Текст книги "Продавцы надежды(СИ)"

Автор книги: Татьяна Мартиросян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Мартиросян Татьяна Аршаковна
Продавцы надежды

– Ну и работенку мне подкинула Кубышка Марго!

– Да, работка у нас еще та! Но где ты лучше найдешь? С ума ведь сойти, сколько народу развелось.

– Старая рожа! Не может забыть, что это я свел ее бесценного Роя с Каралисом. Хотя знает, что Рой меня сам просил. А что Каралис – катала, все знали.

– И такое впечатление, что все разом сорвались с мест и двинулись, кто куда. И не из любви к путешествиям, а просто на месте им делать нечего. Не нужны они там, у себя. Никому не нужны...

– Столько лет прошло! Уже и Каралиса в помине нет и муженька ее, Роя, след простыл.

– А куда он делся?

– Кто, Рой или Каралис?

– Все равно.

– Что, все равно?

– Все равно придут сюда. Рано или поздно, но придут.

– Мэй?!

– Они все приходят сюда. Все, все, все приходят сюда. Это место... Эта чертова воронка... засасывает, заглатывает, за...

– Мэй, ты что?

– Забрасывает кого куда. Но и там им не лучше. Потому что там они тоже не нужны. Никто нигде никому не нужен. Никто нигде никому не нужен. Никто нигде...

– Мэй!

– О-ой!.. Что это на меня нашло? Прости, Гор.

– И ты меня прости. Тебе больно?

– Нет. Даже приятно, – она дотронулась кончиками пальцев до щеки, горевшей от оплеухи, и улыбнулась.

– Ты – прелесть, Мэй.

– Гор!

– Да, детка.

– Больше такое не повторится. Никогда!

– Да ну, Мэй. Я уже забыл... А, все-таки...

– Что?

– Какая муха тебя укусила?

– Муторно мне, Гор. И давно. От бесконечного вранья.

– Это не вранье.

– Вранье. И ты сам это прекрасно знаешь... Гор, я все могу выдержать, любого психа. Сколько их тут прошло!.. И я всем улыбалась, всех принимала. Иногда мне даже казалось, что я действительно им помогаю. Но ведь это все вранье!

– Это не вранье, Мэй.

– Почему?

– Потому что они нам верят.

– Да, какое там, верят! Им просто больше ничего не остается. Потому что эта чертова воронка – последнее место, куда они могут прийти.

– Нет, Мэй. Не так. Это их последний, но шанс.

– Да какой шанс? Нет у них никакого шанса! И ты сам это прекрасно знаешь!

– И все-таки, это шанс. Может, один на миллион, но шанс.

– Расшифруй.

– У одного из миллиона может получиться.

– Да? И что может получиться из лапши на ушах?

– Они все верят, но по-разному. Многие вполне сознают, что их дурят, но все же отправляются, куда мы их посылаем. На авось. Но есть такие, кто верит по-настоящему. Вот у них и есть шанс попасть-таки в свою реальность.

– Боже мой, Гор! Ты всерьез веришь в эту сказку? И поэтому ты так убедителен на сеансе? Я всегда тебе завидовала. Я думала, ты гениальный актер, а ты – псих. Такой же псих, как все они. Ха-ха-ха! Псих!.. Постой-постой, а кто тут разорялся пять минут назад? Мол, работа не по мне и все такое?

– Не бери в голову.

– Не-е-ет, ты уж скажи-и-и!

– Да ерунда. Я опять проигрался.

– Сколько?

– Не надо, Мэй, я сам выкручусь.

– И как?

– Ну, возьму у Кубышки.

– Ты уже брал.

– Подумаешь! Возьму еще.

– Разве Кубышка не требует назад своих денег?

– У нас свои расчеты.

– А где вы собираетесь?

– Не твое дело.

– Ну, Гор...

– Отстань.

– Гор!

– Я сказал, отстань!

Дурак! К тебе клиент.

– И не клиент вовсе, а клиентка. Правда, дамой я ее назвал бы только из... служебной обязанности.

Мэй хихикнула, спорхнула с подоконника и едва успела выскочить из комнаты, как гостья показалась на пороге.

Она была средних лет. Высокая, жилистая, прямая, как палка, и в то же время сутулая; как-то ей это удавалось; лицо – маска высокомерия и отчаяния; мужской костюм; походка, желающая казаться твердой.

Знаем мы эту походку, – подумал Гор, – никого ею не обмануть. Твердые сюда не приходят. Да и нет их уже, исчезли как вид. И поэтому сюда приходят все. В этом Мэй права. Мэй – прелесть. И проста, как воробьиная песенка. Чирик-чирик. Этим и берет. Надо бы с ней попроще, поласковее. В сущности...

– Мистер, мне долго еще ждать?

Черт побери! Он совсем забыл о посетительнице.

– Простите, мадам, но мы всегда даем гостям время на адаптацию. Об этом сказано в инструкции.

Однако ему не удалось сбить с нее спесь.

– Чепуха! Мой секретарь ознакомился с инструкциями прежде, чем я доверилась вашей фирме. Мне не нужна адаптация.

И глазом не моргнула! Секретарь! У этой кочерги не осталось ровным счетом ничего. И сюда она прибыла, даже не заплатив за билет: воспользовалась просроченной карточкой программы "Миграции как средство оздоровления общества". Но это не его дело.

– Итак, если вы готовы, мадам, начнем. Как ваше имя?

– Оно проставлено на карточке.

Удивительно, какое множество людей недолюбливает свое имя, – подумал Гор. – Сплошь и рядом имена либо меняют, либо придумывают для них какие-то дурацкие замены. А произнося их вслух, будто признаются в собственной несостоятельности. Вот и эта... – Гор сладко улыбнулся.

– Разумеется, мадам, я знаю, как вас зовут. Но мне хотелось бы, чтобы вы произнесли свое имя сами. Так я больше о вас узнаю.

Кустистые брови приподнялись, плотно сжатые губы дрогнули.

– Маргарет Колли.

– О! Как нашу толстушку!

– Вашу кого?

– Кубышку Марго, мадам. Я ее очень люблю. Она мне здорово помогла однажды. Нашла работу. А это очень важно для такого, как я. Вы, мадам, разумеется, далеки от таких проблем.

Она недоверчиво посмотрела на него. Гор улыбнулся еще слаще. Она нахмурилась.

– Всем сейчас нелегко.

– Но только не вам, мадам. Вы, я уверен, пришли к нам только потому, что желаете приносить пользу там, где вы больше всего нужны.

Она быстро-быстро заморгала. Проняло!

На минуту ему показалось, что она вскочит и убежит. Но нет, осталась. Да и куда ей деваться? За сеанс она заплатила из последнего и знала, что фирма не вернет ей этих денег.

Гор отмахнулся от мешавших ему мыслей и сосредоточился на клиентке. Та присмирела и завороженно смотрела прямо ему в глаза.

Гор помедлил еще немного, для верности, но образы, нарисовавшиеся на его внутреннем экране, уже обрели полную четкость. Гор привычно провел рукой по лбу, снимая напряженность, и уже совсем по-дружески кивнул клиентке.

– Бета-К3 по Пси-вектору.

Она вся подалась вперед.

– А вы уверены, что это то, что мне нужно?

– Совершенно уверен, мадам. Иначе я бы тут не сидел. Нет никаких сомнений. Это именно ваша реальность. Вы этого не помните, потому что виртуальный вихрь разорвал вашу память на мелкие клочки и перемешал. Но я собрал их и сложил в дивную картину. Как мозаику. Вы понимаете меня?

– Да-да, конечно. А-а-а... она действительно дивная?

– Она реальная, мадам. И это главное. В ней, конечно, есть недостатки, проблемы и все такое, но это уж как должно быть в настоящей реальности, – Гор строго посмотрел на нее.

Она с готовностью закивала.

– Да-да, разумеется, я знаю. Все именно так, как вы говорите. Проблемы и все такое. Но я так хочу. Я решила.

Она встала.

Гор пожал ей руку и подвел к аппарату. Она вошла в нишу и выпрямилась. Гор ободряюще улыбнулся.

– Желаю счастья, Маргарет!

Ответа он не услышал. Маргарет Колли исчезла, отправившись в сектор Бета-К3. Авось, пси-вектор не подкачает и вынесет ее в более или менее сносное место.

Что ж, не он виноват в том, что вселенная встала на дыбы.

Гор поежился и, решив, что самое время подзарядиться, царапнул ногтем по дверце бара. Но она и не подумала открыться. Гор двинул по ней кулаком. Дверца прогнулась, но выдержала. Что за черт?

Заглянула Мэй.

– Не трудись, Гор, это шеф распорядился. Бар не откроется до конца смены.

– Кретин безмозглый! Грязная скотина! Он, что, не понимает, что этого нельзя выдержать без выпивки?

– Прими таблетку.

– Плевал я на твои таблетки! С этих заменителей все и пошло. Прими таблетку, скушай пилюльку, трахнись с картинкой. Мне нужна настоящая, – Гор запнулся.

Мэй понимающе улыбнулась.

Гор взял себя в руки.

– Все в порядке, девочка. Иди к себе.

Мэй послушно побрела к выходу.

Ей было горько. И оттого, что она так глупо сорвалась сегодня, и оттого, что Гор, этот мешок с амбициями, считает ее совершенной дурочкой, а она вынуждена терпеть. И даже подыгрывает ему. Потому что иначе станет совсем одинокой. Виртосенсы не любят общаться друг с другом. А за пределами офиса она никому не доверяет. Это, конечно, плохо, недемократично. Виртуалы давно добились равноправия, могут голосовать и все такое. Но ей всегда не по себе, когда она не знает, кто перед ней. Хотя, все давно уже, наверное, перемешались. Правда, принято считать, что от связи реальных и виртуальных людей дети не родятся, но кто это может проверить? Виртуалы ничем не отличаются от настоящих людей. А то, что они появились в результате чьих-то психозов или капризов, так дураков и психов всегда было полно. Иначе и не возник бы вихрь. А у кого сейчас крыша на месте? Разве она вполне нормальная? Или Гор? Правда, они – реальные. Фирма строго следит за этим. А это уже кое-что!

Мэй тряхнула кудряшками и подошла к пульту, спрятанному под великолепной имитацией морского пейзажа. Под стать ему была и ниша, выполненная в виде причудливого грота. Все это было сделано по ее личному заказу. Клиентам нравилось, они расслаблялись, и ей становилось легче к ним подобраться.

Мэй заглянула в список секторов. За последние десять минут прибавилось две сотни, и этому не будет конца. Люди плодят и плодят фантастические миры в надежде сотворить наконец такой, где им будет хорошо. Но в конце концов они отчаиваются и приходят сюда.

Интересно, сделала ли она счастливым хоть кого-нибудь?

Заиграла сигналка.

Мэй выглянула в окно. По дорожке, обсаженной цветами, шел молодой человек в светло-сером замшевом костюме. Остановился. Наклонившись, сорвал цветок, понюхал, повертел в руках, посмотрел на небо и двинулся дальше.

Мэй облегченно вздохнула: на миг ей показалось, что клиент передумал. Такое бывало, и это всегда вменялось в вину виртосенсу.

Мэй села за стол и приняла небрежную позу. Однако прошло несколько секунд, а клиент все не появлялся. Мэй подошла к двери и распахнула ее. Он стоял на пороге, в задумчивой позе, весь погруженный в свои мысли. Мэй подумала, что надо заказать автоматическую дверь. Гостеприимно распахиваясь перед визитером, дверь не оставит ему ничего другого, как достойно войти в комнату виртосенса. И тогда он не будут стоять с потерянным видом, теребя в руках несчастную ромашку. И она не будет чувствовать себя бессердечной, беззастенчивой лгуньей.

Мэй кашлянула.

Молодой человек опомнился. Снял шляпу. Наклонил голову.

– Добрый день, мисс. Это вам. Он протянул ей уже поникший цветок.

Похоже, реальный. Такие манеры не выдумаешь. Они даются настоящим воспитанием. А может, как раз наоборот? Ведь где его сейчас найдешь, настоящее воспитание? Настоящих-то семей давно уже нет. А этого лорда Фаунтлероя – переростка кто-то, несомненно, слепил по старинным романам, в идиотской надежде создать идеал. И родословной небось снабдил, с вычурным титулом и нелепейшим гербом.

– Спасибо. Очень мило. Сюда пожалуйста.

– Благодарю. Можно мне не называть своего имени?

Мэй незаметно глянула на свой экран. Джордж Вилльерс Ланселот, граф Палестинский. Так и есть. Бедняга!

– Как вам угодно. Вы можете вообще ничего не говорить. Я все сделаю сама.

– Погодите!

– Да?

– Дело в том, что я не виртуал.

– Но я и не...

– Но меня все принимают за виртуала. И вы тоже, я в этом уверен.

– А какое это имеет значение?

– Простите?

– Вас это задевает потому, что вы не виртуал. – Она сознательно не сказала: "Вы полагаете, что не виртуал" – пусть думает, что она ему верит. – Но представьте на минуту, что это не так. Считали бы вы, что быть виртуалом зазорно?

Светлая молния зигзагом прошла по его лицу.

– Нет. Конечно, нет. Пожалуй, я считал бы это естественным. Но, понимаете, обидно, когда тебе никто не верит.

– Вы могли бы поменять имя. Взять самое что ни на есть обыкновенное и всем говорить, что не помните даже своего деда.

– Как я могу? Ведь оно – настоящее. Это было бы недостойно потомка... а откуда вы знаете?

– Да ведь я виртосенс. Разве вы не знали, куда идете?

– Весьма смутно.

– Хорошо. Это неважно. Я найду мир, который вам нужен.

– Позвольте, я сам.

– Боюсь, у вас не получится. С этим аппаратом может справиться только работник фирмы.

– Тогда отправьте меня вот на этот берег.

Он показал на морской пейзаж, скрывающий пульт.

– Хорошо. Смотрите на него. Смотрите на свой берег. Через пять минут вы будете там.

Она подтолкнула его к нише-гроту и набрала сектор Сигма-М99 по V-вектору. V-вектор как раз для виртуалов, воображающих себя реальными. Ланселот Палестинский! Попадись ей тот, кто сотворил этого несчастного, она бы ему руки пообломала. Чтобы хорошенько подумал, прежде чем запускать в этот мрак беспомощный слепок с рыцаря круглого стола.

Заиграла сигналка.

Мэй не стала подходить к окну. Она устала. Никто этого и не делает, кроме нее. Все пользуются личным экраном. Правда, это совсем не то...

Мэй прикрыла глаза. К черту! Она успеет изучить клиента и сделает все как надо.

На этот раз дверь отворилась рывком, и в комнату ворвался атлет с бешено сверкающими глазами. Он чуть не налетел на ее стол, остановившись всего в нескольких сантиметрах от него.

Мэй залюбовалась игрой литых мускулов. Из открытого ворота спортивной рубашки виднелись рыжие завитки, в которых терялась тонкая платиновая цепочка.

У Мэй перехватило дыхание, так потянуло к этому воплощению жизненной силы. Ах! Прильнуть бы к этой могучей груди, обвить руками стройную шею, прижаться к губам. Умолить остаться, не покидать этот крохотный, чудом сохранившийся осколок реальности. Они будут счастливы. Они смогут. Ведь это так просто!

– Садитесь. Вон в то кресло, – она кокетливо блеснула глазами, – не беспокойтесь, оно вас выдержит.

Гигант ухмыльнулся и осторожно присел.

Мэй сосредоточилась.

Боже! Да он боится женщин, этот силач. И никакой он не спортсмен, а звезда телешоу. И хочет он попасть туда, где его внешность не будет привлекать ничьего внимания. Чтобы, чтобы... очень глубоко спрятано... А-а-а, вот... он любит мальчиков. И ему надо в такой мир, где это не преследуется законом.

Так. Что ж, ей до этого нет никакого дела. Ее дело – обслуживать клиентов.

Не глядя на телекрасавца, Мэй четко произнесла название сектора и указала на нишу. Великан исчез в ней, а Мэй снова села за стол.

Гор придумывал аргументы против сухого закона для убеждения шефа, когда вновь заиграла сигналка. Чертыхнувшись, он принял таблетку. Усталость почти мгновенно исчезла, и в голове стало ясно, как на лугу после дождя. Гор откинулся в кресле и улыбнулся клиентке самой обольстительной улыбкой из своего набора. Но та, увы, не оценила. Скользнув по нему невидящим взглядом, она прошла прямо к нише и прохрипела прокуренным голосом.

– Это сюда встать?

Гор промолчал.

– Ну! Я спешу, слышь, ты? Я должна найти его.

– Кого?

– Ублюдка, который меня придумал.

– Зачем?

– Я убью его.

– Тебя осудят.

– И пусть! Но сначала я убью его. А ты, что, заодно с ним?

– Нет. Я не знаю, кто тебя создал.

– Но ты сможешь его найти?

– Конечно. Но зачем тебе это?

– Я уже сказала. У тебя, что, с ушами плохо?

– Ты уже такая, какая есть. Убьешь ты своего создателя или нет, тебе это не поможет.

– А что мне поможет? А? Скажи, умник. Молчишь? Вот поэтому я и хочу его убить. Сделал меня такой!

– А какая ты?

– Да ты издеваешься надо мной. Ты, что, не видишь? – она вызывающе выпрямилась.

Да, тут уж поработала самая буйная фантазия.

– Ну как, можно ли жить такой? А разве я виновата? Но людям этого не докажешь.

– Они не знают, что ты виртуалка?

– Им наплевать. Всем давно уже на это наплевать. А мне нет. Я хочу, чтобы по справедливости. Почему мне должно быть плохо, если я ни в чем не виновата.

– Ему тоже было плохо.

– Кому? Этому выродку?

– Подумай, если он создал тебя.

– ...

– Подумай, как ему было плохо, если он создал тебя.

– ...

– Он думал, ты ему поможешь.

– Помогу? Я?

– Ну да, справиться с его проблемами.

– Я думала, что я ему была нужна для...

– Для того, чтобы безнаказанно издеваться?

– Да, так.

– Ты ошибалась. Во-первых, над виртуалами нельзя безнаказанно издеваться. Закон защищает виртуалов точно так же, как и реальных людей. Во-вторых...

– Э-э-э, закон! Твой закон никого не защищает. По крайней мере там, где я живу.

– Вот здесь я и могу тебе помочь.

– Как это?

– Я отправлю тебя туда, где тебя никто не обидит. Для этого я здесь.

– А-а-а как это? Как там все? И вообще?

– Доверься мне.

– А он там будет?

– Забудь о нем. Ты попадешь в свою реальность. То есть в такую, которая тебе больше всего подходит. Где ты будешь, как гладкий камешек среди таких же гладеньких сестер и братьев, и тебе не придется к ним притираться. Тебе будет там хорошо.

Мечтательное выражение разлилось по диким чертам, смягчив их и придав гротескную привлекательность.

– Да ты красавица!

Она смутилась.

– Ладно, чего там. Ну его, пусть живет. А ты, давай, заводи свою технику.

Гор набрал нужный сектор и пожелал ей счастья. И не успел отдышаться, как снова раздался сигнал.

Гор обернулся.

На пороге стоял невысокий коренастый мужчина в поношенной одежде и давно небритый. Напряженно застывшее лицо, тяжелый, недоверчивый взгляд. Но руки ходили ходуном.

– Прошу вас, садитесь. Вот сюда.

Мужчина продолжал стоять, сверля его серыми, маленькими, как у слона, глазками.

– Я хотел бы сначала объяснить.

– Да, пожалуйста.

Он заметно удивился, – похоже, не привык к готовности выслушать.

– Дело в том, что я ученый.

– Весьма польщен.

– Я настоящий ученый. У меня две сотни запатентованных изобретений в области медицины.

– Да-да, я вам верю.

– Но здесь это никому не нужно.

– Я понимаю.

– Дело не в том, верят мне или нет, а в том, что это, – он выставил вперед пухлую папку, – никому не нужно. Никому нет дела до того, что здесь – спасение человечества. Здесь – миллионы. Миллионы, если все это внедрить и грамотно использовать. Меня принимают, говорят какие-то слова, и все. И вот я решил. Я долго думал. Не хотелось бежать, становиться предателем. Но что еще я могу сделать, если меня не слушают? Если это, – он опять выставил папку, – никому не нужно.

Гор опустил глаза. Он мог бы сказать, что другие люди в другом месте послушали других ученых, и вот чем все это кончилось. Виртуальным вихрем, после которого не осталось уже ничего, в чем можно было быть уверенным. Не осталось ни одного места на Земле, ни человека, ни даже предмета, которые бы не вызывали сомнений в своей подлинности. И все потеряло смысл.

– Да, все потеряло смысл.

– Вы читаете мысли?

– Нет. Но я сам так много думал об этом, что уже чувствую запах подобных мыслей.

– Вы – ученый. Как вы можете надеяться на лучшее, поменяв один мир на другой? Вы-то уж должны понимать, что реальности нет, никогда не было и не может быть. Что это – сказка для дурачков.

– Вы – мистик?

– Я – реалист, как это ни парадоксально звучит.

– Реалист, не верящий в реальность?

– Да, этот парадокс трудно скушать.

– Думаю, что я вас понимаю, хотя не принимаю точки зрения.

– А свою принимаете?

– Пардон?

– Вы, ученый, верящий в реальность, бежите из нее в виртуальный мир. Как это кушается?

– Наличие виртуального мира, вернее, бесконечного множества виртуальных миров только доказывает существование оригинального, то есть исходного мира, вариациями которого они и являются.

– Доктор, вы ведь доктор наук? – тот слегка поклонился, – когда каждый болван, выродок или... одним словом, каждый может в любую минуту сесть за компьютер и создать новый мир, какой ему заблагорассудится, о какой реальности может идти речь?

– Нет, погодите.

– Вспомните, с чего все началось. Сначала были только единицы – специалисты, которые тратили годы на создание уникального виртуального мира. Отшлифовывали его, вылизывали, придумывали для него все новые и новые совершенства. Сначала они просто играли. Потом обнаружилось, что эти игры опасны. Что можно уйти и не вернуться. Потом они научились уходить и возвращаться безо всякого риска. Потом появились программы, которые создавали виртуальные миры по заданным параметрам, – на заказ. Потом появились идеально разработанные, удобные системы, такие, что ими могли пользоваться даже дебилы. И началась виртуальная лихорадка. Каждому захотелось создать собственный мир, по своему вкусу. Каждый был уверен, что уж он-то знает, как это сделать. И уж у него-то получится то, что надо. Люди тысячами уходили в искусственные миры. И не возвращались. Или возвращались, чтобы снова исчезнуть. А потом произошло то, чего никто не смог понять и не может понять до сих пор. Мир раскололся, рассыпался как колода карт. Чудовищ...

– Ну, хватит! Мальчишка! Вы смеете мне – мне, ученому с мировым именем, пересказывать дикие небылицы! Виртуальный вихрь! Выдумка современных мракобесов – вот что это такое.

– Вы утверждаете, что никакого вихря не было?

– Не было. Это сказка, такая же, как всемирный потоп, непорочное зачатие или еще какой вздор.

– А как быть с виртуалами? Откуда они появились, в таком случае?

– И виртуалов не существует.

У Гора отвисла челюсть.

– Поясню. Те, кого вы считаете...

– Не один я.

– Не перебивайте. Ну, хорошо. Кого многие люди по недомыслию считают искусственными созданиями, точнее, анимацией чьего-то воображения, в действительности являются людьми, у которых пребывание в виртуальном мире вызвало необратимые изменения.

– Изменения? Да вы видели монстров, которые среди них попадаются?

– Видел. Они не страшнее прочих мутантов, например, жертв облучения. Кроме того, монстров единицы. В основном те, кого называют виртуалами, ничем не отличаются от нас с вами. Это доказано.

– Но у них нет прошлого. Вернее, у них есть память о том, чего никогда не было. Там, где они якобы родились, учились, жили нет никаких свидетельств об этом.

– И этому можно найти объяснение.

– Какое?

– Например, мнемозия в особой форме.

– В таких масштабах?

– Возможно, неизвестный нам вирус, вызывающий изменения в памяти. Человек забывает то, что с ним было на самом деле и "помнит" то, что когда-то слышал, читал или о чем мечтал.

– В том, что вы говорите... но я все же...

– Бритва Оккама, молодой человек. Применяйте этот подход, и вы увидите, насколько понятнее станет для вас окружающий мир.

– Но виртуалы...

– Да?

– Я хотел сказать, они признаны официально. Они боролись за свои права. Было целое движение, которое семь лет боролось за права виртуалов. Они добились закона, признающего их права наравне с настоящими людьми.

– Ха-ха-ха! Молодой человек, вспомните, сколько времени земля "официально" считалась плоской.

– Ну а виртуальные миры? Куда вы, собственно, собираетесь отправиться с моей помощью?

– А виртуальные миры – совсем другое дело. Это не что иное, как проекции нашего с вами мира. Проекции, а не анимации воображения. А проекция столь же реальна, как и оригинал, только искажена в той или иной степени. Или, если хотите, изменена. Я бы даже выбрал в качестве термина не "проекция", а "вариация". Да-да, именно так. Вариация. И в одну из этих вариаций, а вовсе не в выдуманный каким-то ипохондриком мир, я и намерен отправиться.

Ну как, я вас убедил?

– Простите, доктор, а как вас зовут?

– Феликс Хонникер, к вашим услугам. Что такое, что с вами?

Гор еле сдержал приступ истерического смеха.

– Ничего, доктор Хонникер, не обращайте внимания. Вы готовы? Сектор Эпсилон-Д107 по V-вектору.

Гора еще трясло от сдерживаемого смеха, когда снова послышалась сигнальная мелодия. – Пора ее поменять, – подумал он и повернулся навстречу новому посетителю.

Марина усмехнулась, выдохнула струю дыма в дерзко-веселые васильковые глаза агента и перевернула ладонь. Роскошный рекламный проспект полетел вниз. Непрошеный гость, однако, не смутился, подхватил на лету шедевр заморской полиграфии, с комической нежностью погладил сверкающую обложку и подтолкнул по столу к ней.

– Ты погляди, погляди. Это же, в натуре, товар – первый сорт. То что надо!

Марина отвернулась, прикрыла глаза. Но под опущенные веки назойливо лезло высокое светящееся здание на зеленом холме. По холму взбегали ступеньки, по ним с продуманной хаотичностью рассыпались ярко разодетые люди. Их лица с одинаковым выражением мечтательного ожидания были каким-то чудом обращены одновременно и к зрителю, и к сияющей огнями вывеске на фасаде здания. – "Надежда", – прочла Марина и повторила:

– Надежда, надежда, – именно то, что ей нужно. Этот хам совершенно прав. Если бы только не так дорого...

– Больно дорого. Нет у меня таких денег. Даже если все это продать, – она обвела глазами обстановку.

Гость согласно кивнул.

– Тут у тебя неслабо, но на "Надежду" не потянет, это точно. А что, муж тебе ничего не оставил?

Васильковые глаза метнули неожиданно острый, цепкий взгляд.

Марина съежилась в кресле. Боль была такой сильной, что она боялась дохнуть. Только бы не это! Если ее снова скрутит и заломает как тогда, она не выдержит. Перед глазами с отчетливостью предсмертного видения возникли руки в черных перчатках. Странно, но она не запомнила лиц киллеров, хотя те и были без масок. Только вытянутые руки, сжимавшие револьверы.

В Дмитрия выпустили семь пуль. Одна попала в Алешку, другая срикошетировала и оцарапала ей висок. Пять достигли цели. Дмитрий и Алешка умерли сразу. Она очнулась в больнице.

Марина осторожно глотнула воздуха. Разлепила веки.

Агент следил за ней. Каким-то образом в руке у него оказался стакан с водой.

– На, выпей. Ты прости, что я тут ляпнул.

– Ничего. Ты тут ни при чем.

Марина сделала несколько глотков, приложила благодатно холодный стакан ко лбу; вода полилась по лицу, стекая на платье.

Агент отнял у нее стакан, осторожно вытер ей лицо и шею неожиданно чистым носовым платком.

– А по виду не скажешь, что ты такая хлипкая.

– Не выступай. Помочь не можешь, так нечего тут...

– А если могу?

Марина хмыкнула сквозь слезы.

– Ты?

– Я.

Непроизвольно она взглянула на свои руки, изуродованные характерными следами.

Агент перехватил ее взгляд.

– Про наркоту и не думай.

– А что мне думать?

– Кореш у меня, Кирилл. У него свой бизнес вроде этого, но поскромней, само собой.

– Здесь, в Москве? Не свисти!

– Говорю, есть.

– Чтобы у нас, да такое! Ни за что не поверю!

– Дура ты! Кор-роче. У него этих садов-бассейнов нет, и аппарат по лицензии, желтой сборки, но тебе-то какое дело? Главное – попасть куда надо, а это мы тебе гарантируем.

Марина не заметила этого "мы". У нее все еще сильно болело сердце. Она откинула со лба налипшие мокрые волосы, решительно встала.

– Пойдем. Посмотрим, что там у вас.

Кореш Кирилл был таким же высоким, голубоглазым и улыбчивым как и его партнер. И с такой же развязно-приветливой манерой держаться. Марину он встретил так, будто давно ожидал ее прихода.

– Садись. У меня все готово. Сашка мне рассказал.

Марина слабо удивилась:

– Когда?

Но Кирилл отмахнулся.

– У нас сервис – первый класс. Вот, выбирай.

Марина перебрала кассеты. Внимание ее привлекло непонятное название: "Послеполуденный отдых фавна".

– Это что такое?

– Положь. Это не про тебя.

– Почему?

– Говорю, значит, знаю.

– Изврат там всякий, – вмешался Сашка.

– Круто! – Марина расхохоталась.

Кирилл выставил кулак, полушутя, погрозил приятелю.

– Ну, ты, умный, не встревай не в свое дело!

Покопавшись с минуту, он вытянул из вороха кассет одну и бросил ей на колени.

– Вот это для тебя, в самый раз.

Марина прищурилась.

– "Поляна подснежников"... А вдруг мне не понравится?

– Подберем другую. Бабки ты платишь немалые, а времени нам не жалко.

– Ну? Поехали?

Марина кивнула.

Она сделала еще шаг и провалилась в снег. Смех! Такой родной, чуть захлебывающийся: "Я же тебе говорил, тут надо осторожней. Эх ты!"

Она повернулась на голос. К ней со всех ног бежал парень в длинной до земли меховой шубе. На бегу он продолжал смеяться. Парень был незнакомый, а смех – тот самый, единственный, незабываемый, волнующий до дрожи... Значит, не единственный. Но откуда он ее знает? И где она? Марина приподнялась на локте. Снег. Река подо льдом. Голые деревья. Бревенчатая хижина.

Парень добежал. Наклонился, с ласковой насмешливостью заглянул ей в лицо. Неожиданно для себя Марина спросила:

– А где же подснежники?

– Так рано же еще! Я тебе говорил, но ты не поверила. Подожди, будут тебе подснежники. И все будет, как я обещал. Пойдем в дом, замерзнешь.

Парень помог ей подняться. Обняв за плечи, повлек к хижине. Теплая волна охватила Марину. Какой покой! Чистота. Простор. И такой надежный и ласковый друг. Ее давний верный друг. Давно звал ее к себе. А она не решалась, такая глупая... Но зато теперь какое счастье! Теперь все будет хорошо. Покой. Подснежники.

–Твои подснежники, любовь моя!

Нежные, шелковистые лепестки, пронзительно-свежий весенний запах. Марина зарылась лицом в протянутый букет.

– Подснежники! Боже мой, подснежники! – повторяла она.

В этот вечер преграда была необычайно тонкой. Так что они могли сидеть, почти касаясь друг друга. Это было настолько неожиданно и непривычно, что Тина то и дело оглядывалась по сторонам. Пока Карел наконец не спросил, чего это она дергается.

Тина смутилась.

– Преграда.

– Ну?

– Она... Ты не заметил?

– Да что?

– Она стала совсем тонкой. Смотри, как мы близко сидим сегодня.

Карел странно посмотрел на нее.

– Тина, я много раз говорил тебе.

Тина вся сжалась. И тут же почувствовала, как уплотняется и расширяется преграда.

– Я много раз говорил тебе, что никакой преграды нет. Она существует только для тебя.

Тина еще ниже наклонила голову.

– Подними голову. Посмотри мне в глаза.

– Я лучше пойду, Карел.

– Куда? Ну почему? Послушай, послушай меня хоть раз!

– Нет, мне пора. Правда пора. До завтра!

– Ты просто не хочешь мне поверить. Просто не хочешь.

– Мне пора, Карел. Я приду завтра. А ты придешь?

– Я не знаю, Тина. Я не знаю, зачем это тебе, если ты мне не веришь.

– Я тебе верю, Карел, но ты ошибаешься.

– Ты невозможна!

Тина всхлипнула.

– Ладно, не реви. Я приду. Когда?

– Завтра? В восемь.

– А почему так поздно?

– Завтра уезжает дед. Он хочет, чтобы я его проводила.

– Уезжает? Куда?

– Ну-у-у, ты не понял? У нас в семье это так называют.

– А-а-а. Хорошо, в восемь.

Тина ушла, как всегда, не оглядываясь. Она обладала способностью исчезать мгновенно, будто растворяясь в воздухе. Или в этой, придуманной ею преграде. Карел нахмурился. Странный это вывих у Тины. Иногда ему даже жутко с ней. Но зато она не врет, как другие. И она настоящая. В этом он уверен.

Карел сам не понимал, почему он недолюбливает виртуалов. В их семье никогда не говорилось о них ничего плохого, но он инстинктивно сторонился их, хотя никогда не участвовал в налетах на их кварталы.

Карел пошел по улице, разглядывая прохожих. Домой идти не хотелось. Там отец, безработный, пьяный и злой, как скорпион, которому ни разу в жизни не удалось никого укусить. И мать, угрюмая и жадная. И тоже всегда пьяная. А трезвая, она, чуть что, грозится бросить все и уйти в "Надежду". Только никуда она не пойдет. Того, что она зарабатывает, хватает только на то, чтобы сводить концы с концами. А для "Надежды" нужно в десять раз больше. Если бы у Карела были такие деньги, только бы его здесь и видели. Карел представил себе мир, который бы он выбрал, окажись у него нужная сумма.