Текст книги "Не будите спящих красавиц (СИ)"

Автор книги: Таиска Кирова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Пока я с нескрываемым любопытством рассматривала гостя, в ворота прошмыгнула девица, та самая, с семечками. Она волокла за собой корыто, громыхавшее по камешкам, оставляя на подворье нечеткий след.

Завидев нас, она приветливо кивнула:

– Здрасьте, дядя Баян. Вот, возвращаю, как обычно.

Котофей важно кивнул в ответ:

– День добрый, Оленька. Опять братец превратился?

– Ага, – она беззаботно махнула рукой, – опять. Почитай, с самого вечера пятницы козленочком скачет. Уж я и жалобу Берендею писала, что в «Трех корочках» пойло несвежее подают, и сама ходила стекла бить, а толку нет.

– Надо же, какое совпадение, – удивилась я, – в моем измерении вечером в пятницу тоже многие любят превращаться. И не только в козликов, особо талантливые, например, могут даже принимать форму неодушевленных предметов.

– Пойду я, пока братец в лопухи не утек, – девица подтащила корыто к колодцу, выпрямилась и откинула за спину растрепанную косу.

Когда Оленька исчезла за воротами, я представилась официально:

– Здравствуйте, уважаемый Котофей, меня зовут Ма…Мурзик, я прибыл из другого мира.

– Зови меня Баяном. Котофей – это прозвище, – он пригладил тоненькие усики над верхней губой и улыбнулся.

– Может, Баюном? – поправила я его.

– Нет. Баюн был моим дедом, отец – Буян, а я – Баян.

Я не могла не спросить:

– Простите, великодушно. Тогда, как сыночка вашего кличут?

– А нет никакого сыночка, – собеседник слегка опечалился, – у меня пока только дочки.

– И много? – из вежливости поинтересовалась я.

– Штук семь. И всех уже в хорошие руки пристроили, кроме младшенькой.

Он повернулся к бочонку на крыльце:

– Я тут хмеля привез. Самое лучшее, что продают в «Трех корочках», по старинным рецептам сварено. Ягуша сказала, что тебя и ведром не свалить, так что я туда ежевичной настойки добавил. Отказ не принимается.

Глава 11. Посиделки с котофеем

Котофей порылся в котомке и вытащил коляску колбасы с резким чесночным запахом. Я чуть слюной не подавилась. После рассказа девицы, пробовать напиток не очень хотелось. Но ради колбасы я готова была рискнуть.

– А что это за место – «Три корочки»? – я тянула время, как могла.

Одно дело перетаскивать нетрезвого Михеича, а вот пить в теле стажера совсем иной коленкор. Неизвестно, как поведет себя Мурзик. Ай, ладно. Как–нибудь разберусь. Есть–то как хочется, прямо сил нет.

На кухне Баян вел себя как хозяин, а не как гость. Наверняка, часто к Яге заглядывает. Он знал, где что лежит, какие тарелки парадные, для особых случаев, и их лучше не трогать, а какие можно использовать в споре, вместо аргумента. Котофей ловко накрыл на стол.

Кроме колбасы, запасливый котик принес вязанку бубликов, половинку каравая, десяток соленых огурцов, завернутых в листья хрена и полкило мятных леденцов.

Нарезая колбасу неровными кружочками под моим пристальным взглядом, Баян ответил на заданный вопрос:

– «Три корочки»? Это самая популярная сеть трактиров в нашем мире, ты разве не слыхал?

– Я только вчера прибыл. Успел лишь с лешим познакомиться.

– С Валерьянычем? Он у нас серьезный мужик, ему экскурсию провести у второклассников, как тебе до ветру сходить.

Я вспомнила ночной костер в лесу и покраснела. Котофей даже ножик отложил, лоб мне пощупал. Затем налил в кружку со щербатым краем темный хмель, пахнущий ежевикой.

– На, выпей. Это пойло от любой хвори избавляет.

– Ага, – Внутренний Голос неожиданно вмешался в беседу, – у покойников никогда ничего не болит.

Видя мое замешательство, Баян подзадорил:

– Пей, давай. Не мужик, что ли?

И я выпила. А потом вонзилась зубами в восхитительный кусок колбасы. Баян засмеялся и налил еще.

К концу четвертой кружки меня слегка развезло. В желудке приятной тяжестью лежала еда. Где–то внутри нудный Голос монотонно бубнил лекцию о вреде алкоголя. Я отмахнулась от своего помощника, случайно столкнув со стола огурец. Котофей от меня не отставал, но держался трезвее. Вот что значит, опыт не пропьешь.

Я потянулась за ломтем хлеба и опрокинула кружку. Темный хмель лужицей растекся по столешнице. Прильнув губами к мокрому пятну, я уронила голову на стол. Хотелось закрыть глаза и уснуть богатырским сном. Кстати, о снах. Я мужественно выпрямилась и сфокусировала взгляд на Баяне.

– Котик, – язык заплетался, цеплялся за зубы, – ты ведь все–все на свете знаешь. Ответь мне на вопрос.

– Не вопрос, – Котофей откинулся на стуле и погладил себя по животику, уменьшенной копии бастиона Михеича.

Воодушевленная, я продолжала:

– Если кто–нибудь спит. Чисто теоретически. Как его можно быстро разбудить?

– Ну, смотря кто, – Баян задумался. – Ежели добрый молодец сном богатырским, то никак ты его не разбудишь.

– А если это заклинание? – не отставала я.

– Тут немного другой алгоритм. Слабое заклинание можно дубинкой попробовать.

– Никаких дубин, – я была категорична, – девушек бить нельзя.

– Погоди, – Котофей заинтересованно посмотрел на меня и забарабанил коротенькими толстенькими пальчиками по столу. Острые коготки дробно застучали по граниту.

– Ты сейчас мне мою же сказку рассказать пытаешься? – он нахмурился. – Про спящую царевну?

– Ну, нет, – честно призналась я, – и вовсе она не царевна. Так, знакомая одна.

– С девицами все гораздо проще, – обнадежил меня собеседник. – Царевна, али не царевна, ты ее берешь и целуешь.

– И все? А как же любовь? – я была возмущена до глубины души.

– Как бы тебе объяснить, – он почесал себе за ушком и едва слышно замурлыкал.

Я шлепнула ладонью по столу. Звук получился резкий как прыжок лягухи. Кстати, а где она? В последний раз она была на подоконнике возле горки мух. Я попыталась встать, покачнулась и села назад на зад. Баян очнулся:

– Так вот, – продолжил он мысль, – если ты поцелуешь девицу и разрушишь чары, то должен будешь жениться на ней. Другой вопрос – зная, что ты ее не любишь, какая девица согласится на брак? Вот и приходится врать.

– А можно не жениться?

– Странный ты какой–то. Если ты жениться не хочешь, то зачем целоваться полез?

– Может, я просто целоваться люблю, – попыталась я оправдаться.

– Нельзя, и все, – Котофей был непреклонен, – в сказке должен быть счастливый конец.

Вот здесь меня прорвало:

– Значит, ежели принц поцелует спящую красавицу, то должен будет жениться. Но, так как она спит уже сто лет, у него никаких шансов узнать, что она за человек (я даже не упоминаю о нечищеных зубах). А, если на второй день совместной жизни выяснится, что они не подходят друг другу по гороскопу? Вдруг она готовить не умеет, а он не знает, как повесить полку? Всю жизнь теперь мучиться? И это, по–вашему, счастливый конец? «И жили они долго и несчастливо. И умерли в один день. Он от разочарования, а она от разрушенных надежд». Получается, любой здравомыслящий мужчина не станет целовать малознакомую женщину, какой бы писаной красавицей она ни была. Но в сказке мы видим обратное. Отсюда вывод: принц явно не дружит с головой. Из чего следует, что принцесса выйдет замуж за дурака, который испортит ей всю жизнь. И прическу немножко. Котик, ты же все на свете знаешь. Скажи, я права…то есть прав?

Котофей пригорюнился:

– Эх, Мурза басурманович. Я не знаю, каким боком мне сыночка сделать, а ты пристаешь ко мне с такой ерундой.

– Вообще–то, если верить учебнику биологии за восьмой класс, их не боками делают, – подсказала я.

Баян только вздохнул да рукой махнул.

Нашу беседу прервала квакуха. Она запрыгнула на стол и поскакала в направлении чесночного аромата. Я перехватила беглянку:

– Куда ты собралась? Вот вернется бабушка Яга и зелье из тебя сварит.

Я посадила лягуху на плечо, где она, к моему удивлению, так и осталась сидеть.

Котофей только хмыкнул:

– Вернется она, как же. Не раньше завтрашнего утра теперь появится. Она к Берендею в столицу поехала, мерки снимать.

– Кто такой этот ваш Берендей, о нем и козликова сестрица говорила.

– Это царь, что в Козьих Копытцах правит. Он Яге трусы счастливые заказал пошить, выборы на носу, – охотно пояснил Баян.

– Выборы кого? – не поняла я.

– Главного царя. У нас в каждом городе по царю сидит, – Котофей отхлебнул из кружки. – Раньше они воевали все время. Но дело это хлопотное, неблагодарное, народ, опять же, недоволен. Да и богатыри наемные цены задрали выше крыши. Вот и решили самодержцы мирным путем обойтись. Каждый год выборы устраивают. Кто победит, там и столица. Почитай, уж десятый год Берендей выигрывает.

– Что же она к царю в таком виде поехала? – я вспомнила лохмотья и грязный платок.

– Это она бедной селянкой замаскировалась, чтобы конкуренты его не обвинили в нечестных выборах. Уже четыре раза к Берендею на этой неделе ездила. В прошлый раз, например, учительницей начальных классов наряжалась. Чего там намеряет, ума не приложу.

Находясь в теле Мурзика, я могла не только сказать, но и показать. Но смущать собеседника не хотелось.

Лягухе надоело сидеть на плече, и она скакнула в мою кружку. Хорошо еще, что Баян успел ее наполнить. Видя, как плещется зеленуха в пойле, я порадовалась за нее. Хоть кому–то сегодня по–настоящему хорошо.

С некоторыми трудностями, возможно, началось землетрясение, мы перебрались на крыльцо. Кучерявые барашки–облака дружной ватагой уплыли за горизонт, освободив место для будущих звезд. Вечерело. Дневной жар поднимался от нагретых досок, но с улицы уже подкрадывалась прохлада. В бочонке еще оставалось прилично волшебного напитка, и Котофей нацедил нам по кружечке. Зеленуха нарезала круги в кастрюльке, в которую мы щедро плесканули хмеля.

Крыльцо широкое, под стать терему. Тут и кресло качалка, в которую уселся Баян, и старенький продавленный диван, предоставленный в полное мое распоряжение. Вместо стола мы использовали перевернутую ступу. Как объяснил Котофей, Ядвига Константиновна давно отказалась от полетов. С тех самых пор, как дети из пятого «Б» класса обстреляли ее из рогаток, и ей пришлось совершить вынужденную посадку в зарослях крапивы. Так как пострадала только гордость бабы Яги, шумиху поднимать не стали, чтобы не доводить дело до дипломатического скандала. Класс занесли в черные списки, что означало: посещение других измерений для них и их потомков (яблоко от яблони) теперь под запретом.

Баян указал на «копейку», которую я так и не поставила в сарай.

– Не желаешь силушкой богатырской похвастаться? – спросил он меня. – Удаль свою молодецкую показать?

– А что надо делать? – я еле ворочала языком.

– Да вон енту таратайку в лес оттолкать, – на полном серьезе сказал Баян.

– Зачем? Ядвига Константиновна расстроится, если мы ее собственности лишим.

– Ягуся ее у цыгана на базаре купила, – пояснил Котофей. – Говорил же, не связываться. Так нет же. Эта рухлядь, я про технику, только до болотца и доехала.

– Странно, – промолвила я, – данная модель вездеходной считается, по любому бездорожью бегает.

– Бегает, как же, – скривился Баян, – они ее с Валерьянычем еле обратно до дома дотолкали, хорошо, медведи помогли.

– А медведи еще и спасателями подрабатывают? И как их можно вызвать?

– Какие там спасатели. Когда Яга с лешим на полянке остановились, чтобы передохнуть, они сами явились. За мусор ее посчитали, – Баян развернул мятный леденец, – что с них взять, хоть котелки и огромные, а пустые.

– Я бы тоже перепутал, – заступилась я за охранников леса.

Котофей продолжал рассказ:

– Ягусенька потом страшно жалела, что лишнего косолапым наговорила, когда железяку отбивала. Теперь нет никакой возможности от этого хлама избавиться. В реестре у медведей она как культурное наследие и исторический памятник числится. Они ее уже двадцать три раза из леса возвращали. Валерьяныч, тот вообще страшно радуется, когда сюда приходит. Он же сам ее чуть не купил, всего–то рублика не хватило. Никто больше не хочет Яге помогать, так что, может быть, ты попробуешь? Вдруг, у тебя рука легкая окажется.

– Не думаю, – тащить машину в лес не улыбалось, – мои руки не из того места растут.

– Надо же, вот бедняга, – посочувствовал котик.

– Я‑то привык, а отец на мамку до сих пор обижается. Зачем такого криворукого сына родила.

Я порадовалась, что Мурзик меня сейчас не слышит, и захрустела огурцом. Чтобы как–то избежать неприятной темы, я перевела беседу в другое русло:

– Что же, у Ядвиги Константиновны много заказов? Или еле концы с концами сводит?

– Зачем ей концы сводить? – не понял Котофей. – Мы не в западных землях, а она не сваха. Правда, одно время хотела перебраться туда, когда с показами начала выступать, да вовремя одумалась.

– Значит, от клиентов отбоя нет.

– Нет, – закивал Баян, – у нее даже Алеша Попович одевается. Предпочитает, в основном, розовые оттенки.

Представить Алешу Поповича в розовых труселях, украшенных кружевом, под кольчугой было выше моих сил.

– Кстати, – продолжал вещать кот, – на днях в Козьих Копытцах состоится показ последней коллекции. Яга как раз набирает подходящих моделей. Не хочешь попробовать?

– Я лучше машину в лес оттащу. В какую сторону еще не ходили?

Я поднялась на ноги, но они отказывались идти. Ах, Мурзик, мало ты в качалке занимаешься, надо тебя на футбол записать. Там все равно руки не нужны. Стоп, это же у меня с руками беда.

Лягуха блаженствовала, лежа на спине, в кастрюльке. Я залюбовалась ее нежно–зеленым брюшком на фоне темного напитка. Когда я расколдуюсь, первым делом куплю себе платье такого же цвета. Денег у меня скопилось прилично за полгода, а если еще бабкино наследство продам, то можно и вообще работу бросить. Михеич, правда, огорчится. Нет, уходить надо так, чтобы все жалели, что ты не ушел раньше.

– Пора в дом возвращаться, через пять минут комары полетят, – предупредил Котофей.

– Это, что же, они у вас по расписанию летают?

– И строем, – подтвердил Баян. – Петухи поют в шесть утра, по ним хоть часы сверяй. Кукушки после полуночи не работают, можно смело высказывать все, что за день накопилось. Медведи патрулируют круглосуточно. Мусор не воробей, сам не улетит.

Я представила эту картину. Утром отдавили ногу в общественном транспорте, а ты только ночью можешь слегка пожурить обидчика. Это какую же силу воли надо иметь, чтобы так жить. Недаром тут столько богатырей на квадратный метр пасется.

– А ежик белую лошадь, зачем ищет? – внезапно вслух подумала я.

– Она ему денег должна, заняла на неделю, и уже год не отдает. Бегает от него, по туманам прячется. Он хоть и склеротик, а про долг не забывает. Это тебе не три копейки, а целый пятак.

Котофей, похоже, как местное радио, все про всех знает. Чего бы еще у него спросить? Как пройти в библиотеку? Не то,… как пройти во вселенную…точно.

– Баян, ты меня уважаешь? Нет, не так, я тебя уважаю, – лесть еще никому не повредила, – скажи, как мне пройти во вселенную к Вольдемару, который живую воду продает?

– Легко. Сначала идешь к бабе Яге. Ой, извини, ты уже здесь. Затем, после соблюдения традиций: напоила, накормила, спать положила, – скороговоркой перечислил он, – с утречка выполняешь боевое задание, за которое Яга даст тебе клубочек. А потом этот же вопрос задашь ему.

– А другие варианты есть?

– Только через постель, – двусмысленно намекнул Котофей.

– Значит, нет, – сделала выводы я.

– Маруся, – позвал меня Мурзик. – ты чем там занимаешься? Все еще призрака ловишь?

Бутылка осталась на чердаке, поэтому стажер был лишен возможности лицезреть оргию, которую мы организовали с Котофеем. Интересно, что он скажет, когда узнает, что в его тело смогло поместиться только два литра хмеля? Впрочем, лучше не знать. Свернутые в трубочку уши еще никого не украсили и пока не вошли в моду.

– Я в засаде, – нашептала я ответ и отправила его адресату. – Не мешай.

Это уже относилось к Баяну, который вознамерился сделать ерша.

– Еще не хватало, чтобы к нам белочка прискакала, – мои объяснения кота не убедили.

Он, все же, добавил в пойло содержимое фляжки из внутреннего кармана.

– Белочка не придет, она на дне рождения у ежика.

Не скажу, что это меня успокоило, но не верить Баяну причин не было.

– Я сегодня призрака видел, – зашла я издалека.

– Правда? – котик сделал глоток, посмаковал и с задумчивым видом уставился вдаль.

– У Ядвиги Константиновны в доме, между прочим.

Котофей оживился:

– Неужели конкуренты подослали? Говорил ей, охрану нанять надобно, да заклинания на воротах обновить.

– А лесовик утверждает, что это нелегал, – мое замечание заставило его вскочить.

– Точно, как я не подумал об этом? Вчера ночью дуб в другое измерение перемещался. Дед мой – Баюн – перед смертью наказ дал, в это время держаться от дерева как можно дальше. Утром я обнаружил, что в дупле кто–то прятался, а еще на ветке ковер–самолет висел. Я побежал Яге рассказывать, но когда вернулся, никого не застал.

Разочарованно, я вздохнула. Не все шерстяной болтун знает, сказать ему, как я в сказку попала? Котик взволнованно расхаживал взад и вперед. Хвост его воинственно распушился и походил на беличий. Глаза с узкими щелочками зрачков сверкали как стекляшки в солнечный день.

– А почему нельзя в эту ночь на дубу сидеть? – мне было интересно.

– Дед поведал, что он в том измерении странного человека встретил. Пили они всю ночь, вот как мы с тобой. Тот все выспрашивал да вынюхивал, просил песни спеть. Дед потом недели две говорить толком не мог, глотку надорвал. А позже выяснилось, что все дедовы истории незнакомец от своего имени распространяет. Плагиатор оказался.

– Этого человека у нас все знают, благодаря системе образования, – сказала я. – Кто бы мог подумать?

Лягушка выпрыгнула из кастрюльки и неровными скачками направилась в дом. Со стороны леса раздалась комариная а капелла. Держась за стеночку, я последовала ее примеру. Баян шел сам, слегка качаясь, как пират на палубе в шторм. Звезды одновременно вспыхнули над головой. Вслед за этим со всех сторон зазвучало пение сверчков. Невидимый кукловод продолжал нажимать на кнопки. Порыв ветерка донес издалека лягушиные рулады. Светлячки над кустами выписывали замысловатые траектории. В дверях я в последний раз обернулась, чтобы посмотреть на всю эту красоту. В голове шумел хмель, непривычная тяжесть навалилась на меня.

Глава 12. Боевое задание для добра молодца

Как добралась до кровати, помню смутно. Что говорил Мурзик, когда увидел нас с зеленухой, даже вспоминать не хочу. Буду считать, что это его юношеский максимализм подучил. Внутренний голос закончил лекцию о вреде алкоголя и начал сначала. Жаль, что нельзя его выключить совсем, но я попробую.

Сны в эту ночь я видела цветные. Яга с Котофеем мчались на машине через лес. Над кабиной возвышалась мачта, на которой вместо паруса раздувались труселя. Кусты шарахались в стороны, а леший в строгой форме махал стволом березы и свистел так, что закладывало уши.

Уже под утро, мучимая жаждой, я приложилась к бутылке. Спросонья, вода имела странный привкус, как будто в ней искупали слона. Чары мгновенно перенесли меня в роскошную спальню, где я продолжила просмотр безумных видений.

Петухи, хоть и старались, но меня не разбудили. Наивные, в такую рань я никогда не встаю. А вот стоны ученика, что обрушились на мою больную голову, достигли своей цели очень быстро. Не понимаю, зачем же так стонать, если ты не являешься танцором Большого и тебе не надо репетировать танец умирающего лебедя с самого утра? Ой, моя голова. Как…не болит.

Я и забыла, что вчера пила в другом теле, а это значит, что больная голова принадлежит теперь Мурзику. Страдания стажера обрели смысл. Перед глазами четко замаячила перспектива превратиться в блуждающего духа. Мурзик, наверняка, больше не доверит мне оболочку. Последствия разгульного образа жизни отольются мне горькими слезами. Я сосредоточилась на одежде, но в голову почему–то лезли лиловые шорты Котофея. Ай, ладно, все равно никто не видит.

В гостиной меня ждала хорошая новость – исчезли латы. Метод слона сработал на славу. Осталось придумать способ, как избавиться от побочного эффекта, который мирно пасся на лужайке.

Я посмотрела в окно, вокруг бассейна буйно колосилась картошка. А Мурза времени даром не терял. Еще бы ботанику лучше учил, а то в лягушках только разбирается. Едва я подумала о нем, как сквозь зеленую стену на меня уставилось мученическое лицо. Стажер пытался разглядеть, что творится внутри артефакта. Я показала ему язык. Все равно, он ничего не увидит, кроме воды.

Я приготовилась вернуться в спальню и насладиться заслуженным отдыхом. Пусть теперь Мурзик разбирается с заданием. Традиции надо соблюдать.

Бутылку подняли и аккуратно понесли. Мурз с вещами спустился вниз. Яга порхала по кухне и что–то мурлыкала себе под нос. Завидев опухшего стажера, бабуся широко улыбнулась:

– Вижу, Котофей с гостинцами приходил. Хорошо посидели?

– Я не уверен, – отозвался болящий, держась за голову, – ничего не помню.

«Плохо, когда не знаешь, да еще и забудешь», – подумала я, но благоразумно промолчала.

– Надо тебя полечить, – сказала Яга, наливая из подозрительно знакомой кастрюльки темную жидкость в стакан.

– Пей, – приказала она.

– Не пей, – от моего крика голова стажера дернулась как от удара.

Мурзик поморщился и отхлебнул из бутылки.

– Сама разбирайся, – буркнул на прощание, – пока все не уладишь, даже не думай меняться.

Трус несчастный. Ну и разберусь. Я отодвинула стакан подальше:

– Благодарю покорно, мне бы умыться.

Пока я плескалась у колодца, Ядвига Константиновна накрыла на стол. Нарезала остатки колбасы и хлеба, заварила чаю. Правда, есть я так и не рискнула, памятуя о вчерашнем зелье. Сказала, что никогда не завтракаю, с детства не приучен. Бабка не настаивала, видимо, завтрак в сервисное обслуживание не входил.

– Что у нас по плану? – спросила она и сама ответила. – Служба верная в обмен на помощь бесценную.

Как она себя любит, однако.

– Трусы показывать не буду, – я вспомнила вчерашний разговор с Баяном.

Яга аж чаем поперхнулась. А когда откашлялась, заявила:

– Больно надо на твои трусы смотреть.

– Я имел в виду ваши трусы, – пояснила я, – которые вы шьете.

– Котофей растрепал, – не огорчилась хозяйка. – Я и не думала тебя просить, но это хорошая идея.

– Машину тоже в лес не потащу, – осмелела я.

– Я чавойта не пойму, кто из нас кому одолжение делает? – Яга нахмурилась.

– Извиняюсь, – извинила я сама себя, – но котик сказал, что ее все равно медведи обратно прикатят.

– Ладно, – миролюбиво согласилась Ядвига Константиновна, – не стану тебя сильно утруждать. Отнесешь Кощею зелье приворотное, и все.

Ну, вот. Этого мне только не хватало. А так утро хорошо начиналось, если не брать в расчет жалобы нерадивого ученика. Теперь придется идти в неизвестном направлении, к незнакомым людям в глаза лезть.

– А вдруг он пить откажется? – кулинарные способности Яги, похоже, были тайной даже для нее самой.

– Зачем ему пить? – старушка задумалась.

Легкая степень понимания коснулась ее чела:

– Ты, что же, думаешь, я его приворожить хочу? – Ядвига Константиновна возмутилась. – Я, что, по–твоему, головой ударилась?

Было очень похоже, но я не призналась, чтобы еще больше не огорчать пожилую женщину.

– Не для такого мосла в лесу ягодка росла, – Яга повысила голос, дабы подчеркнуть важность слов.

Верилось с трудом, но спорить с гостеприимной хозяйкой я не собиралась.

– Вы просто на нем ставите опыты, чтобы выяснить качество продукции, – подсказала я.

– Да нет же, тупая твоя головушка. Наверняка с Котофеем ерша пили вчера.

Здесь старушенция угадала верно, и мне ничего не оставалось, как согласно кивнуть.

– Это зелье Кощей сам заказал. Он, между прочим, мой постоянный клиент.

– Бабник? – оживилась я.

– В каком смысле?

Вот не думала, что в этом измерении такие элементарные понятия объяснять придется.

– В моем мире некоторые мужчины, – начала я издалека, – в паспорте имеют вторую фамилию. Итальянскую – Кобелино. Она позволяет им ухаживать за несколькими женщинами одновременно.

– Что ты, – Яга отмахнулась свободной рукой и допила чай, – он только Василинку любит, кузнецову дочку. Это зелье для нее сварено, между прочим. Повторная доза, чтобы закрепить результат. С первого раза не очень подействовало. Наверное, я в составе немножко ошиблась.

Из рюкзака у моих ног выпрыгнула лягуха. Выглядела она не очень хорошо, насколько я могла судить о ее внешнем виде. Вчерашнее купание явно не пошло ей на пользу.

– Ква, – жалобно квакнула она, глядя на меня.

Я подняла страдалицу и посадила на плечо. Яга укоризненно покачала головой.

– И что ты в ней нашел? В котелке от нее больше пользы будет.

– Мы поменялись, – напомнила я, – не забыли?

– Ладно, – примирительно успокоила меня старушка.

Вместе мы собрали тарелки со стола. Яга мыла, а я вытирала вышитым рушником и ставила на полку.

– Мурза, а у тебя тоже такая фамилия есть? – спросила между делом Яга.

Мурзика я знала недостаточно хорошо, да и врать старушке не хотела, поэтому ответила максимально честно:

– Я пока не уверен в этом до конца.

– Как это понимать, разве ты еще ни разу с девками хороводы не водил?

– Что вы. Мне они совсем не нравятся, – сказала я и тут же прикусила язык.

Кажется, я немножко забыла, что выступаю от имени Мурзы. Стон ученика намекнул, что термин «криворукость» можно смело применять ко всем частям моего тела без исключения.

– Я хотел сказать, безусловно, мне очень нравятся девушки. Но я еще молод для хороводов, то есть для отношений.

Ядвига Константиновна мне не поверила. Это было видно по тому, как менялось выражение ее глаз, всякий раз, когда она смотрела на меня. В них отражалось сожаление, недоумение и затаенная грусть.

Не исчезло это выражение и чуть позже, когда она вышла проводить меня за ворота.

– Иди все время прямо, никуда не сворачивай, – Яга давала последние наставления. – Как доберешься до первого придорожного камня на распутье, подожди попутчиков. Один через Дремучий лес не пройдешь, даже не пробуй.

– А можно печку заказать? – я вспомнила о транспорте, на котором приезжал Котофей.

– Деньги–то есть у тебя?

– Вот, – я вытащила из кармана и развернула веер одинаковых купюр.

– Я про монеты спрашиваю, а ты мне картинки тычешь. Медяшки али серебрушки давай.

Яга даже немного рассердилась.

– Ладно, пешком так пешком, – я убрала бесполезные бумажки. – А на распутье в какую сторону свернуть?

– Там на камне все написано. Да имя свое не сказывай, не любят у нас басурман. Лучше говори, что Иваном кличут.

– Как царевича? – обрадовалась я.

– Ну, не совсем, – честно призналась Ядвига Константиновна, – а кто обидеть захочет, тому мной угрожай, мол, бабушка Яга из Лукоморья родней приходится. Как зелье передашь, сразу возвращайся. Если повезет, до вечера управишься.

– А если не повезет? – мне хотелось знать все варианты развития событий.

– Тогда, меня дома не застанешь. Я в столицу уеду на показ новой коллекции.

Застрять в этом измерении и потерять еще один день? Шеф, наверняка, рассердится. Мы планировали вернуться в субботу, сразу после того, как добудем сведения о прошлом Георгия. А сегодня уже воскресенье по календарю и никакого результата. Наш дуэт со стажером не оправдывал никаких надежд. Так и работу потерять недолго.

После вчерашнего слегка мутило. День обещал быть ясным и жарким, как, и положено любому сказочному дню. Я надвинула панамку на глаза, поправила рюкзак за плечами и побрела в указанном направлении, недовольно бурча под нос. Над головой пролетела кукушка, подозрительно покосилась в мою сторону, но ничего не сказала. Видимо, за рамки дозволенного я пока не вышла.

Зато, очень быстро вышла из леса. Лукоморье неожиданно закончилось великолепным лугом. Позади остались березки и осинки, которые хоть как–то защищали от солнца. Впереди, куда хватало глаз, цвели васильки с редким вкраплением ромашек. Тропинка, прямая как стрела, делила всю эту красоту на две равные части. Гудели шмели, важные как дирижабли на параде. Стрекозы хаотично сновали над травинками, а бабочки порхали с цветка на цветок. Облака сегодня напоминали белоснежную сахарную вату. Лучи сквозь них проходили как сквозь решето и золотыми стрелами падали в траву.

Мурзик сменил гнев на милость и теперь сам нес рюкзак. На его плече восседала гордая зеленуха.

– Фаню кормить не забывай, – напомнил мне стажер.

Так как в артефакте из едоков были я и слон, а я не Фаня, то речь, скорее всего, шла о слоне.

Я выглянула в окно. Животина мирно паслась в зарослях картофельного поля. Фаня, так Фаня. Я пожала плечами, и когда ученик успел к нему привязаться?

– Ты бы еще лягухе имя придумал, – предложила я.

– Уже, – обрадовал меня Мурз, – я назову ее Изольда.

– Вообще–то, она из болота. Как ты мог забыть вашу первую встречу.

– Ну и что. Изольда очень красивое имя и ей подходит.

Мурзик пересадил лягуху на ладонь и провел пальцем по зеленой спинке. Квакуха довольно жмурилась и раздувала щеки.

Я ехидно подсказала:

– Ты ее еще поцелуй.

Мурза не обиделся:

– Вот, не понимаю вас, женщин. Ядвига Константиновна не советует, ты – рекомендуешь. И кого я должен слушаться?

– Естественно, более опытную в этом вопросе, – как настоящая женщина, туманно ответила я.

– Я запутался, на что ты намекаешь, – стажер свернул с тропинки, скинул рюкзак и остановился передохнуть.

Пришлось зайти с другого бока.

– Скажи мне, друг мой, ты хоть в одной сказке встречал мужа бабы Яги?

– Можно подумать, что ты была замужем, – догадался подопечный, к чему я клоню.

– Именно, – я торжествовала.

Приятно было лицезреть ошарашенное лицо стажера.

– И кто же этот несчастный? – поддел меня Мурз.

– Вольдемар, к которому мы пытаемся попасть.

Я не собиралась вдаваться в ненужные подробности, что наш брак продлился всего два дня и преследовал чисто деловые интересы.

Мурзик поймал кузнечика в траве, чтобы покормить Изольду. Но упрямое земноводное категорически отказывалось есть. Либо она маялась похмельем, либо исповедовала идеи вегетарианства. Как ни пытался заботливый стажер запихнуть ей в пасть аппетитное насекомое, ничего не получалось. Наконец, Мурзик махнул на это дело рукой и продолжил путь.

Я замолчала, любуясь окружающим пейзажем. Мысли вырвались на свободу и помчали меня в прошлое к тем трагическим событиям, расколовшим мою жизнь на «до» и «после».

Это случилось примерно через год после смерти бабушки. Я уже перебралась в город и успела сменить несколько работ, когда на глаза мне попалось объявление о наборе сотрудников в сыскное агентство. Место оказалось хорошим, шеф замечательным человеком, который совсем не испугался того, что я ведунья. Он, хоть и был обычным человеком, но увлеченно собирал магические артефакты. Однажды к нему пришла женщина, получившая в наследство зачарованный браслет. Шеф купил эту вещь, но во время доставки браслет был потерян. К несчастью, его нашел засланец Вольдемара из другого измерения. Зная своего бывшего одноклассника, такого же одержимого собирателя артефактов, шеф разработал целую стратегию по возвращению ценного браслета. Согласно этому плану, я должна была тайно проникнуть во вселенную, победить в конкурсе красоты и выйти замуж за Вольдемара. Затем, воспользоваться статусом жены, чтобы попасть в сокровищницу новоиспеченного мужа и выкрасть браслет. Казалось, что может быть проще. Проблемы начались практически сразу. Начну с того, что у Вольдемара на тот момент была в коллекции карта звездности, сильнейший артефакт для обретения славы. Этот предмет имел побочное действие. Владелец наряду с известностью наделялся дурным вкусом. В конкурсе красоты для Вольдемара могла победить только по–настоящему страшная женщина. Наведенными чарами я владела в совершенстве, неудивительно, что я выиграла этот конкурс. И с возвращением проблем тоже не возникло, сам браслет открыл кратчайший путь между измерениями. Но я не знала, что предыдущая владелица зачаровала вещицу от воров. Артефакт можно было купить или найти, но только не украсть. Попав под заклинание, я уснула волшебным сном. И разбудить меня сможет всего лишь поцелуй. Правда, за полгода не нашлось ни одного желающего. Я уместней смотрюсь, как декорация к фильмам ужаса, а вот на роль спящей красавицы совсем не подхожу. Если бы я не выкрала вместе с браслетом карту звездности и не потеряла ее по дороге домой. Неизвестно, у кого теперь специфический вкус, и кому я бы определенно понравилась.