Текст книги "За роялем без слез, или я - детский педагог"

Автор книги: Татьяна Юдовина-Гальперина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

ИСТОКИ И ПРИЧИНЫ ПРОФЕССИОНАЛЬНЫХ ЗАБОЛЕВАНИЙ

В течение долгого времени я пыталась понять истоки и причины профессиональных заболеваний пианистов. Как много музыкантов из–за этого недуга вынуждены были расстаться со своей профессией. Как часто даже одаренный, талантливый пианист не может достичь высоты мастерства: сбивчивое, прерывистое дыхание, мучительно неудобные движения сковывают его игру. Многие из них жалуются на боли в руках, спине, запястье. «В большинстве случае профзаболевания рук пианистов – так же, как и недостатки в технике – результат провала какого–то звена в воспитании музыканта. Практика показывает, что дело здесь чаще всего не в так называемой профессиональной непригодности, а в неправильных рабочих приемах», – пишет в своей книге «О воспитании пианистических навыков» замечательный педагог, ученица Ф. М. Блуменфельда Анна Абрамовна Шмидт – Шкловская.

Человеческая природа несовершенна: музыкальный талант, музыкальные способности, музыкальный слух, пусть даже врожденные, данные от природы, не всегда (вернее – очень редко!) сочетаются с хорошим физическим развитием и с прирожденным пианизмом. А. А. Шмидт – Шкловская безусловно права: большинство случаев профессиональных заболеваний у пианистов (и не только у них, но и у всех музыкантов) – это последствия неправильного, бездумного подхода к музыкальному обучению.

История моего собственного профессионального заболевания – эпикондилита левой руки – весьма наглядное тому доказательство.

В детстве я была болезненным ребенком. Пониженный общий тонус и, естественно, слабый тонус мышц, вегето–сосудистая дистония, расстройство вестибулярного аппарата: часто кружилась голова, укачивало в транспорте, я боялась высоты. Это не могло не отразиться на моей игре.

«Для воспитания естественной рациональной техники педагог должен… уметь анализировать состояние ученика, понимать и чувствовать, что ему мешает, какие движения вызывают неудобства, чтобы вовремя прийти на помощь, – ведь самого ученика его ощущения во время игры не занимают, и он часто не в состоянии заметить напряжение» (А. А. Шмидт – Шкловская).

Занятия музыкой я начала в пять лет. Мой учитель, как мне кажется сегодня, не обладал педагогическим даром. Скорее всего, он вообще мало обращал внимания на мои трудности, на то, как мне было сложно приспособиться к инструменту.

«Неверные навыки могут развиться по разным причинам. Одна из них – неконтролируемый рефлекс, который может возникнуть у ученика в процессе обучения, причем часто – в самом его начале (например, некоторые дети судорожно цепляются за клавишу, поднимают плечи, напрягают спину, шею, мышцы лица). Скрытые напряжения при извлечении звука, если педагог вовремя не обратит на них внимание, могут войти в привычку, стать основой неправильного приема игры. С другой стороны, случается, что сам педагог не всегда понимает некоторые естественные приемы ученика, подсознательно приспособляющегося к инструменту, и борется с ними (так, например, пружинность некоторые педагоги принимают за зажатость). Иногда ученику с самого начала прививаются нерациональные движения» (А. А. Шмидт – Шкловская).

Учитель хотел, чтобы я играла высоко поднятыми пальцами, сильно давила на клавиши. Инстинктивно во время такой игры я прижимала локти к телу, сутулилась, напрягая все мышцы. Во время «обучения» мне пытались привить, довести до автоматизма те приемы и навыки, которые мой педагог считал удобными (вполне возможно, что ему и было удобно играть высоко поднятыми пальцами!), но он не обращал внимания ни на мою общую астенизированность, ни на недостатки моего пианистического аппарата (маленькие руки). А. А. Шмидт – Шкловская: «Хочу предостеречь от одной часто встречающейся ошибки – нельзя во всех случаях требовать строго определенного положения рук или движения, пусть даже и рационального, нельзя сковывать инициативу учащегося и во что бы то ни стало навязывать свое решение. Ученик должен будет находить и свои приемы исполнения».

Мне кажется, что первой и, может быть, главной причиной тех сложностей, которые у меня возникли впоследствии, была раздражительность моего учителя. Гнев взрослого человека, обрушиваясь на маленького ребенка, накалял обстановку. Уроки музыки становились мучительны: страх перед педагогом сковывал, я была всегда напряжена; слабые от природы, с низким тонусом мышцы также были постоянно напряжены.

«…Доброжелательная и творческая атмосфера в классе способствует более спокойному состоянию ученика, который быстрее исправляет недостатки, больше верит в свои силы, отчего и играет с большим подъемом. Пусть девизом педагога будут слова К. С. Станиславского: «Проще, легче, выше, веселее!»

Показывать приемы нужно в живой и увлекательной форме и так, чтобы ученик сам убедился в их правильности и удобстве на собственных ощущениях. От того, насколько активны его мысль и слух, насколько осознанно он относится к работе, во многом зависит его продвижение. Ясно поставленная цель мобилизует внимание, воспитывает ответственность, самостоятельность, интерес к занятиям»

(А. А. Шмидт – Шкловская).

Моя правая рука, более сильная, выдержала испытания, а в левой появились и надолго остались боли. В возрасте одиннадцати лет врачи поставили мне диагноз: эпикондилит. Именно тогда меня привели к А. А. Шмидт – Шкловской, но из–за болезни Анны Абрамовны не пришлось долго учиться у нее и я обратилась к ее ученице – Иде Васильевне Шамаевой. Встреча с Идой Васильевной – самое счастливое событие в моей жизни. Благодаря ей я вернулась к музыке. Хотя заболевание осталось на всю жизнь.

В дальнейшем по просьбе И. В. Шамаевой мне приходилось заниматься лечением рук. В каждом случае этиология заболеваний была различна, но подоплека одна – неправильное использование возможностей пианистического аппарата. В процессе обучения игре на фортепиано не учитывались индивидуальные пределы, границы, поставленные природой. Если педагог, не понимая сущности анатомического строения и физиологии человеческого организма, требует от ученика сверхусилий, то в результате появляется какое–либо из многочисленных профессиональных заболеваний.

У И. В. Шамаевой, так же как и у А. А. Шмидт – Шкловской, главным заданием ученику было «не «повторить движение», а «найти звук» – метод, который требовал в первую очередь активной работы слуха. Поиски звука всегда связывались с поисками определенного тонуса мышц, состояния руки, мускульного ощущения от движения, с помощью которого извлекается данный звук. В итоге такой работы создавалась прочная связь, когда одно только представление о звуковой краске сопровождалось соответствующей настройкой, ощущением в руке. Таким путем, «изнутри наружу», в поисках звука и ощущения, находилась внешняя форма движения.

Целью всей работы ее в области воспитания пианистических навыков было помочь каждому ученику индивидуально приспособиться к инструменту, найти свои удобные ощущения, научиться осознавать и культивировать их в себе. При этом она давала установки, которые могли бы служить основой для построения индивидуальной техники в каждом отдельном случае».

Намеренно привожу такие обширные цитаты из предисловия к выпущенной в 1972 г. и ставшей библиографической редкостью книге А. А. Шмидт – Шкловской, поскольку, мне кажется, они могут оказать неоценимую услугу каждому педагогу, тем более начинающему работать с детьми самого младшего возраста (Автор этого замечательного предисловия – Г. Е. Минскер, ведущий специалист по уникальной методике преподавания игры на фортепиано). Анна Абрамовна в юности посещала лекции И. И. Кры–жановского по анатомии и физиологии человека и долгие годы занималась поисками методов лечения профессиональных заболеваний пианистов. Скольким людям А. А. Шмидт – Шкловская и И. В. Шамаева помогли вернуться к своему любимому делу!

Если бы мой первый педагог обнаружил мои «слабые места» в самом начале, если бы учел несовершенство пианистического аппарата и не давал разучивать сложные произведения, то моему здоровью не был бы нанесен, в сущности, непоправимый вред.

Педагогу, особенно детскому, очень важно понимать, как устроена костно–мышечная система человека, как она развивается, каковы ее особенности у детей разного возраста. Занимаясь с ребенком в течение длительного времени, необходимо пристально наблюдать за развитием детского организма и вовремя замечать нарушения его функций. В противном случае профессиональное заболевание неминуемо «подстережет» ученика.

В профилактике профессиональных заболеваний пианиста, как уже отмечалось, огромная роль принадлежит общему физическому развитию, правильной постановке дыхания. Гимнастика, как общефизическая, так и дыхательная, должна стать одной из составляющих учебного процесса. Специально подобранные упражнения готовят ребенка к выполнению сложных движений.

В чрезвычайно богатой палитре движений пианиста есть как врожденные двигательные автоматизмы, так и приобретенные двигательные навыки, выработанные и закрепленные в процессе обучения. Наличие таких навыков – одна из причин, по которой стараюсь не принимать в свой класс уже играющих детей. Резкое усложнение мышечной работы ребенка при «наложении» новой пианистической школы на уже существующую может разрушить сложившийся двигательный стереотип, а выработка новых приемов иногда приносит больше вреда, нежели пользы. Конечно, если речь идет не о «терапевтическом» вмешательстве.

Большое значение имеет также правильный подбор репертуара, который должен соответствовать музыкальным способностям, теоретической подготовке ученика, его двигательным возможностям. Главное – закрепить естественное, свободное, координированное движение рук и туловища, чтобы впоследствии при игре пианист не фиксировал на них сознание.

Не спорю – бывают редчайшие случаи врожденного, инстинктивного пианизма. Но они столь же редки, как и врожденная музыкальная сверходаренность. В повседневной же практике каждого педагога профилактика профессиональных заболеваний является одной из наиболее важных задач.

МИР МУЗЫКИ В ОБРАЗАХ

НОТНАЯ ГРАМОТА

Начну с категорического утверждения: традиционный подход к выучиванию (заучиванию, зазубриванию) названий семи звуков по порядку архаичен. В результате такого метода обучения любой ребенок в поисках нужной клавиши начинает счет по порядку, от клавиши «до».

Нередко преподавателю приходится во время игры показывать на клавиатуре ту или иную ноту, которую ребенок уже забыл или не знает, в какой октаве играть. Это довольно часто применяемый прием в обучении. Так же распространено обучение нотам на пятилинейном нотоносце, без добавочных линеек и только в скрипичном ключе.

По моему мнению, знакомство с нотами должно начинаться не на нотоносце и не на бумаге, а только на клавиатуре, чтобы научить ребенка самостоятельно и без труда ориентироваться в «нотно–клавнатурном лабиринте». Это наиболее удобный и естественный способ приобщения к нотной грамоте.

Процесс обучения превращается в увлекательную игру, будит фантазию, вовлекает в волшебный мир музыки, в музыкальную сказку со своими постоянными героями, со знакомыми образами.

Отношение к обучению нотной грамоте как к механическому зазубриванию нот, развитию зрительного и двигательного автоматизма вне всякой связи с богатым эмоциональным миром музыки, вне осмысленности и образности лишь притупляет восприятие и приводит к тому, что дети не хотят учить ноты, зубрить их и механически повторять, тем более дома, в отсутствие педагога. Хотя родители и пытаются заставить их заниматься, но это приводит к печальным результатам…

Главная задача педагога – не попасть в этот «порочный круг», заинтересовать учеников, помочь им приобрести навык сольфеджирования и овладеть нотной грамотой, сохранив при этом желание учиться. Если выполним эту задачу – ребенок будет с радостью заниматься, знакомиться с новым и интересным для него миром, а не зубрить нечто, ему совершенно чуждое и непонятное. Наиболее приемлемый вариант – осваивать нотную грамоту через игру. Игра – естественный для трехлетнего малыша способ знакомства с миром. Главное – учить так, чтобы ребенок как бы и не подозревал о том, что его учат. Когда я вижу детей, которые, играя на инструменте, не отрывают напряженных глаз от клавиатуры, боятся «промахнуться», чувствую, насколько холодна душа «юного музыканта», понимаю, как задерживает развитие ребенка та «школа», которую он прошел. Более того, почти с полной уверенностью можно сказать, что он рано или поздно бросит музыку.

Я расскажу о тех этапах приобщения к нотной грамоте, которые практикуются мною в течение многих лет работы с трехлетними учениками. Огромную помощь при ознакомлении их с нотной грамотой оказывает мне замечательная книга А. Абелян «Забавное сольфеджио». Благодаря ей я придумала и ритмические карточки, и карманчики с длительностями, знаками альтерации, динамическими оттенками, штрихами и паузами, короче, все то, чем мы пользуемся в учебе–игре.

КЛЮЧИ

В книге «Забавное сольфеджио» есть рисунок, на котором Снегурочка играет на скрипке, а Дед Мороз – на виолончели. Я играю на рояле, создавая высокими звуками образ скрипки, низкими – виолончели. Так дети знакомятся с нотными ключами. Скрипка, Снегурочка – это скрипичный ключ. Дед Мороз, виолончель – басовый. У детей появляется первое понятие о тембровых красках – через «опорный образ», запомнившийся малышу, ставший зримым и знакомым.

ДИНАМИЧЕСКИЕ ОТТЕНКИ

На другой странице «Забавного сольфеджио» – стихи про динамические оттенки:

Пиано

Педагог: «Если этот знак встречаем…»

Дети (тихо отвечают): «Тихо музыку играем».

Форте

Педагог: «Этот знак нам говорит…»

Дети (громко отвечают): «Громче музыка звучит!»

Позже происходит знакомство с остальными динамическими оттенками, которые есть на карточках в нашей «кассе» (о ней скажу ниже). Дети, например, изображают крещендо или диминуэндо таким образом: паровозик шумит и пыхтит то громче, то тише.

НОТЫ

В моем классе абсолютно естественно учатся читать ноты, то есть овладевают сложнейшим видом символического письма, а затем легко переходят к музыкальному озвучиванию нотного текста.

ЧЁРНЫЕ КЛАВИШИ

Вначале – знакомство с черными клавишами, это позволяет сразу же включить в работу зрительные, слуховые и осязательные ощущения. Ребенок ориентируется в «топографии» клавиатуры, узнавая группы из двух и трех черных клавиш, и легко находит нужную клавишу (зрительная ориентация). Он не только определяет на ощупь, какие группы клавиш находятся под пальцами, но с их помощью находит на клавиатуре другие (осязательная ориентация). Это позволяет удерживать в поле зрения нотный текст, не отвлекаясь на поиски клавиш глазами, и подключать слуховой контроль (слуховая ориентация).

Перед детьми не стоит строгая задача – обязательно сначала выучить все ноты. Уже через один–два урока они начинают знакомиться с октавами и при этом продолжают осваивать названия нот. Если же начинать знакомство с нотами, заучивая последовательность их названий, то ни о какой ориентации в клавиатуре уже не идет речи – остается лишь механический поиск.

Как знакомить трехлетнего ученика с черными клавишами? Делаю это, рассказывая сказки про «двух сестричек» и «трех братиков». Таких сказок – огромное число, но можно придумать и свою. Главное – обратить внимание детей на то, что клавиши расположены не «подряд», что существуют разные группы: группа из двух черных клавиш и группа из трех черных клавиш. Как это сделать – зависит от фантазии и выдумки педагога.

Осязание черных клавиш. После того как ребенок увидел и начал узнавать на клавиатуре группы черных клавиш, у него, естественно, возникает желание погладить их, дотронуться. И тут можно предоставить ему возможность с закрытыми глазами, на ощупь определить, что у него под рукой – «братики» или «сестрички». Потом мы по очереди пробуем найти их, чуть опустив крышку рояля. Эта простая, но увлекательная игра очень нравится малышам. Они ощупывают клавиши подушечками пальцев или внутренней стороной ладошки.

БЕЛЫЕ КЛАВИШИ

Когда убедитесь, что ученик различает и зрительно, и на ощупь (тактильно) группы черных клавиш, можно перейти к белым клавишам, исходя из того, что с черными клавишами он уже познакомился. Обратите его внимание на то, что уголки белых клавиш в месте, где начинается черная клавиша, не одинаковы по размерам. Есть большие и малые уголки: у клавиш до, ми, фа, си – большие, а между ними – с маленькими уголками – ре, соль, ля.

И опять расскажем сказку. Начинать ее можно либо с группы «сестричек», либо с группы «братиков». На этом этапе мы начинаем работать с разноцветными (у каждой ноты свой цвет) маленькими игрушками. Цвет игрушки–ноты станет надолго знаком, символом именно этой, конкретной ноты.

Итак, каждая нота приобрела свой цвет. У малышей с цветными нотами могут возникать некоторые сложности. Из истории музыки известно, что многие композиторы обладали «цветным слухом» (например, Скрябин). Но так же хорошо известно, что цвета они определяли далеко не одинаково. Поэтому каждый раз можно ориентироваться на индивидуальные предпочтения ученика, оставляя неизменными четыре основных цвета (см. главу «Вижу. Слышу. Осязаю»). Дети с легкостью запоминают и усваивают, что до – это зеленый, ре – желтый, ми – синий, соль – красный. Как–то незаметно, само собой получилось, что си стало белого цвета, ля – может быть фиолетового, розового, но малыши лучше всего реагируют на коричневый, фа – оранжевая, но может быть и розовой.

Я следила за реакцией на цвета. У детей си, фа и ля воспринимались в самых разных цветах, они сами придумывали, подбирали свои цвето–звуковые соответствия. Но большинство прекрасно воспринимало те, которые приведены выше.

Здесь нас подстерегают определенные трудности: многие в трехлетнем возрасте еще не знакомы с названиями цветов. Поэтому нужно найти способ, как научить их этому. Например, при помощи игрушки «Разноцветные лягушки» (клавиатура и семь лягушек). Нажимаешь на клавишу с зеленой точкой – и ребенок видит, что зелёная лягушка открывает рот, и называет ее: «Зеленая лягушка до». Или: «Желтая лягушка ре» и т. д. Постепенно малыши привыкают и к названиям цветов, и к тому, какие ноты ими обозначены, так же они запоминают сами ноты и очень скоро им нетрудно поставить на определенную клавишу мини–игрушку нужного цвета.

Каждая клавиша имеет не только свой цвет, но и свою игрушку: белочка, мышка, собачка, обезьянка… Если нет подходящих игрушек соответствующих цветов, можно сделать самим фишки с рисунками. В моем наборе игрушек это выглядело так.

Басовый ключ: ми – бегемот, соль – лошадь, си – корова, ре – теленок, фа – собачка, ля – носорог.

Скрипичный ключ: до – лягушка, ми – Микки – Маус, соль – козленок, си – олень, ре – белочка, фа – жираф, ля – птичка.

Цвета игрушек – привычные для малышей, уже известные.

Теперь можно переходить к новой игре. Например, прошу: «Погладь первую, добрую сестричку. Спустись на белую клавишу слева, там, где уголок большой. Это нота до. Поставь зеленую лягушку на клавишу до. Пусть твоя лягушка попрыгает по своим нотам «до» по всей клавиатуре!»

Схема обучения дальше – по большим уголкам от всех «сестричек» и «братиков»: от второй, «стеснительной сестрички» – на ноту ми, от «старшего братика» – на ноту фа, от «младшего братика» – на ноту си, от «среднего братика, нелюдимого, необщительного» некуда идти, он читает, наблюдает… У нот до, ми, фа, си есть ноты–подружки: ре, соль, ля. У них другие «истории», и малыш определяет и находит «подружек» от уже запомнившихся нот – до, ми, фа и си.

(Попутно замечу, что одновременно с подготовкой этой книги в печать я готовлю к выпуску набор дидактических обучающих игр, в которых будут все необходимые для занятий принадлежности – и «ноты–игрушки» нужных цветов, и многое другое).

На каждом уроке мы работаем с новой парой нот: подружки ноты «до», подружки ноты «фа»… Дети ставят цветные игрушки на нужные клавиши.

Вот рассказ о двух черных клавишах. Старший братик «фа» и младший «си» подружились с двумя нотками. «Фа» – с подружкой справа, а «си» – с подружкой слева. Ребенок знакомится с новыми для него понятиями: слева, справа…

Через несколько уроков дети уже свободно находят все нужные клавиши. Некоторым малышам на это требуется много времени, другим хватает двух–трех недель. Но главное – в результате они свободно ориентируются на клавиатуре.