Текст книги "Весёлая переменка"

Автор книги: Тамара Крюкова

Соавторы: Валентин Постников,Инна Гамазкова,Анна Кичайкина,Марина Дружинина,Сергей Степанов,Илья Ильин,Марк Шварц
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 6 страниц)

Марина Дружинина, Валентин Постников, Илья Ильин, Марк Шварц, Сергей Степанов, Инна Гамазкова, Анна Кичайкина, Тамара Крюкова
Весёлая переменка

Сборник смешных рассказов

Марина Дружинина

Звезда и капуста

Я включил телевизор и тут же закричал: «Ура! Филимон!» На сцене, разукрашенной цветами и воздушными шарами, пел и плясал мой любимый артист.

– Ишь, какой голосистый, – бабушка оторвалась от книжки с интригующим названием «Всего ли тебе хватает?» и внимательно посмотрела на Филимона. – Только уж больно дёргается. Сразу видно – нервный.

– Да это песня такая! Любой задёргается! – заступился я за своего кумира.

– А чего он её поёт? Нормальный человек не выбрал бы такую песню. Значит, нервный! – веско сказала бабушка. – Твоему Филимону явно не хватает магния и витаминов группы В! Гречки нужно побольше есть! И гороха!

Тут Филимона показали крупным планом, и бабушка воскликнула:

– А бледненький-то какой! Малокровный! Железом его тоже надо подкормить!

– По телевизору все бледные, – возразил я.

Но бабушка стояла на своём:

– Не знаю, как всем, а ему железо позарез нужно! И побольше!

В конце песни Филимон рухнул на колени и протянул руки к зрителям. В том числе и к нам, разумеется.

– Он совсем ослаб! На ногах не держится, – запричитала бабушка.

– Налицо недостаток витамина С! Вот к чему приводит неправильное питание!

– А что нужно есть, чтоб всего хватало? – не на шутку встревожился я.

– Можешь почитать, – бабушка протянула мне свою книжку. – Очень познавательно.

На этом концерт и закончился.

На следующий день в школе меня ждал потрясающий сюрприз: к нам приезжает сам Филимон по случаю Дня рождения школы! Оказывается, он здесь учился!

Мы еле высидели до конца занятий и – скорее в актовый зал. А там – красотища! Сцена украшена воздушными шарами! Мигают разноцветные лампочки! Всюду цветы! Ну совсем, как вчера по телевизору. И Филимон выступал точно так же, как по телевизору: пел с неподражаемым завыванием, скакал, дёргался и время от времени падал на колени.

Мы с восхищением смотрели на знаменитого артиста и бешено аплодировали.

А когда концерт закончился, все начали скандировать: «Фи-ли-мон! Е-щё!»

Филимон спел дополнительную песню, потом прижал руки к сердцу и растроганно произнёс:

– Спасибо, друзья! А теперь я буду отвечать на ваши вопросы. Задавайте, пожалуйста.

Девчонки немедленно стали писать записки. Причём некоторые – вовсе без вопросов. Например, Алиса Трякилева – она сидела рядом со мной, и я всё видел, – отправила артисту вот такое зашифрованное послание:

Я, конечно, сразу догадался, что это означает: «Я люблю Филимона». И подпись: «Алиса Трякилева».

А Владик Гусев прямо с места спросил:

– Уважаемый Филимон, страдаете ли вы звёздной болезнью?

– Хоть я и звезда, – скромно улыбнулся Филимон, – звёздной болезни у меня нет. Как, впрочем, и других болезней. Потому что я веду здоровый образ жизни.

Все зааплодировали. А я понял, что настал мой черёд задавать вопросы. Спросить певца мне нужно было о многом.

Я встал и сказал:

– Уважаемый Филимон, почему вы не едите гречку, отруби, горох и молочные продукты?

– С чего ты взял? – удивился Филимон. – Всё вышеназванное я весьма уважаю. А простоквашу каждое утро обязательно пью.

– Значит, мало! – я укоризненно покачал головой. – Очень уж вы дёргаетесь, когда поёте: нервишки пошаливают! Потому что вам не хватает витаминов группы В и магния. А я за вас переживаю!

– Сам и ешь магний, – захихикал Петька Редькин, повернувшись ко мне.

А Филимон натянуто засмеялся:

– Это же сценический образ! Имидж!

– И с железом у вас дела обстоят неважнецки, – продолжал я. – Почему вы не употребляете шпинат, петрушку, антоновку и орехи? Из-за этого вы бледный, как шампиньон!

– Чего ты выдумываешь! – разволновался Филимон. – Я специально пудрюсь перед выступлением. А различные продукты с железом очень даже люблю. И семечки всегда грызу в антракте.

– Ну уж про витамин С вы точно забываете, – не сдавался я. – Капусту не едите! Вон как валитесь на пол почти после каждой песни. Это – упадок сил!

– Не упадок сил, а сценический образ! Тебе же объяснили! – возмутилась влюблённая Трякилева. И некоторые ребята подхватили: – Имидж! Образ!

– Правильно! Молодец, девочка! – артист благодарно кивнул закрасневшейся Алиске. Но мне всё же ответил:

– Не беспокойся, дружок! С витамином С у меня полный порядок. И лимоны ем, и чёрную смородину. Капусту на зиму заквасил. Два бочонка!

Все опять зааплодировали. А Трякилева радостно крикнула:

– Мы тоже заквасили капусту!

– И мы заквасили! – раздались голоса со всех сторон.

После этого Филимон раскланялся и уехал.

– Откуда ты знаешь про всякие витамины, железо? – спросил в раздевалке Владик Гусев.

– Вот, – я достал из рюкзака бабушкину книжку. – Очень ценная вещь.

– А там написано, что нужно есть, чтобы не приставать с дурацкими вопросами к певцам? – ехидно поинтересовался Петька Редькин.

Я пропустил колкость мимо ушей – надо быть выше этого. Только молча, но убедительно стукнул Редькина книжкой по голове.

Прошло некоторое время. Сижу я, делаю уроки. Вдруг бабушка зовёт меня на кухню:

– Иди скорей! Твой Филимон поёт!

Прибегаю, и точно: по телевизору выступает Филимон.

– Гляди-ка, – заметила бабушка, – перестал дёргаться. И без чувств не падает. И вид у него гораздо лучше.

– Значит, Филимон изменил сценический образ. Имидж, – объяснил я.

– Да брось ты! – махнула рукой бабушка. – Просто гречку и капусту стал есть!

Элементарно, Ватсон!

Посмотрел я в очередной раз фильм про Шерлока Холмса и твёрдо решил: буду сыщиком. Самого высокого класса, как Шерлок Холмс. Главное в этом деле – наблюдательность, умение мыслить логически и специальные знания. Прямо сейчас и начну тренироваться.

Тут в комнату вбежал Кирюшка. Рот у него был перемазан свёклой.

Я пристально посмотрел на братишку, и мысль моя заработала.

«Кирюшка весь в свёкле. Значит, он её ел. Логично. Но одну только свёклу Кирюшка есть не станет – не любит. Зато он обожает свекольник и винегрет – вот и специальные знания пригодились. – Я довольно потёр руки. – Поехали дальше. Свекольник исключается – Кирюшка обязательно облился бы этим самым свекольником. Остаётся винегрет! А я его, между прочим, тоже люблю!»

Я кинулся на кухню к бабушке:

– Можно винегретика?

– Как ты узнал, что я его приготовила? – удивилась бабушка.

– Элементарно, Ватсон, – я пожал плечами. – Метод дедукции!

– Дедукция, говоришь? – заглянул в кухню дед. – А ты мою газету можешь найти? Ума не приложу, куда она подевалась. Всю квартиру обыскал! – Дедушка начал было сокрушённо вздыхать, но неожиданно заметил комара, севшего ему на руку. – Ух мерзавец! – Дедушка хлопнул комара. – Ни днём ни ночью нет покоя от этих кровопийц!

– Дедушка, – я прищурил глаза, как Шерлок Холмс, – ты ночью бил комаров?

– Ещё как! Столько их за день налетело! Весь потолок облепили!

– Отлично! – Разгадка была близка. – А чем ты их бил?

– Газетой!

– Значит, твоя газета на шкафу, – заключил я. – Ты комаров на потолке бил, затем газету на шкаф положил и забыл!

Дедушка бросился в комнату и через минуту вернулся сияющий, с газетой в руках.

– Точно! Хорошая штука – дедукция! Спасибо!

Потом я решил поупражняться во дворе.

Вышел на улицу и тут же встретил Владика Гусева.

– Привет! – говорю. – Спорим на миллион, что ты идёшь из больницы. А маму твою ещё не выписали.

– Привет, – удивлённо захлопал глазами Владик. – А как ты догадался?

– Элементарно, – отвечаю. – Если бы твою маму выписали, ты бы не ходил в больницу. Логично?

– Логично, – согласился Владик.

– А то, что ты был в больнице, – развиваю дальше свою мысль, – можно определить, если внимательно посмотреть на твои ноги: в больничных бахилах по улице не ходят!

– Ой, правда, – захохотал Владик. – Забыл снять. Так и бегаю.

– Но это не всё, – попыхивая соломинкой, как трубкой, продолжал я. – На спине у тебя рюкзак. Значит, ты пошёл в больницу сразу после школы. Следовательно, ты ещё не обедал, – логический ход моих мыслей наконец завершился… – Айда ко мне винегрет есть!

– Айда! – обрадовался Владик. – Я ужасно голодный! Спасибо!

…После обеда мы посмотрели ещё одну серию про Шерлока Холмса, и Владик отправился к себе домой. Вскоре пришла моя мама.

– Здравствуй, сынок! – поцеловала меня мама. – А почему ты до сих пор уроки не сделал?

– Как ты узнала? – настал мой черёд удивляться.

– Элементарно! – засмеялась мама. Но вместо объяснения строго добавила: – Не теряй время! Садись заниматься.

Как всё-таки она догадалась? Вроде, нет никаких улик…

Да-а-а, пожалуй, Шерлоку Холмсу далеко до моей мамы!

Прыжок фигуристки

Мы смотрели по телевизору фигурное катание. Фигуристы, как обычно, прыгали, кружились и делали «ласточку» под весёлую или, наоборот, грустную музыку. Знаменитый тренер Борис Буханкин комментировал выступления. Вдруг что-то щёлкнуло, и наступила полная тишина. То есть фигуристы всё так же подпрыгивали и кружились, но уже без всякой музыки. Да и Буханкина, хоть он и шевелил энергично губами и размахивал руками – его как раз показали крупным планом, – совершенно не было слышно. Короче говоря, пропал звук.

Мы стали нажимать на разные кнопочки и постукивать по телевизору – ничего не помогло.

– Ну и ладно! – сказал папа. – Будем смотреть без музыки. А комментировать и я смогу не хуже Буханкина.

– Давай! – согласились мы.

– На льду олимпийская чемпионка Карина Крутилина! – объявил папа. – Она в отличной спортивной форме после рождения пятого ребёнка! Браво, Карина! Блестяще выполнила сложнейший прыжок – тройной шницель!

– Какой ещё шницель! – захохотали мы. – Нет такого прыжка! Шницель ты на обед ел!

– Действительно, – вспомнил папа. – Было очень вкусно. Тогда это тройной штепсель! Или вентиль! Или что-то в этом духе.

– Может, вексель? – предположил дядя Вася.

– При чём тут вексель! Это же каток, а не твой финансовый институт! – возразил дедушка. – Здесь уж, скорее, будет вензель! Или крендель! Вот с тулупом не запутаешься: у фигуристов тулуп, и у меня тулуп. Только у них бывает и двойной, и тройной, а у меня лишь одинарный. Зато тёплы-ы-ый!

Тем временем Карина Крутилина снова взвилась надо льдом. Потом ещё и ещё раз!

– Лихо скачет, – заметила мама. – Оп! Оп! Я бы назвала такой прыжок опсель.

– Или скоксель! – подхватил я и подпрыгнул в знак солидарности с фигуристкой.

Тут в комнату вбежал мой младший брат Кирюшка и закричал:

– Аксель! Аксель!

В этот момент врубился звук и тренер Буханкин тоже закричал:

– Великолепный аксель от Карины Крутилиной!

– Правильно! Это – аксель! Ну и Кирюшка! Прямо специалист по фигурному катанию! – восхитились мы.

А Кирюшка, не обращая внимания на наши восторги, запел, приплясывая:

 
Аксель-Аксель-Аксельков
Съел пятнадцать индюков!
С места сдвинуться не смог,
Прогулял опять урок!
 

Здоровскую частушку я про Женьку Акселькова сочинил? А то он всё время дразнит меня:

 
Лютик-Лютик-Лютиков
Свил гнездо из прутиков!
 

– Здорово! – засмеялись мы и стали дальше смотреть фигурное катание.

Ручка и ножка

Диктант на этот раз начался просто замечательно: Татьяна Евгеньевна посадила меня за одну парту с Ножкой, то есть с Надькой Ножкиной, отличницей!

Давно мне так не везло! Теперь, считай, пятёрка или уж, во всяком случае, не двойка у меня в кармане, а точнее – в дневнике. Ура!

Мы подписали новые тетрадки и приступили к работе.

История, которую диктовала Татьяна Евгеньевна, оказалась очень занятной – про весёлую цирковую обезьянку по имени Ручка. Чего только не вытворяла эта Ручка! И на лошади скакала, и танцевала, и строила рожи зрителям!

Все внимательно слушали и старательно – кто записывал, а кто списывал. Как я у Ножки. А что делать, если в каждом предложении каверза на каверзе сидит и каверзой погоняет. Ну и Ручка! Такое представление устроила, что простыми словами не опишешь.

Наконец выступление неугомонной обезьянки завершилось, и Татьяна Евгеньевна сказала:

– Проверьте, что вы написали, и я соберу тетрадки.

Все начали тщательно – кто проверять, а кто сверять свои записи с соседскими. Как я, например.

В общем, сверяю я, сверяю – всё верно. Всё, как у Ножки: вот мягкий знак в слове «обезьянка», вот – в слове «Ручка»… И вдруг меня стукнуло: а что, если моя фамилия Ручкин тоже с мягким знаком? А я на обложке тетрадки написал без него. Как же правильно? И у Надьки, ясное дело, не подсмотришь. Эх, надо было перед диктантом на ней жениться! Мигом превратилась бы из Ножкиной в Ручкину! И я спокойненько свисал бы с её тетрадки нашу общую фамилию. А теперь придётся спрашивать.

– Ножка, – зашептал я, – в «Ручкине» есть мягкий знак?

– Сам должен знать, что в тебе есть, а чего нет, – проворчала Ножкина. – Отстань!

Ух, вредина! Счастье, что я на ней не женился! Ну и ладно, разберусь как-нибудь. Хотя чего, собственно, разбираться? Невооружённым глазом видно, что «Ручка» и «Ручкин» одного поля ягоды. А значит, пишутся одинаково.

И я мастерски втиснул мягкий знак в свою фамилию между буквами «ч» и «к». Получилось очень даже аккуратно.

Я скорчил Ножкиной такую рожу, что обезьянке Ручке и не снилось, и сдал тетрадку. В числе первых!

А на следующий день было вот что.

Урок русского языка начался с меня.

– Ручкин, – сказала Татьяна Евгеньевна, – ты меня поразил. Причём дважды за один диктант! Во-первых, ты с ошибкой написал свою собственную фамилию. Таких учеников я ещё не встречала! Запомни: нет мягкого знака в слове «Ручкин»!

«Эх, промахнулся, – пожалел я. – Значит, всё-таки Ручка Ручкину не товарищ!»

– Но при этом, – продолжала учительница, – ты написал диктант на удивление хорошо. Как будто знаешь все правила, чего я раньше за тобой не замечала. Или, может, ты списал у Нади Ножкиной?

– Нет! – убедительно замотал я головой. – Я вообще не смотрел в её сторону!

– Молодец! – похвалила Татьяна Евгеньевна. – Но одну грубую ошибку ты сделал: в слове «Ручка» поставил всё тот же мягкий знак. Единственный из всего класса!

– Как это единственный? – возмутился я. – А Ножкина? У неё был мягкий знак! Я точно видел! Два раза проверял!

Тут ребята ка-ак захохочут! А Ножка – громче всех.

– Да я его стёрла, когда ты побежал тетрадку сдавать, – сквозь смех еле выговорила она. – Это была описка!

Вот такая история. Остаётся только добавить, а точнее, убавить – убрать мягкий знак из моей фамилии на обложках тетрадок, куда я успел его впихнуть.

…А всё-таки я правильно сообразил, что «Ручка» и «Ручкин» пишутся одинаково.

Валентин Постников

Диоген, или Воспитание воли

Однажды я сидел дома и скучал. Неожиданно раздался звонок в дверь, и ко мне ввалились два моих школьных друга – Пашка и Вадик.

– Мы с Пашкой решили волю закалять! – выпалил с порога Вадик.

– Как Диоген, – уточнил Пашка.

– Кто это? – поинтересовался я.

– Очень давно в Древней Греции жил такой философ, – сказал Вадик.

– У него была воля железная, прямо как твоя батарея. Железобетонная воля! Я про него целую книжку прочитал. Он был против всяких излишеств. Диоген считал, что человек вполне может обходиться тем, что у него есть. Правда, это мало у кого получается, – добавил Вадик.

– Вот мы и решили стать такими же волевыми, как он, – вставил Пашка и спросил: – А ты, Семён, хочешь волю закалить?

– Ещё бы, – кивнул я. – Мне папа давно твердит про эту самую волю. Говорит, что я порой веду себя, словно кисельная барышня.

– Не кисельная, а кисейная, – поправил Пашка.

– Какая разница? – отмахнулся я.

– Кто будет первым волю закалять? – строгим голосом спросил Вадик, серьёзно поглядев на нас с Пашкой.

Первым вызвался я. Уж очень мне хотелось поскорее волевым человеком стать.

– У тебя бочка дома есть? – спросил Пашка.

Марина Дружинина. «Звезда и капуста».

Валентин Постников. «Слоны Ганнибала».

– А зачем? – опешил я.

– Диоген жил в бочке, так как считал, что дом для человека – это излишняя роскошь. Для чего жить в роскоши, когда можно бочкой обойтись, – объяснил Вадик.

– Бочки нет, – развёл я руками.

– И как ты только живёшь без бочки? – удивился Пашка.

– А у вас что, дома бочка есть? – спросил Вадик у Пашки.

– Нет, зато ведро есть! – гордо сообщил тот.

– Погоди, у нас есть бак для грязного белья, – обрадовался я. – Может, подойдёт?

– Давай, – согласился Вадик. – Будешь в баке жить.

Я притащил из ванной круглый плетёный бак, и Пашка с Вадиком быстро вытряхнули из него всю грязную одежду на пол.

– Теперь залезай внутрь! – скомандовал Вадик. – Представь, что ты Диоген!

Я забрался в бак и приступил к воспитанию воли.

– Тесновато тут, – посетовал я через некоторое время.

– Ну ты и неженка! – усмехнулся Вадик. – А Диогену, думаешь, в бочке просторно было? Кстати, знаешь, как ему идея про бочку пришла? Однажды он увидел улитку с домиком на спине и понял, что для жизни достаточно и бочки. Это короли там всякие да вельможи во дворцах шиковали, хотя им и там тесно было. А скромным людям, вроде нас с Диогеном, и бочка подойдёт или на крайний случай бак для белья.

Я посидел ещё полчаса, и мне стало нестерпимо жарко. Ведь на дворе самый разгар лета.

– Пить хочется, – жалобно простонал я.

– Пить разрешается, – смилостивился Пашка. – Жажда – это не излишество. Но вот чашки не получишь. Диоген был против всякой посуды.

– А как же пить? – удивился я.

– А как первобытные люди пили? Черпали воду из ручья пригоршней и пили.

– Ладно, сейчас тебя напоим, – пообещал Пашка. – Жди!

Ребята убежали на кухню. Я слышал, как они возятся там возле раковины. Набрав в ладони воды, мальчишки понеслись ко мне в спальню. Но пока они добежали – почти всё расплескали. Лужи были повсюду: в коридоре, в гостиной, в спальне. Пока я напился вдоволь, весь пол в квартире был мокрый и скользкий, как в школьном бассейне.

– Может, протрёте пол? Мама заругает, – попросил я.

– Сам высохнет! – махнув рукой, ответил Вадик. – Диоген не стал бы на такую ерунду время тратить. Он был выше всяких мелочей!

– Можно старыми газетами пол накрыть, тогда нам не мокро будет ходить, – предложил Пашка. – Бумага воду хорошо впитывает. Газеты у тебя есть?

– Нет, мама их выбрасывает, – Отозвался я из бака.

– А это что? – спросил Вадик, показывая на письменный стол.

– Это папины бумаги, – объяснил я.

– Годится, – решил Вадик. – Давай их по полу раскидаем.

– Какие листы брать, чистые или исписанные? – спросил Пашка.

– Бери исписанные, – велел Вадик. – Зачем чистые-то портить? Они ещё пригодятся.

– А вдруг они папе нужны? – засомневался я.

– Вот чудак-человек! – засмеялся Вадик. – Ты сам подумай, нужны ли тебе прошлогодние исписанные тетрадки?

– Нет! – уверенно ответил я.

– Правильно, – согласился Вадик. – Чистые тетрадки всегда пригодятся. Вот и с папиными листочками так же.

Ребята с усердием принялись за дело, и через пару минут папины бумаги белели на полу по всей квартире. Чернила от воды тут же расплылись бледными кляксами.

– Теперь другое дело! – радовался Вадик. – Сухо, и мухи не кусают!

– Мороженого хочется, – робко намекнул я. – Жарко же!

– А ты медведя попроси, – предложил Пашка.

– Какого медведя? – не понял я.

– Плюшевого, – засмеялся Пашка, – который на комоде сидит.

– Ты что, сбрендил? – рассердился я. – Он же не может сходить на кухню и достать из морозилки пломбир. Медведь же игрушечный!

– Правильно! – важно сказал Пашка. – А Диоген, между прочим, просил милостыню у статуи. Когда прохожие его спрашивали, почему он обращается за подаянием к гипсовой скульптуре, философ отвечал, что таким образом приучает себя к отказам. Вот и ты приучайся. Мороженое – это излишество.

– А еда – тоже излишество? – спросил я на всякий случай. – Есть хочется.

– Терпи, Семён, – пробурчал Вадик, набивая рот бутербродом, который приготовил себе на кухне. – Диоген терпел голод, и ты терпи. А то из тебя вряд ли человек получится!

– Диоген, кстати, обедал не каждый день, – добавил Пашка. – Он считал, что каждый день обедают лишь богачи. Так что – закаляй волю, – сказал друг и тоже побежал на кухню.

Я сильно проголодался, но решил не сдаваться. Диоген ведь научился голод переносить, значит, и у меня должно получиться. Чем я хуже!

Ребята включили телевизор. Там начинался какой-то фильм про шпионов. Пашка с Вадиком уселись перед экраном так, что мне ничего не было видно.

– Подвиньтесь чуть правее, – попросил я. – Вы мне весь обзор загораживаете! В баке сидеть и без того тесно и скучно.

– Семён, ну ты даёшь! Просто вылитый Диоген! – обрадовался Пашка.

– Это ещё почему? – удивился я.

– По кочану. Как-то раз Диоген, искупавшись, сидел на берегу и обсыхал на солнышке. Мимо ехал великий царь Александр Македонский.

Узнав знаменитого философа, царь сказал: «Я исполню, любую твою просьбу. Хочешь, подарю бочку золота? Проси всё, что пожелаешь»! А Диоген спокойненько так ответил ему: «Отойди, ты загораживаешь мне солнце».

– А ты мне загораживаешь телевизор! – выкрикнул я.

– Хватит болтать, ребята. Давайте лучше каким-нибудь полезным делом займёмся, – предложил Вадик, выключая телевизор.

– Каким ещё делом? – угрюмо спросил я.

– Вылезай из бака, будем его по квартире катать.

– Разве это дело? – удивился я.

– А то нет! – воскликнул Вадик. – Да будет тебе известно, однажды правитель Македонии Филипп Второй, отец Александра Македонского, решил напасть на город, в котором жил Диоген, и все жители города, узнав об этом, принялись готовиться к осаде. Диоген вылез из бочки и начал катать её по улице взад вперёд. Когда его спросили, зачем он это делает, философ ответил: «Ну, все что-то делают, и я решил заняться каким-нибудь делом».

Смеясь и пихаясь, мы схватили бак, положили его на бок и принялись катать по комнатам. Он, как нарочно, цеплялся за всё что ни попадя. Случайно мы расколотили две маминых вазы, горшок с кактусом и уронили торшер. Хорошо ещё, что абажур не порвали, а только испачкали.

– Ерунда! – успокоил меня Пашка. – Зато делом заняты, а не бездельничаем, как другие.

– Ну всё, – утирая пот со лба, твёрдо заявил Вадик. – На сегодня хватит. Пора по домам. Завтра продолжим волю тренировать.

Тут я взглянул по сторонам. Ух, что в квартире творилось! Всё было перевёрнуто вверх дном, словно по комнатам пронеслось стадо диких бизонов.

– Ну и ну! – Я почесал затылок. – Интересно, что скажет мама, когда это увидит?

– А что, она должна скоро прийти? – осторожно поинтересовался Вадик.

– Да вот-вот с работы вернётся, – вздохнул я.

– Всё, мы пошли, – решительно распахивая дверь, сказал Пашка. – Пока, Семён, до завтра.

Не прошло и пяти минут как ушли ребята, дверь отворилась – на пороге стояла мама.

– У нас был потоп? – охнув, спросила она.

– Нет!

– Может быть, к нам в квартиру залезла дикая обезьяна, которая тут набезобразничала?

– Нет, мам, это не обезьяна. Просто мы с Пашкой и Вадиком волю тренировали, как Диоген. Был такой философ, противник разных излишеств. Я тоже против излишеств и потому весь день в бочке, вернее в баке, просидел. Прямо, как Диоген. Мы его по истории проходим сейчас, – зачем-то соврал я.

– Ну вот и славно! – улыбнулась мама. – Мы с папой хотели тебе велосипед купить, а теперь я понимаю, что это самое настоящее излишество. Пешком ходить гораздо полезнее. И клюшка излишество, и коньки роликовые, и ласты с маской.

– А что же не излишество? – опешил я.

– Веник, совок и половая тряпка! – строго сказала мама.