама фотографировала целый день.

«Интересно, когда я успела это щелкнуть? – Катя залюбовалась очередной фотографией. – Все-таки ты гений, Катерина. Такой ракурс, такой фон замечательный. Надо именно эту фотку в рамку повесить. А кстати!»

Она оглянулась на старинные большие часы. Стрелки подбирались к восьми. Катя махнула рукой кому-то невидимому.

– А! Завтра зайду.

Она было вернулась к просмотру, но неожиданно нахмурила лоб. Затем подхватив бокал, пошла в спальню.

На большом зеркальном трюмо лежала её сумка. Катя долго шарила в её недрах, пытаясь что-то отыскать. «Да где ж она? Потеряла что ли?» Катя пыталась сосредоточиться, но мысли вяло плавали в затуманенном мозгу. Катя хлебнула вина из бокала, и потерла переносицу. «Допилась ты, Фомичева. Ведь помню, что боялась её потерять, и…»

Неожиданно она щелкнула пальцами: – А! Ну, конечно!

Она в одно движение выдернула из сумки паспорт, и раскрыла его. Между страницами белела узкая бумажка. Катя удовлетворенно захлопнула паспорт, и кинув его в сумку, вернулась к компьютеру. Отодвинувшись подальше, она рассматривала фотографию, поворачивая голову и так и эдак.

Неожиданно что-то её заинтересовало, и она вся подалась вперед.

– Не может быть – Катя чуть слышно шевелила губами. – Да нет! Это же бред! – её пальцы пробежались по кнопкам. – Где тут это идиотское увеличение. А! Ну-ка…

И колесико компьютерной мыши закрутилось под пальцем Кати. В какой-то момент рука замерла и безвольно сползла на стол.

Катя сидела, не дыша, уставившись на монитор экрана. Секунда, две, три… Затем она резко «свернула» фотографию, и «открыла» программу «Скайп». На экране высветились все контакты. Раздался щелчок «мыши» и тишину квартиры разрезал, словно ножом, звук вызова. От нетерпения ногти Кати выстукивали азбуку морзе по столу. Наконец….

– Катюш, привет милая. Как у тебя дела? – Алина улыбалась с экрана монитора. Но почти в тот же миг улыбка сползла с лица. – Ты опять пьешь, Кать? Ну сколько можно?

– Это моё дело. И вообще… что хочу, то и делаю – Катя быстро передвинула бокал с вином из обзора видеокамеры компьютера. – Это просто вишневый сок.

– Катя! Ты спиваешься! Ну нельзя же целыми днями пить и смотреть фотографии. Я понимаю, Андрей погиб, нам всем его не хватает…

– Ага… особенно тебе. – надула губы Катя. – То-то я смотрю, ты вся такая гладкая сидишь. Новый костюм? Поди Габана или Коко?

– Кать… Я на работе. И если я не рыдаю на людях, это не значит… – Алина на секунду отвернулась от монитора, но быстро взяла себя в руки. – Перезвони, когда протрезвеешь.

– Ну, погоди-погоди. Прости. – спохватилась Катя. – Я не со зла. Просто тоска такая… Пашка на смене, Борька опять куда-то свалил. Слушай, подруга. Может, заедешь ко мне после работы? Посидим, чаю попьем. Фотки посмотрим, а? Ну пожалуйста, Алиш…

И Катя сложила ладони в молитвенном жесте…

* * *

Денис работал с раннего утра. Работал с какой-то тупостью робота. Надо за сегодня закончить оформлять документы для закрытия дела. Затягивать уже не было никакого смысла – финал истории стал неотвратим. Завтра он брякнет папку на стол Протапову, и все. Забыть, не ломать больше голову. Все – забыть. Свою неудачу. Отъезд Марго. Ссору с Лизой. Снова залезть в берлогу и в тишине, темноте, бесконечном одиночестве зализывать старые и свежие раны.

Тарас Дениса не трогал – только незаметно подсовывал свежие булочки и чашечки кофе. Денис с благодарностью поглощал эти простые знаки внимания и заботы, и думал – вот настоящий друг, не лезет в душу, а думает обо мне, заботится. И снова методично перекладывал, проверял и подшивал бумажки.

В кабинет вошел дежурный опер и сообщил, что Денису с Тарасом надо ехать на труп. Вызов поступил со «Скорой». Денис и Тарас собрались молча и быстро, в машине к ним присоединился Петрович.

Минут через двадцать они уже входили в квартиру. И тут Денис испытал настоящий шок. На полу, рядом с массивным столом, на мягком светлом ковре, нелепо раскинув руки, лежала… Катя Фомичева. Вокруг ее головы растеклось кровавое пятно.

– Никак – наша фигурантка, – тихо произнес Петрович, склоняясь над трупом Кати.

– Да, черт! А мы и адрес не проверили! – ужаснулся Денис.

– Чудны дела твои, Господи, – вздохнул пораженный Тарас.

Фельдшер «скорой» сообщил, что когда они приехали, женщина была уже абсолютно мертва. Тяжелая травма головы, несовместимая с жизнью. Вызов поступил от сына.

– А где сын? – спросил Денис.

– В спальне, релашку ему вкололи. За ним тетка присматривает.

– Какая тетка?

– Красивая.

Денис пожал плечами и вышел.

Боб сидел в углу комнаты на диване с белым как мел лицом. А у окна дрожала… Алина. Именно дрожала – плечи мелко тряслись, словно в квартире была минусовая температура. Денис тактично кашлянул. Алина резко обернулась, тогда как Боб ни на что не реагировал.

Денис боялся истерики, но обошлось. Алина взяла себя в руки и за пять минут рассказала всё, что знала со слов Боба. Катю нашел Павел: пришел домой после ночной смены. Решив, что Катя заснула прямо на полу, он стал её переносить на диван. В этот момент вернулся Боб. Помогая отцу, заметил кровь. И понял, что мать – мертва.

– А где Павел? – Денис снял пиджак и накинул на плечи Алине.

– Он… Он… – Алина на секунду отвернулась.

– Отец в коме. – тихий голос Боба словно взорвал мозг Дениса.

Боб поднял красные глаза на Дениса и продолжал говорить все тем же тихим, каким-то безразличным голосом. Все произошло очень быстро. Как только Павел окончательно понял, что Кати, его Кати больше нет, он сел рядом с ней и больше не двигался. Боб не сразу заметил, что отцу нехорошо. Он метался по квартире, в голове выплясывали джигу какие-то дикие мысли: кто заберет маму – «Скорая» или менты? А кому звонить первым? И с какого телефона? Лучше наверно с городского… Боб не помнил, что же все-таки решил. Лишь услышав спокойный голос оператора Скорой, немного пришел в себя. А когда вошел в комнату, увидел отца, который с трудом дышал.

– А потом пришла Алина. – Боб отвернулся.

Денис взглянул на Алину. Та кивнула.

– Приехала скорая. Фельдшер вызвал вторую бригаду. Они Павла и забрали. Но по дороге… Инсульт… Надо ехать в больницу. Нельзя ли все тут по-быстрей закончить?

В комнату заглянул Фельдшер.

– Нам бы это… Паспорт умершей… Бумаги заполнить…

– Ты почему, урод, не сказал, что хозяина в больницу увезли? – прошипел Денис прямо в лицо парню.

– Так это… вы не спрашивали. А я чо? Я фельдшер. Тут же на базу звякнул – пацаны и приехали. Забрали, да он уже того… в кому впал. Ну так это… паспорт нужен. Ваши по полкам пошарили – нету. Может это… сын знает?

– Знает. – Боб встал и подошел к сумке.

Он пару секунд смотрел на эту сумку, словно боялся к ней прикоснуться. Никто не видел ни его лица, ни рук. Промелькнула мысль: хорошо, что он стоит к Алине и этому менту спиной – никто не увидит, как ему тяжело копаться в сумке матери. В их семье никто никогда не имел право лезть в чужое пространство – будь то сумки, карманы или телефоны с компьютером. Но так было раньше. А сейчас…

– Тебе помочь, Борь? – голос Алины участливо прозвучал где-то далеко за спиной.

Боб покачал головой, быстро выдернул паспорт. Но что-то белое выпало из паспорта на ровную поверхность трюмо. Борис автоматически заложил бумажку в карман пиджака, и повернулся.

Паспорт из его рук перекочевал к Фельдшеру, который тут же исчез. Боб вернулся к Алине и в изнеможении сел, будто не паспорт искал, а грузил свинцовые балки на стройке. Алина положила ему руку на плечо и ободряюще сжала.

– Мы пока не можем отпустить Бориса. – Денис подобрал свою упавшую с плеч Алины куртку. – Но я обещаю, что будем предельно кратки. Борис вас вызвал сразу?

– Нет-нет. Он мне не звонил. Я сама приехала. – Алина порывисто вздохнула. – Мы с Катей договаривались вчера встретиться. Я должна была к ней после работы заехать. Но не вышло – у меня совещание в Центре затянулось. Я пыталась до нее дозвониться, но она трубки не брала. Я решила, что она заснула. Вы… Вы можете это проверить. У нее на сотовом и на скайпе должны остаться мои вызовы.

– Да пьяная она наверно была… – неожиданно зло оборвал Боб. – Все по Андрею поминки справляла. Всё пила-пила-пила. Допилась, тварь… спьяну башкой треснулась и здравствуй Господи… Боже… Мамочка… – Боб неожиданно всхлипнул, и уткнулся в плечо Алине.

Денис отвернулся. Ему была знакома такая картина – эмоциональные качели от злости и агрессии к жалости и боли утраты.

– Тшшш… Успокойся… – Алина обняла Боба и стала укачивать, как ребенка. Затем оглянулась на Дениса. – Я решила сегодня перед работой заехать. Хотела её с собой взять. Отвлечь. А когда приехала, то…

– Ясно.

Борис уже рыдал навзрыд. Денис не выносил слез, тем более мужских. Он вышел из комнаты в гостиную, где продолжала работать группа.

Тарас с кем-то бурно разговаривал по телефону, отвернувшись к окну, а Петрович сидел на корточках и рассматривал «морщины» ковра.

– Ну, что скажешь? Убийство? – Денис «завис» над Петровичем.

– С чего? Ничего не пропало. Везде чисто-чинно-благородно. Вон – он ткнул пальцем в ноут-бук. – Эта машинка тысяч сто стоит.

Денис подошел к ноутбуку. На клавиатуре мигала лампочка включения. Денис пошарил «мышкой». Экран тут же откликнулся ровным светом заставки – большой фотографии всей компашки: Глазунов, Алина с Нелли, Павел с Катей и Бобом, Родион и… Марго. Где-то на заднем фоне светилась растяжка «Бобу-21!»