Текст книги "Восход тьмы"

Автор книги: Сьюзен Купер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

– Дождь растопит снег, – шепеляво проговорил он, – растает тут же!

Из толпы вышел Робин:

– Ах, вот ты где. Мне кажется или в этой адски холодной комнате становится теплее?

– Да, теплее, – ответил Уилл, поправляя свой свитер. Под ним на ремне, в такой же безопасности, что и остальные, висел теперь Огненный Знак.

– Забавно. Одно время в холле было невероятно холодно. Я думаю, сейчас снова включили центральное отопление…

– Давай посмотрим на дождь! – Пара мальчишек пронеслась мимо них к входной двери. Но только они взялись за дверную ручку, как послышались сильные удары в дверь снаружи. Когда дверь отворили, на пороге под проливным дождем стоял до нитки промокший Макс.

Он еле дышал, и все видели, что он судорожно глотает воздух, чтобы произнести несколько слов:

– Мисс Грейторн здесь? Мой отец?

Уилл почувствовал руку на своем плече и увидел, что за ним стоит Мерримен. По выражению его глаз он понял, что Тьма снова нанесла удар. Макс поймал взгляд Уилла и двинулся вперед. Дождевая вода лилась по его лицу, он встряхнул головой, как собака.

– Позови папу, Уилл, – сказал он, – и доктора, если он свободен. С мамой несчастный случай, она упала с лестницы. Она все еще без сознания, и, кажется, у нее сломана нога.

Мистер Стэнтон уже услышал это и сразу бросился в комнату доктора. Уилл испуганно смотрел на Макса. Затем он мысленно обратился к Мерримену:

– Это они сделали? Они? Леди сказала…

– Возможно, – безмолвно ответил ему Мерримен. – Они не могут причинить вреда тебе и не могут убить человека. Но они способны использовать человеческие инстинкты таким образом, что люди начинают причинять вред себе самим. Или могут подстроить неожиданный раскат грома, когда кто-то стоит на верхней ступеньке лестницы.

Уилл больше ничего не слышал. Он выбежал за дверь вместе с отцом, близнецами и доктором Армстронгом, спеша домой.

КОРОЛЬ ОГНЯ И ВОДЫ

Джеймс выглядел бледным и несчастным, даже после того как доктор благополучно прибыл и начал обследовать миссис Стэнтон в гостиной. Он толкнул Пола и Уилла, которые стояли ближе всего к нему, и потащил их в сторону, чтобы остальные не могли услышать их разговора, где расстроенно сообщил:

– Мэри исчезла.

– Исчезла?

– Это правда. Я говорил, чтобы она не ходила. Я не думал, что она отважится, был уверен, что она испугается.

Стойкий по натуре Джеймс чуть не рыдал от волнения.

– Чтобы не ходила куда?

– В поместье. Это случилось после того, как Макс ушел за вами. Гвенни и Барб были в гостиной с мамой. А мы с Мэри на кухне заваривали чай. Она была расстроена, говорила, что Макс ушел уже очень давно и мы должны пойти и проверить, не случилось ли чего с ним. Я просил ее не глупить, конечно, нам не надо было идти! Но потом меня позвала Гвенни и попросила развести огонь, а когда я вернулся на кухню, Мэри там уже не было. Ее пальто и ботинки я тоже не увидел. – Он всхлипнул. – Потом начался дождь, и на улице я не увидел даже ее следов – их размыло. Я собирался было пойти за ней, никому ничего не сказав, потому что у девочек и здесь достаточно проблем, но тут пришли вы, и я подумал, что Мэри вернулась с вами. Но нет! О господи, – печально вздохнул Джеймс, – вот дуреха.

– Ничего страшного, – сказал Пол, – она не могла далеко уйти. Сейчас иди и дождись нужного момента, чтобы объяснить все папе. Скажи ему, что я пошел за ней. Я возьму Уилла с собой, мы еще не сняли верхнюю одежду.

– Хорошо, – согласился Уилл, который уже старался найти доводы, чтобы ему разрешили пойти.

Когда они снова оказались на улице под дождем, снег под ногами уже превратился в сероватую жижу и хлюпал.

Пол сказал:

– Тебе не кажется, что настало время рассказать мне, что происходит?

– В смысле?… – озадаченно переспросил Уилл.

– Во что ты ввязался, – уточнил Пол, и его светло-голубые глаза требовательно смотрели на Уилла через толстые линзы очков.

– Ни во что.

– Слушай, если исчезновение Мэри как-то связано с этим, ты должен все объяснить.

– О господи, – пробормотал Уилл.

Он смотрел на решительное лицо Пола и думал, как объяснить старшему брату, что одиннадцатилетний мальчик уже не просто мальчик, а существо, которое слегка отличается от представителей человеческой расы и борется за ее выживание…

Разумеется, это невозможно.

Он только произнес:

– Все из-за этого.

Внимательно глядя на брата, он приподнял свой тулуп и свитер и показал Полу ремень, на котором висели Знаки.

– Они антикварные. Это просто пряжки, которые мистер Доусон подарил мне на день рождения, но они, должно быть, очень ценные, потому что два или три странных человека теперь пытаются завладеть ими. Один из них преследовал меня в проезде Охотничьей лощины… и тот старый бродяга тоже имеет к этому отношение. Вот почему я не хотел нести его домой, когда мы нашли его в снегу.

Он понимал, что его рассказ звучит крайне неправдоподобно.

– Гм, – протянул Пол, – а этот человек из поместья, новый дворецкий? Лайон, что ли? Он тоже связан с этими шутами?

– О нет, – быстро возразил Уилл, – он мой друг.

Пол секунду смотрел на брата с непроницаемым лицом. Уилл подумал о его деликатном внимании в ту ночь в мансарде, в самом начале всей этой истории, о том, как он играл на старой флейте, и понял, что Пол единственный, кому он мог бы довериться. Но все же это было невозможно.

Пол проговорил:

– Вероятно, ты не рассказал мне даже половины всей истории, но этого достаточно. Ты думаешь, эти охотники за антиквариатом могли украсть Мэри в качестве заложницы?

Они дошли уже до конца подъездной дорожки к дому. Дождь сильно хлестал. Вода стекала по сугробам, лила с деревьев, и дорога постепенно превращалась в стремительно текущий ручей. Они огляделись вокруг. Уилл ответил:

– Они могли похитить Мэри. Если она пошла прямо в поместье, почему мы не встретили ее по дороге домой?

– Мы все равно пойдем по этому пути, чтобы проверить. – Пол неожиданно откинул голову назад и посмотрел на небо. – Этот дождь! Просто удивительно! После такого снегопада вдруг полил дождь. И ведь стало гораздо теплее! В этом нет никакой логики.

Он пошлепал по бегущему ручью, который на самом деле был проездом Охотничьей лощины.

– Хотя многое сейчас кажется мне абсолютно нелогичным, – сказал Пол, пристально глядя на Уилла.

– Ага, – согласился Уилл, – гм.

Он шумно шлепал по слякоти, пытался заглушить угрызения совести, и всматривался вдаль сквозь завесу дождя, выискивая хоть какой-то след своей сестры. Когда порывы ветра и потоки дождя шумели в ветвях деревьев, мгла наполнялась удивительными звуками: это был шум океанских волн, которые обрушивались на берег и омывали гальку. Слушая этот древний шум, Уилл представлял, что стоит на берегу великого океана еще до того, как человек и его предшественники были рождены на свет. Они шли вверх по дороге и громко звали Мэри, но ответа не было, и их тревога только росла. Пейзаж вокруг выглядел очень непривычно, ливень придал снежному покрову новые формы, появились новые холмики и тропки. Но, дойдя до угла улицы, Уилл быстро понял, где они находятся.

Он увидел, как голова Пола резко нырнула вниз, а рука поднялась вверх, словно защищаясь от кого-то. Вслед за этим раздалось хриплое карканье, неожиданно громкое, но оно быстро стихло. Сквозь серую пелену дождя Уилл разглядел облако черных перьев, и стая грачей внезапно налетела на них, едва не задев их головы.

Пол медленно выпрямился, удивленно озираясь вокруг.

– Что такое?…

– Перейди на другую сторону дороги, – сказал Уилл, решительно подтолкнув его. – Грачи иногда сходят с ума. Я уже видел это раньше.

Другая стая с гвалтом накинулась на Пола сзади, толкая его вперед, а первая тем временем кружилась над Уиллом, оттесняя его в сугроб на краю занесенной снегом рощи. Птицы нападали снова и снова. Увертываясь от грачей, Уилл думал, понимает ли его брат, что их сейчас гонят, словно овец, и они пойдут туда, куда захотят грачи. Но было уже слишком поздно. Серая стена дождя отделила братьев друг от друга, и Уилл понятия не имел, в каком направлении исчез Пол.

Он закричал в панике:

– Пол! Пол!

Но затем внутри него взял верх Носитель Света, и, усмирив страх, Уилл перестал кричать. Все происходившее касалось не только его собственной семьи; он должен быть доволен, что остался один. Уилл понимал, что Мэри была поймана таким же образом, как и Пол, и унесена куда-то Тьмой. И только он мог вернуть ее. Потоки проливного дождя обрушивались на него. Очень быстро стемнело. Мальчик расстегнул ремень и перетянул им правое запястье; потом произнес слово на Старом наречии, поднял руку вверх. От Знаков теперь исходил прямой луч света, как из фонарика. Он освещал коричневатую рябь воды как раз в том месте, где дорога превращалась в реку, все более глубокую и стремительную.

Уилл вспомнил слова Мерримена о том, что пик силы Тьмы придется на Двенадцатую ночь. Наступило ли сейчас это время? Он потерял счет дням, они слились воедино в его сознании. Вода нахлынула на его ботинки, пока он стоял и размышлял, и он быстро отскочил в снег на краю дороги. Коричневая волна на дороге-реке поднялась уже довольно высоко и едва не перехлестывала через снежные сугробы, образующие своего рода берега. В свете, исходящем от Знаков, мальчик видел, как по воде, покачиваясь на волнах, проплывали глыбы грязного снега и льда. Они то и дело натыкались на снежные берега дороги, плотно утрамбованные снегоочистителями, откалывали от них новые куски и уносили их с собой, как маленькие айсберги.

Кроме того, по воде плыли самые разные вещи. Он увидел ковш и еще какой-то предмет, напоминавший пучок сена. Вода, должно быть, поднялась очень высоко и начала выносить вещи из садов жителей – возможно, среди них были и вещи из сада Стэнтонов. Как вода могла подняться так быстро? Словно отвечая на вопрос, дождь с новой силой забарабанил по спине Уилла, и обледеневший снег под его ногами стал раскалываться на куски. Мальчик понял, что земля под снегом все еще оставалась насквозь промерзшей из-за лютого мороза, который парализовал все, прежде чем внезапно потеплело. Поэтому дождь не мог проникнуть в почву. Оттаивание земли займет гораздо больше времени, чем таяние снега. А до той поры снегу, превратившемуся в воду, некуда будет деваться, и он побежит по поверхности, ища реку, чтобы слиться с ней. Мощные и стремительные потоки воды, возможно, станут представлять даже большую опасность, чем снег.

И тут сквозь плеск воды и шум дождя до него донесся чей-то крик. Уилл шел по подтаявшим обледеневшим сугробам и пытался разглядеть хоть что-нибудь в темноте. Крик раздался снова:

– Сюда! Помогите!

– Пол?! – с надеждой воскликнул мальчик, хотя понимал, что голос не принадлежит его брату.

Крик доносился со стороны дороги-реки, из темноты. Уилл поднял вверх Знаки и в их свете увидел гигантское облако пара над текущей водой. Приглядевшись, он понял, что клубы пара были на самом деле глубоким дыханием огромной лошади, стоявшей прямо в воде, посреди крутых пенистых волн. Уилл увидел широкий лоб, длинную каштановую гриву, намокшую и прилипшую к шее, и понял, что это был либо Кастор, либо Поллакс, один из двух тяжеловозов с фермы Доусонов.

Свет от Знаков поднялся выше; он увидел Старого Джорджа, закутанного в непромокаемый плащ, сидящего на спине крупной лошади.

– Сюда, Уилл. Иди по воде, пока она не начала быстро подниматься. У нас есть работа. Поехали!

Он никогда раньше не слышал таких требовательных интонаций в голосе Старого Джорджа. Это был Носитель Света, а не старый дружелюбный работник фермы. Пригнувшись к шее лошади, он стал понуждать ее идти по холодной воде:

– Давай, Полли, проходи, сэр Поллакс.

Большой Поллакс, выпустил облака пара из своих широких ноздрей и сделал несколько твердых шагов вперед. Уилл мог теперь сойти со снежного берега прямо на дорогу-реку и схватиться за ногу лошади, похожую на могучее дерево. Вода была выше колен мальчика, но он уже промок до нитки, и это было неважно. На могучей лошади не было седла, только промокшее покрывало; но с удивительной силой Старый Джордж наклонился вниз, ухватил мальчика за руку и усадил его на лошадь. Луч света, исходивший от Знаков, по-прежнему оставался направленным точно вперед, туда, куда они должны были идти. Уилл чуть было не соскользнул с широкой спины лошади, и Джордж перетащил его вперед, так что он оказался верхом на огромной изогнутой шее.

– Шея Полли выдерживала и больший вес, – сказал он на ухо Уиллу.

И они поехали, покачиваясь, на спине неторопливой лошади, которая, слегка пошатываясь, шлепала по быстро растущему потоку, удаляясь от рощи грачей, от дома Стэнтонов.

– Куда мы направляемся? – закричал Уилл, испуганно вглядываясь в темноту. Он не видел вокруг ничего, кроме бешеного водного потока, освещенного лучом Знаков.

– Мы едем, чтобы начать Охоту, – проскрипел скрипучий старый голос над его ухом.

– Охоту? Какую Охоту? Джордж, я должен найти Мэри, они ее похитили. И я потерял Пола.

– Мы едем, чтобы начать Охоту, – настойчиво повторил голос за его спиной. – Я видел Пола, он в безопасности и сейчас возвращается домой. Мэри ты найдешь в свое время. Пришло время Охотника, Уилл, белая лошадь должна прийти к Охотнику, и ты должен привести ее к нему. Таков порядок вещей, о котором ты забыл. Река идет в долину, и белая лошадь должна прийти к Охотнику. А потом мы увидим, что произойдет дальше. У нас есть работа, Уилл.

Дождь хлестал их все сильнее, и где-то вдалеке загрохотал гром. А огромный тяжеловоз Поллакс терпеливо шлепал вперед по коричневой бурной реке, которая когда-то была проездом Охотничьей лощины.

Было невозможно определить, где они находились. Ветер поднимался, и Уилл слышал, как шумят деревья под всплески мерных шагов Поллакса. Только изредка в деревенских окнах мелькал свет; электричества, скорее всего, все еще не было из-за аварии или из-за происков Тьмы. В любом случае большинство жителей деревни все еще оставались в поместье.

– Где Мерримен? – спросил Уилл сквозь шум дождя.

– В поместье, – прокричал ему в ответ Джордж. – С фермером. В осаде.

– Вы хотите сказать, что они в ловушке? – Голос Уилла чуть не сорвался на крик от волнения.

Старый Джордж ответил почти шепотом, его едва можно было расслышать:

– Они отвлекают внимание, чтобы мы могли работать. И вода тоже доставляет немало хлопот. Посмотри вниз, мальчик.

Знаки освещали предметы, проплывающие мимо них в бурлящей воде: плетеную корзину, несколько разорванных картонных коробок, ярко-красную свечку, спутанную связку ленточек. Неожиданно Уилл узнал одну ленточку, она была ярко-фиолетовой в желтую клетку, в Рождество Мэри сняла ее с обертки одного из подарков и аккуратно свернула. Сестра была настоящей скопидомкой, как белочка, и лента отправилась в ее запасы.

– Это вещи из нашего дома, Джордж.

– Вода разлилась повсюду, – сказал пожилой человек, – а ваш дом находится в низине. Но опасности нет, не волнуйся. Это просто вода. Просто слякоть.

Уилл знал, что он был прав, но хотел бы убедиться в этом сам. Спохватившись, люди начали бы передвигать мебель и сворачивать ковры, собирать книги и все, что можно спасти. Эти первые плавающие в воде предметы, должно быть, были унесены водой раньше, чем кто-то заметил стихию…

Поллакс впервые оступился, и Уилл схватился за мокрую каштановую гриву; мальчик чуть было не соскользнул вниз, в бурлящий поток воды. Джордж ласково успокоил лошадь, а та втянула воздух и зашмыгала носом. Уилл мог сейчас видеть несколько тусклых огней, которые горели в больших домах на возвышенности в конце деревни. Это говорило о том, что они приближаются к Общинным землям, если они еще оставались землями, а не превратились в озеро.

Что-то менялось. Мальчик прищурился. Уходящий вдаль водный поток трудно было разглядеть. Потом Уилл заметил, что свет, исходивший от Знаков на его руке, становится все более тусклым, а вскоре совсем рассеялся, и они оказались в полной темноте. Когда свет погас, Старый Джордж сказал тихим голосом:

– Тпру, Полли. – Тяжеловоз остановился в воде, которая бурлила у его ног. – Здесь я должен оставить тебя, Уилл, – произнес Джордж.

– Да? – пробормотал Уилл, почувствовав себя брошенным.

– Таков порядок, – пояснил Старый Джордж, – именно ты должен привести белую лошадь к Охотнику. Это произойдет, если ты не попадешь в беду. И вот тебе два совета, как не попасть в беду. Первый – света будет достаточно, чтобы видеть, если после того, как я уйду, ты досчитаешь до ста. А второй – помни о том, что ты уже знаешь: текущая вода свободна от магии. – Он успокаивающе похлопал Уилла по плечу. – Оберни ремень со Знаками снова вокруг пояса, – посоветовал он, – и спускайся.

При одной мысли о холодной воде мурашки побежали по коже Уилла. Спина Поллакса была так высоко над землей, что, спрыгнув вниз, Уилл шлепнулся в водный поток, как кирпич. Но мальчик не почувствовал холода; только дождь продолжал хлестать по нему, но и он был теперь мягче и нежнее и, казалось, помогал ему не замерзнуть.

Старый Джордж сказал:

– Я иду собирать Охоту.

И, не сказав больше ни слова, он направил Поллакса по воде в сторону Общинных земель и вскоре исчез в темноте.

Уилл взобрался на снежный берег дороги-реки, отыскав место, где мог бы стоять, не рискуя упасть, и начал считать до ста. Но, едва досчитав до семидесяти, он понял, что имел в виду Старый Джордж. Постепенно темнота начала светиться, словно сама по себе. Текущая вода, изрытый снег, высокие деревья – все это он мог теперь видеть в тусклом, сероватом, словно сумеречном, свете. И вдруг в стремительном потоке перед ним проплыл предмет, увидев который Уилл чуть было не свалился в воду от изумления.

Первым делом появились оленьи рога, лениво покачиваясь из стороны в сторону, как будто огромная голова кивала всем вокруг. Затем он разглядел цвета: ярко-синий, желтый и красный, такие же яркие, как и в рождественское утро. Пока еще глаз не мог различить детали странного лица: птичьи глаза, заостренные волчьи уши. Но, без сомнения, это была карнавальная маска – странный подарок старого жителя Ямайки, который прислал ему Стефан.

Уилл издал звук, похожий на всхлипывание, и отчаянно прыгнул вперед, чтобы схватить маску, прежде чем вода унесет ее. Но он поскользнулся, и, пока пытался восстановить равновесие, чтобы не упасть, огромная гротескная голова уплыла и скрылась из виду. Уилл быстро побежал вдоль дороги по снегу. Эта была вещь Носителей Света, и прислал ее Стефан, а он потерял ее и теперь должен любой ценой вернуть. Но внезапно он вспомнил слова Джорджа и остановился. Текущая вода свободна от магии, говорил ему Старый Джордж. Маска плыла в стремительном потоке воды, и, пока она там оставалась, никто не мог причинить ей вред или использовать ее в дурных целях.

Уилл заставил себя не думать о маске. Открытое пространство Общинных земель протянулось перед ним, подсвеченное странным мерцанием, исходившим, казалось, из воздуха. Все было неподвижным. Даже скот, который обычно в туманные дни неясно вырисовывался где-то вдали, сейчас находился под крышей на фермах, загнанный туда снегом. Уилл двигался очень медленно. Затем шум воды, к которому его уши уже привыкли, начал меняться. Он становился все громче и громче, и прямо перед Уиллом стремительный поток, наводнявший проезд Охотничьей лощины, повернул в сторону и, слившись с другим маленьким потоком, одной бурлящей пенящейся рекой обрушился на Общинные земли. А дорога, по которой еще недавно стремительно неслась вода, была теперь свободной, твердой и светилась; именно по этой дороге, как чувствовал Уилл, ушел Старый Джордж. Мальчику тоже хотелось пойти этой дорогой, но он знал, что ему было по пути с рекой, интуиция Носителя Света подсказывала ему, что вода укажет, как привести белую лошадь к Охотнику.

Но кто был Охотником и где искать белую лошадь?

Уилл осторожно продвигался вперед, вдоль бугристого снежного наноса, ограждавшего новый водный поток. Плакучие ивы тянулись вдоль него, клонясь к земле. Неожиданно из-за темного ряда деревьев выпрыгнула белая фигура. В полумраке появилось серебристое свечение, и в брызгах мокрого снега перед Уиллом предстала огромная белая кобылица. Она была высокой, как дерево, ее грива свободно развевалась на ветру.

Уилл ласково дотронулся до нее.

– Ты отвезешь меня? – спросил он на Старом наречии. – Как ты делала это раньше?

И только он произнес эти слова, налетел порыв ветра, и яркая молния сверкнула прямо над ними. Белая лошадь вздрогнула и резко дернула головой вверх. Но сразу после этот вдруг успокоилась, и Уилл тоже инстинктивно почувствовал, что это скопление грозовых туч, предвещавших бурю, не было делом рук Тьмы. Это просто естественное природное явление. Свет наступал прежде, чем могла атаковать Тьма.

Мальчик убедился в том, что Знаки в безопасности на его ремне, а затем, как он уже делал однажды, потянулся к длинной жесткой гриве белой кобылицы и ухватился за нее. В тот же момент его голова закружилась, и где-то очень далеко, но ясно зазвучала та самая волшебная музыка, похожая на перезвон колокольчиков, манящая за собой и заставляющая сердце таять. Уиллу показалось, что мир перевернулся, музыка стихла, и вот он уже сидит на спине белой кобылицы, высоко, среди крон ивовых деревьев.

Молнии засверкали в рокочущем небе. Мышцы ходуном ходили на огромной спине под Уиллом, который изо всех сил держался за кобылицу. Она скакала через Общинные земли, по снежным холмам и ложбинам, и ледяные брызги разлетались во все стороны из-под ее копыт. Мальчик пригнулся к шее лошади, и сквозь шум ветра ему послышался странный пронзительный гогот, похожий на крик гусей, летящих очень высоко в небе. Эти звуки, казалось, обогнули их и исчезли где-то вдалеке.

Высоко взлетая, белая кобылица неслась по холмам, дорогам, насыпям, по которым продолжала струиться талая вода. Затем какой-то новый шум, гораздо громче порывов ветра и раскатов грома, донесся до его ушей, и он увидел перед собой рябую зеркальную поверхность воды и понял, что они прискакали к Темзе.

Река в этом месте оказалась гораздо шире, чем обычно. Больше недели она была прочно скована льдом и нависавшим с берегов снегом; сейчас она стала свободной, пенящейся, ревущей, огромные глыбы снега и льда неслись по волнам, как айсберги. Это была не река, а неистовый водный поток. Он шипел, завывал и казался абсолютно неуправляемым. Темза напугала Уилла как никогда раньше; она была такой дикой, какой могла быть Тьма, неподвластная его знаниям и контролю. Но все же он понимал, что река не принадлежит Тьме, с древнейших времен она остается за пределами Света и Тьмы. Так же, как и другие древние вещи: огонь, вода, камень, дерево и затем, после появления человека, бронза и железо. Река свободна и течет по своей собственной воле. «Река пустится в долину…» – сказал Мерримен.

Белая кобылица остановилась в нерешительности на берегу бешеного студеного потока и вдруг взвилась вверх. Когда они поднялись над бурлящей водой, Уилл заметил остров, которого прежде не было в этом вздутом потоке. Остров был разделен странными светящимися каналами. Белая лошадь опустилась на сушу среди голых темных деревьев, и Уилл подумал, что в действительности это высокий холм, окруженный водой. В тот же миг он ясно осознал, что встретится здесь с большой опасностью. Этот остров, который на самом деле таковым не являлся, был местом его испытания. Еще раз мальчик взглянул на небо и безмолвно, отчаянно позвал Мерримена; но Мерримен не пришел, и никакого послания от него не появилось в сознании Уилла.

Буря еще не поднялась, и ветер немного стих; шум реки перекрывал все остальные звуки. Белая кобылица склонила свою длинную шею, и Уилл неуклюже спустился вниз.

По утоптанному снегу, иногда твердому, как лед, а иногда достаточно мягкому, чтобы провалиться в него по колено, мальчик отправился исследовать остров. Он думал, что остров представляет собой круг, но оказалось, что это участок суши в форме яйца. Белая кобылица стояла в самом узком месте острова. А в самой широкой части росли деревья, перед ними был открытый заснеженный склон, а еще немного выше рос низкий густой кустарник, среди которого возвышалось искривленное старое буковое дерево. От корня этого огромного дерева сбегали вниз четыре ручья, разделяя холм на четыре части. Белая лошадь стояла неподвижно. В мерцающем небе гремел гром. Уилл взошел на вершину холма, к старому буку, и стоял, глядя на ближайший пенящийся ручей, текущий из-под огромного, покрытого снегом корня. И тут зазвучала песня.

Это было высокое пение без слов, оно приходило с ветром – холодное и жалостливое, без определенной мелодии или ритма. Оно звучало откуда-то издалека и было неприятным для слуха. Но оно гипнотизировало, словно старалось отвлечь мысли Уилла от чего-то важного. И через некоторое время Уилл был полностью погружен в созерцание того, что находилось у него перед глазами. Мальчик чувствовал, что постепенно пускает в землю корни, как дерево над его головой. Слушая это пение, он уставился на прутик на нижней ветке дерева и не мог оторвать от него глаз. Это прутик будто бы заключал в себе весь мир. Уилл смотрел на него очень долго, и ему казалось, что прошло уже несколько месяцев, а высокое странное пение все лилось и лилось откуда-то издалека. Внезапно оно прекратилось, и мальчик остался стоять на месте, практически касаясь носом крошечного букового прутика.

Он знал, что Тьма для осуществления своей магии может на короткий период оставить за пределами времени даже Носителей Света. Когда Уилл очнулся, перед ним у ствола огромного дерева стоял Хокинг.

Сейчас его можно было узнать, но все же это был Хокинг в зрелом возрасте. Уилл чувствовал, что смотрит на двух людей одновременно. Хокинг все еще был одет в свой довольно новый зеленый бархатный жакет с белым кружевом на воротнике. Но фигура, на которую был надет жакет, уже выглядела подтянутой и гибкой, а съежившейся и сгорбившейся от старости. За длинными прядями седых волос скрывалось морщинистое, помятое лицо; время, не пощадившее Хокинга, не коснулось только его ясных глаз, которые смотрели сейчас на Уилла с холодной враждебностью.

– Твоя сестра здесь, – сказал Хокинг.

Уилл не мог ничего с собой поделать и быстро окинул остров взглядом. Но вокруг было по-прежнему пусто. Он холодно ответил:

– Ее здесь нет. Ты не поймаешь меня на такую глупую уловку.

Глаза Хокинга сузились.

– Ты очень самонадеян, – прошипел он. – Ты не можешь видеть всего, что происходит в этом мире, одаренный Носитель Света, да и твои хозяева не могут. Твоя сестра Мэри здесь, в этом самом месте, хотя ты и не можешь ее видеть. Мой господин, Всадник, прелагает тебе сделку: твою сестру в обмен на Знаки. Вряд ли у тебя есть выбор. Вы, конечно, большие мастера рисковать жизнями других людей, – старый рот скривился в усмешке, – но я не думаю, Уилл Стэнтон, что тебе понравится смотреть на то, как твоя сестра умирает.

Уилл сказал:

– Я не вижу ее. Я не верю, что она здесь.

Глядя на него, Хокинг произнес, словно в воздух:

– Хозяин?

И тотчас высокое бессловесное пение возобновилось, снова поймав Уилла в ловушку бессмысленного созерцания, которое согревало и расслабляло, как летнее солнце. Но в то же время становилось жутко от того, как незаметно и мягко оно опутывает сознание. И Уилл зачарованно слушал, забыв о напряженной борьбе за Свет. На этот раз мальчик погрузился в наблюдение за тенями, которые рисовали причудливые узоры на снегу у его ног. Он стоял, отстраненный и расслабленный, а пение продолжало завывать в его ушах, как ветер в щелях полуразрушенного дома.

Внезапно песня прекратились, и Уилл, похолодев от ужаса, осознал, что смотрит вовсе не на игру света и тени, а на черты лица своей сестры Мэри. Она лежала на снегу, и на ней была та одежда, в которой он видел ее в последний раз. Несомненно, она была жива, и на ее теле не было повреждений, но взгляд ее глаз казался абсолютно безучастным, она не узнавала брата и явно не имела понятия, где находится. Уилл с грустью подумал, что и сам не знает, где она находится. Хотя ему и показали сестру, вряд ли ее присутствие здесь было реальным. Он двинулся с места, чтобы дотронуться до нее, и Мэри тут же исчезла, как он и ожидал. Лишь тени продолжали причудливо играть на снегу.

– Ты видишь, – сказал Хокинг, неподвижно стоя около бука, – Тьма способна на многое, очень многое. Ты и твои хозяева не имеете над ней власти.

– Это очевидно, – подтвердил Уилл. – Иначе не было бы такого явления, как Тьма, не так ли? Мы просто могли бы сказать ей: исчезни! И все.

Хокинг невозмутимо улыбнулся и спокойно продолжал:

– Но она не уйдет никогда. Она разрушит ваше сопротивление, превратит его в пыль. Тьма всегда будет приходить, мой юный друг, и всегда будет побеждать. Как ты видишь, твоя сестра у нас. И сейчас ты отдашь мне Знаки.

– Отдать их тебе? – презрительно ответил Уилл. – Червяку, который переполз на другую сторону? Никогда!

Он увидел, как кулаки крепко сжались у манжет зеленого бархатного жакета. Но это был старый Хокинг, которого нелегко было сбить с толку; сейчас он полностью контролировал себя, являясь теперь не странствующим бродягой, а частью Тьмы. В его голосе лишь проскользнула ярость.

– Советую тебе иметь дело со мной, посланником Тьмы, мальчик. Иначе ты увидишь гораздо больше, чем хотел бы.

Небо сверкало и грохотало, яркие вспышки молнии коротко освещали темную рокочущую воду вокруг, массивное дерево на крошечном островке и сгорбленную, одетую в зеленый жакет фигуру около его ствола. Уилл сказал:

– Ты создание Тьмы. Ты выбрал предательство. Ты ничто. Я не хочу иметь с тобой дел.

Лицо Хокинга перекосилось, и он какое-то время злобно глядел на Уилла; затем он посмотрел в темноту в направлении Общинных земель и позвал:

– Хозяин! – Затем злобно завопил: – Хозяин!

Уилл стоял спокойно и ждал. Он заметил, как на другом конце острова белая кобылица Света, почти невидимая на фоне снега, подняла голову и втягивала в себя воздух, слегка похрапывая. Она взглянула на Уилла, словно говоря ему что-то; затем повернулась в ту сторону, откуда они приехали, и галопом ускакала прочь.

Нечто обрушилось в считанные секунды, не издав ни единого звука. Были слышны лишь текущая вода и завывания нараставшей бури. То, что спустилось вниз, было абсолютно безмолвным: огромный столб черного тумана, смерч, несущийся с огромной скоростью, занимающий все пространство между небом и землей. На концах этот столб был широким и плотным, а в центре колыхался, становясь то тоньше, то снова шире; он раскачивался из стороны в сторону в каком-то жутком танце. Это была черная дыра, призрак вечной пустоты, который вдруг стал зримым. Когда он приблизился к острову, изгибаясь и скручиваясь, Уилл невольно отступил назад, каждая клетка его тела безмолвно кричала от ужаса.