Текст книги "Тайна старой леди (СИ)"

Автор книги: Тамара Шатохина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 14 страниц)

ГЛАВА 4

В свою комнату я вернулась, когда услышала Лизку – она привычно загарцевала по комнате. Молча, не расспрашивая ни о чем, вошла, разделась и легла спать. Она тоже молчала. Ночью плохо спалось и утром подхватилась, когда еще не было шести – мучило какое-то нехорошее чувство, какое-то осознание неправильности происходящего. В общем – опять шалила интуиция. Утром, на свежую голову, я понимала, что в историю, которая касается только меня, я пытаюсь втянуть совершенно постороннего человека. Как еще сложится наше сотрудничество, состоится ли, не станет ли он опять строить планы относительно меня? Я страшно усложню и так непростую ситуацию. Не отказаться ли от встречи, не отменить ли ее?

Стояла у окна и смотрела на небольшой еще по причине раннего времени поток машин, подставляла лицо неожиданно выглянувшему солнышку и думала, думала...  Сзади зашевелилась, проснувшись, Лиза и я услышала неожиданное:

– Ари, что им от тебя нужно?

– Поспорили, наверное, Лиз, как обычно. Я вот тут узнала, что в универе тоже на меня спорили, так что ничего нового. – Обернулась я к ней, улыбаясь. Ну вот – она уже не обижается, Лизка у меня прелесть.

– Это взрослые люди, я не думаю, что…

– Ты, как маленькая, Лиз. У взрослых просто ставки выше. Узнали про мой бзик и заскоки, вот и проснулся спортивный интерес.

– Почему сразу не сказала?

– Ну, ты даешь, подруга. Я что, слышала, как они спорят? Просто предположила. Да и что – ты послушала бы? Ах, он такой, да растакой. Глаз с него не сводила...

– Обидно, знаешь ли.

– А мне не обидно? А с чего ты решила, что им что-то от меня нужно?

– Не только я это поняла. Весь вечер был посвящен тебе. Под предлогом того, что ты странно себя повела, выспрашивали весь вечер. Нам надоело, пытались перевести разговор на другие темы, а они со временем – опять о тебе. Задолбали, блин.

– Ладно, забей, не расстраивайся. Зато не успела влюбиться в этого придурка.

– Да они не придурки, Ари. Далеко не придурки. Что-то я боюсь за тебя.

– Почему? Договаривай уже, – насторожилась я.

– Да, как будто и говорить не о чем. На уровне подсознания все как-то. Чувствуется такая целеустремленность… И ты пойми, если бы так интересовался один, а то все. И это страшновато как-то. Как если у них одна, общая цель.

– Да, похоже, что все-таки спор. Ну, мне не впервой, отобьюсь…

Все сомнения отпали и рассеялись, я решилась... и постаралась выглядеть на все сто, чтобы чувствовать себя увереннее. Шоколадного цвета джинсы, яркая желтая кофточка в обтяжку, хоть и небольшие, но каблуки, распущенные волосы.

Вышла, услышав сигнал. Ярослав ждал у машины. Это было приятно. Открыл мне дверь, подождал, пока сяду, закрыл, с трудом оторвав восхищенный взгляд от моего лица. Вдруг стало жутко стыдно, даже в жар бросило. Я задохнулась от  неловкости какой-то, рванула молнию куртки. Поняла, что не смогу так – все это вранье вчерашнее… актриса, блин. Вслепую использовать не буду, только через договоренность. Решительно подняла на него глаза и сказала прямо:

– Ярослав, на меня поспорили серьезные люди. Я испугалась, хотела попросить… использовать тебя, как прикрытие. Ты прости, я очень боюсь просто.

Он молчал. Припарковался у тротуара, повернулся ко мне.

– Рассказывай.

И я рассказала все, кроме того, что являлось и моей тайной – сокращенную версию. Но от этого не менее правдивую. Он молчал. Стало как-то совсем неуютно и я, не дождавшись от него никаких слов, попыталась открыть дверцу и выйти. Нет – так нет.

– Заблокировано. Подожди, я думаю. Отвечу после пар. Сколько у вас сегодня?

– Три всего. Потом опять сбор в актовом зале.

– Не ходи. Я решу вопрос. Ты в этом участвовать не будешь, если не хочешь, конечно. – Он повернулся ко мне, посмотрел в глаза.

– Не хочу. А как ты это сделаешь?

– Нормально сделаю. После пар встречу. Где последняя?

Мы договорились о встрече. Я смотрела на парня, на его руки, нервно сжимающие руль, на крепко сжатые губы. Зачем я ему позвонила? Оно ему надо?

– Ярик, прости меня, солнце, что втягиваю во все это… хотя и не думаю, что это может быть опасно для тебя. Для меня вот только… Я и не собиралась тебя обманывать, играть с тобой. Просто ты самый сильный, кого я знаю. Я не о физической силе. И не про твоего отца, нет. Просто ты умница, взрослый такой и самостоят…

Он закрыл мне рот. Поцелуем… Я мыкнула и замолчала. Целоваться оказалось необыкновенно приятно. От него пахло чем-то свежим. И целовал он без напора, а осторожно и нежно, словно пробуя на вкус мои губы. И руки у него были по-мужски твердые и горячие, и держали они мое лицо так бережно. Приятное сладкое томление и какая-то светлая радость наполняли меня, жаром пройдя по всему телу, пузырьками от шампанского разбежавшись по венам. Жар дошел до головы. Я вздрогнула. Он отпустил меня сразу. И смотрел ошалевшими глазами. Я, наверное, ответила таким же диким взглядом, облизала губы.

– Хорошо, что список с меня начинался, – выдохнул он, роняя руки.

– Ты был единственным в нем, – решила я быть честной до конца.

Мы улыбались, глядя друг на друга, успокаивая дыхание. Потом я вспомнила кое-что.

– Ярик, ты сейчас встречаешься с кем-то? Если да, то…

– То я бы тебя не целовал, Арина. Просто помог бы.

– Я думала – раньше, что если…то нужно ее предупредить, что это же не серьезно, а…

– Аринка, мы опоздаем. Это серьезно…

Что серьезно, что мы опоздаем, или…?  Мы не опоздали. Он вышел из машины, открыл мою дверь и подал руку. Опять приятно... рука сильная, теплая, надежная… нужная. Что со мной? В вестибюль зашли вместе, так и держась за руки. Он помог мне снять куртку, сдал в раздевалку, с трудом оторвав глаза от… всего. Взял за руку, приложил мою ладонь к своей щеке, второй рукой притянул за талию ближе к себе. Я млела, таяла… жарко… голова, как в тумане.

– Это тяжело – так сразу… Арина, ты послушай, пожалуйста. Ты мне всегда нравилась. Но я тебя совсем не знал, оказывается. Такая злюка, оторва… Это маска, защита?

– Ярослав… – задушено пискнула я, задыхаясь от эмоций.

– Давай встречаться, по-настоящему. Мне нравится, какая ты сейчас. Ты мне нравишься, очень сильно нравишься. Аринка?

– Давай, – потеряно шепнула я, опуская взгляд на его губы.

В тишине раздалось: – Аллилуйя! Сколько там я тебе должен, Яр?

Я растерянно оглянулась – целая толпа народа находилась в вестибюле и слышала наш разговор. Послышались шепотки, смешки. Что – сколько должен? Я повернулась к Ярославу. Тот смотрел на меня как-то напряженно, отчаянно, что ли? Крепче стиснул мою талию, обнял за плечи, пытаясь прижать мою голову к своей груди, и ответил, поворачиваясь к кому-то из парней:

– Отвали, спор недействителен из-за срока давности. Когда это было? Арина, никаких споров. Я же сказал, – заглядывал он в мои глаза, хмурясь и наклоняясь ко мне.

– Ты сказал, что не спорил, – я судорожно вдохнула в себя воздух, выворачиваясь из его рук, отступая. – Забудь, Ярослав, я справлюсь сама. Ничего не нужно. Спасибо, что подвез.

– Арина, прекрати! Это было год назад. Я забыл уже. Стой! – Что в его голосе – злость или отчаянье?

Я вытерла глаза, оглянулась, отгавкнулась привычно: – Сгинь! Отвали от меня! Достали, блин. Уроды!

Сквозь слезы обиды и какой-то шум в ушах, прорывался злой смех – ну, вот он и состоялся, мой первый поцелуй. Нежный такой, немыслимо приятный. Хотя о нем я не жалею ни минуты. Хотя бы попробовала как это, знаю теперь, чего себя лишала. А вот это все… заслужила, значит... переживу. Я же собиралась его использовать, не задумалась даже, чем ему это могло грозить, даже врала сначала… А с теми я и сама справлюсь. Может, все  не так уж и страшно? Сказала не трогать, и они отошли. Сказала, что не пойду в кафе – смирились. Фигня все, зачем я… зачем?

Защемило в душе что-то, так захотелось к Бэлле, в ее дом, а если бы к родителям, так вообще бы… Мне было плохо. И морально плохо, и физически – из-за нервного потрясения, наверное, колотило и, кажется, даже поднялась температура. В жар бросало и мысли путались. И нормально воспринимать то, о чем говорилось на занятиях, было очень трудно, почти невозможно.

После первой пары позвонила Ольге. Она не отвечала. Опять звонила после второй пары, опять гудки. После третьей она ответила: – Аринка, Бэлла умерла. Не плач только. Она не мучилась. Во сне, тихо отошла. Вы рассорились, из-за этого ты ушла? Ты тогда хотела поговорить с ней… извиниться?

– Да, – не стала отрицать я, так было короче…

– Ну, не переживай. Я понимаю, что ты сейчас об этом жалеешь. На похороны пойдешь?

– Мне нельзя... нельзя к ней. Так сказали – уйти и не появляться.

–... Ну, я от тебя букет положу, подпишу ленту. Не расстраивайся ты так, возраст такой... нам бы прожить столько.

– Да..., да, конечно.

После этого мне никто не был страшен. Страшно, когда вот так – навсегда. А остальное все решаемо. Просто нужно собраться, взять себя в руки. После последней пары я вместе с девочками пошла на сбор. Все были уже там. Безразлично обвела взглядом всех четверых. Секретарь удивленно спросила: – Арина, вы же отказались от подготовки к балу. Я подыскиваю замену.

Я пожала плечами.

– Спасибо. Тогда я пойду?

– Арина, почему вы отказываетесь? Отказ не принимается, уже распределены роли и…

– Сергей, вам вообще какое дело, кто будет бегать в костюме? Что там сложного? Я не хочу этим заниматься и не буду. Замену уже ищут. Извините... я пойду. Плохо себя чувствую.

Развернулась и пошла к двери. Никто меня не остановил. Открыла дверь, вышла. Ярослав ждал у окна, шагнул ко мне. Сзади послышалось: – Извините, я на минуту.

Замешкалась на секунду, отвернулась, пошла по коридору. В голове было пусто… Сергей тронул сзади за руку, я резко обернулась. Ярослав подошел и стал возле меня.

– Она со мной, отстань от нее.

– С кем имею честь?

И растерянное Ярослава : – Что, простите?

Я нервно потерла лоб ледяными пальцами. Постаралась спокойно ответить обоим:

– Я ни с кем из вас встречаться не буду. Отойдите сейчас оба. Или сорвусь и наговорю лишнего –  некультурно и неинтеллигентно. Мне сейчас плохо, очень плохо. И морально, и физически. Рядом с вами еще хуже. Имейте жалость, если совести нет.

За мной никто не пошел. Доехала до общежития, поднялась на этаж, вошла в комнату. Лежала, сжавшись, на кровати. То бросало в жар, то знобило. Немного поплакала, потому что жаль было Бэллу. Потом уснула.

Лизка разбудила меня, так как опять скакала по комнате, как дикая кобылица. Впрочем, как всегда.

– Лошадь полковая, блин.

– Хватит дрыхнуть вечером – голова болеть будет. Ты бы видела, как у них морды вытянулись, мать. Там точно интерес, и большой. Ты что, не готовилась совсем? Или в мастерской занималась? Что там утром случилось, ты мне расскажешь? Весь универ гудит.

– А-а, ерунда. Ярослав поспорил, что я соглашусь встречаться с ним, ну и выиграл. Не знаю, правда, сколько. Ну... не важно.

– А зачем ты согласилась? – протянула Лизка.

– Да вот подумала – сколько можно? И эти еще... Решила рискнуть, вот – рискнула.

– За-ши-бись... А я тебе еще завидовала… по белому, конечно. На фиг – на фиг такую красоту. Лучше мы с тем, что имеем...  Ари, но  если они поспорили, то не отстанут же. Вот только как? Это же у них не будет больше возможности видеться с тобой на подготовке, тогда где? В общагу их не пустят. Только на улице. Что делать будем?

– Даже думать об этом не хочу. Что мне теперь – всю жизнь из-за них прятаться?  Я что – преступник? О! Заяву напишу, что домогаются.

– Ага, тогда еще и менты зачастят. Тех так даже и в общагу пустят. На них куда напишешь?

Хмыкнули обе. Стало легче, когда поговорили.

– Ари, если ты согласилась… Он тебе нравится?

– Нравился, – уныло согласилась я. Настроение опять падало.

– Я так думаю, что он еще сто раз пожалеет, придурок.

– Уже жалеет… наверное.

– Так чего ты? Помучь хорошенько и прощай. Я вообще думала, что он уже нормальный стал. Взрослый, вроде, парень. Ну, раньше, конечно… перевоспитаешь, что ли.

– Лизка, нормальный парень будет спорить на девушек? Сомневаюсь, что я первая. Это скотство какое-то. И он врал, что не спорил на меня. За сутки накосячил дважды – непорядочный и врун. А главное – перед всеми, Лиз, в вестибюле… это, чтобы больнее?

– С-скотина. Забудь про него.

– Еще и поцеловал меня. Мне понравилось, Лизка. – Тело пронзила сладкая судорога, как напоминание… Я сжала колени, зажмурила глаза. Бли-ин, да что ж такое-то?

– Кто бы сомневался, что понравилось? Там такая практика… Он ни дня без баб, наверное. Я завтра узнаю, кто у него сейчас.

– Зачем? Мне уже не интересно. Кушать будешь? – сменила я тему.

Назавтра Лизка опять заставила меня наряжаться. Наряжаться не хотелось, не хотелось ничего – я не выспалась, просыпалась несколько раз. Снилась откровенная эротика с моим и его участием. Я устала за эту ночь, чувствовала себя разбитой.

Мы все-таки выбрали серые велюровые лосины с бледными сиреневыми цветами и длинную серую тунику с поясом. Туника сползала с плеча, открывая широкую кружевную лямку сиреневого топа.

– Я, конечно, буду рядом, но! Ари, сейчас уже знают все, и если мужики дружно скажут, что он идиот, ну, или подумают так, то бабы… Те услышат только то, что тебя на глазах у всех опустили ниже плинтуса. Будут злорадствовать и все такое. Наша задача показать – что! Что бы там с тобой ни произошло – до тебя им, как до Луны на карачках. Поэтому сиди тихо, закрой глаза.

Я смирно сидела и ждала, пока Лиза тоненькой кисточкой рисовала стрелочки на моих веках, уводя их чуть вверх. Тронула кожу век серо-сиреневыми тенями. Подала зеркальце.

– Красиво, Лиза, очень. А если я вдруг заплачу, и оно потечет?

– А я чего стараюсь? Теперь ты знаешь, что плакать нельзя и не будешь. Будем так красить каждый день. Получилась персидская царевна. Пусть увидит, кого променял на банальные бабки.

– Да он не променял, Лиза.

– Все думают, что променял. А теперь увидят, кто у нас в этой истории лох.

После того, как Лиза объяснила ситуацию, я собиралась на учебу, как на казнь. Она критически осмотрела меня и щедро плеснула в чашку с водой валемидина. Остро завоняло валерьянкой.

– Выпей. Ты бледная, как смерть. Заплакать, может, и не заплачешь, а вот в обморок хлопнуться можешь запросто. А так все будет по фигу. Ну, или почти... Поспишь на парах.

ГЛАВА 5

Я никак не ожидала, что у общежития меня будет ждать Ярослав. Лизка застыла на секунду, а потом потащила меня к нему.

– Он все равно не отстанет, пока не попытается оправдаться. Так что скажи ему все сейчас. Новый цирк на глазах у всех нам не нужен, – выдала она прямо ему в глаза.

Ярослав открыл дверцу: – Садитесь.

Я замялась: – Извини, не могу. Что, если этим обеспечу тебе новый выигрыш? Выйдем из машины, а там опять – аллилуйя? Что ты хотел, Ярослав? Я не злюсь, если что. Не парься. Забудем…все.

– Этот спор... это было год назад. И для меня он был не настоящим… долго рассказывать. Я говорил правду. Я хочу, чтобы ты была со мной, Арина. Я теперь, тем более, не смогу забыть… Мне больше никто не нужен, только ты. Прости по-настоящему, прошу тебя.

Он шагнул ко мне, взял за плечи, вдохнул запах валерьянки. Его лицо перекосилось, он рывком притянул меня к себе, обнял, прижался губами к макушке. Ноги налились свинцом, бросило в дрожь, жаром опалило от того, как он так близко. Я с трудом отстранилась – не хотелось, прошептала сухими губами:

– Трудно поверить, Ярослав, когда вот так, при всех.

– Я волновался, я не видел там никого, кроме тебя. Черт! Да мне все они по боку! Мне важна только ты. Прошу, просто поверь мне. Нет, сейчас не отвечай! Я понимаю, как это выглядело, блин – паршиво. Прости за то, каким дураком я был год назад. Я все понимаю, Аринка, только сейчас зайди со мной, а то они, как собаки, на тебя набросятся.

– Ярослав, не могу… Отойди, пожалуйста, мы опаздываем, – лепетала я заплетающимся языком.

Нужно отойти подальше. Он действовал не меня неправильно, притягивал, как магнит. Мозг работал заторможено и в одном направлении – прижаться, обнять, забыть обо всем, кроме него. Я, наверное, влюбилась… Но не уважая, даже почти презирая его… как это возможно? Значит, это просто страсть, примитивное желание близости, возможно, он очень подходит мне или что там – химия, биополя совпали? Я держала себя в руках, я отошла…

Этот день был тяжелым. Свист в вестибюле при нашем появлении – это были цветочки. Лизка деловито объясняла на ходу, что это не издевательство, а восхищение тем, как я сегодня выгляжу. Хихиканье и откровенные выпады я встречала спокойным безразличным взглядом – доза лекарства была почти убойной. Первую пару я благополучно проспала. Подруга стерегла мой сон. Все физо, которое шло второй парой, я опять продрыхла – в раздевалке. Лизка сопела рядом, соорудив себе подушку из спортивной формы. Нам поставили прогул.

Возле раздевалки нас встретил хмурый Ярослав и после этого отходил, только сопроводив до двери очередной учебной аудитории. Он молча стоял рядом или шел сзади. Его яростный взгляд поверх моей головы пресекал любые попытки как-то задеть меня. Я с ним не разговаривала.

Я недоумевала, офигевала просто – как можно так ненавидеть человека, который, по сути, ничего плохого никому не сделал? Я же не отбивала у них парней, не лезла в глаза, даже помогала с чертежами, когда успевала. А тут такая травля? За что? Если бы не Ярик… но все это из-за него. Или это начался откат? Возмездие мне за те мои резкие, даже хамские выпады? Но я же только хотела, чтобы меня оставили в покое, я сначала говорила вежливо... Но вот уж точно – сейчас "отгребала по-полной". Действие валерьянки проходило, навалилась дикая усталость, как будто я и не проспала почти весь учебный день. Постель в общежитии представлялась надежным и желанным убежищем и островком спокойствия, звала и притягивала.

Поэтому когда Лизка зло зашипела, выходя на улицу, и я увидела Сергея и Алекса, шагнувших к нам, то без колебаний села в их машину, затянув туда и Лизку.

– Если можно – домой. Сегодня собеседник из меня никакой – устала.

– Вы еще не обедали, и... Арина,  я хочу рассказать вам то, что, возможно, восстановит ваше душевное спокойствие. Перекусим в кафе возле вашего дома, а потом я попрошу вас выслушать меня там же – за отдельным столиком. Всего полчаса, я уложусь в это время. Лиза, прошу вас отобедать с нами, а потом составить компанию за десертом Алексу, – немного нервно говорил Сергей, сжимая руль и не глядя на меня. Создавалось впечатление, что он с трудом себя сдерживает.  А я не боялась его ни грамма, совсем... Как будто самое страшное уже случилось... Смерть Бэллы? Предательство Ярослава?

В кафе неожиданно проснулся аппетит, и я себе ни в чем не отказывала, раз уж подразумевалось, что нас угощают. Решила выслушать его, может хоть что-то прояснится. Говорили пока ни о чем и вообще – в присутствии этих людей весь окружающий мир отступил за незримую грань. Все предыдущие события как-то размылись и не воспринимались так остро.

С порцией фисташкового мороженого в руках я вместе с Сергеем пересела за отдельный столик в углу. Хмурая Лиз осталась с Алексом.

– Арианна, старая леди что-то успела вам рассказать, но очевидно – мало, недопустимо мало. Вы должны уже знать все, что знает невеста вашего возраста. Ваша судьба не здесь, Ари, вы не принадлежите этому миру. Вас ждал бы первый бал дебютанток, о котором девушки у нас мечтают с самого детства.

Там все иначе – королевский дворец, музыка, пышные наряды, блеск драгоценностей, танцы. Торжественный выход дебютанток. Ожидание, надежды, восторг от такой желанной встречи, вкус первого поцелуя и оглашение состоявшихся пар. Там уже не видят ничего, кроме глаз любимой, дышат только ею, готовы умереть за нее. Если случается совпадение, назначают дуэль и в борьбе за право любить иногда отдают жизнь. Там женщине поклоняются, а не спорят на нее. Там женщины царят в сердцах, и не деньги, а любовь самая большая ценность.

Вы испугались нас напрасно. Никто не посмеет вас обидеть, и если вы сейчас пожелаете наказать вашего обидчика, его завтра уже не будет в живых. Меня остановило только то, что я не знаю вашего отношения к данному акту возмездия.

– Почему вы? Другим не понравился мой запах? – спросила я о том, что было мне наиболее непонятно на данный момент.

Мужчина  улыбнулся. Прошептал, наклоняясь ко мне над столиком:

– Понравился... Он восхитителен, как он может не нравиться? И как можете не нравиться вы, Арианна? Но мы друзья и они дали мне шанс говорить с вами первым.

– Почему? – так же шепотом спросила я.

– Я жду невесту почти пятнадцать лет. Они моложе меня и еще – я один из всех так схожу с ума по вам. Вижу во снах ночью, думаю о вас днем. Я волнуюсь, меня тянет туда, где находитесь вы. И тут я узнаю об оскорблении, нанесенном вам. Нужно решать, Ари.

– Не нужно ничего решать. Этот человек разочаровал меня, он меня не интересует больше. Забудьте.

– Как скажете. Что вы скажете МНЕ, Арианна?

Я смотрела на него и молчала. Рассматривала, стараясь составить впечатление хотя бы о внешности. У него были темно-русые, слегка волнистые волосы, подстриженные достаточно коротко. Темные густые брови, карие глаза, четко очерченные губы, твердая линия подбородка. Приятное лицо. Взрослый, уверенный в себе мужчина. Ему не нужно было быть красивым, он был таким, как нужно.

– Мне должен понравиться ваш запах?

– Вы сейчас ничего не сможете понять о нем. Только после того, как я застегну на вас родовое ожерелье.

– У меня потом будет выбор?

– Нет.

– Меня не тянет к вам, я не млею от вашего запаха, я вас совсем не знаю. Что должно заставить меня принять от вас ожерелье? Сочувствие?

– Поцелуй. Мужчина видит прекрасную женщину, ощущает ее изумительный запах, говорит ей о том, что отдаст жизнь за нее, а она знает, что он не может солгать. Потому что прожить жизнь с нелюбимой невыносимо. Ему это не нужно. И она верит. Это доверие. Она доверяет ему. Она соглашается на поцелуй, который показывает ей, что она была права, поверив ему. Тогда она принимает ожерелье и ощущает мир иначе – сильнее, ярче, богаче. И его запах становится для нее необходимым, она жаждет вдыхать его и чувствовать рядом с собой всегда, как это чувствую сейчас я, Арианна. Ей становится не нужен выбор.

– Кроме вас, могут быть другие…ну, варианты? Извините.

– Да.

– А если я выберу другого, то что сделаете вы?

– Дуэль.

– То есть, мой выбор не важен? Придется жить с тем, кто победит?

– Ожерелье поможет примириться и стать счастливой с сильным мужчиной, способным защитить свою семью.

– Зомбирование, фактически отсутствие права выбора, женщина – добыча более сильного, а в нашем случае – того, кто быстрее до нее добрался. Вы спешите потому, что меня может унюхать кто-то еще?

– Вы все усложняете. Просто подарите мне поцелуй. Если не захотите, потом не примете ожерелье. Я смирюсь.

– Подозрительно. При поцелуе впрыскивается какое-то приворотное зелье? Случается привязка на уровне подсознания? Почему так важен поцелуй, и почему вы так легко отказываетесь от меня, если он меня не впечатлит? Этого не может случиться в принципе?

– Может. И я опять стану искать ту, что не просто подходит мне, но и готова полюбить меня. Безответная любовь мучительна, Ари. Я когда-нибудь забуду вас, время лечит. Но сейчас я надеюсь, что это именно вы – та, что станет моей жизнью.

– А дуэль и ключевое слово – примириться?

– Бывает так, что женщина принимает поцелуй не одного мужчины, оба подходят ей и нравятся. Тогда они облегчают ей выбор, снимают с ее совести этот груз – дуэль.

– Ужасно... Это что, приходится целоваться с несколькими незнакомыми мужиками, унюхавшими неизвестно что, чтобы они потом поубивали друг друга...?  Если я сейчас откажусь целоваться с вами, то каковы будут ваши действия в дальнейшем?

– Как же с вами тяжело, Ари... – вздохнул, с нежностью...? улыбаясь, Сергей. – Вы, как ежик, отовсюду ожидаете опасность и угрозу, и защищаетесь, поднимая колючки. Просто поцелуй. Это всего один поцелуй. Потом станет все понятно. Что сейчас загадывать?

– Что дальше, если я влюблюсь в вас? Вы заберете меня туда? От семьи, из университета? Без профессии? Что я буду там делать? Сидеть дома?

– Я стану для вас важнее семьи. Вам не нужна будет профессия – у меня достаточно средств. Что делать? Мы будем путешествовать, охотиться, управлять моими землями потом, когда я приму феод. Вы должны будете уметь танцевать, чтобы блистать на балах. Когда-нибудь, когда вы будете готовы, у нас появятся дети, и они отнимут очень много нашего времени. Я так давно мечтаю об этом, Ари. И познание своей второй сущности – это так увлекательно. Примете ожерелье и это вскоре произойдет. Что это будет, не знает никто. И что это вам даст – тоже. Это приз, подарок, праздник. Но здесь это невозможно... под этим небом.

– Я сейчас должна поцеловать вас?

– Я был бы счастлив. Но вы ничего никому не должны. Это должен быть ваш выбор, добровольный – доверие. Я подожду, Арианна. Вы разрешите ухаживать за вами, как принято в этом мире?

– Я потом скажу, ладно? Я сегодня жутко устала. Можно мне сейчас домой? Мне нужно обдумать все это.

Лизка уже била копытом – Алекс не справлялся. Я встала и пошла к выходу. Мне не нужно было все это, странно утомляло. Этот замечательный мужчина был мне чужим. Когда нужно вот так решать что-то важное, делать выбор, решая чью-то судьбу – это ужасно, жутко просто. Мне казалось, что если бы он схватил и уволок меня к себе и там уже уговаривал, то было бы легче, намного легче. Я или полюбила бы его, или возненавидела. Но меня не мучила бы совесть, как сейчас. В этом свете я оправдывала эти их дуэли… Я оглянулась – он шел за мной, высокий, взрослый и да…привлекательный. И чужой…пока?

– Сергей, мне не нравится ваше имя. Оно настоящее?

– Серхиас. Для вас, Арианна.

– Ну, да – длинно. Серж короче. Но почему-то царапает слух.

– Есть второе имя – домашнее, родовое, как ваше.  Вы хотите его знать?

– Это меня к чему-то обяжет?

– Нет, но ваш интерес к нему, это надежда для меня.

Я промолчала. Не знала сама – нужно оно мне или нет?

Открывая для меня дверцу машины, он подал руку и неожиданно поцеловал мою, вежливо протянутую ему. Задержал губы на моей коже. Усадив в машину, низко наклонился и тихо выдохнул: – Валлемир. Это для близких мне людей, Ари.

Его дыхание было свежим и чистым. Я непроизвольно втянула в ноздри его запах и не поняла ничего. Мешал аромат кожи сидений, уличные запахи. Он смотрел на меня. Я улыбнулась: – Ничего не поняла. Поехали?

В машине мы все молчали. Напрягала вся эта ситуация... Я давила в себе все возрастающее желание  прояснить и закончить хотя бы с этим. Продолжать все эти игры не хотелось, нужна была передышка. Слишком много событий сразу. Внутри нарастало какое-то напряжение, которое преследовало уже сутки, и я решалась – сейчас выйду и скажу, чтобы целовал. Пусть будет, что будет. И вспоминала слова Бэллы – не спешить с поцелуями. Во мне шла настоящая борьба. Все равно же придется… сейчас или потом. Он же не отстанет, для него это слишком важно – понятно же. Я уже почти не отрываясь смотрела на него. А он – на меня.

– Ари, выходи. Приехали. Ты чего застыла? – заглядывала в машину Лиза.

Опять умывалась холодной водой, поднявшись в общежитие. Что это было со мной? Это из-за поцелуя руки? Или я что-то чувствую? Конечно, чувствую – опасение и любопытство. Эта немыслимая дикость с обнюхиванием шокировала, казалась чем-то стыдным и привлекательным одновременно. Трудно было даже просто как-то осознать собственное отношение к этому. Мне нужно знать обо всем этом больше.

Что там в том бабушкином письме? Это точно должны быть объяснения. Неужели она могла вот так оставить нас с мамой и ничего не рассказать? Я бы не смогла. Поэтому очень надеялась, что в том письме именно руководство к действию или даже просто какой-то элементарный совет. Очень нужный мне сейчас совет.

– Мама, тут такое дело… Ты же собиралась ко мне на День рождения? Мне нужно, чтобы ты приехала раньше, в эти выходные. И тот роман, мама, захвати, я почитаю. И подарок сразу, ладно? У нас тут бал будет. Как раз на мой День рождения. Я приглашаю тебя.

– Риша… что за… ты меня за неделю вызываешь? Тебе так нужно? У тебя что-то случилось? Что-то плохое?

– Да, мама, мне очень нужно. Ничего плохого не случилось, не переживай.

– За свой счет возьму, – решилась разом мама, – ты меня пугаешь.

– Не собиралась даже. У меня сейчас просто сложный период. Нужна моральная поддержка, – хихикнула я, успокаивая маму, – я возьму раскладушку у кастелянши, посплю на ней. А ты нам с Лизкой кушать будешь готовить… и пирожки, да? Девочек позовем, они меня булками кормили. Давай, мам, а?

– Да не нужно меня уговаривать… Ладно, Ришка. Я бы и папу взяла с собой, погуляли бы по Питеру. Ему хоть немного отдохнуть нужно, неделя отгулов есть... Только его не пустят на раскладушку.

– Мам, бери! Я все устрою. Без раскладушек. Будете жить, как короли. Сюрпри-из… Мам, ты чудо! Все, жду обоих. Целуй папу.

Я сниму им номер, хороший номер в центре. У меня есть те деньги. Я устрою родителям праздник, ну и себе заодно. Я после занятий протащу их везде, куда захотят. А потом договорюсь, чтобы их пустили на бал. Мы с мамой вместе пробежимся по магазинам, найдем что-нибудь мне. Что-то красивое – у меня же есть деньги!

– Лизка! – Я закружила ее по комнате, рассказывая, какая классная неделя нас ждет. Я и ей куплю платье, она заслужила. Если бы не она… я уговорю ее, она согласится.

Все три дня, оставшихся до выходных, Ярослав утром ожидал меня возле общежития, стоя у машины. Потом ехал за нашей маршруткой, заходил в вестибюль за мной и Лизкой, ждал, когда мы сдадим куртки. И смотрел… и молчал. Ходил опять целый день за мной, оберегая и защищая. Никто уже ничего и не позволял себе, а он все ходил сзади и стоял рядом. Прогнать его не находила в себе сил, ощущая его присутствие всей кожей. И не было сил заговорить с ним, просто не могла... Все с интересом наблюдали за нашей троицей.

ОНИ больше не появлялись на сборах в актовом зале. Всю подготовку вела та симпатичная девушка. Лиза продолжала участвовать и рассказывала мне о ходе подготовки к балу. Каждый день после занятий в вестибюле меня ожидал Сергей и подвозил домой нас с Лизой,  или меня одну, если она была занята. Я спокойно здоровалась с ним, садилась с Лизкой или одна, на заднее сиденье машины. Вежливо отвечала на вежливые вопросы и исподтишка рассматривала его.

Если бы он настаивал на ответе, я избегала бы его, но он просто терпеливо ждал. Он ждал ответ, а я ждала письмо, которое привезет мама. Ярослав ехал за нами на своей машине и уезжал только тогда, когда я заходила в общежитие. Все эти взгляды, хождения, встречи, ненавязчивые прикосновения, вопросы в глазах… как же хорошо я жила до всей этой истории!