Текст книги "Не будите спящих красавиц (СИ)"

Автор книги: Таиска Кирова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Мурзик, – я позвала ученика, – ты такой спортивный. Поделись секретом.

– Легко, – его ответ не заставил долго ждать, – с таким именем у меня было два пути. Либо заняться бегом, либо – борьбой. Так как от проблем бегать я не привык, то выбрал второе.

– А, понятно. Нелегко тебе пришлось.

– Не тяжелее, чем тем, кому хотелось смеяться на до мной, – пафосно ответил стажер.

Глава 7. Под сенью ночного леса

Я обошла краем дачные участки и направилась к опушке леса через небольшое поле. Собачий брех позади смолк, но спину сверлило от колючих взглядов. Я наклонилась завязать потуже шнурки на кроссовках и незаметно осмотрелась. Вроде, ничего необычного. Если кто и следил за мной, в лесу меня преследовать, точно не будет.

– Кстати, – Мурз вырвал меня из раздумий, – у тебя здесь в холодильнике полно еды.

– Где? – удивилась я.

– Здесь, на кухне. Он занимает половину стены, пятидверный такой. Даже встроенный телевизор имеется.

– А там еще и кухня есть? – я была поражена. – Извини, но дальше гостиной я не заглядывала.

– Интересно, – стажер задумался, – а можно ее наружу вынести?

– Кухню?

– Еду.

– Попробуй. Возьми что–нибудь и положи в карман.

– Не могу, – пожаловался он, – карманов нет.

– Как это нет, а во что ты тогда одет? – мой ученик еще никогда не казался мне таким бесперспективным.

– Я без одежды, – после небольшой паузы признался стажер.

– Ты что, голышом там расхаживаешь? – я с трудом удержалась от смеха.

– Так меня же никто не видит.

– Хорошо. Тогда вообрази одежду в голове. Например, халат ты можешь представить?

Я почти добралась до первых деревьев. Идти по траве, без протоптанной тропинки оказалось не так восхитительно, как я себе это представляла. Носы светлой обуви позеленели от молодой поросли, а к штанинам успели прицепиться несколько репьев. Вдобавок, неровная поверхность увеличивала шансы подвернуть ногу. Оставалось надеяться, что тут не водятся змеи или что похуже.

– Я представил, – поделился достижениями Мурза.

– Прячь в карман еду, а я достану бутылку.

– Нет карманов, – в голосе Мурзика появились жалобные нотки. – Ты сказала латы представить, а в них карманов не бывает.

– О, мои создатели, – я картинно подняла руки над головой. – Я сказала – халат, а не латы.

– Ой. Я, кажется, себе что–то прищемил, – заскулил ученик.

Я застегнула молнию на ветровке до подбородка. Летняя жара далеко, да и комаров пока никто не отменял. Под деревьями казалось заметно темнее. Не знаю почему, но по спине пробежало стадо мурашек, что окончательно подкосило моральный дух.

Все это время, пока я гадала на краю леса, идти ли дальше или вернуться, стажер молчал. И я не знала, то ли он обиделся, то ли не слышал, занятый доспехами. Поэтому, чтобы окончательно не упасть в глазах подчиненного, я решила продолжить путь. А там, как карта ляжет.

Блуждала я долго и бесполезно. Засланец из соседней вселенной игнорировал меня, как капризная девица на третьем свидании. Я рассчитывала, что его привлекут чары, наложенные на бутылку обмена душ. Но, видимо, ошибалась.

После городской пыли, в лесу дышалось привольно. В основном тут росли дубы примерно одного возраста. Подлесок зарос густым кустарником, через который я с трудом пробиралась, царапая кожу и цепляясь одеждой. Тем более удивительно было набрести на огромного исполина на открытой поляне. Словно, он долго жил один в чистом поле, пока его потомки не обрели силу и не расселились вокруг. Прошлой осенью ничего подобного я не видела, не смотря на то, что исходила лес вдоль и поперек.

Могучее дерево, широко раскинувшее ветви в разные стороны, древнее, как само время и почти умершее. Новые листья трепетали на ветру лишь на макушке, а в стволе возле корней зияло отверстие, в котором я могла бы спрятаться, если бы не боялась потревожить обитателей в старой трухе. Я решила сделать привал.

Сумерки окончательно вобрали в себя дневные краски, сделав пейзаж однотонной серой массой, где отдельные стволы еще различались, а вот шапки листвы уже превратились в темные холмы, потеряв до утра резной узор.

Комариный боевой клич все громче и громче звенел над ухом, пока полчища мелких тварей собирались для атаки. Тем более что отбиваться мне было нечем. Я попыталась сотворить чары. Не хотелось идти на корм лесному гнусу, но завеса вокруг меня получилась дырявая. И не очень спасала от нападения врага.

Мурз, наконец, подал голос. Он предложил поменяться местами, но я отказалась:

– Если мы ночуем здесь, то будем спать по очереди, – предложила я. – Чур, я первая караулю.

– Идет, – нехотя согласился стажер, – тогда собери дров и костер разведи. А то околеем до утра.

– А у тебя спички есть? Я с огненными духами и подземниками не в ладах. Мне подчиняются лишь воздушные и водяные немного. Так что я только залить огонь быстро смогу, а не разжечь.

– Ну, потушить огонь и я управлюсь, причем безо всякой магии, – засмеялся ученик, и добавил уже серьезнее, – спички поищи в крайнем кармашке, они в целлофан завернуты, чтобы не намокнуть.

– Это, каким образом без магии? – не поняла я.

– Традиционным способом, – почему–то смутился Мурзик.

В рюкзаке нашлось тонкое шерстяное одеяло, что меня только порадовало. Костер давно алел грудой углей, от которых волнами разливалось тепло. Дым разогнал кровососов не хуже первосортного колдовства, и я в гордом одиночестве дремала, прислонившись спиной к шершавой коре.

– Маруся, – Внутренний Голос в голове прозвучал неожиданно и громко.

Я вздрогнула и широко открыла глаза. Надо же, явился, не запылился. Еще один партизан на мою голову.

– Чего тебе? – шепотом спросила я.

– Гаси костер немедленно и прячься как можно скорее. Они нас нашли и скоро будут здесь.

– Кто?

Я вскочила на ноги. Кострище уже почернело, лишь редкие искры еще пробегали по горке остывающих углей.

– Может, Мурзика разбудить? – нерешительно начала я.

– Нет времени. Туши, давай, – ВГ казался очень возбужденным, – да не магией, зря не трать. Традиционно туши.

И подробнее объяснил способ. Теперь смутилась уже я, но совету последовала. Надеюсь, стажер об этом не узнает до самой моей смерти. А жить я собиралась еще очень долго.

Когда угли окончательно погасли, я нагребла прошлогоднюю листву на выжженный участок, схватила рюкзак и с головой завернулась в одеяло. Затем подошла к отверстию в стволе, запихнула в него тяжелую поклажу и полезла следом. Рыхлое нутро крошилось под пальцами, пока я старалась протиснуться как можно дальше. Вдобавок, постоянные жильцы были явно против нежданного гостя и устроили неласковый прием. Что–то ползло по ногам под штанинами, что–то шмякнулось на голову и копошилось в волосах. Одеяло не спасало, потому что свалилось вниз.

Я присела на корточки, вновь обернулась одеялом и вытекла из тела.

Три безликие фигуры на краю поляны не внушали доверия. Они разглядывали громадное дерево и тихо переговаривались между собой. Я подплыла поближе.

– Да точно, здесь. Говорю тебе, я шел за ним, пока он не сделал привал.

– Верно Лысый говорит. Ты понюхай, чуешь – костром несет?

Эти двое мне были не знакомы. А вот третий, к которому они обращались, очень даже. Я узнала его сразу, даже в темноте и без гармошки. Все трое держали в руках длинные дубинки, которые оказались бейсбольными битами, едва луна показалась из–за тучки.

Мне хотелось верить, что они просто заглянули в ночной лес поиграть в бейсбол, но разум и ВГ дуэтом утверждали, что это не так. Глупый стажер, не мог убрать деньги туда, где их никто не заметит.

Я бессильно посмотрела по сторонам. Благодаря полнолунию глаза не нуждались в дополнительном освещении. А безлистные ветки дуба не задерживали лунный свет. Их изломанные черные тени вычертили геометрический узор под ногами, похожий на магические пентаграммы. Монотонное пение цикад усиливало впечатление, что здесь творится импровизированная мистерия.

Предводитель шайки шагнул вперед и потянул носом воздух, как заправская ищейка, а затем стукнул битой о ладонь левой руки:

– Давайте разделимся и поищем.

Они разбрелись в разные стороны, и очень скоро нашли след от костра. Это добавило им уверенности и прыти.

Как долго смогут продержаться наведенные чары, которыми я скрыла дыру в стволе, я не знала. В бестелесном состоянии толку от меня чуть, но и Мурзу будить не вариант. Он хоть и спортсмен, а против троих вряд ли выстоит. Оставалось полагаться на удачу.

Но удача лишний раз доказала, что она не девка, чтобы на нее полагаться. Тот, кого называли Лысым, пошел вокруг дерева, стуча по коре битой. Его изменившееся выражение на физиономии, когда бита провалилась в пустоту, можно было бы назвать комичным. Если бы очередь смеяться не перешла на сторону врага.

От удара чары рассыпались искрами, которые разлетелись как трусливые светляки. Больше ничто не мешало увидеть дупло. Лысый позвал товарищей свистом.

Я со страхом ждала, что беспомощного Мурзика вот–вот извлекут из трухлявого тайника. Но случилось непредвиденное. Нечто, от чего мне стало немного не по себе. Тьма внутри дерева зашевелилась. Едва слышное шуршание из дупла подтвердило, что это не фантазии воспаленного воображения. Троица тоже услышала подозрительный звук. Мужчины переглянулись, перехватили импровизированные дубинки обеими руками и шагнули ближе к дубу. Они же не знали, что тело Мурзика, лишенное души, просто не может двигаться. И тем не менее, что–то, привлеченное стуком, стремилось выбраться наружу.

Если меня когда–нибудь попросят рассказать о впечатлениях, которые испытывают жертвы, встретившие ужас, летящий на крыльях ночи, я, скорее всего, припомню этот эпизод.

– Давай, вылезай, – уверенно приказал гармонист. Он больше не выглядел жалким и голодным, – мы тебя не обидим.

И добавил:

– Почти.

Нечто послушалось и задвигалось энергичней. Потом из отверстия показалось туловище с накинутым одеялом на голове. Бандиты отшагнули, освобождая место для замаха.

Луна, как нарочно, нырнула в темное облако, ненадолго запуталась в нем, а затем вернулась назад. Кто–то уже стоял у дерева, скрытый под одеялом. Я присмотрелась повнимательнее и поняла, что слово «стоял» не совсем уместно в отношении незнакомца, не имеющего ног.

Очевидно, эта информация ускользнула от агрессивных грабителей. А может наличие оружия придало им храбрости. Преступники дружно подняли дубины.

Почти сразу стало ясно, что существо под одеялом к человеческому роду не имеет никакого отношения. Постельная принадлежность колыхалась так, словно под ней притаилась пустота. Невидимка подставлял под тычки болтающиеся края, с которых во все стороны сыпалась труха. Создавалось впечатление, что неожиданная и бесплатная процедура ему даже нравится.

Я понимала, что это проделки какого–то духа. Или он был хранителем дерева, или случайно заночевал внутри. Но добровольная массажная дружина предпочитала работать руками, а не головой. Они били до тех пор, пока незнакомец не взмыл вверх, и не повис на ветке, развернувшись во всей красе.

Неправильное поведение жертвы, наконец, нашло отклик в сердцах преступных элементов. Они ненадолго застыли, бросили биты и, как лоси по кукурузе, помчались прочь.

Все это время я стояла неподалеку и «болела за наших». Причем, какую сторону поддержать, я так для себя до конца и не решила. Невольный союзник мог оказаться еще большей проблемой. Призрак в доспе… одеялке представлялся мне жутким и непонятным. На его фоне бандиты, с их естественными потребностями, были, чуть ли не родственниками.

Я, как все нормальные девушки, тоже боюсь привидений. А что если таинственный дух захочет пообщаться со мной? К счастью, этого не случилось. Когда нападавшие позорно отступили, победитель знакомиться не захотел и незаметно исчез.

Ночь постепенно уходила. Луна давно утонула в спящих кронах, звезды поблекли как старые елочные украшения. Одни сверчки стрекотали до тех пор, пока в ветвях не завозились первые проснувшиеся птицы. Я еще долго бродила вокруг, прежде чем вернулась в окоченевшее тело.

Когда я рассказала стажеру о событиях прошлой ночи, он недовольно заметил, что я должна была его разбудить. Он шел по тропинке через лес и постоянно чесался. Ночевка в дупле не прошла даром, лицо Мурзика распухло, отмеченное укусами насекомых неизвестной породы. Одежда, пыльная и грязная, измялась от долгого сидения в неудобной позе. Вдобавок, он весь исцарапался, пока снимал одеяло с дерева. Я предлагала оставить все как есть. Но Мурза отказался, ссылаясь на тяжелый матушкин нрав и высокие принципы в отношениях с личными вещами. Если так пойдет и дальше, то ученик не доверит мне свою собственность даже под расписку.

Я вспомнила пережитое и машинально перекрестилась. Сидя в уютном шезлонге возле бассейна, я разглядывала окрестности сквозь зеленое стекло. То, что мы каким–то образом оказались в другом измерении, не вызывало сомнений.

Начну с того, что утром, покинув убежище, я обнаружила две детали окружающего пейзажа, которых накануне точно не было. Первая была тропинкой. Она начиналась от дупла и скрывалась в густоте леса. Вторая – ржавой цепью с редкими блестками позолоты, в три ряда обвивавшей древний дуб.

Это не была вселенная Вольдемара. Несмотря на громкое название, измерение одноклассника шефа можно пересечь одним плевком. Дворец с прилегающим административным корпусом, вечноцветущий сад и озеро, вот и все, чем владел мой бывший.

– А почему вселенная? – Мурзик почесал место для пинков и приключений.

– Не знаю, – честно призналась я, – видимо потому, что там все ленятся. У него, между прочим, самое огромное состояние среди членов Большого Содружества. Он может себе позволить не работать. Живет за счет экспорта.

– У него там, что, нефтяная вышка есть?

– Бери выше. Живая вода. Он единственный поставщик на все двенадцать измерений.

– Вот бы пригубить водички из такого ручейка, – мечтательный настрой стажера меня позабавил.

Интересно, как он отреагирует, если узнает, что ручеек на самом деле является озером, окруженным тройным защитным заклинанием.

Лес вокруг посветлел. Дубы уступили место стройным березкам, завернутым в белоснежную кору. Мне все время казалось, что чего–то не хватает. Слишком округлые лужайки, слишком ровные стволы и зеленые листья. Тропинка присыпана речным песком и прямая, как стрела. Белочка на дереве в голубом переднике, тоже не внушала доверия.

Бабочки над полянками кружились строго по часовой стрелке, цветы пахли так, что аромат проникал даже в бутылку у Мурзика в руке. Ежик с котомкой наперевес, идущий навстречу, остановился и вежливо спросил:

– Извините, где я могу найти белую лошадь?

Мурзик неопределенно махнул куда–то вдаль. Говорить мешала отвисшая челюсть. Ежик благодарно кивнул, сошел с тропинки и побрел в указанном направлении.

– Не, ну а что он должен был спросить? Как пройти в библиотеку? – успокоила я впечатлительного ученика. – Надо было его к белочке послать. Уж, она точно знает, где у них тут лошади пасутся.

– Я просто никогда в других измерениях не был, – попытался реабилитироваться Мурз.

– Разве у вас в школе не устраивали бесплатные экскурсии на летних каникулах?

– Устраивали, – кивнул стажер, – но меня матушка в эти поездки не отпускала.

– Интересно, – хмыкнула я, – а теперь, значит, ребенок вырос, может гулять, где захочет.

– Я ей не сказал, – признался подопечный. – Она думает, что мы на семинаре по обмену опытом.

Так мы и шагали, то есть, шагал один Мурзик, а я, незаметная для всех, плыла рядом. Надежда, что засланец отыщет нас здесь, таяла с каждой секундой.

Однако рано я отчаивалась. Когда мы поравнялись с кустами куманики, из колючих зарослей выглянуло заросшее лицо.

Глава 8. Неожиданные встречи, или где пасется белая лошадь

Засланец был мне незнаком. У него в бороде застряли веточки и листья, а холщовую хламиду, которая служила ему одеянием, медалями украшали гроздья рябины.

Он заметил Мурзика, развернулся на сто восемьдесят градусов и исчез. Причем, абсолютно бесшумно, словно окунь нырнул в глубину.

– Лови его, – почему–то закричала я.

У стажера даже веточка соскочила с уха от неожиданности, чего он совсем не заметил. И я не подумала его останавливать. Все равно от нее никакой пользы, если ученик поверит, что может говорить со мной и так, ему больше не придется полагаться на сомнительное устройство.

Бежали мы долго, до тех пор, пока одежду стажера со всех сторон не облепили колючки, как заправского генерала ордена. Осознав бесполезность затеи, Мурз решил вернуться на тропинку и не смог. Когда мы в четвертый раз вышли на опушку, где аккуратной кучкой лежали незаслуженные репейные награды, нервы стажера дали сбой. Он швырнул под ноги рюкзак и выругался, совсем как Михеич на планерке, когда Дуся ему в кофе вместо сахара случайно добавила соли.

– Ку–ку, – раздалось из ветвей ближайшего дерева.

– Кукушка, кукушка, сколько мне жить осталось? – мрачно поинтересовался Мурзик.

– Если так выражаться будешь, то недолго, – успокоили из глубины кроны.

– Ни…

– Ку–ку…

– …себе, говорящая птичка.

Да, я понимаю, стажер растерялся. Иначе, зачем ему желать такое. Надо не забыть напомнить парню, что некоторые обороты великого и могучего не подходят для нежных девичьих ушей. Даже если эти уши далеко и хранятся в коробке из–под холодильника.

– Ты поосторожней с желаниями, – предупредила я, – вдруг исполнятся.

Он покосился на дерево, откуда с ним вела беседу невидимая кукушка. Легкое опасение пробежало по веснушкам на лице ученика.

Белые облачка над головой напоминали стадо упитанных барашков. Солнце двигалось по небосклону от одного облака к другому, как будто хотело приласкать каждое из них. Мурз давно снял ветровку и повязал ее вокруг пояса. Я залюбовалась широкими плечами. Жалко, что на каждый килограмм столь великолепного тела, приходится так мало мозгов.

– Надо выбираться из леса, – напомнила я, – может, уступишь тело?

– Я сам решу этот вопрос. Как настоящий мужчина, – гордо отмахнулся Мурзик.

– Ну, ладно, – мне не хотелось спорить, – решай. Только скорее, а то тут наверняка волки водятся.

Мурзик поставил бутылку возле рюкзака, сложил ладони рупором и заорал так, что волков мы могли больше не опасаться как минимум часа два.

– Лю–ю–ди-и-и…По–мо–ги-те–е–е…А–а–у-у-у…

Когда испуганные птицы улетели, в кустах стихла возня мелких зверюшек, а я машинально нырнула в бутылку, Мурз закрыл рот. Как ни странно, мужской метод сработал. Зря я не верила в успех.

Очень скоро на полянку со стороны осиновой рощицы вышла опрятно одетая старушка. Кукольное личико, обрамленное белоснежным платочком, лучилось добрыми морщинками. Сиреневое платьице в ромашковом узоре, вышитый передник и, несмотря на теплую погоду, шерстяные носки. На ногах, почему–то, блестящие галоши. Корзинка в руке, прикрытая ветхой тряпицей, в которой с одинаковым успехом мог поместиться и колобок, и пистолет тридцать восьмого калибра, довершала образ.

Впрочем, ни того, ни другого там не оказалось, в чем мы смогли убедиться, когда тряпица зашевелилась и из–под нее высунулась любопытная зеленая мордочка.

Старушка тоже заметила непорядок и подоткнула ветошь поплотнее, предварительно пальцем вернув мордочку в корзинку. Заметив удивление Мурзика, она пояснила:

– А я тут жабок на болоте собираю. Слышу, кто–то горло дерет. Думаю, может медведь кого заломал, дай посмотрю. Вдруг подсобить надо?

– Кому? – не постеснялся уточнить Мурз.

– А сам, как думаешь, касатик? – ласково спросила бабка.

Стажер промолчал, но по виду было ясно, что чаша весов склоняется в пользу медведя.

– С местным населением надо разговаривать на их языке и стараться соблюдать обычаи, – некстати подсказала я, – а то они откажутся сотрудничать.

Послушный Мурзик поклонился поясным поклоном, даже рукой по траве махнул и сказал:

– Здравия желаю, ваше благородие.

Похоже, в детстве ему не те сказки читали.

– Ой, – впечатлилась старушка, – а ты чьего роду–племени будешь?

– Твари мы, – веско сказал ученик, войдя в роль. И пояснил, – божьи.

– А чавой–то мыкаешь? Никак – царевич? Тут тебе не столица, можно без этикету.

Бабуся с любопытством уставилась на возможную царскую власть.

– Да я не один здесь, – пояснил Мурзик.

Собеседница быстро огляделась по сторонам, как зебра на водопое, а затем сочувственно произнесла:

– О, да ты и головушкой успел где–то приложиться…

Между тем, внутри корзинки шли невидимые приготовления к побегу. Стоило старушке зазеваться, как шустрая беглянка выскочила наружу. Да только охотница оказалась не лыком шита. Точным движением руки бабка ухватила свободолюбивое животное за задние лапки и, торжествуя, подняла над головой.

– Это лягушка, а не жаба, – с легким превосходством в голосе заметил Мурз.

– Да какая разница, – отмахнулась старуха, – в зелье и те, и другие годятся.

– Как звать–то тебя, соколик, – поинтересовалась пожилая женщина, когда зеленая бунтарка вновь оказалась в плену.

– Мурзик, то есть – Мурза.

Ученик попытался пригладить непослушные вихры и отряхнуть джинсы. Правда, без особого успеха.

– А здесь как оказался? Илюшка вашего брата давно по буеракам разогнал, – в голосе бабки сквозило сочувствие, смешанное с едва заметным любопытством.

– Илья Михеевич? – не понял новоиспеченный басурманин.

– Муромец, – старушка вздохнула и представилась, – а меня зовут Ядвига Константиновна. Можно просто – бабушка Яга.

– Та самая? – уточнил стажер.

– Ага, – довольно кивнула старушка, – автограф дать?

– Не, – задумчиво протянул Мурз, – вы мне лучше лягуху отдайте. А я вам взамен, вот…

Он вытащил из рюкзака большое красное яблоко.

– Ух, ты, никак молодильное?

– Ну почти, – честно признался стажер.

Бабуся думала недолго.

– Эх, ладно. На вот, держи, – Яга вытащила лягушку из заключения, – целовать, только не советую.

Мурзик вспыхнул как маков цвет:

– Вот еще, очень надо. Я ее назад отпущу в дикую природу.

Мурз осторожно посадил лягушку в траву. Но она не захотела уходить. Может, места были чересчур дикими, а может, в будущем надеялась на взаимность.

Глядя, как зеленуха решительно запрыгнула в рюкзак, представительница народного фольклора даже обиделась:

– Ах, ты ж ё…

– Ку…

Пестрая птица порхнула на нижнюю ветку рядом стоящей березы и, наклонив голову, посмотрела на Ягу.

– …жики зеленые, – вывернулась та.

Мурзик невежливо указал пальцем на кукушку:

– Чего это она?

– Цензура, – важно пояснила Ядвига Константиновна. – К нам, в основном, дети заглядывают. Приходится соблюдать порядок. Кукушки следят за чистотой слова, а медведи – леса. Так что ты, милок, бутылочку–то не бросай где попало. Ты, видать, из далеких краев, раз регламенту не обучен.

Теперь до меня дошло, чего не хватало этому лесу. Мусора, который так любят оставлять после себя люди. С медведями, пожалуй, не забалуешь.

Ученик охотно закивал, подтверждая предположения Яги.

– А как сюда попал?

– Сначала, ехал на автобусе, потом два часа на электричке…

– Мне не интересно, как коней твоих зовут, – перебила его бабуся, – каким порталом ты прошел?

– Не знаю я, – сник Мурза, – я вообще спал. В дупле.

– А, так значит, дубом воспользовался. Я и забыла про него совсем.

– Ага, – закивал стажер, – дубом. Если вы меня к нему проводите, то я вернусь домой.

Старуха хмыкнула и заглянула в корзинку, словно опасалась, что яблоко тоже захочет убежать.

– Той дорогой ты не пройдешь, – наконец сказала она.

– Почему это?

– Разве Котофей тебе не объяснил?

– Кто? – лицо Мурза вытянулось от изумления.

– А, понятно. С тех пор, как цепь на реставрацию увезли, он совсем от рук отбился. Фальшивит в нотах, в историях безбожно врет. Утром, например, рассказывал мне, что на его дубе ковер–самолет перелетный ночевал. И как такое в голову пришло? Ладно, не будем о грустном. Лучше скажи, зачем ты в чащобу полез?

– Я увидел в кустах засланца, – охотно пояснил Мурза.

– Кто засранец? Леший? – старушка всплеснула свободной рукой. – Так это его лес. Он, где хочет, там и гадит. Даже медведи ему не указ. Он тебя на свое колесо обозрения завлек, ты разве не заметил, что кругами ходишь?

– Заметил, – вздохнул стажер, – и как теперь с этой карусели соскочить?

– А никак. Помрешь здесь, – захихикала зловредная старушенция и добавила. – Пошутила я, не порть воздух.

Мурзик, до этого осевший в траву, поднял поникшую голову и сказал:

– За такие шуточки и до пенсии не дожить можно.

Та прямо зарумянилась вся:

– Спасибо, конечно, что за молодку меня принял. Только я давно на пенсии, даже корочку ветерана труда имею. Коли так, вызволю тебя из леса. В дом к себе отведу, напою, накормлю, в баньке попарю, да спать с собой уложу.

От такой перспективы Мурзику заметно поплохело. Он поспешил откреститься от заманчивого предложения:

– Я не могу с вами спать.

– Почему? – на лице старушки читалось искреннее недоумение.

– Скажи, что я не разрешаю, – вклинилась я в беседу.

Ученик послушно повторил:

– Мне Маруся не разрешает, – и для убедительности соврал. – Она моя невеста.

– Ах, ты ж паскудник. Ты в этом смысле подумал. Да я тебя за такие мыслишки квазимордой сделаю. Раз отказываешься традиции соблюдать, я пошла отсюда.

Она развернулась, чтобы уйти. В этот момент на поляне появился сам хозяин леса.

– Мурзик, давай меняться, – никогда еще мое предложение не встречали с таким облегчением.

Мурз взял бутылку и сделал большой глоток. Как только я вселилась в тело Мурзика, то сразу поняла, намечаются серьезные проблемы. Коварный ученик не предупредил, что его оболочка в настоящее время испытывает естественные человеческие потребности. Причем немедленно, даже несмотря на угрозу в лице медведей.

Между тем, леший с края поляны гаркнул так, что мне захотелось тут же сдать анализы. Невероятным усилием воли я сдержалась и то лишь потому, что лесовик обращался не ко мне, а к Ядвиге Константиновне:

– Стоять. Ах, ты, хрычовка старая, опять браконьерствуешь. Всех лягух на болоте извела. А ну, давай лукошко на досмотр.

– Что ты, Валерьяныч, – старушка нацепила образ обиженной невинности, – а даже если и так, тебе что за печаль? Болото не твое, стало быть, и лягушки тоже.

– Пока болотник в отпуске, я здесь командую, – леший принял важную позу, уперев руки в бока.

– Я извиняюсь, что мешаю вашей беседе, – как можно демократичнее начала я, – но где у вас тут дамская комната?

Нечисть в лице двух колоритных представителей повернулась в мою сторону.

– А тебе зачем? – подозрительно спросил хозяин леса.

– Носик попудрить хочу, – я сжала коленки плотнее, всем своим видом демонстрируя, что одним носиком дело не обойдется.

Но лесовик оказался туповат. Он посмотрел на недавнюю подозреваемую и уточнил:

– Из западных земель добрый молодец?

– Это племянник мой, – неожиданно вступилась за меня бабка, – я за ним сюда пришла. На, смотри, пенек неотесанный.

С этими словами Яга сунула корзинку под нос лешему, предварительно сдернув тряпицу.

– Эй, я здесь, – я помахала руками над головой. – Можно я, пока вы спорите, вон в те кустики по малой нужде схожу?

– Сходи, сходи, – закивал бородой хозяин, – ежели по малой, то можно. А случайно на медвежий патруль набредешь, то и по большой разрешаю.

– Если появятся медведи, то ваше разрешение мне не понадобится.

Я подобрала бутылку и убежала в кусты.

Ненадолго вернувшийся в тело Мурзик, наконец, заметил, что слуховой аппарат исчез. Он ощупал оба уха, даже за пазуху заглянул и ужасно расстроился.

– Мурзик, ты его еще вчера потерял, – успокоила я нерадивого подопечного.

– И как я теперь с тобой разговаривать буду?

– Ой, не знаю, – я всплеснула руками, – давай с этого момента общаться на французском.

– Но я не знаю фра…, – запротестовал ученик и осекся. – Издеваешься?

– Ага. Ну что, поверил, что я говорила правду? Я тут слегка поколдовала, так, что звук из артефакта будет поступать в правое ухо, независимо от расстояния. Никто другой его не услышит, поэтому на людях мне не отвечай. А то подумают, что ты в детстве много падал. Нам пора возвращаться, старшее поколение заждалось, наверное.

Теперь, когда инстинкты не затуманивали больше разум и зрение, я хорошенько рассмотрела лесовика. При тщательном изучении на засланца он ничуть не походил. Одет в простую холщовую рубаху, длинную, почти до колен. Подпоясан широким кушаком, за который заткнут топор. Наточенное лезвие так и сверкает. Хоть осинки руби, хоть бабушек в посадке расчленяй. В бороде и кустистых бровях мох зеленью пушится. На голове картуз козырьком назад. На ногах, портянками обмотанных, лапти лыковые.

Хозяин леса вертел в руках яблоко, которое стажер отдал Яге за жизнь болотной попрыгуньи.

– Ты его еще на нитраты проверь, – язвительное замечание бабки рассердило лешего.

– И проверю. А еще потребую объяснительную написать, где взяла, коли во всей округе яблоневых деревьев нет. Да и не сезон.

– Говорю тебе, племяш гостинец привез из соседнего измерения. У них там этих яблок, как у тебя шишек в лесу, – Яга подумала немного и добавила, – а может и больше. Даже секта есть, в которой яблоку поклоняются.

– Врешь ты все, старая. Сказок Котофеевых наслушалась. Какой дурак будет на яблоко молиться. Хоть и редкостный, а все же фрукт.

– Зуб даю, хоть у него спроси, – бабуся кивком головы указала на меня.

Я молчком вытащила телефон, который Мурзик зачем–то взял с собой, и продемонстрировала заднюю панель.

Лесной хозяин в ответ плюнул под ноги, да пальцем у виска покрутил.

На том и разошлись каждый своим путем. Лесовик в чаще скрылся, мы же с бабушкой Ягой, новоиспеченной родственницей, к ней в избушку на курьих ножках отправились. Чтобы выйти из пороч… тьфу ты, замкнутого круга надо было всего–навсего обойти кривую осинку пять витков, причем затылком вперед. Затем два раза перекувыркнуться через голову и сказать заветные слова: «Шишел–мышел, взял, да вышел». Проще пареной репы.

Когда выбрались на тропинку, я поинтересовалась у Яги, почему нельзя вернуться домой через дуб.

– Он раз в сто лет в вашем мире появляется на последнее майское полнолуние. Его, кстати, поэт, как его…Плюшкин, Пушков, – старуха почесала тыковку через платок, – а, Пушкин встречал. Мне Котофей рассказывал, что он потом почитаемым человеком сделался у себя на родине.

– Ага, – согласилась я, – его стихами теперь детей в школах пытают.

Тропинка плавно вилась через лес. Мы шагали рядом: я неторопливо, а старушка семенила на полусогнутых и все время тяжко вздыхала, пока я не догадалась понести корзинку.

В одном месте под разлапистой елью я заметила покосившийся крестик. Ни таблички, ни имени на нем не оказалось. Проследив за моим взглядом, Ядвига Константиновна пояснила:

– Невинно убиенному колобку поставили. На выделенные из царской казны средства, между прочим. Кузнец обещался еще оградку сковать, да все никак.