355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Тамара Лей » Молитва любви » Текст книги (страница 4)
Молитва любви
  • Текст добавлен: 10 сентября 2016, 03:30

Текст книги "Молитва любви"


Автор книги: Тамара Лей



сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)

Его слова никак не отозвались в протестующем сознании Грей. Пытаясь освободиться, она выгнулась, откинулась назад и уперлась руками в его грудь. Режущая боль не уходила, жжение усиливалось. Слезы застилали глаза, и Грей сомкнула веки, желая погрузиться в темноту.

«Почему он хотел причинить боль?» – недоумевала она, стараясь вырваться из железных объятий.

Незнакомец без труда сжал одной рукой запястья девушки и вновь притянул ее к себе, крепко прижимая к груди и не давая вырваться. Утешая ее, он стал шептать ей на ухо ласковые слова.

Обжигающее пламя медленно угасало, и Грей постепенно успокоилась, обмякла в руках рыцаря. Промелькнула мысль, что если именно в этом состоит совокупление, то просто удивительно, как могут женщины постоянно подвергать себя такой муке.

«Неужели ему тоже было так же больно, как и мне?» – подумала Грей. Но выходить из нее он вовсе не собирался. Снова чувствовалось, что он начинает двигаться. Боль, хоть и не такая сильная, вернулась. Грей вновь принялась вырываться. На этот раз утешений не последовало; видно, незнакомец решил заставить ее страдать.

– Чш-ш-ш, – выдохнул он, касаясь мокрого лица Грей. – Сейчас боль пройдет. А в конце будет наслаждение.

Она хотела было ему поверить, но как он мог доказать, что говорит правду? Мужское естество проникало все глубже в ее тело, и она продолжала корчиться, думая, как бы избежать неудобств, причиняемых этим гигантом.

В своих отчаянных попытках Грей не заметила, когда боль прекратилась. Но когда пришло обещанное наслаждение, она осознала, что мучения сменились головокружительно захватывающими ощущениями.

Вне себя от удивления, Грей попробовала двигаться в одном ритме с мужчиной, и ее неловкие попытки оказались вполне удовлетворительными.

Как могло получиться, что боль вдруг превратилась в наслаждение?

Найдя наконец ускользающий ритм, Грей стала двигаться вместе со своим незнакомым избранником, еще не зная, чего ждать дальше, но в полной уверенности, что самое большое потрясение ожидает впереди… что это далеко не все. Неведомое чувство блаженства нарастало, поднимало ее все выше и выше на тех позолоченных волшебных крыльях, о которых она так мечтала. Возникло страстное желание завершения, которое должно было вознести ее на какую-то вершину.

Рыцарь сильнее сжал ее в объятиях, их тела слились в учащенном движении. Потом Грей услышала крик, почувствовала содрогание его тела, в то время как горячая жидкость проникала в ее лоно.

Но ее момент блаженства был упущен, и она разочарованно поникла.

Грудь мужчины высоко вздымалась и опадала, его дыхание овевало волосы Грей. Понимая, что не получила чего-то очень важного, Грей отстранилась, нахмурилась, но сразу же была вновь притянута к широкой груди. Незнакомец обнял ее и прижал ее лицо к своему плечу.

– Извини меня, – сказал он. – Уж очень давно…

Смущенная, Грей коснулась щекой его груди, покрытой испариной. Ощущение мощного потока крови, струившейся по жилам этого человека, внушало чувство теплоты и защищенности.

Все его силы ушли на любовные объятия, поняла Грей. Она порывисто коснулась его кожи губами, потом кончиком языка. Ей нравился запах мужчины, и, войдя во вкус, она отважилась бесстыдно продолжать свои ласки.

Грей не почувствовала, как незнакомец вынес ее на берег, и очнулась, только когда он положил ее на траву и лег сверху. Приподнявшись на локте, он пытливо всматривался в лицо Грей, скрытое тенью. Ее рука немедленно потянулась к волосам, прикрывавшим проклятую метку. К счастью, висок был не виден. Мужчина приподнял бровь, прежде чем задал вопрос:

– Ты так и не скажешь мне, кто ты? – спросил он низким, звучным голосом, который показался Грей необыкновенно приятным.

Вновь отказываясь говорить, она покачала головой. Потом глаза ее загорелись, Грей дотронулась пальцем до груди незнакомца и вопросительно глянула на него.

Кривая усмешка сделала его лицо неожиданно веселым. Подняв брови, он тоже покачал головой на манер Грей.

После минутного колебания Грей решила, что так будет даже лучше. Впервые с того момента, как она решилась выполнить задуманное, пришлось напомнить самой себе о своей цели. Лучше никогда не знать его имени, потому что увидеться снова им не придется. И все же эти хладнокровные рассуждения не мешали ей пожелать, чтобы все было иначе.

Грей не отвернулась, когда молодой рыцарь стал поглаживать ее щеки и подбородок, касаясь раздвинутых губ. Повернув голову, она прижалась губами к его ладони.

– Ты действительно существуешь? – спросил он. – Или ты призрак, решивший отвлечь меня от забот и трудов?

Грей улыбнулась, лишь слегка пожав плечами. Упрямое нежелание девушки говорить заставило рыцаря сильнее сдвинуть брови, но настаивать он больше не стал.

– Ты так прекрасна, малышка, – произнес он, склоняясь к ней и опираясь подбородком о ее макушку.

Прекрасна? Неужели? Грей вспомнила свое отражение в водной глади пруда. Да, дурнушкой она не была, но назвать ее прекрасной…

Приятно сознавать, что этот обаятельный молодой человек счел ее красивой и желанной. Грей стало вдруг грустно оттого, что эти мгновения не могут длиться вечно и никогда больше она не увидит его. Решив в эти последние минуты одарить ласками своего нежданного-негаданного возлюбленного, Грей стала тихонько водить пальцами по его телу. Рыцарь вздрогнул от ее прикосновения, и Грей почувствовала, как затрепетало ее собственное тело.

Если бы только это было возможно, она осталась бы с этим человеком навсегда. Хотя Грей была неведома иная любовь, кроме той, что она чувствовала к своей матери, между ней и этим молодым рыцарем протянулась нить, которую ей отчаянно хотелось сберечь.

Шум в лесной чаще вывел Грей из мечтательной задумчивости. Мужчина сразу же поднял голову. В следующее мгновение он был уже на ногах. Рыцарь двигался так быстро, что Грей не успела и заметить, как он вооружился мечом.

Девушка оправилась от испуга и вскочила на ноги. Прикрыться было нечем, а человек, пробиравшийся по лесу, приближался довольно быстро. В любой момент он мог появиться здесь. Грей снова поспешно вошла в воду.

– Подожди, – приказал рыцарь.

Грей лишь бросила на него мимолетный взгляд и продолжала удаляться. Она не могла допустить, чтобы ее здесь обнаружили, особенно если тот, кто шел сюда, принадлежал к дружине ее отца или был одним из королевских воинов. В таком случае между ним и этим странствующим рыцарем завяжется поединок. Гнев отца и без того обрушится на ее многострадальную голову, а сейчас необходимо исчезнуть.

В последний раз оглянулась Грей на человека, который стал ее любовником и, к своему большому удивлению, увидела, что он последовал за ней. Ему не составило труда схватить беглянку и притянуть к себе.

Грей попыталась оттолкнуть его, но сильные руки крепко держали ее. В отчаянии девушка посмотрела рыцарю в глаза и качнула головой, умоляя отпустить.

– Милорд, – послышался из-за деревьев голос.

Она почувствовала, что рыцарь уже не так напряженно всматривается в темноту.

– Это всего лишь мой оруженосец, – объяснил он своим удивительным голосом. – Тебе нечего бояться.

Несмотря на все заверения, Грей и не думала успокаиваться, а снова попыталась вырваться, хотя и безуспешно. Незнакомец не собирался отпускать ее.

– Джозеф, – крикнул он. – Стой. Не подходи ближе.

Шорох листьев сразу же прекратился, и кратковременная тишина воцарилась в лесу.

– Но, милорд…

– Оставайся там, где стоишь? – отдал приказ незнакомец, потом снова взглянул на Грей. – Останься со мной, – прошептал он. – Я еще должен дать тебе то, что дала мне ты.

Достаточно было крикнуть и потребовать, чтобы ее отпустили, но Грей не издала ни звука, а только отрицательно покачала головой.

Рыцарь долго смотрел ей в лицо, потом неожиданно прильнул к ее губам с пылом, напоминавшим об их недавних жарких объятиях. Несмотря на то, что эта ласка вновь всколыхнула томительное желание, Грей была слишком испугана, чтобы ответить с такой же страстью, и покорилась, как и прежде, его опыту в любовных делах.

Когда незнакомец оторвался наконец от ее губ, Грей заметила, что на его лице отразилась задумчивость.

– Я отпущу тебя, чтобы ты могла отыскать свою одежду, – проговорил он. – Но при условии, что ты поклянешься оставаться поблизости, пока я не поговорю со своим человеком.

Грей удивилась такому условию и даже помедлила, прежде чем дать обещание – в надежде, что Бог простит ей ложную клятву. Положив руку на неистово бьющееся сердце, она кивнула, зная о невозможности выполнить обещание. В глазах мужчины мелькнуло сомнение, но он все-таки разжал объятия.

Опасаясь, как бы он не передумал, Грей не стала терять времени и переплывать на противоположную сторону пруда, а выскочила из воды и, помчавшись к тому месту, где оставила свою одежду, скрылась вскоре в спасительной чаще. Оказавшись в густой тени, она снова устремила взгляд на пруд и увидела, что мужчина так и стоит, неподвижно глядя в ее сторону. Следовало сразу же накинуть на себя одежду, но девушку мучило ощущение, что он видит ее так же хорошо, как и она его.

Не обращая внимания на озноб, Грей побежала в самую глубь рощи, хотя шелест листьев, казалось, напоминал об обещании, данном неизвестному путнику.

Направив коня на поляну, где разместился на ночь отряд, барон Гильберт Бальмейн двинулся прямо к большому костру, разложенному посередине. Здесь ждал его гонец, высланный вперед. Оруженосец Гильберта, Джозеф, в мгновение ока оказался рядом и принялся пересказывать вести, услышанные от гонца, который успел многое выведать о замке.

Однако Гильберт хотел услышать все подробности вовсе не от Джозефа. Все еще раздосадованный бегством женщины, Гильберт резким движением руки оборвал рассказ оруженосца. Бросив парню поводья, он отдал краткий приказ:

– Проследи, чтобы коня как следует накормили и напоили.

– Да, милорд, будет сделано, – заверил Джозеф, явно удрученный странным настроением своего господина. Хотя причины недовольства барона оставались непонятными, но проявились они, когда верный слуга помешал его купанию.

– Мне привиделась ундина, – проговорил барон, имея в виду одну из сказочных водяных дев, которые, как считалось, могут обрести душу, если соединятся со смертным мужчиной и родят от него ребенка.

Джозеф и раньше ничего не понимал, не понял и на этот раз. Пожав плечами, он провел коня туда, где уже были устроены на ночь остальные.

Гильберт провел рукой по влажным волосам и помассировал мускулы шеи и плеч, направляясь к группе людей, собравшихся у костра. Он ожидал услышать важные для себя известия, но после встречи у пруда они уже не казались такими значительными. Гильберту едва удавалось скрывать гнев, бурливший под внешним спокойствием.

Она обманула его. Женщина с колдовскими устами и соблазнительными формами нарушила свое обещание и исчезла так же просто, как появилась. Проклятье, если она существует, он ее найдет. Если нет…

Это нелепо! Существо из нежной плоти и горячей крови, она женщина, а не наваждение.

– Надо завтра же обзавестись любовницей, – пробормотал Гильберт. Один из рыцарей отделился от остальных и приблизился к барону.

– Милорд, – почтительно поклонился сэр Ланселин. – Я привез вести от посланца короля, сэра Ройса.

Гильберт остановился, скрестив руки на груди:

– И что же?

– Никакой опасности нет. Сопротивления никто не окажет. Завтра Медланд будет передан вам.

Гильберт обдумал услышанное и одобрительно кивнул.

– Что со стариком? Рыцарь пожал плечами:

– Он, разумеется, хотел бы сразиться с вами за Медланд, но сил у него не хватает, а помощи ждать неоткуда. Почти все приспешники его покинули. Мне рассказали, что даже вассалы Чарвика ждут не дождутся, когда смогут принести вам присягу на верность.

Эти вести порадовали Гильберта. Совсем недавно он поклялся сжить со свету всех Чарвиков. Эдуард последний. С недовольным ворчанием Гильберт перенес вес тела с больной правой ноги на здоровую.

– Значит, Чарвик не поклянется мне в верности? – спросил он с явным сарказмом.

– Похоже, нет, милорд.

Безразлично пожав плечами, Бальмейн потер ноющее плечо и усмехнулся:

– Хорошо же.

Рыцарь подошел ближе. Его лицо с глубокими морщинами у глаз и рта выражало беспокойство.

– Милорд, по моему разумению, лучше всего было бы при первой же возможности изгнать Чарвика из Медланда. Он, несомненно, будет причинять вам неудобства.

Гильберт хранил спокойствие. Приподняв бровь, он рассмеялся:

– Старик того же склада, что и Филипп?

– Это мне неизвестно, но сэр Ройс считает его сумасшедшим. Он непрерывно изрыгает угрозы в отношении вас и вашей сестры.

Глаза Гильберта вспыхнули огнем.

– Его держат под стражей?

– Да, его заперли в башне, – Ланселин нахмурился, затем продолжил: – Однако сегодня утром сэр Ройс выпустил старика. Хоть он и не думает, что тот представляет серьезную угрозу, но предостерегает, что доверять Чарвику не следует.

Гильберт покачал головой:

– Он стар, и наследников у него не осталось. Чего он достигнет, оказывая сопротивление? Даже если бы король Генрих не отдал мне Медланд во владение, эти земли после смерти Чарвика были бы возвращены короне. /

Какая-то мысль придала светлое выражение' лицу Ланселина. Гильберт уловил это изменение и вопросительно поднял бровь:

– Ну-ка, расскажи мне.

– Дело обстоит не совсем так, как вы думаете, – торопливо проговорил сэр Ланселин. – Кажется, у старика есть еще один наследник… или кто-то, претендующий на наследство.

Сначала на лице Гильберта отразилось удивление, потом гнев.

– Незаконнорожденный? – спросил он.

– Нет, законный.

Желваки заходили на челюстях Гильберта.

– Я не слышал о других отпрысках Чарвика. Был только Филипп.

Он произнес это имя с таким презрением, что Ланселин нахмурился. У Гильберта были причины враждебно относиться к Чарвикам, и все-таки Ланселин с болью в сердце наблюдал за тем, как барона снедает дикая, разрушительная ненависть.

Он отрицательно покачал головой:

– Об этом мало кому известно, но у Чарвика есть дочь.

– Дочь? – удивленно переспросил Гильберт. Земли Пенфорка и Медланда соседствовали, поэтому он, конечно, слышал бы о существовании сестры Филиппа, будь это правдой. – Наверное, она еще совсем дитя?

– Нет, – рыцарь пренебрежительно скривил губы. – Женщина… и, кроме того, монахиня, ни больше ни меньше.

Помолчав, он добавил:

– Месяц тому назад старик вернул ее из аббатства. Кажется, он собирался выдать ее замуж за одного из своих рыцарей, чтобы она родила ему наследника по мужской линии.

– Монахиня? – повторил Гильберт, покачивая головой. – Она должна была нарушить свои обеты? Что она из себя представляет? Не думаю, что церковь допустила бы это.

Ланселин недоуменно пожал плечами:

– Вот этого я не понимаю, милорд. К тому же, говорят, на лице у нее метка дьявола. Может быть, церковь была рада от нее избавиться.

– Метка дьявола, – задумчиво повторил Гильберт. Хотя от семьи Чарвиков и стоило ожидать чего-то в этом роде, все же он не мог поверить в такие нелепые россказни. Он презрительно скривил губы и решил не задумываться над всякими глупостями.

– Я прослежу, чтобы она вернулась в аббатство, – решил Гильберт. – При условии, что сестры примут ее обратно после такого предательства по отношению к Богу, как предполагаемое замужество.

– Кажется, ее отец такого же мнения, милорд, потому что он просил сэра Ройса завтра же дать его дочери сопровождающих и доставить ее в аббатство.

Гильберт был вполне доволен решением вопроса.

– Так тому и быть, – сказал он, решив раз и навсегда покончить с разговорами на эту щекотливую тему. – А теперь поговорим о состоянии владений. Они действительно находятся в таком убогом виде, как гласит молва?

ГЛАВА 5

Грей узнала о неожиданном появлении Бальмейна лишь наутро после бессонной ночи. Весть о новом лорде распространилась, видимо, во время ее вчерашнего отсутствия, когда произошло ее грехопадение. Теперь оставалось только ловить обрывки разговоров между слугами.

Грей была ошарашена. Прибытия этого человека ожидали не раньше, чем через несколько дней. В следующий момент она с беспокойством осознала, что остается слишком мало времени для разговора с отцом о совершенном грехе. Он должен будет освободить ее от обязательства принять монашеский обет. Но как воспримет он это признание?

Вернувшись в холл после заутрени, Грей обнаружила, что приготовления к приезду нового владельца замка идут полным ходом. Это так поразило ее, что если бы поблизости не оказалось стула, за который она успела ухватиться, то непременно бы упала.

Ясно было одно: человек, которому она отдалась, принадлежал к свите Бальмейна. Сердце Грей сжалось.

Действительно, скоро отцу многое станет известно, но ведь узнают об этом и другие. При мысли о грядущем унижении в глазах многих людей у нее подогнулись колени. Что делать?

Брезжили слабые проблески надежды на то, что тот человек ее не узнает. Ведь все происходило ночью, в темноте.

У Грей не было времени для дальнейших размышлений, так как рядом появился отец, в сильном подпитии после ночи беспробудного пьянства. Ужасная вонь, исходившая от его одежды, заставила Грей задержать дыхание.

– Где твое монашеское одеяние? – вопросил отец, покачиваясь на нетвердых ногах. – Ты осмеливаешься мне перечить?

Грей глянула на свое мятое платье. Ей казалось святотатством надеть белый наряд Христовой невесты, когда она нарушила обет целомудрия, поэтому она предпочла это простое коричневое платье.

– Я…

– Ты сегодня же вернешься в аббатство, и немедленно! Иди переоденься, пока не прибыл этот подонок Бальмейн и не стал измываться над тобой.

Признание, готовое сорваться с ее уст, так и осталось невысказанным. Отец грубо подтолкнул ее к лестнице.

Грей хотела было возразить, но подумала, что монашеское одеяние поможет ей скрыть внешность, и человек из свиты Бальмейна, которому она так бесстыдно отдалась накануне, не узнает со. Он, конечно же, не предполагает, что таинственная незнакомка может оказаться монахиней. К тому же не стоило сейчас спорить с отцом. В любом случае скоро придется воспротивиться его ноле.

В маленькой темной комнатке наверху, где хранился скудный скарб – немногие вещи, принадлежавшие ее матери, Грей открыла крышку старого сундука и достала платье, в котором приехала из монастыря. Извлеченное со дна сундука одеяние имело весьма непривлекательный вид. Думая, что больше не придется его надеть, Грей рано утром спрятала узел с монашеской одеждой под ворох старых платьев.

Она встряхнула найденный наряд, держа на вытянутых руках, осмотрела и недовольно поморщилась, увидев, в каком оно состоянии. Платье не только сильно помялось, но и испачкалось. Не следовало так небрежно обращаться с ним прошлой ночью. Зря она оставляла одежду на берегу. Отбросив бесполезные сожаления, Грей торопливо сбросила обычное платье и запихнула его в сундук.

С большой неохотой начала она надевать одну за другой детали неудобного и громоздкого монашеского облачения, бормоча при этом покаянную молитву, так как, по ее разумению, уже не имела права носить наряд Христовой невесты.

Когда монашеская повязка скрыла волосы, Грей испытала ужасное чувство, будто судьба ее решена. Не может такого быть, подбодрила она сама себя. Отцу придется согласиться не удалять ее в монастырь. С этой мыслью она спустилась в холл.

В просторном зале никого не оказалось – не до завтрака в такой момент. Очевидно, было принято решение дожидаться прибытия нового барона, поняла Грей. Неожиданно в душе девушки поднялось возмущение. Нахмурившись, она торопливо пробежала по покрытому тростником полу и вышла на крыльцо. Утренний воздух был свежим и бодрящим. Двор заполнили королевские воины и бывшие дружинники барона Чарвика, готовые к встрече нового владельца Медланда.

«Но где же отец? – подумала Грей. – Может быть, ожидая появления Бальмейна, сэр Ройс снова запер его в башне?»

Отец был такой заметной фигурой, что уже через мгновение стало ясно, что во внутреннем дворе его нет. Да, именно в башне она найдет его. Приподняв юбки, Грей быстро сбежала по ступенькам, но была вынуждена замедлить шаг, пробираясь сквозь толпу, устремившуюся ко внешнему двору. Хотя дочь опального барона и притворялась, что не замечает любопытных взглядов, но с неудовольствием ощущала их на себе.

Мучительно краснея, Грей прошла по мостику, соединявшему внутренний и внешний дворы, как раз в тот момент, когда пышная процессия всадников в рыцарских доспехах проходила под поднятой решеткой замковых ворот. При виде воинов, вступающих на землю ее отца, Грей резко остановилась.

Бальмейн прибыл.

Охваченная паникой, Грей опустила голову и смешалась с толпой челяди, собравшейся поприветствовать нового хозяина. Голоса простолюдинов звучали громко и хрипло, когда они криками выражали восторг по поводу впечатляющего зрелища. Лишь скрывшись в толпу слуг и крестьян, на фоне темной одежды которых резко выделялось ее белое платье, Грей снова осмелилась бросить взгляд на процессию.

Стараясь оставаться незамеченной, она держалась в гуще толпы, но из-за своего небольшого роста была вынуждена встать на цыпочки, чтобы увидеть свиту, входившую в замок. Девушку толкали со всех сторон, и она непроизвольно уцепилась за руку того, кто стоял рядом. Получив таким образом небольшое преимущество, она стала искать глазами темноволосого, с темной же бородкой всадника среди шествовавших мимо рыцарей.

Каждый раз, когда взгляд ее останавливался на проезжавших один за другим воинах, Грей вздыхала с облегчением. Все они были или недостаточно высоки ростом, или их волосы оказывались слишком длинными, или лица – слишком добродушными.

– Миледи, – высокая женщина рядом с Грей дотронулась до ее плеча.

Грей узнала одну из женщин, следивших за порядком в холле, и со смущением обнаружила, что уцепилась за ее локоть. Быстро сняв свою руку, она пробормотала слова извинения и вновь устремила взор на всадников.

– Нет, миледи, я совсем не об этом, – сказала женщина. – Я просто хотела показать вам барона.

Грей подумала, как странно было то, что она так настойчиво пытается отыскать неведомого любовника среди всех этих мужчин. Густой румянец залил ее щеки. Поблагодарив женщину, Грей снова оперлась о предложенную ей руку и повернула голову в ту сторону, куда та показала.

Ее взгляд упал на могучего белого коня, который шествовал по мостику, ведущему во внутренний двор, во главе процессии. Вероятно, на этом прекрасном коне и ехал сам Бальмейн. Кровь застыла у Грей в жилах, когда она широко раскрытыми глазами всмотрелась в коня редчайшей белой масти. Только однажды она видела такого белоснежного скакуна.

Девушка со страхом заставила себя перевести взор на длинные ноги, обтянутые темным трико, ярко-красную с позолотой тунику, на лицо, обрамленное бородкой, и на знакомые глаза, смотревшие прямо на нее.

Это он!

Время словно остановилось. Бесконечно долго тянулись мучительные мгновения – весь мир, казалось, замер, потрясенный драматизмом этого события.

Со сдавленным криком Грей отвела глаза, оборвав нить узнавания. Отшатнувшись, она наткнулась на мужчину, стоявшего у нее за спиной. Тот поддержал ее и сразу же вскрикнул, так как Грей, торопясь выбраться из толпы, наступила ему на ногу. Девушка едва замечала сыпавшиеся со всех сторон возмущенные возгласы, пока пробиралась среди сбившихся в кучу людей, хотя сознавала, какую суету создает своим медленным движением. В результате пришлось наступить не на одну ногу, из последних сил вырываясь на свободу.

Испуганная Грей даже не взглянула назад, но не сомневалась, что всадник преследует ее. Свободное пространство впереди сулило возможность бегства. Грей не знала, куда броситься потом в поисках укрытия.

Когда она вырвалась в конце концов из толпы, то перед нею вдруг появился белый скакун. Его огромные огненные глаза словно приковали девушку к месту. Вокруг слышался заинтересованный шепот: все обратили внимание на неожиданный поворот событий.

Прижав руку к сильно бьющемуся сердцу, Грей отпрыгнула в сторону от грозного коня. Ей удалось устоять на ногах. Несмело глянула она на всадника. Презрительный взгляд, которым окинул он бедную девушку, был красноречивее любых слов.

Загнанная в угол жертва жестокосердного негодяя, виновного в смерти брата, Грей взволнованно огляделась в поисках пути к отступлению. Совсем рядом находилась часовня. Недолго думая, девушка обогнула коня и помчалась к ней, не чуя под собой ног.

Шагая через две ступеньки, она поднялась на крыльцо часовни и проскользнула внутрь, а затем плотно закрыла за собой дверь и прислонилась к ней, стараясь отдышаться. Несколько мгновений Грей стояла неподвижно, потом решительно заставила себя встряхнуться и направилась к алтарю.

Неожиданно навстречу ей вышел священник, и Грей остановилась.

– Святой отец, – тихо проговорила она, опустила глаза на свои сжатые кулаки.

– Что случилось, дитя мое? – спросил священник ровным голосом, выдававшим обычное отсутствие интереса к делам паствы. – Что-то неладно?

Грей взглянула на него, но быстро отвела глаза.

– Мне нужно помолиться, – сказала она и прошла к алтарю. Не успела Грей опуститься на колени и молитвенно сложить руки, как дверь часовни широко распахнулась, с грохотом ударилась о стену, впустив в полутемное помещение яркий поток света.

Склонив голову, Грей в своей истовой молитве пыталась не обращать внимания на тяжелые шаги. И все же резкий голос, громко прозвучавший под сводами часовни, заставил ее вздрогнуть.

– Вон отсюда! – приказал барон Бальмейн священнику.

Трепещущая Грей пропускала между пальцами узлы на кожаном поясе, отсчитывая молитвы. Слышно было, как священник суетливо засеменил к выходу, а затем наступила тишина. Раздались звуки тяжелой поступи, затем последовал стук закрывшейся двери, и часовня снова погрузилась в привычный полумрак.

Грей продолжала молиться, надеясь, что каким-то чудом сможет избежать неминуемой кары. Может быть, разверзнется пол под ее коленями или раскроется потолок, и неведомая сила поднимет ее вверх и унесет в небеса…

По мере того как проходили минуты, присутствие Бальмейна становилось все более ощутимым. Грей молилась, чтобы он удалился, но его присутствие продолжало давить. Она молилась, чтобы происходящее оказалось страшным сном, но знала, что не грезит. Молилась, чтобы перенестись в другое место и в другое время, но, открыв глаза, убедилась, что находится в часовне. В конце концов, ничего другого не оставалось, как только смело шагнуть навстречу грозному противнику.

Перекрестившись, она медленно поднялась с колен, потом повернулась к человеку, погубившему ее брата, к тому, кому она отдалась прошлой ночью в полном неведении. К барону Бальмейну.

Он стоял в центральном проходе между двумя рядами скамеек, широко расставив ноги, скрестив руки на широкой груди. Это был грозный противник. На лицо рыцаря падала тень, черты были жесткими и бесстрастными. Барон Бальмейн отвел взгляд от лица Грей и оглядел ее измятую одежду.

Грей заставила себя сохранять спокойствие. В то же время ее терзал страх, скрыть который стоило большого труда. Сердце билось так сильно, что нельзя было дышать полной грудью.

Когда наконец глаза Бальмейна встретились с ее глазами, показалось, что взгляд этого человека пронизывал насквозь и не таил ни капли нежности, которой можно было бы ожидать после прошедшей ночи. Грей почувствовала себя глубоко несчастной. Это был не тот человек, что любил ее накануне, хотя сходство казалось полным. Перед ней стоял разгневанный мужчина, который, судя по его виду, готов был скорее растерзать ее, чем осыпать любовными ласками. Грей похолодела, ожидая упреков, что должны были неизбежно последовать.

Наконец в тишине часовни раздался его глубокий, звучный голос.

– Очевидно, сестра, вы не привыкли сдерживать свои обещания: ни священные, ни какие бы то ни было вообще.

Грей содрогнулась, услышав эти слова. Поистине, она предстала перед этим человеком в наихудшем свете. Предложила ему свое тело, потом дала обещание, которое не собиралась выполпять. А сегодня стояла перед ним в монашеском одеянии.

Бальмейн сделал шаг вперед, в его позе чувствовалась некоторая неуверенность.

Грей внутренне собралась в ожидании того, что должно было произойти. Она выпрямилась, расправила плечи, подняла голову и приказала себе не трусить.

Барон Бальмейн приблизился на расстояние вытянутой руки и остановился. Грей судорожно проглотила комок, вставший в горле, и подняла глаза навстречу леденящему взору мужчины, смотревшему на нее сверху вниз. Теперь его лицо оказалось не в тени, а на свету, и Грей поразилась голубизне глаз Гильберта Бальмейна. В ночной тьме она могла заметить лишь их живой блеск, но глаз такого цвета девушка никогда прежде не видела.

– Какое же ты имя носишь, дочь Эдуарда Чарвика, неверная Христова невеста? – спросил Бальмейн, слегка скривив губы.

Грей заставила себя вернуться к действительности. Во рту вдруг стало сухо, лишь через несколько мгновений она смогла ответить:

– Я…

– А, так ты все-таки умеешь говорить. Еще один отрицательный штрих к плохому мнению о ней. Чувствуя, как краска заливает лицо, Грей кивнула.

– Я леди Грей Чарвик, – проговорила она дрожащим голосом. Барон ничем не выдал своего удивления, только слегка сощурил глаза. – Но я не …

– Грей, – повторил барон ее имя, потом произнес его еще раз, как бы пробуя на вкус. Подходящее, – одобрил он и склонил голову, приветствуя дочь Чарвика. – А как звучит ваше имя во Христе, сестра?

Она покачала головой и отступила назад, когда Бальмейн придвинулся ближе. Грей сразу же упрекнула себя за слабость, но не смогла удержаться от инстинктивного стремления отступить перед угрозой оказаться слишком близко от разъяренного противника. Мелькнула мысль, что она всегда пыталась спастись бегством от тех, кто внушал ей страх. Она ненавидела себя за это, но все равно другого способа защититься от опасности не было, и на этот раз она вытянула перед собой руку, надеясь оградить себя от близости Бальмейна.

– Я не принадлежу к общине сестер-монахинь, – объяснила Грей.

Рыцарь остановился, услышав эти слова, и пристально посмотрел в ее бледное лицо, прежде чем высказать свое мнение по поводу ее заявления.

– Разумеется, я имел в виду факты, упоминая монашеский статус, – отрезал он. – Я не говорил о твоих природных наклонностях. Нам обоим это известно, не так ли?

Брови Грей взлетели вверх, почти касаясь головной повязки, обтягивающей лоб. Она снова попыталась объяснить барону, что он ошибается.

– Конечно, нет, после той ночи, – он сделал еще шаг вперед, и его длинные мускулистые ноги коснулись юбок Грей.

Обеспокоенная, Грей обнаружила, что отступать больше некуда, потому что икры ее ног уже упирались в скамеечку для коленопреклонений.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю