Текст книги "Кикудзиро и Саки"

Автор книги: Такеши (Такэси) Китано

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Делать было нечего, я вставал и тащился за ними. Я их просто ненавидел, потому что все мои приятели развлекались, и только я работал.

Отец был небольшого роста, чуть выше ста шестидесяти сантиметров, с крепко сбитым телом и очень проворными движениями. На стройплощадке он с легкостью красил стены и окна на высоте четвертого этажа без всяких страховочных строп. Он забирался на леса, которые возводили пожарные, ставил рядом с собой краску, как-то весь изгибался и начинал работать кистью. Это мне очень напоминало скалолазов, которые поднимаются по отвесному склону.

Папаша часто ходил красить на завод, который построили по соседству, и с легкостью, почти бегом передвигался по бетонной крыше здания. Но однажды он вдруг куда-то пропал, а потом оказалось, что в крыше была дыра, он провалился и вылез с ведром краски на голове. Такое тоже бывало. Сейчас, когда я думаю об этом, то удивляюсь, как папаша ни разу не получил серьезной травмы. Иногда леса ломались, и вообще работа маляра и травмы всегда взаимосвязаны. Папаша обладал каким-то врожденным, звериным инстинктом, предохранявшим его от травм. Видимо, поэтому ничего серьезного с ним не случалось. Единственное, за что я благодарен папаше, – это интуитивная моторика, которую я от него унаследовал. Папаша часто хвастался, что он занимался гимнастикой на всяких снарядах, но это он наверняка привирал.

Самая любимая присказка папаши была: «Я не просто красильщик». Он так часто повторял: «Моя специальность, так же как у придворного плотника, ошкуривать дерево до белизны», что все уши мне оттоптал. Сначала он покрывал дерево краской, потом олифой и затем наводил глянец специальной тряпкой. Все говорили, что особенно здорово папаше удавались мерцающие стены для кафе и других заведений.

Я часто помогал ему отмывать в щелоке поверхности в синтоистских храмах. Надо было сначала нанести на почерневший от пыли и дыма потолок из белого дерева каустическую соду, потом удалить щелок. После того как дерево становилось белым, его надо было просушить, а потом покрыть новым слоем олифы. На словах все звучит очень просто, но когда на потолок наносили каустическую соду, она попадала на голову, растекалась по всему телу. Мы всей семьей помогали папаше, но это была очень противная работа.

Я удивлялся тому, как папаша опускал руку в каустик, а потом облизывал пальцы. Облизывал и приговаривал, покачивая головой: «Так, пока еще слабоват раствор». На мой взгляд, это было очень опасно, но папаша всегда изрекал с невозмутимым лицом: «Это такое дело, что если не попробуешь, не начнешь разбираться».

Он также говорил: «Если пробовать полизать лак, то потом начнешь привыкать». Вообще считается, что лаковых дел мастеров в начале своей работы заставляют понемногу лизать лак. Просто если не приучить таким образом организм, то будет постоянная аллергия на химикаты и работать вообще станет невозможно. Когда я это услышал, то зауважал всех мастеровых.

Как-то раз папаша работал до 31 декабря. В канун Нового года его попросили покрасить что-то на заводе, и мы всей семьей помогали ему, но когда закончили, было уже одиннадцать часов вечера. Когда мы вернулись домой, мамаша начала варить гречневую лапшу «тосикоси соба», которую едят в Новый год.

– Ну вот и закончился наконец этот год, – сказала мамаша, когда мы ели лапшу, потом вдруг забеспокоилась и добавила: – Отец, как ты думаешь, уж сейчас-то не придут за долгами?

Папаша засмеялся в ответ, говоря:

– Ты что, совсем сдурела?! Кто попрется собирать долги 31 декабря после одиннадцати часов?

Но когда до Нового года оставалось минут пятнадцать, вдруг распахнулась входная дверь, а затем раздался голос: «Китано-сан!»

Вся семья просто застыла в ужасе.

Делать нечего, средний брат поехал на велосипеде к десятнику, извинился и попросил аванс в счет будущей работы. Тогда наконец мы смогли встретить Новый год. Сейчас, когда я думаю об этом, душу окутывает печаль, но тогда в приходе сборщика долгов не было ничего грустного, да и ничего особенного. Для нас это было самым обычным делом. Я хорошо помню, как мы сели за стол и без всякого волнения доели гречневую лапшу.

* * *

И вот этот самый папаша однажды вдруг не пошел на работу. Правда, ему было уже за семьдесят, то есть дело происходило гораздо позднее того времени, о котором я вспоминаю. Но после этого дня он уже больше никогда не работал.

Какое-то время перед этим папаша, возвращаясь с работы, начинал шумно дышать, двигая плечами. Наверное, сильно прихватывало сердце. Потом он вдруг стал говорить: «Все, мне недолго осталось» – и в один прекрасный день резко перестал работать.

После этого папаша то ложился в больницу, то выписывался оттуда. Когда ему становилось плохо, он уходил в больницу. Через два-три дня возвращался домой и снова начинал пить, курить, да так, что здоровому человеку и не снилось. Потом, снова почувствовав себя хуже, он опять отправлялся в больницу. Он то падал без сил, то поднимался, прямо как ванька-встанька.

Когда мой старший брат подрос и стал сильнее, чем папаша, тот перестал буянить в пьяном виде. Однажды брат сильно на него накричал, мол, сколько можно безобразничать. После этого папаша хоть и обзывал иногда брата дураком, но потихоньку, голосом, больше похожим на шипение змеи. Когда брата не было дома, тогда он начинал шептать: «Вы все скоты», но выглядело это просто жалко.

Когда папаша слег, слабость его характера стала еще более заметна. Он сделался очень слезливым. По любому поводу вдруг начинал извиняться перед мамашей, а потом рыдал. Голова у него явно стала работать хуже, и папаша постепенно превращался в плаксивого старикашку.

После этого его отношения с мамашей стали походить на дуэт комиков «мандзай», когда один – умный проныра, а второй – олух царя небесного. Мамаша спокойно говорила о нем:

– Отец совсем сдурел. Он все время пил, вот голова и перестала варить. И правая рука у него дергается. Может, ему веревочку с бантиком дать, чтобы кошек забавлял.

А продолжение было и еще похлеще:

– Только если кошку выпустить, она его до крови закусает. Может, лучше веер в руку дать, жарко сегодня, так и вентилятор не понадобится.

Папаша злился и покрикивал на нее:

– Дура, ты что про меня выдумываешь?!

Но только былой силы в нем уже не было.

Даже я все время порывался ей сказать: «Мать, прекрати говорить о нем гадости!», но это было ее местью за молодые годы. Наверное, мамаша вспоминала, как пьяный папаша часто избивал ее, и в этом выражалось ее отмщение.

В конце концов папаша слег совсем, и это стало тяжелым испытанием для родных. Он лежал в палате на четверых, кроме него там находились больные с размягчением мозга и с раком в последней стадии. Иногда тот старик, который страдал размягчением мозга, мог всю ночь без конца громко выть. Папаша совсем ослабел душой и, слыша этот вой, начинал плакать. Потом умер больной раком, ночью пришли родственники и начали причитать: «дедушка умер». Дед с размягчением мозга принялся бормотать «умер не умер», папаша начал канючить и плакать, мол, и мне недолго осталось… В общем, настоящий ад.

Папаша по природе своей был слишком робким, и вряд ли он знал других женщин, кроме мамаши. Ссорились они бесконечно, но я ни разу не слышал, чтобы ссора происходила из-за женщины. Однажды он съездил с приятелями-мастеровыми по дешевой путевке на курорт в Атами. Потом мы смотрели снятый на любительскую камеру ужин, где присутствовали официантки. Пожалуй, это был единственный раз, когда папаша, можно сказать, развлекался в компании с женщинами.

Поэтому я просто впал в прострацию, когда в газетах началась шумиха по поводу того, что у папаши был ребенок на стороне. Ко мне вдруг явился корреспондент из иллюстрированного еженедельника и говорит:

– У Кикудзиро-сан есть ребенок от другой женщины, и он это скрывает.

Я не раздумывая закричал:

– Вы что, издеваетесь?! Не может мой папаша ничего такого скрывать!

Потом, конечно, проверили, и выяснилось, что это ошибка, но я думаю, все, кто его знал, в один голос заявили бы, что такого с папашей быть не могло.

Я полагаю, что становление ребенка и превращение его во взрослого человека определяется тем, какие чувства он испытывает к родителям. Мне кажется, если он, видя отца и мать, может им сочувствовать или осознавать, как им тяжело, значит, он сделал первый шаг по дороге во взрослую жизнь. А если уже в недетском возрасте он все еще говорит себе: «Ни за что не прощу отца», значит, он пока остался пацаном. Хотя если говорить лично обо мне, то тут можно и заподозрить меня в некотором лукавстве. Сколько лет мне было, когда я начал думать, что смогу простить папашу?

В детстве я все время думал: «Ну почему у меня такой гадкий отец?» Мне все хотелось, чтобы отец у меня был необыкновенный. Я всё представлял: вот было б здорово, чтобы папаша мог и подраться, когда надо, и давал мне денег на расходы, а когда нужно, ругал бы, но за дело. Я не испытывал совершенно никакой благодарности к папаше. Когда я ушел из дома и начал сам зарабатывать на жизнь, мое отношение к нему не изменилось. Возможно, я прожил свою жизнь ребенком, так и не повзрослев до сегодняшнего дня.

Но зато в последнее время я стал частенько вспоминать, как папаша смеялся, завидев меня. Я почти не помню, чтобы он что-нибудь мне говорил. А вот его улыбающееся лицо я легко могу вызвать в памяти. Вот я помогаю ему в работе, и он смеется, видя, как я крашу. Перед моим внутренним взглядом его радостное лицо, когда я прихожу за ним в пивнушку «Синония». Почему-то я все чаще стал вспоминать его улыбку. Может, сейчас, когда мне уже за пятьдесят, я стал взрослым и могу наконец простить отца?

Поясалуй, надо вспомнить и о том, что несколько рассказов об отце стали моими шуточными репризами на сцене.

– Дурак ты, не знаешь, что ли? Если мужчина пошел налево, его ждут семь гномов.

– Да нет, семь врагов! Если бы ждали семь гномов, то это был бы «Диснейленд».

Этот диалог из разговора папаши с мамашей я в чистом виде перенес на сцену. Папаша после посещения пивной часто пересказывал поговорки и присказки, которые запомнил со слов посетителей. Но при этом, когда возвращался домой, нередко что-нибудь путал, и это бывало смешно.

– Человек должен быть терпелив. Вот говорят: «На камне усидели три человека…»

– Да нет, надо говорить: «Так терпелив, что усидел на камне три года». А то у тебя получается что-то вроде: «Ум хорошо, а два сапога – пара!» Что с того, если три человека уселись на камень!

Мамаша возражает, а на лице написано: «Совсем отец спятил!»

И этот диалог можно было отправлять прямиком на сцену к комикам «мандзай».

И вот еще одна история. Когда я учился в младшей школе, однажды в дом к соседям залез вор. Как только раздался крик: «Грабят!», люди из окрестных домов начали выскакивать наружу, а вор, который на вид был самым бедным из набежавших мужчин, изо всех сил старался унести ноги. С громкими криками: «Лови! Держи подлеца!» в процессе погони ближе всего к воришке подобрались плотник и владелец бакалейной лавки. Папаша тоже схватил молоток и с криком: «Прибью заразу!» влился в ряды преследователей. Все было здорово до тех пор, пока вора не загнали в тупик улицы.

Тогда вдруг преступник обернулся, перехватил поудобнее палку в руке и пошел в контратаку. Он был так грозен, что все преследователи бросились врассыпную. И все разом помчались к нам, зрителям. А в первых рядах бежал папаша. В общем, так вор и удрал. Печального в этом ничего не было. Я вроде и разозлился сначала, но вид папаши, который сделал разворот на месте, и побежал обратно, был так комичен, что я начал смеяться. Это напоминало на сцену из комедийного фильма, и она до сих пор стоит у меня перед глазами. Говорят, дети учатся, глядя на спину отца, уходящего на работу. А мне папаша запомнился только в образе олуха.

Папаши не стало двадцать лет назад, но я до сих пор не знаю, в какой семье он вырос. Сколько я ни спрашивал братьев, они тоже не могли ответить. Он мог написать только свое имя и фамилию, поэтому вряд ли учился хотя бы в начальной школе.

Мамаша говорила, что отец – подкидыш, но правда это или нет, тоже неизвестно. Я не встречался ни с одним из его родственников. Когда я начал выступать на телевидении, то все думал, а вдруг кто-нибудь из его родных придет ко мне знакомиться. Но никто так и не появился. До сих пор я так и не узнал, из какой он был семьи.

«Чудовище», с которым я повстречался в детстве, ушло, так и не показав истинного лица….

Смерть госпожи Китано Саки

Госпожа Китано Саки, мать телеведущего и кинорежиссера Бита Такэси (настоящее имя Китано Такэси), скончалась от старости 22 августа 1999 года в больнице города Каруидзава префектуры Нагано в возрасте 95 лет. Главный распорядитель на похоронах – старший сын Сигэкадзу. Средний сын – Китано Масару, профессор университета Сюкутоку, известный также в качестве телекомментатора. Господин Такэси – младший сын в семье».

Это меня доконало. Мы просидели всю ночь у гроба покойной, а утром состоялась пресс-конференция. Я разрыдался в голос. Потом эти кадры бесконечно повторяли в новостях. Выглядело это ужасно, хуже быть не могло.

А я ведь поначалу подумывал, как из этого события сделать новую шутку. Скажем так: «Каждый раз, когда сообщали, что положение очень серьезное, я мчался в больницу, а она снова была жива-живехонька. Но наконец-то и эта старая волчица померла».

Когда мамаши не стало, я погладил ее лицо и сказал: «Похожа на египетского фараона Рамзеса Второго, помните, мумию привозили вместе с выставкой из Лондонской Национальной галереи».

Это здорово понравилось приятелям, которые пришли тогда в гости. Если бы мы проводили бдение у гроба покойной в тот день, когда ее не стало, я, наверное, придумал бы хлесткую шутку, которая была бы у всех на устах. Но пока мы готовились к похоронам, бесконечно совещались с похоронным агентством, нервы у меня совсем расшатались. Усталость разлилась по всему телу, тяжесть утраты чувствовалась все сильнее.

А когда после бдения остались только близкие родственники, Масару заплакал и не мог остановиться. Сразу после этого началась пресс-конференция. Поэтому желание «запустить» новую шутку, чтобы все говорили: «Да, конечно, он потрясающий артист, настоящий комик», незаметно улетучилось.

По ходу разговора я чувствовал, что комментаторы программ о жизни артистов все время пытались заставить меня плакать. Помню, как одна репортерша с каким-то странным, фальшиво участливым лицом все ко мне приставала с вопросами…

Я оглянулся и увидел рядом еще одну репортершу, которая плакала по-настоящему.

«Чего это она?!» – подумал я, и в тот же момент ком подступил к горлу.

И все. Слезы полились градом, и успокоиться я не мог. Эти репортерши просто меня «сделали», какой стыд! Я чувствовал себя как боксер после нокаута. Так хотелось покрасоваться, придумать новый эстрадный номер на тему смерти родительницы, но ничего из этого не вышло.

После похорон были просьбы провести еще одну пресс-конференцию, но я почувствовал, что снова попаду в нокаут, и отказался.

Я потерпел поражение как артист, но зато потом мне многие говорили, что кадры с моими рыданиями им очень понравились. Мол, «если человек, который постоянно говорит всякие гадости, может так плакать, значит, на самом деле он совсем не плохой». Говорили, что многие женщины тоже проливали слезы из сострадания ко мне.

Диктор Фукумицу смотрел телевизор в Хаконэ и тоже из сочувствия пустил слезу. А потом решил, что пойдет на похороны, и буквально ринулся в Токио. Ведущий Кокура, говорят, во время программы расплакался и сказал: «Давайте все позвоним своим матерям!»

То есть я понял, что мои слезы принесли неплохой результат, но зато от попыток СМИ «выдавить слезы из читателей и зрителей» меня буквально стошнило. Я специально сбрасывал вес для съемок следующего фильма, а про меня судачили: «Такэси-сан так похудел от переживаний». Неся фото покойной матери, я поменял положение рук на уровне груди, это тоже попало на телеэкран, а комментатор сказал: «Посмотрите, Такэси-сан все время обнимает свою мать».

* * *

Мне не часто приходилось бывать на похоронах, но я всегда удивлялся странным вещам, которые там происходят. И особенно оттого, что похороны – мероприятие весьма серьезное, любые необычные происшествия кажутся еще более невероятными. Эта несуразность, разрыв с действительностью часто становятся основой комедии, и если бы не существовало фильма режиссера Итами, я сам бы снял комедию о похоронах.

В день бдения у гроба покойной в Токио лил жуткий дождь и все время гремел гром. Тут мой брат Масару вдруг и говорит дрожащим голосом:

– Это мамаша. Это точно мамаша гневается.

А самый старший брат рассердился и отвечает ему:

– Она не сёгун Тайрано масакадо [16]16
  Жестокий правитель эпохи Хэйан (X век н. э.), японский аналог Ивана Грозного.


[Закрыть], чтобы гневаться. Ты что несешь, в это время года гроза обычное дело!

Во время ночного бдения разыгралась страшная гроза. И на этот раз Масару тоже все приговаривал: «Ну, мамаша, ну дает!»

Чем можно объяснить его поведение? Ведь он ученый, редактор институтского научного журнала.

Все время до начала похорон он слонялся из угла в угол как неприкаянный, добавляя неразберихи к всеобщей суматошной деятельности:

– Эй, Такэси! Надо сходить в местную управу, ты пойдешь?

– Нет, я не могу!

– Что же делать? Что мне говорить?!

– Ты скажи, что Такэси собирался сам прийти, но если бы он пошел, началась бы шумиха и все такое. Вот я и пришел вместо него. Нормально будет, правда?

– Пойдет, конечно. Да, еще в полицейское управление надо «барашка в бумажке» отнести. Сколько надо положить, как думаешь?

– А я почем знаю?

Но зато за день до бдения Масару вдруг заявил:

– Слушай, я часов на пять отъеду…

Я удивился:

– Какие еще пять часов?

– У меня лекция.

– Ты что, какая еще лекция? – Я продолжаю гнуть свое. – Я четыре или пять программ отменил на телевидении, и ничего…

А он словно не слышит. Опять говорит:

– Ты уж извини, никак не смог перенести…

Вернулся Масару с букетом, явно полученным от студентов.

Пока его не было, приходил какой-то странный тип. Он все мялся у входа, а когда сестра его спросила: «Вы к кому?», он вдруг ответил:

– Да я с Футоси учился с начальной школы до старших классов.

Сестра спрашивает, мол, кто такой Футоси.

– Я думал, что в иероглифе его имени была еще одна черточка, и называл его Футоси, [17]17
  Имя Масару пишется иероглифом «Большой». Добавление внутри одной черточки изменяет смысл, и измененный иероглиф означает «толстый» (по-японски «футой»). Имя в этом случае читается «Футоси».


[Закрыть]– отвечает этот тип.

Сестра никак не могла успокоиться, все доказывала ему, мол, как же так? Неужели бывают люди, которые за восемь-девять лет учебы в одном классе не могут узнать правильное имя своего одноклассника?

Пока она все это говорила, он зажег курительную налочку на алтаре и со словами «Передавайте Футоси привет» удалился.

Так никто и не понял, откуда взялся этот странный человек.

Из-за того, что на похоронах появляются всякие непонятные люди, когда принесли букет от премьер-министра Обути, братья решили, что это чья-то шутка. Когда же узнали, что это на самом деле букет от премьер-мини-стра, братья мои очень обрадовались. Потом стало известно, что, решив отправить цветы, Обути-сан долго раздумывал, не создаст ли это дополнительного беспокойства. Вот какой чуткий премьер-министр оказался.

В крематории в момент последнего прощания с покойной вообще произошло невероятное. Крышка гроба открывалась где-то посередине. Мы сняли крышку и сказали всем присутствующим: «Взгляните в последний раз на лицо усопшей». Только цветов принесли так много, что лица мамаши было совсем не видно.

– Такэси, лица не видно!

– Она просто утонула в цветах…

Мы так переговаривались между собой, пока похоронный агент вдруг не сказал:

– Э-э, простите великодушно, но надо повернуть гроб. Здесь как раз ноги…

То ли тело положили неправильно, то ли крышку сняли неудачно, но вся эта ситуация показалась мне похлеще самой скабрезной шутки. Ведь обычно в крематории такая атмосфера, что даже мне не пришло бы в голову отпустить шуточку типа: «Прожарьте с кровью, пожалуйста».

Когда мы разбирали прах, у мамаши на уровне поясницы оказался железный штырь.

Я тогда подумал: «Надо же, какая штуковина была у мамаши в позвоночнике. Наверное, болело все время». У меня даже в ушах зазвенело. А потом я посмотрел внимательнее и увидел там много мелких железячек.

– Надо же, сколько еще было в теле! – сказал я.

– Нет-нет, это скрепки от гроба… – объяснили мне.

* * *

Если бы скончался какой-нибудь шоумен и к нему на похороны пришло много народу, это понятно, но множество людей пришло на похороны моей матери, и это меня очень удивило. Явились и артисты. За день до ночного бдения приходила Мори Масако, чтобы зажечь курительную палочку на алтаре. Старший брат, которому скоро будет семьдесят, сказал тогда:

– Сколько лет может быть Масако-сан? Ей уже должно быть лет восемьдесят, а она все еще так красива! – Он словно взлетел на крыльях любви.

Во время бдения я сел передохнуть на стул, поднял голову и вдруг увидел прямо перед собой белое-белое лицо.

«Мамочки! Никак привидение!» – чуть не заорал от ужаса я, но вовремя опомнился.

Это была сильно накрашенная Судзуки Соноко, которая зажигала курительную палочку. Разнервничался я сильно. Так же сильно нервничал и когда пришла Асака Мицуё.

И тут же подумал: «А что я буду делать, если сейчас явится Номура Сатиё, с которой они лет десять не разговаривают?»

Комик, выступающий на телевидении, в любой ситуации ищет смешное. Перед началом бдения пришел помолиться один священник. И это оказался не кто иной, как преподобный Поль Маки. Ну ведь не скажешь ему, зачем, мол, пришел на буддийскую церемонию, религия-то у тебя другая?!

Симада Ёсити явился с «кодэн», приношением семье покойного. Все было бы здорово, если бы уходя, он не начал прятать в сумку чужие подношения. Увидел, что мы это заметили, и начал изображать из себя старого маразматика.

А еще есть очень известная история о том, как Осман Санкон, приехав в Японию, впервые попал на похороны. Когда смотришь сзади на людей, которые один за другим наклоняются, зажигая курительные палочки, кажется, что они что-то едят. Тадзиро Масаси объяснил ему, что они не едят. Но Осман все равно спросил у Тадзиро:

– Это вкусно? Сколько кусочков надо положить в рот?

– Тебе показалось. Это не едят.

– Но ведь они все говорят «Готисо сама дэсита». [18]18
  Спасибо за угощение (япон.).


[Закрыть]

– Нет, они говорят «Госюсе сама» [19]19
  Соболезную вам (япон.).


[Закрыть].

Хаясия Пэ, который увлекается фотографией, пришел на похороны в розовой рубашке и сделал массу снимков. В конце церемонии он встал перед фотографией покойной, широко улыбнулся и принял красивую позу, попросив снять себя на память. Правда, его обругали дураком.

Так получилось, что день бдения совпал с днем рождения продюсера одной из программ, в которой я выступал. Так можете себе представить – вся съемочная группа явилась с подарком для него и в зале регистрации начала распевать «Happy birthday to you».

Все можно было бы простить, но последние слова «ту ю» звучали совсем как «цуя», то есть ночь бдения. И вообще слово «поздравляю» в день бдения совсем неуместно.

На похороны телеведущих или их родственников присылают много венков от программ, где выступают артисты. Бывают передачи, названия которых оказываются совсем не подходящими для похорон. Скажем, название «Смейся сколько хочешь!» совсем уж не к месту, правда?!

* * *

Похороны проходили в храме Рэн-сёдзи, самом известном в районе Кацусика. На самом деле в том же храме похоронен и папаша Кикудзиро. Но никто даже не подумал сходить к нему на могилу. Это может показаться странным, но если даже кто-то и вспомнил, что здесь расположена папашина могила, ни один из членов семьи не заикнулся о том, чтобы ее посетить. Папаша, наверное, рассердился и подумал: «Ну что это такое? Почему все в храме, а ко мне не идут?» Но никто из всей семьи не считает себя чем-то обязанным отцу.

И я не помню, чтобы он сделал что-то хорошее для меня. Характер ему достался робкий от природы, но когда он напивался, всегда буянил. Его можно пожалеть, конечно, но он постоянно всем мешал. Поэтому вспомнили о нем, когда начали рассуждать о мамашиной могиле.

– Если мамашу похороним с отцом в одной могиле, она сильно рассердится!

– Если уж она заставила гром греметь, то тут уж могила ходуном ходить начнет!

Когда я думаю об их совместной жизни, то вспоминаю только, как мамаша все время плакала, когда он ее избивал или опрокидывал чайный столик…

С того дня, как они начали жить вместе, она только и говорила: «Не люблю его, ненавижу его», но что это была за ненависть, если она родила от него четверых детей?! А когда он умер, мамаша приехала к нам домой вся в слезах. Я так и не смог ее понять.

Их взаимоотношения – это «загадка семьи Китано», но и происхождение папаши тоже нераскрытая тайна. Мамаша говорила, что он подкидыш, которого нашли в районе Асакусы. А папаша еще любил рассказывать, что он родился в семье аристократа и был одним из близнецов, которого подкинули к воротам храма. Наверное, он это выдумал, когда посмотрел исторический фильм «Принц и нищий», где один актер играл две роли.

Еще я вспомнил, что на похороны приходил Фудзисаки-сэнсэй, который был моим классным руководителем в начальной школе. Он долго стоял в самой глубине алтаря, где все присутствующие зажигали курительные палочки. Я не встречался с ним лет сорок, наверное. И когда увидел, на меня снова нахлынули воспоминания о прошлом.

Бот одно из них. У старшего брата хранилась фотография мамаши в восемнадцать лет. Он все время говорил, что мать была красавицей, и как-то раз по моей просьбе принес этот снимок. Тогда я впервые увидел мамашу молодой.

Мамаша была очень похожа на меня. И то, как она говорила, и как смотрела – просто противно даже, какое сходство. И вот ее не стало, а я все не могу опомниться. Казалось бы, что тут такого – умерла мать, которой исполнилось девяносто пять лет? Умом я понимаю, что в этом нет ничего особенного, но отчего-то эта смерть не перестает меня угнетать.

Как бы то ни было, мамаша имела на меня огромное влияние. Когда я делал что-то плохое, она приходила и ругала меня, и тогда казалось, что не только она, но и все общество в делом меня порицает.

Как-то я попал в полицию, и она в гневе кричала на меня: «Чтоб ты сдох!» А когда я разбился на мотоцикле, мамаша мне выговаривала: «У тебя ведь есть "Порше". Зачем же ты уселся на эту дурацкую штуковину вроде велосипеда?!»

Когда она пыталась по-глупому меня защитить и доказать всем, что я прав, ее наверняка обвиняли в «слепой материнской любви». Мамаша говорила, мол, простите его, что взять с дурака. И как-то у всех сразу пропадало желание ругаться или сердиться на меня. Видимо, люди тоже начинали думать, что взять с такого дурня действительно нечего.

Я и сам иногда полагаю, что у меня был комплекс «маменькиного сынка». И сейчас порой, когда я знаю, что поступил неправильно, в душе возникает странное чувство, словно какая-то часть меня ждет, будто мамаша придет ко мне, чтобы защитить. Возраст возрастом, но в чем-то ты всегда остаешься ребенком.

Я вроде уже говорил о том, что сейчас сбрасываю вес для съемок фильма. Пытаюсь похудеть, смотрю по телевизору чемпионат по легкой атлетике и тренируюсь в комнате на беговой дорожке. Даю себе задание бежать целый час, но уже минут через тридцать хочется бросить это дурацкое занятие. И тут же на глаза попадается фотография мамаши в рамочке.

– Ты что вытворяешь! Еще тридцать минут осталось. Не сдавайся! Беги!

Мне кажется, что мамаша со мной разговаривает. Это очень странное чувство. Мне кажется, что мамаша все время за мной следит, поэтому я и подружку не могу к себе привести.

Но ведь ее не стало, и мне уже давно пора избавиться от комплекса «маменькиного сыночка». Может быть, для того чтобы попытаться это сделать, я и назвал эту маленькую повесть «Смерть госпожи Китано Саки». Вот так.