Текст книги "Невеста в ожидании"

Автор книги: Сьюзен Барри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

В конце концов, донна Игнасия предложила Констанции поиграть на пианино, и та искусно сыграла несколько пьес на очень дорогом инструменте. Видимо, она специально подбирала для исполнения холодную, бесстрастную музыку. Звуки вылетали из открытого окна в душный мрак испанской ночи, и Эйприл подумала, что здесь, в этом раскаленном от страстей воздухе, они звучат немного неестественно. Но впрочем, ей пришлось убедиться, что Констанция получила очень хорошее воспитание и обладала всеми достоинствами девушки из высшего света.

Только после того, как Констанции наскучило играть на пианино и она сняла со стены гитару и начала тихо перебирать струны, Эйприл поняла, что наконец перед ней настоящая Констанция. Ее глаза стали мечтательными, уголки губ капризно изогнулись, и она забыла о присутствии двух других женщин.

Она погрузилась в свой мир, потерянный, созерцательный, счастливый. Но и там она не была полностью счастлива, так как ее глаза оставались задумчивыми. Эйприл, которая видела, как сверкали глаза Констанции, когда та осыпала дона Карлоса упреками, внезапно подумала о том, каким чарующим может стать взгляд этой девушки наедине с ее возлюбленным.

Донья Игнасия нахмурилась над своим шитьем и, подождав, пока утихнет очередной аккорд, коротко приказала девушке отложить инструмент и идти спать.

Но, даже оказавшись наверху, в своей спальне, Эйприл все еще чувствовала, что где-то внутри ее звучит эта тихая гитарная музыка, которая гораздо больше соответствовала магии испанской ночи, чем Шопен. Шопен в английской гостиной – это одно, но здесь, в самом сердце Андалузии, нужны иные мелодии. Игра Констанции пробудила в ней неистовое, необъяснимое желание, прежде дремавшее где-то в глубине ее души.

Эйприл села у окна, не чувствуя усталости. Неожиданно она вспомнила, как выглядел дон Карлос, когда успокаивал Констанцию после ее истерики. Его пальцы, гладившие Констанцию по волосам, были осторожными и ласковыми, а голос – тихим и нежным. И, будучи привередливым мужчиной, он почти не сокрушался по поводу испорченного галстука.

Он, без сомнения, был очень привязан к Констанции и испуган ее неожиданной реакцией. И после того, как его внезапно позвали, он не вернулся, чтобы сказать доброй ночи своей невесте. А Эйприл все сидела и сидела в столовой, и только после того, как донья Игнасия дала ей понять, что уходит, она была вынуждена тоже удалиться.

Когда Эйприл поднималась по украшенной резьбой лестнице в свою спальню, она чувствовала себя так, будто ее лишили чего-то.

Глава 7

Утром Эйприл проснулась очень рано и долго не могла понять, где находится. Увидев, как золотые солнечные лучи пробиваются сквозь закрытые жалюзи, она вскочила с кровати и распахнула окно.

За окном ее ждала вся красота андалузского утра. Над головой раскинулся сверкающий купол неба, а вдали сияло море; соперничающее с небом своей голубизной. Под балконом, на который она вышла, чтобы насладиться свежестью утра, расстилалась изумрудная лужайка. Трава на ней была еще влажной после недавнего полива. Длинная аллея, огороженная вьющимися розами, также блестела бриллиантовыми каплями влаги, не успевшими испариться под утренним солнцем. Эйприл была поражена абсолютной прозрачностью воздуха, составлявшей резкий контраст с душными сумерками вчерашнего вечера. При дневном свете дом дона Карлоса выглядел совершенно иначе. Он расходился лучами в разные стороны, хотя основные постройки были сосредоточены вокруг центрального дворика. Это было изящное белое здание с черепичной крышей цвета абрикоса.

Эйприл быстро надела серо-голубое платье и спустилась вниз, в сад, чтобы посмотреть, есть ли там кто-нибудь еще, кроме нее.

В Испании большинство людей встает рано, так как дневная жара не позволяет трудиться днем, и настоящая прохлада ждет вас только в ранние утренние часы.

Когда Эйприл стояла на балконе, ей показалось, будто она увидела какого-то человека верхом на лошади, промелькнувшего так быстро, что, возможно, это было плодом ее воображения. Но Эйприл могла поклясться, что рядом с ним сидела женщина, одетая во что-то ярко-красное. Ее смех ветер донес до балкона, на котором стояла Эйприл.

Это и было причиной, по которой она поспешила выйти из дома. Если на лошади сидел дон Карлос, то она сможет увидеть его, когда он будет слезать с лошади.

Конюшни находились позади дома, образуя еще один внутренний двор. Несколько дверей были приоткрыты, и в них виднелись лошади, шумно поглощающие свой завтрак. Эйприл немного понаблюдала за ними и уже собиралась вернуться домой, когда услышала стук копыт. Из-за угла дома показалась та же лошадь, которую она видела с балкона. На ней восседал дон Карлос, а на дамском сиденье, прикрепленном сзади, сидела красавица Констанция, которая была так ослепительна в это утро, что Эйприл не могла отвести от нее взгляд. Ее длинные распущенные волосы струились по спине, цвет лица напоминал розу, а тонкие обнаженные руки крепко держались за талию ее опекуна. На ней была короткая алая юбочка, а на шею девушка повязала алый платок. Как только они подъехали к стойке, Констанция ловко спрыгнула с седла, и к тому времени, когда дон Карлос спешился, она уже приветствовала Эйприл сверкающей улыбкой и принялась болтать с ней на довольно приличном английском без тени враждебности.

– Вы хорошо спали, сеньорита? Вы выглядите так, будто хорошо выспались. Вы такая золотистая и очаровательная. – Она схватила за руку своего опекуна и прижалась к нему, заглядывая в его лицо. – Правда, мисс Дей типичная англичанка? Такая же бледная и хрупкая, как весеннее утро, и такая же нерешительная, как солнечный свет!

Он дернул ее за ухо:

– Как много ты знаешь об Англии, chiquita [8]8
  Девочка (исп.).


[Закрыть]. Ты провела там несколько недель, и тогда была очень маленькой, вот и все.

Потом он повернулся к Эйприл и улыбнулся ей так, что у нее затрепетало сердце, а его глаза тщательно изучали ее.

– Если мне позволено будет заметить, то вы действительно напоминаете сегодня солнечный свет, mia сага, – сказал он, глядя на ее переливающиеся волосы, волнами ниспадающие на плечи. Когда ее ресницы встрепенулись и она посмотрела на него в упор, он, казалось, полностью погрузился в глубину ее необычайно прозрачных золотисто-коричневых глаз. Солнце слегка позолотило ее кожу, но она была гораздо бледнее, чем у Констанции.

Констанция в свои шестнадцать – на самом деле ей было уже почти семнадцать, как Эйприл узнала позднее, – напоминала раскрывшуюся алую розу, подобную той, что украшала ее волосы. А двадцатичетырехлетняя Эйприл все еще оставалась бледным бутоном, полураспустившейся желтой розой, требующей заботливого ухода.

Она не была слишком уж хрупкой, но и не обладала крепким сложением Констанции. И хотя она родилась и выросла в деревне, но боялась попасть под лошадиные копыта, поэтому она поспешно отодвинулась назад, когда разгоряченная гнедая дона Карлоса, только частично удовлетворенная утренней прогулкой, неожиданно поднялась на задние ноги, после чего дон Карлос передал ее на попечение конюха.

Он похлопал кобылу по спине и, подойдя к Эйприл, отвел ее в сторону, а потом наклонился и поцеловал ей руку.

– Хочу пожелать вам доброго утра, – сказал он неожиданно мягким тоном, с улыбкой смотря ей прямо в глаза. – Я должен принести свои извинения за прошлый вечер, за то, что не смог пожелать доброй ночи. Но мне пришлось уехать, а когда я вернулся, вы уже спали.

Эйприл почувствовала, как радостно забилось ее сердце. Легкая, но несомненная депрессия, с которой она проснулась, вызванная его отсутствием вчерашней ночью – впрочем, девушка не могла пpизнаться в этом даже самой себе, – мгновенно улетучилась, а то, что он до сих пор держал ее руку, заставило Эйприл покраснеть, будто ее поймали с поличным. Она взволнованно произнесла:

– О, я все понимаю! И мне, честно гoворя, показалось, что я отправилась спать очень рано.

– По мадридским стандартам, вы имеете в виду? – Он все еще улыбался, правда теперь уже немного насмешливо. – Здесь мы не пытаемся превращать ночь в день.

На нем была твердая испанская шляпа, стянутая ремешком под подбородком, испанский костюм для верховой езды и лакированные ботинки со шпорами, и при взгляде на него ее сердце просто переворачивалось. Неожиданная мысль поразила Эйприл, как гром с ясного неба: она вдруг поняла, что недостойна этого мужчины, который может влюбить в себя кого угодно, если только пожелает. А ей показалось, что этим утром у него возникло такое желание.

Констанция кормила лошадь сахаром и поглядывала на них из-за плеча. Было очевидно, что ее бьющее через край веселье немного померкло.

– Вы не слишком любите лошадей, мисс Дей? – поинтересовалась она, и ее губы изогнулись в ехидной усмешке. – Вы не хотите подойти поближе к этой красавице и угостить ее, как я, кусочком сахара? – Она обняла гладкую, атласную шею. – Видите, она такая послушная!

Но когда Эйприл, подавив в себе страх, сделала шаг вперед, дон Карлос схватил ее за руку и резко проговорил:

– Не разрешайте этой шалунье подстрекать вас, chiquita! Она не боится ничего и никого… даже меня! – добавил он мрачно. – Она родилась в седле. Ее мать была превосходной наездницей.

– Понятно, – пробормотала Эйприл, размышляя, почему она чувствует себя обязанной принять вызов, который читался в сверкающих глазах прирожденной наездницы, к тому же такой прекрасной.

Констанция надулась и бросила поводья конюху.

– Ты так мало рассказываешь мне о моей матери, Карлос, – заметила она.

Он нахмурился:

– У тебя ненасытное любопытство. А теперь беги и переоденься во что-нибудь более приличное. И сколько раз я говорил тебе, что мне не по душе эта небрежная прическа?

Констанция снова надула губки, но смотрела на него кокетливо, опустив густые ресницы.

– Родриго уверяет меня, что мне это идет, – сказала она.

– Родриго всего лишь мальчик, – резко возразил дон Карлос. – Зеленый юнец! Делай, как я тебе сказал, и поменьше болтай!

Но Констанция не умолкла.

– Я сделаю, если ты пообещаешь мне снова завтра утром поехать на прогулку, – умоляюще проговорила она. Ее большие черные глаза были нежными и трогательными, как у лани. – Пожалуйста, Карлос!

Эйприл почти физически чувствовала, как исчезает его строгость, пока он молча смотрел на Констанцию. Наконец он нехотя кивнул. Судя по обескураженному выражению лица дона Карлоса, его согласие было получено только лишь благодаря стопроцентным женским чарам Констанции и той нежности, которую он к ней питал.

– Да. Так как ты будешь донимать меня весь день, если я откажусь.

Но Эйприл поняла, что эта оговорка ничего не значила. Констанция негромко вскрикнула от радости, захлопала в ладоши и, послав своему приемному отцу воздушный поцелуй, скрылась за углом здания.

Эйприл взглянула на дона Карлоса.

– Вам трудно отказать ей в чем-либо, не так ли? – спокойно спросила она.

Когда он посмотрел на нее, его глаза были темными и непроницаемыми, как будто на них опустилась завеса.

– Возможно, – сказал он. – Но Констанция так молода и так привязана ко мне.

– И к тому же так красива, – добавила Эйприл.

Он немного помолчал, а затем многозначительно подтвердил:

– Очень красива! Но ее мать была еще красивей.

Они шли назад к дому, и дон Карлос взял Эйприл за локоть.

– Хотите, я расскажу вам о ней? – внезапно спросил он.

Поборов свое волнение, Эйприл спокойно ответила:

– Да. Пожалуйста, если… если вам этого хочется.

Она не смотрела на дона Карлоса, но почувствовала, как он напрягся.

– Мы с ней собирались пожениться, но она вышла замуж за другого… Мне тогда только что исполнилось восемнадцать, она была на несколько лет старше. После рождения Констанции ее здоровье пошатнулось, и, когда Констанции было пять, все уже понимали, что долго она не протянет.

Дон Карлос внезапно замолчал, и, украдкой бросив на него взгляд, Эйприл увидела, что его лицо застыло, словно бесчувственная маска. Он продолжил ровным голосом:

– Когда она умерла, я забрал Констанцию, так как ее отец был охвачен горем и, казалось, не знал, что с ней делать. Через год он тоже умер – погиб в автокатастрофе, путешествуя за границей, – и я стал официальным опекуном Констанции. Она выросла под моим надзором и может рассчитывать на меня до тех пор, пока не выйдет замуж.

– Трагичная история! – сказала Эйприл, точнее, услышала свои слова как будто со стороны.

Дон Карлос кивнул, но в его голосе по-прежнему не было теплоты, когда он повторил за ней:

– Очень трагичная история!

– Теперь я понимаю, почему вы чувствуете себя обязанным баловать ее.

Лицо дона Карлоса мгновенно прояснилось, и его красивые губы насмешливо изогнулись.

– Я не столько балую ее, сколько позволяю ей делать, что она захочет, чтобы сохранить спокойствие. Это такая буйная личность! Впрочем, вы сами убедились в этом в первый же момент, когда увидели ее вчера. Но она не только непокорная – а временами просто дикая, – но также и очень ласковая, чему иногда я не могу противостоять. Ласковость, правдивость и прямота, и еще, конечно, огромная решимость. И когда все это соединяется с женским очарованием, хотя по годам она еще девочка…

– Вы не можете устоять.

– Наверное, нет, – согласился дон Карлос. – Возможно, именно поэтому она с такой легкостью обводит меня вокруг пальца!

Пока он рассуждал на эту тему, удивление Эйприл постепенно росло. Она считала его человеком, на которого почти невозможно оказывать влияние, а шестнадцатилетняя девочка легко обводит его вокруг пальца!

– Она ходила когда-нибудь в школу? – спросила Эйприл.

– Нет, она училась дома, а моя сестра ездила с ней в путешествия. Мне кажется, я уже упоминал, что она бывала в Англии.

– А донья Игнасия так же предана ей, как и вы?

– Я бы сказал, что именно так обстоит дело.

– Она счастливая девушка, – заметила Эйприл и подумала, что донья Игнасия с ее проницательностью наверняка поняла, что привязанность девушки к опекуну не так давно переросла в страстное обожание, которое никак нельзя было назвать обожанием духовным. Как и большинство испанских девушек, она развивалась очень быстро и между шестнадцатью и семнадцатью годами полюбила требовательной физической любовью.

Идя рядом с доном Карлосом этим сияющим солнечным утром, Эйприл почувствовала внезапную неловкость, которая все нарастала в глубинах ее подсознания. И причина была не только в красавице Констанции. Теперь, когда она узнала историю ее матери, она поняла, что получила ключ к разгадке личности дона Карлоса де Формера-и-Сантоса.

В восемнадцать лет он полюбил, и любовь принесла ему одни разочарования. К тому же мать Констанции умерла в то время, когда он по-прежнему был предан ей всем сердцем, и шансов, что он когда-нибудь забудет ее, было очень немного. Приняв опеку над Констанцией, он сделал ее неотъемлемой частью себя, и ни одна женщина никогда не станет для него важнее дочери. В его сердце не будет уголка для жены, даже если ей удастся завоевать себе место в его жизни.

Эйприл стало казаться, что солнце светит уже не так ярко. Внезапно ей захотелось протестовать. Ей вдруг захотелось разобраться до конца в его привязанностях, чтобы разуверить себя, по крайней мере в одном пункте. А именно – любит ли он кого-нибудь в настоящий момент?

Но так как она не могла это сделать, то спросила:

Предстоит ли мне встретиться еще с какими-нибудь членами вашей семьи?

– С несколькими, – ответил он, беззаботно улыбаясь. – С парой дядюшек и тетушек, с несколькими кузенами. И, – добавил он, заметив небольшую бледно-голубую машину, направляющуюся к ним через арку, – с моим сводным братом Родриго. Кажется, он собирается сегодня позавтракать с нами. Он присматривает за моими виноградниками, у него свой небольшой дом в паре миль отсюда.

Бледно-голубая машина притормозила и остановилась; когда они подошли к ней, Родриго де Формера уже вышел из автомобиля и наблюдал за ними с недоверчивой улыбкой на поразительно красивом лице.

Он выглядел как типичный молодой испанец, принадлежащий к высшему классу, но был гораздо красивее, чем большинство других молодых людей. Даже внешность его брата меркла по сравнению с ним, хотя привлекательность дона Карлоса для противоположного пола не зависела только от его внешности. В нем привлекало все, особенно его мужественность и непоколебимая уверенность в себе. Родриго, напротив, обладал почти женственной внешностью. У него были большие, слегка раскосые карие глаза, точеные черты лица и густые вьющиеся волосы.

Когда Эйприл и дон Карлос приблизились, он шагнул им навстречу и поцеловал своего брата.

– Ты рано встал, amigo! [9]9
  Приятель (исп.).


[Закрыть]Ты только вчера вернулся, а сегодня утром не утерпел поскорее забраться в седло, не так ли? – Он поклонился Эйприл с подчеркнутой вежливостью, глядя на нее с таким неприкрытым удивлением, что она слегка улыбнулась. Но его удивление быстро сменилось восхищением, и она это почувствовала. Краска выступила на ее щеках и мгновенно залила все лицо. – Доброе утро, senorita! Это, в самом деле честь для меня!

Дон Карлос на мгновение развеселился, но его веселье тут же исчезло. Он сдержанно произнес:

– Мой брат Родриго, Эйприл. Родриго, это моя будущая жена, мисс Эйприл Дей.

Удивление Родриго было почти запредельным.

– Будущая жена? – Было совершенно ясно, что он не видел донью Игнасию несколько дней. – Но это восхитительная новость, правда, такая неожиданная, что я с трудом верю в нее! Вы должны простить меня, мисс Дей, что я выгляжу таким ошарашенным, но, по правде говоря, так оно и есть…

Он беспомощно взглянул на брата, и на его лице появилось несколько обеспокоенное выражение.

– И вы англичанка! Мы были почти уверены, что Карлос выберет себе в жены англичанку когда-нибудь, но…

– Ты, разумеется, удивлен, – вмещался дон Карлос, – и мы готовы поверить тебе, Родриго. Но теперь, так как ты здесь, пойдем завтракать. Ведь ты для этого приехал?

– Да. – Было заметно, что Родриго не мог оправиться от шока. – Я понятия не имел, что ты вернулся, пока не встретил Жозе по дороге сюда. Мне казалось, пребывание в Мадриде тебя вполне устраивает. Но конечно, – проговорил он с улыбкой, – раз ты нашел себе жену… и, если вы позволите мне так выразиться, просто замечательную жену! Я буду рад иметь такую невестку, как вы, senorita!

Во время завтрака он постоянно разговаривал, оживленно жестикулируя, и все время обращался к Эйприл. Он не мог оторвать от нее взгляд, и, хотя его восхищение было чересчур бурным, оно постепенно стало забавлять Эйприл. Ни донья Игнасия, ни Констанция не появились в прохладной пустой комнате, куда подали завтрак, и Эйприл решила, что в дальнейшем она тоже будет завтракать в своих комнатах, в конце концов, у нее есть своя гостиная. Для женщины так, наверное, лучше.

Но сейчас она на правах хозяйки разливала кофе двоим мужчинам и была рада, что могла занять себя хоть чем-нибудь, так как Родриго не сводил с нее слегка смущенных карих глаз. Казалось, он был совершенно очарован ею, но в нем была заметна некоторая озабоченность, как будто он все время пытался разгадать, что на уме у дона Карлоса и почему состоялась эта поспешная помолвка.

– Вы ездите верхом, senorita? – настойчиво спросил Родриго после того, как опустел кофейник и все трое закурили сигареты. – Вы ездили с Карлосом сегодня утром?

Она покачала головой:

– Нет, с ним была Констанция.

– Ах, Констанция! – Он с любопытством взглянул на Эйприл, как будто старался понять, что она думает о подопечной своего будущего мужа и как Констанция отреагировала на ее появление. – Она прекрасно ездит одна. Но предпочитает кататься вдвоем с Карлосом.

– До сегодняшнего утра я еще не видела, чтобы двое ехали на одной лошади.

– Здесь, в Андалузии, вы увидите это не раз. Вы должны сами попробовать, senorita, – он наклонился к ней, и его глаза внезапно стали дерзкими, – если не с Карлосом, то со мной. Я лучше езжу, чем Карлос.

– Но если Эйприл захочет прокатиться на заднем сиденье, то она это сделает только со мной, – сказал ему брат, и в его голосе послышались жесткие нотки.

Родриго вздохнул и провел тонкими пальцами по шелковистым черным кудрям.

– Ах да, конечно… ведь вы помолвлены! Я и забыл! – Он посмотрел на дона Карлоса, и его глаза насмешливо сверкнули. – Трудно поверить, что все так быстро устроилось за такое короткое время, ведь в последний раз, когда я видел тебя, Карлос, ты был свободным мужчиной!

– Важные решения не требуют много времени для своего принятия, – недовольно возразил дон Карлос и решительно встал из-за стола. – Мне нужно многое обсудить с тобой, Родриго. Ты должен предоставить мне полный отчет о том, что случилось в мое отсутствие, а сейчас самое подходящее время, чтобы послушать новости. Прошу прощения, Эйприл, – произнес он, слегка поклонившись, – думаю, вы найдете чем заняться этим утром. Попозже, когда станет прохладнее, мы поедем покататься, и вы увидите окрестности, которые вчера, я боюсь, вам не удалось рассмотреть.

Родриго протянул ей руку, прощаясь.

– Эйприл, – мягко сказал он, – какое восхитительное имя! А мне будет позволено называть вас по имени?

– Конечно, – ответила Эйприл.

Дон Карлос выглядел не слишком довольным.

– Если ты не будешь каждый раз, произнося это имя, делать какие-нибудь замечания, то я не вижу причин для возражений с моей стороны, – сказал он.