Текст книги "Молитва любви"
Автор книги: Тамара Лей
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)
Гильберт замолчал. Грей могла только догадываться о волновавших его чувствах, глядя на перекатывавшиеся под туникой мускулы.
– Происходило это во времена правления короля Стефана, когда процветало беззаконие, – продолжал он. – Я был слишком самоуверен и решил, что раз путешествие будет недолгим, то и отряд охраны можно взять небольшой. Понимаешь ли, я не рассчитал, что обременительные повозки с поклажей замедлят наше продвижение, и когда наступила ночь, нам пришлось разбить лагерь.
Он снова замолчал, подводя Грей к мысли, что с их стоянкой случилось нечто ужасное. В следующий момент Гильберт подтвердил эти предположения.
– Только мы расположились на ночлег, как были подняты по тревоге. Все мои люди оказались перебиты, а Лизанна…
Грей услышала, как он глубоко вздохнул, но ничего не сказал.
– Изнасилована? – спросила она со всей возможной деликатностью.
– Нет, хоть дело шло к тому, – ответил Гильберт с гневом в голосе. – А потом этот твой негодяй-братец отказался выполнить условия брачного договора на том основании, что Лизанна потеряла невинность.
Грей поняла, что гнев охватывает Гильберта со все большей силой, и постаралась отвлечь его от мыслей о сестре.
– А как же ты, Гильберт? – спросила она. -Тебе удалось спастись?
Он негодующе повернулся и подошел к ней.
– Думаешь, я трус? – прорычал он.
– Нет, Гильберт. Прошу, не приписывай мне слов, которых я не произносила, и мыслей, которых у меня нет. Я вовсе не помышляла об этом. Ты знаешь, я такого подумать не могла.
– Вот как? – выкрикнул он, останавливаясь в нескольких шагах от нее. – Разве прежде ты не обвиняла меня в трусости?
Обвиняла? Пришлось перебрать в памяти все их стычки, чтобы припомнить, когда она высказалась таким образом. Она со страхом вспомнила тот момент, потому что действительно наделила его этой позорной чертой во время разговора на кладбище, в то утро, когда он отправлял ее в аббатство из Медланда.
– Да, ты прав, – согласилась Грей, – и я очень сожалею, что так тогда поступила. Но в тот момент я была расстроена и сердита и всего лишь хотела причинить тебе такую же боль, какую ты причинил мне.
Гильберт не ответил.
– Подойди, сядь рядом со мной, – попросила она.
Гильберт подошел ближе, но не последовал ее приглашению.
– Я сражался с ними… кого убил, кого ранил… – он оперся о тюфяк и наклонился к ней. -И потом они оставили меня умирать… сделали калекой.
– Ты вовсе не калека, – возразила Грей. Схватив ее руку, он положил ее на бедро там, где чувствовался толстый рубец шрама.
– Калека, – повторил он повел ладонь Грей вниз.
Хотя ей пришлось опуститься на колени и ухватиться из осторожности за край постели, Грей не стала сопротивляться. Она позволила провести своей рукой по всей длине ноги Гильберта, где шрам терялся наконец в более мягкой коже.
– Нужно было сдержать так много обещаний, а мне это не удалось, – сказал он. – Я помню крик Лизанны, как будто это было только вчера. Известно ли тебе, каково жить годами с таким напоминанием о своем поражении?
Грей покачала головой, не в силах заставить себя снова взглянуть на него.
– А хочешь ли ты знать, кто приказал напасть на наш лагерь? – его голос, полный жгучей боли, скрежетом отозвался в ее углах.
Подняв голову, она посмотрела на Гильберта сквозь завесу волос, упавших на лицо. Он как животное, запертое в клетке, подумала Грей. Или как зверь, попавший в охотничью западню, – вроде бы смирившийся со своей участью, но готовый броситься на обидчика, если представится возможность. Грей положила руку на горло, стараясь унять сильное биение сердца.
– Даже не догадываешься, – насмешливо поддел ее Гильберт с жестокой усмешкой на красивом лице.
Она знала, что он хочет услышать, и не стала разочаровывать, беззвучно вымолвив:
– Филипп?
На лице Гильберта отразилось удивление.
– Что?
Грей собрала всю свою храбрость:
– Это был Филипп?
Он горько улыбнулся, еще больше испугав Грей.
– Как ты догадлива! – барон отчетливо произнес каждое слово, прежде чем помочь ей снова сесть на постель.
– Почему? – недоумевала Грей. – Зачем он сделал это?
– Тебе следовало бы больше знать о том, какая кровь течет в твоих жилах, Грей Чарвик. Лизанна не просто была недостаточно красива для него, а, главным образом, он счел недостаточно богатым ее приданое, когда представился случай жениться на богатой вдове. Так он вознамерился избавиться от моей сестры, не понеся ответственности за нарушение брачных обязательств. Он заказал для нас смерть.
Покачивая головой, Грей опустила глаза. Нельзя сказать, что она не верила Гильберту, она просто не хотела верить. Да, в ее памяти еще жили воспоминания о жестоких выходках Филиппа по отношению к ней, но то, в чем обвинял Гильберт ее брата, представляло собой такое страшное зло, какое она не могла себе вообразить.
– Так, значит, ты все-таки не готова принять правду такой, как она есть, во всей жестокости, – сделал вывод Гильберт, с презрением роняя слова.
– Я не думала, что правда окажется такой страшной, – призналась Грей, заставляя себя взглянуть на Гильберта. – Трудно согласиться с тем, что такое зло может существовать в человеческой душе. Это ужасает меня.
Ее неохотное, почти невысказанное признание правды успокоило его.
– Разве ты ничего не поняла после попытки твоего отца убить тебя?
Такого она забыть не могла. Но старый человек почти обезумел, потеряв все, что ему было дорого, – и все по вине того, кого считал ответственным за смерть горячо любимого сына. Но может ли смерть Филиппа служить оправданием злу, поселившемуся в его сердце?
– Когда… когда ты узнал, что Филипп приказал напасть на вас? – спросила она.
Выпрямившись, Гильберт посмотрел на Грей сверху вниз.
– Прошлым летом, – ответил он, – когда он решил, что все же должен получить Лизанну, хотя она уже была замужем за другим.
Рука барона потянулась, чтобы размять поврежденные мускулы ноги.
– Он выкрал Лизанну, когда она возвращалась из одной деревни во владениях ее мужа, – продолжал Гильберт. – Негодяй избил ее, а потом попытался изнасиловать. Он бы так и сделал, если бы мы с ее мужем не обнаружили его логово.
Грей почувствовала, что он что-то недоговаривает, но не стала настаивать.
– Твой брат был повержен в честном поединке, Грей. И не между им и мною, как ты думаешь. Хотя я жаждал омыть мой клинок в крови Филиппа, я бился с другим… и убил его. Муж Лизанны сражался с твоим братом и когда занес над ним меч, трус завопил. Он закричал, моля о пощаде.
Гильберт увидел ее вопрошающий взгляд и покачал головой.
– В отличие от Филиппа, муж Лизанны, Paнульф Вардье, благородный человек. Лишь при попытке Филиппа пронзить кинжалом сердце Ранульфа в спину труса и подлеца была пущена стрела.
– Твоя сестра, – сказала Грей.
– Да, это было более чем справедливо. Грей кивнула. Теперь она поняла… и поверила.
– Я прошу прощения. Я не знала. Неудивительно, что ты меня так ненавидишь.
Глаза Гильберта утратили жесткое выражение.
– Я не ненавижу тебя, Грей, – сказал он, поднимая пригоршню шелковистых волос с ее колен. – Если бы я ненавидел, не имело бы значения то, что ты носишь мое дитя.
Он перебирал нежные пряди, любуясь игрой света в струях золотого дождя.
Надежда расцвела в душе Грей. Наступит ли тот день, когда он станет дорожить ею настолько, что они смогут растить своего ребенка вместе, в любви и согласии?
Должно быть, он увидел что-то в ее глазах, – потому что резко выпрямился, выпустив пряди волос из рук.
– Но я не женюсь на тебе, – сказал Бальмейн, а затем направился к двери.
Отчаянно желая снова почувствовать блаженный покой в объятиях Гильберта, но боясь отказа, Грей подавила желание побежать следом. И вот он ушел.
С печалью в сердце легла она на кровать, глядя в потолок.
Теперь ей стало понятно, что направило на нее гнев Гильберта, когда он прибыл в Медланд и обнаружил, кто она такая; почему он решил, будто она специально соблазнила его. И почему Гильберт не женится на ней даже ради того, чтобы дать их ребенку свое имя.
Она не думала, что когда-нибудь простит его за те несправедливые обвинения, что он обрушил на нее, но теперь выяснила: у нее нет выбора. Как долго она боролась с ним, и все из ложных побуждений. Его гнев был оправдан, даже если она не виновна в том, что он ей ставил в вину.
Если им суждено еще быть вместе, она постарается исправить зло, причиненное ему и его близким, и докажет, что ей можно доверять. Неважно, знатная она женщина или нет, но если он захочет сделать ее своей любовницей, она больше не станет противиться. Хотя такая покорность и печалила Грей, девушка призналась самой себе, что проиграла битву. Такой конец неизбежен, рассуждала она – слишком велико ее желание снова ощутить ласку его рук.
А более всего ей хотелось мира и спокойствия в их отношениях, и она добьется этого. Обещание, которое дала себе Грей, было малоутешительно, но все же она черпала в нем силу.
ГЛАВА 19
Однажды она уже соблазнила его, так почему же не удастся сделать это снова. Без особого успеха пыталась Грей убедить саму себя. Гильберт не проявлял больше такого жгучего желания обладать ею, как в ту ночь. Грей могла лишь выбрать момент, когда появилась бы возможность остаться с ним наедине.
Два дня предпринимала она попытки оказаться достаточно близко от Гильберта, чтобы разбудить в нем страсть, столь сильно пылавшую прежде. Но барон Бальмейн избегал ее, он больше не искал ее общества. Если им приходилось вместе присутствовать на трапезе в холле, то он был грустным, задумчивым, говорил с нею отрывисто и отрешенно.
Но вот наступил и новый день, сказала себе Грей, наблюдая за Гильбертом, выходившим из кузницы, где ковалось оружие для грядущей битвы с Эдуардом Чарвиком. Когда он один вошел в конюшню, то она сразу поняла: наступил удобный момент.
Расправив плечи, Грей обогнула загон и вошла в конюшню, где пахло лошадьми и свежим сеном. На пороге она замешкалась, глядя то влево, то вправо, стараясь определить, в каком стойле исчез Гильберт. Девушка совсем уже собиралась двинуться влево, когда лошадиное ржание заставило ее повернуть голову. Грей торжествующе сменила первоначально выбранное направление и нашла Гильберта, который как раз начинал чистить своего скакуна.
При виде Гильберта дыхание у нее перехватило, глаза расширились, и потаенная страсть пробудилась к жизни. Он снял тунику, и голая спина, покрывшаяся испариной, тускло заблестела в полутьме, а когда он энергично тер коня скребницей, под кожей перекатывались мускулы.
Думая, что ее присутствие осталось незамеченным, Грей помедлила, позволив своему взгляду переместиться ниже – на крепкую талию и светло-коричневые штаны, скрывавшие бедра.
Жар охватил Грей, вызвав неловкое чувство. Она нервно сглотнула комок в горле и заставила себя перевести взгляд на затылок.
– Неужели здесь нет конюхов, чтобы сделать эту работу?
Должно быть, Гильберт слышал, как она подошла, знал, что она наблюдает за ним, потому что не выказал удивления, услышав голос Грей.
– Есть, – безразлично ответил он и, не поворачивая головы, продолжал тереть бок лошади.
Решив не отступать, Грей вошла в стойло и начала пробираться ближе, ступая по устланному соломой полу.
– Не подходи ближе, – приказал Гильберт, прежде чем она сделала еще несколько шагов.
– Но…
– Стой где стоишь! – повторил он. – Я совсем не хочу, чтобы ты оказалась под копытами коня.
Теперь Грей обратила внимание на взволнованное животное. Ее присутствие привело скакуна в возбуждение, мощные ноги напряглись, большие глаза горели. Угрожающе фыркнув, он встряхнул головой и принялся бить копытом по полу.
– Отойди назад, – попросил Гильберт, бросая на нее взгляд через плечо. Если он и был удивлен ее появлением, то ничем не выказал этого.
Нахмурившись, Грей отступила к выходу из стойла. Все шло не так, как она замыслила. Наконец-то она застала Гильберта одного, но не могла приблизиться, чтобы пробудить его интерес.
– Какое важное дело не может подождать? – спросил он.
– Ты избегаешь меня.
Одарив Грей взглядом, но не более того, Гильберт не прервал своего занятия.
– Да, – согласился он, – по уважительной причине.
Грей удивилась, что барон подтвердил ее догадки:
– Что же это за причина?
Он заставил ее потомиться в ожидании ответа, все так же занимаясь чисткой коня, словно она и не задавала никакого вопроса.
– Это я не был готов к разговору о Филиппе, – в конце концов заявил он, приступая к расчесыванию гривы. – Воспоминания еще не угасли. Когда говоришь о них вслух, они оживают.
В отчаянном порыве смягчить его муку, скрывавшуюся под маской самообладания, она робко шагнула вперед.
– Гильберт…
– Не сходи с места, – последовал приказ. -Если не заботишься о себе, то подумай о ребенке.
Конечно, он был прав, но понимание этого не уменьшило боли, которую причинили сердитые слова.
– Гильберт, – взмолилась Грей, – если я не могу войти, то, может быть, ты выйдешь? Не могу же я разговаривать, когда ты повернулся ко мне спиной.
– Нам не о чем говорить, – заявил он, все-таки прекращая чистку и поднимая на Грей неподвижный взор.
Грей старалась приглушить гневный огонь, что разгорелся в ее душе из-за неосторожных слов Гильберта, но не смогла сдержать упрека, сорвавшегося с губ.
– Упрямый ты человек, Гильберт Бальмейн. Я пришла помириться с тобой, а ты меня обижаешь. Неужели нам вечно жить в ссорах и волнениях?
Только это она и могла сделать, чтобы стоять на своем, а не повернуться и убежать в свою тихую комнатку. Как легко поступить именно так, но это ничего бы не решило.
Хрипло втянув в себя воздух, Гильберт отложил щетку и направился к Грей. Опершись одной рукой о столб стойла, он посмотрел на молодую женщину.
– Ты желаешь мира, Грей, или просто еще одного перемирия?
Трудно было рассуждать здраво, когда Гильберт вот так возвышался над нею и ее окутывало гепло его тела. Прерывисто дыша, Грей не стала сдерживать желание коснуться Гильберта, потянулась к нему и положила ладони ему на грудь.
– Вот такого мира я ищу, – прошептала она. Вздрогнув, как от ожога, Гильберт схватил ее руки за запястья и отвел в сторону.
– Я уже предупреждал тебя, – огрызнулся он, – не дотрагивайся до меня, если не хочешь испытать последствий.
Слабая нерешительная улыбка коснулась ее губ, когда она подняла глаза на рыцаря:
– Я хочу тебя. Вот почему я пришла. Гнев на лице Гильберта сменился недоверием.
– Ты опять меня разыгрываешь?
Чтобы доказать обратное, Грей попыталась высвободить свои руки, но Гильберт держал их крепко. Молодая женщина поняла, что если и было будущее для них двоих в этом мире, то она должна сначала покориться и признать себя побежденной, поэтому смело шагнула вперед.
– Ах, Гильберт, – вздохнула она. – Я окончательно и бесповоротно решила больше не бороться с тобой.
Эти слова лишь усилили недоверие Гильберта. Что она имеет в виду, говоря, будто не будет бороться с ним? Что отбросит враждебность? Что по своей воле придет к нему, чтобы они могли насладиться друг другом?
Словно прочитав его мысли, Грей придвинулась ближе и животом коснулась его бедер.
– Между нами воцарится мир, – сказала она, поднимаясь на цыпочки и подставляя губы для поцелуя.
Пораженный ее покорностью, Гильберт не сразу откликнулся на предложение, которого так давно и страстно ждал. Он смотрел на ее лицо – изящный нос, теплый румянец на скулах, нежный изгиб мягких разомкнутых губ, влажные глаза, которые она распахнула ему навстречу, когда он не отозвался на призыв.
– Пусть все будет снова, как в ту первую ночь, – умоляющим голосом произнесла Грей, вдруг испугавшись отказа.
Неожиданно она оказалась в его объятиях, осыпаемая жаркими поцелуями. Грей еще слышала предостерегающие голоса, слабые выкрики, когда их уста слились в поцелуе, но повернуть обратно она уже не могла. Именно такой любви она хотела.
– И ты не оттолкнешь меня? – прерывисто дыша, вымолвил Гильберт.
Грей покачала головой, единственное слово, которое она произнесла, утонуло в поцелуе. Гильберт принимал то, что она ему предлагала, и требовал большего. Его рот сминал ее губы в жадных поцелуях, упиваясь женской сладостью, как бывает, когда мужчина долго подавляет свои желания и не может утолить любовную жажду. Не прерывая поцелуя, он притиснул ее к стенке стойла, распустил шнуровку на платье, хотел положить руку на грудь, но наткнулся на рубашку. Недовольно прорычав что-то, он стал поднимать ее юбки.
Сквозь сладостный туман, окутавший сознание, до Грей донесся отдаленный звук, раздавшийся где-то в конюшне.
– Гильберт, – воскликнула она, – нужно вернуться в башню. Кто-нибудь наткнется на нас.
Тяжело дыша, Гильберт поднял голову.
– Никто не посмеет помешать, – сказал он, сжимая ее бедро.
Конечно, но могут увидеть их совокупление, подумала Грей.
– Я… – начала было она, но потом замолчала при мысли, что может потерять Гильберта, если будет слишком много рассуждать. Покачав головой, девушка положила руки ему на грудь, а потом обвила его шею.
Гильберту казалось, что ждать он не может, но он увидел смущение в ее глазах, прежде чем она закрыла их, покорно улыбаясь. Гильберт неохотно отступил на шаг и протянул руку.
– Пойдем, – сказал он. – Наверху нас никто не увидит.
Наверху? Грей посмотрела вверх и только тогда заметила сеновал. Там не будет уединения ее комнаты, но все-таки это лучше, чем стойло. Улыбаясь, Грей подала руку и позволила повести себя вверх по лесенке. В уголке, залитом солнечным светом, Гильберт осторожно положил ее на сено. Овладев своими чувствами, он склонился к Грей, оглаживая блестящие пряди ее волос.
– Ни одну женщину не желал я так сильно, как тебя, Грей, – хрипло проговорил он, отводя волосы от ее милого лица.
У Грей не было слов, чтобы ответить ему. Достаточно и того, что, несмотря на все, она для него желанна. Сердце бешено билось, ладони скользили по выпуклым мышцам груди рыцаря.
Подняв вверх юбки Грей, Гильберт раздвинул ей ноги. Когда она согнула их в коленях, чтобы ему было удобнее, он издал громкий стон и, отбросив в сторону ее нижнее белье, стал гладить живот и грудь этой красавицы с золотыми волосами. Крик наслаждения сорвался с ее губ, когда он начал ласкать соски ее тяжелых грудей.
Выгнувшись над нею, Гильберт приглушил вскрики своими поцелуями и, не отрывая губ от сладостного рта, прижался к теплому лону. Когда Грей подалась ему навстречу, почувствовав его напряженный мужской орган, он подумал, что сойдет с ума от страсти. Остатки самообладания покидали его. Он дотронулся до влажного бутона женственности между ее вздрагивающими ногами.
При этом прикосновении Грей запрокинула голову, прогнулась еще больше, думая, что снова испытает сильную боль, которую запомнила с того первого раза много месяцев назад.
Снимая бриджи, Гильберт наблюдал за игрой сладострастных чувств на лице Грей. Теперь он увидел, что она стала настоящей женщиной. Гильберт не сразу вошел в нее, он не хотел, чтобы наслаждение кончилось слишком быстро.
– Гильберт! – его имя сорвалось с губ щины, когда ее плоть соприкоснулась с плотью мужчины. Дыхание стало учащенным, она открыла глаза, вопросительно глянула на Гильберта и умоляюще попросила:
– Не останавливайся.
В милой хрипловатости ее голоса Гильберт уловил упоминание о том наслаждении, которое ускользнуло от нее во время их первого любовного слияния. Он попытался уловить смысл слова, которое она произнесла. Остановиться? Даже если бы она умоляла остановиться, он бы не смог.
– Пожалуйста, Гильберт, – просила она, касаясь его бедер.
Горя от нетерпения, Гильберт прильнул к нежным устам, потом к животу, осыпал поцелуями тело и снова завладел губами.
Грей прижималась грудью к его торсу, дыхание рывками вырывалось между поцелуями из ш» горла. Откинув голову назад, она подставила гною шею и прижималась к возлюбленному все сильнее, в то время как его губы не оставляли ее – целовали, посасывали, касались ее разгоряченной плоти.
Когда Грей содрогнулась под ним и потянулась к его мужскому органу, Гильберт понял, что больше не выдержит. Приподнявшись, он легко нашел женскую влагу и, сжав зубы, борясь с желанием нетерпеливо вторгнуться одним толчком в блаженную теплую плоть, медленно вошел в нее.
Она с радостью приняла его, но по напряженным мышцам спины можно было догадаться, что девушка испытывает неудобство. Гильберт замер, давая ей привыкнуть к нему. На лбу выступили капли пота от усилий, которые он прилагал, заставляя себя сдерживаться.
Грей медленно расслабилась, ее руки скользнули по спине Гильберта к его ягодицам.
Ему не требовалось большего поощрения. И все-таки сохранилось достаточно соображения, чтобы двигаться медленно. Хотя Грей уже отдала ему свою девственность, она оставалась почти нетронутой, и на этот раз он решил завлечь ее к тем же высотам, к которым стремился сам.
Гильберт отыскал взглядом ее глаза.
– Покажи мне, – прошептала Грей, потом повернула голову и слегка прикусила его плечо.
Гильберт полностью погрузился в нее, убыстряя движения, в то время как она робко отвечала, стараясь попасть в один ритм с ним. Гильберт почти утратил чувство реальности, но по-прежнему желал увидеть Грей удовлетворенной, до того как сам удовлетворит свою страсть. Но когда он услышал стон наслаждения, который испустила Грей, этот сладостный звук увел его еще дальше от цели.
Он снова теряет контроль над собой, осознал Гильберт, пока мысли не соскользнули в подсознание. Приближался момент его восхождения к вершинам страсти. Гильберт начал двигаться быстрее, громкий стон вырвался из его груди.
– Возьми меня с собой, – услышал он ее умоляющий голос, приближаясь к краю забвения, за которым ждало освобождение от пут, которыми эта женщина сдерживала его желание. Казалось, уже ничто не остановит его, но этот слабый голос отдалил завершение.
– Да, любимая, – сказал он, удивляясь легкости, с которой это нежное слово слетело с его уст. Никакая другая женщина – хоть их и немного было за последние годы – не откликалась так чудесно на каждое его движение и ласку.
Осторожно возбуждая сладострастные чувства, поднимавшиеся в Грей, он надеялся, что она близка к вершине страсти, но эти мгновения показались вечностью.
Он ощутил, как сжалось ее лоно, как она замерла на краткий миг, а потом сорвалась в сладостные содрогания среди криков наслаждения. Тяжело дыша, Гильберт смотрел на ее милое лицо, на котором запечатлелось сладострастие.
Тело Грей расслабилось в его объятиях, черты лица разгладились. В этот момент Гильберт дал выход сдерживаемой буре, бушевавшей в нем. Он устремился вслед за Грей, к тем высотам, куда она уже унеслась. Крепко обняв Грей, Гильберт увлек ее за собой, скатываясь на сено.
Умиротворенной Грей казалось, что все ее тело расплавилось, она лежала рядом с Гильбертом, положив голову ему на грудь. В тот первый раз она поняла: что-то важное ускользнуло от нее, но не могла представить себе, какое блаженство таится в любовных объятиях. Какое-то время они оба молчали, но когда Гильберт заговорил, голос его звучал резко.
– Никогда больше не говори о себе как о шлюхе. Мои люди будут уважать тебя, будто ты являешься моей женой. Понятно?
Грей кивнула, потому что он был прав. Хотя многие считали ее любовницей Гильберта со дня ее появления в Пенфорке, все выказывали ей только почтение.
– Гильберт, сможешь ли ты когда-нибудь простить меня за то зло, которое причинила тебе моя семья? – спросила она, касаясь пальцами его груди.
Неожиданный вопрос взволновал Гильберта, он почувствовал, какая боль кроется в этих словах.
– Я не осуждаю тебя, – искренне признался он.
– Нет, осуждаешь, – возразила она. – Ничего не изменилось, я по-прежнему Грей Чарвик, а ты ненавидишь…
– Я уже говорил тебе, я не ненавижу тебя, Грей.
Если бы она могла поверить ему…
– Тогда ты просто делаешь глупость, – ответила она, поднимая голову, чтобы взглянуть ему в лицо.
– И не впервые, – с улыбкой подтвердил он. Ямочка, которую Грей заметила еще раньше, действительно появилась на щеке. Она не могла не поддаться желанию дотронуться до этой ямочки кончиком пальца. На мгновение Гильберт сжался, потом расслабился, и улыбка его стала шире. Не убирая руки со щеки Гильберта, она встретилась с ним взглядом и подумала, что увидела то, что таило его сердце. Грей была потрясена. Возможно ли? Неужели он любит ее, но не в силах признаться самому себе – как и она сама? Нет, наконец решила она. Это что-то другое. Наверное, удовлетворенность.
