Текст книги "Смертельная верность"

Автор книги: Татьяна Ефремова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

Глава 10

Дверь за спиной открылась бесшумно. Ни скрипа, ни звуков отпираемого замка – ничего. Просто в какой-то момент я почувствовала вдруг, что за спиной у меня кто-то стоит. Причем, не просто так. Этот кто-то наблюдал за мной, я затылком чувствовала заинтересованный взгляд.

А если одними только взглядами не обойдется? Богатое воображение тут же нарисовало зловещую картину. Как подкрадывается ко мне этот ловкий кто-то и отоваривает «тяжелым тупым предметом» по бестолковой голове. А зачем еще смотреть молча в спину, если не с целью обезвредить? Хотя, чего меня обезвреживать? От меня и вреда-то никакого, одна головная боль, как говорит Димыч. Он, кстати, мне говорил, чтобы самодеятельностью не занималась и не корчила из себя частного детектива. Надо было слушать Захарова, тогда бы и не холодела сейчас от ужаса под чужой дверью.

Я убрала руку от дверного звонка и медленно обернулась.

Из квартиры напротив выглядывала яркая круглолицая блондинка лет двадцати пяти. Пожалуй, слишком яркая для начала дня. При полном параде дамочка – бирюзовые тени, ярко-красная помада, кипение обесцвеченных кудряшек над головой. «Мэрилин Монро, блин!» – подумала я со злостью. Злилась больше на себя, помня свой непонятный ужас. Чего испугалась, спрашивается? Попался человек неравнодушный, выглянул посмотреть, кто это к соседям по площадке в дверь трезвонит с утра пораньше. А я нафантазировала себе всякого.

Блондинка бочком протиснулась на площадку, и сразу стало заметно, что на секс-символ всех времен и народов она похожа только кудряшками и красной помадой. Весу в ней было на целых две Монро.

– А вы ведь из милиции? – поинтересовалась девица.

Я кивнула, сраженная такой осведомленностью. Интересно, как я буду выкручиваться, если она попросит предъявить удостоверение?

Однако, документов моих соседке не понадобилось. От меня вообще требовалось только вовремя кивать головой, подтверждая слова блондинки.

– А я видела, как вы к Кузнецовым приходили. С таким здоровым дядькой. Интересный, кстати, мужчина, хоть и милиционер. А сейчас снова, Кузнецовых допрашивать, да?

Я добросовестно кивала, подтверждая и мужскую неотразимость Димыча, и свои сегодняшние намерения.

– Так их дома нет, – радостно сообщила блондинка. – Они с утра еще на кладбище уехали. Сегодня же Юрке девять дней. Да вы заходите! Чего на лестнице разговаривать?

Таким неожиданным предложением грех было не воспользоваться, и я зашла в квартиру вслед за хозяйкой.

В тесноватой прихожей кое-как разминулись с дородной «Мэрилин», я получила во временное пользование розовые тапочки с заячьими ушами, и прошлепала в них на кухню.

На правом тапке одно ухо почему-то не торчало задорно вверх, как остальные, а болталось, делая зайца похожим на спаниеля. На это ухо я очень боялась наступить ненароком, поэтому отставляла правую ногу как можно дальше в сторону и шаркала при этом левой.

Соседка внимательно посмотрела на мой способ перемещения, вздохнула, но ничего не сказала. А я уже начала бояться, что она спохватится и спросит у меня хоть какие-то документы. Хороша же я буду в тапках-зайцах, состоящих в родстве с собаками, и с растерянным лицом.

– Меня Лида зовут. Лидия Владимировна Новикова. Вам паспорт показать?

– Зачем? – опешила я.

– Ну как зачем? Вы разве протокол оформлять не будете?

– Сейчас не буду, – сказала я, вспомнив, как это делал Димыч. – Мы пока просто поговорим, без протокола. А потом к вам зайдет капитан Захаров, тот интересный мужчина, что со мной был в прошлый раз, и все оформит.

Такой вариант Лиду Новикову вполне устроил. Она снова повеселела и даже предложила мне чаю. К чаю полагались булочки с корицей, еще теплые, пахнущие на всю квартиру, и я не нашла в себе сил отказаться. Что-то, а хозяйкой Лида была, как видно, отменной.

– А вы его еще не нашли? – поинтересовалась Лида, придвигая ко мне тарелку с булочками. – А заказчика? Это же заказное убийство, да? Я сразу так и поняла, когда услышала. Он же бизнесмен, Юрка-то. А бизнес – штука опасная. Там это запросто, конкурентов заказать. Вы конкурентов-то его проверяли?

– Пока нет. А кто его конкуренты?

– Этого я не знаю, – Развела она руками. – Вы милиция, вы и выясняйте.

– Так может, его не из-за бизнеса убили. Он, кстати, чем занимался, не знаете?

– Автомобильным чем-то. Не то сервис, не то автомойка. Точно не скажу. Но деньги у него водились. Он родителям каждый месяц подбрасывал. Прямо как почтальон – первого числа приезжал. Деньги отдаст, посидит полчасика, и до следующего месяца пропадет. До первого числа.

– А просто так он к родителям не приезжал, что ли?

– Нет, просто так не приезжал, – замотала головой Лида. – У них какие-то отношения были непонятные. Вроде родственники, а как чужие все равно. Но раз денег давал, значит, не считал себя чужим, правильно?

– Правильно. А может, они поссорились из-за чего-то, – попыталась я направить Лидочкин словесный поток в нужное русло. – Вы вообще, давно их знаете?

– Лет десять. Как мы сюда переехали. А Кузнецовы тут раньше жили.

– А Юру хорошо знали?

– Да не очень. Мы когда переехали, он уже отдельно жил. Так, в гости заезжал иногда. Пока женат был, чаще приезжали, Ксюшку к бабушке с дедом привозили. Ольга ко мне забегала поболтать, от нее все новости и узнавала. А когда они развелись, так и приезжать перестали.

– Что, даже и внучку не привозят?

– Да внучка им, по-моему, до лампочки, – Лида подлила мне еще чаю и продолжила, усевшись поудобнее. – Такое впечатление, что Кузнецовы про нее не вспоминают даже. Была – хорошо, нет – тоже неплохо. Юрка ведь тоже не сильно по дочке скучал. Это он потом опомнился.

– Когда это потом? – навострила я уши.

– Да когда Ольга замуж за америкоса собралась. Тут же уперся, как баран. Из принципа, чтобы Ольге досадить. Он хоть и говорил, что ему плевать, что с ней теперь будет, а как до дела дошло, так оказалось, что не плевать. Эгоист чертов!

Я безуспешно пыталась осмыслить все, что вывалила на мою голову Лида. Получалось плохо, не было у меня навыка работы со свидетелем. Но ведь понять нужно. Вдруг эта соседка что-нибудь важное припомнит. Я сделала еще одну попытку разложить информацию по полочкам.

– Лида! Давайте по порядку. Куда Кузнецов уперся как баран? Почему он эгоист? И при чем здесь свадьба Ольги с америкосом?

– Он не хотел, чтобы Ольга еще раз замуж выходила, – Лида немного сбавила темп и рассказывала мне медленно, как умственно отсталой. – Он и в прошлый раз, когда ее Лелик звал, был против. Смеялся над ними прямо в открытую. Лелика обзывал по-всякому, хотя даже не видел его никогда. И добился своего, гад. Ольга тогда замуж не вышла. Но ей и Лелик не сильно нравился, если честно. Он просто за ней бегает еще со школы, вот она от отчаяния к нему и кинулась. А потом подумала хорошенько, да и не пошла.

– А про американского жениха Кузнецов тоже гадости говорил?

– Пытался. Только здесь этот фокус не прошел, Ольге на его слова плевать было. Со Стивом у них все серьезно. Она очень в Америку уехать хотела. Вот прямо мечта у нее была такая. Она даже когда в агентство это пришла, ну которое международными знакомствами занимается, сразу сказала, что жених ей нужен только из Америки. И нашли. Ольга прямо расцвела вся. А Юрке это как кость в горле. Вот ведь человек! Сам развелся и другим не отдает. Как собака на сене, честное слово.

Постепенно картина прояснялась. Я даже смогла как-то разобраться в круговерти русско-американских женихов Ольги Кузнецовой. Во-первых, существовал некий Лелик, бывший одноклассник, не чаявший в ней души еще с третьего класса. Сама Ольга к настойчивым ухаживаниям Лелика относилась снисходительно. Не гнала от себя, но и особо не приближала. Так, держала при себе на всякий случай. После развода с Кузнецовым она очень переживала первое время. Осунулась, потеряла интерес к жизни. А самое главное, потеряла уверенность в собственной женской привлекательности. В это время и возник верный Лелик, для которого она была самой лучшей на свете женщиной. Ольга дрогнула и согласилась выйти за верного поклонника замуж. Но за пару недель до намеченной свадьбы вдруг передумала и все отменила.

– Да не любит она его просто, – подвела итог Лида. – Так, терпит возле себя. Опять же, польза от него иногда есть. Починить там чего, или на машине отвезти. Мужская сила, одним словом.

Помыкавшись какое-то время, и успокоившись постепенно, Ольга решилась на отчаянный шаг. Она обратилась в брачное агентство, специализирующееся на поиске женихов за границей.

– И представляешь, нашли ей жениха! – Лида незаметно перешла на ты и даже придвинулась ближе, навалилась внушительной грудью на стол. – Нормальный такой мужик, Ольга мне фотку показывала.

– Когда? Она же не появлялась тут после развода.

– Ну да, не появлялась. А месяца два назад появилась.

– Зачем?

– Да говорю же, Юрка против был, чтобы она замуж за Стива шла. Вот Ольга и пришла с его родителями поговорить, чтобы они как-то на него повлияли. Ну, чтобы уговорили его.

– Лида, погодите! Это бред какой-то. О чем его надо было уговаривать? Чтобы бывшую жену замуж отпустил? Это же абсурд.

– Не знаю, может и абсурд, – надулась Лида. – А только Ольга приходила и потом вот здесь у меня, на этой кухне плакала горючими слезами. Родители Юркины ей помочь отказались, вот она и ревела у меня.

– Да в чем они ей могли помочь?

– Говорю же, Юрку чтобы помогли уговорить. Чтобы бумагу он эту подписал.

– Какую бумагу?

Лида вдруг задумалась, поджав губы. Потом растерянно посмотрела на меня.

– А черт его знает, какую бумагу? Вроде, не возражает он, чтобы они в Америку уезжали. Я и не помню точно. Да от Ольги тогда чего-то добиться сложно было. Она ревела в голос да все повторяла, какой Кузнецов гад. Мол, сам не пользуется и другим не дает. И родители его тоже хороши. Ну что им, жалко, чтобы у Ольги все удачно сложилось? Что им стоило с сыночком своим поговорить, правда? А отказались наотрез. Она потом еще раз приходила их упрашивать, так ее даже на порог не пустили.

* * *

Мы пришли рано. Занятие в щенячьей группе еще не закончились, и Давыдов знаками попросил нас немного подождать. Мы сели на невысокую скамеечку на краю дрессировочной площадки и стали наблюдать, как старательные хозяева пытаются сладить с жизнерадостным собачьим молодняком.

Щенки на площадке были самых разных возрастов. И совсем крохи, чуть постарше Ларкиной Лизы, и голенастые собачьи подростки. К огромному моему удивлению, никто никого поедом не ел, малышей не обижал. Носились разношерстной кучей по поляне во время перерывов и послушно расходились к хозяевам, когда перерывы заканчивались.

Наконец занятие подошло к концу, хозяева окружили дрессировщика плотным кольцом, а щенки, спущенные с поводков, разбежались по поляне. Я, засмотревшись на их игры, вздрогнула от неожиданности, когда в руку мою вдруг ткнулся мокрый и холодный нос. Возле нас стоял маленький амстаф и улыбался. Честное слово, на его скуластой рыжей мордахе играла самая настоящая улыбка. Я протянула руку и потрепала его по затылку. Шерстка была совсем короткая и очень мягкая, словно бархатная. И сам щенок был очень теплый и приятный на ощупь. Не удержавшись, я наклонилась с нему и протянула руки. Собачий ребенок радостно тявкнул и бросился с размаху ко мне в объятия, облизывая лицо.

– Димыч, смотри какая прелесть!

– Точно, прелесть, – тут же отреагировал он. – Маленький Джоник. Тоже умный и тоже все понимает.

– В каком смысле?

– Ну Джоник же тоже амстафом был. И он не сразу взрослым родился. Тоже, небось, ко всем целоваться лез в детстве. А потом вырос и стал собакой-убийцей.

Я оцепенела от ужаса и растерянности. Как мне теперь быть? Продолжать гладить это маленькое чудовище по мягкой шерстке? Или сбросить его с себя, пока не поздно, и бежать отсюда как можно дальше? Выручила меня молодая рыжеволосая женщина, сидевшая на скамейке справа от нас. До этого она молчала, наблюдая за щенками на площадке, а тут не выдержала.

– Да что же вы такое говорите? Ерунда какая! Наговариваете на собаку ни за что ни про что. Да амстафы, если хотите знать, очень умные и доброжелательные. И по стандарту породы к людям совершенно лояльны.

– По стандарту – может быть, – согласился Димыч. – А по жизни получается то, что получается. И если такая хорошая порода амстаф, почему тогда у вас-то самой на поводке ротвейлер?

Я поежилась, ожидая неминуемого скандала, но к моему удивлению, женщина вдруг заливисто рассмеялась. Хохотала она от души, не стесняясь. На нас обернулись, кажется, все присутствующие на площадке, и люди, и собаки. Кроме ее собственного ротвейлера – тот сидел невозмутимо, даже ухом не повел. Привык, видно, к таким вот хозяйкиным закидонам.

Отсмеявшись, она придвинулась к нам поближе и представилась:

– Меня Лена зовут. Лена Воробьева. А у вас кто?

– В каком смысле?

– Ну собака какой породы? Щенок или взрослая? Вы уже на занятие или просто посмотреть пока?

Вопросы из Лены Воробьевой сыпались как горох из рваного мешка. Она даже пауз не делала, чтобы мы могли ответить. Тараторила самозабвенно, иногда отдувая от лица рыжую прядь.

Димыч молча достал из кармана удостоверение и так же молча сунул его Лене под нос. Она глянула мельком, но ничуть не смутилась. И вопросы тоже не иссякли.

– А вы из милиции, значит? А что случилось-то? Покусали кого? Так это не наши. Дрессированная собака никого просто так не покусает, не верьте никому. Если покусала, ищите причину. Наверно тот, кого покусала, к хозяину приставал, или во двор лез без спросу. А собака же территорию охраняет, вот и бросается. И кстати, если это двор частного дома, то закон на стороне собаки, то есть, хозяина, конечно. Так что расспросите для начала пострадавшего, а то сейчас много умников развелось, которые хотят с владельцев собак денег получить. Или вы не по этому поводу? А по какому тогда?

– По поводу убийства, – ввернул, наконец, Димыч.

– Какого убийства? У нас убили кого-то, что ли? А, по поводу Юрки! Так это ведь давно уже было, вторая неделя пошла. Я думала, еще кого-то убили. Даже испугалась. А что с тем убийством? Нашли, кто Юрку того?

– Ищем, – заверил Димыч. – А вы на тех соревнованиях были?

– Нет, нас тогда в городе не было. Так жалко!

– Чего же жалко?

– Ну так я же не видела ничего. Меня даже как свидетеля не допрашивали. Так обидно.

– А вам есть, что сообщить в качестве свидетеля?

– Конечно! – Лена придвинулась к нам еще ближе и понизила голос. – Я же видела, как они ругались. Вот прямо как вас сейчас вижу. Сцепились прямо у меня на глазах. Чуть не подрались. Я вот так же на лавочке сидела, своей очереди ждала, а они рядом переодевались. Слово за слово – и поругались. И в драку прямо. Знаете, как страшно было!

– Кто они? – не выдержал Димыч. – О ком речь вообще, объясните мне, убогому.

– Да Юрка с Колей, – заорала в ответ рыжеволосая свидетельница. – Кто же еще? Или вы думаете, кто-то вот прямо со стороны пришел и Юрку убил? Да кому он нужен? А вот с Колей они поругались накануне. Дня за два.

– А что, Рыбкин такой горячий парень, что скорее за пистолет схватился? Все говорят, что он, наоборот спокойный.

– Так ведь любого спокойного довести можно. А Колька еще на собаке Юркиной помешан просто. И обратите внимание, Райс теперь у Коли живет. А если бы Юрку не убили, черта с два бы он Райса получил. Вот и смотрите, кому это убийство выгодно?

– По-вашему получается, что выгодно оно было только Рыбкину?

– Ну а кому же еще? – Димкина тупость начала раздражать собеседницу. Но она все же не теряла надежды втолковать ему хоть что-то. – Вы сами посмотрите, Колька его уже несколько лет уговаривал собаку продать. А Юрка ни в какую. Да если хотите знать, он тогда вообще орать начал, что Райса Коле не видать как своих ушей, и что лучше он его отравит, чем Рыбкину продаст.

– Даже так?

– А что, очень даже запросто. С Юрки станется. Вернее, сталось бы. Для него собаки – просто расходный материал, способ заработать.

– Но вот так вот взять, и отравить собственную собаку – это непросто даже если она для тебя средство обогащения. Разве не так?

– Для нормальных людей, может, так и есть. А Юрка вполне мог. Вы про Ганса слышали?

– Ну слышали, – осторожно подтвердил Димыч. – Так Ганса, вроде, завистники убили.

– Ха! Вы слушайте больше. Какие там завистники! Да сам он собаку и порешил. У Ганса подозрение на дисплазию было. Если бы подтвердилось, накрылась бы вся Юркина племенная работа. Никто бы с Гансом сук вязать не стал. Вот и прощайте денежки. А заодно и Юрочкина репутация офигенного кинолога. Хорош специалист – не смог дисплазию разглядеть. А если разглядел и все равно вязал кобеля, так это еще хуже. Так что, никаких злодеев там не было. Собаку свою он сам убил. А представил все так, будто на выставке конкуренты отравили. Да об этом все знают, только предпочитают вслух не говорить. И Коля знал. Поэтому и испугался, что Юрка на самом деле Райса отравить может. Так что, вполне мог его убить, чтобы собаку спасти. А заодно и себе забрать наконец. Райс ведь теперь у него живет, вы знаете? Ну да, я же говорила уже. В общем, все сложилось как надо. Вот и судите сами, кому это было выгодно.

Глава 11

Вещи были давно собраны и уложены в две вместительные сумки. Хотя, казалось бы, какие у них с Ксюшкой вещи? А вот поди ж ты, голь перекатная, а барахла, с которым расстаться невозможно, на две сумки набралось. С одной стороны много, для двух нищебродок. А с другой стороны, это ведь вся предыдущая их жизнь в эти две сумки уместилась.

Ольга в сотый, наверно, раз перебирала аккуратно сложенные Ксюшкины маечки и свитерочки. Разглаживала, расправляла складочки. Хотя, никаких складочек там и в помине не было. Просто надо было себя чем-то занять, как-то отвлечься. Каждый день в ожидании. Всего неделя осталась, шесть дней, всего пять. Всего пять дней. И две эти сумки, вместившие всю ее прошлую несуразную жизнь. Бросить бы их здесь, начать все с чистого листа. Была такая мысль – явиться к Стиву налегке. Но потом подумалось, что будут они с дочкой выглядеть совсем уж жалко, с пустыми руками-то. Вот и потащат они через океан свои дешевые тряпочки, чтобы показать, что не совсем уж они голодранки, и у них имущество имеется… Хотя, какое там имущество, если совсем начистоту? Дешевка рыночная. Напоминание о том, что жизнь у нее, Ольги Кузнецовой, не задалась с самого начала, если к двадцати семи годам не нажила она ничего, кроме этих жалких тряпок, да поперечных морщинок на лбу от вечных раздумий на тему «Как жить дальше».

Ольга решительно застегнула молнию и поставила сумку в угол. С глаз долой. Подумала, что надо чем-то полезным заняться, но вместо этого взяла с полки конверт с документами. Документы она тоже перебирала по десять раз на дню. Перекладывала с места на место, вчитывалась в мелкие буковки, помнила уже наизусть.

Вот их с дочкой паспорта. Ксюшка на фотографии такая серьезная, не ожидала от нее. А может, не серьезная, а испуганная просто? Ольга внимательно вгляделась в снимок, даже к свету повернула, чтобы получше рассмотреть. Да нет. Никакая она не испуганная. Все в порядке. Она тоже этого переезда ждет не дождется. Каждый вечер спрашивает, как они будут жить там, в Америке. Ольга рассказывает это ежедневно, как сказку на ночь. Про море, про песок, про счастливую жизнь. Рассказывает и сама верит. Потому что, если во все это не верить, то совсем тоска. Тогда получается, что вообще нет никакого выхода. Нет уж, пусть лучше будет сказка про Америку.

Значит, паспорта, визы, билеты до Москвы, билеты до Нью-Йорка… Ольга положила обе ладони на тонкую стопочку документов. Господи! Неужели все получилось? Неужели весь этот кошмар закончился? Как будто и не было последних двух месяцев, когда она все время уговаривала, упрашивала, плакала. А никому до нее не было дела. Никто даже выслушать толком не хотел. И смотрели на нее так, будто она перед ними в чем-то виновата. А в чем она перед Юркой и его родителями виновата, спрашивается? Ну в чем? Про Ксюшку они сразу вспомнили. Как же, внучка, родная кровь. А когда эта родная кровь в дырявых сапожках по лужам шлепала, где они были? Когда врачиха из поликлиники лекарства выписывает и про апельсины с морсом что-то говорит, а у тебя не то что на апельсины, на хлеб денег нет. Какие уж там лекарства. Где были эти любящие бабушка с дедушкой, спрашивается? Про родного отца даже и вспоминать не хочется. Жил припеваючи столько лет, и не вспоминал, что дочка у него живет где-то. А тут вдруг взвился: «Ты хочешь отнять у меня моего ребенка!». Как он орал тогда! Тоже, любящий папаша нашелся. «Мой ребенок, – кричит, – моя кровь! Черта с два увезешь!». И родители его такие же, подняли вой. Никто ее понять не хотел. Только Лелик. Тот ее всегда понимал, или вид делал, что понимает. Может, зря она тогда за него замуж не пошла? Не было бы сейчас позади всего этого кошмара.

Нет, даже думать об этом нельзя. Столько она своего добивалась, столько перетерпела ради этого. А сейчас что же, пожалеть обо всем? Ну уж нет! Пять дней всего осталось. Вот и дата на билетах. Пять дней. И забыть все, как страшный сон. И Лелика забыть с его благородством и сочувствием. Тошно уже от его благородства, как он сам-то этого не понимает. Звонит каждый день, хоть она ему сразу сказала, чтобы никаких контактов. А он звонит, молчит в трубку. Раньше все про любовь свою канючил, а теперь просто молчит. И стыдно перед ним, и по-другому нельзя. Скорее бы уж улететь.

Телефонный звонок заставил вздрогнуть. Боялась она в последнее время телефонных звонков. Ничего хорошего от них не ждала. Трубку взяла ледяными от страха пальцами.

– Ольга Владимировна? Это капитан Захаров. Нам бы встретиться еще разок, уточнить кое-что. Да нет, не надо приезжать. Я тут неподалеку, могу сам заскочить на полчасика. Вот спасибо. Сейчас буду.

Она положила трубку и вытерла о футболку разом вспотевшую ладонь. Мельком глянула на свое отражение в стеклянной дверце серванта. Ну и вид! Бледная, как смерть, глаза перепуганные. Так этот опер все, что угодно, про нее подумает.

* * *

Димыч пил мелкими глотками остывший чай и разглядывал исподтишка сидевшую напротив «гражданку Кузнецову». Изменилась она за полторы недели. Похудела, осунулась. И заторможенная какая-то, разговаривает медленно, будто каждое слово подбирает. Сразу после убийства бывшего мужа, она гораздо бодрее была. А сейчас что же, прониклась утратой? Да какая там утрата, она и думать забыла про бывшего мужа, тем более замуж собирается.

– А вы когда улетаете?

– В пятницу. А что?

– Да ничего. Просто надо успеть закончить кое-какие следственные действия, пока вы здесь. Ну, не вызывать же вас потом из Америки. – Димыч улыбнулся, приглашая оценить его шутку. Но ответной реакции не получил – Ольга сидела такая же внешне безучастная, смотрела мимо него.

Уставшая она какая-то. И не радостная совсем. Вроде, приятное событие впереди, замуж выходит. Не поймешь этих баб, чего им надо? То замуж рвутся, аж пищат. А как дело на мази, так сразу грустные, о суровой женской доле задумываются. Вот и Ольга сидит, как неживая. Будто не под венец ей скоро, а на эшафот.

– Оля, а зачем вам в Америку?

Кузнецова будто проснулась разом, даже на стуле выпрямилась.

– Как это зачем? Я замуж выхожу за американца.

– Это я помню. А почему именно американец? Разве здесь мужиков мало?

– Вам-то какое дело? – неожиданно зло спросила Ольга.

– Просто интересно.

– Ах, вам интересно! – Ольга взвилась неожиданно, зашипела как кошка, сжимая под столом кулаки. – Вам интересно! Думаете, наверно, что это блажь такая, да? Мужиков, говорите, и здесь полно? Да где они, мужики-то? Нет, не те, у которых в штанах доказательство. А тех, кто готов на себя заботу взять. Да-да, элементарную заботу о своей женщине и ее детях. Чтобы можно было о детях думать, а не о том, где денег до получки достать. И нечего не меня так смотреть! Да, я слабая, я никчемная. Это мне и Юрка всегда говорил. Он-то себя слабым не считал, и другим этого права не оставлял. А как быть, если слабый? Ну как быть? Ведь жить-то всем хочется, только не все умеют.

Ольга вдруг расплакалась, закрыла лицо руками. Капитан Захаров смотрел на нее без всяких эмоций. Привык. Подумал, что Ольга, пожалуй, не притворяется, не давит на жалость, не пытается слезами расположить к себе неугомонного мента. Искренне плачет, потому что наболело.

Димыч поднялся, налил в стакан воды из-под крана, поставил перед Ольгой. Снова сел напротив, наблюдая, как гражданка Кузнецова пьет воду с хлоркой и еще черт знает чем, стуча о край стакана зубами. Жалкая она какая-то. Пришибленная. Вот и водой этой давится, старается допить до конца. Интересно почему? Время тянет или правда такая размазня? Интересно, если бы он ей в воду рвотного порошка всыпал, она бы тоже пила не отрываясь? Курица чертова! Мужчину ей надо, дурехе, чтобы ответственность за нее взял. Как же, возьмет он, держи карман.

Димыч вытащил из Ольгиных рук недопитый стакан, поставил на стол, протянул висевшее тут же полотенце. Ольга сидела не шелохнувшись, и только всхлипывала, как заведенная. Димыч поднялся решительно, обошел стол, вытер полотенцем Ольгино лицо. Поколебавшись пару секунд, высморкал гражданку Кузнецову в это же полотенце, отложил его подальше.

Ольга начала успокаиваться. Всхлипывала реже и смотрела на Димыча глазами бездомной собаки. С благодарностью и робкой надеждой.

«Дура беспомощная! – подумал Димыч. – Еще в Америку собралась, кулема.» Ольга Кузнецова раздражала его все больше. Вместо сочувствия она вызывала недоумение. Двадцать семь лет, а к жизни совершенно дамочка не приспособлена. Куда на такой жениться? Ее удочерять впору. Точно, прямо двоих разом и удочерять – и ее, и дочку.

– Вы что же, думаете, в Америке легче жить?

– Думаю. Мне ничего другого не остается. Устала я от нищеты, понимаете. От того, что каждую копейку считать приходится. Выгадывать, выкручиваться. Я вот в брюках хожу все время. Думаете почему? Да у меня колготок целых нет просто. И денег нет. А я не хочу, чтобы моя дочь, когда вырастет, все время в брюках ходила. Это же унизительно, понимаете? Изображаешь из себя пацанку, а на самом деле просто не можешь себе позволить быть женщиной. Денег нет на колготки, понимаете?

Ольга опять наладилась плакать. Капитан Захаров, чтобы прекратить эти стенания про целые колготки, от которых у него уже голова шла кругом, спросил:

– Враги у вашего бывшего мужа были? Может, поругался с кем? Или денег занял и не отдал?

– Я же говорила уже, мы с ним почти не общались в последнее время.

– Ну мало ли, – Димыч покрутил рукой перед носом. – Может, вспомнили чего.

– Ничего я не помню. И вспоминать мне нечего. Мы не общались.

– А как он отнесся к тому, что вы собрались за границу уезжать?

– Да никак, – ответила Ольга, помедлив. – Ему все равно было. А знаете что, вы с его компаньоном поговорите. С Долгуновым. По-моему, они ссорились в последнее время. Вроде, Долгунов этот хотел весь бизнес себе забрать, а Юрку ни с чем оставить.

– Это откуда же такие сведения? Кузнецов сам об этом говорил.

– Ну да, – кивнула Ольга и вдруг осеклась. – Хотя нет. Чего это я? Мы же с ним и не общались почти. Это он не мне говорил, а другим. А мне потом просто рассказали.

– Кто рассказал?

– Да не помню я! – закричала Ольга и снова ткнулась лицом в ладошки.

Димыч вздохнул и подвинул поближе стакан. Разговор, как видно, предстоял долгий.