Текст книги "Мой талисман"
Автор книги: Татьяна Романова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
– Замечательно, мадам, – проворковала француженка, – мы рады, что доставили вам удовольствие, надеюсь, что вы будете часто посещать наш дом.
– Да, благодарю, – не открывая глаз, ответила Сикорская, все ее тело было полно приятной истомой, и она даже не представляла, что сейчас ей нужно будет вставать.
Но француженки быстро посадили ее, ловко одели и, взяв под руки, вывели в гостиную, где о чем-то тихо говорили Минкина и мадам Кларисса. Сикорская услышала только последние слова: «теперь сделай навсегда…», и увидела, как в кармане француженки исчез объемный кошелек.
– Ну что, подруга, ты так кричала, видно, хорошо тебя мамзели побаловали, – сказала Настасья, поворачиваясь к вошедшей Сикорской, – теперь мой черед.
Она прошла в зеркальную комнату и закрыла за собой маленькую дверь.
– Садитесь к огню, мадам Наталья, – любезно предложила француженка, – отдохните. Мои девочки знают свое дело, после них все косточки у дам поют.
Камер-фрейлина уселась в мягкое кресло, стоящее у голландской печки, и вытянула ноги. Привычка подслушивать и выведывать уже стряхнула с нее прежнюю истому, Сикорская посмотрела на француженку и спросила:
– Это ведь не все услуги, которые вы оказываете дамам?
– Вы очень догадливы, – заулыбалась мадам Кларисса, – мы помогаем дамам во всех их заботах. Наше удовольствие безопасное, последствий не бывает, не то что с мужчинами. А если нужно от последствий мужской страсти избавиться – так это мы тоже делаем, и наоборот – если дама к мужчине симпатию имеет, а он нет, так в этом я тоже помогаю. Бывает, соперница у дамы на пути стоит, почему же не помочь и в этом случае, если дама может оплатить мою помощь.
«Аборты делает и колдует, – поняла Сикорская. – Но что значит – убрать с пути соперницу? Похоже, что эта размалеванная старуха не остановится и перед убийством».
Нельзя сказать, что это ее покоробило, каждый зарабатывает себе на жизнь как может, а судя по толстому кошельку, перекочевавшему к француженке, Минкина не зря так долго в фаворитках у кузена ходит – приворотом дело пахнет.
– Позвольте уточнить, вдруг мне захочется воспользоваться вашими услугами еще раз – сколько вы берете за такое удовольствие, что сегодня ваши барышни мне доставили?
– Ах, для хороших дам я делаю это почти бесплатно, – закатила глаза мадам Кларисса, – всего червонец. Вот если вы захотите что-то действительно сложное, тогда уж нужно будет договариваться.
Для Сикорской десять рублей были огромной суммой, но она, не моргнув глазом, с интересом уставилась на хозяйку этого странного борделя.
– Что, например? – осведомилась Наталья.
– Молодой человек вам понравился, а он к вам симпатию не проявляет, – улыбнулась красными губами мадам Кларисса, – можно горю помочь, разные способы есть. Вот, например, помогает, если на восковую куклу приворот делать. За это я меньше ста рублей не беру. Другие способы есть, совсем уж намертво мужчину привязать можно, до смерти, но это уже дороже. Если надумаете, тогда и поговорим.
Деньги были фантастически огромными. Но Сикорская уже поняла, что мадам Кларисса может быть очень полезна, и не хотела отказываться от знакомства с ней. Мгновенно сообразив, откуда можно взять деньги, камер-фрейлина изобразила на лице дружелюбие и сказала:
– Мадам Кларисса, жаль отдавать живые деньги на удовольствия, но тетушка оставила мне много дорогих безделушек, которые мне не нужны. Я бы продала их, нет ли у вас надежного человека? Часть из полученных средств я оставлю у вас в салоне.
– Я все понимаю, многие дамы не хотят у своих мужчин деньги просить, – закивала француженка, поэтому в моем же доме, во флигеле, живет надежный человек, старые вещипокупает, хорошую цену дает. Приносите ваши безделушки, и моих девочек не забывайте, они всегда к вашим услугам. Ну, а я всегда здесь, что серьезное – всегда помогу.
За стеной послышались хриплые стоны Минкиной, и мадам Кларисса возвела глаза к небу.
– Ее превосходительство – очень страстная женщина. Мы всегда радуемся, когда она нас посещает, но вы можете приходить и без нее, когда вам угодно, мы рады любой клиентке. Все дамы для нас как родные.
Сикорская не преминула воспользоваться ее приглашением и, тщательно запомнив дорогу, приехала к домику на Охте через две недели, когда Минкина покинула столицу и отбыла в Грузино. Мадам Кларисса встретила ее приветливо, сама отвела во флигель, где худой старик в засаленном колпаке повертел в руках маленькую серебряную коробочку для пилюль, пробормотал что-то, похоже, по-немецки, и дал Наталье пятьдесят рублей. Обрадованная Сикорская вернулась к мадам Клариссе, отдала ей десять рублей, ита распахнула перед Натальей дверь в потайную комнату.
– Проходите, дорогая, наслаждайтесь, – предложила она, – я рада за вас.
С тех пор визиты Сикорской на Охту стали регулярными. Камер-фрейлина прихватывала вещи императрицы, лежащие в кладовых. Пока она не решалась брать драгоценности, это было слишком опасно, хотя государыня их почти не надевала, проводя все свое время на тихих одиноких прогулках или в госпиталях, приютах и женских благотворительных институтах. У Сикорской уже скопилось около двух тысяч рублей. Еще пару лет службы во дворце – и можно будет купить приличное имение.
Вчера, танцуя с князем Курским, Наталья подумала, что эти деньги можно отдать мужу как приданое, и те несколько минут, когда она воспарила в мечтах, ей даже было не жалко этих выстраданных денег, но сегодня она с радостью подумала, что направит их на другое. Она купит себе на эти деньги жизнь этого наглеца, посмевшего оскорбить ее. Он очень сильно пожалеет, что плюнул в душу Наталье Сикорской. Теперь она не успокоится, пока не сделает из него раба, и пока он не будет ползать, вымаливая у нее разрешения поцеловать ее ноги.
Камер-фрейлина оделась, гладко причесала свои темные волосы, греть щипцы и завивать локоны ей не хотелось. Тщательно запудрив следы бессонной ночи, Наталья в последний раз посмотрела на себя в зеркало. Красивее она не стала: тот же грубый нос, скуластое лицо и тусклые глаза непонятного серо-зеленого цвета, к тому же под глазами,несмотря на пудру, просвечивали темные круги.
«Скажусь больной, – сообразила она, – пожалуюсь гофмейстерине на недомогание и отпрошусь к доктору».
Она быстро дошла до кабинета императрицы, где гофмейстерина по утрам собственноручно разбирала почту государыни. Та, склонившись над столом, читала имена адресатов, далеко отставляя письма от глаз.
– Ваше высокопревосходительство, меня всю ночь лихорадка трепала, – жалобно вздохнув, сказала Сикорская, – разрешите мне к доктору съездить.
– Идите скорее, не дай бог, ваша болезнь на государыню перекинется, – замахала руками испуганная гофмейстерина, – она и так здоровьем слаба. Не приходите в ее покои, пока не выздоровеете, я сама предупрежу императрицу и других фрейлин, что вы больны.
Сикорская поблагодарила и, вернувшись в свою комнату, одела темный капот и черную вдовью шляпку с вуалью, оставшуюся у нее от траурного наряда, в котором она приехала в Грузино. Женщина, стараясь пройти незаметно, проскользнула на лестницу для прислуги и, спустившись в подвальный этаж, вышла во внутренний двор, а там и на улицу. Около Сената она увидела свободного извозчика и, подрядившись, приказала ехать на Охту.
Дверь знакомого дома оказалась закрытой, видно, его обитательницы еще спали. Сикорская долго стучала в дверь, пока ей не открыли. Мадам Кларисса, совсем не накрашенная с жидкой седой косой и в толстом стеганом шлафоре с удивлением смотрела на гостью.
– Мадам Наталья, – удивилась она, – обычно мы так рано не работаем, девочки еще спят.
– Мне нужны вы, – жестко ответила Сикорская, – я хочу, чтобы именно вы помогли мне.
– Ну, что же, заходите, – пригласила француженка, увидев по лицу гостьи, что та настроена очень решительно.
Она привела камер-фрейлину в гостиную, потрогала бок еще теплой голландской печки и встала, прижавшись спиной к изразцам.
– Я слушаю вас, – сказала Кларисса.
– Мне нужно приворожить мужчину так, чтобы он был как тряпичная кукла в моих руках, а я властвовала бы над ним безраздельно.
– Это можно сделать, – подтвердила француженка, – только это – дорогое удовольствие. Восковая кукла – сто рублей, это самое простое, да и вам за это не очень сильно расплачиваться придется, а вот если навсегда, на месячную кровь, тогда уж я меньше тысячи не возьму – головой рискую, да и вам с тем мужчиной придется платить страшную цену.
– Какую? Я ничего не боюсь в этой жизни, – сказала Сикорская, – вы только объясните, чего ждать, чтобы я могла все взвесить.
– У всех по-разному, только смерть с косой около таких пар ходит. Вот одна польская красавица десять лет назад сюда приходила, очень высоко взлететь хотела, сделала я ей такой приворот, мужчину она получила, да только детки от него долго не живут. Последняя дочка в живых осталась, да и та слаба здоровьем очень. Дама и сама уж не рада, расстаться хочет с тем августейшим мужчиной, да только связь эта – навсегда. Он ее ненавидит, к другим давно ходит, а к ней возвращается, хоть спать давно уже с ней не спит. Не отпускает ее, потребность у него – видеть ее каждый день. Она еще молодая женщина, любовник у нее есть, да им скрываться приходится. Вот она недавно сыночка от любовника родила, старый муж его признал, а августейший мужчина – нет. Сейчас любовника ее в изгнание отправляет. Одна радость даме, что мальчик здоровый родился, долго проживет, я это знаю.
– Откуда знаете? – удивилась Сикорская.
– Знаю, чутье у меня на эти вещи, – ответила француженка, не желавшая открывать клиентке, что, боясь кары небесной, она все-таки раскладывала карты, чтобы узнать судьбу тех, чьи жизни ломала в обмен на золото.
– А восковая кукла – это верное средство? – спросила камер-фрейлина, взявшая с собой только сто рублей и фактически не имевшая выбора.
– Да, средство хорошее, нужно только, чтобы вещь какая-нибудь от этого человека у вас была. Есть?
– Есть платок, – подтвердила Сикорская.
– А деньги? – осведомилась француженка.
– Возьмите, – протянула золотые монеты гостья, – только сделайте сейчас.
– Конечно. Садитесь пока, я должна приготовиться.
Наталья внимательно смотрела, как француженка достала из низкого резного шкафчика круглую фарфоровую банку, маленькую медную мисочку и небольшую жаровню, где подрешеткой стояла толстая зеленая свеча. Потом она вышла и вернулась, неся в руках медный чайник.
– В этой коробке лежат кладбищенские травы, вам придется достать и насыпать их из банки самой, мне к ним прикасаться нельзя, это – ваша сила, – объяснила мадам Кларисса.
– Хорошо, – согласилась Наталья и, открыв крышку, зачерпнула горсть сухих трав и листьев. Она взяла столько, сколько смогла захватить. Ведь она заплатила старой ведьме целое состояние, значит, должна была взять как можно больше.
– Кидайте в эту миску, – велела француженка.
Наталья разжала пальцы, и травы легли легкой горкой на дно миски, а мадам Кларисса залила их кипящей водой из чайника и поставила миску на огонь маленькой жаровни.
– Пока будет кипеть, нужно сделать куклу, – объяснила француженка, – но у меня есть заранее заготовленные, давайте платок.
Она выдвинула ящик стола, на котором стояла жаровня, и достала плоскую шкатулку. В ней лежали, прижав к телу ручки, несколько маленьких кукол из белого воска, на груди у них были наклеены сердечки, вырезанные из игральных карт. Мадам Кларисса аккуратно отрезала от платка князя Курского уголок, и вдавила его в воск рядом с бумажным сердечком. Потом достала из шкатулки толстую красную нить и обмотала кукле руки и ноги.
– Я связываю его волю, и теперь, пока он будет противиться вам, у него либо будут случаться разные беды, либо на него свалятся болезни, а в самом худшем случае – он может умереть. Вы готовы к этому?
– Готова, – твердо ответила Сикорская, подумав, что даже если князь Сергей умрет, он заслужил это своими поступками. Не нужно было так к ней относиться.
– Ну, что же, вот видите – на дне шкатулки лежит большая игла? – кивнула на стол мадам Кларисса, – доставайте ее и берите в руку.
Сикорская повиновалась, она была совершенно спокойна, весь ритуал не только не пугал ее, но даже доставлял странное удовольствие.
«Власть! – догадалась она. – Я всегда хотела власти над людьми, а теперь получаю ее».
– Как зовут вашего мужчину? – спросила француженка.
– Князь Сергей, – ответила камер-фрейлина.
– Достаточно имени, а теперь сосредоточьтесь и думайте о нем.
Старуха начала нараспев говорить по-французски заклинания. Она призывала тех, чьи имена звучали страшно и дико, прося их помощи. Наталья опустила глаза, чтобы не выдать себя, показав, что понимает французский язык. Она старательно представляла князя Курского таким, каким видела его вчера на балу. Из-под полуопущенных век она наблюдала за мадам Клариссой, та сняла медную миску с жаровни и поставила рядом с куклой.
– Макайте иглу в воду, а потом колите ею в сердце куклы, – велела она Наталье.
Водой эту темную густую жижу назвать было сложно, но Наталья не стала спорить, а обмакнула конец толстой иглы в миску и со всей силы проткнула бумажное сердечко куклы.
Француженка подала ей в руки платок с отрезанным уголком и велела опустить его в жижу и вымазать ею всю куклу. Сикорская макала платок в жижу, стараясь всю ее перенести на воск, а француженка все бормотала, призывая им на помощь непонятные существа со странными именами. Когда вся фигурка стала темно-коричневой от жижи, Мадам Кларисса подняла руки к небу и воскликнула:
– Любовь и страсть пусть кипят в жилах Сергея, Наталья пусть голову ему замутит! Не ешь, не спи, не пей, к Наталье иди скорей!
Она опять призывала духов, называя их имена с благоговейным придыханием, а Сикорская думала, что хотя она и запомнила отдельные фразы, сама не сможет повторить ритуал без старой ведьмы.
– Оторвите большой кусок от нижней юбки, – велела француженка и, взяв из рук Сикорской белый лоскут, расстелила его на столике и объяснила: – Теперь заверните куклу в эту ткань и храните в своей постели. Он скоро придет к вам, обещаю.
– Надеюсь, – заметила камер-фрейлина, забирая куклу. – Значит, либо по моей воле – либо смерть?
– Не совсем так: либо несчастья, либо вы, смерть – крайняя ситуация, приворот на куклу смерти не гарантирует.
– Пусть так, – согласилась Наталья.
Она простилась с француженкой и покинула неприметный дом на Охте. Тем же путем, которым уходила, она вернулась в свою маленькую комнату, положила куклу под свою подушку и, наконец, счастливая, заснула. Последняя мысль, мелькнувшая в ее голове, была о том, что она все-таки будет княгиней.
Сикорская провела два дня в своей комнате, мечтая о новой жизни, а когда она на третий день спустилась в приемную императрицы, то первыми, кого она увидела, были новенькие фрейлины. Девушки стояли у окна, повернувшись спиной к комнате, и не видели, как вошла камер-фрейлина. Привычка подслушивать толкнула Сикорскую вперед, ступая на цыпочках, она подкралась к девушкам и замерла, слушая их тихий разговор.
– Я знаю, Холи, что дядя будет тебе замечательным мужем, он – очень добрый человек, – взволнованно говорила Белозерова.
– Спасибо, дорогая, – обняла подругу светлейшая княжна Черкасская. – Но мы не должны говорить об этом во дворце. Алекс особенно настаивал на этом. Ты же знаешь, что мы сможем объявить о помолвке не раньше, чем через четыре месяца.
Сикорская вдруг с ужасом поняла, кто тот человек, о котором говорили девушки, ведь он сам сказал ей на балу, кто приходится ему племянницей. Человек, которого она приворожила, сделал предложение другой. Придется мадам Клариссе объяснить ей, в чем дело, и исправить ситуацию. Что там француженка говорила о соперницах? На пути Сикорской встала женщина, придется старой ведьме с Охты ею заняться, но и Наталья теперь не будет валяться в постели, ожидая, когда произойдет чудо. Она тоже займется делом. Вот когда ей пригодится тайна княжны, о которой Наталья не сообщила даже Аракчееву, она сама разберется с соперницей, и это той очень сильно не понравится.
Глава 9
Князь Курский выпил второй бокал бренди. Лондонские привычки в Санкт-Петербурге были не к месту, но и не выпить он сейчас не мог. Уже два дня его мучили кошмары. Сначала только во снах, а теперь и наяву Сергея преследовали мысли о странной, некрасивой женщине, с которой у него произошла неприятная стычка на балу. Во сне камер-фрейлина улыбалась ему ликующей улыбкой и звала к себе, раскрывая навстречу объятия, а днем мысли об этой женщине не покидали его ни на минуту. Ему все казалось, что нужно разыскать ее, поговорить, хотя не понятно, о чем с ней можно было разговаривать.
«Наверное, дело в том, – догадался Сергей, – что я обидел одинокую женщину в самый счастливый период моей жизни. Сейчас вокруг меня не должно быть никого, кто затаил бы на меня злобу».
Мысли молодого человека вернулись к решившему его судьбу дню. Рано утром после бала он поднялся с твердым намерением сегодня же объясниться с Алексеем Черкасским и попросить руки его сестры. Тем более что имелся достойный повод появиться в доме на Миллионной улице: его племянница Натали переезжала в дом подруги, а сестра Соняотплывала к родителям в Италию. Сергей быстро оделся и спустился в столовую. Соня уже пила кофе, а Натали еще не спускалась.
– Как хорошо, что тебя не пришлось будить, – озабоченно сказала сестра. – Мои вещи уложены, дочкины тоже, но для нее, если что-нибудь забыли, всегда можно привезти отсюда. Я прошу, не бросай Натали. Пока ты будешь в Санкт-Петербурге, навещай ее каждый день или во дворце, или у Черкасских. Ну, а когда уедешь, придется положиться на княгиню Екатерину Павловну.
– Не беспокойся, я все сделаю, как ты хочешь, – пообещал ей брат и, помолчав, добавил: – Хочу объявить тебе первой из членов семьи, что собираюсь просить у князя Черкасского руки его сестры Ольги.
– Боже мой! – всплеснула руками Соня. – Какая радость! Как жаль, что уезжаю! Холи – замечательная девушка, я всегда ее любила, да и дядя ее тоже обожает. Это удивительно удачная партия. Ольга богата, образованна, очень красива. Ты, как наследник дяди, будешь жить по соседству с ближайшими родственниками. Безупречный брак!
– Соня, я еще не получил согласия ее брата! – укоризненно покачал головой Курский, – возможно, что у него другие планы.
– Ах, не говори ерунды, – отмахнулась графиня Софи. – Кто может быть лучше тебя? У тебя большое личное состояние, ты – наследник и нашей семьи, и дяди, ты сделал прекрасную дипломатическую карьеру и поднимешься еще выше, наконец, ты – красавец! Чего еще можно требовать? Черкасский может тебе отказать, только если они хотят жениха из царской семьи.
– Соня, ты ничего не говоришь о чувствах княжны, а я не сомневаюсь, что брат будет принимать решение, учитывая ее желания.
– Не смеши меня! – рассердилась София Ивановна, – если бы все браки заключались исходя из чувств девушек, все российское дворянство давно разорилось бы. Стерпится – слюбится. Алексей должен руководствоваться разумом, но я не думаю, что Холи уже успела кого-нибудь полюбить. Она только появилась в свете и еще никого не знает. Однако ты прав: чтобы голова не болела, нужно сделать предложение сейчас – и сразу объявить о помолвке. Не дай бог, с папой что-нибудь случится, тогда будет траур. Я хочу обвенчать Мари в Италии. При посольстве есть православный храм, нужно закончить дело. Они уже полгода помолвлены, вполне достаточный срок.
– Соня, ты рассуждаешь, как армейский генерал, ведущий сражение, а нам жить вместе, – попенял сестре Сергей. – Я люблю Холи и хочу, чтобы она отвечала мне взаимностью.
– Никогда не думала, что ты такой романтик, – пожала плечами сестра. – Я не сомневаюсь, что вы будете отличной парой. Впрочем, нам уже пора выезжать, а Натали все еще не встала. Что делать с этой девчонкой? Холи хотя бы серьезнее, а эта – совсем ребенок.
– Я не ребенок, мама, – прозвучал обиженный голосок. В дверях стояла Натали в белом утреннем платье, с прелестной прической из кос и локонов.
– Не сердись, дорогая, – расцвела графиня Софи, – просто твой дядя сообщил мне замечательную новость, что хочет просить руки твоей подруги, а она, хотя вы и ровесницы, серьезнее и практичнее тебя.
– Ура! – закричала девушка, бросаясь на шею Сергею, – дядя женится на Холи! Мы будем сестрами!
– Ну, если говорить точно, она будет тебе теткой, – улыбнулся князь, радуясь реакции племянницы. – Правда, сначала нужно, чтобы она согласилась.
– Она согласится! Не может не согласиться, она давно в вас влюблена, уже два года!
– Два года – большой срок, возможно, ее чувства изменились, но давайте оставим решение за ней, – предложил Сергей, – не будем больше обсуждать этот вопрос, пока я не поговорю с Алексеем Черкасским.
– Ну, хорошо, – покладисто сказала Натали, и ее мать, удивленная непривычной кротостью дочери, успела заметить быстрый взгляд, брошенный Натали на часы. Они как раз начали бить десять часов.
– Светлейший князь Никита Васильевич Черкасский к ее сиятельству графине Софии Ивановне, – провозгласил лакей, появляясь в дверях столовой.
– Так рано? – удивилась графиня, посмотрев сначала на брата, а потом на дочь.
Алая краска румянца, залившая лицо и шею Натали, выдала ее с головой. Поняв, что дочь заранее знала о визите, но возможности допрашивать ее уже нет, София Ивановна вздохнула и направилась в вестибюль. Похоже, что ее сегодня ждал еще один сюрприз.
Князь Никита в зеленом дипломатическом мундире нервно ходил от колонны к колонне.
«Волнуется, – подумала графиня, – хотя бы это утешает».
Она уже поняла, что этот человек пришел забрать у нее Натали, и похоже, что если она сейчас откажет неожиданному жениху, то станет врагом собственной дочери. Мгновенно приняв решение, графиня решила схитрить. У нее был в запасе козырной туз – интересы рода. Если молодой человек согласится на ее требования, он получит руку Натали, если нет – дочке придется уступить.
– Доброе утро, князь, – вежливо сказала София Ивановна, выходя на середину холла. – Что привело вас к нам?
– Ваше сиятельство, – поклонился Черкасский, – графиня Наталья Захаровна сказала мне, что вы сегодня уезжаете, я не мог не поговорить с вами до отъезда.
– Прошу в гостиную, – пригласила графиня, – там и поговорим.
Она прошла вперед, слыша, как постукивают за ее спиной каблуки визитера. Сев в кресло у окна, она указала князю на диван, стоящий с другой стороны овального столика, и вопросительно подняла бровь. Поняв, что его слушают, князь Никита собрался с мыслями и сказал:
– Ваше превосходительство, я люблю вашу дочь и прошу у вас ее руки. Я достаточно богат: у меня два имения и два доходных дома на Невском проспекте. Моя карьера в министерстве иностранных дел складывается удачно, я приложу все силы к тому, чтобы Наталья Захаровна была со мной счастлива.
Он замолчал, не зная, что еще сказать, и в ожидании ответа нервно потер лоб.
«Похоже, что он действительно влюблен, видно, что очень волнуется, – подумала графиня, и в ее душе даже мелькнуло какое-то подобие теплого чувства к этому человеку, – может быть, это судьба моей девочки».
Но она тут же настроилась на практический лад и строго сказала:
– Это очень неожиданно, но я, как все матери, хочу счастья своей дочери, поэтому, хотя и должна через полчаса уехать, рассмотрю ваше предложение. – Она помолчала, прикидывая, как изложить свои требования, и продолжила: – У меня нет претензий к знатности вашего рода, вашему состоянию и успехам по службе, они меня устраивают, но есть обстоятельства, которые заставляют меня выдвигать для жениха моей младшей дочери определенные условия. Вы знаете, что граф Белозеров погиб почти десять лет назад. Волею судьбы он был единственным сыном у родителей. Мои дочери – последние носительницы титула. Брак моей старшей дочери – дело решенное, она выходи замуж за единственного наследника Уваровых. Поэтому мы с вдовствующей графиней Белозеровой – моей свекровью – приняли решение, что Мари получит свое приданое деньгами, а Натали такую же долю – имениями, при условии, что ее муж при венчании согласится взять наше имя и титул.
Графиня замолчала и посмотрела в лицо молодого человека. Тот был ошарашен.
– Ваше сиятельство, – удивился он, – обычно титул присоединяют.
– Ни мою свекровь, ни меня этот вариант не устраивает. Мы уже написали письмо государю и получили его согласие. Натали останется графиней Белозеровой. Наш титул недолжен стать второстепенной приставкой.
Князь Никита задумался. Его титул формально был выше, чем тот, что ему предлагала будущая теща, но он был младшим сыном в младшей ветви Черкасских. Наследником рода был Алексей, у которого уже был сын. К тому же мерзкая история, связанная с его отцом, хотя и осталась внутри семьи, не давала повода особенно гордиться тем, что он сынВасилия Черкасского. Выполнив условие графини, он получал Натали, это прелестное существо, так напомнившее ему мать. Впервые за тридцать пять лет он увидел девушку, на которой безоговорочно хотел жениться. На одной чаше весов лежала фамилия, на другой – счастье. Почему-то он не сомневался, что будет счастлив с Натали. Положившись на судьбу, Никита принял решение и сказал:
– Если нет другого способа получить Натали, я согласен.
– Другого способа нет, – констатировала София Ивановна. – Я принимаю ваше предложение. Объявление о помолвке сделает моя свекровь в нашем московском доме через месяц, я напишу ей, а вам придется поехать представиться вдовствующей графине. Остальное уладят ваш кузен Алексей, в доме которого будет жить моя дочь, и мой брат, пока он будет жить в Санкт-Петербурге. Я напишу вам из Италии. Если здоровье моего отца станет хуже, то разрешу провести свадьбу без меня, если он пойдет на поправку, вам придется подождать. Вы согласны на такие условия?
– Я согласен, – с облегчением сказал князь Никита и улыбнулся графине.
– Вы не спрашивали о приданом вашей невесты, – уже мягче сказала графиня, – не думайте, что я не оценила это. Просто я теперь – глава семьи Белозеровых, на мне лежит вся ответственность и перед свекровью, и перед покойным мужем. Поверьте, женщине не так просто нести эту ношу.
– Я думаю, что сам смогу обеспечить свою семью, поэтому и не спрашивал.
– Достойно, но, надеюсь, что приданое Натали вас приятно удивит, – сказала графиня, поднимаясь. – Мне пора ехать. Мы договорились. Вдовствующая графиня пришлет вам приглашение в свой московский дом, а я буду писать дочери и брату, они будут держать вас в курсе событий.
– Вы позволите мне поговорить с Натали? – спросил Никита.
– Конечно, идите к ней, можете даже проводить нас в дом вашего кузена, – разрешила графиня, – вот уж не ожидала, что моя дочка получит предложение после первого жебала.
– Она была лучше всех, – честно сказал Черкасский, – поэтому я торопился.
– Вот это вы сделали правильно, – заулыбалась София Ивановна, – моя Натали – сокровище. Идите к ней, а я поговорю с братом.
Сергей, расспросивший племянницу, уже знал, что ожидает его сестру в гостиной. Никита Черкасский был хорошей партией, и, самое главное, Натали очень хотела выйти за него замуж. Надеясь, что его прагматичная сестра не станет непроходимой крепостью на пути молодых сердец, а решит дело так, как хочет ее дочь, Курский предупредил племянницу и прислугу, что ждет графиню в кабинете ее покойного мужа, и прошел в давно заброшенную комнату первого этажа. Не прошло и пяти минут, как в дверь вошла Софи,и он по задумчивому лицу сестры сразу понял, что та решила все в пользу дочери.
– Поздравляю, – сказал он, улыбнувшись, – князь Никита – хорошая партия.
– Ты даже не представляешь, насколько, – смущенно сказала графиня, – он согласился взять наше имя и титул. Я тебе не говорила, но свекровь выхлопотала указ государя, что титул передается мужу Натали.
– Но это обычное дело, – удивился Курский, – титул присоединяется.
– Нет, свекровь настояла, чтобы в указе было написано, что титул и имя принимаются, а не присоединяются. С тех пор, как я об этом узнала, то боялась, что Натали вообщене найдет мужа, или получит какого-то захудалого нетитулованного дворянина. А князь Никита принял это условие.
– Да, непростое решение, – поразился Сергей, – и как же свекровь тебя уговорила?
– Она поставила меня перед фактом, – призналась его сестра. – Я иногда думаю, что зря считаю себя главой семьи, вдовствующая графиня из своего московского дома отлично дергает за ниточки. Но зато она уже написала завещание и делает наследниками Натали и ее мужа, иначе все отойдет в монастыри.
– Ну, что же, судьба тебе помогла, – задумчиво сказал Сергей, – пусть она теперь поможет мне. Поехали.
– Поехали, – согласилась совсем повеселевшая графиня Софи, – дай тебе бог удачи. Я хочу до отъезда узнать, что ответят на твое предложение Черкасские.
Экипаж графини, где она ехала вместе с дочерью и братом, и коляска Никиты Черкасского остановились у крыльца дома на Миллионной улице одновременно. Хозяева их уже ждали и вышли встречать Белозеровых в большой двусветный холл с полукруглой мраморной лестницей.
– Добро пожаловать, – улыбнулась княгиня Екатерина Павловна, – не волнуйтесь, Натали будет у нас хорошо и спокойно.
– Благодарю вас, – ответила София Ивановна, – я в этом не сомневаюсь, но у нас есть новость, которую я хотела бы вам сообщить до моего отъезда.
– Проходите в гостиную, – предложил Алексей Черкасский, который уже догадался по радостному лицу своего кузена и яркому румянцу Натали, что за новость они должныуслышать.
Когда все расселись на диванах и в креслах, графиня Софи выдержала торжественную паузу и провозгласила:
– Позвольте мне сообщить, что светлейший князь Никита Васильевич Черкасский сделал предложение моей дочери Натали, и я приняла его от имени нашей семьи. Объявление о помолвке будет сделано через месяц в доме моей свекрови в Москве, а свадьба, я надеюсь, будет через полгода, сразу после Пасхи.
Алексей Черкасский поздравил кузена и его невесту от имени всей семьи, и как только он закончил, его жена и сестра вскочили с мест и бросились обнимать Натали и Никиту. Поцелуи, объятия и слезы сменяли друг друга, казалось, им не будет конца. Алексей отошел к окну, давая женщинам выплеснуть свои эмоции, но к нему тут же подошел князь Сергей.
– Алексей Николаевич, позвольте поговорить с вами, – сказал он, и Алексей понял, что в его доме тоже скоро появится невеста.
– Прошу в мой кабинет, – пригласил он, – я думаю, дамы не заметят нашего отсутствия.
Курский молча шел за своим прежним соперником, гадая, какой ответ он получит на свое предложение. Они вошли в просторную комнату со старинной мебелью и большим портретом молодой черноглазой женщины в наряде, бывшем в моде во времена императрицы Екатерины, судя по семейному сходству, матери нынешнего хозяина дома.
