Текст книги "Владыка смерти (Сага о плоской земле I, Том 2)"

Автор книги: Танит Ли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

Несмотря на то что дом кишел колдовством, однажды туда все же отважились прийти королевские сборщики налогов. Зайрек соответствующим образом обошелся с незваными гостями, а сам отправился к королю. А потом король, вообразив себя псом, грыз кости и взгромоздился на суку.

Со скелетом морского короля Зайрек обращался чрезвычайно экономно. Он разделил скелет на множество частей, и, когда начиналась буря, колдун выходил на башню, произносил, обернувшись к морю, речь и только после этого швырял волнам очередную порцию костей. Проходили месяцы, годы. Бури стали случаться все реже, словно Морской Народ Сабла тоже устал от гнева и ссор.

Как медленно тянется время! Жизнь, лишенная смысла, – то, о чем старая ведьма предупреждала его мать, когда та настойчиво требовала для сына ужасного огня неуязвимости. "Нет такого блага, вместе с которым не шла бы беда". Зайрек размышлял над этим изречением в долгие тихие вечера, когда море, казалось, заполняло небо и землю своими бликами и серебряное безмолвие ненадолго окутывало Зайрека. Почему случилось так, что он, кому столь многое дано, может употреблять это только во зло и страдать от этого? Если б он был уязвим и невежествен, он мог бы найти счастье и покой в жизни – и для себя, и для других. Его толкнули к Злу, но Зло отвергло его. Азрарн устами старика мага отверг его. Почему же тогда Зайрек не вернулся к своей поруганной невинности, не постарался починить разорванные одежды? Потому что он никогда не творил Добра иначе, чем из страха сотворить Зло. Однако Зло больше не было угрозой, и, как ни странно, во зло оборачивалось все, за что бы ни брался Зайрек.

Однажды Зайрек попытался совершить доброе дело. Он шел по городу. Двери, как обычно, захлопывались при его приближении, а люди, оставшиеся на улицах, как обычно, низко кланялись и бледнели. Вдруг колдун увидел маленького мальчика, по недосмотру матери оставшегося играть возле дома. Что-то в этом ребенке почти тронуло Зайрека: может, рыжеватый оттенок его волос напомнил чародею о Симму, хоть глаза мальчугана и не были зелеными. Зайрек сотворил из воздуха нечто, напоминающее по виду обычный леденец, и протянул его ребенку, который без лишних вопросов принял подарок. Вдруг откуда-то примчалась его мать. Она схватила ребенка, прижала к груди и с ужасом уставилась на колдуна. Чародей, продолжая опыт, сказал с необычной для него мягкостью:

– Проси у меня чего хочешь.

– Спаси моего сына, которого ты отравил! – тут же пронзительно выкрикнула женщина.

– Нет, я не отравил его, – промолвил Зайрек и вытянул вперед руку.

Женщина отпрянула от него и, споткнувшись, выпустила ребенка. Он упал на мостовую, размозжив череп о камни.

Хоть Зайрек и понимал, что все произошло из-за страха, который он внушал людям в этом городе, он все же принял эту смерть как знамение. Зло, должно быть, сопутствовало ему, как кружащиеся вороны – виселице.

Несколько лет спустя, когда Зайрек очутился перед настоящей виселицей с дергающимся на веревке убийцей, кто-то заговорил за его спиной, назвав чародея его старым именем.

Кто-то заговорил, и пронизывающий, но приятный холод охватил Зайрека. Он вдруг понял, что за спиной у него стоит Владыка Смерти.

Глава 8

Солнце зашло, наступила ночь. Зайрек сидел и при свете алебастрового светильника, украденного из королевской усыпальницы рабами Черного Мага, читал черную пергаментную книгу с серебряными буквами. Книга содержала некоторые сведения и наставления, касающиеся наиболее опасных областей черной магии воскрешения мертвых и тому подобных хитростей. Зайрек лениво просматривал ее, и тут до него донесся некий звук, побудивший отложить пергамент в сторону.

Никто не входил теперь в жилище Зайрека, кроме несчастных, вызванных его чарами. Все хорошо знали, что страшные заклятия охраняют это место. Однако странный звук повторился – словно металл ударил в каменный пол – кто-то вошел в дом, и его не пугали чары колдуна.

Зайрек осветил свой путь колдовскими огнями, спустился в зал с каменным полом и огляделся.

Занавеси колыхались на ветру, и жуткие тени танцевали на стенах. В огромных канделябрах тускло горели свечи из желтого воска. Крыса, обгрызавшая одну из них, метнулась по каменной кладке. На золотой подставке покоилось то, что осталось от Хабзура, – череп, который Зайрек пока оставил у себя. Колеблющееся пламя свечей не освещало высокого, вырезанного из черного дерева кресла – оно само испускало странное сияние. Зайрек подошел ближе и увидел, что в нем сидит человек в белом плаще, с накинутым на голову белым капюшоном. В правой руке, обтянутой белой перчаткой, незнакомец держал железный посох, обвитый золотой лентой. Этим посохом он и стучал по каменному полу, чтобы привлечь внимание Зайрека.

Вдруг по телу чародея прокатилась волна какой-то испуганной радости, подобной той, которую юноша или женщина испытывают от неожиданной встречи с позабытым любовником. Зайрек дрожал и сам удивлялся этому. Человек в капюшоне очень медленно поднял голову. Белый капюшон обрамлял темноту. В ней, словно пара бесцветных огней, горели глаза.

– Не спрашивай, кто я, – сказал гость Зайреку. – Ты знаешь меня. Мы встречались когда-то.

Как давний сон, Зайрек вспомнил тень, которая однажды коснулась его лба, избавила его от отчаяния и разочарования, подарив недолгое забвение. При одном воспоминании об этом у него подкосились ноги.

– Ты – Смерть, – сказал он. – Мне надо пойти с тобой?

– Нет, – ответил Владыка Смерти. – Ты останешься недосягаем для меня еще долгие века – таким сделал тебя огонь.

– Но ты здесь, – возразил Зайрек.

Левая рука Владыки Смерти была без перчатки и казалась такой же черной, как ручка кресла, на которой она покоилась. Неожиданно Зайрек ринулся вперед и прильнул к этой черной руке – обнаженной руке Смерти.

Коснуться Владыки Смерти – значит почувствовать прикосновение смерти. Для кого-то это избавление, для большинства – ужас. Для Зайрека, который не мог умереть, пока не износится его неуязвимое тело, это прикосновение принесло блаженство и покой. Оно захлестнуло колдуна, как наркотик, почти оглушило только это и мог подарить Владыка Смерти Зайреку.

Владыка Смерти отдернул черную руку, и Зайрек, почти теряя сознание, осел на пол рядом с укрытыми белым плащом коленями.

– Не... – Зайрек запнулся. – Не оставляй меня.

Позволь мне служить тебе.

– Не мне ты хотел служить, – проговорил Владыка Смерти.

– Это решили за меня... Но демон меня отверг.

– Я знаю, – сказал Владыка Смерти. Он и в самом деле знал. Ведь он уже успел изучить и жизнь Зайрека, и те пути, по которым шел черный маг.

– Тебе и только тебе я хочу служить, – бормотал Зайрек.

– Во зло другим – будешь ли ты служить мне?

– Ты видел, я не люблю людей, мой господин.

– Кое-кто все же мог бы остановить тебя.

– Никто, кроме тебя.

– А Симму? – поинтересовался Владыка Смерти. – Симму, которого в детстве звали Шелл. То юноша, то девушка. Будешь ли ты служить мне, несмотря на Симму?

Веки Зайрека дрогнули.

– Демоны воспитали Симму, и он предал и бросил меня. Симму – это та лестница, которая привела меня к Злу. Симму – змея, затаившаяся под камнем. И все-таки ради Симму я мог бы вести праведную жизнь – жизнь целителя, человека без амбиций, слепого к соблазнам. Но когда у меня не осталось ничего, кроме Симму, он бросил меня! Ты видишь, что я одинок, величайший из королей.

– И потому ты несчастен.

– Не только поэтому. Я проклинаю свою мать за то, что она подарила мне такую судьбу. Я проклинаю Симму, совратившего меня и тем самым показавшего червей, кишащих в моей душе. Я проклинаю Азрарна, а я, пожалуй, единственный смертный, который может безнаказанно сделать это. Я проклинаю женщину из подводной страны, Хабэд, наделившую меня бессмысленным могуществом, которое я могу употребить только во зло. Я проклинаю весь мир за то, что он боится меня и безропотно подчиняется мне вместо того, чтобы бороться. Этот мир не может уничтожить меня, как я того заслуживаю, и, подобно язве, я паразитирую на его теле. Только ты, величайший из королей, можешь дать мне бальзам, которого я так жажду. Смерть – это все, о чем я прошу и на что не имею права.

– Смерть – это не то, что ты думаешь, – возразил Владыка Смерти. Однако он не стал продолжать, ведь объяснения не входили в его планы. Вместо этого Улум, Владыка Смерти, рассказал чародею совсем о другом и преподнес ему странные дары. Этот договор Улума и смертного отличался от прежних, в которые входило отрезание пальцев, но Владыка Смерти изменился с тех пор, как появился Симмурад.

Зайрем стал рабом Владыки Улума... Утром старый дом опустел, однако прошло немало времени, прежде чем люди, живущие на побережье, отважились выяснить, пуст ли он на самом деле.

***

На волнах лениво качался череп Хабзура, который Зайрек наконец выбросил в море. Но никто не разыскивал его. Хабэд развлекалась с одним из голубоволосых придворных – новым королем Сабла, ее мужем. Зайрек оставил лишь шрам на ее сердце. Ее отец – безголовый кусок коралла в Зале Мертвых – был давно забыт.

В конце концов череп прибило к какому-то рифу, где он и остался лежать, опустившись на дно. Внутри него жили рыбы, а снаружи его облепили ракушки. Через много лет череп зацепила рыбачья сеть и подняла его на борт лодки вместе с остальным уловом.

– Вот так да! – воскликнул рыбак. – Да ведь это череп моего бедного отца, которого пираты тридцать лет назад обезглавили и бросили за борт на этом самом месте. Очевидно, он вернулся ко мне для того, чтобы я его похоронил.

И, будучи почтительным сыном, рыбак принес череп домой. Отказывая себе в еде, чтобы сберечь деньги, он выстроил за деревней роскошный склеп. Этот склеп стал местной достопримечательностью, и потом многие поколения взрослых показывали его своим детям, говоря: "Вот поступок доброго сына!"

Однажды утром, по прихоти судьбы, волны вынесли на берег небольшой бухточки рядом с деревней еще один череп. Но рыбаки, не догадавшись о том, что именно он-то и есть настоящий череп отца их товарища, посчитали это дурным знамением и, бросив череп в высохший колодец, закидали его грязью и с тех пор избегали этого места.

Часть девятая

ГИБЕЛЬ СИММУРАДА

Глава 1

Йолсиппа, бродяга, привратник Симмурапа, спал и видел во сне восхитительно косящих девиц. Но вдруг его разбудил знакомый звук – кто-то стучал в медные ворота. Йолсиппа открыл потайную дверь и, еще не совсем проснувшись, выглянул наружу.

– Кто здесь? – заорал он. С некоторых пор толстяк обходился без вежливых приветствий.

За воротами только еще занималась заря. Тьма потихоньку уползала с гор, но еще не рассвело.

– Я спрашиваю: кто здесь? Снизу, из тени, толстяку ответил мужской голос:

– Тот, кто желает войти.

Йолсиппа вздохнул, налил в кубок вина, выпил.

– Сюда не всякий может войти. Это Симмурад, город бессмертных. Что ты умеешь? В чем проявляется твое мастерство? И так ли уж оно велико, чтобы ради этого впустить тебя?

– Я – Зайрек, чародей, а могу я вот что... – Едва незнакомец сказал это, как молния разорвала тени, ударила в ворота, на мгновение осветив красивого черноволосого и чернобородого человека в желтой мантии, с золотыми кольцами на руках и черным скарабеем на груди. – Еще один такой удар, и твои ворота развалятся.

– Успокойтесь, господин! – прокричал Йолсиппа. – Вы можете войти.

Загремело устройство, открывающее ворота, и Зайрек вошел. Йолсиппа, поспешно спускаясь с башни, чтобы встретить колдуна, заметил, что мантия чародея блестит от золота, его руки украшали браслеты из янтаря и изумрудов, а на его плечах – ожерелье из драгоценных камней, нанизанных на золотую нить.

– Увы, почтенный господин, – проговорил Йолсиппа, – король Симмурада Симму не позволяет ни мужчинам, ни женщинам вносить в город золото из уважения к некоему князю, который не питает любви к этому металлу.

– В таком случае пусть Азрарн держится от меня подальше, – ответил чародей. – Мое золото останется при мне.

Йолсиппа счел благоразумным больше не возражать.

Они вместе прошли по засаженным зеленью улицам города бессмертных.

– Смотри, – сказал Йолсиппа, с трепетом и гордостью указывая Зайреку на просвет между деревьями, чтобы тот смог увидеть раскинувшийся перед ними Симмурад: розово-алый и молочно-белый мрамор, на который только что упали первые отблески зари, хотя кое-где в башнях и среди колонн еще догорали светильники. – Я лично провожу тебя во дворец Симму.

Прекрасен был Симмурад. Прекрасен.., и чужд. На мгновение его красота тронула душу Зайрека. В предрассветном сумраке колдун вместе с Йолсиппой прошел по террасам города. Но даже толстый вор в безвкусных, засаленных и усыпанных драгоценными камнями одеждах, спотыкающийся и рыгающий, не мог умалить величия Симмурада.

В городе было много дворцов, но все они казались пустыми, разве только мелькнет где-нибудь одинокое светящееся окно. На газонах росла мягкая трава, никогда не засыхавшая, но и никогда не ронявшая на землю семян. Деревья шумели пышной листвой, которая никогда не опадала, но никогда и не распускалась. Эти вечные и неизменные творения создали чародеи, пришедшие в город, или демоны много лет назад. Природа, окружающая бессмертных, была под стать самим бессмертным.

Звери в городе были тоже вечными. Каждому из них дали по капле эликсира жизни. Леопарды, лакающие воду из пруда, имели странный игрушечный вид. Даже в движении они словно оставались неподвижными. Когда чародей и Йолсиппа проходили по саду, которого уже коснулись первые лучи солнца, то увидели там мужчин и женщин, прогуливающихся под деревьями. Бессмертные казались то ли куклами, то ли восковыми фигурами. Обитатели города отсутствующими взглядами провожали Зайрека и улыбались вслед Йолсиппу. Казалось, все жители города отчасти окаменели, но то ли не знали об этом, то ли не тревожились по этому поводу. Окаменение с поверхности кожи пробиралось внутрь их тел, пока не достигнув сердца и мозга.

Над городом разгорался рассвет. Йолсиппа остановился перед плитой из зеленого мрамора, чтобы Зайрек мог прочесть надпись.

Я – Симмурад, город Симму, в моих стенах будут жить люди, чья жизнь вечна...

– Это и есть тюрьма для бессмертных? – осведомился Зайрек.

– Бессмертие – удивительный дар, – обиделся Йолсиппа. – Я был здесь, когда все только начиналось. Дивный князь...

– Азрарн.

– Я бы не осмелился...

Но Зайрек, не слушая толстяка, зашагал к воротам дворца.

Заря затопила светом город, окрасив все в розовый цвет и играя на хрустальных окнах.

– Подождите здесь, мой господин, – попросил Йолсиппа и тут же добавил:

– Это всего лишь обычай.

Зайрек, к великому облегчению толстяка, согласился.

Они вошли в зал с куполообразным потолком, словно взлетевшим ввысь и парящим над их головами. Пол зала был вымощен серебряными плитками. Нигде не было видно ни страхи, ни слуг, ни рабов, которые бесшумно скользили бы среди всего этого великолепия, однако все выглядело чистым и ухоженным – благодаря чарам искусных волшебников, которым позволили здесь жить. И все же дворец казался необитаемым, как развалины, застывшие посреди пустыни или на морском дне.

Зайрек сел. Он выглядел умиротворенным, хотя всякий, подошедший к нему настолько близко, чтобы увидеть призрак жестокости, сквозящий в его глазах, в ужасе отскочил бы. Однако в душе Зайрека зашевелилось нечто неопределенное. Он внимательно наблюдал за этим нечто, и наблюдение почти полностью захватило его. Его пульс ускорился, а в животе забурлило. Но разум Зайрека остался бесстрастным. Он ждал Симму. С теми же ощущениями колдун ждал бы, когда ему снова принесут отведать вина, которым он однажды напился до тошноты. Теперь он хотел лишь пригубить это вино, вспомнить вкус, а после вылить на землю, а лозу – выкорчевать и сжечь.

Прошел час. И вот наконец вошел Симму, но не один.

Как и всякий король – а ведь он был здесь королем, – Симму вошел в зал в сопровождении своего двора. Женщины с вплетенными в волосы неувядающими цветами были одеты в необычные платья, представляя одежды самых разных стран; мужчины – воины, чародеи, мудрецы – старые и молодые. Все они походили друг на друга и на те восковые куклы, которые Зайрек уже видел.

На самом Симму тоже появился восковой налет времени. И все же это был Симму, Симму до мельчайших деталей: зеленые рысьи глаза, янтарные волосы, короткая борода, словно из того же янтаря; настороженная, по-кошачьи изящная походка. Кроме того, в Симму-мужчине присутствовало что-то девичье. Он, казалось, ничуть не состарился, впрочем, он на самом деле физически не постарел, а если и постарел, то едва заметно. То время, когда он был героем и странствовал по свету, наложило свой отпечаток, но Зайрек пренебрег им. Другая перемена привлекла его внимание. То, что сделало Симму совершенно неузнаваемым, заключалось в чем-то другом. Зайрек не совсем понимал, как это открытие повлияло на него, но он, несомненно, находился под впечатлением. Казалось, все чувства, покинувшие его, когда он вышел из моря, разом нахлынули на него. Однако, глядя на чародея, никто бы не догадался, какие мысли его одолевают и какие мучения они ему доставляют.

Рядом с Симму – и это стало последней каплей – Зайрек увидел прекрасную девушку с блестящими светлыми волосами, мрачную и сердитую.

Йолсиппа вышел вперед. Он нелепо поклонился Симму и Кассафех. Зайрек встал. Он видел, что на лице Симму не мелькнуло ни тени узнавания. Симму равнодушно разглядывал колдуна.

"Притворяется? Или забыл? Где же прячется та девчонка, которая прижималась ко мне у соленого озера? Симму... Шелл..." Тут он заметил, что Симму нахмурил брови, – похоже колдун, показался ему знакомым. -Ну-ну. Не собирается ли он оскорбить меня еще больше, притворившись, будто только что вспомнил?" подумал Зайрек.

Но Симму ничего не сказал. Зато Йолсиппа принял соответствующую позу и взревел словно балаганный зазывала:

– Вот Зайрек, называющий себя чародеем. Я видел его искусство своими глазами. Ныне он готов предстать перед королем Симмурада как проситель!

Сколько раз разыгрывалась здесь подобная сцена? Столько же, сколько жителей в Симмураде. Неясно было, остался ли хоть у кого-нибудь из них интерес к этому ритуалу. Но все они собирались в этом зале и разглядывали тех, кто пришел просить бессмертия, словно эта церемония действительно важное дело.

Тут заговорил Симму. Все еще слегка хмурясь, он обратился к Зайреку:

– Ты чародей? Однако в моем городе есть чародеи, тут их предостаточно.

– Что ж, радуйтесь, – сказал Зайрек. Он вдруг понял, что не может заставить себя произнести "Симму" – имя, которым назвалась его возлюбленная у соленого озера. – Я не собираюсь присоединяться к вам. Привратник неверно понял цель моего визита.

Среди придворных Симму, заинтересовавшихся подобным оборотом дел, раздались возгласы удивления.

– Ив чем же заключается твоя цель? – спросил Симму.

– Я хотел посмотреть на ваш городок, который смертные называют городом живых мертвецов.

Раздался ропот, но, едва Симму заговорил, все разговоры стихли.

– Твоя шутка...

– Это не шутка. Вы живете вечно, но ваши жизни ничего не стоят. Вы проводите их в оцепенении, не имея никакой цели. Крыса в клетке, бегающая из угла в угол, и та живет лучше.

Симму побледнел.

– Теперь ты, чародей, неверно понял нас. Мы лишь выжидаем, готовясь осуществить наши замыслы.

Один из мужчин, придворных Симму, воскликнул;

– Пусть этот господин покажет свое искусство! Мне, к примеру, кажется, что он просто притворяется.

Зайрек сверкнул глазами.

– Берегись, – предупредил он, – если я что-то сотворю с тобой, тебе придется жить с этим до конца времен.

– Сам берегись, – ответил придворный. – Я тоже чародей. – Он вытянул руку и указал на Зайрема пальцем, с которого сорвался язык пламени. Зайрек не обратил на огонь никакого внимания, ведь тот не мог причинить ему вреда. Стоя в пламени, он сказал:

– Огонь – слишком опасная игрушка для тебя. Тут же пламя погасло. Придворные зашептались.

Искусный хирург, получивший бессмертие за свой талант врачевателя, выступил вперед:

– Не думай, господин, что нас легко уничтожить, раз наши тела уязвимы, сказал он. – Огонь, конечно, может обезобразить нас, но дотла не сожжет. Однажды я сделал для одной госпожи серебряную ногу вместо обожженной. Серебро заменило поврежденную плоть и не доставляет несчастной никаких неудобств. Скажу больше, ты, видимо, собираешься подорвать наш дух. Я как врач тщательно изучил явление бессмертия. Я могу сказать тебе следующее: если ты даже вырежешь сердце у человека из Симмурада, ты не убьешь его. Просто он заснет, а когда я сделаю для него сердце из серебра, он очнется. Сердце его будет работать, как часовой механизм, ведь я обучился многим тайным искусствам, общаясь с карликами Нижнего Мира... Человек, которого ты лишишь сердца, получит новое – искусно сделанное серебряное сердце, и оно будет биться так же хорошо, как и настоящее.

– А скажи мне теперь, – попросил Зайрек, – сколько детей родилось в Симмураде? Хирург скрестил руки на груди.

– Я изучил и это явление и обнаружил, что процесс продолжения рода имеет стихийный характер и происходит, прежде всего, из страха перед смертью. Воин в ночь перед битвой может оплодотворить нескольких женщин. Очень много детей рождается обычно во время голода. А здесь, в Симмураде, избавленные от страха перед смертью, мы более сдержанны, а может быть, даже бесплодны. Это не так уж плохо, ибо у нас остается больше времени на другие дела.

– И на какие же? – спросил Зайрек. На этот раз ему ответил Симму:

– У меня есть скромный замысел: покорить мир, выбирая в нем самых достойных и даруя им бессмертие.

– Этот замысел может заинтересовать лишь твоего хозяина, Азрарна, – сказал Зайрек. – Ввергнуть весь мир в войну. Но после того, как ты покоришь всех, что тогда? Неподвижный мир, наполненный заводными игрушками – бессмертными? Я не думаю, что такой мир понравится черному шакалу из Драхим Ванашты.

Симму вспыхнул, но его румянец напомнил румянец на щеках восковой куклы. Он шагнул к Зайреку и замахнулся на чародея, но тот перехватил руку Симму, и, прикоснувшись друг к другу, оба замерли.

– Я неуязвим. Не пытайся ударить меня, ты лишь причинишь боль самому себе.

Симму, казалось, растерялся. Он впился глазами в лицо Зайрека, пытаясь найти объяснение странному чувству, заполнившему его. Но память его оказалась погребена под плитою колдовства и прожитых лет. И все же прикосновение пальцев Зайрека к его запястью показалось Симму смертельным ударом.

– Кто ты? – спросил он.

– Ты знаешь мое имя.

– Мы уже где-то встречались... Я только не помню где...

Зайрек отпустил руку Симму. Усмехнувшись про себя, он вспомнил беззвучное общение, свойственное когда-то Шеллу. Чары Симму, столь сильно действующие на придворных и притягивавшие их, оказались бессильны против Зайрека, находящегося в плену куда более сильных, нечеловеческих чар.

Придворные беспокойно зашевелились. Светловолосая спутница Симму, широко раскрыв глаза, казалось, изменившие цвет, удивленно смотрела то на своего мужа, то на Зайрека.

– Ладно, – произнес наконец Симму. – Ты не понимаешь нас, Зайрек... Пойдем, я покажу тебе сокровища города. Я подробнее объясню тебе мои замыслы, чтобы ты мог правильно понять, к чему мы стремимся.

***

Симму провел Зайрека по дворцу. Словно намеренно противопоставляя себя тому, каким он был прежде, Симму подробно обсуждал с Зайреком то, что тот сказал. Время от времени, замедляя шаг на повороте лестницы или останавливаясь, чтобы указать на какой-нибудь узор из металла или камня, на необычно упавший солнечный свет или тень, Симму на секунду преображался, становясь прежним Шеллом. В эти мгновения сердце Зайрека сжималось, но внешне он сохранял невозмутимость. Симму же, наоборот, становился все более взволнованным и растерянным. Он отпустил придворных, Йолсиппу и удивленную девицу, которая, как оказалось, была его женой. Дрожащими руками повелитель бессмертных открывал многочисленные двери Симмурада, напоминая зверя, попавшего в западню.

Наконец они вошли в большую комнату с высоким потолком. Всю комнату занимала мраморная плита, служившая полем громадной военной игры, в которую играл сам король. Огромная плита представляла собой карту мира; моря были сделаны из синего стекла, земля – вырезана из полированной древесины разных пород, над землей возвышались горы, вершины которых скрывались под хрустальным льдом. Кое-где виднелись великолепные, хоть и миниатюрные, города, а стеклянные моря бороздили корабли размером с жука. Кроме всего прочего, там были целые армии – крохотные фигурки, сделанные из слоновой кости и искусно раскрашенные; мечами им служили тончайшие стальные иглы. Воинственная игрушка – но всего лишь игрушка.

– Я многому научился в этой комнате, – сказал Симму. – В моей библиотеке собраны разнообразные книги, я читаю о различных войнах и в этой комнате воспроизвожу знаменитые сражения. Когда я создам армию Симмурада, ничто на земле не сможет противостоять ей, так она будет превосходно обучена и оснащена.

Но когда он сказал это, лицо его окаменело.

Симму оперся о плиту, смахнув на пол армии из слоновой кости.

– Но есть камень преткновения, который мне нужно обойти, Зайрек. Раз я герой, у меня нет выбора, и я обязан выиграть эту войну. Но в ней не должно быть убитых, ибо я ни за что не сделаю Смерти такого подарка. Возможно ли такое?

Зайрек не ответил. Он стоял за спиной героя, и в нем постепенно росло желание коснуться рукой волос Симму, чтобы утешить его.., или утешиться самому. Однако чародей не поддался этому искушению.

– Смерть... – продолжал Симму, сметая остатки армий ловкими и сердитыми ударами руки. – Сам Владыка Смерти приходил в Симмурад. Я смотрел в его лицо... А может, я лишь видел его во сне, как и все остальное, – мою жизнь, демонов... Нет. – Он, улыбнувшись, полуобернулся к Зайреку, и тот увидел зеленый камень, который Симму снял с шеи и теребил в руках. – Нет, все чудеса реальны. Но все же, если Владыка Смерти гневается на меня, почему он до сих пор не вернулся? Я вышел и предложил ему сразиться со мной, но он ответил мне пренебрежительно и неопределенно. Несомненно, ему пора бы уже найти какую-нибудь брешь, через которую он смог бы войти сюда.

– Он нашел, – сказал Зайрек.

Симму на мгновение ожил. Как прежде, он задал вопрос взглядом и теперь ждал ответа на него, так леопард выжидает момента, чтобы прыгнуть.

– Да, – подтвердил Зайрек. – Я посланник Владыки Смерти.

Симму рассмеялся. Зайреку был знаком этот смех, но срывающийся не с губ Симму, а с его собственных – безудержный и безумный смех отвращения или отчаяния, но только не радости.

– Так вот почему мне показалось, что встречал тебя раньше. Я видел твоего хозяина у моих ворот. И что теперь? Что он приказал тебе сделать?

– Отравить вашу кровь страданием, а мысли – страхом. Думаешь, этого мало?

Симму вновь склонился над мраморной плитой.

– Страдания и страх неведомы тем, кто живет вечно. Твоему хозяину придется поискать другой способ. Однако как посланника тебя ждет радушный прием. Но почему он выбрал именно тебя?

– Потому что я понимаю, как ты жалок и несчастен, Симму; понимаю, какой платы требует вечная жизнь.

– Симмурад – город чудес, счастья и разума. Мы – боги восточного угла Земли.

Зайрек пристально смотрел на повелителя бессмертных. Колдун понял, что воспоминания и в самом деле стерты из памяти Симму – либо страданиями, либо демонами, с которыми он прежде так много общался. Зайрек распознал также отягощающие Симму цепи ответственности, которых его бывший возлюбленный так боялся, а согнувшись под их тяжестью, не замечал. Глаза Симму потускнели. В них остались лишь ненависть и мольба. Как однажды Зайрек тщетно просил князя демонов придать его жизни смысл, так и Симму теперь просил Зайрека о том же.., и так же тщетно, Неожиданно двери в комнату военной игры широко распахнулись. Вошла светловолосая жена Симму.

– Возлюбленный мой, – холодно обратилась она к Симму, – неужели я не имею права участвовать в твоих делах?.. Я – Кассафех, – обернулась она к Зайреку, и если Симму – король этого города, то я – его жена, королева. А ты Зайрек чародей.

– И слуга Владыки Смерти, – подсказал ей Симму.

Кассафех пожала плечами, сверкнув драгоценными камнями.

– Я не верю, что Смерть принимает облик человека, – отозвалась она тоном настоящей купеческой дочери. – И я не верю, что мы на самом деле бессмертны. Мне кажется, что это какая-то хитрость демонов – заставить нас поверить в бессмертие. В последние годы немногие стучатся в наши ворота, – продолжала она, обращаясь к Зайреку. – Почему же никто больше не желает стать вечным, если все это правда? Может, из-за того, что нас называют живыми мертвецами?

– Вообще-то о Симмураде редко вспоминают, – ответил колдун. – Ваш город уже превратился в миф. Лишь отчаявшиеся верят в него.

– Я завоюю их, – прошептал Симму, – тогда они поверят.

– Нет! – закричала Кассафех. – Нет! Ты будешь спать здесь, мой разлюбезный тощий кот, – спать без сил и без любви. Ты – герой! – так я думала когда-то. Я простила бы тебе неверность и равнодушие, но не слабость! – Она солгала, но слова сами слетели с ее губ, и Кассафех удивилась собственной лицемерной страстности. Она нечасто кричала на Симму. Присутствие Зайрека породило в ней ярость, и она осознала наконец, чего ей не хватает. Неожиданно она спросила саму себя: "Этот красивый чужеземец... Уж не влюбилась ли я в него?.. Если так, то я играю с огнем. Я никогда никого не любила, кроме Симму". На сей раз это было чистой правдой. Многие годы Кассафех ткала, размышляла и ела сладости – этим она жила, но этого было мало для нее – избранницы из сада золотых дев, а ведь сад оказался менее суровой тюрьмой, нежели застывший рай Симмурада.

"Когда я смотрю на этого мрачного человека, мое сердце бьется чаще и мне становится больно, дышать, Я чувствую, что живу, и неважно, какой срок мне отпущен. Да, я люблю Зайрека".

Глава 2

В Симмураде пировали. На столы подавались ароматные и тающие во рту блюда, созданные колдовством или доставленные колдовством со столов королей. После пира в парке с мягкими лужайками и пышными рощами устроили охоту; львы и олени падали, пронзенные копьями прямо в сердце, некоторое время они лежали на земле, а потом, когда их раны заживали, вскакивали и убегали прочь. Деревья сгибались почти до земли под тяжестью плодов. Но эти плоды не имели ни вкуса, ни запаха – разве что пройдет мимо дерева колдунья и произнесет заклинания, придав им аромат и вкус. Листья деревьев и лепестки цветов, которые никогда не вяли, напоминали вощеную бумагу.