Текст книги "Факультет боевой магии. Сложные отношения"

Автор книги: Таис Сотер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Глава 7

Корбин Рихтер

В следующий раз алхимик встретил свою ученицу в университете. Она сидела у окна в преподавательской и меланхолично терзала цветок. Судя по россыпи лепестков на ее коленях, это была уже не первая жертва.

– Поклонник появился? – заинтересованно спросил Рихтер, усаживаясь на подоконник и закрывая Софи вид на город. Она даже не возмутилась.

– Нет. Цветы подарил староста старшекурсников. Извинение за один инцидент, в котором участвовал студент его группы.

– Что-то серьезное?

Молодая женщина заколебалась и несколько неохотно ответила:

– Ситуацию удалось уладить. Но самое интересное, что я не успела сказать декану о случившемся, а Ганса Яргера уже наказали. Притом значительно суровее, чем следовало бы. Отчислить не отчислили, но отправили в один из пограничных городков на службу. Все предметы ему теперь придется сдавать экстерном.

Софи мрачно посмотрела на сломанный стебель цветка в руках и с отвращением отложила его в сторону.

– Готова поспорить, что здесь замешан Мартин. Я просила его не вмешиваться в мою работу, а он и этого не смог сделать.

Что ж, теперь становилась понятной просьба Шефнера присмотреться к группе, у которой Рихтер должен был вести факультатив. Неожиданно для себя Корбин встал на защиту Шефнера.

– Ну, возможно, я бы тоже расстроился, если бы какой-нибудь студент обидел мою жену.

– И как бы вы поступили?

Алхимик пожал плечами.

– Смотря какой проступок. Но, скорее всего, просто избил бы до полусмерти, чтобы неповадно было.

– Яргер боевой маг, – напомнила чародейка.

– Ну и что? Мало ли мне пришлось урезонивать их этим летом? Слушай, прекращай тоску наводить. Тут нет твоей вины. А Мартин – это Мартин. Ты должна была знать, за кого выходишь замуж и какие будут последствия, – неожиданно жестко припечатал маг.

София вздрогнула. Не поднимая глаз, тихо сказала:

– Я не жалуюсь, не думай. Больше не буду тебя этим беспокоить.

«Вот еще утешающей подружкой я не был», – сердито подумал Рихтер и все же сел рядом, заставив девушку потесниться на короткой софе. В преподавательской никого не было, поэтому они могли говорить свободно.

– Мне казалось, что ты не привыкла давать себя в обиду. Я почти разочарован. Хотя, наверное, и не следовало ожидать другого.

Софи гневно сверкнула серыми глазами.

– Это почему же?

– Женщины любят страдать, знаю об этом не понаслышке. Видишь ли, мой отец-пьянчужка привык поколачивать свою жену. Старший брат пытался вмешаться, но был просто изгнан из дома. Вернулся потом, едва ли не на коленях умоляя о прощении. Боялся потерять наследство, – с отвращением сказал Корбин. – А я был гордый. И везучий. Магический дар дал мне возможность выучиться в университете, получить хорошую профессию. И все то время, что проводил за книгами и в мастерской, мечтал о том времени, когда вернусь домой и заберу мать из того ужаса, в котором она жила. Когда смог купить себе дом, приехал за ней… а мама, представь себе, не захотела уезжать. Как же она может оставить мужа, старшеньких и мельницу без присмотра! И умерла. Через год. Сердце не выдержало.

– Мне жаль, – сдавленно сказала Софи.

– Не стоит. Это жизнь. Потери неизбежны, но ты и сама это знаешь. Поэтому важно жить и для себя, а не только для других. Исполнять свои желания, а не чужие. Понимаешь? Когда мама умерла, отец горько рыдал у ее могилы, а спустя несколько часов уже пил в таверне с дружками. Жертву, принесенную во имя любви или мира в семье, могут и не оценить.

– Я ничем не жертвую. – Его ученица была непреклонна.

– Жертвуешь. Когда ты молчишь, не выказывая свой гнев, когда трусливо примиряешься с несправедливостью. Когда, прежде чем претворить свои мечты и желания в реальность, думаешь, не будет ли твой супруг против. Как часто ты меняла планы из-за запретов Мартина? Молчишь? – повысил голос Рихтер, глядя на упрямо поджавшую губы чародейку. – Страх остаться одной понятен, но… жалок.

Алхимик почти сразу пожалел о своих словах, но было уже поздно.

– Вот как вы обо мне думаете! Что я боюсь остаться одна. Зато вас, мастер, судя по всему, одиночество не беспокоит.

До недавнего времени так и было. Но нужно ли говорить своей ученице, что ради нее он, пожалуй, был бы готов пожертвовать своей свободой? Рихтер в этом сомневался. Мучительно соображая, как бы направить их беседу в менее опасное русло, алхимик не сразу понял, что в комнату кто-то вошел. Лермиец, мрачный и хилый тип, забавно его побаивающийся. Но сейчас господин Моретти на него и не взглянул, направившись к небольшому секретеру, в котором Триер прятал выпивку.

– Что-то случилось? – удивленно спросил алхимик у лермийца, наблюдая, как он дрожащими руками наливает себе в кружку крепкой настойки. Тот не ответил.

– Первокурсники, – сочувственно пояснила Софи вместо Моретти, будто это все объясняло. – Лоренцо, может, расскажете, что они в этот раз учудили?

Глядя, как чародейка успокаивает взбудораженного преподавателя философии и права, Корбин мрачно размышлял, насколько Софи изменилась со дня их знакомства, став дружелюбнее, внимательнее к людям, мягче. Женственнее. Перемены, причиной которых стал совсем не он. А значит, и правды в его словах было не так уж много и в той ссоре с Шефнером, и сейчас. Глава СБ все столь же впечатляюще давил и манипулировал людьми, включая свою жену, но Софи, прямолинейная упрямая Софи, удивительным образом справлялась с этим. Не ломаясь, но будто становясь гибче. Но долго ли она выдержит, если менталист продолжит добиваться своего всеми возможными способами?

Корбин Рихтер поднял сломанный цветок и, оторвав последний ярко-желтый лепесток, поднес стебель к губам. Пахло сладко и терпко, но выступивший прозрачными каплями сок был полон горечи.

– Не все можно восстановить, Мартин, – пробормотал алхимик, не сводя глаз с чародейки, упорно пытавшейся вытащить кружку из рук лермийца. – Но, полагаю, ты поздно это поймешь.

Грусти в голосе алхимика было гораздо больше, чем злорадства. Ведь даже так он не имел ни одного шанса, чтобы изменить свой статус рядом с Софи. Слишком поздно.

София Шефнер

Будни мои наконец-то вошли в некоторую колею, которая, правда, началась с очередного бурного выяснения отношений с мужем.

Узнав от декана о судьбе Ганса Яргера, я на мгновение потерялась от наглости драгоценного супруга, избавившегося от студента за моей спиной. В себя прийти помог Рихтер. Слова его, резкие, грубые, вытянули меня из плаксиво-беспомощного настроения. Впрочем, и желание послать Мартина к черту тоже к вечеру угасло, но решимости хватало на троих.

Муж, недавно пообещавший больше мне не лгать, держал свое слово. То, что Яргера сослали на границу благодаря его вмешательству, он не отрицал.

– У тебя было время уладить проблему, но ты не торопилась. Пришлось мне об этом позаботиться.

– Это моя работа, Мартин! Видел бы ты, как… – я замолкла.

– Видел бы что? – мягко спросил маг, элегантно перекидывая ногу на ногу.

Сегодня он был не в костюме, а в мундире, значит, ездил по очень важным официальным делам. И судя по расслабленной позе мужа, все прошло неплохо. Но вот мне расслабляться не стоило. Как и говорить, что декан факультета боевой магии довольно нелицеприятно высказался о «некой фрау, которая бегает жаловаться мужу».

– Как ты вообще узнал? – вместо этого сердито спросила я. – Кто тебе рассказал о случившемся?

Свидетелем нашей стычки с Яргером был Адорно, но он выступал в его защиту и не стал бы сдавать своего одногруппника.

– Слухам свойственно множиться, – пожал плечами Мартин.

– У тебя есть шпион на факультете среди студентов или преподавателей? Хотя о чем я спрашиваю… Конечно же есть!

– Могу сказать в свою защиту, что дело тут не только в тебе, но и в государственных интересах. Обучение боевых магов напрямую касается национальной безопасности, особенно в свете недавних событий. Каждый из магов проходит тщательную проверку. И тем, кто показывает себя так, как Яргер, не место в столице. И уж тем более не место рядом с моей женой. Но если ты решишь оставить преподавание или, к примеру, перейти на другой факультет, то я могу подумать об изменении своего решения.

– Это вообще законно, то, что ты делаешь?

– Ты удивишься, насколько велики сейчас полномочия СБ. Сложные времена требуют решительных мер.

Это значит, что правительство полностью развязало руки Шефнеру, испугавшись потерять контроль над магами.

– Подобное вмешательство, к тому же без моего ведома, недопустимо, – сухо сказала я. – И видеть тебя сейчас мне совершенно не хочется. Так что я, пожалуй, переночую в другом месте.

Шефнер тут же напрягся, но останавливать меня не стал, так и оставшись сидеть на кресле в нашей спальне. Я решительно прошла мимо него и распахнула межкомнатную дверь, ведущую в… кабинет?!

Там, где совсем недавно была вторая, «женская» спальня, теперь находился удобный рабочий кабинет артефактора, имеющий небольшой лабораторный столик в углу и полки для хранения ингредиентов.

– Это подарок для тебя. Ты часто работаешь допоздна и засыпаешь прямо в мастерской. А отсюда тебя, по крайней мере, будет удобнее тащить до постели.

И когда успел?!

– Думаешь, самый хитрый? – обвиняюще ткнула пальцем в сторону мерзкого менталиста. – Да хоть вынеси все кровати из дома, я найду, где переночевать!

– И мне придется всю ночь, словно псу, сидеть под дверями, прислушиваясь к твоему дыханию, – тихо промолвил муж. – Как иначе узнать, что сон твой крепок и ничем не омрачен?

Я закрыла глаза, пытаясь справиться с бурей противоречивых чувств. Как легко ему удается играть на струнах моей души!

Подойдя, ласково коснулась острых скул и поседевших волос на висках. Склонилась, вглядываясь в темно-карие глаза, полные тревоги. Он на самом деле волновался обо мне. И от этого становилось еще тяжелее.

– Я нуждаюсь в тебе, Мартин. Во всех смыслах. В твоей любви, в твоей поддержке. И в магии тоже. Но знаешь, кажется, меня это окончательно перестало устраивать.

– Что это значит? – менталист нахмурился.

– То, что я больше не хочу на тебя полагаться. Ни в чем.

Решив, что в дальнейшем разговоре больше нет смысла, я вернулась к повседневному вечернему ритуалу. Мартин, чувствуя мое настроение, держался в стороне, однако не уходил. Но в этот раз его объятия не приносили мне успокоения.

На следующий же день я развернула активную деятельность по возвращению старой себя, не зависящей от воли дурного деспота-мужа. И для этого решила заручиться поддержкой давнего сообщника – Петера Шефнера.

Практически ворвавшись в дом тетушки Адель и невзирая на сопротивление старого друга, я утащила его на прогулку за покупками. Конечно же – чародейскими. А заодно поделилась с артефактором своими планами.

– Да ты спятила, милая, – восхитился приятель, выслушав поток моих мыслей. – Дядя запрет тебя навечно, как и меня. Только тебя в уютной такой камере, с мягонькими подушками и дамскими журналами, а меня в каменном колодце. Подвесив за ноги.

Я поежилась.

– Дамскими журналами? Б-р-р. Не знаю даже, кому из нас будет хуже. Но Петер! Роанский алый жемчуг! Было бы грех не воспользоваться такой возможностью! Тем более что это не ментальная магия.

– О нет, это хуже. Это эксперименты над собственным телом! Ты же можешь лишиться руки!

Философски пожала плечами.

– Работа артефакторов полна рисков. Но это не повод отказываться от новых методов.

– А ментальные артефакты, значит, всё, они тебе больше не интересны?

Ментальные артефакты… О, сколько всего интересного можно было создать на основе уже существующего. Чары, способные защищать людей от ментальной магии, плетения, которые в состоянии излечивать разум и заменять ментальных магов… В этом и была вся загвоздка. Я достаточно долго сотрудничала с имперской безопасностью, чтобы понимать, как именно будут использоваться мои изобретения и к чему это может привести. Чары для подчинения, чары для контроля. Разрушающее, сводящее с ума колдовство. И все это рано или поздно могло попасть в руки людей, столь же одержимых властью, как Гайне, едва не разрушившего Грейдор ради своих политических амбиций.

Оружие. Вот что им всем было нужно. Даже технология создания псевдоплоти, которая могла послужить для благих целей, была извращена до невозможности и привела к созданию големов. Не все, что можно придумать, должно быть воплощено в жизнь. Может быть, слишком поздно, но, глядя на так и не восстановившегося до конца Петера и вспоминая свой опыт, я наконец поняла, что Мартин хотел сказать мне когда-то. Ментальная магия несла в себе слишком много искушений, чтобы делать ее более доступной с помощью артефакторики.

– Если хочешь, я могу сделать тебе ментальный артефакт защиты, но сама лично больше не собираюсь их использовать. Это делает меня слабее, давая ложное ощущение контроля. Лучше уж буду больше времени тратить на усиление барьеров своего разума.

Пусть тетушка Адель утверждала, что против Мартина, сильнейшего менталиста своего поколения, у меня нет шансов, я упорно надеялась когда-нибудь достигнуть такого уровня, чтобы обломать и его.

– Я тоже начал заниматься с бабушкой. Это ужасно скучно, знаешь ли, но все же приносит некоторое успокоение, – вздохнул Петер. – Но ты не отвлекай меня. Чего тебя в боевую магию-то потянуло? Или тебя так твоя работа вдохновляет?

– И она тоже, – улыбнулась я, – но больше всего мои уроки с Рихтером. Давно мне не приходилось чувствовать себя такой неумехой.

– О да, ты терпеть не можешь, когда у тебя что-то не получается, – Петер закатил глаза. – Но зачем тебе вообще все эти заклинания? Хочешь самолично надирать всем задницы?

– Тс-с-с, не выражайтесь, барон, – сказала чопорно, – тем более при своей тете!

– Софи! Не напоминай мне об этом кошмаре! Наверное, ты специально вышла замуж за дядю, чтобы надо мной так шутить!

Мы остановились у одной из магических лавок под почти полностью пожелтевшим дубом. Все покупки уже были сделаны, но мы не спешили домой, наслаждаясь прогулкой и общением. Я и не думала, что могу так соскучиться по своему несносному другу. Насмешливому, немного капризному и порой слишком откровенному Петеру, который превратил когда-то высокомерную и мрачную зануду… в чуть менее мрачную зануду. Хотя, если верить ему же, высокомерия во мне по-прежнему хватало на целую императрицу, а я даже от возможности стать баронессой отказалась.

Кстати, о баронессе.

– Вы уже назначили с Мартой день свадьбы? – невзначай спросила я, пытаясь разглядеть сквозь густую листву дуба бледно-голубое небо.

– У Марты начался сложный курс в университете, поэтому…

– О, так ты ради нее решил вновь отложить свадьбу? Знаешь, сейчас ты мне чем-то напоминаешь Мартина. Он тоже часто пользуется предлогом заботы обо мне в своих целях. – Почти неосознанно я скопировала насмешливые интонации Рихтера. – Петер, ты хоть понимаешь, насколько твое поведение оскорбляет Марту? Создается впечатление, что ты просто бегаешь от нее.

– Давай без нравоучений, а? – вяло пробурчал мой друг. – Сколько ты сама пряталась от серьезных отношений? Я люблю Марту, правда. И готов взять ответственность… за то, что между нами происходит. Но сейчас в моей жизни абсолютный бардак. Какой из меня получится муж – без карьеры, с почти съехавшей крышей, не имеющий планов на будущее? Иногда любви недостаточно, Софи. Мне нужно разобраться прежде всего с самим собой, чтобы не сделать свой брак таким же кошмарным, как и всю жизнь.

Мне бы это тоже не помешало. Разобраться в себе. Хотя понять собственного мужа было бы все же полезнее.

Петер внезапно напрягся.

– За нами следят, – тихо промолвил он. – Маг. И он не из дядиной охраны. Справа от нас. Не смотри прямо, спугнешь.

Осторожно, будто поправляя шляпку, повернула голову и облегченно выдохнула. На другой стороне улицы у алхимической лавки стоял светловолосый молодой мужчина, будто бы разглядывающий что-то на витрине.

– Это один из моих учеников, Тео Адорно. Интересно, что он здесь забыл?

Поняв, что его заметили, Теодор уверенно направился к нам.

– Фрау Шефнер, барон фон Шефнер, – парень коротко поклонился мне и довольно уважительно, но без подобострастия пожал руку Петеру. – Меня зовут Теодор Адорно, кадет военной акаде… студент факультета боевой магии Брейгского университета. Простите мою невежливость. Сначала я подумал, что вы с мужем, фрау, поэтому и не рискнул подойти.

Петер нахмурился. Он терпеть не мог, когда кто-то путал его с Мартином.

– Приобщаетесь к тайным алхимическим знаниям, Тео? – светски спросила я. После того как он стал свидетелем моей стычки с Яргером, говорить с Адорно было неловко.

– По необходимости. Я записался на факультатив по криминалистике, а мастер Рихтер – учитель требовательный, – Тео закатил глаза. – Мне кажется, благодаря мастеру и вам, фрау Шефнер, я скоро спокойно смогу переквалифицироваться в алхимики или чародеи. Не думал, что во мне столько скрытых талантов.

– Даже не сомневайтесь, Тео, – хмыкнула я. – Значит, вы хотите после окончания университета податься в полицию? Имперская безопасность подошла бы вам гораздо больше.

Боевые маги не глупы, но уж больно прямолинейны и мало способны на кропотливую и тщательную работу. Оттого теоретические основы артефакторики давались им с трудом. Староста же старшекурсников обладал не только усидчивостью и внимательностью, но и довольно «тонким взглядом», то есть способностью распознавать артефакты. Хотя до того же Келлера ему было далеко – юноша уступал Адорно в силе, но умел видеть сами плетения чар помимо магического следа от них.

– О, не думаю, что мне стоит рассчитывать на тайную службу. Я бастард, а таких в безопасники не берут.

Растерянно повернулась к Петеру, не зная, как реагировать на признание Адорно.

– Это же… несправедливо.

– СБ внимательно изучает семьи кандидатов, прежде чем взять их на работу, – спокойно объяснил Петер. – Дело не столько в происхождении – хорошие сотрудники и из самых бедных семей быстро поднимаются по карьерной лестнице. Однако незнание того, с кем представитель службы безопасности связан родством, может привести к неприятностям. Прецеденты были. Но это не значит, что не может быть исключений. Вы пробовали подать заявку?

– Нет. Отказ был бы слишком болезненным, – легкомысленно пожал плечами боевой маг. – Тем более мне действительно интересна служба в полиции. Не буду вас больше отвлекать. Барон, фрау Шефнер.

Проводив взглядом слегка сутулящегося студента, спросила у Петера:

– Я же его не обидела? Он выглядел каким-то расстроенным.

– Где ты вообще видела обидчивых боевиков? Правда, этот в самом деле немного странный. Ты мне лучше скажи, у меня есть шанс отговорить тебя от авантюры?

– Ни малейшего. Разве что ты нажалуешься дяде.

– Чтобы ты меня потом на порог своей мастерской не пускала? Ну уж нет. Придется присмотреть за тобой. Но нам ведь нужен еще и доверенный целитель?

– Конечно, – я красноречиво улыбнулась. – Неужели Марта так занята, что не захочет подработать?

Петеру не мешало бы отвлечься от своих бед и наладить напряженные отношения с невестой. Совместная работа над новым проектом годилась для этого лучше всего, тем более у нас уже был опыт сотрудничества.

– Артель «Шефнер и Шефнер»? – лукаво подмигнул Петер, приобнимая меня за талию, за что тут же был бит по рукам.

– «Вернер и Шефнер», – поправила строго. – Будем работать в доме деда, так как иначе мы потратим большую часть времени, чтобы спрятать наш эксперимент от Мартина.

Хотя в названии проекта следовало бы упомянуть еще одно имя – Абеларда Вагнера. Как ни говори, именно его исследования лежали в основе моих разработок.

– Пойдем, нам надо еще новый тигель купить.

Мне понадобилось полторы недели, чтобы закончить подготовку и удостовериться, что мои схемы работают. Это стоило мне четверти запаса жемчуга и двух кроликов, павших жертвой научного интереса. Зато третий и четвертый теперь беззаботно грызли морковку в клетке, поставленной в углу мастерской.

– Цып-цып-цып, – позвал Петер одного из длинноухих. – Лысик, иди сюда.

– Не называй его Лысиком, – попросила я, тщательно размешивая краску, в основе которой был порошок серебра и растертый в пыль алый жемчуг.

– А что, Пушистиком называть? – удивился приятель. – Обрила кроликов, разукрасила. Жуть просто, светятся в темноте. Теперь они больше на демонов похожи, чем на нормальных животных.

– Мех отрастет, и узоров не будет видно. – Марта закончила протирать инструменты и разложила их на столе. – А вот как ты, Софи, намереваешься прятать свои татуировки от мужа?

– Это не татуировки. И видно их будет только во время активации чар.

– Раны заживут не сразу, – предупредила целительница.

– Хорошо, что муж уехал в командировку, да? – подмигнула я девушке. – Ну что, готовы?

– Ты уверена? – в очередной, кажется, тысячный раз спросил Петер.

– Более чем.

Сняла защитный халат, оставшись в рубашке, позаимствованной у мужа. Учитывая, что рукава я оторвала, вернуть ее не удастся. Марта потянулась к остро заточенному серебряному стило, но я остановила ее.

– Я сама. Тебе нужно просто убрать боль.

Целительница пожала плечами и занялась анестезий. Вскоре я перестала чувствовать левую руку почти до самого плеча, пальцы утратили подвижность. Марта расположилась по другую сторону стола. Петер, взволнованно прижимая к себе лысого кролика, громко дышал за спиной.

– Первый этап. Нанесение знаков.

Рука даже не дернулась, когда я проколола кожу у основания безымянного пальца и повела линию вверх по руке. Порез, тонкий, но довольно глубокий, тут же наполнился кровью, а стило уже двигалось дальше, вычерчивая на коже причудливые узоры. Работать нужно было быстро. Инструмент из особого сплава металлов не давал ране затянуться, и если бы не Марта, постоянно омывавшая мою руку, я вскоре не смогла бы работать из-за залившей конечность крови.

– Мне дурно, – сдавленно прошипел приятель.

– Ведро в углу, – подсказала я. – Не задерживайся. Дальше без тебя мне не справиться.

Пальцем из псевдоплоти занялся уже Петер – тот разрезать было гораздо сложнее, чем тонкую кожу.

– Тебе не больно? – встревоженно спрашивал он каждые пять минут.

– Он же ненастоящий.

Рука уже обретала чувствительность, и узоры неприятно жгли. А ведь мы еще и к краске не притрагивались.

– Петер, если я потеряю сознание, ты должен закончить за меня, понял? Если не сделать все сразу, результат будет самым непредсказуемым.

После окончания нанесения узоров, спустя, как показалось, целую вечность я растеряла практически весь свой энтузиазм, но виду старалась не подавать. Целительница сменила промокшую от крови ткань под моей рукой на чистую и тщательно закрепила кисть в тисках. Бледный Петер натянул защитные перчатки и аккуратно обмакнул кончики пальцев в краску.

– Нужно втереть жемчуг как можно глубже в раны, ты помнишь об этом?

– Надеюсь, это того стоит.

Еще как стоит! Даже если я просто смогу чаровать как прежде, этого достаточно. Но если мои силы возрастут… то я могла бы гораздо легче использовать заклинания, которым меня учил Рихтер.

От первых прикосновений Петера к моей коже из глаз брызнули слезы. Ощущение, будто в кожу мне втирали расплавленный свинец, а не краску. Я положила голову на стол, стиснув зубы и вцепившись другой рукой в край столешницы. В этот момент целительскими заклинаниями пользоваться было нельзя, иначе они могли повлиять на конечный результат.

– Второй этап закончен, – заявил наконец Петер, поспешно сдирая дымящиеся перчатки.

– Сколько времени?

– Семь.

Всего семь. Значит, второй этап занял чуть меньше часа. Голова кружилась, во рту был привкус железа. Но еще нужно было наложить чары. Марта тщательно очистила кожу от остатков краски, и теперь я могла любоваться на алые узоры, обвившие руку от безымянного пальца до предплечья. Когда все заживет, будет красиво. Занеся правую ладонь в нескольких миллиметрах над запястьем левой руки, я зашептала ритуальные слова. Узоры засветились и будто наполнились огнем. Едва договорив до половины, сглотнула ставшую густой слюну и шепнула Петеру:

– Дальше ты.

Окончание работы я так и не увидела, забывшись в жарком мареве, в котором мне почему-то виделись элементали.

Проснулась уже в своем старом кресле. С забинтованной рукой, нывшей так, будто ее оторвать пытались. Петер, сидя на столе, допивал бутылку шампанского, Марта дремала на стуле. Заметив, что я пришла в себя, артефактор помахал бутылкой.

– Жива-таки? А я уже думал, где мне искать дерево, на котором можно повеситься.

– Жива. Правда, окончательный вердикт пока рано выносить. Нужно посмотреть, как чары будут слушаться.

– Марта приготовила лекарскую мазь. Магии в ней нет, не беспокойся. Думаешь, дядя ничего не заметит?

Уверенно улыбнулась.

– Если и заметит, уже будет поздно.

– Я все понимаю, но, как по мне, это твое желание сделать из себя артефакт – блажь.

– Блажь? – повторила я. – Может быть. Но кто знает, а вдруг когда-нибудь эти чары спасут мне жизнь? Или моим близким.

Артефакты можно отобрать, охрану обмануть. Но вот скрытые внутри моего тела чары найти будет не так легко.

Мартин приехал на день раньше, чем обещал, и тут же спросил о Петере. Мой муж был отлично осведомлен, сколь часто я виделась с его племянником, но, судя по спокойствию, был не в курсе о цели наших встреч.

– У Петера все хорошо. И у его невесты тоже, – опередила вопрос Мартина.

– Я встречался с отцом фрейлейн Марты. Он весьма обеспокоен репутацией своей дочери, хоть и пытается делать вид, что все в порядке.

Еще бы! Главе СБ особо не пожалуешься на его беспутного племянника, будь ты хоть мэром города.

– Не дергай Петера. Он сам разберется.

– Защищаешь его, – вздохнул Мартин.

С любопытством посмотрел на быстро мелькавшие спицы в моих руках.

– Ты почти закончила. Что за узор у тебя получился? – Он перегнулся через спинку моего кресла, скользнув при этом щетиной по нежной коже щеки. – О, это… змея?

На черном фоне извивался кольцами сине-зеленый змей с самой что ни на есть паскудной мордой.

– А ты что, не любишь змей? Чувствуешь конкуренцию?

– Люблю. На одной из них даже женился.

Отложила спицы и пряжу в сторону и дернула мужа за прядку волос.

– Эй-эй, не надо соревноваться со мной в сарказме, – попеняла ему с преувеличенной строгостью. – Результат тебе не понравится.

Мартин обвил мои плечи руками и поцеловал в шею, вызвав у меня непроизвольную дрожь.

– Соскучился по тебе, – прошептал он, щекоча ухо горячим дыханием. – Заканчивай свое рукоделие и поднимайся наверх, иначе нам опять придется шокировать слуг.

Я немного расслабилась лишь после ухода мужа. Тонкие шрамы уже зажили благодаря помощи Марты, и красных линий на коже не было видно, но все же Мартин мог почувствовать увеличение моего магического резерва. К счастью, этого не произошло. Я призвала чары, и ладонь тут же расчертили причудливые спирали и завитки. Кончики пальцев светились зловеще-красным светом. Нет, это точно не стоит демонстрировать Мартину, да и вообще хвастаться новыми возможностями, чьи границы для меня оставались пока неизведанными.

– Софи! – позвал меня муж с лестницы. – Что у тебя там за звуки из мастерской?!

– Я завела декоративных кроликов! – ответила ему, поспешно выйдя в холл. – Но они пока болеют, так что я позже тебе их покажу.

– Кроликов? – недоуменно повторил муж.

– Да. Пушистик и Пушок.

– Довольно… мило. Но, пожалуй, нашим детям я буду сам давать имена.

Прошмыгнув мимо Мартина в мастерскую, я заперла за собой дверь и спустилась вниз. Клетка была разломана, а Пушистик, уже немного обросший мехом, со зверским видом грыз ножку стола. Пушок с печальным видом сидел на столе в луже разлитых реактивов. Кажется, я опять забыла их покормить и налить свежей воды. Ну какие дети, если мне даже кроликов доверить нельзя?!

– Кис-кис-кис, – позвала я Пушка самым ласковым голосом.

Кролик нервно дернул ухом и поспешно отскочил на другую сторону стола. Подальше от меня.

Корбин Рихтер

Меньше всего Корбин ожидал увидеть в своем кабинете одного из университетских профессоров, бледного и взъерошенного.

– Профессор Муниг, вас что, ограбили? Так у нас отделение по работе с магами. Или вас маги и грабанули?

Что можно было взять у престарелого историка, Рихтер представлял с трудом. Разве что Ларс Муниг коллекционировал древние свитки с магическими секретами.

– Нет-нет. Я по другому вопросу. Помните, вы спрашивали меня по поводу магического договора…

– А, вы наконец-то раздобыли информацию. Хорошо.

Муниг вспыхнул.

– Ну, знаете! Я вам абсолютно ничего не должен.

– Конечно, не должны, – примиряюще ответил алхимик. – А вы садитесь, в ногах правды нет. Сейчас я попрошу принести вам чая.

– Нет-нет! – вновь повторил Муниг, отчего-то встревоженно оглядываясь и плотно закрывая за собой дверь. – Нас ведь не могут здесь подслушать?

Рихтер подпер подбородок ладонью, с возрастающим изумлением глядя на испуганно выглядывавшего из окна профессора, прижимающего к груди потертый портфель.

– Кто, например?

– Например, служба… служба…

– …доставки? О нет, мы ничего не заказывали.

– Вы знаете, о ком я говорю!

– Я не только алхимик, но и элементалист, – напомнил Рихтер. – Даже СБ не сможет проникнуть через защиту в моем кабинете. Но причем тут она? Или вы наткнулись на какой-то ужасающий государственный секрет?

– Ах, если бы! Все гораздо хуже. Если сами знаете кто узнает то, что знаю я, он убьет и меня, и вас. Лучше бы я ничего не знал!

Корбин достал из нижнего ящика немного запылившийся стакан и бутылку бренди и щедро налил профессору выпить.

– Знаю, не знаю… Вы меня запутали. Что вы там принесли?

– Копии записей о заключении магических договоров. Маги и сейчас, и тогда пренебрегали формальностями, но один из моих коллег, некто Ульрих Крегер, живший лет семьдесят назад, составил реестр тех, кто был связан магическим договором. Их уже тогда было немного, чуть больше дюжины. Взгляните.

На стол перед Рихтером лег лист бумаги со списком имен.

– «Мастер – менталист Эрика Морр, ученица – менталист Зара Янель. Мастер – боевой маг Изенгрим Брихт, ученик – целитель Анхельм Хидросс. Мастер – боевой маг Агнесса Шеллар, ученица – повелительница стихий Гелла Цвейг. Мастер – алхимик Гидеон Дигро, ученик – артефактор Гердан Соло», – вслух прочел несколько имен Корбин и поднял голову. – Хм. Во всяком случае, про Дигро и Соло я слышал, когда еще учился. Они были гениями в своем роде.

– Как и многие, кто заключал договор. Говорят, подобная связь усиливает способности обеих сторон. Да слабые маги просто не способны на этот ритуал! Но дело не в этом. Вы заметили некоторую закономерность в том, как выстраиваются пары?

Алхимик пожал плечами.

– Среди них столько же смешанных, сколько и однородных. Боевых магов и менталистов чуть больше, чем магов других направлений. А еще тут есть моя сестра по несчастью. Интересно, почему я никогда не слышал про эту Геллу Цвейг?