Текст книги "Молитва любви"

Автор книги: Тамара Лей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

ГЛАВА 24

Разбойники из банды Эдуарда готовились к грядущей битве, а Грей в это время плела козни, обнаружив, что настроить отца против Уильяма оказалось легче, чем она думала. Нетрудно было понять, почему Грей думала, что солгала, предостерегая бывшего барона Чарвика от предательства Уильяма. Сама того не подозревая, она сказала правду.

После двух дней наблюдения Грей не могла прийти ни к какому иному выводу: до ее появления в лагере разбойников только безумие ослепляло Эдуарда до такой степени, что он не понимал очевидного. Старик лишь воображал себя главарем, и этого главаря Уильям едва выносил. Чуть ли не каждое указание, шедшее от Эдуарда, пересматривалось Уильямом. Было ясно, что на самом деле разбойники подчиняются последнему.

Теперь и Эдуард видел это. Грей понимала: неминуемо должно произойти столкновение, которое даст ей возможность ускользнуть вместе с Джиллианой.

В тот вечер Грей оставалась в палатке, пока живот не подвело от голода. Выбравшись наружу, она пошла на запах только что поджаренной оленины. Умиротворенная Джиллиана, пристроенная у Грей на животе, дремала, уцепившись за ее грудь. Грей не обратила внимания на человека, крадущегося в темноте за ней по пятам, вплоть до того места, где раздавали пищу. Как всегда, она обнаружила, что после остальных ей досталось совсем мало, но и этого хватило.

Когда она усаживалась на ствол поваленного дерева, ребенок в ее животе резко шевельнулся, напоминая о своем скором появлении на свет. Резкое движение побеспокоило Джиллиану, она захныкала, но потом снова уткнулась в теплую грудь и опять сладко засопела.

Хлеб был черствым, сыр заплесневелым, но зато оленина – нежной и сочной. Во время еды Грей отправляла кое-какие куски в небольшой мешочек, пришитый к внутренней стороне плаща. Это поддержит ее на обратном пути в Пенфорк.

Наевшись, Грей встала и направилась обратно в палатку. Однако Эдуард Чарвик преградил ей путь.

– Я хочу видеть ребенка, – сказал он. Грей неохотно откинула пеленку с головки Джиллианы, чтобы он мог видеть девочку.

Эдуард кивнул, потом протянул руку, чтобы забрать у нее младенца.

– Нет! – воспротивилась Грей, отступив подальше. Что он собирается делать? Раньше у него таких попыток не было.

– Дай сюда ребенка, Грей, – приказал он. Она покачала головой:

– Зачем? Что ты собираешься с ней делать?

– Я должен послать весточку Бальмейну и Вардье, – сообщил он зловеще улыбаясь.

– Ну и посылай, – ответила Грей. – При чем тут ребенок?

– Ошибаешься. Мне нужно кое-что от ребенка, чтобы мою угрозу восприняли всерьез.

– Что-нибудь от ребенка? – повторила она, отказываясь понимать истинный смысл этих слов. – Посылай свою весточку, а ее оставь в покое.

Старик опять потянулся за малышкой и уже чуть не выхватил ее у Грей, которая неловко оступилась, но удержалась на ногах и пошла прочь.

– Отдай мне ребенка! – требовал он, преследуя ее.

К удивлению Грей, между ней и Эдуардом неожиданно оказался Уильям.

– Весточка уже послана, – сказал он. Последовала долгая тишина, так как Эдуард неподвижным взглядом уставился на Уильяма.

– По чьему приказу? – взревел он. Уильям скрестил руки на груди:

– По моему.

Грей сразу поняла, что это то столкновение, которого она ждала, поэтому быстро отошла в безопасное место. Как раз в этот момент Чарвик набросился на молодого рыцаря. Он смял его своим массивным телом, от чего оба рухнули на землю.

Моментально вокруг собрался народ, окружая двоих противников, поднимавшихся на ноги.

– Ты собираешься захватить мою власть? – вопил Эдуард. – Я разрублю тебя надвое.

Старик потянулся за своим мечом, но не обнаружил его на месте и, изрыгая проклятия, схватил кинжал.

Хотя на боку Уильяма висел меч, он тоже выхватил из ножен кинжал.

– Ну, сумасшедший старик, – посмеивался он, взмахивая оружием, – посмотрим, владеешь ли ты еще кинжалом.

Отдаленный внутренний голос воззвал к Грей, когда она смотрела на грозного противника Эдуарда, но голос этот не нашел отклика в ее сердце; она поспешила напомнить себе, что этот человек лишь формально является ее отцом. Теперь Грей медленно оглянулась назад, отыскивая взглядом разбойника, следившего за ней, и с облегчением заметила, что и он, подобно всем остальным, захвачен зрелищем схватки.

Эдуард торжествующе рассмеялся, когда его клинок полоснул Уильяма по уху. Тот взревел и в свою очередь сделал выпад, едва не позволивший поразить противника.

– Ты мой! – вопил Эдуард, но его кинжал лишь зря рассекал воздух.

Продолжая свое неуклюжее отступление, Грей лишь на мгновение оглянулась назад, чтобы удостовериться, что никто не идет за нею следом. В этот краткий миг она услышала крик Эдуарда, полный боли, увидела кровь на его правой руке.

– Пора вспоминать молитвы, – насмехался Уильям. – Смерть твоя близка, старик!

Может быть, рыцарь и сам не знал, насколько правдивы его слова, потому что в следующее мгновение Эдуард упал на колени, рука его скребла грудь. Но ведь Уильям не попал ему в грудь, подумала Грей. В следующий момент она поняла, что сразило старика, – однажды она видела, как такое случилось с пожилой монахиней. Сердце отказало.

Сказав самой себе, что ей нет дела до него, Грей глянула в сторону деревьев, где можно было скрыться. Если бы только удалось…

– Леди Грей, – позвал ее Уильям, – разве вы не позаботитесь о своем отце в его смертный час?

Слишком поздно, поняла Грей, и сердце у нее упало. Возможность потеряна. Предоставится ли еще одна, пока появится Гильберт и они с Джил-лианой окажутся в самой гуще схватки?

Расстроенная, Грей прошла вперед, понимая, что Уильям насквозь видит ее намерение сбежать. Покрепче прижав к себе малышку, она опустилась на колени рядом с содрогающимся телом Эдуарда.

Тот еще дышал и, широко открыв глаза, хватался за сердце.

– Подонок, – хрипел он, испепеляя взглядом Уильяма. – Я бы тебе все отдал.

– Нет, – оборвал его рыцарь. – Все получил бы ублюдок, что растет в животе этой шлюхи. Мне ничего не осталось бы.

Новый приступ боли заставил Эдуарда скорчиться. Испустив громкий крик, он закрыл глаза и принялся мотать головой из стороны в сторону.

– Хоть в смерти прояви достоинство, – едко заметил Уильям и пошел прочь.

Остальные тоже разошлись, оставив Грей наедине с Эдуардом. Однако теперь за ней опять наблюдали.

Положив спящую Джиллиану рядом с собой на траву, Грей коснулась плеча умирающего.

– Не хочешь исповедоваться? – спросила она, доставая крестик из-за ворота платья.

Глаза старика открылись, и затуманенный взор остановился на ней.

– Элинор? – прохрипел он. – Это ты? Грей удивилась, услышав из его уст имя своей матери. Конечно, она похожа на свою мать, только более хрупкая, с более светлыми волосами, но принять ее за леди Элинор было невозможно. Боль такая сильная, что он, видимо, бредит, поняла она.

– Ах, это, – выдохнул старик, завидев крест в ее руке, и отмахнулся.

Грей покачала головой:

– Нет, Эд…

Слабый, хриплый смех отца оборвал ее.

– Посмотри, что я сделал с твоей драгоценной дочерью, – торжествующе заявил он. – Ты думала, что выставишь меня и накажешь, но в конце концов победил я, – спазм боли исказил его лицо. – Почему ты не могла любить меня, как любил тебя я? Я сделал все, чтобы получить тебя. Я отослал Герману в монастырь, чтобы жениться на тебе. А ты меня за это ненавидела.

Потрясенная его словами, Грей отшатнулась.

– Германа, – прошептала она, ясно видя перед собой лицо женщины, которая отравила ей существование в Арлеси.

– Да, – хрипел Эдуард. – Филипп так и не смог простить меня за то, что я удалил его мать и взял тебя в жены. Он ненавидел меня за это.

Грей прижала руку ко рту. Германа была первой женой ее отца, матерью Филиппа – это объяснило то, чего она никогда не могла понять: насмешки Филиппа… злобу Германы…

– Но я старался умилостивить его, – продолжал Эдуард, закрывая глаза от очередной волны боли. – Я послал твою дорогую дочь под надзор озлобленной, стареющей женщины. И какое-то время это нравилось Филиппу. Но он всегда хотел большего.

Грей уже не знала, хочет ли слышать продолжение этого рассказа, но Эдуард еще не кончил.

По мере того как жизнь оставляла его, тело старика расслаблялось. Когда на этот раз она наклонилась к отцу, он дотронулся до ее лица.

– Тебе не следовало презирать меня, гордая Элинор, праведная Элинор, ты, чье молчание осуждало меня за все, – шептал он, в то время как грубые пальцы ласкали щеку Грей. – Если бы ты уделила мне хоть немного той доброты, которую изливала на всех остальных, может быть, я бы и принял то дьяволово дитя, что ты родила мне, но ты любила только ее.

После всего зла, содеянного Эдуардом, Грей не думала, что сможет испытывать к нему жалость, которая поднималась сейчас в ее душе. Ее тронуло то, что этот человек был когда-то способен на такую любовь, даже если она ущемляла других людей.

– Отец, – тихо проговорила она и коснулась губами его морщинистой щеки, – прими крест. Может быть, ты будешь избавлен от этой муки.

Он оттолкнул ее руку и через мгновение испустил последний вздох.

Слезы застилали глаза Грей, горло сжималось. Она перекрестилась и стала читать молитвы.

Некоторое время спустя, поднимая с травы Джиллиану, она заметила кинжал, выпавший из руки Эдуарда. Стоя спиной к приставленному к ней соглядатаю, она спрятала кинжал в одеяльце Джиллианы. Грей все еще не знала, понадобится ли ей этот кинжал, но чувствовала, что в дальнейшем оружие может пригодиться.

Кинжал пригодился раньше, чем она думала. Поздней ночью Грей пыталась дать покой своему измученному телу, обрести ускользающий от нее сон. Однако каждый раз, стоило ей задремать, как то Джиллиана будила, то свой ребенок не вовремя менял положение.

Наконец она впала в тревожный сон с мрачными сновидениями, предупреждавшими об опасности. Она видела Гильберта и кровь, слышала плач Джиллианы, чувствовала, как чья-то рука зажимает ей рот, душит…

Глаза ее широко раскрылись – над ней склонилась темная фигура. Это сон? Нет, сразу поняла Грей, сон кончился. Все происходило на самом деле. Она хотела сопротивляться, но потом вспомнила, что на изгибе руки спит Джиллиана. Нельзя допустить, чтобы с малышкой что-нибудь случилось. С бьющимся сердцем девушка подумала о кинжале, спрятанном под одеяльцем, не зная, сможет ли воспользоваться им.

– А, Грей, – вкрадчиво звучал в темноте знакомый голос. Дыхание Уильяма было так пропитано смрадом, что ее чуть не вырвало. – Знаешь, зачем я пришел? – спросил он, водя грубой рукой по ее груди и животу.

Она вздрогнула от отвращения, в то же время потихоньку нащупывая кинжал.

– Я слишком долго хотел тебя, – продолжал он, жадно тиская пальцами ее тело. – А теперь, когда старик помер, я получу свое удовольствие, в котором ты мне отказала, отдав его этому подонку Бальмейну.

Грей нашла кинжал. Острый клинок поранил пальцы, прежде чем она поняла свою ошибку. Подавив крик боли, девушка передвинула ладонь на рукоять.

– Я уже предупреждал тебя, – бормотал Уильям. – Будешь сопротивляться, пострадает твой ребенок. Поняла?

Кивнув, она сразу же почувствовала, как слабеет нажим ладони на ее рот. Однако намерения негодяя сразу стали ясны, потому что он снял Джиллиану с ее руки.

Инстинкт подсказывал сопротивляться, но здравый смысл удержал. Будет лучше, если Джиллиана будет находиться подальше, когда она соберется с духом, чтобы защищаться, поэтому Грей позволила Уильяму переложить малютку.

Снова повернувшись к ней, Уильям откинул грубое одеяло и начал копошиться в ее юбках.

Несмотря на боль в пальцах, Грей сильнее ухватилась за рукоять кинжала, но только когда почувствовала, как отвратительная мужская рука двинулась по ее бедру вверх, заставила себя действовать. Она не смогла воткнуть клинок в его тело, но обрушила оружие на голову так, что тяжелая рукоятка пришлась как раз по черепу.

Тело рыцаря свалилось на нее, потом он с глухим стоном откатился в сторону.

– Отец небесный! – прошептала Грей, не в силах поверить, что она справилась с этим воином. Что теперь? Кое-как поднявшись, она нашла в темноте Джиллиану и пробралась к выходу из палатки. Неслыханная удача – ее стража не было на месте: наверное, Уильям отослал его.

Грей понимала, что больше такого удобного случая не представится, поэтому быстро собрала все необходимое для путешествия обратно в Пенфорк: мешок с припасами, плащ, одеяло и кинжал.

Лошадь, конечно, значительно ускорила бы ее продвижение, но было бы безумием пробовать раздобыть коня, и Грей решила идти пешком.

Выбравшись из палатки, она прижала к себе Джиллиану и прокралась под прикрытие деревьев. Казалось, прошла целая вечность, пока она обогнула другие палатки и спящих, завернувшихся в плащи прямо на земле, но все обошлось без происшествий. Теперь оставалась только одна трудность: пройти мимо часовых, расставленных, как ей было известно, вокруг лагеря.

Придется идти медленно и молиться, чтобы Уильям не очнулся от удара слишком быстро.

ГЛАВА 25

Гильберт вдел в ножны свой окровавленный меч и снова сел на коня. Это был уже другой скакун: его белоснежный конь пал ранним утром в кровавой схватке с разбойниками Чарвика. Конечно, это большая потеря, но статный белый конь буквально спас ему жизнь – стрела, предназначенная Гильберту, попала в него. Выпущенная из арбалета, она легко пронзила бы кольчугу.

– Нет никаких следов, – сказал Ранульф, имея в виду Грей и Джиллиану. – Уильям тоже исчез.

Гильберт окинул взглядом поле боя. К сожалению, чтобы уничтожить разбойников, пришлось пролить много крови, но, к счастью, в его отряде потери были небольшими. Но он так и не нашел тех, кого искал!

Во время преследования Чарвика в южном направлении из Пенфорка пришло известие, что Грей исчезла. Гильберт чуть не сошел с ума, и вновь ожили все его прежние сомнения на ее счет, но он не позволил себе уверовать ни в одно из этих предположений. Теперь, однако, были получены свидетельства ее пребывания в лагере. Об этом говорили разбойники, выжившие после битвы. Все они рассказывали о смерти старика накануне. Это давало некоторое облегчение, но не умаляло горя.

Почему, недоумевал Гильберт, Грей искала своего отца? Его не удовлетворял тот ответ, что она заботилась о ребенке Ранульфа и Лизанны, так как он не мог поверить, что она подвергла опасности их собственное дитя, лишь бы спасти чужое.

Может быть, она просто выжидала, как бы сбежать от него, лгала, говоря, что любит… Нет! Барон яростно отбросил эти мысли. Он не мог – и никогда не сможет – поверить в это.

Всегда следует иметь в виду признание Мелли, напомнил он себе. Считая, что Эдуард Чарвик хочет получить наследника Бальмейна, Грей не предполагала, что она сама или ребенок окажутся в опасности. Возможно, что она оставила Пенфорк ради спасения Джиллианы. Но что толкнуло ее на такой отчаянный шаг?

Гильберт знал ответ на этот вопрос. Тяжело было сознавать, что он сам взвалил на плечи Грей ответственность за зло, причиненное Чарвиками его семье. Теперь Гильберт поклялся освободить ее от этого груза.

– Ты думаешь, Уильям смог… ее и малышку?.. – спросил он.

Ранульф устало провел рукой по волосам и глянул на небо, где вставало солнце нового дня.

– Похоже на то, – отозвался он. Лизанна с усталым, измученным лицом ехала рядом с мужем.

– Я не верю в это, – заявила она. – По-моему, Грей специально сбежала ночью вместе с Джил-лианой, а Уильям пустился в погоню за ней.

– Почему ты так решила? – поинтересовался Гильберт.

Она пожала плечами:

– Если то, что мне рассказывали об этой женщине, правда, то она намеревалась забрать Джиллиану отсюда. Может быть, ей это удалось. Конечно, этим можно объяснить отсутствие Уильяма в лагере, когда мы налетели. Как новый главарь шайки он не должен был бежать.

– И он никому не сказал о ее побеге? – задумался Гильберт.

– Никому из тех, кто остался в живых, – отметила Лизанна. – Он мог также подумать, что найти ее не составит труда, и отправился вдогонку.

– Тогда мы должны найти ее первыми, – сделал вывод Гильберт и дал знак своим воинам собираться.

Попытка идти по берегу реки, чтобы не заблудиться, навредила бы ей, особенно после восхода солнца, Грей это хорошо понимала. Именно таких действий ожидает от нее Уильям, а она не имела ни малейшего желания помогать ему в своем повторном пленении. Грей решила идти параллельно реке, насколько это было возможно, время от времени сворачивая к ней, чтобы убедиться, что она не уклонилась слишком далеко.

«Долго ли я иду и насколько продвинулась?» – раздумывала Грей. Руки и ноги у нее болели от напряжения, спина разламывалась от боли. Часов двенадцать, а то и больше, догадалась она. На протяжении всего этого времени Джиллиана вела себя терпеливо.

Грей была этому рада, потому что плачущий ребенок непременно привлек бы внимание преследователей до того, как она доберется до Пен-форка. А у нее возникло чувство, что она приближается к цели своего путешествия. Явным признаком было то, что дорога пошла под уклон.

Начинались низинные земли, а впереди показалась большая крепость, расположенная на холме.

Не позволяя себе расслабиться, пока она не окажется в безопасности за стенами замка, девушка торопила свои заплетающиеся ноги.

– Скоро, – сказала она себе, когда усталое тело отозвалось болью. Грей услышала слабое журчание воды и отклонилась чуть в сторону, чтобы не быть застигнутой у реки.

Приступ боли показался не слишком сильным, хотя дыхание перехватило. Грей постояла, положив руку на живот. Ничего страшного, успокоила она себя, думая, что, быть может, ее сын собирается появиться на свет. Нет, еще не время.

Она продолжила путь, но вскоре за первым приступом последовал второй. И снова Грей постаралась не обращать на это внимания и пошла дальше.

В течение следующего часа приступы боли становились все сильнее и чаще, но она все равно отказывалась подчиниться необходимости. Если ребенок готов родиться, то важнее всего как можно скорее добраться до Пенфорка.

Жалобный плач Джиллианы наконец заставил Грей остановиться, чтобы покормить малышку. Радуясь передышке, хотя задерживаться было нежелательно, она выбрала укромное место между низкостелющимися кустами, которые служили хорошим укрытием.

Джиллиана только начала насыщаться, как послышался треск сучьев. Спрятавшись поглубже в листву, Грей подтянула под себя ноги и стала пристально всматриваться в лесную чащу.

Боже милостивый, молилась она, пусть это будет дикий зверь, а не Уильям. Однако надеждам не суждено было осуществиться, потому что на поляну на полном скаку вылетел именно Уильям на взмыленном коне.

Отчаянно молясь, чтобы он не обнаружил ее в этом укрытии, Грей натянула на голову капюшон, чтобы скрыть светлые волосы, потом прижала к себе Джиллиану и сквозь листву стала наблюдать за своим преследователем.

Уильям натянул поводья и остановил лошадь посреди поляны. Бешено вращая глазами, с багрово-красным лицом, он заставил коня повернуться во все стороны.

– Сука! – завопил рыцарь. – Я знаю, ты где-то здесь. Я тебя чую.

Чует? Грей вздрогнула, подняла голову и втянула воздух. Он такой же сумасшедший, как ее бедный отец, поняла Грей, и собирается убить ее. Да, он пришел не вернуть ее в лагерь разбойников, а уничтожить.

С неистовым воплем Уильям направил коня прямо к тому месту, где она пряталась, злобным взглядом обшаривая траву и близлежащие деревья.

Как ни хотелось Грей еще глубже зарыться в листву, она заставила себя сидеть неподвижно, едва дыша, чтобы Уильям ничего не услышал. Будет чудом, если до него не донесется тихое по-сапывание сосущего грудь ребенка.

Неожиданно взлетевшая птица отвлекла внимание рыцаря. Потом заяц выскочил на открытое место и исчез в чаще. Продолжалась спокойная жизнь леса, согретого послеполуденным солнцем.

Терпение Грей было вознаграждено через несколько мгновений, когда Уильям с диким воплем ударил коня пятками по бокам и умчался в направлении Пенфорка. Еще некоторое время по лесу разносились его громкие проклятия.

Все еще не двигаясь, Грей раздумывала, что ей делать, если Уильям идет за нею по пятам. Чтобы оказаться в безопасном Пенфорке, придется пройти мимо него, а он непременно ее заметит, потому что будет наблюдать за замком. А захватить ее на открытом пространстве перед крепостью труда не составит. Может быть, с наступлением ночи удастся пробраться в замок под прикрытием темноты.

Еще один приступ боли застиг ее врасплох. Зажав рот рукой, Грей ждала, когда боль уйдет. Начались схватки, поняла она. Теперь ей просто необходимо как можно скорей добраться до Пенфорка. Через задние ворота или по подъемному мосту, но проникнуть в замок она должна.

Джиллиана, сытая и довольная, снова посапывала у нее на руках. Грей выбралась из кустов и осторожно пошла вперед. Хоть в ближайшее время Уильям и не представлял для нее угрозы, она все же держалась подальше от реки. Как затравленное животное, прислушивалась женщина ко всем лесным звукам и шорохам. Любой неожиданный шум заставлял вздрагивать, дыхание перехватывало, но она останавливалась только когда боль родовых схваток не позволяла двигаться.

Лес поредел, и Грей поняла, что начинается открытое место. Сил бежать не оставалось, но Грей постаралась ускорить шаг, остановившись на миг при виде замка.

– Боже милостивый! – прошептала она, отирая пот со лба. Она подошла ближе, внимательно осмотрела укрепления и увидела, что замок находится в боевой готовности. Вечер еще не наступил, но мост был поднят, а на крепостных стенах взад и вперед расхаживали вооруженные воины.

Смогут ли они защитить ее, раздумывала Грей. Может быть, но сначала им нужно узнать, кто она такая. Грей осторожно оглядела кромку леса, но не увидела Уильяма. Не удивительно, этот человек не настолько глуп, чтобы выдать свое присутствие до того, как схватит ее.

Грей понимала, что безопаснее войти в замок через задние ворота, и решила пробраться туда лесом. Не упуская крепости из виду, она преодолевала последний участок своего трудного пути с такой же осторожностью, как и раньше. Однако с каждым новым приступом боли ей хотелось броситься напрямик по открытой местности прямо к замку. И каждый раз она удерживала себя от неосторожного шага.

Грей воображала себе множество удовольствий: горячую душистую ванну, долгий сон, свежие фрукты и теплый хлеб, утешение в объятиях Гильберта…

В ее размышления ворвался шум – приближался не один всадник, а множество. Сердце ее забилось сильнее, она быстро подошла к кромке леса и прижалась к дереву. Оглядевшись, девушка заметила всадников, которые появились слева – оттуда, откуда она впервые увидела Пенфорк.

По ярким цветам одежды всадников и по их знаменам Грей догадалась, что это воины Гильберта. С облегчением заметила она и широкоплечего рыцаря во главе отряда.

Хотя интуиция и подсказывала, что опасность еще не миновала, Грей отбросила всякую осторожность, надеясь на безопасность, которую обещало появление Гильберта. Она не могла рисковать, оставаясь за пределами замка, в то время как Уильям все еще охотился на нее, а ребенок настойчиво заявляет о своем намерении появиться на свет.

Сделав глубокий вдох, Грей нашла в себе силы броситься вперед. Хоть она и не могла бежать в полном смысле этого слова, но шла уже быстрым шагом. Почти сразу же Джиллиана проснулась и начала плакать, потревоженная резкими движениями.

– Скоро все будет позади, – успокаивала ее Грей. Она откинула назад капюшон, чтобы были видны ее волосы, высоко подняла руку и помахала в надежде привлечь внимание. Молодая женщина уже готова была подать голос, когда увидела, что всадники повернули к ней.

Грей чуть не упала на колени, благодаря Бога за спасение, но все-таки продолжала торопливо идти навстречу направлявшемуся к ней всаднику.

Гильберт находился совсем близко, когда Грей была сражена болью, совсем не похожей на ту, что испытывала раньше. Эта боль жестко обожгла, заставив рухнуть на колени, но не для того, чтобы восхвалить Господа.

Яростный крик перекрыл топот копыт. Грей подумала, что это, вероятно, приближается Гильберт, и удивилась, не понимая, что могло вызвать такую ярость. Она оглянулась через плечо и увидела, что из спины у нее торчит стрела. При одном лишь взгляде на предмет, вызвавший такую сильную боль, она поняла, что это дело рук Уильяма. Боль усилилась от сознания близости смерти.

– Нет! – выкрикнула Грей и увидела Гильберта, который приближался необыкновенно медленно, как не бывает в реальном мире. Он скачет слишком медленно, подумала она, в то время как боль бросила ее наземь.

Джиллиана теперь вопила изо всех сил, размахивая маленькими кулачками. Грей старалась не потерять сознания, зажмурилась и терпела боль, пока через мгновение рядом с ней не оказался Гильберт с лицом, искаженным то ли гневом, то ли озабоченностью, то ли – возможно ли это? – страхом.

– Наш ребенок, – прохрипела она, пока Баль-мейн брал у нее из рук Джиллиану и протягивал кому-то еще. – Он рождается.

Недоверчивое выражение появилось на лице Гильберта. Барон смертельно побледнел.

– Боже, только не сейчас, – взмолился он. Грей кивнула, подняв руку, чтобы прикоснуться к его небритой щеке.

– Сын, – выдохнула она. Рука ее упала на землю, веки задрожали.

Гильберт смотрел на Грей, и все обещания самому себе не впускать ее в свое сердце, когда-либо сделанные, улетучились, словно их и не было. Он больше не мог отрицать – она нужна ему, он любит ее как никогда никого не любил.

– Не покидай меня, Грей, – сказал он голосом, охрипшим от волнения, – а я тебя не покину.

Гильберт подхватил ее на руки. Грей, на пороге беспамятства, смотрела на него.

– Никогда, – прошептала она слабым голосом, безуспешно пытаясь улыбнуться.

– Гильберт! – крикнула Лизанна. – Мы должны торопиться, иначе она потеряет слишком много крови.

Настойчивость этого призыва и упоминание об угрозе заставили Гильберта действовать. Шагая к Ранульфу, который остался верхом на коне, он прижался губами к ее лбу.

– Я люблю тебя, Грей, – прозвучали заветные слова. Гильберт посмотрел на любимое измученное лицо. Хотя глаза Грей были закрыты, на губах появилась улыбка.

– А я тебя, – прошептала она.

Гильберт упивался этими словами. С большой неохотой протянул он обмякшую Грей Ранульфу. Оставить ее сейчас было бы смертным грехом, но он понимал, что должен.

– Я еду за Уильямом, – сказал Гильберт. -Всему этому кошмару сегодня придет конец.

– Наверное, его уже схватили, – отозвался Ранульф. – Когда этот негодяй выстрелил в Грей, рыцари сразу же пустились за ним вдогонку.

– Может быть, – Гильберт все же повернулся к своему коню, – но я не успокоюсь, пока не покончу с ним сам.

– Тогда я еду с тобой.

Поставив ногу в стремя, Гильберт оглянулся на Ранульфа.

– Я отдал тебе Филиппа, – напомнил он ему тот страшный поединок год назад, когда был сделан выбор, кому сразить врага. – Теперь, – продолжал Гильберт, – моя очередь вкусить сладость мести.

Ранульф понимающе кивнул и ничего не сказал в ответ.

Приказав остальным возвращаться в замок, Гильберт вскочил на коня и помчался к лесу.

Одного за другим Гильберт повернул назад рыцарей, которые уже пустились в погоню за Уильямом. Теперь, когда на горизонте сгущалась тьма, он один искал человека, который нашел убежище в его лесах и ждал случая, чтобы убить его.

Барон ехал среди деревьев, не давая ярости и нетерпению возобладать над разумом. Мысли постоянно возвращались к Грей и их ребенку.

«Как она?» – волновался он в минуты слабости. Выживет ли от раны и родов? Родился ли их ребенок? Каждый раз он отбрасывал беспокойство, напоминая себе, что Грей в надежных руках – руках Лизанны.

Гильберт инстинктивно почувствовал, что поблизости есть еще кто-то. Приготовившись к неизбежному нападению, он искал в листве Уильяма, но ничего не находил.

Он не был разочарован, хотя нападение последовало не с той стороны, откуда можно было ожидать, а сверху. Его реакция на яростный вопль человека, решившего напасть на него, прыгнув с дерева, последовала мгновенно. Гильберт обернулся как раз вовремя, чтобы извлечь меч из ножен и отразить клинок, нацеленный ему в горло.

Однако неожиданно большой вес Уильяма стал причиной падения обоих противников на землю.

Гильберт первым вскочил на ноги, хотя изрядно мешала покалеченная нога. Его меч описал широкий полукруг, что заставило Уильяма отскочить.

– Теперь тебе конец, – сказал Гильберт, занимая боевую позицию, в то время как его противник угрожающе поднимал меч. – Если веруешь в Бога, то молись, ибо смерть твоя близка.

Уильям рассмеялся, кривя рот. Его меч со свистом рассекал воздух.

– Мне не нужен Бог, чтобы пролить твою кровь, Бальмейн, – выпалил он. – Скоро ты присоединишься к своей шлюхе и твоему ублюдку, которых я прикончил.

Упоминание о том, что Грей и его ребенок могут умереть, распалило ярость Гильберта. Зарычав, он бросился вперед, наметив точную цель: лишить жизни этого негодяя. Но не тут-то было, потому что Уильям оказался проворным противником.

Развернувшись, Гильберт отбил атаку Уильяма ударом, который заставил того отскочить на несколько шагов. Бальмейн продолжал теснить его, зная, что если и уступает тому в быстроте, то превосходит в силе.

И снова сталь зазвенела о сталь. Уильям был вынужден отступить, теряя равновесие. Потом вдруг скользящий выпад задел бок Гильберта. Уильям не получил большого удовлетворения от этой удачи, так как удар был смягчен кольчугой.

И Уильям похвалялся, размахивая оружием, чтобы показать, как кровь стекает с острия меча по клинку.

– Один удар уже есть, Бальмейн, – насмехался он. – Вторым я отхвачу кусок твоей плоти, а третий тебя прикончит.

Гильберт пристально смотрел на хвастливого рыцаря. Клинок лишь оцарапал кожу, но барон был глубоко уязвлен тем, что не он нанес первый ощутимый удар противнику.

– Это будет последний удар, который ты мне нанес, ублюдок, – процедил Гильберт сквозь сжатые зубы.

– Ты так думаешь? – рассмеялся Уильям, быстро перемещаясь в другую сторону, но Гильберт ускорил движения, и его враг не получил никакого преимущества.

– Совсем неплохо, – отозвался Уильям. – Не будь ты хромым, я бы тебе поверил, но требуется побольше сил, чтобы сразить такого противника, как я.

Гильберт не стал отвечать на насмешки, а лишь улыбнулся, потому что обнаружил, как можно предвидеть движения Уильяма. Все дело было в глазах – взгляд устремлялся туда, куда направлялся выпад, и лишь затем делался шаг. Так просто, а Гильберт получил большое преимущество, когда при следующем движении Уильяма меч Гильберта полоснул его по ляжке.

Уильям испустил громкий крик, так как в этом месте его тело не было защищено от разящих ударов. Однако он ответил выпадом, не доставшим до шеи Гильберта лишь на ширину меча.