Текст книги "Маленькая Черная Книжка (ЛП)"

Автор книги: Табата Варго

Соавторы: Мелисса Андреа
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

– Я люблю тебя, Росслин.

Я посмотрела на него, его слова наполнили меня такой радостью, я была уверена, что мое сердце разорвется. Он уставился на меня с невозмутимым видом, его темные волосы колыхались от океанского бриза. А голубые глаза выделялись на фоне белого дома и исчезающего заката на заднем плане.

– Таким образом, я должен поблагодарить тебя, – продолжил он, улыбаясь мне. – Никогда не думал, что когда-нибудь буду испытывать такие чувства к кому-либо. В течение многих лет я был эмоционально парализован, но ты обернула мои страхи против меня и превратила их в красоту.

Мне с трудом верилось, что Себастьян Блэк говорил такие красивые слова. Обернувшись, я обхватила его лицо ладонями и провела большим пальцем по легкой щетине на его щеке.

– Я тоже люблю тебя.

Его выражение лица изменилось в неверии, словно никто никогда не сможет полюбить его. Затем он наклонился и прижался губами к моим. Это был поцелуй, наполненный обещаниями будущего – навсегда.

В эту ночь мы занимались любовью.

– Сегодня не будет никакого траханья, – прошептал он, опуская меня на кровать. – Хочу сделать то, чего никогда не делал. Я хочу заняться с тобой любовью, – он нежно поцеловал меня, непрерывные искры проносились по моему телу.

– Себастьян Блэк сделает это нежно и романтично?

Раздвинув мои ноги, его губы проложили путь вниз к моему животу.

– Это именно то, что я делаю.

Это было медленно, нежно и красиво.

– Я так влюблен в тебя, – прошептал он, погружаясь глубоко в меня. Наши тела медленно качались друг против друга.

Его большие плечи перекрыли тусклый свет, когда он нависал своим телом надо мной. Я прижалась затылком к подушке, задыхаясь и поднимая свои бедра. Наклонившись, я медленно поцеловала Себастьяна. Его язык двигался против моего, прежде чем он нежно начал посасывать мою нижнюю губу.

Проведя руками по его спине, я проскользнула под простыни, запутавшиеся вокруг нас, и впилась ногтями в его мягкую задницу.

– Я не могу насытиться тобой, Росслин. Я никогда не смогу насытиться тобой, – прошептал Себастьян напротив моих губ, перед тем как прижаться своим лбом к моему тяжело дыша.

Впоследствии, я заснула в его объятьях. Никогда не чувствовала себя так блаженно за всю свою жизнь, и надеюсь, что мне никогда не придется вернуться обратно.

– Я загорела, – сказала, сняв с себя купальник и готовясь принять душ.

– Загар так сексуален.

Я обернулась и увидела, как Себастьян распростерся на кровати, а его руки располагались под головой.

– Ты думаешь, что все сексуально.

– Все, что связано с тобой.

Прошлая неделя была раем. Лежание на пляже, распитие «Маргариты» и занятие сексом в джакузи.

Себастьян заставил меня почувствовать себя королевой – сексуальной богиней, которой кажется, он все никак не мог насытиться. Как будто он изменился на все 180 градусов.

Он шептал слова любви и привязанности, показывая мне, насколько глубоко чувствовал все, что делал. Себастьян прикасался ко мне при любой возможности, он получал и дарил мне поцелуи полные страсти постоянно. Это было совершенством, и я начала думать, что моя жизнь наконец-то наладилась.

После душа я оделась, и Себастьян отвел меня на ужин в уютный небольшой ресторанчик на пляже. Мы ели морепродукты и пили слишком много.

Позже, я скинула свои сандалии, и мы гуляли по пляжу, держась за руки. Он выглядел невероятно в подвернутых брюках и свободной белой расстегнутой рубашке. Его волосы раздувало ветром в сексуальном беспорядке и всякий раз, когда он улыбался, я знала, что его ямочки на щеках – самая привлекательная вещь, которую я когда-либо видела.

– Потанцуй со мной, – сказал Себастьян, потянув меня в свои объятья и наклонив.

Я рассмеялась и позволила своим сандалиям упасть на землю.

– Нет музыки.

– Мы создадим нашу собственную музыку.

Он держал меня за руку и за талию, тихо напевая мне на ухо. Мы танцевали под звездами, а волны на заднем плане придерживались такта его мелодии.

– Ты такой романтик.

– Неа, – усмехнулся он.

– Тогда, как ты назовешь все это?

– Я называю это поводом почувствовать твое тело рядом.

Я хихикнула.

– Конечно.

И затем он прижал свою твердость к моему бедру, и я не смогла не захихикать еще сильнее.

– Прекрати, Пепе Ле Пью, – пошутила я. (прим. Пепе Ле Пью – персонаж из мультсериала «Приключения мультяшек», скунс. Работает организатором свадеб. Имеет французский акцент и изысканный вкус. Казанова)

На это раз он разразился смехом. Себастьян сжал меня крепче.

– Я ничего не могу поделать. Ты – солонина для меня, а я – капуста для тебя, – сказал он своим лучшим французским акцентом.(прим. «Ты – солонина для меня, а я – капуста для тебя» – фраза Пепел Ле Пью из мультфильма «Веселые мелодии», когда он признавался в любви)

Я не хотела, чтобы наш отпуск заканчивался, но, к сожалению, реальность была злой сукой, и Себастьяну нужно вернуться в свой клуб. После того, как я собрала вещи, у меня появилось два дополнительных чемодана, наполненных вещами, которые Себастьян купил для меня на Барбадосе.

Обратный перелет прошел значительно лучше, чем когда мы летели туда, но во всем заслуга Себастьяна, который сделал поездку проще, держа меня за руку и шепча успокаивающие слова в мои волосы.

Это был поздний вылет. На борту находилось только несколько человек кроме нас, поэтому, когда Себастьян накрыл нас одеялом, и я почувствовала, как его рука скользит между моими бедрами, я лишь слегка сопротивлялась.

Его пальцы творили волшебство, и прежде чем осознала все происходящее, то уже тяжело дышала и постанывала в его плечо. Когда мы сошли с самолета, я уже с нетерпением ждала нашей следующей поездки.

– Останься. Спи. Я появлюсь внизу и скоро вернусь.

Он отстранился от меня, откинув простынь и целуя каждую часть голой кожи, которая только открывалась его взору.

– Возвращайся скорее.

Прошло тридцать минут, и подумала, что могу встать и принять душ. Ступая в массивный душ Себастьяна, я стояла под несколькими насадками и позволяла дымящемуся водному потоку стекать по мне.

Когда я вышла, то роскошное полотенце, которое я обернула вокруг своего тела, уже было нагрето полотенцесушителем.

Возвращаясь в спальню Себастьяна, я скинула свое одеяние и надела его боксеры и одну из футболок. У меня имелась своя собственная одежда, но я предпочитаю носить его.

Следующие двадцать минут я провела любопытствуя. Нашла картины, на которые можно было посмотреть, и одеколоны в его гардеробной, которые можно было понюхать. Он так организован, и это так мило.

– Ты шпионишь? – я обернулась и увидела Вик, стоящей в дверях комнаты Себастьяна.

Я покраснела, соединив руки вместе перед собой, и улыбнулась ей. Ответной улыбки не последовало, и что-то очень странное просматривалось в ее поведении.

– Возможно только чуть-чуть, – я попробовала еще раз улыбнуться ей, но и это не помогло.

– Себастьяну не нравится, когда его девочки любопытствуют, Джессика.

Ее тон заставил меня задуматься. Не потому что он был сердитым, а потому что что-то еще имелось в ее голосе. Она звучала… ревниво.

– Он не называет меня так больше. Себастьян знает мое имя.

Она кивнула снисходительно.

– Ах, да. Ты думаешь, что это делает тебя особенной, Росслин? Думаешь, что теперь Себастьян собирается жениться на тебе, и вы скроетесь в лучах заходящего солнца вместе? (прим. скрыться в лучах заходящего солнца – часто употребляется иронически для описания счастливого конца в фильмах)

Мои плечи напряглись.

– Не знаю, чего ожидать, но знаю, что Себастьян меняется… и ему нравится это.

Она насмехалась, ее лицо передернуло от злости.

– Ты прикалываешься надо мной по поводу этого? Мужчины не меняются, особенно такие мужчины, как Себастьян.

Мне стало жалко Вик. Она влюблена в Себастьяна, а он влюблен в кого-то другого. Я никогда не испытывала такого чувства, но было легко попытаться понять, что она чувствует, когда я подумала о Себастьяне с кем-то еще.

– Мне жаль, если это причиняет тебе боль, Вик. Знаю, что нелегко видеть Себастьяна со мной, но…

Она расхохоталась так громко, что это заставило меня подпрыгнуть.

– Вау, ты действительно чертовски сумасшедшая, – ее глаза сузились, и она пристально смотрела на меня, словно ждала, что я загорюсь от ее пристального взгляда.

– Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, и не представляешь, кем на самом деле является Себастьян, или что он совершил в прошлом.

Я покачала головой.

– Мне плевать, что он совершил в прошлом. Что сделано, то сделано, и уверена, что есть вещи, о которых он сожалеет. Но это не изменит моих чувств к нему. Я люблю его и сделаю все для него.

Она смотрела на меня долго и упорно.

– Так ты в него влюблена. И готова на все ради него. А это включает в себя сохранение его тайн?

– Да.

– Держу пари, если бы ты знала, если бы ты только знала, ты бы его ненавидела. Ты бы пожелала никогда не встречать его. Ты могла бы даже пожелать ему смерти.

Я нахмурилась, не понимая, что она пыталась сказать мне этим.

– О чем ты говоришь?

– У всех есть скелеты в шкафу, Росслин. Некоторые хуже, чем другие. Ты просто должна знать, где посмотреть.

Она подошла ко мне, и я почувствовала прилив страха. Но Вик прошла мимо меня, и я обернулась, не доверяя свою спину ей. Отодвинув в сторону картину с изображением Бруклинского моста, она показала сейф, спрятанный за ней.

Вик не дернулась, чтобы открыть его, она просто повернулась и направилась к двери, чтобы покинуть комнату. Я не знала, чего Вик ожидает от меня без кода.

И затем она начала называть цифры.

– 02 12 01. Если ты хочешь знать больше о Себастьяне, о том, о чем ты имеешь право знать, то открой сейф.

Она не ждала моего ответа и вышла из комнаты. Я обернулась, чтобы посмотреть на сейф, и занервничала. Мои руки начали потеть, а мое сердце бешено колотилось.

Я вытерла ладони об штаны и пыталась сказать себе, что нет ничего в этом сейфе, о чем мне нужно знать. Но даже сейчас, когда я сказала себе это, то все равно повторяю число, которое Вик сказала мне, в своей голове снова и снова. 02 12 01, 02 12 01, 02 12 01.

Я могла бы оставить все это в покое и рассказать Себастьяну о том, что сказала Вик, когда бы он вернулся. Могла бы спросить его о том, что в сейфе, но у меня было такое чувство, что он не расскажет мне. Я также чувствовала, что все находящееся в сейфе было давно в прошлом, если бы даже я когда-нибудь и спросила об этом.

Глубоко вздохнув, я сделала медленный шаг к стене и потом еще, пока не оказалась достаточно близко, чтобы ввести код. Когда я потянулась к кнопкам, мои пальцы дрожали. Я проигнорировала дрожь и нажала пальцем на первую цифру.

Сейф издал звук, который звучал громче, чем было на самом деле, и открылся. Моя голова резко повернулась к двери, но там никого не было. Мое колотящееся сердце отдавалось в моих ушах, когда я потянулась открыть тяжелую дверь.

Не было ничего необычного на первый взгляд, и я вздохнула с облегчением. Не знаю, что ожидала найти, но рада, что там нет никаких частей тела. Я сдвинула бумаги в сторону. Они выглядели, как старые газетные вырезки, а также там находилось несколько стопок денег.

Затем я почувствовала небольшой пистолет. Сначала он испугал меня, и я выдернула руку из сейфа, словно оружие – это ядовитая змея. Я отругала себя за свое поведение испуганной идиотки и провела пальцами по оружию. Оно не выглядело опасным, но это не имело значения. Пистолет был очень старым – вовсе не похоже на то, что Себастьян использует его, но полагаю, что он имеет сентиментальную ценность.

Рядом с оружием располагался черный ящик среднего размера. Я вытащила его из сейфа и открыла крышку. Там находились фотографии Себастьяна и Вик, когда они были моложе, старый спичечный коробок и крошечные безделушки, уверена, значащие что-то для Себастьяна, но для меня они никак не выделялись.

Просматривая фотографии, я улыбалась каждой из них. Мои глаза наткнулись на следующую вещь, и все счастье было высосано из меня. Подняв эту вещь, я посмотрела вниз на медальон в своей ладони. Он выглядел точно так же, как…, но это было невозможно. Медальон моей мамы был украден той ночью.

Цепь была сломана, и кулон проскользнул через крошечную застежку медальона, издавая звенящий шум, когда он ударился об пол. Стукнувшись об защелку медальона, кулон открылся, и мое сердце разбилось на миллион кусочков. Мой взгляд упал на крошечную фотографию младенца, и я узнала Кайла, прежде чем увидеть свою фотографию на другой стороне кулона. Мне всего девять на этом фото, и я была самым счастливым человеком на свете.

Мои слезы размыли фото, заставив медальон выглядеть так, словно он плавал в моей ладони. Мне снится кошмар. Этого не может происходить. Я все еще сплю и мне нужно проснуться.

Я закрыла глаза и попыталась представить себе мальчика из той ночи – как он стоял, как держал плечи ровно, и его походка… это все было так знакомо теперь.

Закрыв медальон, я крепко зажала его в кулаке, и защелка сбоку впилась в мою ладонь. А затем я вспомнила про пистолет.

Я почувствовала, что не могу дышать, когда осознание того, в каких целях был использован пистолет, пришло ко мне. Правда от этого душила меня, и я ничего не могла поделать, чтобы остановить это.

Газетные вырезки накрывали оружие, и я потянулась к ним. Слеза скатилась по моим щекам, когда я просматривала их, читая историю за историей о смерти моих родителей. Дата привлекла мое внимание, 12 февраля 2001... 02 12 01. Код безопасности Себастьяна был датой убийства моих родителей.

– Что ты делаешь? – спросил Себастьян позади меня.

Я повернулась к нему с гневными слезами на глазах.

– Что это, Себастьян?

Цвет отхлынул от его лица. Я наблюдала, как грусть и сожаление заполнили его черты лица, и я знала – я просто знала.

Себастьян был убийцей.

– Ты хорошо провел отпуск? – глумилась Вик, стоя позади меня.

Я осмотрел свой клуб. Место, которое я когда-то думал, было единственное, что я мог любить… до Росслин. Я влюблен в женщину, которая доверяет мне, хотя у нее нет никаких оснований для этого.

Я не был в настроении ссориться с Вик.

– Мы провели.

Затем последовало ее ошеломленное молчание. Она ожидала, что я буду резок и груб с ней, но я не желал играть ни в какие игры с ней сегодня.

– Мы? Теперь вы – пара?

Я вздохнул и опустил голову, зажимая переносицу двумя пальцами. Очевидно, она была в настроении давить на меня.

Обернувшись, я поднял свой напиток с угла стола и опрокинул его, опустошая. Стакан издал глухой звук, когда я поставил его обратно. Я сбился со счета сколько напитков уже выпил, после того как оставил Росслин поспать, но легкий гул ошеломлял постоянное чувство вины, которое я испытывал с тех пор как узнал, кем она была.

– Да, Вик, мы пара. Я сказал тебе, что она другая. Я люблю ее. Я никогда не любил никого так, как люблю ее.

– Ты влюблен в нее. Ты с ума сошел, Себастьян? Мы убили…

Я оборвал ее.

– Мы? Мы никого не убивали. Ты сделала это.

Это было то, что не давало мне покоя в течение многих лет.

– Торопись, черт возьми, Себастьян, – прошептала Вик, когда исчезла по ту сторону забора.

Она быстрее, чем я сейчас, Вик повзрослела, но все еще неуклюжая, это то, почему я никогда не позволяю ей делать работу в одиночку. Она еще не готова, даже если и думала по-другому.

Я вскарабкался по забору и спрыгнул на ноги перед ней.

– Ты тормозишь, – она усмехнулась мне.

– Да пошла ты, – сказал я, вставая и оттряхивая колени на брюках. – Давай покончим с этим дерьмом. Я сказал Энтони, что мы вернемся через два часа.

Мы преодолели весьма ухоженный задний двор дома, за которым Вик наблюдала в течение последнего года. Она сказала, что это дом ее мечты. Она хотела дом и семью, как та, что имелась внутри этого дома.

У всех нас были свои мечты и предположительный вид жизни, который мы бы имели, если бы не были брошены, поэтому я понимал ее одержимость домом. Хотя и говорил ей много раз, что я выбираю дома, но знал, что скоро ее день рождения. Поэтому, как придурок пообещал ей, что мы ограбим дом, который она захочет.

– Ладно, ты уверена, что семья уехала из города?

– Да. Теперь перестань волноваться. Мы зайдем и уйдем, прежде чем ты поймешь это.

Я доверял Вик свою жизнь. У меня не было причин полагать, что она будет лгать мне о чем-либо.

– Прекрасно, но все еще нет света. Соседи вокруг таких районов как этот прикрывают друг другу спины. Давай просто зайдем, возьмем это дерьмо и смотаемся отсюда.

– Я не идиотка, Себастьян. Я делала это гораздо больше раз, чем ты.

Я протолкнул и прижал к замку украденную кредитную карту, которую использовал для вскрытия задней двери. Потянув за ручку, дверь открылась.

– Как профи, – прошептала Вик с улыбкой.

Она игриво толкнула меня в плечо. Вот в чем проблема. Она играла слишком много в серьезных ситуациях вроде той, что была сейчас.

Я бросил в ее сторону неодобрительный взгляд, говорящий «заткнись», и затем украдкой пошел по дому. Вик шла по пятам, когда мы перемещались по дому, ища ценности. Нижний этаж был безупречен, и мы не нашли почти ничего.

– Пойдем, – прошептала Вик, поднимаясь по лестнице на второй этаж.

Я последовал за ней в спальню хозяев.

– Джекпот, – прошептала Вик, дергая меня за руку. – Помоги мне снять телевизор.

Кивнув головой, я направился к стене с телевизором, и мы сняли его со стойки на пол. Именно в этот момент дверь ванной распахнулась, и вышел мужчина в шелковых пижамных штанах. Он зевал с закрытыми глазами и почесывал затылок. Как только его глаза открылись, они сконцентрировались на нас. Вик и я, мы оба замерли в свете, исходящем из ванной.

– Что вы делаете в моем доме?

Он направился в сторону кровати к телефону. Именно тогда, я увидел, что леди спит с другой стороны.

Я поднял руки.

– В этом нет необходимости. Мы просто уйдем.

Я двинулся к двери, надеясь, что Вик последует за мной. Ни один из нас не должен быть арестован.

Я стоял в дверном проеме, когда оглянулся назад. Вик там не было. Вместо этого она стояла перед мужчиной и наставляла пистолет на него.

– Что ты делаешь? – сказал я, направляясь обратно к ней. – Нет. Так не пойдет.

Я вламывался в дома, чтобы выжить, но приносить оружие и наставлять его на людей, не было в порядке вещей для меня.

– Он собирается вызвать копов, Себастьян, – сказала она приглушенным тоном. – Черт, теперь он знает твое имя. Прости. Дерьмо, мне так жаль.

Ее глаза были дикими. Она была безумна.

– Вик, просто отдай мне пистолет. Мы уберемся отсюда, и никто ничего не узнает. Давай просто уйдем, – сказал я спокойно, когда потянулся за пистолетом.

Ее рука дрожала, и это означало, что ее палец на спусковом механизме тоже дрожал.

И затем все происходило как в замедленной съемке. Муж стоял там с поднятыми руками и страхом в глазах, в то время как жена начала шевелиться. А потом она села прямо в постели и закричала.

Выстрелы прозвучали, оглушив меня, пока я наблюдал, как человек упал на пол. Кровь медленно сочилась из его шеи, и он, задыхаясь, пытался дышать. Я метнулся в сторону Вик, но было уже слишком поздно. Жена побежала к двери, и Вик стреляла снова и снова.

Стало совсем тихо, за исключением звуков мужа, делавшего его последний вздох, и жены, начинающей задыхаться и страстно желающей жизни. А затем послышались крики ребенка в комнате по соседству.

Вик опустила пистолет и бросилась бежать, словно меня даже не было с ней в комнате. Ее громкие шаги по деревянным ступенькам отозвались эхом по всему дому. Я стоял там, в шоке, уверенный, что мне все это снится, но женщина начала стонать. Мне следовало бежать, но я этого не сделал. Вместо этого я упал на колени рядом с женщиной, умирающей на полу, и схватил ее за руку.

– Я так сожалею, – шептал ей. – Мне так жаль.

Ее большие глаза были направлены на меня, и ее тело начало дрожать. Кровь брызнула из ее рта и приземлилась на губы. Она пыталась что-то сказать, но я не мог понять. Наклонившись ближе к ней, я повернул голову так, чтобы она смогла сказать мне на ухо.

– Пожалуйста, – она изо всех сил пыталась сказать.

И затем я почувствовал ее трясущиеся пальцы на своих, когда она положила что-то твердое и холодное в мою ладонь. Она закрыла мою руку вокруг этой вещи и умоляла меня глазами. Не знал, что она просила у меня, но не мог помочь ей.

Я должен был позвонить в полицию или скорую помощь, но я совсем не соображал сейчас, и мне было страшно. Я никогда не видел, как кто-то умирает, и мой желудок скрутило от страха. Все, что я сделал, так это склонился над ней и наблюдал, как крошечная слезинка скатилась из ее глаз, и она сделала свой последний вздох.

Я раскрыл руку и посмотрел вниз на медальон в ладони. Что она пыталась сказать мне?

И затем звук слева от меня заставил меня подскочить, я посмотрел вверх и увидел маленькую девочку, стоящую в дверном проеме и пристально смотрящую на меня. Ей не больше десяти лет. Ее крошечные ножки выглядывали из-под ее ночной рубашки, пока наполненные страхом глаза оценивали обстановку вокруг нее.

Женщина, очевидно, хотела, чтобы у меня остался медальон. Я не знал, что еще сделать, поэтому сорвал цепь с ее шеи. Я стоял, держа ее медальон в своей руке. Мои глаза столкнулись с маленькой девочкой еще раз, и затем я пустился наутек, пробегая мимо нее и вниз по лестнице. Как только перелез через забор, меня сразу же вырвало на землю, прежде чем я убежал в темноту.

Как бы сильно я не хотел сдаться, это означало и сдать Вик тоже, и я не был готов сделать это. Она являлась единственной семьей, которую я имел – моя младшая сестренка. То, что она сделала, было неправильно, но я не мог позволить ей попасть в тюрьму. Я не мог.

Той ночью я изменился. Я лежал в кровати и блокировал все воспоминания об этой ночи, отключив свои эмоции полностью так, чтобы не чувствовать вины или боли, разрывающей меня на части.

Неожиданно открыв медальон, который женщина дала мне, я увидел две фотографии внутри. На одной маленькая девочка, а на другой малыш, чей плач я слышал. Я был свидетелем смерти двух человек – родителей. Я оставил двух детей сиротами. Я приговорил их к жизни, как у меня. Это было тем, от чего я никогда не избавлюсь до конца своей жизни… никогда.

– Какого черта ты несешь, Себастьян? Мы оба находились там.

Ее слова выдернули меня из моих воспоминаний.

– Ты права. Я никогда не должен был позволять тебе…, – я не закончил.

– Ты думаешь о том, чтобы сдать меня? Меньшее, что ты можешь сделать – это рассказать мне об этом прежде, чем сделаешь.

Мой пристальный взгляд дернулся в ее сторону.

– Ты знаешь меня, я выше этого. Я не стукач. Я бы никогда не поступил так с тобой и никогда не поступлю так с Росслин. Она никогда не должна узнать то, что произошло той ночью.

– Оу, впутываешь эту суку, Себастьян. Я – та, к кому ты должен быть лояльным. Я, не она.

– Я же сказал, что не собираюсь говорить ей. Не могу потерять ее, а если она узнает, то оставит меня. Она нужна мне, Вик. Она создана для меня.

Лицо Вик померкло, и она отступила на шаг.

– Но я думала…

Даже через свой пьяный туман, я не пропустил полное опустошение на ее лице. Я заподозрил о чувствах Вик ко мне еще несколько недель назад, но сегодня это подтвердилось. Это было, как удар в живот. Она влюблена в меня.

Как я мог не видеть этого все эти годы? Она была для меня, как сестра, поэтому мне не приходило даже в голову, что ее чувства оказались глубже, чем мои. Она наблюдала, как я крутил всеми и каждым, и никогда не моргнула и глазом. Но с Росслин все было по-другому, и теперь все претензии Вик за последние несколько недель имели смысл.

– Вик … – я поднял руки в воздух, чувствуя себя беспомощным. Как я мог сказать ей, что не чувствую то же самое к ней?

Слезы текли по ее щекам, и она сердито вытерла их и затем обхватила руками себя за талию. Я не видел эту сторону Вик очень долгое время, и мне вспомнилась девочка, которой она являлась раньше. Она была уязвима, и я наблюдал за всем этим в замедленной съемке, поскольку разбил ее сердце.

Насколько все изменилось между мной и Вик за последние недели, часть меня цеплялась за ту прежнюю девушку. Я не мог просто отвернуться от ее боли. Протягивая свои руки к ней, я ждал, надеясь, что она примет мое утешение. Через секунду она пересекла комнату и обхватила руками меня за талию.

Ее слезы замочили переднюю часть моего костюма, но мне было все равно. Ей нужно утешение. Вина засела глубоко внутри меня, поскольку я понимал, что все изменится с этого момента. На мгновение мне показалось, что это все положило конец нашей дружбе.

– Я люблю тебя, Себастьян. Я была с тобой с самого начала. Никто другой.

– Тссс, – шептал, гладя ее по голове.

– Она никогда не будет достаточно хороша для тебя. Она никогда не узнает тебя так, как я. Я принимаю тебя таким, какой ты есть, и с тем, что ты сделал. Она сказала бы то же самое, если бы узнала о твоем, нашем прошлом?

– Вик… – я начал объяснять ей, но она оборвала меня.

– Скажи мне, что не любишь меня, Себастьян. Скажи мне, что ты никогда не любил меня, – умоляла она, глядя на меня глазами, полных слез.

– Прости, но я не чувствую то же самое. Ты всегда была мне, как сестра.

– Это не правда, – она яростно покачала головой. – Поцелуй меня.

Прежде чем успел остановить Вик, ее пальцы сжимали мой пиджак, и она потянула меня вперед. Она застала меня врасплох и смогла прижать свои губы к моим.

Отчаяние имеет горький вкус. Я почувствовал, как ее язык провел по моим губам, и ухватился пальцами примерно в области ее локтей и попытался оттащить ее от себя.

– Я люблю, когда ты грубый, – рычала она. – Знаю, как ты любишь трахаться. Трахни меня, Себастьян. Трахни меня жестко, – она укусила мою губу, освободив свои руки и начала расстегивать пуговицы на своей рубашке.

– Перестань, Вик, – я оттолкнул ее, и она отступила назад на несколько шагов.

Она заморгала и затем сердито посмотрела.

– Она разобьет твое сердце. Она не похожа на нас. Она никогда не будет похожа на нас. Ты и я – одинаковые. Мы не получаем «долго и счастливо».

– Возможно, у меня не будет счастливого конца, но даже после всего дерьма, которое я натворил, ты и я не похожи.

Она ухмыльнулась, застегнула свою рубашку и обернулась. Не сказав больше ни слова, она покинула комнату, хлопнув дверью. Если бы я был умен, то последовал бы за ней, чтобы убедиться в том, что она покинула клуб, но я не умен.

– Что это, Себастьян? Скажи мне, что это такое, – Роз кричала на меня.

Слезы текли по ее щекам, разрывая мое сердце на части.

Неизбежное произошло, и теперь я могу потерять все, что любил.

– Росслин, милая. Я могу объяснить. Просто позволь мне об…

– Не смей называть меня милая. Скажи мне, что это такое. Я просто хочу услышать, как ты произнесешь эти слова. Мне нужно знать, что это реально.

– Росслин, пожалуйста…

– Остановись! Просто скажи эти слова.

Она сломалась передо мной – разломилась изнутри, и я ничего не мог сделать, чтобы остановить это. Сделав глубокий искупительный вздох, я закрыл глаза и подготовился к концу всего.

– Это – медальон твоей матери.

Слова врезались в мое горло, как большие осколки стекла. Я мог практически чувствовать вкус крови во рту.

– И как ты получил его?

Ее плечи были скованы, а рука, протягивающая медальон, дрожала так сильно, я подумал, что она может уронить его.

– Пожалуйста, детка. Позволь мне объяснить.

Мне просто было нужно, чтобы она меня выслушала в течение всего нескольких минут. Я хотел, чтобы она знала правду. Ей нужно знать, что в то время как я находился там, я не нажимал на курок. Я технически не убивал ее родителей.

– Не называй меня деткой! Я не твоя чертова детка!

Я вздрогнул от ее слов.

– Это был ты. Ты тот мальчик, склонившийся над моей матерью, не так ли?

Она задавала неправильные вопросы. Мне нужно, чтобы она спросила, я ли убил их.

– Да, это был я, – непрошеные слезы навернулись в моих глазах. – Но клянусь, Росслин. Клянусь, я не убивал твоих родителей.

– Тогда, кто это сделал?

Имя вертелось на кончике моего языка, ожидая выхода в воздух вокруг меня, и вместо того чтобы сдержать его при себе, как всегда это делал, я позволил ему слететь с моих уст.

– Вик.

Она провела руками по лицу, прежде чем запустить их в волосы.

– Я не могу…, – она закрыла глаза и покачала головой. – Это не происходит со мной.

– Я был там, Росслин, но не убивал их. Мне нужно, чтобы ты услышала меня, я должен знать, что ты понимаешь.

– Думаешь, что это меняет ситуацию в лучшую сторону от того, что ты просто был там, Себастьян? Ты никогда не должен был находиться в моем доме. Ты может и не нажал на курок, но ты забрал все у меня просто своим присутствием.

– Росс… – я сделал шаг поближе к ней, но она резко дернулась.

– Нет. Не смей. Ты не можешь прикасаться ко мне. Я не хочу видеть тебя, ты вызываешь у меня отвращение.

– Мне жаль, я должен был сказать тебе.

– Подожди…, – она посмотрела на меня осуждающим пристальным взглядом, которым действительно смотрела на меня впервые. – Как давно ты знаешь обо мне? С самого начала, Себастьян? Так вот почему ты сделал все это? Все это было больной чертовой игрой для тебя?

– Нет. Я не знал пока…

– Пароль, – прервала она. – Вот почему ты разозлился, когда я сказала тебе, что это моя фамилия.

– Клянусь, я собирался оставить тебя в покое. Собирался. Но я любил тебя, Росслин. Я все еще люблю тебя. Ты мне нужна, – слезы текли по моим щекам, впервые с тех пор как я был маленьким мальчиком.

– Ты трахал меня все это время… зная, кто убил моих родителей?

Я столько всего хотел ей сказать, но ничто из этого не изменит сложившуюся ситуацию в лучшую сторону. Знал, я потеряю ее, поскольку вижу ее пристальный взгляд направленный на меня, полный ненависти в глазах, и я понял, что она больше не моя. Я не имел никакого права пытаться отговорить ее не оставлять меня.

– Мне нужно выбраться отсюда. Мне нужно уйти от тебя.

А потом она прошла мимо, покинув комнату. Паника пронеслась по мне. Не потому что боялся, что она пойдет в полицию, а потому что знал, как только она уйдет, я никогда не увижу ее снова.

Добравшись до выхода, я потянул ее к себе, когда она подошла ближе, но Роз сопротивлялась. Сильно ударяя меня по лицу и груди, она кричала. Я прижимал ее к себе, чтобы защитить ее и себя.

– Пожалуйста, не делай этого. Я только нашел тебя. Я не могу потерять тебя теперь, – комок из моей груди переместился в горло и грозил задушить меня.

– Я никогда не была твоей, Себастьян. В ту минуту, как ты ступил в мой дом двенадцать лет назад, я хотела твоей смерти.

– Не говори так. Ты любишь меня, Росслин. Я знаю, что любишь.

Она не слышала меня, и продолжала содрогаться в моих руках. Наконец, с таким приливом силы, о которой я и не догадывался, что у нее есть, Роз пнула меня по голени, прежде чем оттолкнуть с рычанием.