Текст книги "Больше жизни, Хлоя Браун!"
Автор книги: Талия Хибберт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
В это время суток.
Рэд любил свет. Он тянулся к нему. Когда-то он только и делал, что рисовал воздушные картины с сиянием и преломляющимися через кристаллы радугами. Но сейчас у него выходили одни только горячечные сны, которые иногда ему нравились, пока он не вспоминал, как было раньше.
Значило ли это, что он сломлен – или просто изменился? Он еще не решил, но уже давно знал, что лучше всего выяснить это именно здесь. Что если он не сможет поймать себя прежнего в этом месте – то его прежнего больше и нет. Ему необходимо было знать, чтобы двигаться вперед, но проверять казалось почти что страшно.
А потом он показал Хлое ту картину. Он думал, что если на его работу посмотрит кто-нибудь другой – она станет реальнее. Он думал, что тот факт, что ей понравилось, придал ему смелости, что многое говорило о силе его характера – или, скорее, о ее недостатке, – но к черту: ему требовалось все ободрение, которое он только мог заполучить. Рэд сосредоточился на дыхании, устанавливая холст у окна, и к тому времени, как был готов рисовать, пребывал уже почти в медитативном состоянии.
Которое Вик, конечно же, немедленно нарушил.
– Итак, – сказал он, пока Рэд созерцал сине-белую мешанину на палитре. – Ты опять рисуешь. Это что-то новенькое.
– Нет, – пробурчал Рэд, мыслями отчасти унесшийся уже далеко отсюда.
Он мог разговаривать во время работы, но вежливым ему, как правило, оставаться не удавалось.
К счастью, у Вика за плечами были годы опыта:
– Не новенькое? Ты мне не рассказывал.
Рэд прищурился, глядя на небо, по которому плыло плотное, медленное, ватное облако. Сегодняшний осенний день выдался сурово-ярким вместо угрюмо-серого. Идеально. Но как идеально будет, если он инвертирует оттенки, ловя тот эффект, с которым вся эта белизна заставляет чувствительный взгляд испытывать мягчайшую, тончайшую боль? Подумав немного, он схватил другой тюбик.
– Ну ладно, – Вик продолжал уминать салат. – Если ты скрывал, то это уже прогресс, так? Ты больше не таишься.
Рэд не сразу расслышал его слова, нанося цвет на маленький холст. Со своей новой рабочей привычкой – стоять перед окном, выходящим во двор, полуголым – он вовсе не чувствовал, что таится. Но теперь он осознал, что уже несколько месяцев пишет исключительно по ночам. Несмотря на то что выбрал ту комнату в качестве мастерской и расположил мольберт у окна, поближе к свету.
Таишься.Судя по тому, какой болью это отдалось в груди, именно так он и делал. Рэд пожал плечами, делая мазки лазури по фиолетовому:
– Беру себя в руки.
В голосе Вика явно слышалась улыбка:
– Да? Хорошо себя чувствуешь?
Рэд фыркнул:
– Ты кто, доктор Фил?
– Ай, не начинай с этой мужицкой херней. В этом доме мы разговариваем о чувствах, парень.
– Могу я поговорить о чувствах с твоей женой?
– Эта миска будет прекрасно смотреться у тебя на голове.
Рэд закатил глаза и вгляделся в небо. На окраинах города стояла уйма унылых муниципальных домов, напоминающих мрачные обелиски, целующие облака. Как памятник громадной бездне, простирающейся в этой стране между богатыми и бедными, они символизировали правду, на которую состоятельные люди предпочитали закрывать глаза. Обычно Рэд не рисовал их, заменяя медными осенними деревьями или золотым закатом – во всей их яркой, ослепительной красоте. Но сегодня он почему-то не мог заставить себя так сделать. Его переменившийся разум все вопрошал: «Зачем мне это?»
Зачем ему создавать более привлекательную версию реальности? Зачем ему рисовать для кого-то, кроме себя?
Рэд вырос в доме наподобие этих, напоминающем уродливое надгробие в ряду из восьми таких же. Глядя на них теперь, он что-тоощущал. Это ощущение не было ни чистым, ни простым, но оно было мощным, и им стоило поделиться. Он намешал темно-розовый, как кровь, цвет и изо всех сил попытался как можно точнее передать это ощущение.
Пока Рэд работал, Вик замедлил свою болтовню, а потом и вовсе умолк. Тишина окутала Рэда, как мягкие одеяла, и не успел он этого осознать, как перестал думать. Он воспринимал это как должное – отсутствие мыслей, способность отключаться от нескончаемого мыслительного потока. Но, когда Рэд нанес финальные мазки и пришел в себя, он был шокирован, осознав, что улетал настолько далеко. Что на некоторое время сбежал от постоянного самоосознания. Он даже не знал, что до сих пор так умеет.
А вот Вик, видимо, знал. Он подошел и похлопал Рэда по спине, не сводя глаз с обугленных остовов, поглощенных дикой тернистой природой, в которые Рэд превратил дома. Вик тоже вырос в доме наподобие этих. Рэд затаил дыхание.
Напряжение натянулось, как эластичная резинка, а потом резко щелкнуло – болезненный удар, от которого чувствуешь себя живым. Вик сжал его плечо и пробормотал:
– Горжусь тобой, дружище.
На какую-то секунду Рэд тоже гордился собой – своей работой. Потом пришло сомнение. Он нарисовал нечто совершенно не напоминающее старые его картины. Он даже забыл, что хотел попытаться. Перед ним был яркий пейзаж – полусон-полукошмар, пробуждавший горячность, исступление и безрассудство. Так что он получил ответ. Он потерял себя. Рэд дал себе мгновение подышать, принимая это осознание, признавая его окончательность. Странно, но он даже не начал задыхаться. На самом деле, когда он выяснил это – раз и навсегда, – у него словно гора упала с плеч.
Он сглотнул и вытер измазанные краской руки о джинсы, а потом повернулся и обнял Вика. Так они стояли несколько долгих мгновений, пока Рэд не ухитрился выдавить более-менее приемлемое предложение:
– Ты всегда рядом.
– Ну, не всегда. Это было бы охренеть как странно.
Оба рассмеялись. Смех Рэда прозвучал проржавело – но уже не настолько, как раньше. Он смеялся с Хлоей вчера, сначала немного, потом очень много, и это ослабило какое-то внутреннее напряжение.
Может, поэтому он и согласился ей помочь. Да, наверное, так и есть.
А сейчас, в отсутствие других гипотез, он мог бы подумать, что Хлоя услышала его мысли, – что ждала, пока он разберется в себе и по-настоящему примет их сделку. Потому что, когда он вытащил телефон, чтобы снять то, что написал, запечатлеть этот дикий, нервный момент, в почтовом ящике обнаружился имейл от нее. Наверное, Рэду стоило отложить его, прочитать попозже, но по спине пробежало какое-то любопытство, и он поймал себя на том, что читает самый сдержанный имейл из всех, что он когда-либо получал.
Рэд,
наши попытки провести консультацию лично потерпели жалкое поражение в силу недостатка концентрации с обеих сторон. С этого момента электронная переписка кажется мне наиболее действенным способом коммуникации. Вопросы:
Есть ли у тебя доменное имя и, если да, где оно зарегистрировано?
Есть ли у тебя идеи или примеры сайтов, которые ты находишь эстетичными/эффективными?
Какова(-ы) главная(-ые) цель(-и) сайта? Выставка, прямые продажи, портфолио?
Зарегистрирован ли ты в соцсетях, и если да, то на каких платформах?
Есть ли у тебя определенные временные рамки?
С ув.,
Хлоя
«С ув.», написала она, как будто была чертовски занята, чтобы допечатать слово полностью. И вообще, разве этот имейл – не намекотвалить? Но это она ему написала – заявляя о «недостатке концентрации с обеих сторон».
Эта фраза особенно глубоко вонзилась Рэду в мысли, как добродушная старая дворняга его дедушки вцеплялась людям в лодыжки. С обеих сторон, значит? Он задумался, имеет ли ее недостаток концентрации что-то общее с его собственным. Чувствовала ли она это настойчивое, головокружительное притяжение к кому-то, кого едва знала, прямо как он. Эта мысль заставила что-то внутри Рэда туго сжаться, как пружина. Заставила вспомнить взгляд ее круглых глаз, когда они вместе свалились на кровать.
Должно быть, он дьявольски эгоистичен, раз надеется, что чопорная и приличная Хлоя Браун сходила по нему с ума, допоздна не могла уснуть, думая о нем с такой же жаждой, которую чувствовал он. Нет – с жаждой в два раза сильнее, вот просто потому что.
Мысль о том, как она сминает простыни, раздраженно ворочаясь без сна, не в силах выкинуть его имя из головы, заставила его чувствовать…
– Чему это ты лыбишься? – требовательно спросил Вик, изгибая шею, чтобы заглянуть ему в телефон.
Рэд погасил экран:
– Имейлу.
– С каких это пор имейлы стали тебя так радовать? Не хочу тебя расстраивать, но эти заграничные принцы обычно…
– Ой, да иди ты.
– От кого это? – спросил Вик, пихая Рэда в плечо. – Потому что я все равно применю свои неслабые детективные навыки, так что лучше скажи.
Рэд вздохнул, желая, чтобы это была шутка:
– От веб-дизайнера. Мне будут делать сайт.
– Ни хрена себе! Ты глянь на себя, какой ты быстрый. Тебе и правда лучше.
Рэд положил телефон в карман, мысленно уже начав печатать ответ.
– Ага. Наверное, лучше.
Дорогая Хлоя,
я не думаю, что мы потерпелижалкоепоражение. Ты не выглядела жалкой, сидя на моем мотоцикле, если только я не понял твои вопли неправильно.
И насчет вчерашнего – я-то уже знал, что не смогу сконцентрироваться, но и понятия не имел, что ты тоже. Что тебя отвлекало? Мне любопытно.
Так, твои вопросы.
У меня нет ни хрена из того, что нужно для сайта.
Слизать все с сайтов, которые мне нравятся, – это умно, так что я пошел и откопал тебе парочку. Значит, вот так приличные люди делают домашку? Я на свою обычно забивал.
Сайт мне нужен как выставка, но мысль про прямые продажи мне тоже нравится. Это значит, придется встраивать магазин?
Никаких соцсетей. Ненавижу это дерьмо.
Что касается временных рамок… Для меня это не принципиально. Это же одолжение, в конце концов. Займись как будет время.
Кстати, об услугах – что у нас там с твоим списком?
С уважением (видишь, как просто?),
Рэд
Рэд,
нет, сидя на твоем гоночном орудии убийства я вовсе не была жалкой. Что же касается моего недостатка концентрации: с этим у меня время от времени возникают проблемы. Но не думай, что я позволю этому помешать моей работе.
Касательно продаж: да, мы интегрируем в сайт магазин, и ты – по крайней мере, таким способом – будешь сам контролировать собственные продажи и т. д. Примеры прилагаю.
Лента инстаграма на сайте добавит динамичности и неформальности. Тебе как художнику было бы мудро иметь там аккаунт. Подумай об этом.
Не думаю, что нам стоит обсуждать мой список, пока мы, по меньшей мере, не разберемся со всеми деталями сайта. Ты помог мне вычеркнуть один пункт вчера. Я должна начать работу над своей частью сделки, прежде чем мы продолжим. Не хочу, чтобы у тебя было ощущение, будто тобой пользуются.
С УВАЖЕНИЕМ,
Хлоя
ДОРОГАЯ Хлоя,
если ты была не жалкой на моем гоночном орудии убийства, тогда какой же ты была? Опиши мне, чтобы я удостоверился, что не травмировал тебя.
Магазин мне точно не помешал бы. Прямые продажи – это как раз то, что мне нужно, и если я в скором времени не продам какие-нибудь из картин, то просто утону в холстах.
Но инстаграм я заводить не собираюсь.
И у меня вовсе нет ощущения, будто мной пользуются. Ты очень любишь соблюдать баланс, а? С чего бы это?
(Поскольку ты так хорошо справилась с уважением, давай немного поднимем планку.)
С наилучшими пожеланиями,
Рэд
Мистеру Рэдфорду Моргану,
ты вовсе меня не травмировал. Эта поездка… удивила меня. Но мне понравилось. Пожалуйста, не беспокойся. Мне правда понравилось. А даже если мне не понравилось бы, то мне точно понравился бы прогресс со списком.
Значит, насчет магазина решено. Что до инстаграма, то тебе правда стоит преодолеть свое подростковое упрямство и просто зарегистрироваться. Такое поведение – настоящее хипстерство.
Я не думаю, что кому-то нужна особая причина избегать возникновения лишних долгов. Мы заключили сделку, и я отношусь к ней серьезно. Конец.
С наилучшими,
Хлоя
Дорогая мисс Хлоя Пуговичка Браун,
рад слышать, что ты не травмирована. Признание: я уже догадался, что тебе понравилось, потому что после этого ты уставилась на меня так, будто я только что перевернул твой мир. Это тебе здорово идет, кстати. Не стесняйся преклоняться передо мной, как перед героем, почаще.
Но – позволь мне кое-что прояснить – ты говоришь, что выполнение пунктов списка и наслаждение им – это две большие разницы или как? Разве список не составлен из вещей, которых тебехочется? Вещей, о которых ты, возможно, фантазируешь?
Я правда надеюсь, что ты не обозвала меня хипстером, кстати. Я прочитал то предложение раз десять, надеясь, что ты не посмела. Ни фига я никакой не хипстер. У меня даже усов нет. Я просто думаю, что инстаграм – это то место, куда самооценка приходит умирать.
«Долг» – интересный выбор слова, когда дело касается двух людей, помогающих друг другу. Ты что, боишься, что я помогу тебе слишком сильно, и, если ты не сможешь помочь мне в ответ, я приду ломиться к тебе в дверь, как судебный пристав, и заберу ноутбук в качестве компенсации? Потому что такого точно не произойдет.
Искренне твой,
Рэд
Дорогой Рэд!
(Ты пишешь имейлы так, будто это настоящие письма, и это нелепо, а теперь и я из-за тебя так делаю. Возмутительно.)
«Пуговичка»? У меня имеется среднее имя, но оно определенно не такое. Что же касается моего якобы преклонения перед тобой, как перед героем, – мне очень жаль, но ты ошибаешься. Правда состоит в том, что меня иногда завораживает, до чего же ты возмутительно рыжий. Искренне надеюсь, что это не заденет твоих чувств.
Мой список не имеет ничего общего с «фантазиями». Я уже говорила тебе – это получение опыта. Полагаю, мне стоит сказать: недавно меня чуть не сбила машина. Когда вся жизнь промелькнула у меня перед глазами, я поняла, что она была не очень-то насыщена событиями, так что я предпринимаю необходимые действия, чтобы это исправить. На самом деле все просто.
Думаю, твое определение хипстера устарело лет на десять, что, откровенно говоря, делает тебя еще большим хипстером. А теперь читай мои слова внимательно: Тебе. Нужен. Аккаунт. В. Инстаграме.
Я так рада, что на этот счет мы договорились!
Также я просто счастлива, что ты не планируешь попытаться отнять у меня мой ноутбук, потому что, хоть я и провожу много времени в помещении, срок за убийство – это, пожалуй, немного чересчур долго, а тюремные кровати точно испортят мне спину.
Предположительно твоя,
Хлоя
Дорогая Хлоя!
(Имейлы – это электронные письма, так что я все делаю правильно. Не за что.)
«Пуговичка» – это потому, что у тебя на одежде постоянно пуговицы, и я понятия не имею, где ты находишь все эти старомодные шмотки. А какое у тебя на самом деле среднее имя? Держу пари, какое-нибудь нелепое вроде Фенеллы.
Кстати говоря, тебе правда стоит гордиться собой. Требуется много смелости, чтобы признаться мужчине, что тебя завораживают его великолепные волосы, и я очень ценю этот комплимент. Обещаю не заговаривать об этом слишком часто. Максимум раз в день.
То, как ты побывала «на волоске от смерти», – это жесть. Серьезно, жесть. Но – я не пытаюсь говорить тебе, что делать, – ты не думаешь, что, если твоя жизнь опять когда-нибудь промелькнет у тебя перед глазами, ты должна вспомнить всю ту хрень, которая приносила тебе удовольствие? А не какую-то фигню, которая заботила других людей? Я не знаю. Просто так подумал.
Что касается аккаунта в инстаграме… как же ты, блин, любишь командовать. Я-то думал, ты такая, потому что сначала думаешь, а потом говоришь, но имейлы-то ты печатаешь. Перечитываешь. И все равно продолжаешь командовать. Невероятно! В смысле не пойми меня неправильно – я уже даже больше не жалуюсь. Я это уважаю.
Но аккаунт в инстаграме заводить все равно не буду.
ИСКРЕННЕ твой,
Рэд
Дорогой Рэд,
пуговицы придают наряду определенное достоинство, по моему мнению. И, к твоему сведению, мои «шмотки», вообще-то, ретро, и они очень стильные.
Мое среднее имя – София. Полагаю, оно немного похоже на «Фенелла», но звучит не так по-дурацки. Прости, если разочаровала.
Возможно, мне стоило выразиться четче по поводу твоих волос: «завораживает» – это весьма неоднозначное слово. Что я на самом деле хотела сказать: это правда, что у рыжих нет души?
Список действительно не подлежит обсуждению, поскольку он уже увековечен на бумаге, а я связана обязательством, а также потому, что я права, а ты нет. Надеюсь на понимание.
Я начинаю думать, что за твоим отвращением к инстаграму кроется какая-то более глубокая проблема. Ты упомянул, что самооценка приходит туда умирать. Я надеюсь, ты понимаешь, что я не предлагаю тебе постить там селфи и тому подобное, хотя, вообще-то, стесняться тебе незачем. В целом ты выглядишь сносно.
Искренне (это неимоверно глупо) твоя,
Хлоя
Дорогая Хлоя,
просто чтобы ты знала – мне нравится твоя одежда. Не то чтобы я на постоянной основе ходил и говорил женщинам, что мне нравится их одежда – будто кому-то не пофиг, – но я понял, что у тебя могло сложиться впечатление, будто она мнененравится, а это не точно. Я знаю, ты обожаешь точность. Так что вот. Как-то так.
Хотя не хочу тебя расстраивать насчет этих пуговиц, Пуговичка, – но они скорее няшненькие, чем полные достоинства. Прости.
София – это ни капли не нелепо, но я тебя прощаю. И касательно вопроса о моей душе – слухи правдивы. У меня ее нет. Так что будь осторожна.
Если ты хочешь поговорить со мной о моих инстаграмных «проблемах», то я хочу поговорить о том, как ты одержима своим списком и почему. Как, по-твоему, это приятный разговор? Потому что я согласен обсудить это только тогда, когда согласишься ты.
Но приятно знать, что я выгляжу сносно. Для бездушного рыжего и так далее.
Искренне (вовсе не глупо) твой,
Рэд
Дорогой Рэд,
что ж, спасибо. Ты, конечно, прав: я всегда выгляжу великолепно. Но, если ты в самом деле собрался называть меня Пуговичкой, имей в виду – я ведь могу и пришить одну к твоему языку.
Хотя было бы весьма волнительно думать, что я каталась на мотоцикле бездушного демона, я чувствую себя обязанной заметить, что твое поведение намекает, что душа у тебя все же имеется. Например, то, как ты позволяешь тому скучнейшему типу с третьего этажа приходить к тебе когда ему заблагорассудится, чтобы поныть о лампочке, которая то и дело перегорает. Вполне очевидно, что он делает с этой лампочкой нечто сомнительное. А ты все равно продолжаешь ее менять.
Я увидела в твоих словах резон и решила оставить тему инстаграма. Пока что.
И, поскольку у меня складывается впечатление, что ты мог неправильно меня понять, я говорила несерьезно. Ты правда неплохо выглядишь. И даже хорошо. И волосы у тебя милые.
Искренне твоя,
Хлоя
Дорогая Пуговичка,
я бы с радостью посмотрел, как ты пытаешься пришить мне к языку пуговицу. Серьезно. Я должен увидеть это своими глазами. Уверен, у тебя уже есть подробный план. Включает ли он в себя наркотики, хороший удар по башке или ты просто намереваешься каким-то образом меня удерживать?
Мне, вообще-то, нельзя никак комментировать поведение жильцов, но я могу подтвердить, что, если учесть количество раз, когда я поднимался КОЕ К КОМУ в квартиру, чтобы поменятьодну и ту же гребаную лампочку, то у меня, видимо, действительно есть душа. Сияющая такая, золотая.
И не волнуйся: я понял, что ты пошутила. Я тоже пошутил. Но, возможно, я стану почаще напрашиваться на комплименты, потому что на эту уловку ты попалась как ребенок.
Кстати говоря – ты уже целый день шлешь имейлы мне, клиенту. А это очень много. Так что, возможно, завтра нам стоит поговорить о твоем списке, просто чтобы удостовериться, что все справедливо.
Твой,
Рэд
Дорогой Рэд,
скоро ты увидишь, как я приведу свой жестокий план в исполнение, поскольку ты грубо проигнорировал мое предупреждение, а к тому же обманом выманивал у меня комплименты. Приходи завтра ко мне, когда закончишь с работой, – и я нанесу удар. Или покажу тебе список. Поживем – увидим.
Твоя,
Хлоя
Глава девятая
По какой-то причине переписка с Рэдом, затянувшаяся на целый день, воодушевила Хлою – что весьма ее встревожило. Конечно, Вселенная испортила ей праздник, когда Хлоя отправилась спать, наслав на ее правую ступню онемение, из-за которого она проворочалась всю ночь.
Некоторые люди (например, исключительно бесполезные и явно недостаточно квалифицированные физиотерапевты, черствые врачи общей практики и тот тотально невыносимый троюродный брат, который на Рождество слопал всю начинку из гуся) полагали, что недостаток чувствительности в определенных частях тела никак не должен влиять на качество сна. Ее бессонница в таких ситуациях, говорили они, легко преодолима. Хлоя любила напоминать таким людям, что человеческий мозг имеет склонность следить за всеми частями тела и паниковать, когда одна из этих частей уходит в офлайн. На самом деле, что Хлоя по-настоящему любила, так это представлять, как бьет этих людей кирпичом. Однако она ограничивалась едкими объяснениями и приберегала свои кирпичные фантазии для бессонных ночей.
После нескольких часов ада, проведенного в компании онемевшей ступни, она кое-как поднялась покормить Клякса, который всю ночь провел с ней рядом, оказывая моральную поддержку. Если она собирается сделать сегодня хоть какую-то работу, нужно покормить и себя тоже. Нужно заварить зеленый чай ради антиоксидантов и приготовить здоровый завтрак, богатый цельными злаками, ради медленного высвобождения энергии. Однако, поскольку это звучало чрезвычайно сложно, а тело болело так, будто на нее наступил какой-нибудь бог, Хлоя сымпровизировала, залив и закинув в себя яблочный сок с несколькими горстями шоколадных хлопьев – прямо из коробок.
Подкрепившись и облачившись в свое любимое плюшевое серое кигуруми, она устроилась на диване и открыла ноутбук. За столом посидеть ей сегодня точно не удастся, какую бы детализацию ни предоставляли мониторы. Но в конце концов выяснилось, что выбор компьютера не значил ровным счетом ничего – потому что через полсекунды разглядывания пикселей у Хлои резко развилась головная боль. А может, ее кто-то подстрелил. По ощущениям было одно и то же.
Хлоя закрыла глаза и глубоко вдохнула:
– Меня так просто не одолеть.
Клякс мяукнул в знак поддержки.
Хлоя открыла глаза и принялась за работу.
Несколькими часами позже раздался стук в дверь. Хлоя резко выпрямилась и быстро, одну за другой, осознала три вещи.
Она уснула. Упс!
С утра в квартире значительно потеплело, потому что теперь в кигуруми ей было слишком жарко.
Было уже больше пяти вечера, и к ней пришел Рэдфорд Морган.
–Блин, – мрачно пробормотала она, вытирая со щеки слюну.
Судя по линиям и отпечаткам под пальцами, на лице у нее осталась еще и куча вмятин от подушки. Великолепно!
Она воззрилась на Клякса, который растянулся на приставке, возмутительно пренебрегая правилами дома:
– Почему ты меня не разбудил?
Кот с неприкрытой воинственностью махнул хвостом.
– Ох, ты простобесполезный. Могу поспорить: дом будет гореть, а ты и тогда не потрудишься меня разбудить. Давай-ка слезай оттуда.
Клякс как бы невзначай вытянул заднюю лапу, сбивая с телевизионной тумбы диск с компьютерной игрушкой «Овервотч».
– Честное слово, – пропыхтела Хлоя, поднимаясь на ноги и поправляя липучки на лучезапястных ортезах. – Я понятия не имею, что делать с твоим нахальством. Это последнее предупреждение.
Она постаралась, чтобы голос звучал строго, но, когда она торопливо шагала к двери, в спину ей неслось эхо насмешливого мурчащего смеха.
Но сейчас Хлоя все равно не могла беспокоиться о кошачьем непокорстве – слишком была занята беспокойством о других вещах, например о том, насколько она совершенно не готова к появлению Рэдфорда. Ситуация должна была развиваться иначе. У Хлои имелсяплан– согласно которому ей полагалось выглядеть спокойно и собранно, а не полусонно и в кигуруми, делавшем ее похожей на гигантского лемура. Она неуклюже замялась перед собственной входной дверью, нервно приглаживая ладонями волосы и гадая, значит ли вчерашняя становившаяся все более фамильярной переписка, что теперь они настоящие друзья, или она ищет скрытый смысл там, где его нет.
Что ж, сейчас и выясним.
С сердцем, колотящимся где-то в горле, Хлоя открыла дверь. И вот он – стоит перед ней, ее полная противоположность: свежий, спокойный, руки в карманах, по лицу расползается медленная непринужденная улыбка. Желудок описал параболу, как на американских горках, следуя за изгибом его губ, – четко очерченная дуга купидонова лука, снижение сердечного ритма на кардиограмме. Хлоя приказала своим легким работать в обычном режиме, но было слишком поздно: они уже решили так жадно заглатывать воздух, будто он вот-вот выйдет из моды.
– Привет, – сказал Рэд.
– Хмм, – отозвалась Хлоя, потому что связная речь в тот момент была явно не для нее.
Она отвела взгляд от его волнующей улыбки и тут же наткнулась на взгляд: глаза теплые, светло-зеленые, как согретая солнцем трава, с тонкими морщинками в уголках, которые сами по себе уже могут считаться улыбками. Щеки у нее вспыхнули. Она вообще отказалась от идеи смотреть гостю в лицо, предпочтя тело. Рэд был в серой футболке, которая слегка обтягивала широкую грудь, и черных джинсах, подчеркивающих мощные бедра. Хлоя могла бы его простолизнуть. К югу от ремня.
– Хлоя, – сказал Рэд.
Она резко вскинула глаза.
Рэд приподнял одну бровь, наклоняя голову, пока волосы не заструились по плечам, как шелк. Она правда сказала ему вчера во время той веселой, легкомысленной, дружелюбной переписки, что у него симпатичные волосы? «Божественные» было бы куда точнее.
– Ты в порядке? – спросил он.
В порядке… ли… она?.. Нет. Он неприемлемо, отвратительно привлекателен, а у Хлои до сих пор раскалывалась голова, она по-прежнему вымотана, а онемевшая нога с болезненным покалыванием возвращалась к жизни. Но это не оправдание тому, чтобы пялиться на него, высунув язык, так что она решительно взяла себя в руки:
– Я нормально. Просто устала. Прости.
Хлоя отошла назад, чтобы впустить его, потирая большими пальцами те места, где заканчивались ортезы и начиналась кожа.Что бы в тебя ни вселилось, Хлоя София Браун, изгони это прежде, чем выставишь себя полной дурой.
Рэд сочувственно окинул ее взглядом с ног до головы, и это напомнило ей – как будто она могла забыть – до чего жалостно она, должно быть, выглядит.
– Ты что, спала?
– А, да, – призналась она, пытаясь изобразить беззаботный смех. Вышло немного чересчур натянуто, но Хлоя не сдалась: – Теперь мы оба подловили друг друга на этом занятии, да?
Она думала, что шутка разрядит обстановку, но Рэд внезапно и весьма ярко покраснел. Алый жар охватил все его лицо, поднимаясь от горла.
– Ага, – сказал он, выдержав странную краткую паузу. – На сне. – Он откашлялся и кивнул в сторону коридора: – Так что, мы?..
Да, точно. Он пришел, чтобы узнать про список, а она решила прошлой бессонной ночью – в перерывах между беседами с Кляксом и фантазиями о жестокой расправе со всеми, кто когда-либо обижал ее, – что к вышеупомянутому списку будет подходить с исключительно деловой точки зрения. Конечно, из-за ее сегодняшней недостаточной подготовки начало вышло не самое гладкое, но, пока Хлоя вела Рэда в гостиную, она убедила себя, что сможет вернуть все в нужное русло.
– Милый хвост, – заметил из-за ее спины Рэд.
Она и забыла, что у кигуруми есть хвост. Господи боже, как она могла забыть, что у него есть хвост?
– Спасибо, – ответила она довольно сухо, потому что все свои силы направила на то, чтобы вернуть себе контроль над ситуацией.
Она даже аккуратно поправила хвост, прежде чем сесть на диван, – только чтобы доказать, что он ее совершенно не беспокоит.
Уголок губ наблюдавшего за этим Рэда приподнялся в полуулыбке. Он навис над ней, как инопланетный корабль, – с этого ракурса он казался даже огромнее, чем обычно, волосы падали вперед, обрамляя острые скулы. Несмотря на эту улыбочку, о ее хвосте он не сказал больше ни слова. Вместо этого он просто спросил:
– Я могу присесть?
Ох – на диване не осталось места. Хлоя распихала по углам несколько отбившихся от стаи блокнотов, два из двенадцати ее пеналов, нераспечатанное письмо из банка и плитку шоколада с морской солью.
Рэд фыркнул и сел. Под его весом диван продавился посередине, как маршмэллоу, в который ткнули пальцем. Хлоя в своем флисовом наряде начала скользить в сторону образовавшейся ямы, ближе к нему. Она изо всех сил вцепилась в подлокотник дивана. Потом осознала, насколько глупо это, наверное, выглядит, и отпустила.
– Итак, – бодро начала она. – Список! Давай обсудим.
Рэд откинулся назад, кладя правую лодыжку на левое колено как человек, который вовсе не стесняется занимать много места. Хлоя никак не могла к этому привыкнуть.
– Так я поэтому здесь? – беспечно спросил он. – Из-за списка? А я думал, ты собираешься прижать меня к полу и пришить мне на язык пуговицу.
Господи боже, неужели она правда сказала так вчера? Что на нее нашло такое? Обычно подобные глупости она приберегала для сестер.
– После некоторых раздумий я решила, что прижать тебя к полу – выше моих физических возможностей.
– Ну не знаю, – отозвался Рэд. – Ты ниже меня, но ты довольно сильная.
Отчего-то от того факта, что он думал, будто она сильная, ее губы расползлись в довольной улыбочке. Однако Хлоя немедленно стерла эту улыбочку, потому что это нелепо. Онадействительносильная. Признание базовых фактов не должно вызывать в груди такую щекочущую легкость.
Она отыскала нужный блокнот – темно-синий, с блестками и черным срезом – и повернулась к Рэду лицом:
– Поскольку сегодня ты не называл меня тем отвратительным прозвищем, думаю, мы можем отложить твое наказание.
Он встретился с ней взглядом и мимолетно улыбнулся – мягкие губы и белые зубы:
– Я ценю это, Пуговичка.
Хлоя резко прижала блокнот к груди, так сильно прикусив губу, что удивилась, как это во рту не появился привкус крови.
– Заткнись. И сконцентрируйся. Нам нужно обсудить список.
К ее удивлению, Рэд послушался, и веселье в его глазах сменилось чем-то более спокойным, более любопытным. Он взял блокнот и на секунду, от которой у Хлои перехватило дыхание, мазнул своим большим пальцем по ее руке, прямо над липучками ортезов. А потом уже открыл блокнот, сосредоточившись на написанных Хлоей словах, пока она таращилась на свою собственную руку, как дурочка, гадая, почему место его прикосновения как будто искрится.
– И все? – спросил Рэд, разглядывая первую страницу – единственную исписанную. – Какой-то коротковатый.
– Это не оригинальная версия, – сказала Хлоя, нервно дергая пальцами застежку кигуруми. Боже, как же жарко: – Я написала новый, который включает только те пункты, с которыми ты мне поможешь.
Потому что она предпочла бы скорее умереть, чем вручить ему настоящий список, укомплектованный пунктом пять (ни к чему не обязывающий секс) и с вычеркнутым пунктом семь (сделать что-то плохое, т. е.пошпионить за ним). Этот безопасный, отцензуренный вариант включал только три вещи: покататься на мотоцикле – это Хлоя вписала только для того, чтобы вычеркнуть, для вдохновения; напиться в клубе и сходить в поход.
