Текст книги "Куртизанка"
Автор книги: Сьюзен Кэррол
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 30 страниц)
Кассандра Лассель скинула туфли и растянулась на кровати, ее платье при этом задралось, обнажив красивые белые лодыжки и икры ног. Волк с трудом отвел взгляд в сторону, пока наполнял для Касс очередной стакан. Если бы он вдруг засомневался в том, что она ведьма, то теперь был в этом твердо уверен. Ни одна нормальная женщина не смогла бы выпить такое количество коньяка, как она, и оставаться при этом в здравом рассудке. Она уже осушила почти две бутылки и, хотя язык ее начал слегка заплетаться, мыслила еще четко.
Из них двоих ему было много хуже. Пот лил с него ручьем от явного нервного напряжения и духоты в комнате, под мышками темнели огромные пятна пота, на лице застыло озабоченное выражение.
Гроза стихла, но на смену ей пришла тоскливая барабанная дробь дождя. Опрокинув бутылку, Волк вытряхнул последние капли коньяка в стакан. Пес ведьмы свернулся клубком у камина, наблюдая за ним, глаза мастифа были полны жалобного упрека, как будто он знал, что творит Волк с его хозяйкой.
– Не моя вина, друг, – пробормотал Волк. – Твоя хозяйка не оставила мне никакого выбора.
– С кем это ты развариваешь? – поинтересовалась Касс. – Там Бич? Приш-шел, наконец?
– Нет, госпожа. Я только перебросился парой слов с… с Цербером.
– Глу-глупая задница, – донеслось с кровати безумное хихиканье. – Мой п-пес не умеет говорить.
Волк отнес стакан к кровати. Касс с трудом присела, поддерживая себя локтями и свесив ноги сбоку матраца. Было ясно, что маневр стоил ей некоторых усилий. Волк, прищурясь, изучал ее, задавая себе вопрос, решится ли он бросить ее на спину на матрац, прижать подушку к ее лицу и держать ее столько времени, сколько потребуется, чтобы она…
Нет, при первых признаках беды этот проклятый пес оторвет ему голову. От расстройства Волк заскрежетал зубами, но браво произнес:
– Ваш коньяк, госпожа.
Вместо нетерпеливого рывка к стакану, как в первые восемь или девять раз, она выпрямилась и села. Ее длинные черные волосы рассыпались по лицу, приобретшему угрюмое выражение.
– Где… мой Бич? Поч-чему его нет здесь до сих-х пор? Не думаю, что он придет.
– О нет, госпожа, я уверен, он только задерживается.
– Нет. – Касс сумела выпрямиться, села на кровати и медленно повела головой из стороны в сторону, как если бы ее голова стала слишком тяжелой для нее. – Мужчина не пришел. Пре… предал меня. Габриэль тоже. Не на-адо б-было так. 3-знаешь, я ведьма… я ведьма. Предупреждала же я, что случится, если она не станет мне хорошей подругой и не поделится. Теперь ее капитан… заплатит за это.
Сердце Волка тревожно сжалось, пока Касс искала медальон, висевший у нее на шее. Он сватил ее за руку и вставил в руку стакан вместо медальона.
– Вот он. Возьмите еще коньяку и забудьте про капитана Реми. Если мужчина не пришел, он недостоин вас. Пренебрегает такой прекрасной женщиной, как вы. Хам.
Касс сжала губы. Она, похоже, металась между местью и коньяком в ее руке. Коньяк победил. Она выпила глоток и сказала:
– Ты… ты считаешь, я привлекательна?
– Никаких сомнений. Вы столь же красивы, как… как летняя ночь со звездами.
– Идет дождь, – мрачно заметила Касс. – Но не там, где вы.
Волк присел около нее на кровати. Хорошо, что ее странные духи слегка выветрились. Теперь он был способен поддерживать ясность ума и сосредоточил взгляд на медальоне, свисавшем в заманчивой близости. Он снова приказал себе ждать своего часа. Смело обняв ее одной рукой за талию, он поддержал ее стакан, заставляя выпить.
– Другие мужчины пали бы ниц посреди улицы только ради привилегии поцеловать шлейф вашего платья. Вы не должны даже думать больше об этом капитане, – приговаривал он при этом.
Касс опрокинула в глотку остатки коньяка одним большим глотком.
– Прав-вильно. М-м… мерзавец. Брр, я забыла. К ч-черту его.
Она вновь заливисто рассмеялась, и Волк вынудил себя присоединиться к ней. Его взгляд не отпускал амулет, а пальцы подергивались от напряжения. С одним из тех резких перепадов настроения, которые так хорошо знал Волк у пьяных людей, Касс прекратила смеяться, ее глаза наполнились слезами.
– И вовсе не хотела спать с ним. Очень-то он мне нужен. Только ребенка. М-мою маленькую девочку.
Волк начал ласкать ее руку, только чтобы задержать движение. Голос Габриэль прозвучал предостерегающе: «Будь очень внимателен. Не позволяй ей дотрагиваться до твоей ладони. Касс читает по руке, как другие мудрые женщины читают по глазам. Она раскроет все твои тайны, все твои мысли». Волк стал гладить Касс по рукаву ее платья.
– Капитан не единственный мужчина в мире. Вы молодая женщина. У вас масса времени, чтобы найти кого-то в отцы вашему ребенку.
– Нет, – фыркнула Касс. – Время истекает. Нужно сегодня ночью.
Волк едва слышал ее ответ. Сердце его с трепетом забилось, он осторожно захватил пальцами цепочку от медальона. Один хороший рывок, и с этим покончено. Но Касс была не настолько пьяна, чтобы не почувствовать натяжение цепочки, и ее рука рванулась к его запястью. Она, как обручем, сжала свои тонкие пальцы вокруг его запястья, буквально за секунду черты ее лица утратили пьяную расслабленность и на лице появилось странное напряженное выражение.
– А как насчет тебя?
– Как насчет меня? – переспросил Волк, тщетно пытаясь отцепиться.
– Ты какой? Молод? Зрелый? Храбрый?
Ведьма пошарила рукою в воздухе, наткнулась на его грудь, стала похлопывать его и ощупывать. Когда Волк понял ход ее мысли, волосы встали дыбом на его голове.
– Ты сильный, сви-свирепый? Беспощадный? Красивый? Ты что-то говорил прежде, какой ты крепкий и жилистый.
Волк судорожно сглотнул, отдвигаясь подальше от нее.
– Я больше хвастаюсь, это моя беда.
Касс потянулась за ним, ее пальцы возились в районе его живота.
– Как ты… можешь дать мне ребенка, страстное дитя.
– Но я вообще-то одинокий Волк. Из меня получится никудышный папаша.
– Кому ты нужен как отец! От тебя нужно твое чертово семя, похотливый болван.
Не успел он опомниться, как ее рука уже шарила у него между ногами. У Волка перехватило дыхание, и в голове промелькнул вопрос, умеет эта ведьма читать по другим частям тела или только по ладони. Не потому, что там скрывались его тайны. Просто все его естество неизбежно отвечало на ее призыв.
Волк отпихнул ее руку и отпрыгнул от кровати.
– Госпожа… бутылка пуста. Я схожу, принесу еще.
– Не надо больше. С меня хватит.
С тихим стоном она плюхнулась на спину и, перевернувшись, поползла к своей подушке.
«Молю, Господи, сделай так, чтобы она отключилась прямо сейчас, – пылко подумал Волк, – чтобы я смог схватить этот проклятый амулет и убраться отсюда восвояси».
Касс разлеглась на спине, поджав ноги и похотливо раздвинув колени.
– Иди ко мне, – произнесла она, похлопывая по матрацу подле себя.
Волк скорее головой вышиб бы окно, но он боялся, как бы ее путаные мысли не вернулись опять к Реми и отмщению, если он не подчинится. «Не трусь, Волк!» – подбадривал он себя. Не бывать такому, чтобы эта женщина сумела наброситься на него и взять силой. Ведьма или нет, она пьяна в стельку. Корчась от неприязни, он устроился около нее на кровати, сжав собственные колени, чтобы ее пальцы снова неожиданно не пробились к нему.
Касс что-то сжимала в своей руке, но это был не амулет, а маленький пузырек, который она вытащила из-под подушки. Когда она откупорила его, одурманивающий запах вырвался наружу, как джинн из бутылки, и мощный аромат достиг его ноздрей. Он вдохнул хорошую порцию, и, прежде чем успел опомниться, духи затуманили его разум. Касс плеснула ими на свою шею и потом стала буквально поливать себя ими. Она далее втерла немного духов в свои губы, с чувственным вздохом вылили остатки в ложбинку между грудями и стала водить пальцами под корсажем. Волк наблюдал за ее ритмичными поглаживаниями, как загипнотизированный.
Должно быть, у нее красивые груди с дерзко вспенившимися крепкими сосками. Дикое желание овладело Волком. Захотелось сорвать ее платье и убедиться в этом самому… Черт тебя побери! О чем он только думает?! Он приподнялся. Это все ее проклятые духи. Было что-то дьявольски странное в этом вареве, заставляющем туманиться разум. Нет, гораздо хуже. Гораздо хуже дело обстояло с другими частями его тела.
Он попытался сдержать дыхание, сосредоточиться на медальоне. Не на ее круглых налитых грудях, не на влажных, призывно полураскрытых красных губах Касс. Она отбросила пустой пузырек духов на пол.
– Ты все еще там, мой одинокий Волк? Ты готов? – прохрипела Кассандра.
Она нащупала его. Эта ведьма была настолько бледной, что ее прикосновение должно было обдать его холодом. Но даже через ткань своих брюк он чувствовал, как горячи оказались ее руки, когда ее пальцы затрепетали на его бедре. Или это его собственная кровь растекалась кипящими струями по жилам, заставляя все вставать на дыбы, крепнуть и удлиняться настолько, что вызывало сладостную боль?
«Нет, помни, для чего ты пришел сюда. Медальон. Думай о ледяных холодных ливнях, думай о монахинях. Думай… Думай о капитане. Думай о Мири».
Но последнее предостережение стало роковой ошибкой. Лицо Касс поплыло у него на глазах, и внезапно он увидел под собой Мирибель, ее лунные волосы, разбросанные поперек подушки, ее серебристые глаза, взывающие к нему, словно волшебные огни. Волк устремился вниз, лихорадочно накинувшись на ее губы. Как только их губы слились в поцелуе, видение исчезло и он понял, что целует ведьму, и ее язык проник к нему в рот. Но он не сыпал проклятий. Сладкий яд ее губ разрушил последние очаги сопротивления, оставив ему только дикие животные потребности.
Со звериным рыком он упал на нее, разрывая лиф ее платья…
Габриэль лежала, не шелохнувшись, чтобы не потревожить Николя, который уснул, обняв ее за талию. Его кожа была еще влажной после их страстных объятий, но он уже погрузился в спокойный глубокий сон, которому она могла только позавидовать.
Габриэль лежала в изнеможении, но не осмеливалась заснуть. Глаза с трудом боролись со сном, но она несла свое дежурство подле Реми, единственное, на что была сейчас способна, чтобы защитить его. Она держала в кулаке медальон, молясь, чтобы в случае, если Касс претворит в жизнь свои угрозы, на нее, а не на Реми воздействовала разрушительная энергия этого страшного кусочка металла.
Габриэль крепче зажала амулет. Конечно, можно удалить ненавистную вещь с шеи Реми, но она колебалась, все еще не осмеливаясь рисковать, решив подождать возвращения Волка. Однако он почему-то никак не возвращался. Он давно должен был вернуться, если бы все прошло успешно, если ничего плохого с ним не случилось. Страх поднял ее на постели от осторожного стука в дверь спальни, больше похожего на легкое царапанье.
– Мадемуазель! – порывисто прошептали за дверью. Сердце Габриэль так сильно рванулось, что стало больно в груди. Реми пошевелился во сне, когда она потревожила его. Она высвободилась из его объятий и встала с кровати. Реми нахмурился, пробормотал что-то, затем погрузился обратно в сон. Габриэль набросила халат, на цыпочках подошла к двери и осторожно приоткрыла ее. Волк со всклокоченной темноволосой гривой уже ждал ее.
Не произнеся ни слова, Мартин просто поднял руку и показал медальон Касс, повисший на цепочке между его пальцами. Габриэль прижала руку ко рту, чтобы сдержать судорожный вздох облегчения. Ее первым порывом было выхватить проклятый амулет из рук Волка, но полная природа зла у этой вещи не была известна ей. Она осторожно взяла его в руку.
– Уф, Мартин, ты… ты сделал это, – прошептали она. – Ты чудо.
– Да, мадемуазель, – ответил он.
Она ожидала увидеть беззаботную усмешку, его обычное самодовольное важничанье, но он казался до странности подавленным. Чтобы не разбудить Реми, Габриэль выскользнула в гостиную.
– Все прошло гладко? Касс? Как она…
– Отключилась. Пройдет, вероятно, некоторое время, прежде чем она проснется и поймет, что амулет исчез.
– И она тебя не заподозрит? Она не поняла, кто ты?
– Не поняла, – отрезал он.
Опасность миновала. Глаза Габриэль наполнились слезами.
– Ох, Мартин, смогу ли я когда-нибудь отблагодарить тебя? Отныне я твой должник.
Она импульсивно бросилась обнимать его, но Волк отстранил ее, отступив в тень.
– Нет, мадемуазель. Не… не надо никакой благодарности. Вы должны вернуться к нашему капитану и избавиться от обоих амулетов. Я же пойду спать. Я… я очень устал.
– Конечно. Это была долгая ночь для нас обоих, – растерянно и робко улыбнулась Габриэль. Ей хотелось скорее вернуться к Реми. Она не сможет чувствовать себя в безопасности, пока не отберет у него эту дьявольскую игрушку. Уже в дверях спальни она обернулась. – Завтра мы поговорим с тобой обо всем более подробно, ты должен рассказать мне, что там произошло.
Волк в ответ только устало поклонился. Прежде чем Габриэль исчезла в своей спальне, ему показалось, что он услышал ее шепот: «Да благословит тебя Господь».
«Неужели это теперь возможно?» – вяло подумал он. Благословить человека, которого прокляли. Они с Габриэль, скорее всего, поговорят завтра, но он никогда не расскажет всего. У этой ночи были тайны, которые Мартин намеревался унести с собою в могилу.
Он спустился вниз по лестнице и покинул большой, погруженный в тишину дом через боковую дверь, которая вела в сад. Поскольку капитан разделил ложе с дамой своего сердца, Волк разместился вместе с конюхом в комнатах над конюшней.
Он плелся по садовой дорожке, не глядя под ноги на бесконечную грязь, загребая листву, все еще мокрую от дождя носками ботинок. Небо над головою очищалось от туч, которые уплывали, как вуаль с красивого лица ночи. Показалась луна, полная и яркая. Но Волк весь дрожал, сжимаясь от ее света. Он потер плечо: кожа зудела в тех местах, где ведьма кусала его в диком порыве сладострастия, спина горела от глубоких следов, проделанных ногтями Касс, сдиравших его кожу.
О боже, что он наделал? Неужели всего несколько дней назад он признался в любви к Мири и тут же предал ее? И не просто с какой-то там другой женщиной, а с ведьмой. Кому нужны какие-то оправдания, что Касс каким-то образом одурманила его и совратила. Он обязан был сопротивляться. Он должен был оказаться сильнее. Даже если бы ему когда-либо удалось завоевать сердце Мири, отныне он ее не достоин.
Он поднял голову, едва осмеливаясь посмотреть на блестящий шар, зависший в небе, такой далекий, такой недоступный. Слезы потекли по щекам Волка, и он мучительно взвыл.
Она была потеряна для него, его прекрасная лунная дама. Потеряна навсегда.
Кассандра Лассель забилась в свое подземелье, как зверь, загнанный в логово. Она понятия не имела, ночь или день был наверху, не знала, сколько времени прошло с той роковой ночи в «Шваль нуар». Ее в висках пульсировала боль, когда она снова и снова вспоминала о пережитом похмелье. Подобного похмелья с ней не случалось еще ни разу в жизни. Но и подобной ненависти она еще не испытывала.
Цербер прижимался к ее ногам, уже в который раз пытаясь уткнуться мордой в ее колени. Касс не реагировала. Он путался в ее юбках и скулил, явно не в силах понять неприветливости хозяйки. Касс ткнула его коленкой в грудь, отгоняя прочь.
– Пошел. Место.
Пес отошел, поскуливая. Было верхом безумия выражать свою неприязнь бессловесному животному, которое и понятия не имело, чем он ее прогневил. Но она уже изошла гневом на еще одно живое существо в своем окружении. Она слышала, как в дальнем углу комнаты приютилась Финетта, которая от ужаса старалась даже дышать бесшумно, чтобы не напоминать Касс о своем существовании. И следовало. Хозяйка чуть ли не с корнями вырывала волосы этой девки, когда таскала ее по полу.
Чудом Касс вообще не убила глупую служанку, избив ее до полусмерти. Она не знала, почему она не сделала этого, возможно, внутренний голос подсказал ей, что она все еще нуждается в Финетте. Хотя и не очень-то она ей помогла, как показала практика. Она подставила Касс, когда та нуждалась в ней больше всего. Так же, как и Цербер. Но не столько это терзало Касс, как то, что она сама себя подставила.
От этой мысли хотелось вырвать свои бесполезные глаза. Хватало того, что она лишена зрения, так зачем же еще было топить свой разум в бутылке, уступая старому демону. И это в самую важную ночь ее жизни, когда она, наконец, делала первый шаг к своему великому предназначению – зачатию дитя, о котором она столько мечтала.
Как она могла повести себя, словно проклятая слабоумная дура? Как она могла поддаться искушению? Конечно, этого бы не случилось, если бы ей не помогли, горько признавала она. Тот слуга с его убедительным голосом, такой усердный в своем внимании, такой велеречивый в своих похвалах, соблазнявший ее запахом коньяка. Только разве не вливал в ее горло. Касс понятия не имела, кто это был, но понимала, что он не был слугой в «Шваль нуар».
Она без труда догадалась, кому он служил. Габриэль Шене. Эгоистичной, коварной, двуличной суке. Без сомнения, она и этот проклятый мужчина хорошо посмеялись над ней, поздравляя себя с тем, как они одержали верх над бедной, слабовольной, слепой женщиной. Касс так сильно прикусила губу, что почувствовала вкус крови. Ладно, она им еще покажет, насколько она слаба и беспомощна. Но даже задуманная месть не приносила ей радости, острие ее ненависти было затуплено безмерной тоской. В отчаянии она готова была хныкать, как Финетта, или скулить, как ее пес.
Габриэль, как ты могла так поступить? Касс и не думала делать больно Николя Реми. Она сдержала бы свое слово. Она отдала бы Габриэль медальон. Реми был нужен ей всего на одну ночь. Одну несчастную ночь.
Теперь вместо ребенка от такого мужчины, как прекрасный Бич, какое-то безымянное ничтожество зачало ее малышку. Касс прижала руку к животу, ее странное шестое чувство не оставляло сомнений, что она забеременела. Там уже начал жизнь ее ребенок, а она хотела предпринять шаги, чтобы избавиться от него. Но не могла. Пророчество Нострадамуса было весьма четким. Вчера ночью ей был дан единственный шанс. Теперь придется вложить собственную сталь и темную силу в свою дочь, и тогда станет совсем неважно, кем был ее отец.
Да, но он должен заплатить за содеянное. Этот хитрый жулик, этот одинокий волчонок. Касс разберется, кто он, выследит его, даже если на это уйдет вся ее жизнь. И тогда он будет молить ее о смерти. Смерть станет благословением по сравнению с тем, что его ожидает. Но пока у нее есть кому мстить и без него. Ей не надо искать свою бывшую подругу, женщину, которой она предложила все: свое темное волшебство, свою сестринскую преданность.
Габриэль заслужила наказание за свое предательство, и, к счастью, Касс не придется долго думать над наказанием.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Окна дома были крепко заперты, большая часть слуг отпущена, дорогая мебель покрыта чехлами. Как будто дом погрузился в волшебный сон, был заколдован, как замок в сказке, в ожидании другой принцессы, которая появится в нем в поисках своей мечты. Когда Габриэль в последний раз обходила здание, в котором прожила несколько лет, ее шаги отдавались гулким одиноким эхом. Нет, это место так никогда и не стало ей домом. Это была лишь пустая поблескивающая раковина, в которой лелеялись такие же пустые честолюбивые мечты. Она знала, что Реми все еще боится, как бы она не стала тосковать по всему этому, нарядам, драгоценностям, элегантно обставленному дому, блестящей жизни французского двора. Но Габриэль не сожалела о том, что оставляла позади себя. В той жизни не было ничего настоящего, не было там и сильного, молчаливого мужчины, который завоевал ее сердце.
План Реми по спасению Наварры наконец, приобрел реальные очертания. После пережитого возбуждения на турнире французским королем овладели беспокойство в сочетании с томительной скукой. Он вознамерился переместить весь двор в Блуа. Гигантский королевский кортеж с придворными, слугами, лошадьми, багажом, всевозможными повозками и фургонами обычно двигался медленно и неповоротливо. На пути следования встречалось множество мест, где легко можно было применить отвлекающий маневр, позволив Наварре обмануть бдительность окружающих, и умчаться прочь, затерявшись в сельских просторах.
Темная Королева мало напоминала себя прежнюю, ее обычный настороженный взгляд стал рассеянным. Возможно, из-за присутствия охотников на ведьм в Париже, хотя Симон Аристид пока еще не произвел ни единого ареста. По всем слухам, этот человек только собирал данные, снимал показания и принимал заявления.
Реми могло больше и не представиться столь благоприятного момента для спасения своего короля. Он отправился купить еще одну пару жеребцов, чтобы обеспечить возможность быстро сменить лошадей. Габриэль и Мири предстояло уехать из Парижа другим маршрутом и встретиться с Реми, Волком и Наваррой в заранее условленном месте. Габриэль ненавидела эту часть плана, поскольку Реми удалял их от себя на самый опасный момент. Но Реми был непреклонен, считал, что ему легче справиться с поставленной задачей, будучи твердо уверенным, что Габриэль и Мири двигаются своим путем. Габриэль оставалось только покорно согласиться.
Она все еще чувствовала себя виноватой в истории с медальоном. Реми сильно озадачился, когда Габриэль заставила его избавиться от амулета, причем проявила не меньшую настойчивость, чем тогда, когда брала с него обещание носить амулет не снимая. Но, рассмеявшись, Николя поцеловал ее и вернул ей медальон, пробормотав про себя «Ох, уж эти женщины».
Окинув последним взглядом свою спальню, Габриэль взяла с туалетного столика небольшую запирающуюся шкатулку, где хранились ее самые преступные тайны, которые она собиралась взять с собой. Кольцо с печаткой Темной Королевы и оба медальона покоились на самом дне. Прижимая шкатулку, Габриэль спустилась вниз. Собрат-заговорщик ждал ее в холле первого этажа. Габриэль не могла не замечать перемену, которая произошла с Волком после той ночи, когда он выкрал медальон у Кассандры.
Он словно бы повзрослел, далее состарился, настолько он был все время подавлен, словно события той ночи оставили на нем несмываемый след.
– Карета готова, мадемуазель, – сообщил он и нахмурился, увидев шкатулку. – Вы берете это собой?
– Едва ли безопаснее оставлять все это здесь.
Мартин вынужден был согласиться с нею, хотя и не стал скрывать своей глубокой озабоченности. Эти медальоны представляли собой неожиданную проблему. Первым побуждением Габриэль было выбросить их, но в них заключалась слишком большая опасность, что бы просто взять и выбросить. Их таинственная мощь пугала ее, она боялась их даже расплавить.
– Может, наложим камней в коробку и опустим на дно Сены? – предложил Волк.
– Я думала об этом, но, мне кажется, лучше сделать это в море на острове Фэр.
Волк согласно кивнул, но продолжал хмуриться.
– Мадемуазель, а вам не кажется странным, что мы ничего больше о ней так и не слышали? Выходит, они вернулась в свой проклятый дом и оставила нас в покос?
Ему не пришлось объяснять Габриэль, кого он имеет в виду. После той ночи ни Габриэль, ни Мартин никогда не произносили имени Кассандры вслух, даже в разговоре друг с другом.
– Боюсь, и мне это все кажется слишком странным, – вздохнула Габриэль и печально улыбнулась. – Может, ничего странного в этом нет, поскольку кругом снуют охотники на ведьм и чего-то выжидают. Или мы с тобой просто никак не можем успокоиться, Мартин. Когда нам даруются спокойные дни, мы не в силах оценить выпавшую на нашу долю удачу.
– Не доверяю я безмятежной тишине, моя госпожа. – На лице Мартина появилось бледное подобие его старой широкой улыбки. – Предпочитаю грозы. Когда слышны раскаты грома и видны вспышки молний, ты, по крайней мере, предупрежден, что надо бы поискать укрытие. Нам следовало бы убраться отсюда и чем скорее, тем лучше.
Шагнув вперед, он открыл перед ней дверь, и Габриэль покинула дом, даже не оглянувшись в последний раз. Они направились к каретному двору, где их ждала запряженная карета. Бетт и Мири уже сидели внутри. Помимо горничной Габриэль оставила при себе кучера и двух лакеев, которым предстояло сопровождать их в пути. Рослые молодые люди встрепенулись при их приближении, один из них поспешил вперед, чтобы освободить хозяйку от ее ноши.
Волк отмахнулся от лакея и забрал у Габриэль деревянную шкатулку так осторожно, как если бы брал пистолет с взведенным курком. Он пристроил шкатулку в карете, потом подал руку Габриэль.
Один из лакеев только-только собрался распахнуть ворота на улицу, когда створку буквально выбили у него из рук. Габриэль с тревогой разглядывала всадников, мужчин в шлемах с суровыми лицами, перегородивших их карете дорогу. Как в старом греческом мифе о беспощадной армии, выросшей из зубов дракона, они, казалось, возникли из ниоткуда.
– Ном де ном, мадемуазель, – пробормотал Волк ей на ухо. – Похоже, погода начинает портиться.
Он полез за кинжалом. Габриэль схватила его за руку и предостерегающе кивнула. Шестеро беспощадных охотников на ведьм перегородили им путь, их было слишком много, чтобы бороться с ними. К тому же ни Волк, ни ее лакеи не обладали военным мастерством Реми.
Когда командир отряда выдвинулся вперед, в окне кареты появилось бледное лицо Мири. Переживая за сестренку, Габриэль с облегчением увидела, что перед ней не сам проклятый Аристид. С показным спокойствием и затрепыхавшимся от страха сердцем Габриэль вышла ему навстречу. Она подняла голову и обратилась к командиру группы с холодной вежливостью:
– Прошу прощения, сударь. Но мы уже собирались выехать из ворот, а вы преградили нам дорогу.
Охотник на ведьм окинул ее твердым взором. Это был мужчина в годах с лицом, изборожденным морщинами, его седые волосы не слишком маскировали отсутствующее ухо.
– Госпожа Габриэль Шене?
– А если и так? – ответила Габриэль, надменно вздернув брови.
– Господин Балафр хотел бы переговорить с вами, мадемуазель.
– В любое другое время я с удовольствием встречусь ним, но сегодня мне это крайне неудобно. Сообщи своему господину, что буду счастлива принять его, как только вернусь в Париж.
Охотник на ведьм усмехнулся и подал какой-то ей знак своим людям, которые обнажили шпаги.
– Господин Балафр очень хотел бы видеть вас. Сей час же.
Волк выругался и предпринял очередную попытку выскочить вперед. Габриэль успела вовремя остановить его.
– Нет, не смей!
– Но, мадемуазель, я ни за что не позволю этим… дьяволам увести вас.
– Со мной ничего не случится, – настаивала Габриэль, молясь, чтобы это оказалось правдой. – Пожалуйста, Мартин. От тебя требуется только одно: ступай и найди Реми.
Без сомнения, гостиница «Шартр» когда-то прежде была веселым и шумным местом, пока охотники на ведьм ее не реквизировали. Теперь исчезающий свет уступал мраку, царившему над пустыми столами. За одним из столов в ожидании сидела Габриэль. Двое часовых встали на охрану двери, остальные бесцельно шатались по двору. Их было так много, что Габриэль пожалела о своем решении послать Волка за Реми. Но его все равно следовало предупредить о задержке с их отъездом. Ей оставалось только молиться, чтобы ее Бич не предпринял какой-нибудь необдуманный шаг.
Габриэль понятия не имела, сколько ей еще придется впустую ждать в этой проклятой гостиной. Конечно, она поняла тактику Балафра. Эта пытка ожиданием была вызвана желанием продемонстрировать свою важность и власть. Усилить зародившийся в ней страх. Какое-то время это действительно действовало на нее. Теперь же Аристид просто вызывал в ней гнев.
Кем он себя возомнил, черт бы его побрал?! Какой-то выскочка, когда-то всего лишь слуга у Вашеля ле Виза, вероломный негодяй, ранивший сердце Мири.
Габриэль было бы много легче выносить это испытание, если бы ей удалось убедить Мири остаться с Бетт и своим котом. Но вряд ли весь отряд охотников на ведьм сумел бы оттащить Мири от нее. Командир отряда на самом деле и не пытался, только пожал своими мускулистыми плечами, заметив вскользь, что его мало волнует, поедет с ними девочка или нет.
Мири сидела напротив Габриэль и казалась вполне спокойной, только очень тихой и подавленной, ушедшей в себя. Габриэль представляла, какие болезненные воспоминания должны были нахлынуть на сестру. Воспоминания о том, как сама Мири выслушивала обвинения в колдовстве, о том, как Симон Аристид предал ее доверие к нему. Габриэль протянула руку к младшей сестренке, желая утешить ее. Но Мири сжала ей руку и ободряюще сказала:
– Не волнуйся, Габби. Все будет хорошо. Правда. Симон не похож на своего старого господина, ле Виза. Он не прибегает к пыткам. Он… он старается быть справедливым и рассудительным.
У Габриэль сердце сжалось от тоски за Мири. Девочка по-прежнему изо всех сил пыталась верить в этого мерзкого негодяя, найти в нем что-то хорошее.
– Мири…
Но, словно почувствовав, что хочет ей сказать Габриэль, та отвела ее руку.
– Симон не будет мучить тебя. Я ему не позволю, – с жаром добавила Мири.
Габриэль понятия не имела, почему Аристид вызвал ее, какие сведения он искал, какие обвинения сумел состряпать и готовился предъявить ей. Но он был охотник на ведьм, и она знала, что для него не существовало понятия справедливости, обоснованности и доводов рассудка. Меньше всего ей бы хотелось, чтобы Мири пыталась защитить ее.
Прежде чем она успела произнести еще хоть слово, ее отвлек кто-то из гостиничных слуг, прошаркавший вниз по лестнице. Она не обратила бы на него внимания, если бы тот не споткнулся на последней ступеньке. Он схватился рукой за перила, чтобы не упасть, и в глаза бросились его тонкие пальцы с хорошо обработанными ногтями, слишком уж белые и ухоженные для того, кто век жизнь провел в черной работе.
Проходя мимо их стола, он резко отвернул голову, пряча лицо за беспорядочно спадающими седыми волосами. Она пристально вгляделась в слугу и, неожиданно узнав, вздрогнула, Бартоломей Вердуччи.
Тщетно стараясь избежать пытливого взгляда Габриэль, мужчина суетливо скрылся на кухне. Несмотря на парик и ссутулившуюся спину, она не могла не узнать любимую ищейку Екатерины. Но что, черт возьми, делает здесь Вердуччи? Ответ был очевиден – шпионит для Екатерины. Темная Королева поступала очень разумно, получая информацию о делах своего врага. Она оказалась гораздо сообразительнее Габриэль, которая позволила застать себя врасплох. Возможно, Екатерина даже задумала подлить чего-нибудь в вино Симона.
Как бы Габриэль ни порицала методы Темной Королевы, это уж точно не разобьет ее сердце, но она знала ту, чье сердце будет разбито. Погруженная в свои печальные мысли, Мири даже не заметила старика, да она и не признала бы возможную опасность для Симона, если бы даже и заметила шпиона Екатерины.
