Текст книги "Невеста плейбоя"
Автор книги: Сьюзен Донован
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)
Глава 12
Митч настороженно поглядывал на своего спутника и никак не мог решить, что же принесет ему неожиданное приключение. То ли это начало новой жизни, то ли он совершил очередную глупость, о которой еще не раз пожалеет. Парня звали Брендон как-то там. То ли Миклуски, то ли Маккловски, и выглядел он как подручный мафиози. По крайней мере, Митч, посмотревший только первую серию «Крестного отца», именно так представлял себе мафиози среднего звена: солидного телосложения и среднего возраста, слегка небритый, но облаченный в хороший костюм.
Впрочем, парень оказался весьма немногословен и пока рассказал Митчу очень немного. Факты выглядели следующим образом: некий неизвестный доброжелатель заплатил долг по алиментам, который делал Митчела Бергена объектом охоты для правоохранительных органов, и тот же Санта-Клаус нашел ему работу в Индианаполисе, снял жилье и купил подержанную, но весьма приличную машину. В качестве ответного жеста доброй воли от Митча требовалась некая информация о его бывшей жене. Впервые доброжелатель связался с Митчелом две недели назад. Услышав предложение оплатить его долги и все остальное, Берген преисполнился уверенности, что полиция вышла-таки на его след и таким оригинальным способом выманивает из норы.
Поэтому Митч, который к моменту звонка уже дошел до предела нервного напряжения и душевной опустошенности, сказал парню в телефоне, что нечего играть с ним в прятки и он готов добровольно сдаться в руки правосудия. Как потом оказалось, по телефону с ним разговаривал этот самый Брендон. Ох, он тогда здорово посмеялся. Долго уверял Мнтчела, что не имеет никакого отношения к полиции. Похоже – Берген бросил на своего спутника быстрый взгляд, – этот Брендон не солгал, он и впрямь не из полиции.
Берген поерзал, удобнее устраиваясь в кресле самолета, который следовал рейсом из Атланты в Индианаполис. В руке он крепко сжимал бокал с «Кровавой Мэри». Если все пойдет так, как говорил Брендон, то через несколько дней он сможет увидеть детей. Митч с трудом верил в такую возможность. И все, что от него требуется, – это поговорить с Сэм и получить от нее подтверждение каких-то слов, записанных на пленку. Эта часть сделки выглядела не слишком понятно, но всякий раз как Митч пытался расспросить Брендона, тот говорил, что они все обсудят позже, а пока не время. А когда Берген спросил, кому именно понадобилась информация о его бывшей жене, его спутник бросил: «Вам этого лучше не знать».
Митч был не слишком порядочным и не принадлежал к интеллектуальным гигантам, но уж совсем дураком он все же не был и потому понял, что ничего хорошего его новые друзья не попросят. Он должен будет сделать что-то очень-очень подлое и грязное, а может, и незаконное. Но Митч уже заранее решил, что согласится на все, потому что это единственный способ выпутаться из сетей неудачи. Его долги будут заплачены, и он сможет видеться с детьми.
– У Саманты что, неприятности? – спросил он.
– Я ведь вам уже говорил, что все нормально. Она и дети живы-здоровы и, я бы даже сказал, неплохо устроились.
– Откуда вы знаете Сэм?
– Я ее не знаю. Я просто оказываю услугу приятелю, занимаясь вашим делом.
– Я не хочу, чтобы ей причинили боль или чтобы у нее из-за меня были неприятности.
– Да вы что? Правда? – Брендон повернулся лицом к сидящему рядом человеку и усмехнулся, не скрывая презрительного удивления: – Я так и думал, что вы не захотите причинить ей боль. Ведь всю жизнь вы только и делали, что заботились о своей жене. И принимали все ее проблемы близко к сердцу, да?
– Вы ничего не знаете, – пробормотал Митч, уязвленный этой вспышкой сарказма.
– Да все я знаю. – Брендон отвернулся, словно ему уже наскучил этот разговор. А может, ему просто неприятно было смотреть на собеседника. – Она кормила и одевала тебя и детей, содержала дурацкий стеклянный бизнес, который не приносил ни копейки. А потом, после того как мистер Митчел заделал ей очередного ребенка, он решил, что предпочитает мальчиков, и попросту сбежал. Но ведь ты же не хотел причинить жене боль, да? Тогда, наверное, все чеки на детей, которые ты ей посылал, просто затерялись на почте.
Митч сделал хороший глоток из стакана и принялся грызть палочку сельдерея, выданную в качестве закуски. Он буквально скорчился в кресле, будто слова Брендона причиняли ему физическую боль. Он ненавидел сидящего рядом человека. Впрочем, себя он ненавидел еще больше, потому что все, сказанное Брендоном, было правдой. Да, он поступил как эгоист, но если бы хоть кто-нибудь знал, как это было ужасно – жить во лжи! Как он мучился… Он никогда и ни за что не смог бы вернуться к подобному существованию. Но может, ему все же удастся хоть как-то привести свою жизнь в порядок, наладить быт и видеться с детьми?
– Вообще-то это не ваше дело, но если мы уж заговорили обо мне и моем прошлом, то я уверен: в то время мое решение оставить Сэм было наилучшим из всех, какие я только мог принять.
Митчел вычитал эту фразу в одной из брошюр для наркоманов, где предлагались методы самосовершенствования, и она ему очень нравилась. Он чувствовал, что если объяснить свои поступки подобным образом, то к ним гораздо труднее применить слово «подлость», которое, помнится, кое-кто бросал ему вслед.
– Да ради Бога. – Милевски пожал плечами, продолжая созерцать пустоту и ясность небесного свода за иллюминатором.
– Я поехал с вами и согласился на ваши условия только ради детей. Я хочу увидеть детей, понимаете?
– Значит, вы хотите посмотреть на своих ребятишек? – Брендон неожиданно повернулся и кивнул: – Это несложно устроить. – Он сунул руку под сиденье, достал ноутбук и, открыв крышку, принялся нажимать на кнопки: – Сейчас увидите.
И буквально через несколько минут Митч с круглыми от удивления глазами уже просматривал запись какой-то встречи или собрания или черт знает чего, но там была Саманта и дети. «Бог мой, – думал он, – неужели это Дакота? Этого не может быть! А Лили – она стала почти взрослая… и такая красивая! А это Грег! Высокий парень, уже не мальчик, а подросток». Ему вдруг стало нехорошо. Так нехорошо, что внутренности свело судорогой, а на глазах выступили слезы. Неужели прошло столько времени? Он пропустил, как росли его дети!
– …и обручение это случилось непосредственно перед тем, как Толливер объявил о своем намерении бороться за кресло в сенате. Мы считаем, что дело тут нечисто, потому что подобных совпадений в жизни не бывает.
Митч поднял голову и опять уставился на экран. Саманта выглядела немного испуганной, но была удивительно красива в обтягивающем платье цвета темного шоколада. Она снизу вверх смотрела влюбленными глазами на здоровенного парня, которого Митч где-то видел раньше… ах да, это, кажется, бывший игрок в бейсбол… Они оба были красивы, как модели из глянцевого журнала: и атлетически сложенный парень, и его бывшая жена. Из них получилась прекрасная пара.
– Погодите-ка, вы это о чем сейчас говорили? – В голове Митчела зазвучал сигнал тревоги, и он даже слегка протрезвел. – Вы во что такое меня втягиваете? Это какая-то грязная политическая игра, да? Кто такие «мы»? На кого, черт возьми, вы работаете?
– Саманта Монро и Джек Толливер объявили о помолвке. И мы всего лишь хотим быть уверены, что в основе этого предполагаемого союза лежат настоящие чувства, что все это не тщательно отрепетированный и сыгранный спектакль, направленный на одурачивание избирателей.
Митч отхлебнул еще водки с томатным соком и попытался осознать и обдумать услышанное.
– Вы работаете на кого-то из журналистов? – спросил он.
– Нет-нет, что вы, – быстро ответил Брендон, но в глазах его промелькнула тревога.
– Ага, значит, вы работаете на кого-то из политических противников этого парня, а я буду таким троянским конем, который испортит суженому Саманты всю карьеру?
– Ничего подобного! – Брендон выглядел по-настоящему оскорбленным.
– Нет? Тогда объясните мне, что происходит! Кому понадобилось потратить кучу денег, сделать из меня приличного человека и притащить в Индианаполис ради того, чтобы я нашел подход к бывшей жене и заставил рассказать ее, что происходит на самом деле? Кто же так сильно ненавидит этого Толливера?
– При чем здесь ненависть, мистер Берген? Речь идет совершенно о других вещах! Прежде всего нас заботят правда и демократия и…
Митч расхохотался, и Милевски вынужден был замолчать. Отсмеявшись и вытерев рукавом глаза, Берген сказал:
– Тот, на кого вы работаете, должно быть, потерял всякую надежду обойти этого парня, раз добрался до меня. Но я думаю, что вы и тут просчитались. Уверен, Сэм меня ненавидит и не станет прыгать от радости, даже если я появлюсь на пороге как чертов Санта-Клаус – с деньгами и подарками. Она не станет поверять мне свои секреты.
– Мы считаем, что если у кого-то и есть возможность вытянуть из нее правду, то именно у вас. Бывшие мужья всегда знают, на какие именно кнопки нужно нажимать.
Митч начал было возражать, но вдруг замолчал. Ему пришла в голову ужасная мысль, и он уже корил себя, почему не подумал об этом раньше, до того как вылез из своего угла в Атланте.
– Эй, как вас там, Брендон… а вы, случайно, не знаете, Монти Маккуин все еще в городе? Она, часом, не уехала куда-нибудь из Индианаполиса?
– Кто такая эта Монти? – нахмурился Брендон. – Еще одна мать-одиночка, которой вы должны деньги?
– Нет-нет. – Митч усмехнулся, но губы его дрожали. – Я просто так спросил. Забудьте.
Черт, как же он сразу не вспомнил о Монти? Мысль о том, чтобы встретиться с Сэм лицом к лицу и попасть под ее гнев, была пугающей, но Митч знал, что подобную встречу он, пожалуй, переживет. А вот перспектива столкнуться нос к носу с Монти Маккуин пугала Бергена гораздо больше. Три года назад она предупредила его, что если увидит в Индианаполисе еще раз, то собственноручно отрежет ему яйца… Монти всегда умела найти подход к парню, с содроганием подумал Митч.
Брендон похлопал его по руке, призывая обратить внимание на экран компьютера. Картинка походила на рекламный ролик. Приятная музыка и хорошо поставленный голос за кадром, перечислявший все многочисленные достоинства и свершения Джека Толливера. А потом он увидел Сэм.
Его бывшая жена и кандидат в сенаторы шли по заснеженной улочке, держась за руки, разглядывали ярко освещенные витрины и время от времени прижимались друг к другу плечами. Сэм выглядела очень красивой и невероятно счастливой. Парень рядом с ней выглядел шикарно. «Надеюсь, он и правда такой… и хорошо к ней относится», – подумал Митч.
Он взглянул на своего спутника и увидел, какая недобрая улыбка кривит его губы, как прищурены глаза. «Я сделал большую, чертовски большую ошибку, согласившись приехать в Индианаполис, – подумал Митч. – Меня собираются использовать, и это приведет к каким-то очень и очень небезобидным последствиям». Возможно, он все же причинит боль Саманте, но, что и говорить, пятьдесят семь тысяч долларов не падают с неба просто так. Митчел вздохнул и почему-то опять вспомнил о Монти. Рука невольно потянулась ощупать свое мужское достоинство. Все было на месте… пока.
Саманта улыбалась, пожимала руки и старательно делала вид, что чувствует себя комфортно и уверенно. Но самом деле вся окружающая обстановка пугала ее до мурашек и спазмов в желудке. Сегодня в огромном университетском зале, превращенном в телевизионную студию, проходили дебаты между четырьмя кандидатами от партии, претендующими на пост сенатора. Всего таких встреч запланировано три, но Сэм полагала, что если ей удастся пережить первую, то дальше должно пойти легче. В зале полно было самого разного народа: студенты и преподаватели университета, представители прессы из всех городов штата, партийные функционеры и бог знает кто еще.
Саманте выделили кресло во втором ряду, но рассаживаться было рано, и она просто стояла, окруженная членами избирательного штаба Толливера и добровольцами; многих из этих людей она видела сегодня первый раз в жизни. Само собой, здесь были Стюарт – глава личного штаба Толливера, Кара – руководитель избирательной кампании, и пресс-секретарь. Кроме того, вокруг мелькали директор по политическим вопросам, заместитель директора по политическим вопросам, директор по организационным вопросам, управляющий отделом социологических исследований, финансовый директор, региональный координатор, координатор волонтеров, координатор волонтеров из среды студентов… и все они сияли, как медные начищенные пуговицы, и каждый носил значок с лозунгом «Толливера – в сенаторы!».
Все были возбуждены и радостно обсуждали приток денежных средств, который поступал на счета Джека от представителей деловых кругов, индустриальных групп, фермерских объединений и профсоюзных организаций. Должно быть, это были хорошие новости, и Кара не могла удержать улыбку, поэтому Саманта тоже активно радовалась, время от времени обмахиваясь какими-то программными заявлениями как веером.
Ей было душно и жарко. То ли в аудитории действительно стало слишком тепло от большого количества народа и осветительной аппаратуры, то ли Сэм просто нервничала. Сегодня она впервые в жизни надела костюм за тысячу долларов и чувствовала себя не в своей тарелке. Саманта украдкой оглядела себя. Ну просто Джеки Кеннеди, само изящество, а все благодаря Каре, которая для этого мероприятия не пожалела времени на шопинг с Самантой.
Когда дебаты начались, Саманта добросовестно слушала, болела за Джека и радовалась каждой его маленькой победе, одержанной в споре с оппонентами. Иногда она переставала слушать и просто любовалась им. Из всех присутствующих Толливер был, несомненно, самым красивым, мужественным и хорошо одетым. И по мнению Сэм, он больше всех походил на сенатора, ибо держался со спокойной уверенностью и достоинством.
Зрителям и слушателям перед началом дебатов было строго-настрого заказано вставать со своих мест. Даже паузы, которые телевидение заполняло рекламой, следовало проводить в зале. Саманта терпела изо всех сил, но поняла, что просто не доживет до перерыва. Она прошептала Каре, что вернется буквально через минутку, и выбралась из зала.
Сэм направилась в дамскую комнату и, даже не задержавшись у зеркала, нырнула в одну из кабинок. Попыталась закрыть за собой дверь, но не тут-то было. Дверь не закрывалась, и Саманта вскрикнула от неожиданности, когда оказалось, что ее удерживает чья-то рука. Рука оказалась сильной и настырной, и дверь распахнулась. В кабинке было не так уж много места, и Саманта оказалась прижатой к боковой стене.
– Вы уж простите, но нам с вами надо поговорить без посторонних. – В кабинку протиснулась женщина и решительно закрыла за собой дверь.
– Мне тут и одной нравилось, то есть совсем без посторонних.
– Вы прекрасно поняли, что я хотела сказать.
– Вы Кристи Скоэн.
– Да. – Блондинка улыбнулась, но глаза ее не принимали участия в этом акте социального приветствия. Они холодно и неприязненно разглядывали Сэм. – А вы Саманта Монро, которая всем рассказывает, что скоро станет Самантой Толливер.
– Мне говорили, что журналисты преследуют людей, но я не ожидала, что они так неразборчиво выбирают места охоты.
– Ну, миссис Монро, это довольно грубое замечание. Я просто делаю свою работу.
– Ах вот как! И особенно хорошо это у вас получается в общественных уборных, да? А Джека вы тоже умудрились проинтервьюировать вот так – в закрытой кабинке, в приватной обстановке?
Кристи усмехнулась, но глаза ее холодными клинками впивались в Саманту.
– Я даю вам последний шанс во всем сознаться, – прошипела она. – У вас есть только одна возможность рассказать мне, как все это было с вашей точки зрения. Потом этого шанса уже не будет и вам никто не поверит. Ну и последствия соответственно будут более тяжелыми.
Саманта поморщилась. То ли угроза ее напугала, то ли еще что, но она почувствовала, что разговор затянулся.
– Знаете, Кристи, все это мило, но немного неуместно. Я действительно хочу воспользоваться туалетом, так что вам придется выйти.
Журналистка даже не шевельнулась.
– Я вам не мешаю писать, – с усмешкой заявила она.
– Ну тогда ладно, – легко согласилась Сэм. Она задрала юбку, спустила красные трусики и присела.
У мисс Скоэн отвалилась челюсть; она как-то не предполагала, что ее слова будут восприняты буквально. Журналистка отвернулась к стене, с возмущением прислушиваясь к журчанию за спиной.
– Я знаю, чем вы занимаетесь, миссис Монро, – сказала она.
– В данный момент писаю.
– Я имею в виду вашу с Джеком аферу.
– А-а, – протянула Сэм. Она спустила воду, натянула трусики и поправила юбку. – Вы не могли бы пропустить меня. Надо бы руки помыть.
Кристи обернулась. Лицо ее было искажено яростью.
– Я записываю наш разговор. Все, что вы мне скажете, может быть использовано в качестве материала для публикации или передачи.
– Знаете, вам бы нужно поговорить с Толливером.
– Он не отвечает на мои звонки.
– Странно, да?
– Кроме того, мои вопросы предназначены непосредственно вам.
– Тогда спрашивайте. Я и так уже пропустила значительную часть дебатов.
Мысленно Саманта поблагодарила Кару, которая неплохо подготовила ее к подобной встрече. Адвокат предупреждала о назойливости журналистов, и они не раз репетировали ответы на наиболее вероятные вопросы. Правда, никто из них и предположить не мог, что интервью состоится в туалетной кабинке. Впрочем, Саманта чувствовала себя на удивление спокойно. «Должно быть, это влияние тысячедолларового костюма на мое мироощущение. Женщина, одетая в такой роскошный костюм, просто обречена чувствовать себя уверенно и не суетиться».
– Как вы познакомились с Джеком?
– Кара Демаринис уже много лет является моей постоянной клиенткой. Если вы помните, я работаю в салоне «Ле сёрк». Так вот Кара и познакомила нас.
– И как давно это случилось?
– Не так уж много времени прошло… Мы встретились в ноябре.
– Да? И как же вам удалось обручиться в такие рекордно короткие сроки – к Рождеству?
– Нам не понадобилось много времени, чтобы убедиться, что мы во всем подходим друг другу. Так бывает, знаете ли.
– Ах вот оно что! – Кристи саркастически рассмеялась. – Тогда расскажите мне про своего жениха. Расскажите, что именно вас так привлекло. Знаете, женщины обычно любят мужчин за всякие милые пустячки. Расскажите мне, за что вы полюбили мистера Толливера. Чем он так пленил вас?
Саманта молчала. Такие вопросы они с Карой не отрабатывали. Просто никому не пришло в голову, что журналист сможет спросить подобное. Это слишком личный вопрос, и задать его осмелилась только пылающая ненавистью и жаждой мести Кристи Скоэн. Сэм вздохнула и вдруг вспомнила мамины слова. Еще в детстве, когда Сэм не знала, что делать, мама всегда говорила ей: «Если сомневаешься, говори правду».
– Ну… – Она неуверенно улыбнулась и задумчиво сказала: – Джек прекрасно целуется. То есть он действительно может лишить девушку разума одними поцелуями.
Кристи фыркнула.
– Он добрый и щедрый. Мы живем в его поместье, и он окружил нас заботой и радушием.
– Ну да, и поэтому вы решили как можно скорее выйти за него замуж. Это неглупо, но не очень похоже на любовь.
– Он очень внимателен к деталям. Я могу забыть о каких-то своих высказанных мимоходом желаниях, а он, оказывается, все помнит. – Саманта склонила голову к плечу и мечтательно улыбнулась: – Представляете, он переоборудовал старую детскую в доме на Сансет-лейн в студию для того, чтобы я могла рисовать.
Кристи нахмурилась.
– И он всегда может рассмешить меня. Вообще Джек обладает редким чувством юмора. Мало кто из политиков и состоятельных людей способен на самоиронию, а вот Толливер всегда готов посмеяться над собой.
– Толливер готов посмеяться над собой? – Кристи была шокирована услышанным. – Вы что, обкурились? Да он к своей заднице относится серьезнее, чем к бюджету страны!
Саманта продолжила, не обращая внимания на эту вспышку:
– Он политик, и это предполагает определенную долю открытости, но вообще-то Джек очень закрытый человек. Он неохотно пускает людей в свой внутренний мир. Я думаю, это связано с той давней травмой и с тем, что ему пришлось многое пережить тогда. Но, знаете, мне он открылся. Я поняла, что он действительно любит меня, после того как этот мужественный человек позволил мне почувствовать его боль и поделился со мной своими надеждами. Я не просто люблю Джека, я уверена, что он мой друг. И то, что мы собираемся пожениться… это действительно большая честь для меня.
– Кара хорошо вас натаскала, – медленно сказала Кристи, кивая. – Передайте ей, что ее выучка производит впечатление. Впрочем, меня все равно тошнит от вашего слащавого вранья! – Она скрестила руки на груди и продолжила: – И подумать только, как удачно, что мистер Совершенство, про которого вы мне тут рассказывали, еще и очень богат. Или вы этого даже не заметили?
– Заметила.
– Как удачно для вас и ваших детишек.
– Его деньги здесь ни при чем. Просто Джек – мой мужчина. Я полюбила бы его, даже если бы он был бедным автомехаником.
– Или стеклодувом?
Саманта почувствовала, как в душе ее поднимается гнев. Ей категорически не нравилась эта женщина. Более того, главным в этом более чем странном интервью в туалетной кабинке было не журналистское любопытство и не желание заработать на сенсации. Саманта очень явственно ощутила угрозу, которая исходила от стоявшей почти вплотную красивой молодой блондинки.
– Я не совсем понимаю, чего вы добиваетесь, Кристи, – сказала Саманта. – Но уверена, вы этого не получите, копаясь в наших с Джеком отношениях.
– А вот тут вы ошибаетесь! Я собираюсь добиться своего, именно покопавшись хорошенько в ваших отношениях. И вы мне в этом поможете, хотите вы того или нет.
– Мне кажется, я просто не понимаю, о чем вы говорите. – Нахмурившись, Саманта покачала головой.
– Я знаю, что никакой помолвки на самом деле не было! – Кристи схватила Сэм за руку и развернула ладонь, разглядывая кольцо. Красота перстня лишила ее слов, но, к сожалению, лишь на мгновение. Быстро оправившись, журналистка хмыкнула: – Мило и довольно правдоподобно. Но все равно ложь!
– Оно красивое, правда?
Но Кристи не желала больше обсуждать кольцо. Глаза ее сузились, и она заговорила злым шепотом:
– Я знаю, что все это делается ради успеха избирательной кампании Толливера. И я подозреваю, что ваши, милочка, услуги щедро им оплачиваются. По-другому просто и быть не может, и это очевидно для любого, кто хоть как-то знает Толливера. Вы совершенно не его тип! Он никогда не женится на женщине ваших лет, разведенке с тремя детьми! Даже сама мысль об этом вызывает у меня смех. Это нелепо! Парикмахерша – жена Джека Толливера! Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда! И я собираюсь это доказать. – Кристи подалась вперед, приблизив пылающее злобой лицо к Сэм, и та мимоходом удивилась: ей показалось, что с одной стороны челюсть у журналистки весьма заметно припухла. – После того как я раскопаю эту историю, Толливера не выберут даже в комиссию по устройству канализации в самом дальнем углу штата Индиана! Можете передать ему мои слова в качестве предостережения.
– Спасибо, я так и сделаю. А теперь прошу меня извинить. – Саманта попыталась покинуть кабинку, но Кристи решительно преградила ей путь. – Не вздумайте ко мне прикоснуться, – сказала Сэм, и голос ее звучал вполне серьезно. Ситуация уже не казалась ни нелепой, ни смешной. – Я подам на вас в суд.
– Суд – прекрасное место, и именно там – на скамье подсудимых – окажетесь вы с Джеком, после того как я раскопаю всю правду о вашей сделке!
– Знаете, я не дралась в женском туалете класса с девятого, – медленно сказала Саманта, – и вообще мне очень нравится мой новый костюм, и не хотелось бы его портить. Но клянусь, если вы быстро не уберете свою задницу от двери, то весьма скоро об этом пожалеете.
– Это ваш последний шанс, миссис Монро. – Кристи не двинулась с места. В ее голосе зазвучало чуть ли не сострадание. – Расскажите мне правду о ваших отношениях с Джеком, и, обещаю, я сделаю все, чтобы защитить вас, когда правда выплывет наружу и станет жарко.
– Вы ненормальная.
– Не хотите? Ладно… Тогда, раз уж вы так близки с мистером Толливером, расскажите мне о том, как выглядит его шрам. У Джека пунктик – он старается никому не показывать свою изувеченную ногу.
Саманта удивленно приподняла брови. «Надо же, – подумала она, – а от меня он никогда не прятался».
– Раз вам нужно это услышать – пожалуйста: у него поперек коленной чашечки шрам. И с внутренней стороны колена еще один. Эти места почти потеряли чувствительность, и, когда я целую его шрамы, Джек почти ничего не чувствует.
Кристи фыркнула, но продолжала слушать очень внимательно.
– Есть отметины выше колена и довольно глубокие – две с наружной стороны бедра. И вокруг несколько более мелких рубцов от более поздней артроскопической хирургии. Икра левой ноги имеет немного неправильную форму, потому что мышцы были оторваны от костей… И чтобы окончательно удовлетворить ваше любопытство относительно отметин на теле Джека Толливера, добавлю сверх программы: на его левом бедре с внутренней стороны имеется прелестная маленькая родинка, приблизительно в трех дюймах от его члена.
Мисс Скоэн стояла с открытым ртом и вытаращенными глазами. Это был тот редкий случай, когда журналистка не нашлась что сказать. Сэм воспользовалась замешательством противника, дернула защелку и распахнула дверь, прижав Кристи к стене. Она вылетела из дамской комнаты, позабыв помыть руки. Черт с ней, с гигиеной, Сэм вовсе не хотелось нарваться на продолжение интервью с мисс Скоэн.
Прежде чем Саманта смогла рассказать кому-нибудь о содержательном разговоре в дамской комнате, прошло еще долгих три часа. Сразу после окончания дебатов Джек отправился в телестудию для записи выпуска новостей, которые транслируются по всей стране в шестнадцать часов. После этого он перебрался в соседнюю студию, где его снимали для выпуска одиннадцатичасовых местных новостей. Только во втором часу ночи они все загрузились в «БМВ» Стюарта. Джек сел рядом с адвокатом, а Кара и Саманта устроились на заднем сиденье. Все были усталые и возбужденные. Кара и Стюарт болтали без остановки. Должно быть, это от того, что они весь вечер пили кофе, решила Сэм.
– Ну, с самого начала было понятно, что единственный серьезный противник – это Чарли Манхеймер. Остальные – так, для мебели. Толку от них было мало.
– Да, – отозвался Толливер, приняв посильное участие в разговоре.
– Мне он показался довольно приятным человеком, – сказала Сэм, вспомнив, как в начале вечера ее представили Манхеймеру. Противник Толливера оказался весьма представительным седовласым джентльменом шестидесяти с чем-то лет с пронзительным взглядом голубых глаз.
– Еще бы он не казался приятным! – фыркнула Кара. – Он три срока был конгрессменом! Да с таким опытом можно обаять кого угодно, хоть зеленого гоблина! Парень стал настоящим актером.
– Знаете, это не очень вдохновляет, – пробормотала Саманта, отворачиваясь к окну. Все вопросительно молчали, и она пояснила; – Я хочу сказать: неужели в дебрях политических джунглей не бродят просто хорошие парни? Кто-нибудь, кто заботится о людях, а не о собственном эго и возможности добраться до власти? – В машине повисло молчание, и Сэм устало вздохнула. – Ладно, расслабьтесь, я знаю, что это был наивный и, может, даже глупый вопрос. Но я просто хотела быть уверенной.
– К сожалению, с простыми парнями там напряженка, – хмыкнул Стюарт.
– Я уверена, что многие политики действительно заботятся о своих избирателях, – сказала Кара, – Но дело в том, – она адресовалась конкретно к Сэм, – что честность не приведет человека на должность сенатора или конгрессмена. Это могут сделать только деньги.
– Вообще-то этой стороной политического процесса мы не гордимся, – подал голос Толливер.
Стюарт поймал взгляд Сэм в зеркальце заднего вида:
– Вас отвезти на Сансет-лейн?
Прежде чем Саманта успела что-нибудь ответить, Джек заявил:
– Вы с Карой живете в другой стороне. Раз уж мы так сегодня намучились, было бы грешно гонять тебя в качестве шофера. Высади нас у моей квартиры, и я сам отвезу Сэм домой.
– Правда? Ты не устал?
– Мне нужно проветриться после болтовни и шума, а то не засну.
Саманта почувствовала на себе внимательный взгляд Кары. Прежде чем ненужные мысли о внезапно подобревшем и непривычно заботливом Толливере смогли закрасться в голову адвоката, Саманта решила отвлечь ее внимание. Пожалуй, сейчас самое время для рассказа о встрече с Кристи Скоэн. Сэм постаралась изложить интервью в туалетной кабинке как можно подробнее.
– Это невероятно! – Кара чуть из машины не выпала, услышав о таком неслыханном нахальстве.
– Господи помилуй, – пробормотал Стюарт.
– Она тебя обидела? – Джек развернулся и внимательно всматривался в лицо Сэм. Губы его сжались в тонкую холодную линию.
– Еще чего! Если бы дело дошло до драки, неизвестно, чья бы взяла. Я вполне могу за себя постоять.
– Ой, а можно мне как-нибудь посмотреть? – с живым интересом спросил Стюарт.
Джек рассмеялся, но Кара даже не улыбнулась.
– Значит, она уверенно заявила, что Джек тебе платит?
Саманте не часто приходилось видеть Кару такой обеспокоенной.
– Она сказала, что подозревает это, так как я совершенно не подхожу Джеку. Не его тип.
– Да что ты говоришь? – Толливер насмешливо выгнул бровь.
– Да. – Саманта смотрела на свои руки, лежавшие на коленях, и изо всех сил боролась с подступающими слезами.
Что-то нервы расшалились. Должно быть, это результат участия в политической жизни. Но кто обещал, что будет легко? Сэм справилась с голосом и продолжила:
– Кристи сказала, что ты никогда не женишься на женщине моего возраста, разведенной, да еще с тремя детьми… к тому же парикмахерше. Мол, это настолько противоречит всему твоему образу жизни, что не может быть правдой. Поэтому она уверена, что наши отношения – спектакль, затеянный специально накануне выборов.
– Черт возьми, – пробормотал Стюарт.
– Контракт, заключенный вами, дело частное, – заявила Кара, пытаясь успокоить не только Сэм, но и себя. – Кристи не удастся получить доступ к банковским документам. Она в конце концов не полицейский… И даже копам нужен ордер суда. Так что она просто пыталась тебя запугать.
– Да что тут думать-то? Она свихнулась от ревности, вот и все! – сказал Стюарт. – Никак не может пережить, что Джек променял ее на другую. Она-то уж спала и видела себя миссис Толливер.
– Ах вот как. Я и не знала, что между вами все было так серьезно, Джек, – ровным голосом сказала Сэм.
– Между нами не было ничего серьезного, – быстро ответил Толливер.
– Эта ненормальная пойдет на все, лишь бы заполучить сенсацию, – мрачно произнесла Кара. – Она считает себя звездой не местного, а общенационального масштаба и мечтает пробиться на центральный канал. Возможно, она рассматривает эту историю как хороший трамплин для старта. Но она не получит свою сенсацию, уж мы постараемся.
