Текст книги "Лето перемен"
Автор книги: Татьяна Гутиеррес
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)
– Я тебя жду.
Мои и без того круглые глаза становятся еще круглее.
– Это зачем?
– Хочу искупить свою вину, что бросил тебя на произвол судьбы, а вернее, Пам, и отвести домой.
– Да я на автобусе доеду, мне не удобно как– то.
– Давай, прыгай.
Я раздумываю с полсекунды и все же усаживаюсь на пассажирское сиденье. Вопреки расхожему мнению, что кабриолет – это круто, замечаю, что кожаное сиденье без крыши нагрелось до сотни градусов по Цельсию, и прожигает мой зад даже через плотную джинсу. И как только автомобиль трогается и выезжает на трассу, набирая скорость, в лицо начинает дуть ветер. К тому же я не слышу ни слова из того, что говорит Раф. Хотя, часть меня радуется, что поддерживать разговор физически трудно.
А еще я украдкой бросаю взгляд на сильные руки, крепко сжимающие руль. На тыльной стороне руки витиеватым шрифтом набита тату. Хочу спросить, что именно написано, но никак не решаюсь. Вдруг это слишком личное? Я иногда впадаю в ступор от простых вещей. Словно мне пленкой рот кто заклеивает.
– Было очень круто – кататься на досках, – перекрикивая ветер и пересиливая себя, нарушаю тишину.
Раф улыбается, и на его щеке вырисовывается очень милая ямочка.
– Это затягивает. Как только ты возьмешь волну, считай, она тебя навсегда к себе привяжет.
– Ого, и давно ты катаешься?
– Лет с пятнадцати. Но все же скейт люблю больше. С ним проще. Взял в руки и пошел. Никаких тебе гидрокостюмов, тасканий доски, заплывов и ожиданий волны. Тем более, в Черном море нет волны. А на скейт встал и поехал.
– Вот здесь надо повернуть на Яна Фабрициуса.
Раф кивает, и включает поворотник. И я замечаю, что уже достаточно комфортно чувствую себя в его компании. Дальше наш разговор в основном состоит из повернуть здесь, аккуратнее там, так как дороги в Сочи – это бесплатные аттракционы. Особенно страшны поездки по узким улочкам на нагруженных автобусах. Они несутся, втискиваясь в повороты, созданные не для их габаритов, мотая пассажиров по всему салону. Если же в автобусе открыты окна, то от них стоит держаться как можно дальше, в меру своих возможностей – как позволят потные тела отдыхающих на море. Так как в особо узких местах в эти окна начинают хлестать ветки. И сейчас я рада, что мне удалось прокатиться с ветерком. И без веток.
У подъезда к нашему участку Раф глушит мотор и поворачивается ко мне. Его глаза внимательно смотрят на меня, и внутри меня все переворачивается. Так на меня еще никто никогда не смотрел. Это взгляд мужчины. Проникновенный взгляд. Мне безумно хочется провести рукой по его щеке, покрытой едва заметной щетиной. Хочется, чтобы он притянул меня к себе, и нежно поцеловал.
С Антоном мне все равно ничего не светит. Я мысленно ругаю себя за то, что сейчас думаю о нем. Антон считает меня ненормальной, годной только для того, чтобы развлекать его, словно клоун. Да и потом он ясно выразился – девушка для него сейчас помеха.
Я нервно облизываю губы, и это не ускользает от взгляда Рафа. Я хочу романтических приключений. Я до боли в животе хочу нежности.
– Я…пойду?
– Нет, – отвечает он мне слегка хрипловатым голосом, и берет за руку, потихоньку притягивая к себе.
– Рива? Рива, ты уже вернулась?
– Черт, – ругаюсь себе под нос, и слышу глухой вздох негодования Рафа.
– Я…Я иду, – кричу я.
Как же мне хочется остаться! Но момент разрушен. И если я поцелую парня на глазах у бабули, то с чердака нашего дома раздастся пулеметная дробь. Так что ради здоровья и благополучия всех присутствующих, я медленно удаляюсь, шепотом поблагодарив Рафа за поездку, и мысленно – папу за курсы серфинга. Я бы подпрыгнула от избытка адреналина, но боюсь, это будет чересчур.
Глава шестнадцатая
Антон
Утренней пробежки оказывается недостаточно. Обычно я бегаю минимум пять километров по шесть минут на километр. Но я уже пробежал пять, и не чувствую себя уставшим. Голос в наушниках призывает меня не останавливаться, и поднажать. А я лишь ухмыляюсь. Наверное, не мой уровень. Я останавливаюсь, и меняю настройки в своем фитнес радио, в котором на песни накладываются подбадривающие голоса тренеров. Ну, мол, быстрее, ты это можешь, еще две минутки, или наоборот, давай сбавим обороты и на тридцать секунд сменим бег на ходьбу. Еще километр, и можно обойтись без заплыва – решаю я. Конечно, я сачкую. Не настроен я сегодня лезть в воду, расталкивая отдыхающих дам пенсионного возраста. Мне нужен мой бассейн.
Невольно вспоминаю вчерашнюю пробежку и усмехаюсь. Тренировкой ходьбу, конечно, назвать нельзя. Но мне было чертовски весело наблюдать, как несчастные триста метров выжали из Ривы последние соки. Завтра непременно зайду за ней. И пусть тренировка пропадет, зато я весело проведу время.
Прошлой осенью я иногда бегал с Лаурой. Девчонка с мотором. С ней мы на одной волне. Бегаем в ногу, и подолгу. Я осаживаю себя – «бегали». Может, наш разрыв тронул меня чуть больше, чем мне хочется думать? Она обладает эталонной красотой. Высокая, с идеальными формами, и черными глазами миндалевидной формы, она – совершенная противоположность Ривы. Ее пальцы всегда с маникюром, у Ривы же измазаны какой– то краской, или что это было – гудрон? Что она с ним только делала? Каждая мышца Лауры – это результат многочасовых занятий в дорогом фитнес клубе, где уже в прошлом году она стала тренером. Молодец, малышка. Рива же чуть не умерла от физического усилия. А еще при всей красоте Лауры я никогда не видел ее без безупречного макияжа. Она следит за собой, и знает себе цену. Да и в общем, Лаура – вполне себе взрослая женщина, а моя новая знакомая – совсем еще девчонка, хотя, разница у них не больше года. Рива только и делает, что смеется над собой. Довольно– таки забавно, надо признать.
Почему я вдруг сравниваю их? С одной я расстался в мыслях еще в конце января, когда отец, обезумев от моей неуправляемости и моего неуважения к дедам, как щенка за шкирку вернул меня в Москву. А я сразу знал, что эксперимент с проживанием в Сочи провалится. С другой я даже представить не могу себя рядом. Она как из параллельного мира. Она не похожа на девушек, с которыми я встречаюсь. Да и в общем, не в моем вкусе. Она из тех, кого можно занести в список домашних девочек, во всем слушающихся старших. А мне нравятся девочки – бунтарки.
Я запинаюсь о камень, и почти падаю на проходящую мимо блондинку с длиннющими распущенными волосами. Красотка лениво идет с пляжа, видимо, южное солнце ее порядком припекло. На ней джинсовые шортики, хотя по форме они скорее трусики. И укороченный топ, с милым рисунком Микки Мауса. Она поворачивается и впивается взглядом в мое лицо.
– Прости, пожалуйста, я запнулся. Хотя, если бы я тебя сразу заметил, то специально пал бы к твоим ногам.
Я нацепляю на себя наглую ухмылку, которая, как ни странно, помогает клеить таких вот фей.
– Ничего страшного. – Блондинка улыбается, и поднимает мой телефон, попутно подметая волосами грунтовую дорогу. – Вот, кажется, цел.
– Это отличные новости, – произношу я своим дурацким заигрывающим голосом. – Ты не хочешь выпить кофе? Или чай? Или что ты там любишь пить? Я угощаю в счет своего спасения.
– С удовольствием. Только мне через три часа на самолет.
Идеально. То, что надо! Развлечемся, и забудем.
– Значит, у меня есть три часа, чтобы убедить тебя остаться здесь.
Девчонка смеется, и на моем лице расползается самодовольная улыбка.
Вот что мне сейчас надо – заняться сексом с этой красоткой. И не думать ни об Арсене, ни о Лауре.
Я, конечно, понимаю, я исчез на полгода. Приехал, и подавай мне любовь. Твою ж мать! Но она могла бы не морочить мне голову все это время! Ведь я ей звонил… почти каждую неделю. Я даже был бы не против их отношений, все равно я в полутора тысячах километров от нее. Мне просто нужен был близкий человек, чтобы иногда разговаривать по телефону. А они все это время…Да, черт с ними.
– Прости, я весь мокрый, после пробежки. Придется сесть где– то на улице, или если хочешь, пойдем к тебе?
Девчонка – полнейшая амеба. Это, пожалуй, самый скучный секс, что у меня был в жизни. Черт, я даже не запомнил ее имени, хотя уверен, что она его называла. Что– то простое, типа Маша…или Лена?
Она по– хозяйски держит меня под руку, пока я качу ее невероятно объемный розовый чемодан в сторону автобуса. Ненавижу, когда меня касаются. Будто час, проведенный в постели, дает ей право клеймить меня.
– Ты долго здесь была?
– Почти неделю.
– Ого, я потерял столько дней с тобой! – Я стараюсь показаться не совсем законченным уродом, которым на деле являюсь. Девчонка не виновата, что я использовал ее. Пусть думает, что это любовь и романтика. Главное – я ее больше не увижу.
Посадив на автобус до аэропорта, я целую ее в губы, хотя мне этого совсем не хочется, и мило машу на прощание.
Фух, слава Богу.
Меня начинает подташнивать от себя самого. Я знаю, так нельзя. Но я не могу себя изменить по щелчку пальцев. Я лениво возвращаюсь домой, и даже не зайдя в калитку, прохожу мимо. Ноги сами ведут меня к дому Ривы. Я хочу, чтобы она рассмешила меня, чтобы рассказала что– то милое, чтобы я снова почувствовал, что мир полон красок. Я хочу вычеркнуть события последних трех часов моей жизни. Я даже придумал предлог – пригласить Риву на завтрашнюю пробежку.
Мысли так занимают меня, что я не сразу замечаю крутую тачку, припаркованную у обшарпанного забора дедов Ривы.
Вот она сама. Мои губы расползаются в улыбке. Девчонка понятия не имеет, что хороша собой. Боже, как же она уродует себя этой жуткой одеждой! Прямые джинсы без намека на гендерную принадлежность и – поверить не могу – мужская футболка, размера на три превышающая ее XS. Вдруг мне приходит в голову сумасшедшая мысль – может, ей вовсе не нравятся мальчики? Моя магия на нее точно не работает. Я усмехаюсь своим мыслям – я все же самоуверенный нахальный кретин! Но тут я замечаю, что она держит за руку какого– то качка. Парень охрененно хорош собой. Он похож на Рикки Мартина, только со светлыми волосами. Не то, чтобы мне сильно нравился Рикки. Его песни слишком слащавые. Но, выглядит он достойно.
Парень не спускает глаз с Ривы, он притягивает ее и, похоже, хочет поцеловать. У меня внутри растет негодование. Черт возьми, откуда он взялся? Да он не может быть в ее вкусе! Она слишком интересная для такого!
Я знаю, что это все не так. Парень хорош. И Рива это тоже знает. И мне без разницы. Совершенно все равно. Или нет. Мне хочется, чтобы у нее был кто– то достойный ее. Не пустышка в красивой обертке. Хотя, откуда мне знать, может, это сексуальный Эйнштейн?
Я намерен помешать этому поцелую и делаю шаг вперед, но тут нежданно приходит спасение со стороны – бабуля Ривы. Я ее уже люблю за это. Она появляется из грядки, словно из засады, и что– то говорит Риве. У меня такое ощущение, что бабулю я уже где– то видел. Но никак не могу приложить ума – где. С другой стороны, Сочи – это большая деревня. Тут все друг друга где– то видели. Вдруг у меня пропадает желание звать Риву. Она сейчас под впечатлением от Кена в кабриолете. Так что я здесь не ко двору.
Я разворачиваюсь и незаметно удаляюсь. Завтра приду без приглашения. Здесь все так делают.
Но на следующий день я не прихожу. Как и в течение всей следующей недели. Я забиваю на все: на спорт, на друзей, даже на предложение сходить в клуб. Вместо этого я пытаюсь добить песню, которая родилась у меня в голове в тот день, когда я увидел Риву у сраного кабриолета. Что– то перевернулось во мне. В голове стали складываться слова о простой девушке, мечтающей о любви, но путающей ее с простым влечением. Но все же я никак не мог поймать мелодию за хвост. Она выходила какая– то слабая, недожатая, постоянно ускользала от меня. Пока, наконец, не вскочил посреди прошлой ночи и не записал сходу всю лирику.
Глава семнадцатая
Рива
Сколько времени необходимо заниматься спортом, чтобы твое тело стало рельефным? Ммм, судя по отражению в зеркале, недели недостаточно. Я стою, задрав майку до спортивного бра, и пытаюсь оценить свой вклад в усовершенствование тела. Конечно, бабуля заставляет меня пропалывать укропы– редиски каждый день, и, чтобы время не проходило совсем уж в пустую, я это делаю в купальнике, получая хорошую дозу южного загара. Так что, школьная бледность уже совсем сошла на нет. Особенно заметен загар на моем лице. Всматриваюсь в зеркало, вплотную прижавшись к нему носом. Никогда не могла точно сказать, какого же цвета мои глаза. В зеркале московской квартиры, при искусственном свете лампы накаливания, они всегда выглядят болотными. Стоит одеть что– то зеленое или синее, они тут же становятся чистого зеленого цвета…зеленки. На фотографиях же они часто кажутся темными, почти карими. А сейчас, на фоне загорелой кожи они моего любимого светло– бирюзового цвета. И все же, не занимай они половину моего лица, было бы в разы лучше. На секунду задерживаюсь, размышляя не подвести ли их стрелками, чтобы сделать чуточку уже, но тут же отметаю эту мысль. И так сойдет. А если уж совсем честно – мне до жути лениво это делать. Интересно, понравлюсь ли я Рафу с макияжем? Может, так я буду выглядеть старше? Надо будет завтра попробовать.
– Рива, долго ты там будешь любоваться собой?
От неожиданности, я подпрыгиваю. Я и забыла, что стою у умывальника на улице. Моя бабуля не любит ходить с грязными руками в дом, поэтому у нас на улице стоит железный рукомойник, и по всем традициям русского садовничества – над ним висит зеркало.
Черт, у меня прямо– таки талант выставлять себя идиоткой перед этим парнем…
– Я пытаюсь оценить степень своего загара и его влияние на цвет моих глаз, – говорю я, словно все внутри меня не клокочет от радости, что я снова вижу Антона.
– Звучит как название научной диссертации. А я бы предпочел до сентября вообще не включать голову.
Тут я зачем– то выдаю ему свою теорию про переменчивый цвет своих глаз. Я могу только списать это на волнение, которое возникает внутри меня при приближении к Антону.
– Дай– ка я посмотрю, – произносит он, приподняв мой подбородок так, чтобы я посмотрела ему в глаза.
– Вот у тебя они чистого зеленого цвета. – Я заметно нервничаю, поэтому не могу молчать.
– Такого не бывает.
– Бывает – у тебя.
– А у тебя они и правда необычные. Они просто огромные.
– Да знаю я, – отдергиваю подбородок и отворачиваюсь. Хотя признаться, мне безумно нравится его прикосновение и то, как он смотрит на меня.
Кажется, я теперь краснее рака, и никакой загар не скроет моего волнения. Сердце готово выломать ребра – так сильно оно бьется. Его взгляд я буду вспоминать весь день. Ладно, гораздо дольше. По всему телу у меня прокатывается волна тепла. Мне вдруг безумно хочется обнять его.
Да что же такое со мной?
Вчера я таяла от того, что Раф собирался меня поцеловать.
Собирался ли?
А сегодня готова броситься на шею Антону…Боже, я плохая, плохая. Я просто кошмарная.
И тут я вдруг задумываюсь: кто же мне нравится? Раф или Антон?
И тот, и другой…Э…Просто великолепно. Только вот с Антоном шансов ноль.
Антон заливается смехом.
– Дуреха, да они безумно красивые. Твои глаза. Обрати внимание, если я это сказал, значит так и есть. Я не раздаю комплименты девушкам направо– налево. Если честно, из меня не выжать их. Но тут даже я признаю: твои глаза офигенные.
Хорошо, может, чуть выше нуля. Процентов так пять…?
– И тебе они не кажутся слишком ммм…навыкат? – Я старательно выпучиваю глаза, от чего Антон смеется еще больше.
– Ты забавная. Все, сегодня ад, пожалуй, замерзнет. Я сделал два комплимента одной и той же девушке. Давай, побежали, иначе я выставлю себя полным дураком. А мне с тобой весело, и я не хочу, чтобы ты меня пнула под зад.
– Бегать, да…Как же не хочется бегать…
– О, давай же. Я неделю тух у себя в комнате. Мне жизненно важна эта пробежка. Вперед, лемур!
– О, только не это, – ною я. – Меня вcю начальную школу сравнивали с различными большеглазыми животными. Я понимаю, что тяжело сдержаться, но ты не оригинален.
– Хорошо, будешь у меня «ля мур». Так лучше?
Я издаю слабый стон – это значит я сдаюсь. Лучше уж три километра бега, чем продолжать этот странный разговор.
– Я вижу, ты подготовилась сегодня, – Антон кивает на мои кроссовки.
– Да, хочу произвести впечатление на одного парня.
– Ну, это точно не я.
Антон бросает на меня взгляд, и тут же отводит его. Я же усердно бегу, загибая руки как было велено в прошлый раз, и делаю вид, будто не замечаю ничего.
– Почему ты так решил?
– Потому что я видел ради кого ты так стараешься.
– Что? – Я останавливаюсь в недоумении.
– Тот парень на спортивной тачке. Несколько дней назад. Это он? Ради него все? Бег, новые кроссы, занятия серфингом? Аааа, погоди…– Антон резко тормозит и оказывается прямо передо мной.
Боже, как же приятно от него пахнет.
– Это и есть тот парень, что учит тебя серфингу?
– Не угадал, Шерлок. Серфингу меня учит Пам. Из «Спасателей Малибу», – Я смеюсь в голос. Вид у Антона озадаченный.
– Да ну, теперь поподробнее.
– Не могу. Я и так еле дышу. Приходи и сам посмотри. Это оказывается еще и весело.
– А парень тот, что вчера привез тебя?
– Ты что, шпионил за мной?
– Если бы я за тобой шпионил, то зачем бы сейчас рассказал, что видел тебя с ним?
– Твоя правда. Он учит меня скейту.
– Да нуууу. Серьезно? Ну ты, Рива, молодец.
Антон резко разворачивается и чешет вперед, а я остаюсь позади, силясь понять, что же он имел ввиду. У меня сбилась дыхалка, и, кажется, нет ни малейших шансов его догнать. Я оглядываюсь назад, оценивая ситуацию: вернуться обратно, или же припустить. До дома совсем недалеко. Он стоит на возвышенности, как почти все дома в Сочи, и с балкона открывается вид на небольшое ущелье на километры и километры во все стороны. А если встать самый его угол, то можно увидеть море. Оно, как и мои глаза, все время меняет цвет. Это одно из моих любимых мест. Я чувствую себя маленькой девочкой, возвращаясь сюда, и смотря на стареющие дома, которые наблюдала отсюда всю жизнь. Время, конечно, идет, и кое– где выросли многоэтажные дома. Но вот дорога на море осталась неизменной. Извилистая, заросшая у заброшенных участков пальмами, орехом и олеандрами. Вся эта густая смесь борется за жизнь рядом со всепожирающим бамбуком и вьющимися растениями, стремящимися ввысь по всему, за что можно зацепиться. Эта дорога, как и вид из окна – часть моей жизни. Она видела все: и слезы от того, что забрали с пляжа раньше, чем мне этого хотелось бы – в самый разгар игры с новой знакомой девочкой, – и первые разочарования в подругах, и одиночество, и радость от того, что бабуля со мной, всегда готовая выслушать о моих проблемах с друзьями или о вселенской несправедливости. А чаще всего откровенную чушь. И теперь эта дорога становится свидетелем моего общения с мальчиком, на которого я целый год пускала слюни. И одна мысль не дает мне покоя: как получилось, что я его раньше не видела?
Решаюсь задать этот вопрос, и припускаю, чтобы догнать Антона.
– Антон, – выкрикиваю, потому что я могу еще двадцать минут предпринимать попытки поравняться с ним. Он останавливается, и я спрашиваю: – Скажи, когда вы сюда с семьей переехали?
– У нас всегда здесь был дом.
– Но, мне кажется, я никогда тебя не встречала до школы. Это странно как– то, ты не думаешь?
– Нет.
– Нет, и все?
– Нет, и я не люблю разговаривать, пока бегу.
Серьезно? До этого он мог болтать, и даже не запыхаться, а теперь он не может говорить, потому что бежит? Что– то тут не гладко.
Остаток дороги я дохожу пешком. Антон уже искупался и выходит из воды. Ну и пусть. Мне все равно. Сажусь на камни и снимаю кроссовки. Боже, как же приятно ощутить прохладную воду на своих ногах после этой дикой тренировки. Нет, все же, спорт – это не мое.
– Что расселась? Давай– ка в море! Ты говорила, что опозорилась, потому что не умеешь правильно плавать, и теряешь время вместо того, чтобы учиться серфингу. Так давай, я научу. Это легко.
Предложение, и правда, заманчивое. Тем более, признавшись, что я что– то делать не умею, мне потом не стыдно за то, что не получается. Я скидываю с себя майку и шорты и с головой ухожу под воду. На миг ощущаю это блаженство, которое всегда испытывала, окунаясь в море. Огромное пространство вокруг меня и я, такая маленькая, в толще воды. Легкий ветерок у меня вызывает те же эмоции, что и простынка, наброшенная на меня сверху мамой, когда она играла со мной. Перехватывающее дух мгновение. Снова ныряю, словно ребенок, и тут меня подхватывают руки Антона.
– Тебе может, еще и круг бросить? – смеется он.
– Честно, я бы с удовольствием, – говорю чистую правду, и хихикаю. – Иногда я скучаю по времени, когда можно было делать, что тебе приходило в голову, и не думать о том, что скажут люди.
– А тебя сильно это волнует?
– Что?
– Что скажут люди?
Я пожимаю плечами.
– Пожалуй, я не смогу расслабиться и получить удовольствие.
– Давай проверим?
– Что, – хохочу в голос я.
Тут Антон выскакивает из воды. Сегодня он не в шортах, а в купальных плавках– боксерах. Интересно, у всех пловцов роскошные задницы? Хихикаю себе под нос, и буквально насильно заставляю себя отвести взгляд.
Антон тащит огромный надувной круг розового цвета, с какими то лепестками и блестками внутри. И не просто тащит, он втискивается в него, и смотрится настолько нелепо, насколько это вообще возможно.
Не без удовольствия, Антон плюхается на воду, и начинает кружиться.
– Боже, где ты это взял? – задыхаясь от смеха произношу я, но похоже, Антон меня не слышит, а откинув голову назад наслаждается своей дикостью. Потом все же вытаскивает руку из воды и показывает пальцем на девушку, которая, как и я смеется, наблюдая за ним.
– Она сказала, что не против одолжить нам его ненадолго. Так что поторопись, иначе не успеешь.
Антон протягивает мне розовое безобразие, и я с некоторым сомнением беру его. Но, натянув его через голову, понимаю, какой это кайф.
– Боже, это бесподобно! – выкрикиваю я, забыв обо всем.
– Ладно, давай вернем это надувное чудо хозяйке, пока ты его не порвала, и займемся делом.
Антон заставляет меня поднять руки и стаскивает круг. У меня снова перехватывает дыхание. Как это выходит, что стоит ему подойти ко мне так близко, и у меня подкашиваются ноги?
Следующие полчаса мы проводим в воде, и Антон настолько хорош, как инструктор, что я почти забываю о своей реакции на него, и послушно выполняю все указания. К тому же не хочу выглядеть полной бездарностью. Кажется, у меня даже начинает получаться.
Домой возвращаемся усталые, но словно старые друзья, мы не испытываем неловкости от длительных пауз. Мне с ним хорошо, как же мне с ним хорошо! И если не выйдет у нас никакой романтики, мне будет ужасно жаль потерять его как друга.
