Текст книги "(не) фиктивный брак (СИ)"

Автор книги: Татьяна Анина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 6 страниц)

14

Чтобы стать юристом, нужны главные качества: нравственность, пунктуальность, коммуникабельность и стрессоустойчивость. Чтобы стать успешным юристом, первый пункт вычёркивается.

Это не я придумала, это Мартин мне сам лично рассказал. И с самого первого курса занимался вытравливанием из себе чувства справедливости и жалости.

Очередной представитель животного мира, скалился на меня вставными зубами, зыркал голодными обиженными глазами и зло шипел, яко аспид.

– Липов, идиот, – испуганно выдохнула я, когда он убрал свою ладонь с моего рта.

– Леся, – Мартин осматривал меня, в основном пялился на грудь под белой блузкой. – Я тебе хочу популярно объяснить, что нельзя со мной играть. Закидывать мой телефон в чёрный список, игнорировать.

– Мартин, я замужем.

– Это фиктивный брак, шваль ты нераспокованная. Завела гастарбайтера и думаешь, я своё не возьму.

– Ты выпил что ли? – испугалась я его напора.

Нет, мне приходилось видеть его в жесточайшем неудовлетворённом виде, но тогда я с лёгкостью от него убегала. Теперь всё изменилось. Я просто исчезла с поля зрения, его это взбесило.

– В том то и дело, что трезвый. Пошли, прокатимся.

Он начал хватать меня за плечи и тащить в сторону ворот. А я выворачивалась. Урод порвал мне две пуговки на блузке. За волосы схватил и растрепал причёску.

– Я за тобой следить буду. Тебя с любой работы попрут, обещаю, – рычал Мартин, волоча меня за волосы.

Мой космос! Он решил разрушить мою жизнь!

Я зубами вцепилась в его руку и сжимала челюсти, пока Липов не заверещал, как девка. Ударил.

Я вырвалась и понеслась со всех ног от него в сторону ворот.

Ничто так не трезвит, как хорошая драка. Мир стал ясным, жить захотелось. Правда, лица прохожих смазывались, потому что я рыдала, когда бежала сквозь толпу. Пыталась рукой прикрыть раскрытую блузку. Пуговки остались, но грудь была неприлично открыта.

Как добежала до дома Ритки и не вспомнила. Влетела в подъезд старого полублагоустроенного дома и дрожащей рукой ответила на звонок телефона.

Меня уволили. Причину не назвали, попросили больше не приходить.

Наверно, я хотела умереть в этот момент. С другой стороны, вся эта ситуация с одержимым поклонником заставляла думать и двигаться дальше.

Вошла в приоткрытую дверь, в квартиру со специфическим запахом. Пахло всем сразу от вкусной еды до канализации.

В тёмной прихожей было не протолкнуться. Очень много одежды и обуви на многочисленных вешалках и полках.

Стояла старушка в халате и держала в руках кастрюльку.

Она беседовала с мамой Риты. Между ними вилла хвостом старая собака – Яблоко. Чистопородная дворянка, подобранная сердобольной Риткой ещё в школьные годы. Собаку стерилизовали, и она действительно напоминала гнилое яблоко, потому что еле ходила и была круглая. А гнилое, потому что неприятного коричневого оттенка.

– Сварила щи мужу, – сказала старушка-соседка, – а он не ест, собака. Пусть ваша собака ест.

При этих словах старушка из своей кастрюльки вылила щи Яблоку в миску. Собака благодарно помахала хвостом и принялась за обед.

– Леся, здравствуй, – поздоровалась мама Риты. – Проходи, они ещё не уехали.

В их квартире обувь не снимают.

В трёх комнатах жили три семьи. Родители Риты, сама Рита с Колей и старшая сестра с мужем и ребёнком. Так что по сути, это было общежитие.

Коля был парнем деревенским, приехал в город на заработки. Но всё сводилось к тому, что устроиться он здесь, по-нормальному не смог.  Поэтому каждое лето они с Ритой уезжали в деревню. Но в этот раз, судя по голой комнате, они уезжали навсегда. Даже кровать свою старую забирали, она разобранная лежала между коробок.

– Боже! Коля, что это?!

Ритка подлетела ко мне и стала в ужасе разглядывать моё лицо, напугав меня так, что я полезла в сумку. На телефоне быстро включила фронтальную камеру и даже не поверила своим глазам. Под правым глазом по виску и скуле полз тёмно-синий синяк с противными багровыми прожилками.

–Это кто тебя так припечатал? – Коля тощий и низкорослый строго посмотрел на меня. – Гастарбайтер твой? Это ты, дрянь, виновата!!!

Коля зло глянул на свою пассию, которая сильно испугалась, словно сейчас такой же получит синячище. Но Рите можно не беспокоиться, Коля полный адекват, да ещё и любит свою полную луну.

– Нет, – прошептала я, нервно распуская волосы и пряча под них половину лица. – Это Мартин Липов. Я не знаю, что делать?

Ритка метнулась из комнаты, вернулась с замороженной пачкой пельменей, которые приложила к моему пострадавшему лицу.

– А этот, муж твой? – сурово спросил Коля. – Ты вообще, в каких с ним отношениях?

– Я… В хороших, – кивнула я, – придерживая холод у виска. Поморщилась от боли и неприятных ощущений. – Я пришла попрощаться, как обещала.

Ритка меня обняла и неожиданно расплакалась. Она была такая мягкая и тёплая, как нежная подушка в кровати. До неё всегда приятно дотрагиваться и она всегда пахла выпечкой.

– Развели мне здесь сопли,– бухтел Коля, вытаскивая коробки в коридор. Он куда-то вышел и вернулся не сразу.

– Вы что совсем переезжаете? – всхлипнула я.

– Да, – ныла Рита, – Коля говорит, что город меня портит.

Мудрый человек этот Коля. Держись, Ритка, за такого мужика.

– Мартин хороший, Мартин перспективный, – появился Коля и взял ещё коробки. – Так же хочешь?!

– Нет, – хлюпнула Рита и вытерла слёзы.

– Коробки в руки и на выход!

Ритка быстро схватила первую попавшуюся коробку и вышла из комнаты.

А мне позвонили. И я уже боялась отвечать на звонок. Нажала на кнопку и молчала.

– Птенец!!!

15

В парке Пушкина я сидела на скамейке, скромно поджав ноги. Смотрела сквозь пряди распущенных волос на молодую мамочку, которая скормила целый батон голубям на радость своему дитя.

Интересно, когда я стану супер-пупер богатой, я смогу вот так просто скормить вольным птицам целый батон? Тот, кто голодал, слишком бережно относятся к еде. Я вот до сих пор вспоминаю свой творожок и сметанку, которые выкинул Даяр.

Малыш гонял птиц и громко смеялся. А голуби отлетали недалеко и возвращались, чтобы урвать себе еды. Прямо, как я в своё время.

Отвернулась от милой картины и наткнулась на памятник Пушкину. Александр Сергеевич был чёрен и указывал пальцем прямо на меня. Палец его был отполирован, потому что все кому не лень дёргали его и загадывали желания. Я проследила за строгим жестом. Пушкин указывал мне на грудь.

Блузка была распахнута и виднелись мои «девочки», беленькие дыньки. Неприлично, но отлично.

Прости, Александр Сергеевич, но пуговицы мне вырвал Мартин. И не надо тыкать пальцем, я скоро уйду.

Прямо передо мной нарисовались чёрные брюки и шикарные чёрные туфли.

Я подняла глаза. Что-то дрогнуло во мне, заныло, заскулило, обрадовалось.

Фигуру атлетическую обтягивала серая футболка. От наколок мать с ребёнком шуганулась и, распугав голубей, тут же сбежала.

Хотя нет. Не от наколок.

Даяр не успел побриться, а в сочетании с его мрачными чернильными глазами это пугало до икоты.

– Какой вид открывается сверху, – прошептал  зверь, рассмотрев мою грудь. Подал мне руку.

– Тебя отпустили? – спросила я, поднимаясь со скамейки.

Он рывком приковал меня к себе одной рукой. Я тихо ойкнула, но не сопротивлялась.

Другой рукой муж провёл по волосам. Очень аккуратно открыв синяк.

– Об дверь ударилась, – мой голос сорвался.

Я, не выдержав его страшного жгучего взгляда, прильнула к нему и уложила голову на широкое, сильное плечо.

Закрыла глаза и расслабилась всем телом. И внутри меня вечно напряжённый стержень, готовый бороться за жизнь, стал плавиться. Ослабевал добытчик внутри, прибалдело чувство собственного достоинства. Разлагались мужицкие привычки всё делать самой. Разомлела независимая женщина.

Я медленно превращалась в птенца.

– Скучала? – он прижимал меня к себе, чуть коснулся губами пораненного виска.

– Очень, – призналась я, понимая, что такими откровениями начинаю раскрываться перед ним.

– И я скучал, – шепнул прямо в ухо.

– У тебя всё хорошо? – я закрыла глаза, чтобы насладиться теплом и спокойствием, чтобы прочувствовать это мгновение всем свои существом.

– Да, теперь всё будет хорошо, птенец.

– Ты мне расскажешь, чем ты занимаешься? Мне нужно знать, чтобы всё понять.

– И простить?

– И простить, если надо.

– Конечно, всё расскажу. Скрывать особо нечего, – он погладил меня по волосам и приласкался своей жуткой бородищей к моему лицу. – У меня два билета на выставку. Начинай меня окультуривать.

Я тихо рассмеялась и, отпрянув, заглянула ему в глаза.

Они не страшные. Они печальные! И то, что я их помню с детства, делали их родными.

– Как ты нашёл меня? На фотке увидел? И как же узнал? – я улыбнулась, медленно отпрянув. Взяла его за руку.

А глаза наши были вместе. Мы с трудом разорвали связь взглядами. Неторопливо пошли по парку.

– Твоя мать не просто ногу мне спасла. Капкан был ржавый, итак с трудом справился с заражением. Оксана сделала мне операцию. Жизнь спасла, – неспешно стал рассказывать Даяр. – Я всегда помнил это. Чтобы не случалось перед глазами ты, птенец и доброе лицо твоей матери. Мы переехали. Я влился в новую компанию, сменил имя и взял фамилию отчима. Знаешь, – он сам себе ухмыльнулся. – Многое я делал неправильно. Хотел подняться, и методы мои были не самыми мягкими. А потом приехал сюда, чтобы разыскать твою маму и отблагодарить её.

– Ты приезжал? – удивилась я.

– Да. Оксана лежала в больнице. Ей нужны были деньги на лечение, и я всё оплатил. Твоя мама сказала, чтобы я позаботился о тебе…

– Так это ты деньги ей дал?! – обрадовалась я и даже прыгнула от счастья. – Ты представляешь. Какие-то люди сказали, что это они в долг моей маме денег дали и хотели с меня содрать с процентами!

– Неужели, – прошипел Даяр и превратился в зверя. – И кто они такие?

– Я не помню, – стушевалась я под его суровым взглядом. – Вроде, «Мегазайм». Неважно.  Ты, получается, приезжал три года назад, – я поджала губу, не зная, куда деться от его внимательных чёрных глаз. – Мама умерла.

– Олеся, – он взял меня за две руки. Его грубые пальцы проехались по тыльным сторонам моих ладоней, и я вздрогнула от невероятного желания этого мужчины. – Я видел тебя три года назад. Решил посмотреть на тебя, поговорить. Но не смог даже приблизиться.

Его голос охрип. Он был серьёзен, но при этом немного растерян. Поэтому я навострила уши. То, что он говорил, определяло всю нашу будущую судьбу.

– Ты похожа на маму, но легче, нежнее. – Даяр посмотрел в сторону, а потом стал крутить обручальное кольцо на моём пальце. – В тот день ты шла с подругами от университета. На тебе было лёгкое платье и золотистые туфельки, в которых ты была в загсе. У меня сердце раскололось на куски. Я уже тогда понял, что для меня нет ничего важнее в жизни, чем быть с тобой. Сам испугался своих чувств. Я старше, у меня за плечами неприятное прошлое. И то, что я хотел тебя прямо там схватить и увезти с собой, пугало меня больше всего. Именно тогда я решил вернуться в Россию и стать чистым, ну, в меру возможностей, в пользу договорённостей… В общем… Я подумал, что если ты выйдешь замуж, я даже вмешиваться не буду. Но забыть я тебя не смог. Пытался. Ты навсегда моя. Я спешил сюда. Так был занят, что упустил смерть твоей матери. Мне нужно было к тебе явиться без грязи, чтобы тебя моё прошлое ничем не тронуло. Приехал, – Даяр тяжело вздохнул и печально улыбнулся. Голос его совсем стих. – Прости, птенец, но то, как я тебя забрал себе, это был самый мягкий вариант из всех, что мне приходил в голову. Больше всего я боялся тебя напугать. Поэтому решил немного позлить. Оказалось, полезно. К тому же, положение твоё было плачевным. И ты…

Я внимательно его слушала. Его лицо изменилось, стало таким добрым, что дух захватывало от такой метаморфозы.

– Ты не только внешне грациозная и невероятно нежная, – он провёл руками по моим плечам, – хрупкая совсем. Ты ещё и человек добрый.

– Это ты понял, когда я тебя животным и бараном назвала? – У меня из глаз опять полились слёзы, а голос стал тихим стоном. – Или когда ёршик для унитаза к тебе в ванну кинула?

Он рассмеялся, и я тоже.

Вот так в любви объяснился. Оказалось давно влюблён.  Мы обнимались, и я уже вот подумала, какой он прекрасный…

 Но зверь показал клыки.

– И любая мразь, обидевшая мою жену, поплатиться за это.

Я дёрнулась, но он продолжал крепко меня прижимать к себе.

– Мужик твоей пухлой подружки нашёл мой номер через Айгерим и сообщил, что тебя прямо после урока рисования покалечили.

Я не дышала, стояла тихо. Зажмурилась от душевной боли. Не то что я не мечтала о возмездии, мне было стыдно за свою слабость, и что наябедничали другие.

– Я мало могу рассказать тебе о своём прошлом, птенец. Только о том, что делаю сейчас. О своих планах на будущее. И я ничего не намерен от тебя скрывать. И будь любезна отплатить мне тем же. Тайны такого типа могут привести к семейным конфликтам, а я настроен, прожить с тобой весь остаток своей жизни. У нас семья, моя девочка. Давай будем её беречь.

Даяр наклонился ко мне, чтобы постараться заглянуть в глаза, когда я низко опустила голову.

– Хорошо? – не злобно спросил он.

– Хорошо, – ответила я и отвернулась от него.

16

В галерее было много людей. Но мы, с Даяром, как отельная экскурсия, проходили от картины к картине и задерживались, чтобы всё внимательно рассмотреть и окультуриться в полной мере.

– Скажи, какие цвета использовал художник, чтобы изобразить белый снег? – строго спросила я своего ученика.

– Белый, серый, синий, жёлтый и фиолетовый, – перечислил Даяр, внимательно глядя на картину.

– Правильно,– похвалила я его. – Как на белом платье дамы с другого полотна. Чтобы изобразить белое, художнику мало белого цвета. Тень никогда не будет серой. Ночь никогда не будет чёрной.

Даяр заворожённо уставился на меня. Он помолодел на тридцать лет и смотрел на меня, как маленький ребёнок, впервые увидевший палитру художника. Восхищённо! Пленённо! С упоением слушал мои слова, покорённо склонял голову.

– Олеся Ивановна, – прошептал он. – Хотите я вас охрененным вином угощу?

Дикий зверь потихоньку превращался в нормальное домашнее животное.

Мы вышли из галереи на шумный проспект. Солнце уже грело, как летом. И хотелось найти свой старый купальник, забраться на крышу дома и позагорать.

Даяру звонили. И мне неожиданно тоже. Хотя я звонков не ждала.

 Мы с мужем разошлись в разные стороны, при этом держались за руки. Это было интимно и жарко. Так замечательно, что я влюблялась всё сильнее и сильнее. И вот он уже понимает, как пишут картины художники. И, возможно, я очень на это надеюсь, что мы сходим в филармонию. И Даяр там не уснёт.

– Привет, Леся, – поздоровалась Таня Лопухина.

– Привет, – радостно отозвалась я.

Пауза. Обычно Таня не теряет время зря. Это меня удивило и насторожило.

– Что-то случилось?

– Да…нет, я звоню… Ты как?

– Всё в порядке с мужем на передвижников ходили, – рассказала я.

– В общем, я подумала над твоими словами,– она вдруг стала тараторить, – если ты не хочешь, чтобы я твоего мужа писала, может я вас в паре напишу? Просто я точно знаю, мужику нравится, если жена одобрила.

– В паре? – восхитилась я. Танька художница что надо. Она может очень красиво написать.  – Давай. Спасибо, Тань. Я буду рада.

– Отлично…

И опять пауза.

– Что-то хочешь сказать, – это не было вопросом. Она мялась на том конце связи. – Извини, мне Ритка дозванивается.

– Пока тогда, – Таня быстро отключилась.

Странная Лопухина сегодня.

– Леська!!! – орала в трубку Ритка. – Это мой Коля позвонил твоему Трёхглаву. И прикинь, такое сказал: «Ты скажи, если не можешь за свою женщину постоять, я сам за Олесю заступлюсь». Мол, ты вся такая беззащитная, а тут Мартин пристал.

– Да, Даяр рассказал,– настроение упало и хотело спрятаться за плинтус.

– Мартин в реанимации лежит. Быстро твой бандюган работает. Папочка там в трансе. Знаешь, у Липова такие отвратительные родители…

Вот о чём хотела поговорить Танька. Но не решилась рассказать в силу своей осторожности и ума. Просто спросила, как дела. Не рассказала. Потому что знала наверняка, что это испортит мне жизнь, испортит отношения. И в целом новость была ужасная. Что я даже пальцы с Даяром расцепила.

Ритка трещала, как потерпевшая на допросе, вдаваясь в свои влажные фантазии относительно праведной мести. И я поняла, что ей нужно в деревню, как  сказал Коля, и с концами, даже на новогодние праздники к родителям не приезжать.

– …Теперь ты бандитская любовь, – она заржала в трубку, и я отключила звонок.

– Что не так? – Даяр, как ни в чём не бывало посмотрел по сторонам. Кокс у машины напрягся. Хотя смена Биг Мази, но думаю, что охранник, который меня проспал, уже уволен.

– Мартин в реанимации, – прошептала я, глядя в зеркальные глаза.

Он словно хамелеон, менял цвет под ситуацию и внешнюю среду. Теперь фиг, что в его глазах различишь. Ничего, только солнечный свет отражался.

– Ты расстроилась, – только по губам я могла определить, что он зол. Они сжато натянулись в недобрую улыбку.  – Птенец, Мартин бы не остановился. Зажравшийся мажор, почувствовавший вседозволенность. Он бы добил тебя.

– Так нельзя, – замотала я головой в стороны, отказываясь принимать происходящее. – Нужно было обратиться в полицию.

– Но ты не обратилась. И правильно, это бесполезно, – он выловил меня в свои объятия. А я упёрлась ладонями в его стальную грудь. – Ему нужно было объяснить, что нельзя так делать. Как твоему Поликарпову, – он зарычал, – Нельзя маленьких беззащитных девочек бить, нельзя их подставлять и использовать в своих жалких махинациях. Это, как избить ребёнка на детской площадке, только потому, что рядом нет родителей.

Он губами поймал мои слёзы, а потом поцеловал в губы. Легко, мимолётно, но я вся содрогнулась от странного желания.

– Знаешь, почему ментов волками зовут? Потому что только звери могут выловить зверей. И только Толик Тягач может популярно объяснить шакалам, что у тебя есть папочка, и ты спокойно можешь играть на детской площадке.

Я вообще разревелась, и он насильно опрокинул мою голову себе на плечо.

– Я обещал твоей матери, что позабочусь о тебе, – жарко шептал Даяр мне в ухо. – Фирмы «Мегазайм» в нашем городе нет. К тебе всякая дрянь липнет.

Я с этим животным все стадии горя пережила. Вначале, был шок и отрицание, затем гнев и обида. Потом, я почему-то себя чувствовала виноватой, когда открыла дверь в квартиру и его арестовали. Теперь дошло до депрессии.

Я понимала, что Даяр в чём-то прав. Но наотрез отказывалась принимать такие методы. Он мог бы поговорить с отцом Мартина… Хотя Ритка права, там такие родители, что Мартину суждено было вырасти в подонка. И я теперь понимала: всё, что рассказывали о Липове, могло быть правдой. И девушки затащенные на дачу, издевательства и унижения…

Но я не желала возмездия. Этот мир оказался слишком жесток для меня. И муж, как яркий представитель этого мира, пугал.

17

Даяр сказал, что при изготовлении этого вина ни одна шоколадка не пострадала. На бутылке было написано, что вино шоколадное. Оказалось, что в современное вино добавляют какао, а вот если делать по старинке, выпаривать вино долго в нужных пропорциях, то оно приобретает оттенок шоколадного вкуса. Я бы даже сказала кофейного.

Не известно, где он такое заказал и сколько стоит бутылочка, но я захмелела и прибалдела.

Мы вымытые и довольные сидели на кухне. Я запахнулась в халат, Даяр одел только лёгкие домашние штаны. Резал хлеб большим ножом и подкидывал мне в тарелку жареное мясо, которое сам, между прочим, приготовил.

– Послевкусие невероятное, – прошептала я, пригубив ещё вина из своего фужера.

– Я же говорил, тебе понравится.

Он хитро прищурился, в голосе его промелькнули сладостные нотки предвкушения. Он выпил один глоток, остальное целенаправленно спаивал мне. Потому что у него по плану – исполнение супружеского долга. И если в начале вечера, я наотрез отвергала такой сценарий, то уже к концу готовки мяса, сидела размякшая и осоловелая. Скользила по крепкому торсу взглядом.

Наколки были разными, но среди них выделялись крылья. В которых, был спрятан беззащитный птенец. Это я. Тут к гадалке не ходи, Даяр меня так и называл и поступал практически так же, спрятав меня под своё крыло.

– Так чем ты занимаешься? – в моей хмельной голове ещё было приличие, которое напоминало, что вначале с мужчиной надо познакомиться, а уже потом лезть целоваться. Хотя я уже была готова попробовать в обратном порядке.

– Сейчас в строительном бизнесе. Держу пакет акций крупной компании. Есть ещё интерес в логистике. Только сейчас я, скорее спонсор, чем участник бизнеса. У меня своя команда, – Даяр подлил мне ещё вина. – Ты их видела. Точнее они тебя.

– Зоопарк, – хихикнула я. – Облезлый тигр, жирный боров, косоглазый медведь и старый козёл.

Даяр рассмеялся. А делал он это красиво, прямо загляденье.

– Козла я сразу узнал. Это Коля, он бородку отказывается сбрить, – Даяр влюблённо посмотрел мне в глаза. – Медведь это Вадик, боров у нас Савелий. Остаётся облезлый тигр, – Даяр опять рассмеялся. – Это Ваня, он у нас экономист.

– Верные друзья? – усмехнулась я, покачивая своё фужер в пальцах и с улыбочкой глядя на мужа.

– Неверные отпали сами собой, – прошептал Даяр, уже поняв, что я тёпленькая и пора брать.

И тут из коридора раздалось нудное, протяжное мяуканье соседской кошки. Я поставила фужер и принялась кушать. Смакуя сочные кусочки, даже простонала от удовольствия.

– У тебя есть мечта? – хитро подняла на Даяра глаза.

– Жена, дом, дети, – он немного подумал и решил тоже поужинать. – Первое у меня уже есть… Кошку не хочешь завести?

Он поморщился. Рёв животного, которого не пускали в квартиру, начинал надоедать.

– Это соседа кошка. Она хозяину кушать приносит. То голубя, то крыску.

– Он ест?

– Не думаю, – расхохоталась я, прибывая в блаженстве. – У неё инстинкт накормить.

– Прямо, как у меня, – он отрезал кусочек, нанизал его на вилку и поднёс к моему рту.

Я аккуратно съела предложенное мясо. Сексуально так облизнула губы.

Даяр только рот открыл, чтобы что-то сказать, а из коридора опять донеслось мяуканье уже похожее на вой. Муж недовольно поморщился и хотел закрыть дверь на кухню, но я решила спасти котейку.

– Я позвоню соседу, – усмехнулась я. И запахнулась в халатик по плотнее, чтобы спрятать выставленную для Даяра часть вздёрнутой груди.

– Мы переедем. Я уже квартиру присмотрел, – он выловил меня за руку и поставил рядом с собой. – Тебе понравится.

– Я не сомневаюсь, – похоже краска на щеках моих выступила.

– Не сомневайся, – шепнул Даяр и хлопнул меня по попе на прощание.

– Тебе всё понравится! – долетело до меня его обещание. – Особенно в постели.

О, Даяр Иванович. А в постели тебя ждёт такой сюрприз! Я изголодавшаяся покажу, кто в доме зверь настоящий.

Я вступила в тапочки и открыла дверь.

Так и есть, Мявка поймала синичку и принесла хозяину на ужин. Голос у неё натренированный. Заметив меня, она быстро взяла в клыки свою добычу и уставилась на входную дверь в ожидании, когда я позвоню, и её впустят домой.

Забавная. Она мне всегда нравилась. Настоящая добытчица.

Только я сделала шаг на лестничную площадку. Откуда-то сверху и снизу ко мне подоспели два здоровых мужика.

Я испугаться не успела, как они втолкнули меня в квартиру, закрыв за собой дверь.

– Будем платить по долгам, Олеся Ивановна, – услышала я.

И почти ничего не увидела, потому что Даяр вылетел с кухни. Завязалась драка, и я была откинута в сторону вешалки, где дрожащими пальцами залезла в карман пальто Даяра. Там лежал его телефон. Отползая от трёх ревущих здоровых мужиков, я в панике открыла меню и нашла в записной книжке Кокса. Он так и назывался «Кокс».

– Кокс! – закричала я в трубку, – Нас убива…

Незнакомый мужик выбил у меня из рук телефон. Даяр выкрутился от того, кто его пытался обезвредить и подлетел к нам.

Я чувствовала такую мощь, такую силу и ярость, что зажмурилась. Эти мышцы в наколках, этот выцветший до охры взгляд я буду помнить всегда.

Даяр вырубил мужика одним мощным ударом в шею и тот распластался рядом со мной на красном ковре, грузно рухнув носом в мои сандалии.

А дальше я увидела пистолет в руках другого мужика.

Наверно, я бы могла поступить как-то иначе. Но мыслей не было, они совсем отсутствовали, я действовала на инстинкте, как кошка, которая обязана принести хозяину добычу.

Взвизгнув, я прикрыла Даяра собой. И это были считанные доли секунды. Даяр же резко нагнул меня к полу, подставив к дулу свою спину.

Выстрел резанул слух. Как что-то невыносимо опасное и страшное, оставил на сердце кровавую рану.

А Даяр ещё и ногу выставил вперёд, чтобы не упасть на меня. Накренился, укрыв своими крылами своего маленького птенца.

Стрелок пробежал мимо нас, исчез за дверью.