Текст книги "Свадьба с препятствиями"

Автор книги: Сьюзен Барри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 7 страниц)

Фредерика отвернулась, готовая бежать от него, но он схватил ее за руки и, хищно смеясь, прижал к себе. Он запрокинул ей голову, чтобы заглянуть в глаза, и то отчаяние, которое он в них увидел, очевидно, доставило ему жестокое удовольствие. Он выдавил из себя какие-то звуки, которые можно было истолковать как одобрение, и расхохотался, а потом она оказалась в его железных объятиях, и его твердые мужские губы приникли к ее губам.

В глазах у Фредерики поплыли далекие кроны деревьев и проблески синего неба. Он не выпускал ее из своих объятий, и поцелуй все длился и длился. Когда же он, наконец, отвел свое лицо и посмотрел на нее сверху вниз странным взглядом – при этом лицо его казалось бледным в лесном полумраке, – она покачнулась и упала бы, если б ее не держали еще его руки.

– Итак, – проговорил Лестроуд, – в качестве будущей золовки и персонального шофера тебе есть что предложить. Губы у тебя очень соблазнительны, а если говорить начистоту, то не слишком сильно ты сопротивлялась поцелую под сенью молчаливого леса…

Но лес уже не был молчаливым. Старый дворецкий с треском продирался сквозь заросли, разыскивая их. По его лицу видно было, что случилось что-то необычное.

– Сэр Адриан, сэр… – запинаясь, проговорил он. – Ему внезапно стало плохо, и мы послали за доктором. Леди Диллингер… леди Диллингер хотела бы видеть вас, сэр!

– Иду. – Лестроуд выпрямился, отстранил Фредерику и в тот же миг словно забыл о ее существовании. Он бросился из леса к дому. Он задержался буквально на минуту, чтобы выяснить, что у сэра Адриана случился сердечный приступ, и это сообщение, казалось, даже придало ему силы. Ведь хозяин Эплби-Мэнор был его старым другом и другом его отца.

Фредерика и дворецкий торопливо направились вслед за Лестроудом. Сейчас было не до того, чтобы углубляться в собственные переживания и кипеть от возмущения из-за нанесенного ей оскорбления.

Леди Диллингер пребывала в полуобморочном состоянии, и Фредерике поневоле пришлось отвлечься от своих дум, чтобы успокоить ее и поддержать до приезда врача. Жена дворецкого находилась при сэре Адриане в его кабинете, а поскольку это была исключительно надежная женщина, ей никакой дополнительной помощи не требовалось, а то, что было необходимо в данный момент, – главным образом моральная поддержка, – было сделано Хамфри Лестроудом, едва только он переступил порог.

Сэр Адриан и раньше был подвержен сердечным приступам, но на сей раз дело оказалось серьезное. Лестроуд и доктор со всей осторожностью перенесли его наверх в спальню. Сэра Адриана уложили в постель, и доктор смог приступить к осмотру, после коего заявил, что при надлежащем отдыхе и уходе больной скоро поправится. Утомление, вызванное волнениями последних дней, сказалось на его хрупком здоровье, и теперь для полного выздоровления ему был необходим полный покой. На леди Диллингер вердикт доктора подействовал как эликсир, и она быстро пришла в себя, попросив, однако, Фредерику остаться с ней до следующего дня, пока ее супруг окончательно не встанет на ноги и его состояние не придет в норму. Фредерика, которая всячески избегала встречаться взглядом со своим хозяином с того самого момента, как они поспешно вернулись в усадьбу, вынуждена была обратиться к нему и попросить разрешения остаться с леди Диллингер, по крайней мере на эту ночь. Она искренне переживала за старую леди, а случившееся с сэром Адрианом потрясло ее до глубины души, однако воспоминание о приключившемся в лесу горело где-то в глубине сознания, и она решила, что никогда не простит Лестроуду такого недостойного поступка. А то, что он был уверен, что поцелуй доставил ей удовольствие, отравляло ей жизнь, стоило лишь вспомнить, с каким холодным высокомерием он сказал об этом. Ему, видно, мало, что одна сестра готова выйти за него замуж, он хотел удостовериться также в том, что и другая не сможет устоять перед его чарами, если бы он остановил свой выбор на ней, а не на Розалин, которая на самом деле гораздо более подходит в качестве жены преуспевающего человека. Фредерика хотела воспользоваться моментом и залепить пощечину Лестроуду в ответ на его чисто мальчишескую дерзость, и, если бы не неожиданное появление дворецкого, она бы непременно сделала это. Во всяком случае, она уверяла себя, что так бы и поступила, – и это было ее единственным утешением. Она бы оставила след своей ладони на его надменной смазливой физиономии, если бы не вторжение впавшего в панику старика слуги. После их возвращения в дом не было ни единого мгновения, чтобы она осталась с ним наедине. Когда она повернулась к Лестроуду и спросила его разрешения на ночевку в Эплби-Мэнор, леди Диллингер сидела тут же, в своем кресле, с обеспокоенным видом.

– Вы вполне можете обойтись без меня, а леди Диллингер, как вы сами видите, еще не совсем пришла в себя, – заключила свою просьбу Фредерика.

– Безусловно, – проговорил Лестроуд, вышагивая перед заставленным цветами камином и сосредоточенно глядя перед собой, словно размышлял о чем-то глубоко потаенном. – Безусловно, – повторил он. И тут же повернулся и хмуро посмотрел на Фредерику: – Но к утру будьте готовы. Леди Диллингер, надо полагать, станет значительно лучше после хорошего ночного сна.

Пожилая дама любезно улыбнулась ему сквозь слезы, увлажнившие ее щеки. Она смахнула слезу батистовым платочком и поблагодарила его:

– Ах, Хамфри, вы так добры… уж вы-то понимаете, как я потрясена.

– Конечно… – Лестроуд с улыбкой склонился к старой даме и погладил ее своей сильной рукой по волнистым седым волосам. – Вы же прекрасно знаете, что я ни за что не бросил бы вас одну. Что касается Фредерики, то она может оставаться с вами столько, сколько вам будет угодно. – Он взглянул на Фредерику чуть вопросительно и легонько похлопал свою давнюю приятельницу по ладони. – Я обойдусь без нее… я хочу сказать, обойдусь без ее услуг ровно столько, сколько вам нужно, но только при одном условии: вы позволите мне навещать ее – и вас с Адрианом, разумеется, – в любое время!

– Ах, милый вы мой! – Полные слез глаза леди Диллингер с благодарностью воззрились на него. – Как же это благородно с вашей стороны, хотя я всегда знала, что другого от вас в тяжелые минуты ждать невозможно. Разумеется, можете навещать нас когда заблагорассудится… я буду рада видеть вас в любое время, какое вы сочтете удобным для себя, чтобы заехать в Эплби-Мэнор. Благодарение Богу, вы на самом деле не нуждаетесь в том, чтобы кто-то привозил вас сюда…

– Не нуждаюсь? – Он с насмешливой улыбкой посмотрел на леди Диллингер. – Но моему самолюбию льстит, когда такая особа, как Фредерика, сидит за рулем моей машины.

На сей раз леди Диллингер взглянула на Лестроуда с некоторым недоверием.

– Но она такая субтильная, а ей приходится вести такую громоздкую махину, – запротестовала она. – Я понимаю, что современные молодые женщины делают много такого, чего мы в наши дни не делали, но все же это так рискованно… то есть я хочу сказать – откуда взять силы этим маленьким ручкам, чтобы справиться с колесом, когда придется его менять, или что-нибудь в этом роде? Хотя, может, у вас на этот счет специальный договор?

Лестроуд бросил взгляд на свою водительницу и весело улыбнулся, словно вспомнил старую шутку.

– Ну, еще бы, конечно, у нас специальный договор, – успокоил он старую даму. – Я это делаю сам. – Лестроуд пригласил Фредерику проводить его до машины. – Я пришлю вам необходимые вещи, – пообещал он. – Попрошу Розалин собрать ваш чемодан; к счастью, садовник тоже водит машину. Боюсь, сам я не смогу вырваться из дома: как-никак, ваша родня – мои гости в данный момент, я уж не говорю о Бобе Ролинсоне, который привык к особому вниманию, когда нисходит до визита ко мне.

Фредерика всячески избегала его взгляда.

– Я уверена, что Розалин будет крайне недовольна, если вы поедете сегодня же обратно в Эплби-Мэнор, – проговорила она ледяным голосом.

Он внимательно посмотрел на нее, и она подумала, не влепить ли ему пощечину за то, что произошло в лесу, именно сейчас; может, другого времени не представится. И тут глаза их встретились – ее гневные зеленые и его беспокойные темные, но что-то в них было еще, похожее на раскаяние.

– Какая же вы все-таки злюка, – проговорил неожиданно Лестроуд с явным раздражением. – И еще полбеды, что злюка, хуже того – глупышка!

– Благодарю, мистер Лестроуд, – еще более свирепо отрезала Фредерика.

– Не за что! – Он резко повернулся на каблуках. – В случае чего дайте мне сразу знать. Я не хочу, чтобы вы думали, будто я бросаю вас здесь, но вы должны быть готовы к любым неожиданностям. Я уверен, что сэр Адриан быстро встанет на ноги, но он не молод, и надо быть ко всему готовым. Но в любом случае – звоните в Фартинг-Холл. Если меня не будет, Люсиль мне все передаст.

– Благодарю, – повторила она тем же тоном.

Он взглянул на нее, как ей показалось, в полном отчаянии и сбежал по ступенькам к машине на дорожке.

– И не забудьте! – Он пристально смотрел на нее. – Что бы ни случилось, дайте мне знать!

Она наблюдала, как он садится в машину. Он больше не сказал о том, что навестит ее и леди Диллингер, и на ее губах застыла холодная, горькая улыбка.

Отъезжая, он помахал ей рукой, и все. Она не сомневалась, что он весь кипит внутри, потому что, будь водитель мужчиной, не возникло бы необходимости оставлять его в компании леди Диллингер. Дело не в том, что Лестроуд был против того, чтобы поддержать старую леди в тяжелую минуту, просто он предпочел бы, чтобы эта обязанность была возложена не на его незаменимую служащую – да еще в такой важный для него момент. Очень важный момент. К счастью, сэр Адриан действительно оправился на удивление быстро, и уже на следующий день ему разрешили встать с постели, а еще через день он по настоянию врача два часа провел в саду. К леди Диллингер также вернулись ее обычная бодрость и оптимизм, и, хотя ей было приятно иметь подле себя Фредерику, той уже не было причин оставаться долее в Эплби-Мэнор, поскольку сэр Адриан явно шел на поправку. Жена дворецкого была толковой и надежной женщиной, существовала к тому же еще приходящая деревенская служанка, которой леди Диллингер весьма доверяла. Словом, Фредерика не видела смысла в своем дальнейшем пребывании у Диллингеров; вместе с тем, поразмыслив над сложившимися обстоятельствами, она не видела смысла и в возвращении в Фартинг-Холл. После той сцены в лесу, когда хозяин застиг ее врасплох, – что открыло в нем свойства, о которых она не подозревала, – ей была нестерпима сама мысль о возвращении в усадьбу Лестроуда и исполнении его распоряжений. Если он собрался жениться на сестре – пусть себе женится, Бога ради… Уж кто-кто, а Электра будет счастлива. Напротив, не женись он на Розалин, мать была бы крайне разочарована. Но все это не причина для того, чтобы такая девушка, как Фредерика, никогда не смирявшаяся с унижением, стала терпеть подобное к себе отношение только потому, что этот человек должен был сделаться ее шурином. Уж пусть бы только шурином, от этого никуда не денешься, но шурином и хозяином – это уж слишком… В глубине души Фредерика знала, что ее властно тянуло к Лестроуду, что это было сильнее всякого унижения, и, когда он поцеловал ее в эплбийском лесу, она сама прижалась к нему – пусть на мгновение – и испытала несказанный восторг… Именно воспоминание об этом заставило ее изменить решение.

Лестроуд дважды звонил и спрашивал, как она поживает и как дела у сэра Адриана, но ни словом не обмолвился о том, чтобы забрать Фредерику. У нее сложилось впечатление, что он очень занят и что возит его садовник.

Итак, пробыв чуть не неделю в Эплби-Мэнор, она сказала леди Диллингер, что уезжает, однако не сочла за необходимость сообщить ей, что не возвращается в Фартинг-Холл, где все еще гостили ее мать и сестра; не сочла она также необходимым доводить до сведения старой леди, что едет в Лондон с целью найти как можно быстрее новую работу. Леди Диллингер нельзя было упрекнуть в глупости, и она сообразила, что Фредерика не просто чувствует себя не в своей тарелке, но пару последних дней очень подавлена. Ее несколько сбивчивое объяснение своего нежелания беспокоить мистера Лестроуда, чтобы он забрал ее из Эплби, как было договорено, озадачило леди Диллингер, и она предложила воспользоваться своей машиной и своим шофером. Но Фредерика отклонила любезное предложение. За последние дни она близко узнала леди Диллингер и не хотела обманывать ее, в то же время на леди Диллингер нельзя было положиться во всем, что касалось «ее милого Хамфри», как она называла Лестроуда. Если она хоть на секунду заподозрит, что Фредерика не собирается возвращаться к своему работодателю, она тут же позвонит ему. Зная это, девушка впервые в жизни действовала с несвойственной ей осторожностью, и к тому моменту, когда все было устроено и такси должно было прибыть в усадьбу, чтобы увезти ее и ее единственный чемодан в Гритер-Коршэм, она места не находила – так ей было стыдно перед хозяйкой Эплби-Мэнор. Она надеялась, что все как-то само собой устроится в последний момент, но ошиблась. Леди Диллингер не на шутку расстроилась, что надо расставаться с Фредерикой, а сэр Адриан попросил поцеловать его на прощанье, и она обещала им обязательно заехать как-нибудь в усадьбу – и не как-нибудь, а как можно скорее. Она и сама расстроилась, когда леди Диллингер на прощанье поцеловала ее и расплакалась у нее на плече. Все вещи Фредерики остались в Фартинг-Холле, так что ее единственным достоянием был чемодан да несколько фунтов в банке, чтобы продержаться до новой работы. А поскольку мать распрощалась с квартирой, ей придется искать пристанище в какой-нибудь дешевенькой гостинице.

Леди Диллингер стояла на ступеньках и махала худощавой белой рукой, когда такси делало круг по дорожке; наконец они выехали за ворота, и таксист посмотрел на девушку с недоумением, смущенный противоречивыми указаниями.

– Пожилая дама велела мне ехать в Фартинг-Холл, это находится в Литл-Коршэме, а вы по телефону сказали, что собираетесь на станцию…

– Едем на станцию, – решительно объявила Фредерика, чувствуя себя при этом загнанной преступницей.

Они повернули налево, а не направо от главных ворот и увидели под большим орехом у обочины машину, которую она мгновенно узнала. Ее охватила паника, сердце бешено забилось. Из машины вышел Хамфри Лестроуд. Направившись к такси, он дал знак водителю остановиться. Заглянув внутрь машины, он произнес:

– Я забираю вашего пассажира. Но вы не должны из-за этого лишаться заработка. Вот, возьмите. – И он протянул ему банкнот.

– Но это очень много, – запротестовал водитель.

– Не важно. – Лестроуд хмуро глянул на Фредерику и открыл дверцу. – Выходите, – коротко приказал он, – и садитесь в мою машину. Мне некогда играть в игрушки, и чем быстрее вы это поймете, тем лучше. Это весь ваш багаж? – Он схватил ее чемодан.

– Сами знаете, – сдавленным голосом ответила Фредерика, следуя за хозяином.

– В Лондоне вам пришлось бы не сладко. Что бы вы носили? – сочувственно заметил он, открывая переднюю дверцу со стороны пассажира.

– Да уж как-нибудь обошлась бы, – пробормотала Фредерика, смущенно и чуть-чуть – совсем чуть-чуть – обиженно взглянув на Лестроуда своими зелеными глазами. – Это леди Диллингер позвонила вам?

Лестроуд кивнул, захлопнул дверцу и уселся поудобнее.

– Я же просил вас извещать меня обо всем, – бросил он как бы невзначай.

Фредерика с удовольствием откинулась на мягкую кожу сиденья. Итак, он везет ее обратно в Фартинг-Холл, а ей это даже нравится. Если говорить честно, то в глубине души она испытывала подлинное облегчение, а еще точнее – огромную радость. У нее от нахлынувших чувств затуманились глаза, и она даже чуть всхлипнула. Лестроуд с готовностью протянул ей платок.

– Ну-ка, высморкайтесь как следует, – посоветовал он. – А если вам нужно поплакать, плачьте на здоровье, я ничего не имею против.

– Милая леди Диллингер, – с трудом произнесла Фредерика.

– Милая дурочка! – Лестроуд резко затормозил, и, хотя они еще не съехали с главной дороги и одна-две машины обогнали их, он притянул ее к себе и заставил положить голову ему на плечо. – У тебя мешки под глазами, будто ты ночь не спала. И хотя лично мне они нравятся, это говорит о том, что ты ужасно страдаешь. Неужели ты решила, что я забыл о твоем существовании, раз не приезжал проведать тебя в Эплби-Мэнор? Или ты решила, что я по горло занят устройством брака с твоей сестрой и мне не до тебя?

Фредерика мельком глянула на него, словно его слова пробудили в ней болезненные воспоминания, но он взял ее за подбородок и, приподняв ее голову, только вздохнул, заглянув в ее полные боли глаза, прикрытые длинными ресницами.

– Я же говорил, что ты глупышка, – ласково проговорил он, – и должен признаться, ты просто поражаешь меня своей несообразительностью. Для молодой особы, обладающей такими очаровательными зелеными глазами, что порой они кажутся омутами, такими шелковистыми золотыми волосами и милейшим подбородком, напоминающим носик олененка, совершенно непростительно такое неверие в себя и свои чары. Да что там непростительно… Ты будто не веришь в свои силы и делаешь все возможное, чтобы сделать свою внешность как можно незаметнее, поскольку само сознание, что тебя никто не примет за сексапильную красотку, доставляет тебе извращенное удовольствие. Твоя матушка жалуется, что ты всегда умудряешься запачкать физиономию, возясь с машиной, а мне кажется, что это доставляет тебе удовольствие.

Фредерика отшатнулась от Лестроуда и обиженно качнула головой.

– Вы что, забыли, что, когда возишься с машиной, грязи искать не надо? – запротестовала она. – И я вовсе не люблю быть растрепой.

– В таком случае, что за бредовая идея – стать шофером?

– Но это была единственная работа, которую я могла делать, а леди Аллердейл оказалась столь добра, что не превратила ее в каторгу.

– А я не был столь добр?..

– Я этого не говорила.

Он снова завладел ее подбородком и прижал ее голову к своему плечу.

– Глупая малышка, – бормотал он и с наслаждением гладил ее по нежной щеке. – Бедное дитя!.. Ну что за ребенок! Да тебе впору с нянюшкой по саду гулять. Неужели ты и вправду поверила, что я собираюсь жениться на твоей сестре?

– Но вы… ты же сам говорил…

– Ничего подобного! Я просто льстил ей почем зря и превозносил до небес, пытаясь показать, что в каких-то вещах она обладает большим здравым смыслом, чем ты, потому что она до мозга костей женщина и отлично понимает, что на брачном рынке у нее есть одно важное преимущество – ее красота! Как-то вечером ты подслушала, что я ей говорил о браке, медовом месяце и прочих вещах. Ты, наверное, слышала, как она обмолвилась о Южной Америке и о возвращении в Англию, в дом, который, как ты решила, есть не что иное, как «Вдовий домик». Но дело в том, что Розалин пришла бы в ужас, предложи я ей жить во «Вдовьем домике», потому что Фартинг-Холл гораздо более в ее вкусе, нежели простой и запущенный особняк, который можно, конечно, превратить в нечто приемлемое для житья, но, даже приведенный в порядок, он не сможет сравниться по шику с Фартинг-Холлом. А у Розалин, по счастью, есть молодой человек, которого ты, вероятно, не знаешь или забыла о нем, с домом в Сассексе, который еще красивее, чем Фартинг-Холл, хотя в данный момент он еще не принадлежит ему по закону. Но его дядюшка сказал, что если он женится, то сможет жить в нем до тех пор, пока не получит его в полное владение после смерти самого дядюшки. Сейчас же этот молодой человек нашел себе работу в Южной Америке. Это очень предприимчивый юноша, и, на мой взгляд, у него хорошее будущее.

– Роджер Мейтленд! – воскликнула потрясенная Фредерика.

– Он самый. Так ты слышала о нем? Но твоя матушка, к сожалению, не одобряет всего этого, вернее, не одобряла до вчерашнего дня, а вчера мы с ней имели разговор, и сейчас она готова признать Роджера своим зятем, а тебе придется принять его в качестве шурина вместо меня.

На Фредерику обрушилась волна блаженства и облегчения. А взглянув в глаза Лестроуда, она совсем потеряла голову. Щеки ее зарделись, и его пальцы почувствовали их жар.

– Ну конечно, я помню Роджера… – Ее зеленые глаза были полны смущения и растерянности, а в глазах Лестроуда так и играли бесенята. – Розалин познакомилась с ним в Швейцарии года два назад, но я думала, что она забыла о нем.

– Как видишь, не забыла… и, к вящей радости матушки и с ее благословения, собирается выйти за него.

– Потому что ты вступился за Розалин?

– Можно и так сказать.

– Но мама рассчитывала, что…

– Что я женюсь на одной из ее дочерей? Так и это благополучно разрешилось. Поскольку никто еще не предъявил прав на тебя, ты достаешься мне. – Губы его коснулись ее щеки. – Это повергает тебя в ужас? Или я чересчур много напридумывал насчет того поцелуя в лесу?

Фредерика зарылась лицом в его плечо. Он крепче прижал ее к себе и погладил по голове.

– Я с самого начала считал тебя колючкой, – прошептал он ей в затылок, в то время как губы его двигались все ниже. – Во всяком случае, до того момента, когда ты уснула в лесу после скудного завтрака, а может быть, совсем голодная, тогда как я был уверен, что верные слуги Диллингеров напичкают тебя до отвала. Но потом я понял, что эта колючесть не более чем защита, скрывающая нежное очаровательное создание. Ты просто не в состоянии отстаивать свои права, а когда дела идут и вовсе из рук вон плохо, ты просто тайно бежишь и зализываешь раны, как зверек. Тебе даже в голову не приходило, что большинство женщин тебе в подметки не годятся. Тогда в лесу, когда я поцеловал тебя, ты тут же решила, что это каприз, не более! Ты и помыслить не могла, что я люблю тебя!

Она откинула голову и с недоверием посмотрела ему в глаза:

– Но этого быть не может.

– Еще как может! И что самое удивительное – я влюбился в тебя с первого взгляда, с той самой минуты, когда увидел в «даймлере», а ты уверяла меня, что тебя прислало лондонское агентство по найму, и боялась, что я прогоню тебя. Должен признать, что я и впрямь ни в коей мере не собирался разрешать тебе возить себя, и, даже когда Боб Ролинсон вступился за тебя, а твоя мать выглядела немного смущенной, что подтвердило, что она в курсе ходатайства Ролинсона, я все еще считал, что сумею найти другого водителя, а тебя пристрою в Холле по цветочной части или чему-нибудь в этом роде. И это длилось до тех пор, пока до меня не дошло, что мое беспокойство за машины как-то прекратилось само собой, зато появилось беспокойство иного рода: если тебя не было за рулем, даже поездка в Гритер-Коршэм становилась для меня скукой смертной. Так что, сама видишь, ты поневоле оказалась женщиной, без которой я не смог обходиться, поэтому мысль о браке явилась самым естественным образом. Да и леди Диллингер настолько была очарована тобой, что мои чувства, несмотря на твое нежелание проявлять дружественность, получили солидное подкрепление. Я сообщил леди Диллингер, что собираюсь на тебе жениться, и она пришла в восторг от этой идеи. Сэр Адриан даже предложил открыть бутылку шампанского и отпраздновать. Не сомневаюсь, именно это он сейчас и делает, потому что с молчаливого попустительства леди Диллингер я оказался рядом, когда ты проскочила в ворота поместья на этом рыдване, и сейчас я не премину позвонить в Мэнор и сообщить радостную весть, что только что обручился с самой колючей колючкой у колючей проволоки.

Фредерику переполняли чувства, и она была не в силах произнести ни слова.

– А ты, – продолжал Лестроуд, – должна сообщить леди Диллингер, что решилась выйти за меня замуж, хотя не уверена, что я того стою.

Фредерика закрыла глаза. Чувствуя себя в безопасности в его объятиях, она ни на секунду не сомневалась, что он будет именно таким мужем, о котором она грезила во сне, но не думала, что это возможно наяву.

– О, Хамфри, – глубоко вздохнула она, – скажи мне, что я не сплю. Неужели мне это снится?

Он нежно улыбался ей.

– Не настолько, чтоб не слышать, дорогая. Во всяком случае, если позволишь мне еще раз поцеловать тебя, попробуем разобраться. Если это кошмар, дашь мне пощечину. Судя по всему, это твоя давняя мечта. А если не кошмар, тогда проверим, что это, не возражаешь?

Они проверили, и к концу проверки Фредерика почувствовала себя наверху блаженства. Нет, конечно, это не сон и, уж конечно, не кошмар. Из глубин страдания она вознеслась на седьмое небо.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.