Текст книги "Жёлтый бриллиант"
Автор книги: Тамара Перова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 32 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]
Затем слово предоставили адвокату якобы заболевшей ответчицы. Адвокат Загоскин полностью согласился со всеми фактами и аргументами, приведенными его коллегой, адвокатом Погорельцевым. Конечно, развод неизбежен. Но, учитывая тяжелое состояние здоровья его ответчицы, Татьяны Петровны Видовой, подтвержденное медицинским заключением, приложенным к «делу», адвокат Загоскин предложил компромиссный вариант. Ему известен денежный эквивалент недвижимости и имущества господина Большакова. Институтские друзья госпожи Видовой предложили ей безвозмездную материальную помощь. Они согласны выкупить все имущество по двойной цене, с учетом налогов и процентов. Деньги, в долларах США, по курсу Центрального Банка России, будут переданы господину Большакову сегодня, после решения суда и оформления соответствующих документов.
Когда Лола услышала о таком невероятном, офигенном предложении, она вскочила и заорала:
– Ура, я согласна, берем «зелеными»!
Погорельцев сидел рядом, он дернул Лолу за рукав. Ему хотелось засунуть эту дуру под стул и заклеить ей рот скотчем. Погорельцев знал, вернее, догадывался, о возможности такого варианта. Загоскин дипломатично намекал коллеге, что все можно упростить в общих интересах.
Судья покрылась красными пятнами, все лицо, руки, шея. Она теперь не знала, на каком основании сформулировать решение суда. Гонорар был уплачен за одно, а решение суда принято на другом основании. Можно было обо всем договориться в ресторане, оформить развод в ЗАГСе. Зачем все это мерзкое видео, вся эта грязь и ложь. Бедная женщина, эта Видова, ее счастье, что она заболела. Но гонорар, и немалый, уже получен и истрачен. Надо выкручиваться.
Судья обратилась к истцу:
– Большаков, Вы согласны с предложением адвоката Загоскина?
Лола дернула Николая за пиджак. Николай Александрович, громко ответил:
– Да.
Адвокаты и судья еще долго работали с документами. У Загоскина было много вопросов. Почти все справки и акты на недвижимость, доверенности на автомобили были хорошей, но подделкой. Подлинными были только подписи член – корреспондента РАН, профессора Большакова. Загоскин не сразу понял, в какую историю он влип. Обращаться в полицию, даже по своим каналам, бесполезно. От этих бандитов живым не уйдешь. А он хочет жить. Врач Маша обворожительна и умна! Не случайно, этот старый прохиндей, Сикорский, заплатил ему такой баснословный гонорар. Есть же пословица: «Чем больше гонорар, тем ближе к смерти».
Наконец, Загоскин передал объемный сверток с деньгами Большакову. Сверток тут же выхватила Лола. Рядом стоял Погорельцев. Загоскин подумал: «Денег профессор не увидит. Вообще, он плохо выглядит, видимо, много "пьет"». Все, разошлись.
Василий ехал домой, в Коньково. За Большим каменным мостом он поставил машину на платную стоянку и долго любовался видом Кремля. Мама очень любит этот вид. В детстве, когда они выезжали с Якиманки на мост, мама чуть притормаживала и говорила:
– Васенька, посмотри! В мире больше нет такой красоты!
Загоскин в общих чертах посвятил Василия во все планы дела. Видео и речь Погорельского вызывали смех. Но помыться горячей водой с мылом было просто необходимо. Мама. Какое счастье, что она не видела этого омерзительного балагана. Она бы не вынесла! Все происходящее, даже расписку отца в получении денег, несмотря на формальный запрет частным лицам на фото-, видеосъемку во время суда, Василий записал на телефон, но маме он никогда «это» не покажет. Теперь – Сикорский. Получается, он «купил» и маму, и его, Василия. Зачем? Он одинок, очень богат, похоже, сильно болен. Пристроить свое богатство в «хорошие руки»? А что взамен? Их души? Василий никогда не забывал Витальку, и то яростное «шипение змеи», и наказание Виталькиным папашей чужого сына за непослушание. Василий почти десять лет был без работы, потому что не захотел заткнуть собой дыру в душе этого богатого подонка. Ведь он и его чокнутая женушка просмотрели сына. Василий вспомнил своего Артемку. Лидка – балда, но она любит Артемку. Теперь он будет платить алименты, Лида, наконец, сделает в квартире ремонт. Чем Сикорский лучше Виталькиного папаши? Только многократно богаче. Но у него, Василия, есть опыт. Кто предупрежден, тот вооружен! Мама умная, она все поймет правильно.
Васька смотрел на Кремль и Храм Христа Спасителя. Что с отцом? Отец выглядит и ведет себя неадекватно. Как он работает в таком состоянии? Впрочем, это его выбор. Он давно – не мальчик. Только мама с ее чистой наивной душой могла так страдать. У мужиков – другое нутро. Понравилась шлюха, пусть наслаждается! Василий поехал домой.
В начале апреля в Коньково переехала Анечка вместе с мамой. Василий неплохо ладил с тещей. Теперь, когда ему предстояли длительные командировки, присутствие Веры Васильевны было просто необходимо. Как Анечка, беременная, будет одна, в большой квартире, в чужом для нее городе. Анечка уволилась с работы, со слезами распрощалась с подружками, которые «захлебывались» от зависти, помахала рукой Загорянску и стала москвичкой. На время, до декретного отпуска, она устроилась работать медсестрой в детский садик, куда ходил маленький Вася. Она еще не осознала, насколько радикально поменялась ее жизнь.
Василий на работу ходил пешком, в магазины с Аней и тещей ездил на старом «Вольво». Ему как директору стратегического департамента Промнефти полагалась персональная машина с водителем. Но он не мог отказать себе в удовольствии самому водить машину. И только когда Вася и Аня приехали навестить Татьяну Петровну и заодно познакомить Олега Борисовича с Аней, Сикорский «засек» старую, помятую «Вольво». Василий Николаевич получил неформальный выговор. Со следующего дня его возили на работу на новом «Лексусе»! На дорогу от дома до работы уходило не менее 30 минут, вместо приятной 10-минутной прогулки по парку. С продуктовыми магазинами и знаменитым рынком тоже вышла «накладка». Сначала Вера Васильевна с большой сумкой и тележкой с утра обходила основные торговые точки. Она на удивление быстро освоилась в городе, из которого сбегали коренные москвичи.
Семья Акопян с радостью встретила «дорогих соседей». Ануш даже позвонила Татьяне Петровне, они вместе поплакали и посмеялись. Арам Акопян, мудрый армянин, талантливый торговец, сразу понял, что новые соседи заслуживают внимания. Каждое утро, ровно в 10 часов, в 196 квартиру звонил посыльный. Он приносил два огромных пакета самых лучших, отборных продуктов: мяса, рыбы, творога, овощей, фруктов, зелени и прочих деликатесов. Вера Васильевна страдала, ее лишили главного удовольствия жизни! Денег Арам, конечно, не брал. Ему было важнее, что бы «такие люди» брали у него. Татьяна Петровна помнила, что Ануш спасла ей жизнь, и к каждому празднику присылала бывшей соседке дорогой подарок. Она знала вкусы семьи Акопян.
После получения свидетельства о развод сердце Татьяны Петровны окаменело. Физически она уверенно выздоравливала, но душа была мертва. До тех пор, пока Таня не получила этот зеленый листочек гербовой бумаги, она все еще надеялась, что Колька вернется! Надежда умерла. Таня превратилась в робота по имени Татьяна Петровна Видова. Это был умный и расчетливый робот.
Резкие и трагические повороты судьбы, сильный стресс способны погубить, сделать инвалидом, даже убить человека. Но иногда такие «зигзаги судьбы» открывают в человеке неведомые раньше силы и возможности. Таня «переболела» и стала другой. Прежними были только паспортные данные, фотографию стоило поменять, так изменилось лицо Татьяны Петровны. Черты те же, но выражение лица стало более жестким, глаза – холодными. Зеленовато-серые глаза, с маленькими коричневатыми точками, мерцали, как у Египетской кошки. Даже манерой движения, мягкой, льстивой, иногда «барской», она стала похожа на худую породистую кошку. Нежится на бархатном диване, вдруг вскочит, махнет хвостом и когтями вопьется в жертву.
Конец апреля. Татьяна Петровна спокойно, без посторонней помощи, ходит по дому, изучает свои новые владения. На улицу, тем более, за высокий каменный забор, еще рановато. Доктор Пиневин не разрешает. Да и выйти за ворота не в чем. Когда-то, очень давно, ее ограбили, вынесли все, вплоть до нижнего белья. По особняку Татьяна Петровна ходит в мужском махровом халате. Помогла медсестра Маша. В ночных дежурствах и капельнице необходимости уже не было, Маша приезжала делать уколы.
«На укол» Маша пришла со спортивной сумкой. В сумке были разные элементы одежды худенькой медсестры и ее мамы. Маша разложила одежду на кожаных диванах. Татьяна Петровна выбирала: возмутиться, что ей принесли обноски или радоваться, что у нее будет хоть какая-то одежда.
– Татьяна Петровна, не радуйтесь, я Вам ничего не отдам, самой пригодится. Здесь моя и мамина одежда. Мы все примерим, составим список. Необходимо определиться с размером. До магазина Вы дойдете… не сразу. Я куплю хорошую одежду, Даня, вернее, Даниил Юрьевич поможет, и деньги даст. Все равно гонорар от Сикорского, извините, Олега Борисовича, превысил все разумные пределы, – Маша покраснела.
Женщины, язык Ваш – враг Ваш!
Все примерили, составили список.
– Передайте Даниилу Юрьевичу, я отдам все, до копеечки, как только активирую карточки!
Олег Борисович не досаждает ей своим вниманием. Они встречаются, как правило, утром за завтраком, иногда – вечером. Как только Татьяна Петровна стала уверенно ходить, Сикорский вручил ей три платиновые кредитные карточки самых крупных российских банков.
– Так, на шпильки, пригодится.
Позже она выяснила, какие суммы лежат на счетах, открытых на ее имя.
В пятницу Олег Борисович приехал домой раньше обычного. С ним была нарядная молодая дама с портфелем. В правой руке господин Сикорский держал несколько роз разного цвета, длины и сорта. Такие «букеты» обычно валяются около цветочных ларьков, после генеральной уборки. Олег Борисович торжественно произнес:
– Татьяна Петровна, я делаю Вам предложение. Станьте моей женой. Не отказывайтесь!
Куда уж – отказываться! Татьяна Петровна взяла цветы, сунула их в вазу из богемского хрусталя. Эти вазы стояли на каждом углу. Весело, даже кокетливо, она спросила:
– А что для этого надо? Предупреждаю, свадебного платья у меня нет. Только этот халат! На Татьяне Петровне был темно-зеленый мужской халат в горчичную полоску.
Дама с портфелем произнесла певучим голосом.
– Пожалуйста, Ваш паспорт и, если есть, свидетельство о разводе.
У Татьяны Петровны было все. Дама заполнила анкеты, поставила штампы, «молодые» поставили свои подписи в толстой «амбарной» книге. Дама получила конверт с гонораром и ушла. Она, даже за деньги, не пожелала им счастья! Она не бросала слов на ветер.
Раечка ничего не знала. Такое событие, и без праздничного ужина! Впрочем, праздник состоялся. Это был больше, чем праздник, это был триумф Олега Борисовича Сикорского.
Олег Борисович выпил большими глотками стакан виски, быстро прожевал куриную котлетку и посмотрел на жену. Татьяне Петровне стало не по себе. Глаза Сикорского блестели сумасшедшим блеском, руки тряслись. Олег снял с безымянного пальца левой руки то самое кольцо, которое удивляло Татьяну Петровну, и так поразило Василия в первую встречу с господином Сикорским. Он взял левую руку Татьяны Петровны и надел кольцо на средний палец. Кольцо «село» как влитое. Он накрыл ее руку с кольцом своей рукой и долго держал, глядя Тане в глаза.
Татьяна Петровна физически, всем телом почувствовала, как по жилам, венам, мелким кровеносным сосудам ее тела идет электрический ток. Ей стало жарко, все тело пронизывала мелкая дрожь, кончики пальцев на руках и на ногах сильно покалывало.
Сикорский убрал руку, дрожь прошла. Не сводя с жены глаз, он сказал:
– Теперь ты будешь счастливой. Я тебе все отдал. Обо мне – не жалей. Никогда!
Олег Борисович выпил еще стакан виски, встал и направился в сторону кабинета. Татьяна Петровна с трудом дышала. Она боялась пошевелить левой рукой, вдруг кольцо соскочит и укатится далеко-далеко. Она чувствовала, что это – ее кольцо. Оно пришло к ней по Высшему праву. Кольцо прочно сидело на пальце. У Сикорского были маленькие, почти женские, руки. Неудивительно, что кольцо пришлось впору. Сикорский вернулся из кабинета с объемистым конвертом, размера А4, и большой канцелярской папкой образца 70-х годов, завязанной на бантики с трех сторон.
– Это тебе – в придачу. Даю три дня на ознакомление, потом начнем работать. Спокойной ночи, жена!
И отправился к себе в кабинет.
Татьяна Петровна в недоумении повертела свадебные подарки, доела котлету, попила травяной настой, вместо чая и на лифте поднялась на второй этаж, к себе в спальню.
Татьяна Петровна постепенно осваивала свое новое жилище. На сегодня она разобралась и прочувствовала свою спальню, лифт, немного – кухню. Кухня была территорией Раечки, Татьяна Петровна приходила на кухню в гости.
Спальня Татьяне Петровне нравилась. Оказалось, очень приятно жить в огромном помещении с высокими потолками. Комната готовилась специально для женщины. Это – исключительно дамская спальня. Обои в мелкий, нежный цветочек, розовато-бежевые тона интерьерных тканей и натуральной кожи, каррарский розовый мрамор. Мебель, панели, внутренние двери – все из вишневого дерева. Вишневое дерево нежное, теплое, мягкое – женского рода. Не то, что дуб! Дуб, он и есть дуб. Мужского рода. Стукнешься спьяну о дубовую панель, полгода болеть будет!
Кровать очень большая, но не на двоих. Восхищает эркер и чудесный вид из окон. Голубые ели, жасмин, сирень. Видимо, в саду или в парке работают опытные садовники, не то, что наш Филечка. Как эта мысль проскочила в голове у Татьяны Петровны, кто ее пропустил! Нет, нет, она не допустит срыва, повторения кошмара. Теперь она – другая. А про Соколики, похоже, все забыли! Загородный дом не упоминался в бракоразводных документах. Значит, он по-прежнему их общая собственность – Кольки и Юшки.
Сегодня был знаменательный день. Татьяна Петровна Видова второй раз вышла замуж. Видимо, удачно. Обручальное кольцо – на пальце. Она села в кресло, направила боковую лампу торшера на кольцо и стала его внимательно изучать. Снять с руки – не получится никогда. Кольцо «вросло» за какой-то час в кожу руки. Стоя под душем, она пыталась намыливать палец шампунем, долго держала руку над головой, все бесполезно. Это кольцо с ней навсегда, до последнего вздоха. Камень – очень большой бриллиант, размером с хорошую узбекскую черешню, имел странный желтоватый оттенок. При свете лампы камень «выстреливал» такими мощными лучами, что казалось, эти лучи прожгут мебель, стены дома, Вселенную. Камень был оправлен в тяжелую золотую оправу. Необъяснимый оттенок металла, грубое литье, кривоватые лапы, которые крепили камень к самому кольцу, все это свидетельствовало о том, что кольцо очень старое. Татьяна Петровна догадалась – это желтый бриллиант! Она слышала о такой разновидности алмазов. Эти камни встречаются очень редко, их стоимость выходит за пределы разума.
Татьяна Петровна, озадаченно встала, подошла к окну. Весна, но уже совсем темно, значит, очень поздно. В саду, или парке, включены «пушкинские» уличные фонари на высоких столбах. Красиво! По разлапистой еловой ветке прыгает маленькая смешная птичка. По весне птичкам не спится! Птичка прыгает с одной ветки на другую. Татьяна Петровна перешла к боковому окну эркера. Из окна был виден главный вход в особняк. Львы мирно дремали на широкой лестнице, невысокие фонари подсвечивали мраморные ступени. Сбоку – перила на кованых опорах, и антискользящая дорожка. Иначе по мраморной лестнице не спуститься! Виден противоположный угол дома с нелепой пристройкой-башней, сооруженной по проекту и приказу последнего хозяина, господина Сикорского. В трехэтажной башне внизу – кабинет хозяина, комната секретаря. На втором – спальня, ванная комната. На третьем этаже библиотека и хранилище архивов. Имеется маленький английский лифт. Татьяне Петровне еще предстоит все это узнать. Сейчас, она любуется птичкой. Свет в кабинете мужа погас. У Татьяны Петровны задрожали руки. Она совсем забыла, что существуют «супружеские обязанности»! Нет, нет, она еще больна. Что скажет доктор!
Олег Борисович выходит на улицу, пошатываясь, с аккуратностью пьяного человека, спускается по лестнице, скорее, съезжает, по перилам. Он подходит к каменному зверю и целует льва в морду. По дорожке, которая соединяет главный особняк и двухэтажное, фундаментальное здание, идет человек. Во флигеле живет прислуга, находится квартира и офис управляющего имением. Это – Степаныч. Татьяна Петровна выключила торшер, прижалась к стене и стала наблюдать. Она чуяла, что-то произойдет. Татьяна Петровна почти не помнила и совсем не знала Андрея Степановича Кротова. Повар Раечка рассказывала, что Степаныч раньше служил в КГБ, был майором. Его «застукала» служба внутреннего контроля, или как там, неважно, за пьянку. Или за наркотики, или… Раечка покраснела и замахала полными ручками.
– «Добрая душа», Олег Борисович, взял к себе на работу, хорошую зарплату положил!
Татьяна Петровна не поверила сплетням. Принимать отставных офицеров силовых структур в частные охранные предприятия – обычная практика. Она вспомнила Степаныча. Недавно он ходил по дому, осматривал все углы. Татьяне Петровне поклонился.
– Очень рад, Вы уже выздоравливаете. Очень, очень, рад! Знаете – хозяйство большое, прислуга – бестолочь. Все на мне. Все – сам.
– Да, сочувствую.
Татьяне Петровне не понравился этот человек. Бывают такие лица, на которых есть глаза, уши, нос, рот. А лица – нет. Не за что зацепиться. Впрочем, зацепили глаза, злые, колючие, как у волка.
Степаныч подошел к Сикорскому. Олег Борисович немного боком, виляя плечом, погрузился в объятия друга. Они слились в долгом любовном поцелуе. Было видно, что они очень скучали друг без друга. Они целовались еще и еще. Степаныч обнял Сикорского за плечи и почти на руках поднял по лестнице обратно в дом. В башне на первом этаже тускло светил ночник.
Татьяна Петровна отошла от окна. В висках стучало. Господи, что делать? Позвонить Ваське и все рассказать? А как он среагирует? Все только стало налаживаться! Васька, кажется, улетел в Норвегию. Анечка – с мамой, как хорошо! Может быть, ей все показалось? Степаныч зашел к хозяину дома с отчетом, помог ему подняться по лестнице? Она должна все знать. Сегодня она, не думая, поставила свою подпись в ответственном документе.
Татьяна Петровна еще раз посмотрела в боковое окно. На втором этаже башни ярко светилась хрустальная люстра. Цветные блики пробивались сквозь плотные занавески. Ночник на первом этаже погас.
Татьяна Петровна сняла тапочки, натянула на ноги еще одни носки и, бесшумно спустилась по лестнице. Лестница пару раз скрипнула. Эхо разнеслось по всему дому. Она зашла на кухню, попила воды, и как бы невзначай, случайно заблудившись в темноте, оказалась около двери в кабинет. Двери в этом доме были дубовые, очень тяжелые.
Кабинет – огромный, как читальный зал в библиотеке. Спальня Сикорского на втором этаже. Таня взялась за дверную ручку и потянула дверь на себя. Дверь бесшумно открылась. Кабинет освещался уличным фонарем. На журнальном столе – бутылка виски, два стакана, в пепельнице дымящаяся сигара. Несмотря на толщину кирпичных стен и мощные перекрытия, Таня услышала слабые мужские стоны. Кто-то нецензурно ругался. Таня замерла. Надо бежать, а она не могла шевельнуться. Вдруг загудел лифт. Она стояла напротив лифтовой ниши. Вдоль стены – большой угловой диван. Она знала, в таких конструкциях за углом большая пустое пространство. Но диван тяжелый, даже если она туда залезет, то наверняка не сможет вылезти. Лифт заурчал и стал плавно притормаживать. Шторы плотные, но при свете фонаря на ткани обязательно будет тень, как в «Театре теней». Голова работала, как любимый Колькин коллайдер. Стол! Письменный стол, внешний фасад закрыт тяжелой резной панелью. Стол, размером с микроавтобус. Стол однажды спас ее. Таня еще не успела втянуть за собой халат, как дверь лифта открылась, и двое голых мужчин в обнимку вошли в комнату и развалились на диване. Степаныч, слегка пихнул Сикорского ногой. Сикорский нехотя встал, включил хрустальный торшер, подкатил к дивану журнальный стол. Дрожащей рукой налил в оба стакана виски, раскурил еще одну сигару и дал ее Степанычу.
– Сикорский, а ты… Женился на бабе. Значит, изменил мне. Я обижусь!
– Прости, так надо, так велел монах. Иначе мне в аду гореть!
– Да ты и так в ад попадешь.
– Нет, я ни в чем не виноват, меня жалеть надо, я невезучий! – лепетал Сикорский и целовал колени Степаныча.
Степаныч громко засмеялся, глотнул виски.
– Ладно, Олежка, прощаю, но бабу твою при случае «сделаю». Иди ко мне, сладенький мой!
В резной панели письменного стола были маленькие, почти незаметные дырочки. Таня все видела, потом она закрыла глаза, чтобы не видеть, но звуки оставались. В коробке дубового стола был хороший резонанс. Наконец, Сикорский заснул. Степаныч перекинул его через плечо, отвез на лифте в спальню и через минуту одетый вышел на улицу.
Таня вылезла из-под стола, тихо закрыла дверь в кабинет и на лифте поднялась к себе в спальню. В дверном замке была защелка. Таня закрылась. Она еле добежала до туалета, ее сильно тошнило. Потом она долго стояла под душем. Приняла успокоительную таблетку. Она не зря рисковала. Теперь ей все окончательно понятно. Конечно, «такое» она видела первый раз в жизни.
Чего она так испугалась? Сексуальная ориентация, вопрос сложный, не ей судить. Угрозы Степаныча? Надо быть осмотрительной, с ним не связываться. Не убьет же, в самом деле. Она здесь не хозяйка. Она же кошка, мудрая и хитрая Египетская кошка. Если ей что-то не нравится, она отвернется и не будет на это смотреть. Или просто уйдет в другой угол, где темно, тепло и безопасно.
Татьяна Петровна задвинула плотные шторы, зажгла свет. Очень захотелось есть. Раечка давно ушла. Татьяна Петровна спустилась на кухню, вкусно поела. Настроение заметно улучшилось. Как хорошо, что Олег, «не того», она очень боялась «того самого». Надо только понять, зачем он на ней женился, уже истратил на нее уйму денег. Действительно ли Василий оказался востребованным. Удачное стечение обстоятельств. А – она?
Татьяна Петровна вспомнила про конверт и папку. Любопытство окончательно победило сон. В конверте лежал листок зеленой гербовой бумаги. Это была дарственная, оформленная вчерашним числом. В документе сообщалось, что гр. Видова получает от гр. Сикорского в дар, в качестве свадебного подарка, индивидуальное частное предприятие «Голдин Леди». Юридический адрес – Лихтенштейн… Адрес производства – Южно-Африканская Республика, территория… Стоимость активов – хх млд евро. Средняя годовая прибыль – ххх млн евро. Предмет деятельности – добыча золота, добыча алмазов.
Татьяна Петровна «такого» подарка – не ожидала! Окончательно понятно стало только сейчас. Сикорский не выбирал ее, Таню Видову. Скорее всего, она случайно попалась и подошла по всем параметрам. Он сильно болен и «на голову» тоже. Его терзают страхи. Он придумал легенду, что избавление от денег откроет ему дорогу в рай. Государство он ненавидит. Старуха из лужи, которую он «героически» спасает, собачья кровь как жертвоприношение, и Сикорский – в раю! Сказка для детей, да и только! Но деньги – реальные.
Волей случая Татьяна Петровна становится очень богатой женщиной. Колька исчез, предал семью. Теперь она одна за всех отвечает. Она справится. Приблизительно понятно, откуда кольцо. И никакой мистики. Пора начинать работать. У нее – большая семья.
За голубыми елями небо начинало светлеть, а Татьяна Петровна все еще сидела в кресле и пыталась проникнуть в толщу тоненького листка бумаги. Сколько он стоит в действительности, что за этим стоит? Очень похоже на криминальную схему. Не надо быть кандидатом экономических наук, что бы понять возможность такой схемы. Достаточно посмотреть парочку дешевых сериалов. Почему все – за границей? Таня устала от вопросов, на которые не знала ответов.
Но главный вопрос – не в этом. Почему Таня, Татьяна Петровна, опять стала жертвой мужских «навязчивых идей». В чем ее «слабое звено». Почему все мужчины, с которыми Татьяна Петровна была связана крепкими узами: родственными, любовными, дружескими, страдали одной и той же манией. Папа маниакально стремился вернуть «батянины деньги» и сошел с ума. Колька предал ее, сына, внука и, надломленный манией «спасения Университета», исчез в неизвестном направлении. Сикорского, похоже, мучает только одна навязчивая мысль, «кому достанутся, и кто сохранит» его миллионы, «чтобы, вороны не расклевали». Почему Татьяна Петровна так зависима от каких-то маньяков, что в ней привлекает этих сошедших с ума мужчин. Какая «жизненная правда» осталась за пределами ее понимания?
Раечка три раза готовила завтрак, пока господа по очереди не изволили покушать. Сикорский уехал в «контору» в субботу. Таню осенила догадка: он знает, что она видела ночью. Стоп! Забыть и жить дальше, или она тоже сойдет с ума. Как папа. Она уже все решила. Она – Египетская кошка!
Светило солнце. В парке нежились и благоухали первоцветы, вылезали острые носики тюльпанов и нежно-зеленые стрелки нарциссов. Татьяна Петровна, не спеша, прогуливалась по каменным ровным дорожкам. Каждый пройденный метр вливал в нее новые силы. Парк был прекрасен.
Вечером еще и еще раз она просматривала свадебный подарок. Но чем больше она читала содержимое картонной папки с бантиками, тем меньше она что-либо понимала. Машинописные листы, компьютерные распечатки, копии счетов и годовые отчеты на французском языке, полусмазанные листы факсов, какие-то письма из швейцарских банков. Было даже письмо из Мэрии Парижа, «о ненадлежащем содержании памятника архитектуры национального значения, принадлежащего Господину Олегу Сикорскому». Она оставила бумаги разложенными на столе. И легла спать.
В воскресенье супруги встретились за завтраком. Олег Борисович вместо «доброе утро – любимая!» резко спросил:
– Ты начала читать бумаги?
– Да.
– И ничего не поняла?
– Да.
– Это нормально. Ты – герой! Продолжай в том же духе. Не забывай гулять! Жена, этот парк – для тебя, как и все остальное!
Сикорский выпил еще две чашки кофе, исподтишка поглядывая на жену. Если бы кто-нибудь знал, как часто Олег Сикорский произносит мысленно это, не самое благозвучное в русском языке слово! Жена – жаба. В реальности – так часто бывает.
– А где ты хранишь документы? Покажи!
Татьяна Петровна пожала плечами.
– А где надо?
Сикорский взял Таню за руку.
– Пойдем!
Оказывается, в спальне, между ванной комнатой и гардеробной, оказался очень профессионально замаскированный большой сейф. Опять – сейф! – Таня вспомнила Белорусскую. В Конькове тоже был сейф, спрятанный в соломенный сундук. В этот сейф, установленный в ее спальне, без труда можно было припрятать мешок картошки на черный день. Сейф нельзя было взломать, прострелить замок, вычислить код. Он не горел и не реагировал на поисковые спец. средства. Полдня Сикорский учил жену пользоваться подобными устройствами. Позже эти знания ей очень пригодились. Теперь каждую бумажку она прятала в сейф.
В холле временно был установлен большой стол, на который водрузили мощный стационарной компьютер. Тонкий розовый ноутбук лежал в спальне на журнальном столе из каррарского мрамора. Олег Борисович сообщил тоном, не терпящим возражения:
– Со среды у тебя будет собственный секретарь. Ты с ним – не церемонься. Не понравится – найдем другого умника. Куда разместить и прочее, решишь сама!
Таня была в ужасе. Каждый день приносил ей такие сюрпризы, что она не успевала просто запоминать всю информацию.
– Олег Борисович, я еще не готова.
– У тебя что-то, болит?
– К счастью, уже нет. Но у меня из всей одежды один Ваш банный халат. Мне надо причесаться, сходить в магазин.
Сикорский озадачился.
– Пожалуй, ты права! Три дня хватит?
– Постараюсь, – соврала Татьяна Петровна. – А секретарь пусть отдохнет недельку.
За все месяцы страданий и болезней Татьяна Петровна постарела, сильно отрасли волосы, появилась седина, руки без маникюра. Она решила навести порядок «на себе». Она посмотрела в окно. Сколько градусов тепла или холода на улице? У нее дома всегда на оконном стекле – градусник. Надо дать указание Степанычу. Пусть развесит на всех окнах термометры и купит домашнюю метеостанцию. При мысли о разговоре со Степанычем ее замутило.
Татьяна Петровна надела трикотажный синий в белую полоску свитер, черные брюки. Спасибо Маше. Скромненько, но для парикмахерской – сойдет. Набросила стеганое пальто, то самое, из лужи, итальянскую шаль и первый раз вышла за ворота особняка. Под мышкой – старая кожаная черная сумка с пустым кошельком, дешевым телефоном с рынка и платиновой кредиткой. Маша объяснила Татьяне Петровне, где местная парикмахерская. Это был один из лучших и самый дорогой в Европе «Салон красоты».
Госпожа Видова уверенно вошла в салон. Красиво. Стильно. Дорогие запахи. На стене, напротив окна, то есть мощного источника дневного света, большое, во всю стену, зеркало. Татьяна Петровна увидела себя в зеркале.
Перед Татьяной Петровной стояла женщина, почти старуха. На ней было золотисто бежевое стеганое полупальто, все в грязных подтеках, на голове – мятый платок с полинявшим рисунком и кусочками глины, черные брюки клеш не прикрывали щиколотки, черные туфли, похожие на тапочки для спортивной ходьбы, удачно сочетались с розовыми носками. С подошв туфель комьями обсыпалась сухая глина. Изящество образа дополняла потертая кожаная сумка с выдранным куском кожи и прилипшими прошлогодними сухими листьями. Образ завершался прической в виде клочьев неухоженных, давно не стриженых волос неопределенного цвета с активной проседью.
Татьяна Петровна подошла к стойке администратора. Глянцевая девушка-администратор с ужасом смотрела на потенциальную клиентку. Она уже давно нажала тревожную кнопку и два крепких охранника незаметно вышли из глубины салона. Татьяна Петровна, естественно, сразу их увидела в зеркале. Она обратилась к администратору:
– Девушка, я хотела бы сделать очень короткую стрижку, маникюр, пообщаться с косметологом, составить программу омоложения. Это все – срочно. Дальше – посмотрим.
«Странно, – подумала глянцевая девушка, – от нее не пахнет, в смысле, не пахнет бомжами. Говорит так, будто сто лет в салоны ходит. Надо пригласить Элеонору Леонтьевну».
Татьяна Петровна устала и расположилась в удобном кресле. Она любовалась рыбками в аквариуме. Из недр салона красоты выплыла глянцевая Элеонора Леонтьевна, копия девушки администратора, только старше. Она сначала увидела ноги, вернее, туфли в глине. В Барвихинском даже в поле нет такой глины. Бомжиха пробралась из другого района. Эленора Леонтьевна была хорошо образована. Она читала про «Шерлока Холмса». Кинофильм не заостряет внимание на таких тонкостях стиля. Она визгливо крикнула: