Текст книги "Сводная любовь (СИ)"
Автор книги: Татьяна Анина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)
Глава 4
Дима остановился. Как делает Дёма, запрокинул свою голову назад, чтобы продышаться. Успокоился. Резко опустил голову вниз, и как змей, изогнувшись, заглянул мне в глаза.
– Давай так, – он тяжело вздохнул. – Если Дёмка выдержит натиск Лины, то я поддержу вас. А если нет, то тебе лучше с таким мужчиной не связывать судьбу.
Вот, как папа рассудил! Молодец, отчим! Подсунул сыну опытную эскортницу, она там моего Дёмочку чем-нибудь опоит, ей не привыкать, опыт есть. Изнасилует моего любимого, ещё и на камеру снимет, чтобы мне показать…
Это конец!
– Лучше со старым чёртом жить? – недовольно уставилась на него. – И Демьян не станет с Линой даже целоваться.
– Даже целоваться, – по-шутовски повторил Дима, скривив губы. – Там такие груди, что Лёлик срочно себе такие же захотела. У нас проблемы, детка. Зверев серьёзно настроен, и расстроить его может только твоё поведение.
– Я погром устрою, – мне вдруг почудилось, что Дима на моей стороне. Но только на секунду.
– Не вздумай, – злился старший змей. – Неврозы и психозы лечатся. Сейчас идёшь и всем улыбаешься. С этим, – он кивнул в сторону прихожей, где появился Пётр Олегович, – не уединяйся ни в коем случае. Твоё изнасилование я доказать не смогу.
Я смотрела на ужасного человека, который появился в нашем доме. Полнеющий, седеющий старик в чёрном костюме, в этот раз по размеру. Рубаха белая и бабочка. На носу были круглые очки-хамелеоны с тёмно-коричневыми стёклами. И казался он мне зажравшимся, жирным котом. Он обхватил талию моей матери, которой был ровесником (я так думаю, что приблизительно они одного возраста) и стал её целовать. Не в рот, в щёки, но этого хватило, чтобы отчим вскипятился.
Такое Дима не стерпел. Отцепившись от меня, быстрым шагом поспешил встречать гостя.
Ревновал. И это не шутки.
В силу того, что мама женщина взрослая, многие бизнесмены имели к ней слабость. Она олицетворяла порядок, спокойствие и уровень интеллекта советского разлива. Ещё не так давно моя мама с господином Алексеем Егоровым вспоминала перестройку и изменения нашей страны в те времена. А Дима этот разговор поддержать не смог, потому что там шли мельчайшие детали быта, которые он не помнил.
У Егорова старшего горели глаза восторгом, почти так же, как у Петра Олеговича в тот момент, когда мы подошли ближе. Мама Оля собеседница великолепная! Зверев смотрел на Ольгу поверх очков и мило улыбался. Не так, как малолеткам вроде меня, а по-детски, как своей ровне.
И хотя мама с Димой не так давно вместе, она уже имела часть его состояния и высокий статус «оберегающей крылья».
Когда Дима здоровался с Петром Олеговичем, пробежали между ними невидимые искорки. Ведь Зверев в случае женитьбы на мне, постарается утащить и мою маму с собой. А по довольной морде было видно, что такой дуэт жирному коту очень нужен. С одной женщиной он будет разговаривать и чаи гонять, с другой сексом заниматься. И Дима это понял, как собственно и «младший подметающий», то есть я.
Некоторые думают, что у взрослых богатых мужчин брезгливое и несерьёзное отношение к женскому полу. Но это – ложь. Они самые зависимые от тепла и ласки. И всеми силами тянутся к душевному покою, хотя бы в доме. Если им повезло найти такую супругу (а некоторым ещё подавай уравновешенную любовницу), то беречь это будут с особой заботой. И, конечно, любые попытки посягнуть на семью будет караться жестоко.
Все мои догадки отобразились на Димином лице.
У него, конечно, любовницы не было, поэтому вся его опека рухнула на маму Олю.
Он обнял маму, поцеловал её в щёку и, не стесняясь Петра Олеговича, ущипнул за толстую попу. Раскрасневшаяся мама Оля, как девчонка, взвизгнула от неожиданности и залилась девичьим смехом.
А змей старший с выцветшим взглядом смотрел на потенциального противника, желающего выкрасть его покой, ласку и тепло. Влезающего в его дом, пусть даже с якобы добрыми намерениями.
– Детка, подойди, – у Димы в голосе были жёсткие нотки.
Я скромно подошла ближе, подняла на Петра Олеговича глаза.
– Проводи гостя к столам, – отдал беспрекословный приказ Дмитрий Евгеньевич.
Змей принёс меня в жертву, чтобы увести от чужого интереса свою супругу.
* * *
Козлом от него больше не воняло. Толи вставную челюсть сменил, толи вымылся. Ладно, это моя фантазия. Будь мне лет тридцать, я бы может и заценила такие размеры и такие формы. Капец, медведище!
И зубы у него вроде свои и красивые. Нашей уборщице очень понравился.
Мне девятнадцать!!!
Я за акции замуж выходить, не намерена.
Пётр Олегович смотрел на меня пристально, обволакивая взглядом. Чувствовалось его желание. Он даже этого не скрывал. Протянул руку и взял мои пальцы. Поцеловал их.
Меня дёрнуло, как током. Словно пальцы были сунуты в розетку. Ничего приятного не было. Даже больно, не понятно от чего. Отвращение превращалось в настоящую боль.
Я смотрела в карие глаза Петра Олеговича и видела душевую кабинку, где Демьян прёт силиконовую доЛину. Пробуждалось чувство ревности. Настолько сильное, что я задыхалась. И хотелось отомстить. Пойти сейчас в душ со стариком… И блевать.
Я отвернулась.
– Дима озвучил моё предложение? – поинтересовался Пётр Олегович ласковым тихим голосочком.
– Да, – недовольно ответила я, заглядываясь на сцену.
Мне нужно учудить и свалить.
– Такое предложение одной девочке на миллион выпадает, – продолжил Пётр Олегович и приник ко мне. – Я слышал, что ты против. Выбираешь сердцем. Но ты поймёшь, как важно в этой жизни застолбить себе нишу. И я подожду твоего решения. Давай, поговорим наедине.
Я резко отшатнулась от него, уставилась во все глаза.
Он меня изнасилует, если я уединюсь с ним.
Это я поняла сразу. Дима предупредил, и от мужчины исходило очень нехорошее волнение. Он способен на такое.
– Нет. Я буду петь, – отходила от зверя, настороженно следя за его движениями.
– Мне понравилось, как ты поёшь, – Пётр Олегович отпускал меня. – Спой для меня что-нибудь приятное. В прошлый раз была чудесная песня. Куколка.
Точно. Кукла.
Мне стало неприятно, что я так живу. Как можно было попасть в рабство?
Деньги?
Они мне не нужны.
Пусть Дима подавится ими. Честь дороже.
Парень из музыкальной школы встретил меня у сцены. У него уже играл приятный Венский вальс. Гости напивались шампанским и некоторые танцевали у камина. Дядя Серёжа и тётя Тамара в первых рядах. А дальше мой отчим с мамой. Тоже умели ноги правильно переставлять.
Вот нажрутся и заставят меня песни им застольные орать. Будут беспридельничать, а на утро заставлять меня стирать с телефона их пьянки.
– Миш, ты знаешь песню про куклу? – спросила я у парня.
Он нахмурился, вспоминая.
– Детскую? – уточнил он.
– Нет, взрослую, – набралась я смелости.
– Есть. Группа «Ногу свело», песня так и называется «Кукла»,– предложил парень.
– Дай послушать. Музыку найдёшь? – я подошла ближе к его аппаратуре.
– Вроде с бэк-вокалом была, – он полез в свой комп. Выдал мне наушники.
Песня прямо для сегодняшнего вечера и моё жалкое положение.
«И будет кукла тебе верна,
И будет кукла тебе жена.
Плевать на вьюгу, плевать на метель.
Она улыбнётся и ляжет в постель…»*
Я подошла к микрофону. Миша вывел текст на экран у сцены. У нас с ним тут всё грамотно организованно. Можно даже гостей петь заставить.
Музыка стихла.
Гости перед застольем собрались ближе к сцене. Многие уже знали, какие чудные песни я пою. Уже ожидали подарок.
– Добрый вечер, дамы и господа, – сказала я в микрофон. Голос мой из колонок грохотом пронёсся по залу. – Сегодня я буду петь песню про себя. Она посвящается моему отчиму Дмитрию и нашему гостю Петру Олеговичу Звереву.
Заиграла музыка, я глянула на часы, что висели на противоположной стене. Пять минут до моего такси.
Я начала петь.
– «Целуешь час, целуешь два.
Она прекрасна и мертва..»
Если Пётр Олегович с усмешкой воспринял мои вопли в микрофон, то Дима с мамой бледные стояли у сцены и своими недовольными физиономиями показывали весь моветон происходящего.
А я зарычала в микрофон, сорвав его со стойки. Жалко музыка не такая тяжёлая, я бы им выдала горловое пение.
Гости восприняли мою выходку за пикантную шутку. Даже аплодировали.
– Спасибо, спасибо! – громко поблагодарила я. – К счастью я не кукла. Играть с собой не разрешаю! Я люблю Демьяна Вяземского. И если не буду с ним, то не буду ни с кем!
Мой голос громыхал из колонок в воцарившейся тишине. И вдруг в зале послышался радостный возглас тёти Тамары.
– Умница!!! – победоносно выкрикнула она.
Победу праздновать было рано. На сцену поднимался разъярённый змей старший.
* * *
Я сняла туфли и рванула в обратную сторону. Скрылась за колонными и портьерами. Там быстро пролетела по узкому проходу и выбежала уже у гардероба.
Схватив своё пальто и сумочку, я босиком кинулась за дверь, оттолкнув ошарашенного дворецкого.
За моей спиной уже играла мирная музыка, гости шумели.
По ледяной дорожке, задрав подол платья, я неслась со всех ног к жёлтому такси у ворот.
– Дура!!! – орал мне вслед Дмитрий. – Семью разрушаешь! Отца с сыном поссорила! Никаких тебе денег и квартиры!
Я не боялась его. Он мне больше не указ. И никого я не сорила, он сам во всём виноват. Дёма ко мне приехал, а он палки в колёса вставлять начал.
– Подавись!!! – крикнула я ему в ответ. – И не ищи меня!!!
– Демьян со мной останется!
Слёзы в три ручья полились по щекам. А что если это правда? Что если Дёмка примет сторону отца? Он же мог меня обмануть, сказав, что будет бороться за нас.
Вот он не отвечает на звонки.
С ним женщина, способная соблазнить и дать молодому мужчине то, о чём он только может мечтать. У них там секс в душе, а я одна стараюсь выжить.
Мне жалко, что с Демьяном так получилось. Но я всегда буду его любить.
Уеду к чёртовой матери из этого города, подальше от этой семьи. Проживу как-нибудь. Страдать буду, но они не узнают этого. Помнить буду, но не позвоню им.
И никогда! Никогда не подпущу к себе другого мужчину.
Влетела на переднее сидение пассажира такси и велела быстро ехать в город.
Я так рыдала, что жалостливый водитель такси с большим сочувствием поинтересовался, что произошло.
– Из дома ушла, – шмыгнула я носом. – Я не хотела их семью разрушать.
Телефон звонил. Как же мне хотелось, чтобы позвонил Дёма и оправдался, сказал бы, что он не такой, как Паша К и его силиконом не возьмёшь. Но звонила мама, а с ней разговаривать не хотелось совсем. Но она настойчиво ждала, когда я отвечу.
И я ответила на звонок родной женщины.
– Немедленно вернись домой! – кричала мама в трубку.
– Я совершеннолетняя, – зло с содроганиями и заиканиями отвечала я. – Уезжаю от вас!
– Правильно! Разрушила семью и в кусты, – ругалась мама. – Человеку, который тебя кормил и поил, подкинула проблем. Сына отобрала. Наследника, можно сказать.
– Ничего, родишь! – дерзко ответила я, поправляя подол жуткого бархатного платья.
Она ничего не говорила, но и трубку не бросала.
– Мам, ты что беременна? – резко успокоилась я.
Дима всё думает, что она силиконовую грудь будет делать, а она ему дитё рожать надумала. Как же надо любимую женщину напугать, чтобы она боялась в беременности признаться.
– И куда ты собралась? – быстро сбила тему мама.
– В Москву! Работать и работать! У меня как раз там подруга из эскорта устроилась.
Я отключила телефон. Надо было помягче, раз она ребёнка носит.
Фух! Не верится. Хоть одна хорошая новость. А я думаю, что у неё крыша едет, а она моего братика или сестрёнку носит. И она в корсеты не затягивается в последнее время.
А телефон бренчал не переставая. Я, пожалуй, его не оставлю себе. Потому что очень дорогой. Пусть подарят Лине.
Шлюха! Подлая крыса!
Куплю пистолет и застрелю к чёртовой матери разлучницу!
Я нервно открыла окно в такси и выкинула трубку на улицу. Хорошая техника. Ударилась, об асфальт упала, но не разбилась.
Печально смотрела на голубой светящийся экран в темноте, от которого мы удалялись, покидая это место и приближаясь к городу.
Уже не рыдая, я заплатила таксисту и попросила меня подождать десять минут.
В своей квартире вытащила рюкзак и маленький чемодан на колёсиках. Содрала с себя платье, надела джинсы и свитер. Наспех натянула кроссовки. Мне было так больно, что руки дрожали, когда я быстро скидывала свою одежду в чемодан.
Грудь разрывали гадкие всхлипы, я захлёбывалась и не могла дышать. Но слёз больше не было.
Закинув рюкзак на плечо, я взяла чемодан на колёсах и пошла из Димкиной квартиры. Ключи им оставила и дверь захлопнула.
Таксист помог мне погрузить вещи в багажник. Повёз меня в новую жизнь.
_______
*Текст песни «Кукла» группа «Ногу свело»
Глава 5
Если у мира есть попка, то это рыбацкий посёлок «Рыбкино» на берегу лесной реки.
Как город Припять наводит страх опустошения и гибели.
И вроде красота природы должна вдохновлять и радовать глаз городского жителя. Но опять же, людской заброшенный быт всё портит.
Жёлтые и оранжевые деревья прятались между тёмно-зелёных елей. Под хмурым небом краски леса казались насыщенными. Тайга обступила серую реку, берег которой был усыпан старинными, почерневшими пристанями и гниющими сооружениями. Покосившиеся сараи и лодочные гаражи. От дождей и влаги наполнились ужасающими цветами и, в сочетании с пожухлой травой на земле, походили на декорации к фильму ужасов.
За всю дорогу от остановки до центра посёлка, встретились мне только полтора землекопа и грузовик старых времён, о которых рассказывают в музеях.
Кладбище в этом посёлке, как достопримечательность, располагалось в центре у административного здания. Оно заросло высокими кустами акации, над которыми торчали вверх тополя с золотой листвой.
Дороги были старыми, асфальт провалившийся.
Администрация закрыта.
Здание из белого кирпича, с решётками на окнах нагоняло на меня ещё большую тоску, чем сараи на берегу реки.
Мне, итак, было плохо, стало хуже. И я грешным делом, подумала, что нужно бежать в Москву. Не к Муле, конечно. Так, самостоятельно прокладывать себе путь.
На сердце скребли кошки. Одиночество и боль были невыносимыми. Жалела я о Демьяне. Так сильно, что ослабла совсем.
Передумала от него уезжать. Нужно было дождаться, когда гад ползучий вернётся со своей любовницей. В глаза его подлые посмотреть, на довольную рожу его Лины. Просто увидеть и вычеркнуть навсегда из своей жизни.
А так, осталась недосказанность, гадость какая-то на душе.
– А тебе кого? – спросили у меня.
Я обернулась. Женщина с большой метлой внимательно меня рассматривала. На ней было старое коричневое пальто, резиновые сапоги, на голове платок. Чёрный платок с алыми розами напомнал мне о Петре Олеговиче. И я, встрепенувшись, вспомнила, что поступаю правильно.
– Здравствуйте, – поздоровалась я. – Я в администрацию.
– Надя кур пошла, кормить, скоро вернётся. А ты чья такая?
– Веры Коклюшкиной племянница.
– А я думаю, где тебя видела!!! – неожиданно обрадовалась женщина и, подбежав ко мне, обняла.
Это было неожиданно. Живя в городе, забываешь, что бывают открытые люди.
Незнакомка всю меня ощупала и пригладила мои волосы.
– А я тётя Люда, твоя соседка. Ключи есть от квартиры? – с материнской заботой поинтересовалась женщина.
– Да, – кивнула я.
– А от Нади чего хотела? – нахмурилась тётя Люда, вроде готовая помочь.
– Я бухгалтер. Может… работа есть? – печально посмотрела тёте в глаза.
– У Нади спрошу, а ты беги. Артёму скажи, пусть воды натаскает. – Она с метлой пошла в сторону. – Беги быстрее, замёрзла вся.
Кто все эти люди?
Но хорошо же, что они есть, соседи. А то совсем посёлок пустым казался.
Немного полегчало. Тётя Люда, тётя Надя. Артёму не забыть передать материнский наказ. Вот и пригодилась я немного. Поживу, притрусь. Работа найдётся обязательно! Если не в посёлке, то поблизости.
Будет работа – будет жизнь!
От мужиков, что прошли мимо, я шарахнулась. Лица загорелые на солнце, затасканные охотничьи костюмы, удочки и сети за плечами.
Это теперь моя реальность.
Нужно привыкать к местным жителям, потому что я надолго сюда. Очень в Москву не хотелось.
Покосившийся неблагоустроенный барак, в котором тётя Вера захотела жить до конца своих дней, напоминал мне какое-то гетто, жестокие выселки или глубину глубинки, где не живут люди. Действительно, дом походил на что-то древнее, заброшенное и очень страшное.
На первом этаже все окна были заколочены, что придавало зданию вид безлюдный и покинутый. Двери в подъезд не было. Но к двери вела тропа, а значит люди всё-таки здесь появляются, и Артём вроде какой-то за водой сходить должен.
Скрипучая деревянная лестница, что вела на второй этаж, улыбалась мне проваленными, прогнувшимися от времени ступеньками. Она когда-то была зелёного цвета. Об этом напоминала краска, оставшаяся между балясинами и по краям ступеней. Ремонта в доме не было лет сто.
Высокое окно подъезда было украшено новогодней мишурой, что от слоя пыли не двигалась на сквозняке. И уже не блестела, а уныло свисала сверху, всеми забытая.
А на втором этаже чёрной дырой в потолке зиял открытый люк на чердак. На сколько я помню там моя тётя Вера бельё сушила. Там есть маленький лаз с люком на шиферную крышу.
И тут я вспомнила Артёма. Такого малюсенького мальчишку с большими удивлёнными серыми глазами. Он меня на пару лет был младше. Именно с ним я ползала на крышу этого дома, и мама меня сильно ругала за это. Крыша старая, может рухнуть. Да и мы, мелкие могли упасть с высоты.
Была открыта дверь в соседнюю с моей квартиру. Оттуда вывалил весёлый русый парень лет семнадцати. Заметив меня, замер.
Вот если убрать весь задний фон, можно подумать, что он университетский мажор. Джинсы, толстовка причёска модная. Вещи только не брендовые. А так под копирку с тысячами своих сверстников.
– Ого, – восторженно выдохнул он и внимательно меня рассмотрел своими серо-зелёными глазами. – А ты кто?
– Ира Рыбкина, – улыбнулась я и прошла к старой зелёной двери. На связке было два ключа. Один от квартиры, другой от сарая. Я как то сразу и не вспомнила, что придётся топить печки, носить воду и дрова. Да, в посёлке жизнь тяжелее, чем в городе. Здесь придётся напрягаться.
– А я Артём, – по голосу было слышно, что он безмерно рад моему присутствию.
– Привет, Артём, – безучастно поздоровалась я и ещё раз на него взяглянула.
Ничего себе вымахал! В памяти моей так и остался мелким пацанёнком. А теперь парень здоровый.
– Мама тебе велела воды принести, – тихо передала я слова тёти Люси.
– Это я мигом, – сказал парень за моей спиной. – А ты надолго?
– Посмотрим, – выдохнула я, замок поддался, и я вошла в своё гнёздышко с запахом плесени и канализации.
* * *
Не было канализации. Была дыра. Над дырой деревянный стульчик с пластиковым сидением.
Вонь.
Окошко в туалете заклеено полупрозрачной самоклейкой, изображающей витраж. Свет пропускало скудно, что и хорошо. Не хотелось на это место смотреть в ярком свете. Одного запаха хватало.
Кухонька с печкой. Места совсем мало. Даже газовой плиты не было. На варочной панели печи стояла старая алюминиевая посуда и чайник со свистком. Электрического не было. Крохотный столик и стульчик. Тётя Вера не кушала на кухне, всегда носила еду в комнату.
Над столиком висел старый сине-зелёный ящик. Я потянула старые дверцы. В разные стороны шуганулись тараканы, напугав меня до ужаса. На голове волосы шевельнулись от неожиданности.
В подвесном ящике осталось немного крупы и сахар. Чем живились тараканы непонятно, всё лежало в пластиковых баночках, и было хорошенько закрыто.
Я по леске раздвинула занавески. Две красивые в бело-синий квадратик. Самой тётей Верой обшитые белыми хлопковыми кружевами.
Стало гораздо светлее. А когда я с трудом, но справилась с форточкой, то кухня стала наполняться свежим воздухом. Осталось только протопить печки, и атмосфера в квартире изменится.
На внешнем подоконнике стоял деревянный ящик, прикреплённый прямо к фасаду одной из своих сторон. У тёти Веры не было холодильника, она хранила продукты вот в таком ящике на улице.
Жесть.
Между печкой и стеной были сложены дровишки. На разок хватит, дальше придётся носить.
И гостиная с круглой печкой. Видно не так давно посеребрённая. И вообще кругом порядок. Мама не ездит сюда, но после смерти Веры, было всё красиво разложено.
Диван был сложен и укрыт приятным светлым пледом. Я помню, в диване хранились какие-то вещи. Нужно было все посмотреть. Время как-то скоротать.
Над диваном висел ковёр «Три богатыря». Ковёр закрывал дыру в стене. Бежево-розовые обои пошли трещинами по всей комнате. А у потолка белела паутина.
На старом шифоньере потускневшее зеркало. Почему он именно шифоньер, а не шкаф, я не знала. Но когда гостила в этой квартире, запомнила именно это название.
Я открыла дверцу с зеркалом. Там на полках было сложено постельное бельё, одежда самой тёти Веры.
За соседней створкой оказались выдвижные ящики с любопытным старинным скарбом. Вещи, предназначение которых я даже не знала. Механические. Допустим, если бы на бритве были стёрты буквы, я бы в жизни не догадалась что это за штука. Плойку я узнала, а кипятильник пришлось фотографировать планшетом и смотреть в интернете. Ну, не видела я его никогда в жизни! Даже, когда гостила в этой квартире, не пользовались старшие.
Посередине комнаты стоял круглый стол. На нём застелена бархатистая толстая скатерть под цвет светлого пледа на диване, с яркими цветами и золотистой бахромой.
И ещё был сервант со старинными тарелками. Там стояли хрустальные вазы и фарфоровые статуэтки, которые так любила моя мама, но почему-то коллекционировала их в чужой квартире.
Я прошла по малахитовому линолеуму к окнам. Их было два. Большие. Занавески в комнате были на гардине, отодвигались в сторону с лёгкостью.
Тоже светлые.
Несмотря на старинную и бедную обстановку, было в квартире уютно и всё со вкусом подобрано.
Открыла занавески и ахнула.
Я и не помнила какой вид был из окон. В детстве наслаждаешься другими вещами, красота пейзажей становится понятной с возрастом.
Вид был на реку. Но на ту часть, которая не пестрила чёрными уродливыми пристанями. Впереди был небольшой лиственный лесок, представитель золотой осени в полной красе. Ярко-жёлтый просто сиял своей красотой. Сквозь него шла узкая дорожка, выложенная бетонными плитами, и заканчивалась чудесным берегом реки.
Берег был песчаный. Именно там, я летом купалась вместе с Артёмом. Но было это очень давно. Успела всё забыть.
Вышло солнце. И вода, отражающая серо-голубое небо, блестела в холодных лучах.
И всё это тонуло в увядающем торжественном лесу.
Красиво. Завораживающе.
Я открыла старые рамы, потому что в квартире было сыро. Сквозняк вытянул посторонние запахи, пустующей квартиры.
Вместе с проветриванием, стала топить печи. К сожалению, я почти ничего не знала. Навыков, для проживания в такой квартире, не было.
Хорошо, что планшет взяла, и интернет ловил.
Пришлось подучиться, как растапливать печи. Когда скрывать, чтобы не потерять тепло.
После мастер-класса, у меня почти все получилось. Спички отсырели, и только одна смогла поджечь лучины. И от этой лучины я растапливала печь на кухне.
Поставила чайник кипятиться. Нашла один пакетик чая. Маловато. Продукты нужны. А денег в обрез.
Разложила свои вещи. Поставила на подставку планшет посреди круглого стола.
Надежда теплилась в моём сердце. Я открыла почту, которую наверняка Демьян мог узнать. Но ни одного сообщения не было.
Я безумно одинока.
Надо же, как быстро он меня кинул. Даже Паша до конца хотел меня в жёны. А тут… Глупо конечно на такое мужчину ловить, но Демьяна даже моя невинность не прельстила.
– Ну и ладно. Мне же не четырнадцать. Спокойно переживу, – тихо плакала я, закрывая рамы окон.
Проветривание закончилось. Комната наполнялась приятным теплом и запахом берёзовых дров.
Время шло к обеду. И мне нужно было чем-то заняться. Поэтому, попив пустого чая без сахара, я разложила диван и заправила его бельём, которое предварительно подсушила и проветрила.
Постельное бельё было очень красивым. Белое в мелкий зелёный цветочек. Свою постель я заправила пледом. Стало совсем уютно.
Протопив печи, я решила заранее принести дров и воды.
Поплелась за дровами на улицу. Дверь за собой закрыла.
