Текст книги "Охотница"
Автор книги: Сьюзен Кэррол
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 24 страниц)
ГЛАВА 10
«Приветствую тебя.
Почет, уважение и привязанность моей предводительнице. Я нашла девочку, но не… не ожидаю… не надеюсь…»
Не надеется на что? Арианн, прищурившись, попыталась разобраться в каракулях Кэт, потом протерла глаза, утомленные от напряжения. Всегда осторожная, Кэт зашифровала свое письмо, пользуясь древним языком, понятным только дочерям земли. Арианн не составляло труда понимать шифр, вот только почерк Кэт создавал трудности для перевода.
Ирландка гораздо искуснее владела шпагой, нежели пером. Едва различимые слова, множество пятен, расплывшихся по бумаге, ясно свидетельствовали о нетерпении и раздражении писавшей. Арианн улыбнулась, представляя, как Кэт, должно быть, волновалась, когда корпела над строчками письма, с трудом заставляя себя сидеть за столом, чтобы завершить задачу.
Арианн пробилась еще через один параграф, прежде чем ей пришлось отложить письмо и потянуться. В эти дни ей и самой было трудно долго сидеть неподвижно.
Прижав руку к заболевшей спине, она покачнулась, вставая, уравновешивая выросший живот, заполненный бесценной ношей. Ребенок внутри нее быстро рос. Она уже ощущала его явное присутствие, и это давало ей большое утешение, позволяя не замечать собственные боли и часто накатывавшую нестерпимую усталость.
Отойдя от стола, она обошла спальню и остановилась у скамьи у окна, где она оставила свою корзинку с рукоделием. Поверх одежды, которую она чинила, лежала крошечная кофточка. Арианн, осторожно касаясь, пробежала кончиками пальцев по ткани, по любовно сделанным стежкам.
Тончайший батист будет мягко ласкать кожу ее малыша, окружая ребенка материальным свидетельством любви своей матери, даже если Арианн и не сможет быть рядом. Сморгнув слезы, Арианн подавила мысль. «Ей-ей, что-то последние дни я слишком легко начинаю лить слезы», – недовольно подумала она. Она ведь обещала себе, что прекратит предоставлять кров этим темным мыслям.
За свою жизнь она стольким женщинам успела помочь во время беременности и родов. Некоторые чувства и страхи будущих рожениц были вполне естественны и понятны. Но она отругала бы любую из них за то, что лелеет в себе те пугающие картины, которым она позволила мучить себя.
Она выглянула из открытого окна. Солнце разливало тепло по парку и саду. Яркое синее небо буквально слепило глаза, а комета… Арианн затаила дыхание. Комета стала видна и при дневном свете, эта призрачная полоса, казалось, летела наперерез солнцу. Жуткое предзнаменование? Но ее знаний хватало, чтобы не поддаваться суеверию. Но даже если комета и служила предзнаменованием, разве это имело отношение к ней?
Да, она возглавляла союз дочерей земли, и ее провозгласили Хозяйкой острова Фэр, но Арианн всегда считала себя обычной женщиной. Неужели она настолько возгордилась собой, чтобы поверить, будто небо станет изрыгать комету, чтобы предупредить мир о ее смерти?
Какое безумие! Но, отставив все суеверие в сторону, Арианн не могла игнорировать здравый смысл. Роды всегда риск для женщины, а в случае с ней шансы на выживание были хуже, чем у большинства остальных. Она очень даже может умереть, а она столько всего еще не сделала. Один невыполненный долг особенно давил на ее плечи. Она не определила ту, кто продолжит традиции Хозяйки острова Фэр. Логично было бы выбрать свою самую младшую сестру, но, после того как Мирибель вышла замуж за охотника на ведьм, союз мудрых женщин никогда не согласится с таким выбором.
Вернувшись на остров Фэр, Арианн начала заниматься с некоторыми из женщин, учила их врачеванию, знакомила с древними знаниями. У Карол Моро обнаружились способности, девочка подавала надежды, но было еще очень рано делать выводы.
Арианн прекрасно понимала, почему она так колебалась в этом важном вопросе выбора преемницы.
Она слишком долго надеялась, что однажды преемницей станет ее собственная дочь. А что, если она родит девочку, но ничего не успеет передать ей…Нет, мысль эта была слишком невыносима, чтобы задерживаться на ней.
«Я обязательно займусь выбором следующей Хозяйки, но не сегодня», – устало подумала Арианн, потирая виски. И без того было достаточно других неотложных дел, требующих ее внимания, и главное – перевести письмо Кэт.
Она возвратилась к столу, чтобы закончить расшифровку послания Кэт. Новости, к сожалению, принесли мало утешения ее уже и так обеспокоенной душе.
Нахмурившись, Арианн сложила письмо Кэт и направилась на поиски мужа. Юстиса было совсем нетрудно отыскать в эти дни. После того как Арианн сказала ему о ребенке, он проводил время либо в конюшне, где заглушал тревогу, чистя лошадей, либо во дворе, где заготавливал дрова. Арианн опасалась, как бы к моменту появления на свет их ребенка все лошади не были вычищены скребницей налысо и на всем острове не осталось ни одного дерева.
Как только Арианн вышла из дома, она услышала размеренные удары топора. Стук, стук. Она вздохнула. По крайней мере, хоть бедолаги лошади избавлены пока от его забот.
Пройдя через сад, она направилась к сараю, где поленница выросла уже опасно высоко. Настолько высоко, что за ней не видно было самого Юстиса Довиля, мужчину огромного роста, много больше шести футов крепких костей и железных мускулов.
Медленно обойдя поленницу, она увидела, как он орудовал топором.
Хотя по отцу Юстис был благородного происхождения, он всегда больше тяготел к труду на земле. От мужчин из рода его матери он унаследовал привычку получать удовольствие от энергичной и тяжелой физической работы, от которой на лбу выступал пот.
Но сейчас он сердито сжимал губы и с таким остервенением обрушился топором на полено, что заставил Арианн вздрогнуть. Не замечая жену, он отшвырнул расколотые чурки и одним махом поставил другое полено под топор.
Арианн задумчиво наблюдала за ним. Юстис принял новости о малыше ужасно, но не так, как она боялась, и не стал все время вертеться подле нее. Наоборот, он как-то притих и отдалился, даже уползал ночью на противоположный край кровати.
Они всегда были очень близки, они буквально срослись в единое целое и настолько понимали друг друга, что, казалось, и мыслили и желали одинаково. И ее ранило, что он отдалялся, что событие, которое по сути своей должно было связать их еще крепче, только разъединяло их.
Арианн пошла зачерпнуть мужу воды из колодца, прежде чем дать ему знать о своем присутствии. Она отступила назад, когда он расколол очередное бревно, посылая в полет щепки.
– Юстис?!
Он остановился на взмахе, оглянулся и остановил работу, воткнув топор в бревно. Юстиса нельзя было бы назвать красивым мужчиной по большинству стандартов. Его впалые щеки и разбитый нос вместе с большими габаритами придавали его облику зловещий вид. Но стоило ему увидеть Арианн, как его резкие черты обычно смягчались, и на лице отражалась такая нежность, от которой ее сердце билось быстрее.
Но сейчас, когда она протянула ему ковш с водой, в прищуренных зеленых глазах появилась скорее настороженность, чем нежность. Он отпил несколько больших глотков и плеснул остатки воды на лицо.
– Спасибо. Но разве тебе не следует отдохнуть? Я думал, мы договорились, что ты будешь беречь силы и устраивать себе отдых днем.
– Мне надо было расшифровать письмо Кэт. – Она коснулась его руки и добавила: – Кроме того, я… я соскучилась по тебе.
Его густые брови поползли аркой вверх.
– Соскучилась по мне? Я же никуда не уходил. Вот он я, здесь.
«Нет, это не так», – хотелось возразить Арианн, но она прикусила язык.
Он вернул ей ковш и вытер лицо рукавом. Когда он снова потянулся к топору, Арианн решительно сжала его локоть.
– Тебе не кажется, что пора остановиться? Здесь столько дров, что хватит на весь остров. – Она вроде бы ласково подтрунивала, но слова прозвучали много резче, чем ей хотелось.
– Осень обещает быть холодной, – ответил он.
– Не сомневаюсь, если ты не перестанешь смотреть на меня таким образом.
– Каким образом, ma chere?
– Словно ты думаешь, что я обязательно умру. А если ты не смотришь на меня так, будто ожидаешь, что меня придется хоронить чуть ли не завтра, то в твоем взгляде я читаю негодование, как если бы, забеременев, я предала тебя.
Арианн не думала высказываться настолько прямолинейно. Но что поделать, слова вырвались сами собой. Может и правильно, что она произнесла эти слова, пусть даже Юстис и насупил сердито брови.
– Не говори глупостей, – пробормотал он.
– Это не глупости. Ты сердишься на меня, и было бы лучше, если бы ты просто признал это.
Он упрямо сжал зубы, но только на мгновение.
– Ладно, признаюсь. Я немного сердит. Ты сама знаешь, как опасно для тебя пытаться родить ребенка. К тому же не тебя учить тем старинным способам, которые применяют мудрые женщины. Если бы я раньше сообразил, что ты задумала снова поступить столь опрометчиво, я сам принял бы меры предосторожности.
Совсем не праздный разговор. Юстис научился готовить снадобья у своей старой бабушки-ведьмы, которая умела на время делать мужское семя бесплодным. Он пользовался этим старинным средством несколько лет назад, не предупредив Арианн. Она простила его за обман, но только взяв с него обещание никогда больше не использовать это снадобье.
– Почему же я должна была желать предотвратить благословение, на которое я давно оставила надежду? – Она вцепилась пальцами в пустой ковш и горько вздохнула. – Лучше бы я тебе ничего не говорила.
– Разве легко было бы сохранить это в секрете? – Юстис обвел взглядом ее изменившуюся фигуру. – Ты и впрямь думала, что мне нужны были твои слова? Тринадцать лет я ложился подле тебя каждую ночь, и мы с тобой наслаждались близостью столько, сколько я и сосчитать не сумею. Я знаю каждый изгиб, каждое пятнышко на твоем теле, так же, как я знаю свое собственное. Неужто ты думала, что я не замечу изменений в тебе?
– Ты мне ничего не говорил.
– Я ждал, чтобы ты сама подтвердила мои подозрения, надеясь… надеясь…
Когда он замолчал, крепко сжав губы, Арианн закончила за него фразу безжизненным тоном:
– Надеясь, что ты ошибаешься.
Юстис расстроено взглянул на жену и запустил руку в свою мокрую шевелюру.
– Столько лет прошло с тех пор, как ты была последний раз беременна, я думал, мы наконец уже не можем зачать ребенка. Я поверил, что тебе было довольно одной моей любви, что тебе было достаточно, чтобы нас было только двое.
– Так и было. Так и есть, – воскликнула Арианн. – Но разве ты не понимаешь, какое это чудо! После стольких лет?!
– Нет! Все, что я вижу, это перспектива потерять тебя. Боже мой! – Он возмущенно всплеснул руками. – Ты всегда знала, что я боюсь этого больше всего на свете, но ты настолько идешь на поводу у своего желания иметь этого ребенка, что тебя вовсе не заботит, выживешь ты или умрешь при родах.
– Конечно, волнует, – закричала она в ответ. – Если бы ты так хорошо читал по глазам, как хвастаешься, ты увидел бы, как я напугана. Но ради тебя я притворялась, что я храбрее, чем я есть на самом деле.
– Chere, прости меня.
Она заморгала, не желая оборачиваться.
– Прости меня, – повторил он еще нежнее, и от его нежности она чуть было снова не разразилась слезами. Обхватив руками, он прижал ее к себе и, едва касаясь губами, стал целовать в шею.
– Тебе не надо притворяться храброй передо мной, хотя это совсем не удивительно, что ты дурачила меня. Ты всегда была храброй. Это я трус. Мысль о потере тебя приводит меня в ужас. Но я клянусь, я буду стараться. Я буду достаточно силен, чтобы помочь тебе удачно пройти через это. Тебе и ребенку.
Он бережно передвинул свою большую руку ей на живот. Арианн смягчилась и, вся растаяв, прижалась к нему спиной. Закрыв глаза, она вдыхала его резкий мужской запах. Горячие сильные руки обнимали ее. Как давно он не обнимал ее. А их будущего ребенка он вообще обнимал впервые.
Арианн хотела бы растянуть этот момент как можно дольше, но между ними существовал еще один невыясненный вопрос, и она больше не могла держать все в себе.
– Если что-нибудь случится со мной… – нерешительно начала она.
– Тише, chere. Этого не будет. – Юстис стал горячо целовать ее в висок и щеку.
Арианн наклонила голову, подставив изгиб шеи его нежному нападению.
– Но если все-таки это случится, – упорствовала она, – ты все равно будешь любить нашего ребенка?
Юстис замер, прижавшись губами к ее шее.
– Что за глупый вопрос?
Арианн повернулась к нему лицом. Она обхватила руками его щеки и посмотрела на него с тревожным ожиданием.
– Я не хочу, чтобы ты поддался горю и стал винить нашего малыша в моей смерти. Обещай мне, что ты не станешь его винить, что ты будешь любить и защищать нашего ребенка, что бы ни случилось со мной.
Юстиса явно задели ее слова, но, когда он ответил, в голосе его было больше вины, чем укора.
– Милая моя женушка, неужели я и правда вел себя как чудовищный великан-людоед, раз ты чувствуешь необходимость потребовать от меня подобную клятву? Конечно, я обещаю. Я буду стараться заботиться о нашей малышке, заботиться о ней и учить ее, как это делала бы ты сама. – Он схватил ее руку и поднес ладонь к губам. – Но в этом не будет никакой необходимости, ведь ты сама будешь с ней рядом, чтобы направлять ее.
– Ее? – Арианн робко улыбнулась. – Значит, ты настолько уверен, что это будет девочка?
Юстис положил руку на ее большой живот и сделал вид, что сосредоточился. К их общему восторгу, ребенок внутри нее пошевелился.
– Господи. – Юстис широко улыбнулся. – Это определенно девочка. Я могу уже чувствовать ее движение. Какая же она сильная, эта наша маленькая дочурка.
– Она будет точно такой же, как ее папа.
Юстис поморщился.
– Для ее же пользы давай молить бога, чтобы она больше походила на свою маму.
Арианн рассмеялась. Юстис прижал ее к себе и долго страстно целовал. На какое-то время все опасения и сомнения были забыты, когда она, затаив дыхание, отвечала на его поцелуи. Какое-то время спустя Арианн все же вспомнила, с какой целью разыскивала мужа.
– Я закончила переводить послание Кэт, – сказала она, нехотя отрываясь от него.
Юстис испытующе посмотрел на жену.
– По выражению твоего лица я бы пришел к выводу, что новости, о которых она пишет, далеко не утешительны.
– Не совсем. Мартин и его дочь живы, здоровы и на сегодняшний момент в безопасности, и я благодарю Бога за это. Но, как я и боялась, Мартин упрямо сопротивляется мысли перебраться на остров Фэр. Он удачно устроился в Лондоне и у него отличные перспективы на будущее. Он желает отрезать для Мег все пути в прошлое, разорвать все ее связи с древним знанием и дочерьми земли. – На лице Арианн появилось печальное выражение. – Кэт очень сильно расстроена подобным его отношением, но я не могу целиком обвинять его. Случается, и мне самой очень хотелось бы вести обычную жизнь. Насколько легче и спокойнее жили бы мы с тобой, если бы я была не сведуща в древнем волшебстве, не была бы Хозяйкой острова Фэр. Меня никто никогда не обвинил бы в колдовстве. Мы никогда не провели бы все те годы в изгнании, и ты… ты все еще оставался бы графом Ренаром.
Когда Екатерина вернула Арианн остров Фэр, она вкрадчивым голосом с деланным сожалением объяснила Арианн, что нет никакой возможности восстановить Юстиса в правах и вернуть ему его владения.
Арианн была глубоко огорчена, но она переживала потери мужа гораздо больше, чем он сам.
– Ба, ты же знаешь, как мало я ценил поместья моего деда и свой титул. – Юстис пожал плечами. – Габриэль была права, когда называла меня «крестьянином в душе». Кроме того, ты, похоже, забыла, что ты – не единственная виновная в изучении древнего знания. Не так уж мало поведала мне моя собственная старая бабушка. – Обняв ее за плечи, чтобы отвести домой, Юстис продолжал: – Милая моя, ты же слишком умная женщина, чтобы жить обычной жизнью и довольствоваться невежеством. А из того, что я слышал об этой маленькой дочери Вулфа, я подозреваю, что с юной Маргарет все может обстоять точно так же.
– Боюсь, ты прав, – согласилась Арианн. – Кэт намеревается оставаться в Лондоне и охранять девочку, пока я не прикажу ей иное. Но я чувствую, что она только и ждет, чтобы ее отозвали из города, который, цитирую Кэт, «сильно попахивает англичанами».
Юстис хмыкнул.
– И, если честно, мне недостает Кэт, я скучаю по своему верному галлоглассу.
– Пока она не убедила Вулфа, я не вижу, что еще можно сделать. Я удивлен, что он подвергает дочь риску.
– Для Мартина остров Фэр никак не является местом более надежным, чем Лондон.
– Тогда тебе надо написать ему и рассказать о предпринятых нами мерах безопасности, – предложил Юстис. – Я поставил часовых на дороге, ведущей от материка, и мои люди патрулируют все бухты, в том числе и на противоположной стороне острова. Никому не удастся высадиться на остров незамеченным. А наши друзья по всему побережью Бретани готовы зажечь сигнальные огни, случись им обнаружить приближение любого из солдат Темной Королевы. Остров Фэр сейчас много надежнее, чем когда-либо раньше.
– Я непременно сообщу Мартину обо всем, но боюсь, что пользы от этого будет немного. Он полагает, что мы чересчур переоцениваем опасность и не готов отказаться от своей жизни в Лондоне, поддавшись панике.
– Мартин может оказаться, прав, моя дорогая. Тебе следует признать, кругом все пока тихо и спокойно, с той самой ночи, как Готье разогнал шабаш этих ведьм. Если бы Темная Королева проведала бы что-нибудь, эта мстительная фурия непременно нагрянула бы к нам с визитом.
Арианн хотелось бы успокоить себя мыслью о неведении Екатерины, но она только покачала головой.
– Королева вполне может спокойно выжидать своего часа. Эта женщина всегда обладала невероятно хитрым и изощренным умом.
– Но, по всем сведениям, у нее предостаточно неприятностей из-за ее полубезумного сына, к тому же она обеспокоена тем, как предотвратить полный переход всей власти во Франции к герцогу де Гизу. – Юстис ободряюще сжал плечи Арианн. – Если все останется по-прежнему спокойным, и если мы больше ничего не услышим о секте, я не вижу никаких причин, почему бы Кэт не возвратиться домой к Святкам.
– Меня больше страшит Екатерина, нежели те ведьмы.
– Она стареет, моя милая, и она не бессмертна. – Юстис просветлел и добавил бодро: – Даже Темная Королева не может жить вечно.
* * *
Екатерина Медичи, высоко подняв голову, решительно вошла в зал для аудиенций. Черный шелк ее платья, вуаль, свисающая с ее изящной шляпки, придавали ее внешнему виду неумолимую суровость. Ее серебристые волосы поредели, тяжелые челюсти и покрытое морщинами лицо демонстрировали каждый год из прожитых ею шестидесяти семи.
Тем не менее она величественно прошествовала к трону, отвечая на реверансы и поклоны своих придворных царственным кивком. Никто, кроме нее, не знал, каких усилий ей это стоит. Ее суставы, воспламененные и раздутые ревматизмом, отдавали болью, которая наверняка приковала бы любого другого к постели.
Одна только сила воли держала Екатерину на ногах, да еще мрачная решимость не выказывать ни малейшей слабости перед врагом. А Екатерина за всю свою жизнь нажила себе намного более злых врагов, чем Генрих Лоррэйн, третий герцог де Гиз.
Ее взгляд потускнел за прошедшие годы, но она должна была быть совсем слепа, чтобы не заметить присутствие герцога. Он выделялся из всех других придворных, этот высокий красивый мужчина.
Его дорогое одеяние было изящно, но просто, и подчеркивало его желание постоянно демонстрировать себя как солдата, борца за дело католической церкви. Ему исполнилось тридцать семь, и он был в расцвете сил. Его отменное здоровье и энергия казались оскорблением для стареющих больных костей Екатерины.
Ей хотелось бы пренебречь его присутствием, продержать его в ожидании, пока она не выслушает самого скромного из просителей, но такие шутки не проходили с де Гизом. Подобно стаду глупых баранов, разбегающихся перед лоснящимся мастиффом, другие придворные отступили назад.
Откинув синий плащ на плечо, герцог опустился перед ней на одно колено. Величественный жест, просто для протокола. Она больше не обладала властью заставить этого высокомерного дворянина опуститься перед ней на колени, и, что хуже всего, все вокруг знали это.
Она продержала его коленопреклоненным так долго, как посмела. Жалкая выходка, но единственная победа, которую она оказалась способной одержать над надменным герцогом.
– Ваше величество.
– Господин герцог.
Екатерина выдавила из себя натянутую улыбку, в ответ он не менее наигранно ответил. Они отлично сыгрались бы в театре масок, впрочем, их фальшивые улыбки лишь едва-едва маскировали взаимную ненависть.
Не соизволив предложить ему руку для поцелуя, она коснулась его плеча и велела подняться.
– Какое нежданное удовольствие. Я и не знала, что вы возвратились в Париж.
Ложь, и они оба знали это. Екатерина тщательно следила, чтобы ее шпионы постоянно информировали ее о каждом движении этого опасного человека.
– Я возвратился только вчера и поспешил засвидетельствовать вам свое почтение, ваше величество.
– Так сильно изнывали без моего общества, не так ли? – Екатерина растягивала слова.
– Я уверен, что ваше величество прекрасно знает, насколько я упиваюсь вашим обществом, – ответил де Гиз таким же вкрадчивым голосом. – Но на самом деле я надеялся увидеть короля, дабы иметь возможность обратиться к его величеству по вопросу, вызывающему у меня некоторое беспокойство.
– В самом деле? – Екатерина пожалела, что ее глаза уже теряли прежнюю власть обнажать мысли, вглядываясь в глаза собеседника.
Что могло вызвать такое беспокойство у этого человека, что он намерен искать аудиенции у короля, которого сам же презирал? Гиз уже вырвал контроль над армией у немощного сына Екатерины. Он отвоевал обожание жителей Парижа, и его славили героем везде, где бы он ни оказался. Он имел золото, обширные земли, власть. Чего еще мог желать этот человек?
Ответ стоял позади нее. Трон с резной позолотой под великолепным балдахином.
«Нет, до самого моего последнего вздоха», – поклялась Екатерина. Она осторожно и медленно опустилась на сиденье. Болезненная процедура. Коленные суставы сопротивлялись, бедро полыхнуло судорожной болью. Она никак это не показала, только крепче стиснула зубы.
– Прискорбно, но этим утром королю нездоровится. – Екатерина подавила раздражение, подумав, что Генрих все еще валялся в постели, ослабевший от последствий слишком невоздержанного кутежа со своими миньонами. Она вкрадчиво продолжила: – Не волнуйтесь, любое ходатайство, которое вы представите мне, будет немедленно положено перед королем.
Тень досады пролегла по лицу герцога. Совершенно ясно, что он надеялся иметь дело не с ней, а с ее гораздо более слабовольным сыном. Но ему следовало бы знать, что любая его просьба, так или иначе, но достигнет ее ушей.
Герцог на мгновение нахмурился, затем фаталистически пожал плечами.
– Меня беспокоит положение Томаса Моргана, человека, который здесь, в Париже, является доверенным лицом моей кузины, несчастной королевы Шотландии.
– Я прекрасно знаю, о ком вы говорите.
– Тогда почему он был брошен в Бастилию?
– Поскольку месье Морган, этот очень недалекий человек, плел заговоры, изыскивая во Франции поддержку планам освобождения Марии и убийства королевы Елизаветы.
– Но именно к этому все набожные католики должны стремиться, – герцог перекрестился с лицемерным благочестием, которое всегда вызывало в Екатерине желание ударить его по лицу. Ее еще больше возмутило, когда одобрительный ропот прошел по части присутствующих придворных.
– Эта ведьма Тюдор по ложному навету держит в тюрьме мою бедную кузину уже больше десяти лет, – мрачно добавил герцог. – Едва ли я должен напоминать вашему величеству, что наша милая маленькая Мария была когда-то вашей невесткой.
Екатерина поджала губы. Нет, она не слишком нуждалась в напоминании о дерзкой девчонке, которая когда-то была женой ее болезненного первого сына, Франциска. Мария Стюарт обладала высокомерием и самонадеянностью своих французских родственничков де Гизов. То были суровые и огорчительные дни для Екатерины. Вслед за смертью мужа она наблюдала, как семейство де Гиз и Мария подминают под себя Франциска, узурпируя власть и влияние, которое должно было перейти к Екатерине как матери мальчика и вдовствующей королеве Франции.
Когда Франциск умер после своего короткого двухлетнего господства, Екатерина с превеликим удовольствием отослала дерзкую невестку назад в ее Шотландию. Каким своенравным, страстным существом была эта молодая женщина, управляемая только своими эмоциями! Екатерину не слишком удивило, что Мария плохо кончила, не только потеряв трон в родной Шотландии, но и оказавшись в английской тюрьме.
– Я, несомненно, не меньше вас огорчена судьбой нашей милой Марии. Увы, мне передавали, что она сильно состарилась и обрюзгла в заточении, – маскируя свое безразличие притворной обеспокоенностью, ответила Екатерина.
– Судьба, которая постигла многих из нас, – парировал герцог, окидывая взглядом тучные формы Екатерины. Одна из фрейлин Екатерины аж задохнулась от его дерзости. Екатерина предпочла проигнорировать это замечание, хотя и незаметно впилась пальцами в ручки трона. – Месье Морган хороший и преданный слуга моей кузины. Я вынужден требовать его немедленного освобождения.
– Прискорбно, – на этот раз голос Екатерины прозвучал значительно холоднее, – но король, я в этом уверена, отклонит такую вашу просьбу. Арест месье Моргана был необходим, дабы умиротворить англичан.
– С каких это пор Франция должна умиротворять английских еретиков?
– Мы не можем позволить себе оскорблять любую иностранную державу. Тем более не сейчас, когда и наше казначейство, и наша армия обескровлены гражданской войной. – Екатерина слегка наклонилась вперед. – Войной, которую вы пока еще не сумели привести к успешному завершению.
– Это только вопрос времени. – Герцог нахмурился и бросил на нее сердитый взгляд. – Я сокрушу мятежников-гугенотов.
– Именно в этом вы заверяли меня уже год назад. Простите мне, если я что-то упустила и не заказала фейерверк в честь празднования.
Де Гиз побагровел. Тихий ропот симпатии к нему и негодования против Екатерины прокатился по залу. Екатерина сцепила зубы, поняв, что, судя по всему, зашла слишком далеко.
– Я уверена, что вы скоро одержите победу над гугенотами, – скрепя сердце, примирительно заметила Екатерина. – И тогда сможете надеть свои доспехи и сами поплыть в Англию на помощь Марии.
– Будьте уверены, что я так и сделаю, – отрывисто огрызнулся де Гиз.
Екатерина улыбнулась, мысленно представив блаженную картинку.
Герцог, пронзенный сотней стрел, выпущенных отрядом разгневанных английских воинов. Конечно, и у него был шанс преуспеть и возвести Марию на английский трон и тем укрепить свое собственное могущество и влияние, но Екатерина сомневалась в этом. Она была уверена, что Елизавета Тюдор никогда не позволит этому случиться. Как и Екатерина Медичи, Тюдор относилась к породе выживших и уцелевших. Жестокая, коварная и умная.
– Тем временем я ручаюсь вам, что месье Морган расквартирован в Бастилии самым благоприятным образом и может принимать там тех посетителей, которых соблаговолит, – стерев улыбку с лица, продолжила Екатерина. – Его заключение, похоже, никоим образом не лишит его возможности плести интриги в пользу вашей кузины.
Герцог хмурился, недовольный ее ответом на свое прошение, но он не стал давить на нее. Он еще не накопил достаточно силы, чтобы управлять Екатериной и королем Франции по своему усмотрению.
Но, когда герцог откланялся и с надменным видом зашагал прочь из зала, Екатерина с тревогой подумала, что это было всего лишь вопросом времени.
Она выслушала еще несколько ходатайств, но едва вникала в суть того, о чем ей говорили.
Екатерина смертельно устала от всей этой ситуации. Как бы ей хотелось отправить их всех к праотцам: и неугомонного Моргана, и высокомерного де Гиза.
Особенно герцога. Будь она моложе, на пике своей власти, она бы знала, как расправиться с этим наглецом. И сделала бы это особым, утонченным способом. Устроила бы подходящий несчастный случай, уронила бы небольшой кусочек чего-нибудь смертельного в его кубок. Неужели герцог и правда набрал такую силу, что она не смела поднять на него руку, или просто сама она превратилась в немощную старуху, опасающуюся действовать?
«И как это преклонные годы превращают нас всех в трусов», – вздохнула Екатерина. Отказавшись выслушивать остальные прошения, Екатерина оставила зал для аудиенций, и ее фрейлины потянулись вслед за ней. Ее шаги медленным эхом раздавались по коридорам Лувра, когда она передвигалась с болезненными усилиями, страшно желая оказаться в тишине своих покоев и глотнуть успокаивающий глоток снадобья, чтобы хоть немного ослабить боль в суставах.
Она столкнулась с королем, появившимся из своих покоев, как обычно, окруженным свитой разряженных и напомаженных подхалимов.
Когда-то Екатерина желала целиком взять на себя узды правления, но нынешнее постоянное увиливание Генриха от обязанностей короля становилось источником беспокойства и явным признаком упадка. Генрих обрадовался встрече с матерью. Он зашагал к ней большими шагами, его длинные черные волосы были туго зачесаны назад, открывая лицо болезненного цвета. На нем был сильно приталенный шафрановый дублет. На фоне непомерно раздутых коротких штанов его ноги казались невероятно худыми, почти женскими. Болезненный контраст смелому, энергичному герцогу, который только что вышел из зала для аудиенций.
Хотя Генрих и был моложе де Гиза, его лицо настолько испещрили следы беспутного образа жизни, что он казался много старше.
Екатерина заставила колени согнуться в церемонном поклоне, когда Генрих покорно поцеловал ее в щеку.
– Вы хорошо выглядите, сын мой. Я рада. – Екатерина вовсе не прилагала усилий, чтобы скрыть презрительную усмешку.
– Достаточно хорошо для того, чья смерть парит над его плечом, – брюзгливо ответил он.
– Что на сей раз беспокоит ваше величество? – Екатерина подавила утомленный вздох.
– Что беспокоит меня? Что беспокоит меня? – Его голос повышался с каждым слогом. – Вы не потрудились посмотреть за окно этим утром?
Не давая ей шанса ответить, Генрих схватил ее за руку и почти силком поволок к ближайшему окну. Екатерина заскрежетала зубами, поскольку ее кости запротестовали болью.
– Посмотрите сейчас, – настаивал он.
Сердце Екатерины помимо ее воли подпрыгнуло. За прошедшие годы условия жизни во Франции значительно ухудшились.
Она боялась увидеть разгневанную толпу, сходящуюся к дворцу. Но за окном был только обширный луг, спускающийся до мирных вод Сены, прекрасный парк и фонтаны, которые она сама спроектировала.
