Текст книги "Ограбления и кражи: Бандиты, грабители, воры и мошенники"

Автор книги: Татьяна Ревяко

Соавторы: П. Кочеткова,Николай Трус
сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 35 страниц)

Судя по тому, что полиция западных государств начинает проигрывать свой раунд с эмигрировавшей русской мафией, к этим словам стоит прислушаться. Возможно, наши розыскники станут скоро очень нужны тамошнему правопорядку. Был у нас экспорт военных советников, теперь надо готовиться к милицейским. И один из возможных кандидатов будет антиугонщик Стрелецкий. Только стоит ли его отпускать? Он и здесь на вес золота. Даже у иностранцев.

Из РОВД раздается звонок Обнаружена одна подозрительная «иномарка». Может, угнанная? Делают запрос в Интерпол. Хозяин – американский подданный – приезжал в Москву, это его машина. Припарковал. И заблудился в незнакомом городе, да так, что не мог найти место парковки. Потом заболел. Оказался в больнице. А выздоровел, обратился на Петровку, где ему сказали адрес его машины.

Впрочем, таких случаев в практике немного. В Москве оперативная обстановка усложняется с каждым днем. В огромном городе легко разместить и законспирировать сеть больших и малых группировок. В столице прекрасные выходы для связи с аппаратом власти и установления международных контактов. Москва – «ворота мира». И сюда устремляется поток нечистых денег. А значит, и их владельцы. И всей этой публике нужен автомобиль. Преступление совершать на нем куда сподручнее.

Накануне моего визита на Петровку прокатилась волна стихийных бунтов таксистов; Поводом послужило убийство двух водителей пассажирами кавказской национальности. Так неопределенно обозначили убийц журналисты.

Возмущенные водители требовали обеспечить их безопасность, сделать столицу закрытым городом, выслать всех лиц кавказской национальности. Таксисты устраивали погромы на рынках. Перегораживали движение на самых оживленных магистралях. Некоторые горожане отнеслись к требованиям таксистов сочувственно. Но изнутри ситуация выглядела не так однозначно.

Комментарий Стрелецкого.

– В погоне за длинным рублем таксисты сами себя наказали. Они давно не работают на простого человека. Заламывают такие цены, – что в машину не сядешь. А платят им либо откровенные жулики, либо дельцы теневой экономики, либо грабители разного калибра. Таксисты сами вошли в преступную среду. Расплата рано или поздно должна была наступить.

Криминальная статистика подтверждает этот вывод. Не проходит недели, чтобы в милицейских сводках не появилось сообщение о соучастии таксистов в преступлениях. Используя автомашины с профессиональными водителями, отлично знающими городские улицы, бандиты получают мощное оперативное средство, значительно облегчающее им «производственную деятельность».

В криминологии есть такая гипотеза – о «неизменности количества насилия в обществе». Дескать, насилие может быть «вертикальным», то есть государства над личностью, или «горизонтальным» – между отдельными индивидуумами и группами: убывает один вид, прибывает другой. Такой вот крест. Сегодня вертикаль тает, перекладина растет. Отсюда и преступный разлив.

– Милиция строит дамбы, воздвигает ограждения, – говорит Стрелецкий, – и будет продолжать это делать из последних сил. Но, поймите, право не может быть выше экономического, социально-культурного развития общества.

Пока мы выздоровеем, производимые госпредприятием автозапчасти можно увидеть лишь на барахолке за бешеные деньги. Владельцы автомобилей будут чувствовать себя крайне неспокойно. Средь бела дня снять колеса, зеркала, стекла, вообще угнать машину – эти явления уже становятся нормой.

И тут неожиданно понимаешь, что, пока страна выходит из штопора, люди типа Стрелецкого нам необходимы. Они – иммунитет общественного организма. Правда, возникает вопрос: насколько у них хватит прочности?

Стрелецкий постоянно стремился работать в такой сфере, которая связана с контрастами… Там есть куда приложить силы. Вероятно, поэтому пришел в уголовный розыск. При раскрытии преступления упрямый оптимизм – решающий фактор. Антиугонщик Стрелецкий в этом убежден.

(Примочкин Б. Антиугонщик «Человек и закон», 1992, № 4–5).

МОШЕННИКИ

Мошенники относятся к достаточно распространенной категории преступников и составляют элиту уголовного мира, его «аристократию».

По объекту посягательства они делятся на две группы. Первая совершает преступления против государственной собственности – подлоги, подделка векселей и других финансовых документов. Вторая, более многочисленная группа совершает преступления против частной собственности.

Несмотря на большое количество специализаций, изменение с течением времени названий, можно выделить следующие основные «профессии» мошенников: обман с помощью денежной и вещевой «куклы» («басманщики»), с использованием фальшивых драгоценностей («фармазонщики»), размен крупных купюр («вздерщики», «менялы»), женитьба («женихи»), сбор пожертвований («сборщики»), игорный обман («золоторотцы»), под видом юридических чиновников («стряпчие»).

Карточные шулера по своему образу жизни, кастовости и материальному положению выделялись не только из общей массы профессиональных преступников, но и из среды мошенников. В начале XX в. это была одна из устойчивых разновидностей профессиональных преступников, имевших вековые традиции, межгубернские преступные связи и могущих планировать целевые операции по обыгрыванию миллионеров.

Распространение карточного мошенничества связывалось с увеличением в обществе паразитирующего сословия, времяпровождение которого сводилось чаще всего к пьянству и азартным играм. По образному выражению В.Д.Дорошевича, вся Русь с 8 вечера до 8 утра играла в карты, а от 8 утра до 8 вечера думала о картах.

Другой фактор, способствовавший развитию этого вида профессионального обмана, заключался в относительной правовой безопасности в виду сложности доказывания их преступных действий.

Специфика шулерского обмана определяла групповой характер этого преступления. Состав группы не превышал трех-пяти человек Типичными мошенническими способами при игре являются метка карт, подрезание их краев, крапление, наколка с помощью иглы.

В зависимости от способа совершения преступлений и квалификации в России шулера делились на игроков высшего класса («червонные валеты», или «мастаки»), лиц, играющих подтасовкой, в заранее подготовленную колоду («складчики»), подглядывающих в чужие карты («сигнальщики») и др.

ФАЛЬШИВОМОНЕТЧИКИ – относительно немногочисленная, но устойчивая, организованная и технически оснащенная категория профессиональных преступников. Фальшивомонетничеством занимались в специальных, нелегально созданных на паях мастерских. Шайки обязательно имели главаря и жесткую дисциплину.

Фальшивомонетничество в России в отличие от стран Запад-ной Европы было явлением достаточно распространенным, чему в значительной мере способствовала система многочисленных обособленных монастырей и раскольнических скитов, где обосновывались и укрывались фальшивомонетчики.

НЕ ПОМНЯЩИЕ РОДСТВА. Профессиональные нищие, как правило, бродяги, добывавшие себе средства к существованию попрошайничеством. В дореволюционной России это была самая многочисленная, наиболее социально деградированная категория правонарушителей. (В настоящее время эта, казалось изжившая себя категория, снова становится реальностью нашей жизни). Бродяги-нищие прибегали ко всякого рода психологическим уловкам, чтобы получить подаяние: имитировали болезни, вызывавшие сострадание у окружающих; выдавали себя за пострадавших на войне или пожаре (на каторге они были обеспечены лучше, чем другие заключенные). Мир бродяг имел свой жаргон, свой этикет, свои маршруты и даже свой «фольклор».

В России наряду с разработкой специальных полицейских мер в борьбе с профессиональной преступностью совершенствовалось и уголовное законодательство! Особенно ярко это иллюстрируется на примере борьбы с карточным мошенничеством. «Червонные валеты» также, как и карманные воры – «марвихеры», относились к категории международных профессиональных преступников. Уже во второй половине XIX в. в законодательствах многих стран была проведена дифференциация участников азартных игр на простых игроков и игроков, обративших обман в своеобразный промысел. В Норвегии, Австрии, Германии стали воздерживаться от распространения уголовной репрессии на всякого игрока, как это практиковалось раньше, а переносили всю тяжесть на профессиональных мошенников. Наиболее рельефно это просматривается в совершенствовании уголовного закона в России. Здесь, со времени Уложения о наказаниях 1648 г. и до середины второй половины XIX в. был принят ряд правовых норм, направленных против шулерства, но не давших положительных результатов. Слабой стороной было то, что в них не учитывались особенности действий мошенников. С введением в Уложение о наказаниях 1866 г. статьи 1670, давшей четкое определение этого вида преступления, у полиции и судов появилась возможность пресекать преступные действия профессиональных шулеров.

Во времена нэпа в России мошенничество переживало определенные количественные и качественные изменения. Огромных размеров достигло тогда «нэпманское» (торговое) мошенничество. Оно заключалось в организации всевозможных фиктивных торговых ведомств, продаже несуществующих товаров («воздуха»). Появились не только новые виды краж, но и новые виды обмана. Особенно распространенными были «кукольная» и игорное мошенничество, а также продажа фальшивых драгоценностей под видом настоящих.

Как и воры, мошенники различались по специальностям и в середине 20-х г. представлялись 13-ю основными категориями преступников. В это время значительно активизировалось профессиональное мошенничество под видом продажи кладов, антиквариата, с помощью поддельных дубликатов накладных на несуществующие грузы. По определению И.Н. Якимова, мошенники совершенно не поддаются какой-либо классификации, поскольку обман также разнообразен, как и человеческая изобретательность.

Подробную классификацию мошенников приводит в своей книге «Профессиональная преступность» АИ. Гуров:

«Квалификация мошенников еще более разнообразна, чем воровская, и зависит от многих экономических факторов, психологии человека, его изобретательности. Сейчас только одних видов уголовно наказуемого обмана существует более 40, каждый из которых содержит значительное число подвидов, или, иными словами, специальностей. При этом сохранились почти все виды обмана, характерные для 20-х г., и появились новые их разновидности.

Наиболее ярко квалификация мошенников проявляется в среде: игорных преступников; лиц, совершающих обман с помощью подмены одних предметов (вещей) другими; лиц, похищающих деньги, чеки при их размене; совершающих обман под видом услуг купли-продажи…

ШУЛЕРА. У карточных мошенников квалификация зависит от категорий преступника, места и способа совершения преступлений. Шулерская среда делится на 5 основных групп:

1. Мошенники, обыгрывающие крупных спекулянтов, расхитителей, иные категории правонарушителей, а также гражда-н в специально обусловленных местах (их называют «катранщиками»). Это наиболее элитарная часть преступников, находящихся на верхней ступени шулерской иерархии.

2. Шулера, обыгрывающие граждан в общественных местах («Гусары»). Они подразделяются на три категории по месту совершения преступления: играющие в такси или иных машинах («гонщики»), в поездах («майданщики»), на пляжах.

3. Шулера, действующие в одиночку («паковщики»). Основная их специальность – обыгрывание приёмом «катать в половину» – выиграть вначале все деньги, затем часть проиграть и прекратить игру.

4. Ростовщик, дающий в долг деньги и перекупщик, скупающий долги под процент.

5. Лица, обеспечивающие блатные санкции («жуки») в отношении мошенников, занимающихся обманом внутри шулерской среды…

В последние годы в ряде крупных городов (Москва, Рига, Горький) шулера стали применять электронную технику для высвечивания карт противника, а также специальные импортные телеустановки в игорных притонах. В Кишиневе, например, при разоблачении шулерской группы был обнаружен «электронный» стол для игры в карты. С помощью вмонтированной в него аппаратуры высвечивались карты противника. Управление игрой вел соучастник, располагавшийся на балконе.

С целью повышения своего профессионального мастерства шулера устраивают между сбой игры под названием «игра по шансу», где одним условием является обнаружение мошеннических приемов, которые здесь обязательны. Честная игра называется «лобовой».

О тщательной подготовке карточных мошенников свидетельствуют отработанные до автоматизма приемы и психологические методы воздействия на жертву, специальная тренировка пальцев рук В целях повышения чувствительности пальцев преступники срезают (стачивают) верхний слой кожи (аналогичное наблюдается и у карманных воров)…

«НАПЕРСТОЧНИКИ». В настоящее время в игорном обмане выделились самостоятельные направления, получившие значительное распространение среди мошенников. Это игра в «наперсток» (отгадывание, под каким наперстком находится шарик), в рулетку, кости и игра в бильярд. Наиболее организованными здесь являются «наперсточники» (их еще именуют «колпачниками»). В группах есть всякие специалисты – охранники, «крутящие» (это они манипулируют «наперстком»), «зазывающие», иными словами имитирующие выигрыши…

КУКОЛЬНИКИ. Эта традиционная разновидность мошеннической квалификации заключается в подмене вещей или денег специально изготовленными «куклами». Различают три разновидности профессионалов-»кукольников». Первая занимается обманом с помощью денежной «куклы», подбрасываемой в общественных местах заранее выбранной жертве. Вторая специализируется на вещевых «куклах», с помощью которых подменяет продаваемые вещи… Все большее распространение получает третья группа преступников, действующая посредством денежной «куклы» при купле-продаже автомашин…

ИНЫЕ СПЕЦИАЛИСТЫ ОБМАНА. Эта группа мошеннических специальностей, пожалуй, самая многочисленная, поскольку связана с различными видами сделок. К наиболее квалифицированным профессиональным преступникам данной группы относятся следующие категории ЛИЦ:

а) совершающие обман при купле-продаже автомашин («разгонщики»);

б) продающие поддельные и иные билеты;

в) продающие фальшивые драгоценные металлы или изделия из них, поддельные картины, иконы, предметы антиквариата и т. п.;

г) совершающие обман под видом гадания и знахарства;

д) сбывающие поддельные лотерейные билеты на выигрыш дефицитных товаров;

е) действующие под видом жениха^ продавца, лица, производящего обыск и т.п.;

ж) «работающие» от имени представителей государственных учреждений по сбору средств на какие-либо благотворительные нужды, предоставлению жилплощади и т. п.;

з) выдающие себя за героев и участников гражданской и Отечественной войн…

(Гуров а. И. Профессиональная преступность: прошлое и современность. Москва, 1990).

ВЗГЛЯД НА МОШЕННИКОВ В КРИМИНАЛИСТИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ

В условиях капиталистического строя было бы не-мыслимо требовать в отношениях между людьми неизменной и постоянной правдивости. Такое требование, если бы оно и было бы наивно предъявлено законодателем к членам современного общества, осталось бы, конечно, неисполненным. Не может быть взята под охрану уголовного закона «правда», «истина» там, где общепризнанной аксиомой и правилом житейской мудрости, освещенным веками, является известная всем временам и народам поговорка: «не надуешь – не продашь». Вот почему нет ничего удивительного, что искажение истины или тем более умолчание об истине интересует уголовного законодателя лишь в редких случаях, а именно тогда, когда в его глазах обман становится средством совершения деяния, признаваемого опасным при данных социальных условиях. Таковы случаи лживых показаний на суде, представления лживых сведений властям, и особенно ложь как средство приобретения имущества. Нас в настоящей статье интересует последний из указанных случаев – мошенничество. Его зависимость от конкретных условий, в которых оно проявляется, выражена ярче, чем во многих других преступных деяниях.

Характерным в этом отношении является признание сторонника уголовно-антропологической школы, Морселли, который говорил: «если необходимо считаться с индивидуальным предрасположением в этиологии этого вида преступности, оно все же подчинено условиям социальной среды».

В криминалистической литературе имеется очень полное и интересное исследование мошенников, принадлежащее стороннику уголовно-антропологической школы – Ляски. Мошенники, по учению антрополога, оказываются значительно ближе к «честным» людям, чем к преступникам. «Напряжение умственной энергии, необходимое для выполнения мошенничества, может не отличаться от усилия, потраченного на совершение действия вполне правильного с моральной точки зрения», – замечает Морселли. Тем не менее, знакомясь с контингентом лиц, обвиняемых, в мошенничестве, можно отметить некоторые черты, характеризующие эту группу преступников. Ляски указывает, что они приходят к преступлению обычно в позднем возрасте, и это понятно, так как обман требует рассудительности и лукавства. В подтверждение этой мысли Ляски приводит данные французской статистики более чем за полвека, из коих видно, что распределение осужденных за мошенничество по возрастным группам было следующее: моложе 21 года – 5 %, в возрасте 21 – 30 лет – 23 %“, 30 – 40 лет – 34 % и 40 – 50 лет – 23 %.

Оказывается, что русские данные за 1883 и 1903 г. подтверждают вышесказанное мнение. Более половины мошенников были старше 30 лет. И все же процент мошенников в возрасте старше 30 лет сокращается, а в возрасте моложе 30 лет растет. В противоположность убийству, разбою и грабежу, требующих от совершителей физической силы и дерзости, для мошенничества нужен жизненный опыт, а накопление последнего зависит от возраста, с которого начинается самостоятельная жизнедеятельность, от интенсивности темпа жизни, от степени суровости борьбы за существование, требующей напряжения всех сил и способностей человека.

Ляски отмечает, что в 37 случаях из 100, лица, осужденные за мошенничество, оказывались зачатыми родителями уже в преклонном возрасте. В нашем обследовании имелись данные о возрасте родителей относительно 17 человек, причем оказалось, что у 7 опрошенных родители были 30 лет и старше, что составляет около 41 % – цифра близкая к Ляски, но не заслуживающая безусловного доверия в силу малого общего числа обследованных.

Любопытные соображения о влиянии воспитания на выработку склонности к мошенничеству приводит – Вульфен. В раннем детском возрасте притворство и обман инстинктивно проявляются у детей в невинной форме симуляции боли, плача, крика, когда они хотят обратить на себя внимание и добиться чего-либо желаемого. В дальнейшем нередко начинается систематическое приучение детей к обману. Ребенка пугают «букой», «бабой-ягой» и т. п. Подрастающим детям приходится слышать, как родители велят говорить приходящим, что их нет дома, когда они в действительности дома, как они в присутствии детей дурно отзываются о своих знакомых, которым в глаза льстят. Все это вырабатывает представление о дозволенности Лжи и обмана.

Для совершения мошенничества требуется некоторое развитие и образование. Ляски отмечал, что мошенники «редко бывают малообразованны».

Процент грамотных мошенников в дореволюционные годы несравненно выше общего процента грамотного населения России в то время. За 30 лет с 1883 по 1913 г. процент неграмотных упал вдвое. Замечается общая тенденция повышения образовательного уровня мошенников. Причину этого нужно видеть, с одной стороны, в общем постепенном повышении грамотности и образования среди населения, с другой же стороны, в том, что развивавшийся торговый оборот, усложнявший экономические и бытовые отношения, требовал для совершения мошенничества все более развитого и приспособленного к условиям среды интеллекта, в силу чего неграмотным мошенничать стало трудно. Что же касается того, что в 1923 г. совсем несоизмеримыми с десятилетним прошлым оказываются проценты мошенников, получивших среднее и высшее образование, то это должно быть объяснено в первую очередь тем, что из совершивших в Москве мошенничество лишь около 24 % жило в ней менее года; следовательно, значительное большинство их – городские столичные жители, поэтому высокий процент грамотных и образованных среди них является вполне естественным.

Мошенники выходят обычно «из рядов собственников и мелких торговцев». В дореволюционных данных мы находим частичное подтверждение этого тезиса.

Что касается преступников 1923 г., отметим прежде всего в дополнение к вышесказанному, что около половины из них жили в Москве до совершения преступления 5 и более лет. Бывшие «хозяевами» во время свершения преступления большей частью были таковыми и до революции. «Хозяева» остались верными себе: они почти не перешли в другие группы, пополнились новым элементом и вместе со служащими составляют более 50 % всех мошенников. Очевидно, это – группа социально опасных, не ужившихся с новым строем элементов, мошенничающих не из крайней нужды, но для приобретения некоторого достатка.

Где мотивы, толкнувшие мошенников на путь преступления, и каково их отношение к своему поступку? Необходимо отметить, что около половины всех опрошенных отрицают приписываемое им преступление. Среди другой половины наблюдается некоторое различие между первичными преступниками и рецидивистами. В первой группе около половины мотивируют свое преступление нуждой; половина их раскаивается в совершенном, меньшинство оправдывается, остальные относятся безразлично. Другая половина сознающихся мотивирует совершенные ими преступления весьма разнообразно: здесь есть и заявления о сделанном «с целью наживы», «для поступления на службу», «по семейным обстоятельствам», «по легкомыслию», «эгоистический» и т. д. Из 14 человек этой категории 5 раскаивающихся, остальные оправдываются, относятся безразлично, один – гордится.

Обращаясь к рецидивистам, видим, что две трети их жило богато и средне. 9 из 30 человек мотивируют свое преступление нуждой; мотивы прочих – «по привычке», «с целью обогащения» и т. д. Не многие из них раскаиваются.

В общем сравнительно небольшая часть мошенников стала таковыми из-за нужды, по крайней мере острой.

В прошлом большинство из мошенников (около 90 %) выросло в родных семьях, и в настоящем, хотя около половины имеют семьи, лишь одна треть имеет детей, что также подчеркивает, что речь идет не о преступности из крайней нужды.

Вульфен, отыскивая в психологии мошенника «общие черты человеческого образа, а не только выделяющие их особенности», устанавливает в деятельности мошенников проявление притворства, частицу которого мы все имеем и обнаруживаем в повседневной жизни. Многие люди имеют потребность и склонность казаться иными, чем они есть в действительности. Если бы каждый человек являлся другому таким, каков он есть на самом деле, то он мог бы легко потерпеть ущерб, упустить удобный случай, т. е. медленно двигался бы вперед по жизненному пути. В подтверждение этого взгляда находим следующий отзыв о некоем мошеннике «без определенных занятий»: «производит впечатление человека в высшей степени осторожного, боится проронить лишнее слово, внешне выглядит полуинтеллигентом, хотя при опросе не обнаруживает ни малейшего развития».

Рядом с притворством большую роль среди факторов мошенничества играет, по мнению Вульфена, фантазия. Первоначальный источник ее – стремление казаться лучшим, привлечь к себе интерес, внимание и одобрение, преувеличивая и раскрашивая совершенное и виденное, подобно охотникам, туристам и т. д. Постепенно человек сам начинает верить в то, что он рассказывает и передает, в его голове создается сказочный, фантастический мир, стоящий в противоположности с той прозаической действительностью, которая его окружает. И он стремится реализовать этот мир, претворить мечту в бытие зачастую незаконным путем. Деятельность мошенника оказывается близкой к деятельности актера; последний черпает материал для игры из текста роли; первый – из собственной фантазии. Внешними проявлениями этого являются: «трогательная доброжелательная мимика, открытый честный взор, обольстительная любезность, приятная речь, ловкие движения, вся манера держаться со своей убедительной самоуверенностью». В таких же, приблизительно, выражениях описывает мошенника и Ляски, указывая, что все эти качества «доставляют им симпатии и доверие, в котором они часто нуждаются».

В добавление к этому можно отметить, что среди ответов на вопрос о влечениях заключенных, страсть к театру отмечается приблизительно у 13 из 30. Эта цифра много превышает число других влечений, как, например, страсть к картам (вопреки утверждения Ляски о 45 % игроков среди мошенников), нарядам, трактирам и т. д. С другой стороны, около 6 % заключенных составляют настоящие или бывшие актеры или вообще люди, работа которых протекала в непосредственном соприкосновении со сценой или ареной.

Мотивы притворства, игры и фантазии ярче всего проявляются в тех случаях, когда мошенник выступает в роли фиктивного лица, в качестве представителя профессии, наиболее подходящей для совершения своего преступления. «Игра» дополняется здесь такими атрибутами и аксессуарами, как военный мундир, фрак дипломата, ряса священника, форменный костюм чиновника и т. д., на помощь приходит визитная карточка с громким титулом или высокой должностью, подложные документы и т. д. В литературе описаны случаи, когда такие лжеврачи, дипломаты, офицеры морочили публику довольно долго и извлекали из своего занятая порядочную выгоду.

После вышесказанного становится ясно, что к отзывам о «внушающих к себе доверие мошенниках и производящих впечатление честных и искренних людей» приходится отнестись с некоторым недоверием.

Поскольку завоевание доверия и симпатии своих жертв является вопросом успешности работы мошенника, немудрено, что большинство из них являются общительными, живыми, разговорчивыми людьми, энергичными в своих действиях, решительными в своих поступках. Это отмечают анкетные данные и литература: «Настоящий мошенник сангвиник, его психомоторные нервы постоянно продолжают свою игру и нуждаются в возбужденной, повышенной деятельности. Таким образом часть вымышленного представления выливается в эту огромную потребность деятельности органов речи».

Ляски, ссылаясь на Ферри, сообщает, что 12 % мошенников смеются над своими преступлениями. Вульфен говорит, что «с древних времен мир стремится быть обманутым. Мошенник обманывает мцр и этим наказывает его за его собственную слабость». С другой стороны то, что придает необычную окраску, редкое, удивительное, поразительное, сенсационное, причудливое, действует убедительно и пробуждает интерес.

Второй по численности группой преступления является подделка всевозможных товаров. Из них на первом месте стоят папиросы; непомерно разросшаяся торговля ими, неисчислимое количество сортов и марок, создают благоприятную почву для фальсификации их, что и предоставляет легкий заработок За папиросами идут «куклы», рулоны ткани, где материя лишь снаружи, свертки бумаг вместо денег, продажа стекла вместо бриллиантов, меди вместо золота и т. д. Все это плоды усиленной рыночной жизни, стремления «заработать» на чем бы то ни было, и прежде всего на неопытности, доверчивости и растерянности покупателя.

«Могли ли бы вы мне сказать, где начинается и где кончается коммерческая честность? Лихорадка наживы, которая толкала нас обманывать, толкала наши жертвы быть обманутыми», – цитирует Ляски слова одного мошенника на суде. Немудренно, что сфера применения принципа «не обманешь – не продашь» становится и ареной мошенничества.

(Скляр Л. Мошенники).