Текст книги "Поляна чистых душ"
Автор книги: Таисия Удальцова
Жанр:
Иронические детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)
«Только не это, Господи! Я не хочу!»
Тамара в ужасе осмотрела болото: никто не спешил на помощь. Мертвая, буро-зеленая равнина под темным низким небом и… ни одной живой души рядом!
Она обреченно, не веря себе, пообещала неизвестно кому: «Если спасешь меня, я буду хорошей. – Тамара поморщилась – звучало как-то неубедительно – и осторожно подредактировала: – Постараюсь быть хорошей, честно-честно».
Собственное обещание озадачивало. Тамара попыталась понять, какой же смысл она в него вложила. Наморщила лоб и прошептала еле слышно:
– Ну, спортом займусь, наверное. Английский учить начну, а женские романы и дюдики совсем читать прекращу, только фантастику. О-о-о, на классику перейду! С Лелькой ссориться не буду. Даже… даже с Лешкой Сазоновым! Гнать его перестану и… влюблюсь?
На этом всякое смирение иссякло. Тамара стиснула зубы и гневно подумала: «Да ни за что! Полюбить этого… Когда я тут… тону! Можно сказать, прощаюсь с жизнью, и Крысеныш на руках, бедненький, и никого рядом… А он?! Где он, спрашивается?! Пивом наливается в своей Германии, так?!»
Крыс на ее руках опасливо закряхтел, так крепко сжала его хозяйка. Тамара непонимающе посмотрела на пса. Потом звучно поцеловала его в макушку и разъяренно крикнула неизвестно кому:
– Нет уж, фигушки! Я лучше другое пообещаю!
От резкого движения Тамара провалилась еще сантиметров на десять и испуганно притихла. Крыс приоткрыл один глаз и заскулил.
Тамара лихорадочно зашептала, она боялась лишний раз пошевелиться:
– Если… если ТЫ спасешь меня… если простишь…
Она словно подавилась собственными словами и сдвинула брови: «За что меня прощать, а? Впрочем, какая разница, главное отсюда выбраться…»
Тамара на мгновение задумалась и выпалила:
– Влюблюсь в того, кого первого увижу! – И торопливо уточнила: – Понятно, если он свободный. На женатика не претендую.
Тамара вдруг почувствовала, что за несколько секунд она погрузилась еще глубже. Проклятая трясина одышливо пыхтела под ней, двигалась, обхватывала случайную жертву плотнее и удовлетворенно отрыгивала пузыри.
Тамара крепко зажмурилась и сказала себе, как поклялась: «Последнее обещание. На этот раз по-честному. Иначе…»
Умирать ей не хотелось. Почему-то только сейчас Тамара поняла, насколько прекрасна жизнь. И это серое низкое небо, обещавшее полям живительный дождь. И кустик брусники с зелеными пока ягодами чуть в сторонке. И каргалистая, уродливая березка, тянущая к невидимому солнцу тонкое кружево ветвей…
И даже страшная трясина не виновата, что Тамару в нее занесло, как глупую мошку в паутину.
Тамара сглотнула почему-то горьковатую слюну и звонко сказала:
– Честное слово, влюблюсь в того, кто меня спасет! Буду послушной, кроткой, тихой и выйду замуж, если ОН холост. Да, и согласится!
Крыс забыл об обмороке и изумленно закряхтел. Тамара печально пояснила:
– Цена наших жизней, Крысеныш, ничего не попишешь. Так уж принято. – Воровато оглянулась по сторонам и шепнула псу на ухо: – Если нам повезет, то ОН непременно окажется женат и с кучей детей. А еще лучше – это будет ОНА!
Крыс смотрел внимательно, словно прекрасно понимал слова хозяйки. Тамара нежно улыбнулась ему и внезапно резким, сильным движением швырнула бультерьера подальше от промоины. И провалилась уже по горло. Вскинув повыше подбородок, чтобы не хлебнуть случайно отвратительной жидкости и умоляюще пробормотала:
– Иди, Крысеныш! Ищи Лельку, Мишу, Снежану, ищи хоть кого-нибудь, кто вытащит меня отсюда. Иначе мне конец, понимаешь?
Она не поверила собственным глазам, когда Крыс внезапно исчез. Только что стоял перед ней, широко расставив кривые лапы, горбатая морда казалась несчастной, жалкой, потерянной, и вдруг резко подался в сторону.
Где он сейчас?!
Тамара повернула голову и едва не подавилась мерзкой болотной водой. Осторожно выплюнула ее и стиснула зубы.
Не решаясь больше шевелиться, она закрыла глаза и почти безразлично подумала: «Никому бы не поверила, что так кончу. Смешно – горожанка тонет в болоте. Особенно если учесть, что меня в лес и на аркане не вытащишь. Даже за грибами. Все Лелька!»
***
Страшный вой с болот заставил Катю отбросить в сторону справочник по лекарственным растениям. Вернее, она просто не удержала его в руках.
Оцепенев, не в силах даже моргнуть, Катя выслушала жуткий концерт до конца и лишь потом смогла повернуть голову: Саша стоял у реки, забытая удочка покачивалась на воде, ее медленно уносило течением.
Их взгляды встретились. Катя потрясенно прошептала:
– Что это было?
Саша присел на корточки, плеснул в лицо холодную воду. Потом пожал плечами и хрипло признался:
– Понятия не имею.
– Может, само болото такие странные звуки издает, – беспомощно предположила Катя. – Я где-то читала: если его потревожить, из глубины рвется воздух, вот он и…
Они снова переглянулись. Слово «потревожить» вдруг напомнило об ушедших товарищах. Катя побледнела, в голубых глазах плескался откровенный страх.
Саша, переключая внимание испуганной девушки, небрежно бросил:
– Это вряд ли. Уж очень вопли разнообразные. Будто мы в джунглях находимся, не в лесах Вологодчины. Поверишь, в жизни не слышал такого мерзкого визга!
Катю передернуло. Она подняла справочник, бережно смахнула с него пыль и пожаловалась:
– Меня больше рев напугал. Знаешь, показалось: ТАМ кто-то огромный и страшный. Как тот ночной зверь в кустах.
Саша понимающе кивнул и вдруг заметил уплывающую удочку. Коротко выругался, сбросил кроссовки, закатал штанины и полез в воду. Перехватил удилище и вздохнул с облегчением: леска у него была одна, о запасной он не позаботился.
Катя посмотрела на часы и грустно пробормотала:
– Наши только к трем обещали вернуться.
– Не бери в голову, – отмахнулся Саша. – Их пятеро! Ничего с ними не случится. Я с Николаем говорил: он вологодские болота отлично знает, каждое лето по ним лазит, клюкву собирает, морошку, бруснику.
– А если… это… если… ну…
Катя запнулась и покраснела. У нее язык не поворачивался снова заговорить о лешем. Не хотелось, чтобы Саша смотрел на нее как на суеверную дурочку. Может, и правда все объясняется просто?
Но как, как?!
К ее удивлению, Саша на этот раз не стал ни хохотать, ни сердиться. Подошел к костру, пошевелил крошечный огонь веткой – Катя развела его «для уюта» – и хмуро сказал:
– Не буду врать – представления не имею. Хотя еще два дня назад просто высмеял бы тебя. Как и Мишку высмеивал с его бреднями насчет «цветов счастья».
Катя слабо вздохнула. И подумала: «Лучше бы ты и сейчас не верил во всю эту мистику».
Саша присел рядом и задумчиво протянул:
– Постоянно напоминаю себе, что причины всего этого, – он неопределенно взмахнул рукой, – самые естественные. Но вот какие… Не понимаю!
Катя сочувственно молчала. Саша криво усмехнулся:
– Происки лешего – с ума сойти!
Он поломал ветку и бросил ее в огонь. Обернулся на лес, удрученно пожала плечами. И вдруг весело подмигнул притихшей Кате:
– Вернемся домой и посмеемся над собой, уверен!
***
Тамара как сквозь вату услышала радостный визг Крыса, но глаз открыть не рискнула. Как и повернуть на звук голову. У нее и без того над водой торчал лишь нос, гнилостная взвесь подбиралась к нему все ближе, плескалась где-то на уровне губ, омерзительно вонючая и теплая.
Кто-то над ее головой невнятно высказался, голос показался Тамаре грубым и хриплым.
«Может, мне вообще все снится, – равнодушно подумала она. – Я лежу в своей постели, дома. Крысеныш повизгивает у пустой миски, клянчит завтрак. А я барахтаюсь в своем кошмаре, не могу из него выбраться. Помнится, как-то со мной случилось такое, давно, правда…»
Рядом звучно чавкнуло. Тамаре в висок угодил жирный увесистый плевок из-под чьих-то ног, она брезгливо поморщилась.
Крыс скулил, не замолкая, нетерпеливо и с надеждой. Тамаре даже стало не по себе: пес ни слова не говорил, а она его прекрасно понимала.
«Точно сплю. Интересно, кого Крысеныш притащил? Голос какой-то сиплый, простуженный, что ли. Ни на Колин не похож, ни на Мишкин. Нет, глаз ни за что не открою! Пока меня не вытащат. Крысеныш так старается, почти умоляет, бедненький, наверное, ЭТОТ поторопится. Быстрее бы. Пусть я и сплю, но все равно противно. И страшно…»
На этот раз ошметок грязи угодил Тамаре прямо в нос. Она негодующе приоткрыла рот, желая высказаться, и едва не захлебнулась отвратительной болотной водой.
Тамара отплевывалась, стараясь не двигаться. Крыс жалобно завыл, сочувствуя любимой хозяйке. Рядом грубо заявили:
– Ох и дура ж, паря, твоя хозяйка!
Крыс нервно, нетерпеливо взвизгнул. Ему с усмешкой ответили:
– Дважды дура. В болота поперла – раз! Рот не может держать закрытым – сам видел – два. Нет – трижды! Она еще и одна тут. Соваться в эти гиблые места в одиночку – тьфу!
Тамара возмущенно стиснула зубы и зажмурилась крепче: она из принципа не станет смотреть на этого… этого… наглеца!
Над ее головой задумчиво прохрипели:
– Можа, оставить ее тута, а? Шоб не мучалась? Такой дуре проще умереть, чем жить. А тебя я у себя пригрею, раз осиротел…
Крыс испуганно заскулил. Незнакомец с насмешкой бросил:
– Не уговаривай, мне-то такая женка на кой? С ней одни хлопоты, никакого доходу. К тому же, – у Тамары запылали щеки, – страшненькая, сам глянь. Грязь да веснушки, ничо боле.
Крыс оскорбленно залаял. Незнакомец добродушно отмахнулся:
– Ладно, не бухти! Слыхал я ваши посулы, не глухой. Недалече ведь топтался. Только думал – мнится. Вчерась, признаться, спирта хлебнул перед сном с устатку. Хорошо, ты подскакал, иначе мимо б прошел. – Незнакомец закряхтел и озабоченно пробормотал: – Али плохо?
Тамара пожелала себе провалиться сквозь землю. Лучше сразу. Чтоб не мучиться.
Она застонала: получалось, что этот… этот отвратительный тип случайно подслушал ее дурацкие клятвы?!
Лицо запылало от стыда так, что Тамаре почудилось: вода у подбородка начала нагреваться. Она попыталась точнее припомнить, что сгоряча пообещала, и ее замутило от ужаса.
Она поклялась влюбиться! И быть… кроткой?! Послушной?! И выйти замуж! Если этот тип холост.
А как же… Лешка?!
Тамара лениво пошевелилась: ну и пусть она утонет. Пусть ЭТОТ ее не успеет спасти. Все лучше, чем держать ТАКОЕ слово. Нет, клятву, что еще хуже. А ведь нужно держать, она же всерьез обещала, по-честному, и Крысеныш все слышал…
Болото под ней слабо вздохнуло, и Тамара рефлекторно задрала подбородок повыше. Умирать ЗДЕСЬ было страшно.
Тамара, проклиная собственную слабость, с надеждой подумала: «К чему спешить? Он может оказаться женатым. Или я ему не понравлюсь. – И радостно напомнила себе: – Я ведь действительно ему не нравлюсь! Нужно подыграть слегка, к чему портить мужику жизнь, я таки не подарок…»
Трясина недовольно заурчала. Тамаре в лицо снова полетели противные вязкие брызги, и она испуганно пошла на попятный: «Нет, нет, прости меня, я погорячилась! Пусть ОН только вытащит меня, а я уж свое слово сдержу, клянусь. Буду кроткой, и… послушной. И даже… это… замуж… вот честно… понятно, если он сам захочет!..»
Наверное, Тамаре поверили. Во всяком случае, незнакомец пророкотал над ней озабоченно:
– Слышь, девка, я тя щас поволоку с полыньи, дак не дергайся сильно-то. Терпи! А как немного вытащу, руку дашь мне, лады?
Тамара сразу не поняла, о чем ей толковал нежданный спаситель. И лишь когда громадные ладони зашарили по ее затылку, больно захватывая пряди, она широко распахнула глаза: ее, кажется, собирались тянуть из болота за волосы?!
– Эй, я ж не Мюнхгаузен, – в панике пролепетала она. – Это ж больно!
«Суженого» Тамара не увидела. Он держался сзади. Зато прямо перед Тамариным лицом вызывающе покачивался голый волчий череп. Его подогнало за это время совсем близко, он почти касался подбородка.
Тамара ойкнула и снова зажмурилась. За спиной нетерпеливо прохрипели:
– Ты, девка, слышь! Пока держу за волосы, руку-то вымай! А твово Му… Мюхазена я не знаю. В нашей деревне таких нет.
«Ну и пусть, – прикусив от боли нижнюю губу, с горькой насмешкой сказала себе Тамара. – Стану лысой, подумаешь. Небольшая цена за жизнь. И этот на меня тогда точно не позарится. Правда, и Лешка… Ничего, парик куплю!»
Незнакомец тянул мощно и ровно, как за канат. Тамара заскулила, ей казалось, с нее безжалостно снимают скальп. Вот так запросто. Без ножа. И без наркоза.
Голыми руками!
Она забарахталась, забилась, как муха в тенетах, и с внезапной радостью почувствовала, что болото уже не держит ее так плотно, не пеленает так туго. Тамара с мерзким чмоканьем, одним рывком, вырвала на свободу правую руку, выскочила из трясины почти по пояс, громко закричала от счастья и вдруг ушла вниз с головой.
Испугаться Тамара не успела. Незнакомец времени зря не терял: успел ухватить ее за запястье и мгновенно выдернул из полыньи.
Тамар даже не поняла сразу, что ее персональный кошмар закончился. Лежала ничком на чем-то плотном, грязном и боялась лишний раз пошевелиться.
Совсем близко возмущенно ворчала обманутая трясина. Вонючая взвесь буквально кипела, огромные пузыри звучно лопались, брызги болотной воды летели во все стороны, будто глубоко внизу ворочался огромный зверь, у которого прямо из пасти вырвали законную добычу.
Толком прийти в себя Тамаре не дали. Кто-то бесцеремонно – и довольно больно! – шлепнул ее по заднице и сипло хохотнул:
– Вставай, девка! Не в санатории.
Тамара открыла рот, собираясь сообщить нежданному спасителю все, что она думает о его воспитании, галантности, словарном запасе и…
Бессильно застонала и стиснула зубы!
«Послушная и кроткая, – угрюмо напомнила она себе. – ЭТОТ – мой будущий муж. Кажется. Хотя… Может… Почему бы ему не оказаться женатым?!»
Тамара закряхтела, с огромным трудом собирая свои ноющие кости в компактную кучку. Все тело болело, мышцы онемели, слушались неохотно, она еле-еле подняла себя на четвереньки. Повернула голову к спасителю, но ничего рассмотреть не успела: к ней с сумасшедшим визгом метнулся дрожащий от нестерпимого счастья Крыс.
Сопротивляться питомцу Тамара и не пыталась. Кляксой растеклась по картону – это-то она успела заметить! – и позволила бультерьеру, изнемогающему от бурливших эмоций, оторваться по полной.
Зажмурившись, терпела его сокрушительные ласки и вяло думала, что все-таки зря перекармливает Крысеныша. Ему давно пора худеть. Просто очень давно.
Как раз в эти секунды ошалевший от радости Крыс неловко потоптался по хозяйской руке, и Тамара, охнув от боли, прорычала сквозь зубы:
– Диета, только диета!
Незнакомцу, видимо, надоели проволочки. Он ухватил пса за шкирку и небрежно отбросил в сторону. Крыс лишь коротко пискнул, пропахав носом ближайшую зеленую заплату.
Тамара мысленно ахнула: пес даже не заворчал! Стерпеть от чужака ТАКОЕ обращение…
Ее спаситель особой разницы между собакой и ее хозяйкой, кажется, не видел. У Тамары лишь зубы клацнули, когда ее рывком – за шиворот?! – приподняли, грубо встряхнули – наверное, чтобы привести в чувство, – и поставили на ноги.
Тамара даже не успела обернуться, чтобы взглянуть на спасителя. Ее бесцеремонным шлепком отправили вслед за собакой, и она снова оказалась на четвереньках. Только уже не на картоне, а на небольшом островке, за который цеплялся крошечный полуголый куст черной ольхи.
– О-о-о, черт, – прошептала Тамара, проклиная себя за опрометчивое обещание быть – или, по крайней мере, казаться! – кротко й.
Ух, если бы не это!
Тамара зажмурилась, мысленно выстраивая уничижительную речь, ее искренне восхищали образность и цветистость собственных выражений. Жаль, ЭТОТ не слышал. Она зря старалась.
Впрочем, кое-что ОН уловил. Потому что грозно громыхнул за ее спиной:
– Не поминай тута нечистого! Накличешь ведь, дура-девка!
«Он наверняка замужем, – играя желваками, утешила себя Тамара, – то есть женат. Так что нужно лишь немного потерпеть, и мы расстанемся».
Крыс извернулся и лизнул ее в лицо.
Тамара хмыкнула: «И вообще – вдруг он красавец? И моя судьба? Я сейчас ме-едленно обернусь, а там – ОН! Тот, кого я всю жизнь ждала. Влюблюсь с первого взгляда и…»
Тамара оттолкнула обнаглевшего Крыса, тот уже дважды лизнул ее прямо в губы. Снова встала и рывком развернулась к спасителю.
Глаза ее потрясенно расширились. Тамара зажала рот грязной ладонью, чтобы удержать крик.
Ей не повезло. Как раз в эту секунду ее «суженый» скатал свой картон и тоже обернулся.
«Боже ж ты мой!»
Тамара непроизвольно попятилась, споткнулась о пса – опять Крыс не вовремя суетился под ногами – и с размаху села на пятую точку. Не слишком грациозно, прямо скажем.
Первая связная мысль: «Леший! Быстро ж я его… накликала! А куда ЭТОТ делся?»
Но Крыс усиленно вилял хвостом. Тамара боковым зрением отметила это и побледнела.
Попыталась улыбнуться, но губы не слушались, дрожали, и Тамара в панике подумала: «Неужели ОН? Тот, что спас? И я… как обещала… замуж?! – Она громко икнула. – Может, лучше опять в болото? – Тамара бросила нервный взгляд на полынью, черная взвесь до сих пор бурлила и пускала пузыри. Стиснула кулаки и одернула себя: – Глупости! Сто процентов – у него семеро по лавкам. И жена! Тоже под два метра ростом и поперек себя шире…»
Мысль о законной жене спасителя Тамару немного ободрила, и она робко улыбнулась.
Огромный мужик, заросший кудрявой рыжеватой бородой по самые глаза, в засаленном рваном тулупе и великанских болотных сапогах на ее улыбку отреагировал странно. Скривился, будто отравы какой хлебнул, звучно сплюнул Тамаре под ноги и прогудел пароходной сиреной:
– От, чучело ж! От спас так спас!
Тамара вздрогнула и зачем-то завертела головой, словно надеялась увидеть вышеупомянутое «чучело». Никого из посторонних поблизости не углядела и возмущенно засопела.
Мужик натянул поглубже рваную шляпу, когда-то из серого фетра, а сейчас просто неимоверно грязную. Спустил на лицо плотную сетку от комаров – Тамара только сейчас рассмотрела висевшее над его головой облако гнуса – и с обидой заметил Крысенышу:
– Ты ж кого меня вытянуть заставил, га?
Крыс радостно завилял хвостом и залаял. Мужик сунул руку за пазуху, громко поскреб там и облегченно закряхтел. Тамару передернуло от отвращения.
Ей спасительно неожиданно смягчился. Пристроил за спиной скатанный в рулон картон и почти добродушно бросил псу:
– Ладно, вражина, радуйся! Уродина чи нет, а все ж хозяйка. Живая, можно ж сказать, душа. Хоть и дурная, врать не буду, раз одну сюда занесло.
Крыс мячиком запрыгал в ногах Тамариного спасителя. Тот пошарил в необъятном кармане и протянул псу кусочек хлеба. Крыс мгновенно проглотил подачку, морда стала умильной, хвост заработал еще энергичнее.
«Предатель, – бессильно заскрипела зубами Тамара. – Будто сто лет этого гада знает. Ишь, как задницей крутит…»
Мужик наклонился, потрепал пса по холке. Крыс восторженно взвизгнул и лизнул ему руку.
Тамара в гневе топнула ногой. Надежный вроде бы островок неожиданно дрогнул и поплыл в сторону. Тамара испуганно закричала.
Незнакомец вскинул голову, голубые глаза остро блеснули сквозь сетку. Он грубо выругался, протянул руку и резко дернул Тамару к себе.
Тамара врезалась носом в засаленный, пропахший дешевым табаком и дымом тулуп и ойкнула от неожиданности. И тут же получила звучную затрещину.
Тамару мотнуло в сторону, но упасть ей не дали. Следующая затрещина вернула равновесие, а в голове загудело.
Незнакомцу и этого показалось мало. Он вцепился в Тамарины плечи и затряс ее как грушу, аж зубы заклацали. Злой, срывающийся голос прозвенел над ней:
– Исчо раз без мово разрешения… Сама! В сторону! Даже посмотришь, али дыхнешь…
Крыс жалобно заскулил. Тамара в страхе зажмурилась. Незнакомец бешено выпалил:
– Я ж самолично… Вот энтими же руками… Придушу!!!
«Мамочка моя, – в панике подумала Тамара, она в жизни не ощущала себя столь беспомощной. – И правда убьет! – Она нервно хмыкнула от неожиданной мысли. – И пусть. Зато… замуж за него не пойду!»
***
Как ее вывели из болота, Тамара помнила плохо. Ее спаситель обращался с ней как с бессловесной скотиной. Тащил за руку словно кутенка какого за поводок, не оборачиваясь и не говоря ни слова.
Если же Тамара не успевала за ним или падала, он ругался сквозь зубы. А потом за шиворот, рывком поднимал ее на ноги и снова волок за собой.
Как ни странно, вывел он ее аккурат к трехглавой сосне, будто знал – куда. «Скорее всего, – равнодушно отметила Тамара, – все местные об этом дереве знают».
Незнакомец швырнул ее к широченному стволу и с нескрываемым облегчением перекрестился. Крыс без сил упал рядом с хозяйкой и закрыл глаза, бока его запаленно ходили, нос показался Тамаре сухим и горячим.
Тамара горько усмехнулась: «Я не в лучшем состоянии. Еще бы пара минут такого сумасшедшего бега, и у меня сердце разорвалось бы. Лучше бы он меня действительно придушил…»
Ее мучитель угрюмо рассматривал свою жертву. Тамара поежилась от его взгляда – даже сквозь сетку чувствовала! – и вяло пробормотала:
– Что опять не так?
Мужик резко отвернулся. Подошел к болоту, приподнял сетку и долго всматривался в плотную стену тумана, будто что разглядеть в нем мог. Потом сипло спросил:
– А где энти… твои дружки? – И с досадой бросил: – Не одна ж туда пошла, хоть и дура несусветная!
Тамара обиженно прошептала, в глазах вдруг вскипели слезы:
– Что вы все – «дура» и «дура»? Слов других нет, что ли?
Ее спаситель передернул могучими плечами и прорычал:
– А хто ж ты, коль не дура?
Тамара всхлипнула.
– Ты ж утонула, считай! Нет тебя больше, ясно?!
Он вдруг бросился к Тамаре и мощно встряхнул ее. Тамара тоненько застонала от жалости к себе: спаситель вел себя не по правилам. Она пообещала ему руку и сердце, как и положено, а он…
Оказался почти уродом – раз. Больше похож на медведя, чем на принца.
И вел себя совершенно по-хамски – два. Вот как в такого влюбиться?!
Бородач неожиданно отпустил ее и пренебрежительно сказал:
– Еще и сопли распустила! От же… – И крякнул: – Эх, жаль каковская, зерцала с собой нет!
Тамара сжала кулаки. Слезы мгновенно высохли. Она подобрала ноги и села. Прижалась спиной к мощному стволу и зло прошипела:
– Чего ж тебе жаль, а?
– А ничого, – ядовито хохотнул ее спаситель. – Просто ж нехорошо, не по-божески, единолично зрить красоту твою неописуемую!
Тамара почувствовала, как жарко запылали щеки и, кажется, уши. И пожалела, что туман сгустился не настолько плотно, ее можно рассмотреть. А если вспомнить, что она ныряла в болото с головой…
Тамара стиснула зубы, чтобы не закричать в голос. Потрогала пальцем жесткую, стягивающую корку на лице, качнула прядь волос, застывшую глиняной сосулькой, и нехорошо улыбнулась.
Бородач звучно крякнул и снова забегал вдоль болота. Поминутно оглядывался на него и бормотал что-то. Тамара далековато сидела, не все слышала.
«Охота была из трясин тягать всяких замарашек… – обрывочно доносилось до нее. – Тепереча ломай вот голову – где дуреху пристроить… – Тамара напрягла слух. – Куда только подевались ее, как есть непутевые, приятели, леший их побери! – Она невольно фыркнула. – И еще раз побери, в строй поставь и маршировать заставь, и чтоб обязательно затылок в затылок…»
Тамара злорадно наблюдала за метаниями бородача и прозевала момент, когда Крыс вывернулся из-под руки. Пес бросился к незнакомцу, пристроился у его правой ноги и принялся метаться радом. При этом преданно задирал голову и сочувственно сопел.
Бородач бультерьера не гнал. Напротив, наклонился, ласково потрепал по голове и гулко вздохнул:
– Эхма, божья тварь! На четырех лапах и с хвостом…
– О-о-о, – с фальшивым восхищением воскликнула Тамара, – ты и считать умеешь!
Не обращая на нее внимания, бородач с нажимом закончил:
– На четырех лапах, с хвостом, а не без понятия! Ядом не брызжешь аки змея подколодная, в сердчишке малом благодарность держишь. А ведь не тебя спасал, и ничегошеньки ты Господу нашему не обещал, не клялся, святая ты душа…
Тамара схватилась руками за горящие щеки и отвернулась. В голове стучало: «Он прав. Хоть и гад, каких мало. А я-то… я!»
Она, картинно стиснув руки – опять-таки по правилам, – лихорадочно зашептала:
– Господи, последняя просьба. Сделай так, чтобы ЭТОТ оказался женат!
И тут же в панике прижалась к шершавому сосновому стволу: болото ответило ей дьявольским хохотом!
Сгустившийся к вечеру туман странно искажал звуки. Казалось: сама трясина смеялась над ней. Давилась собственными миазмами, кряхтела, стонала и выплевывала, выталкивала из себя этот жуткий, гомерический хохот.
Побледневшая, дрожавшая Тамара обхватила себя за плечи и беззвучно взмолилась: «Прости! Я… сдержу слово! Вот, прямо сейчас, сею секунду… Все! Я уже кротка и послушна!»
Бородач широко перекрестился. Погрозил болоту огромным кулаком и бесстрашно гаркнул неизвестно кому:
– От я тя, гаденыш, попадись только!
Тамара вздрогнула от хриплого рева и испуганно пролепетала:
– Это… вы кому?
Бородач обернулся к ней, и Тамара впервые пожалела, что грубую, заросшую рыжими волосами физиономию прикрывает густая сетка. Ей вдруг захотелось увидеть глаза незнакомца. Раз уж… Ну…
Она покраснела и глупо повторила:
– Вы кому кричите?
Бородач пожал плечами и зло буркнул:
– А лешему!
– Кому?!
– А пущай таку какофонию не устраивает! В ушах ажно звенит!
Тамара потрясенно молчала. За своими сегодняшними неприятностями она как-то подзабыла о недавних приключениях. И о местной легенде.
Леший!
Как раз ТАМ. Караулит свои волшебные цветы.
Тамаре стало страшно за сестру и ее попутчиков. Она в ужасе посмотрела на плотную взвесь над болотом. Бросила взгляд на запястье и пробормотала:
– Ничего себе!
Часы оказались настолько обляпаны подсохшей грязью, что циферблат рассмотреть было невозможно.
Тамара поскребла ногтем бурую корку и подумала: «Бесполезно. Они наверняка стоят. Столько времени в воде пробыла…»
Она с трудом поднялась на ноги, ее шатнуло. Тамара невольно схватилась за ветку и поморщилась: колючая. Везет ей последнее время. Скоро на ладонях живого места не останется.
Ноги подгибались, от слабости закружилась голова, и Тамара послушно сползла по стволу вниз. Ей вдруг показалось, что бородач пристально наблюдает за ней. Вон, сделал шаг в Тамарину сторону, наверное, заметил ее слабость.
Но нет – отвернулся. Тамаре даже почудилось, что он ожесточенно выругался. Она прикрыла глаза, набираясь смелости. И робко спросила:
– А вы… у вас случайно часов при себе нет?
Бородач не обернулся. Процедил сквозь зубы:
– На кой ляд мне часы? Я и так время чую…
Тамара судорожно вздохнула, сердце словно иглой кольнуло. В голове мелькнуло: «Как Лелька моя. И как… Лешка!»
Тамара горестно хмыкнула: впрочем, о Лешке вспоминать смысла теперь никакого. Сазонов в Германии, пиво с немецкими сосисками трескает. Она же вот-вот замужем окажется. За этим… монстром!
А вот где сейчас бедная Лелька?!
Тамара набрала в грудь побольше воздуха, сделала несколько глубоких вдохов-выдохов, боль отпустила. Она в упор посмотрела на бородача:
– Сколько сейчас времени?
– А семь, – буркнул незнакомец, по-прежнему не оборачиваясь.
– Сколько?!
– Ну… минут двадцать восьмого. Ежель хочешь точнее.
Тамара с облегчением рассмеялась: ну она и трусиха. Лелька с ребятами давно в лагере! Они часа в три-четыре должны были сюда выйти. И наверняка решили – Тамара на месте. Чай с Катькой распивает. У нее ж Крысеныш, она не одна, не пропадет.
Правда, не застав Тамару в лагере…
Неужели они снова сунулись в эту страшную трясину?!
Тамару опять затрясло от страха и чувства вины. Она ни капли не сомневалась: Лелька и минуты сидеть в лагере не станет, если не найдет ее там. Побежит, полетит искать!
А если…
Нет, не может быть!
Тамара вскочила на ноги, от ее недавней слабости и следа не осталось. Она напоминала взведенную пружину.
Бородач, не глядя на нее, проворчал:
– Че запрыгала-то блоха блохой?
– У вас и на спине глаза есть? – ехидно поинтересовалась Тамара.
Крыс укоризненно заворчал, и она покраснела: снова едва не забыла о клятве! Тамара мысленно посчитала до десяти и вежливо, звенящим голосом пояснила:
– Мне… нужно срочно бежать в лагерь. Я… должна проверить, возвращалась ли туда моя сестра… и ее спутники. Если да, то, наверное, ничего страшного. А если нет…
– То шо? – с великим любопытством выдохнул бородач.
– Тогда я их искать пойду!
Казалось, ее спаситель не поверил собственным ушам. Он ткнул рукой в болото и изумленно воскликнул:
– Туда?
– Да.
– Снова одна?
– Если не… Да!
Бородач звучно хлопнул себя рукой по бедру и прорычал:
– Выходит, зря старался, вытаскивал! Девка как есть бешеная! А коль так…
Крыс испуганно заскулил. Бородач ссутулился и пошел на Тамару. Огромный, плечистый, вместо лица плотная сетка, а из-под нее рыжая кудрявая борода лопатой. То ли человек, то ли медведь, то ли горилла.
Его очертания в тумане плыли, странно плавились, шляпа на секунду вдруг обернулась короткими тугими рожками, руки казались чрезмерно длинными, тулуп на спине неприятно горбился…
Тамаре вдруг стало не по себе. Она зачем-то отбежала за сосну, выглянула из-за нее и с фальшивым оживлением воскликнула:
– Я… это… спасибо вам забыла сказать!
– Эт ничего, – с нехорошим спокойствием ответствовал бородач, – скажешь исчо! Время у тебя пока есть и дальше будет, время-то, я уж расстараюсь…
У Тамары дернулось веко. Она придержала его пальцем и тоненьким голосом выкрикнула:
– Дяденька, а дяденька! Как вас звать-то?
– Акимом, глупая ты девка!
Бородач напряженно замер перед сосной. Тамара извиняюще пробормотала:
– А то ж нехорошо, спросить забыла, вы ж все-таки спасли меня.
– Сделал такую дурость, ага, – кротко кивнул бородач.
– Э-э-э… меня Тамарой звать!
Незнакомец промолчал. Тамара отбежала от сосны еще дальше. Ей почему-то казалось: медведеобразный Аким сейчас из-за дерева ее как морковь из грядки выдернет. Вон у него какие руки длиннющие. И ноги в коленях нехорошо так согнул.
Тамара как-то видела: Лелькин Серега со своими бывшими спецназовцами в спортзале развлекался, очень похожа стоечка на ту, Серегину. И Лешка, помнится…
Тамара поморщилась: зря о нем все время вспоминает. Сазонов для нее навсегда потерян.
И пусть – предатель! Смылся в свою Германию, бросил ее тут одну-одинешеньку на произвол судьбы.
Тамара сглотнула шершавый горький комок. Впервые до нее дошла ирония слов «произвол судьбы».
Действительно – произвол!
Прежняя, привычная жизнь разрушена, и что ее ждет завтра…
И зачем только она послушалась Лельку?!
Тамара внимательно следила за каждым движением бородача. Крыс, не понимая толком, что происходит, метался между ними и время от времени жалобно поскуливал.
Она сочувственно потрепала его по загривку и, будто снова бросаясь в губительную полынью, с истеричной веселостью крикнула:
– А ты женат, Аким? Дети, наверное, есть? Мальчики там, девочки…