Текст книги "Танец теней"

Автор книги: Сьюзен Андерсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Ронда захихикала, а потом ответила в том же духе:

– Не выдумывай, Аманда, Чарли просто ответил бы на это так: "Что, у вас Барбара? Эта бездарная шлюха? Да вы знаете, что когда я вчера предупредил ее, что буду в пять, а заехал домой без когда было чего-то семь, имея всего несколько минут перед тем, как отправиться на работу, она накормила меня холодным ужином! – и продолжал бы:

– На нее никогда нельзя было положиться, но сделайте так, чтобы она не мучилась, умирая, ладно, парни?"

На секунду отпустив руль, она повернулась к Аманде.

– Нет, скорее всего, его удалось убедить, сыграв на его фантастической жадности.

– Ну что ж, тогда это выглядело скорее всего так, – сказала Аманда. Она уютно устроилась на сиденье, поджав колени к груди. – Он убедил Чарли, что у него есть влиятельные друзья среди тех, кто финансирует наше шоу, и обещал, что если Чарли сегодня устроит ему просмотр, то он позаботится о том, чтобы значительно увеличились субсидии на костюмы и декорации.

– Да, такая версия больше похожа на правду, – заключила Ронда, выруливая к дому. – Я могу себе представить, что так оно и было.

Вылезая из машины и захлопывая дверцу, она добавила:

– А ведь у него получилось совсем неплохо. Кстати, ты запомнила его имя?

– Что-то не помню. Кажется, я его не расслышала. Но танцевал он здорово, это точно.

– И как мужчина он тоже выглядит неплохо, – вздохнула Ронда. – А, ладно, он, скорее всего, женат и у него трое детишек.

Аманда чуть не умерла со смеху:

– Ронда, я восхищаюсь тобой. Ничто не может изменить тебя. Но я вдруг представила реакцию Чарли, если бы он действительно нанял этого парня на работу, а потом заметил, как ты вокруг него увиваешься.

Ронда невозмутимо улыбнулась. Действительно, она обладала сногшибательной сексуальностью и шармом, против которых не мог устоять ни один мужчина. Но как только она завоевывала чье-либо внимание, он ей быстро надоедал. После пары коротких, но бурных романов со своими партнерами по танцевальной труппе, каждый из которых заканчивался нервным срывом и временной нетрудоспособностью отвергнутого любовника, она получила от Чарли недвусмысленное предупреждение, что если он еще раз заметит, как она флиртует с кем-нибудь из труппы, он немедленно выставит ее из кабаре, дав ей на прощанье еще и пинок по ее аппетитной попке. К тому же он добавил, что в таком случае позаботится и о том, чтобы впоследствии ей не нашлось места ни в одном из клубов Рено. А ведь Чарли был достаточно влиятелен, чтобы выполнить то, чем он ей угрожал.

– Аманда, в который раз ты наступаешь моей мечте на горло, – огрызнулась Ронда. – Мне что, уже немного и покайфовать нельзя?

– Да пожалуйста, мечтай себе на здоровье. Но как насчет «великой» любви? – спросила Аманда. – Как там поживает Чад? – говоря все это, она томно закатила глаза. Чад был тем парнем, который так хотел встретиться с Рондой на вечеринке у Пита. После чего у них с Рондой развернулся головокружительный роман.

Ронда глубоко вздохнула и прикрыла глаза. Она прикусила губу, облизала ее, а потом улыбнулась. Когда она вновь открыла глаза, они были слегка затуманены.

– Да, действительно, Чад. Что ж, может быть, ты и права, Аманда, – она стала медленно подниматься по лестнице в свою квартиру. – Спокойной ночи, девочка, до завтра.

«Да, если в этом мире можно быть уверенным в чем-то наверняка, так это в том, что Ронда никогда не изменит себе», – подумала про себя Аманда. Она продолжала улыбаться, когда вошла в свою квартиру. Почему же ей так легко и хорошо сегодня? Как будто душа освободилась от какого-то тяжкого груза. Запирая дверь, она поняла, почему: сегодня, впервые со дня убийства Марианны, она за весь день ни разу об этом не вспомнила. И другие воспоминания о том, что последовало после того рокового дня, также теперь были забыты и больше не роились у нее в голове: ни мысли о настырных полицейских с непроницаемыми глазами, ни воспоминания о визите репортерши с ее, мягко говоря, бестактными вопросами.

Вспоминая о своем телеинтервью, Аманда даже смогла улыбнуться, а это кое о чем уже говорило. Она поначалу не хотела его давать, а потом понадеялась на то, что если один раз появится на экране с эксклюзивным интервью, то все эти газетчики и телевизионщики, преследующие ее как затравленного зверя, наконец-то отстанут.

Аманда уже не могла припомнить, на какой именно эффект рассчитывала перед интервью, но, конечно, она никак не ожидала того, что случилось. Боже, она ведь буквально по стенке размазала эту бестактную женщину!

Нет, впрочем, она смогла сдержать свой гнев. В общем, Аманда была неожиданно обрадована тем, как ей удалось выкрутиться из такой щекотливой ситуации.

Ее безукоризненные манеры и природная склонность не отвечать на зло злом обычно не позволяли ей поддаваться на провокации и выходить из себя. Но, как и у любого смертного, у нее был свой порог терпения, и ничто не могло ее взбесить так сильно, как явная несправедливость или нечистоплотные инсинуации. Оказываясь в ситуациях такого рода, она привыкла продумывать каждое свое слово, поэтому то, что и теперь ей удалось удержать себя в рамках приличия, заставляло ее гордиться собой.

Итак, она вела себя правильно. Это ясно уже и потому, что пресса с тех пор решительно забыла о ее существовании. И к тому же, она не испытывала никаких угрызений совести за все, что сказала.

Она улыбалась, укладываясь спать, и чувствовала себя просто счастливой. Проснулась же Аманда на следующий день в полдень. Она встала и сразу же принялась за уборку квартиры. Это всегда помогало ей восстановить свое душевное равновесие. Жизнь возвращалась в свою привычную колею, и она радостно ощущала это.

Поэтому ее не насторожил звонок в дверь, и, даже не окликнув, она впустила пришедшего в квартиру. Перед ней стоял лейтенант Маклофлин собственной персоной, одетый в свой безукоризненный костюм из шотландской шерсти, сияющую безукоризненной белизной рубашку, под воротничком которой красовался узел туго завязанного галстука. На своей широченной ладони он держал маленького черно-коричневого щенка.

– Вы еще не сдали свою квартиру, милая? – спросил он даже не поздоровавшись. – Мы с Эйсом хотели бы потолковать об этом…

Глава 7

Аманда какое-то время в остолбенении смотрела на Тристана и его малютку-щенка так, как будто бы они свалились ей на голову с другой планеты. Ощущение благополучия у нее моментально испарилось, словно бы она была воздушным шариком, который взяли да и прокололи.

– Я… я не знала, что у вас собака, – только и нашлась что вымолвить Аманда.

– Я тоже узнал это совсем недавно, – ответил Тристан, с неожиданной нежностью посмотрев на своего питомца, доверчиво расположившегося на его ладони. – Просто так вышло.

Свободной рукой он почесал у щенка за ушком.

– Ox! – ее пронзило выражение счастья, вдруг появившееся на щенячьей мордочке. Потом Аманда медленно подняла взгляд на Маклофлина. – Каким же образом вам удалось завести собаку? Руководствуясь только принципом "так уж вышло?

– Разрешите нам все же зайти, милая. Не то вы выстудите всю свою квартиру.

– Что? А, да, конечно. Проходите.

Аманда отошла от двери, пропуская внутрь помещения непрошеных гостей и чувствуя себя при этом, мягко говоря, совсем паршиво. День, который начинался так хорошо, теперь окрашивался совсем в иные тона.

Они прошли в гостиную, и Аманда жестом предложила Тристану присесть. Расположившись в кресле, он посадил щенка себе на колени, а тот, радостно растопырив лапы, начал вертеться как юла, оставляя изрядное количество своей шерсти на тонкой ткани брюк.

Аманда продолжала стоять и молча глазеть на эту сцену, пытаясь соединить в своем сознании все происходящее со своими прежними представлениями о лейтенанте Маклофлине. В принципе, быть владельцем собаки вполне соответствует наклонностям его характера. Она легко могла себе представить, что такой солидный и жесткий человек, как Маклофлин, заводит себе породистую крупную собаку, вроде немецкой овчарки или добермана-пинчера, но этот крохотный щенок, насколько понимала Аманда, не был породистым, во всяком случае, у него еще не проявилось признаков какой-либо породы. Он был забавным, коротконогим и толстым, очень забавной расцветки. Наигравшись, Эйс быстро улегся и задремал на коленях у Тристана.

Аманда внезапно улыбнулась и шагнула к ним. Она присела, поджав ноги, перед Маклофлином и погладила щенка. Эйс вдруг приоткрыл один глаз и потерся о ее руку так нежно, что на душе у девушки стало спокойно и радостно. Он в самом деле был совершенно не злой.

– У Тедди был точно такой же, – задумчиво сказала она. – Как он попал к вам?

Тристан задумался: «Кто такой этот Тедди? Конечно же, – это мужчина. – Он попытался представить себе, как кто-то называет его Тристи, и едва не фыркнул. – Ну и дела, черт подери».

Он увидел, что Аманда смотрит на негоже ожиданием, и сообразил, что не ответил ей. Какой был вопрос? Ах, да, как он приобрел крошечного щенка.

– Совсем рядом со зданием, в котором мы ведем расследование, – начал он, и Аманда вдруг почувствовала поток обаяния и нежности, исходивший от этого грубоватого на вид полицейского. Она любовалась щенком на его коленях и уже не считала Тристана человеком жестоким и бесчувственным.

– Мы вышли на улицу и вдруг видим, как один подонок издевается над этим щеночком, – продолжил он свой рассказ, а затем вдруг с жаром добавил:

– Невозможно было спокойно смотреть, как эта мразь сыпала оплеуху за оплеухой на эту маленькую головку. Вы уже знаете, милая, что я не очень-то разборчив в выражениях, поэтому я ему сразу же высказал все, что о нем думаю. Этот хмырь, видите ли, хотел научить Эйса всяким там трюкам, а когда Эйс сразу не понимал, чего от него хотят, тот жестоко избивал его. Потом Джо Кэш спокойно и убедительно стал объяснять ему, что битьем никого и ничему не научишь. Ну а я добавил, что если он не перестанет зверствовать, то я найду к чему придраться, и ему тогда не сдобровать, – голос Тристана звенел от ярости.

– И вы нашли способ, как припугнуть этого негодяя? – спросила она, сгорая от любопытства и представляя себе, как этот неприступный, как скала, лейтенант наконец выведен из себя. Ведь раньше она и предположить не могла, что он может так сорваться, у него всегда была железная выдержка.

– Нет, ничего такого делать не пришлось, парень просто вручил мне поводок и сказал, что если я такой любитель и знаток собак, то пусть попробую выдрессировать его сам. Все это он произнес самым вежливым тоном, а потом моментально исчез. Не возражаете, если я скину пиджак?

Аманде не хотелось, чтобы он чувствовал себя у нее как дома, но с детства воспитанная вежливость не позволила ей отказать гостю. Она поднялась с кресла, чтобы повесить его пиджак на вешалку, и вдруг с немым ужасом воззрилась на рукоять пистолета, торчавшую из кобуры под мышкой Тристана. «Но ведь он полицейский, – успокоила она сама себя, – чему же тут удивляться». И тем не менее вид пистолета внезапно шокировал ее так, словно бы она увидела безобразную крысу.

Тристан заметил, как на лице Аманды промелькнула гримаса отвращения, ему стало не по себе, захотелось провалиться сквозь землю. «Будь я трижды проклят», – выругал он сам себя. Ему выпал впервые в жизни счастливый случай оказаться в компании такой бесподобной женщины, – не какой-нибудь потаскушки или путаны, а женщины, на которую он готов был молиться, стоя на коленях. Ясное дело, ему всегда было трудно общаться с такими, но теперь, – что казалось Тристану очень странным, – даже не надо было подыскивать слова, они сами словно бы лились у него изо рта с удивительной легкостью. Да, она принадлежала к тому типу элегантных, уверенных в себе красавиц, с которыми у него никогда не получалось контакта. Но сейчас все было по-иному. Он уже начал верить, что наконец преодолел в себе эту проклятую робость, что вот, почувствовав себя по-настоящему хорошо и раскованно, ведь пришло же ему в голову как ни в чем не бывало снять пиджак. И вдруг этот ужасный провал…

От чувства бессилия, почти отчаяния, Тристан до боли сжал зубы. Ну откуда ему было знать, что она не выносит вида оружия. Женщины, с которыми у него не было проблем при общении (обычно это были девушки из бара), всегда балдели от такого зрелища. Их такая неожиданность буквально возбуждала в эротическом смысле. А вот эта дамочка, Аманда Чарльз, смотрит на него так, будто он вдруг расстегнул перед ней ширинку.

Случилось так, что Аманда как бы внутренне от него отшатнулась. Внешне же это проявилось только в том, что она плавно и как можно спокойнее отошла от Тристана подальше, к креслу, стоявшему на противоположном конце комнаты, и присела на его край, держа спину неестественно прямо. Она выглядела как девочка, которой предстояло сыграть роль взрослой женщины. После короткой паузы Аманда наконец выдавила из себя:

– Вы тут говорили, что хотели бы снять квартиру? Вы же, как мне кажется, после приезда нашли себе место в гостинице…

– Меня выставили из отеля, – без обиняков ответил Тристан. – Эйс денька два все никак не мог привыкнуть к своему новому обиталищу, лаял и скулил по ночам.

Тристан с любовью посмотрел на несуразное существо у себя на коленях.

– Он никак не мог понять, что случилось в его жизни, так ведь, песик? Бедняга получил за свою короткую еще жизнь такое количество оплеух, что поначалу был очень нервным. Но теперь все наладилось.

– Но… – начала было Аманда и вдруг осеклась. Как бы она себя ни накручивала, ей импонировала нежная привязанность этого сурового человека к своему питомцу. И кто бы мог подумать, что так все случится? Она-то была уверена, что Маклофлину чужды абсолютно все человеческие эмоции.

– Но, несмотря на это, они предложили нам выехать, мисс Чарльз. Мы должны освободить номер сегодня вечером, – подхватил Тристан.

Сердце у Аманды защемило. Итак, он основательно привязался к своему щенку. Ну и что? На самом деле лейтенант на девяносто девять процентов все равно останется чем-то вроде биоробота. Ей ужасно не хотелось ежедневно встречаться с ним, ведь он своим видом напоминал бы ей о насильственной смерти трех несчастных танцовщиц. Ну хотя бы только не сейчас, когда она начинает приходить в себя после этого кошмара.

– А вы не пробовали обращаться в другие мотели? – спросила она с надеждой. – Ведь есть такие, куда принимают постояльцев с животными.

– Да, конечно, – сказал он, и глаза его за толстыми стеклами очков снова стали холодными и непроницаемыми. – Но штука в том, что Эйсу просто необходим двор, где он мог бы, как говорится, задрать лапку, – при этом Тристан приподнял заднюю лапку щенка, наглядно демонстрируя Аманде то, в чем нуждался его питомец. Глаза Маклофлина вдруг приняли иное выражение. В них можно было прочесть свойственную любому смертному мольбу. – А у вас ведь отличный дворик, забор и все необходимое для прогулок с собакой.

– А как он относится к кошкам? – вдруг нашлась Аманда. – Ведь у Ронды кошка, и ей не понравится, если Эйс станет ее терроризировать.

Говоря это, Аманда прекрасно понимала, что ее подружка пошлет свою «любимую» кошку куда подальше, если только это станет препятствием для ее флирта с Маклофлином.

– О, Эйс ведет себя с кошками как настоящий джентльмен. Может быть, это потому, что он просто боится их, – усмехнулся Тристан. – Как вы заметили, он еще совсем малыш. Сегодня утром мы гуляли в парке, и дорогу нам перешел здоровенный котище. Так вот, этот трусишка тут же спрятался за мою ногу.

Аманда не могла больше противиться обаянию Тристана, хотя находилась как в параличе. Господи, неужели он может улыбаться! Улыбка придает выражению его лица такой шарм. И тут у нее в груди словно что-то растаяло и решение было принято почти мгновенно.

– Отлично, – сказала она. – Если вы не против, плата составит четыре сотни в месяц. Аванс за два месяца плюс двести долларов попрошу вас внести вперед.

Выпалив все это, она поднялась с кресла. Истинно шотландская прижимистость не помешала Тристану тут же согласиться на такие условия, хотя он ничем не выказал охватившего его нежелания сразу же расстаться с тысячью баксов. Они договорились, что Тристан с вещами приедет к четырем, так что у него будет время дорогой из отеля заехать в банк. Через минуту он уже откланялся и ушел.

Оставшись одна, Аманда стала внушать себе, что, согласившись с предложением Маклофлина, она не сделала большой ошибки. И все равно она продолжала сомневаться.

* * *

Освободив свой номер в отеле и получив в банке наличные, Маклофлин ненадолго заскочил в участок. Там как раз был Джо Кэш. Он обрадовался приходу Тристана.

– Привет, лейтенант, у меня тут для вас куча всяких сообщений, – он протянул через стол кипу телефонограмм. – Один парень звонил раз десять. Он может поговорить только с вами. Отказался назвать свой адрес и номер телефона.

Говоря все это, Джо удивленно пожал плечами.

Пожал плечами и Тристан, хотя такие истории были для него не в новость. Как правило, такое поведение звонивших было связано с передачей простых сплетен или заведомой дезинформации. Иногда это предпринималось, чтобы скомпрометировать какого-нибудь основательно насолившего знакомого или даже супруга. Бывали дни, особенно в полнолунье, когда такого рода звонки раздавались один за другим. И в полицию попадала самая разнообразная информация, но ее все равно брали на заметку. Ведь от случая к случаю мелькали и серьезные сообщения. А поскольку имя Тристана часто фигурировало в телепрограммах или на страницах газет, то большинство назойливых информаторов хотело говорить только с ним.

– Ну как, ты нашел себе приют? – спросил Джо. Узнав, что Тристан уже нашел квартиру, он тут же предложил помочь с переездом.

– Да мне и перевозить-то нечего, – сказал Тристан и тут же добавил, удивившись собственным словам:

– Но уж если ты так хочешь попасть ко мне на новоселье, то поехали вместе. Я всегда рад твоей компании.

С каждым днем он чувствовал себя с Джо все более на дружеской ноге. Тристан убедился, что на него всегда можно положиться в любом деле: касалось ли это их профессиональных обязанностей или речь шла о проблемах личного плана. Такие отношения с кем-либо для Тристана были совершенно непривычны До сих пор Тристан считал, что он неспособен на такую дружбу. Он обладал комплексом неполноценности и считал, что его личность не могла быть интересна для окружающих. Максимального взаимопонимания он мог добиваться со своими сослуживцами, когда дело доходило до совместной выпивки после особо трудного дня. Но даже и тогда ему не всегда удавалось найти с ними общий язык. Ведь даже собравшись дружеской компанией, они тут же начинали треп о своих семьях или о женщинах, а у Тристана никогда не было ни того, ни другого. Так что он обычно молчал, не зная, как ему поддержать разговор. Конечно, и у него, как говорится, жизнь была не без греха, но то были эпизодические знакомства, не подразумевающие никакой привязанности. И о них ему говорить не хотелось.

Со временем эти вечеринки ему так наскучили, что он совсем перестал на них бывать, а все свое время, в том числе и свободное, предпочитал посвящать работе. Это помогло его быстрому продвижению по служебной лестнице, а со своим постоянным одиночеством он быстро свыкся, во всяком случае, никогда всерьез об этом не задумывался. И сейчас ему не хотелось долго размышлять над всем этим, но он был рад зарождающейся дружбе с Джо Кэшем. С ним ему было удивительно легко общаться.

– А вот и Эйс, – сказал Джо, когда они с Тристаном остановились перед его новой машиной.

Он постучал по стеклу, чтобы привлечь внимание щенка. Пока Тристан обходил машину, открывал дверцу и усаживался за руль, Джо своим постукиванием и причмокиванием вызывал радостную реакцию щенка, и тот энергично завилял хвостиком. Забравшись в машину, Джо пододвинул Эйса, чтобы освободить себе место на переднем сиденье и тут же начал трепаться.

– Это самая большая соня из всех собак, каких мне довелось встречать. Ну что, Эйсер, как тебе нравится перспектива поселиться рядом со стайкой писаных красавиц? – он стал чесать у щенка за ухом, от чего тот в восторге перевернулся на спину. – Ты хитрющая маленькая бестия, вот ты кто.

Тристан бросил взгляд на Джо. Улыбнувшись, он спросил:

– А что, разве две женщины – это уже стайка?

– Господи, ну конечно, особенно, когда они упакованы так, как мисс Чарльз и мисс Смит, – с энтузиазмом ответил Джо. – Да у меня мурашки начинают бегать по коже при одной мысли о них, – он самодовольно усмехнулся, увидел, как недоуменно поднялись брови у Тристана. – А ведь меня трудно чем-либо удивить. Ты бы в этом убедился, если бы увидел мою бывшую жену. Когда она прогуливалась, ее ягодицы переваливались в штанах так, словно это были две сердитые кошки, засунутые в один мешок. Ну, а как она бегала… – у Джо непроизвольно затряслась голова, так задело его за живое это воспоминание. Затем он с наслаждением вздохнул:

– Скажу тебе честно, Маклофлин, я готов целый вечер смиренно сидеть в уголке, лишь бы поглазеть на то, как эти танцовщицы порхают по своему дому.

Тристан счел, что ему не пристало как-либо отреагировать на всю эту легкомысленную чепуху. Но ему нечем было возразить против такого необычного пожелания друга. Впрочем, Джо и не ожидал особого взаимопонимания в таком щекотливом для сурового лейтенанта вопросе. Когда они подъехали к дому, он вытащил из багажника тот огромный короб, который впервые увидел на плече Маклофлина еще тогда, когда встречал его в аэропорту.

– Боже, лейтенант, что у вас за неподъемный груз, – тут же воскликнул он.

– Мои гири.

– Гири? – изумился Джо, ставя коробку на асфальт. – Да ты просто сумасшедший. Кто же потащит такую тяжесть за тридевять земель!

Затем он бесцеремонно залез в коробку и изумился еще больше.

– Да будь я проклят! Это действительно гири.

– Разве я не утверждал именно так! – несколько раздраженно сказал Тристан, не привыкший к подобному панибратству. – А ты сам разве не пользуешься такими штуками? Как же можешь рассчитывать на то, что справишься с жульем и подонками, если не будешь поддерживать форму?

– Конечно, с этим у меня все в порядке, – поспешил успокоить шефа Джо, со стоном взваливая короб себе на плечо. – Просто я не могу себе представить, зачем нужно таскать это с собой с места на место. Я бы просто купил себе новые, приехав сюда.

Шея Тристана покраснела от недовольства. Он очень не любил беспутно швырять кровно заработанные деньги. Маклофлин осознавал свою слабость, и порой это угнетало его, но он знал так же, что не сможет изменить самому себе. Очевидно, его прижимистость была результатом длительной жизни почти без гроша в кармане. Долгие годы он вынужден был экономить на каждой мелочи и подавлять в себе любые желания, даже самые мелкие, связанные с расходами. Тристан научился экономить каждый цент, сосредоточивая все свои усилия на какой-то конкретной цели и медленно, но верно к ней продвигался. И вот наступило время, когда он мог хотя бы частично отказаться от режима строгой экономии, к которому приучил сам себя. Но от привычки быть очень расчетливым совсем нелегко было сразу отказаться. Сейчас у него был солидный счет в банке, но он не представлял себе, как можно потратить деньги на мимолетное удовольствие или на мелкий выигрыш в комфорте.

Поднимаясь за Джо по лестнице, Тристан попытался убедить себя в том, что не так уж он и прижимист. Вот, например, он любит носить костюмы, сшитые из тонкой шотландской шерсти, и купил себе сразу несколько самых дорогих. Кроме того… Черт возьми, кроме этого он себе ничего не позволял. В своем гардеробе, кроме дорогих костюмов, он ничем больше не мог похвастаться. Ну а машина у него такая побитая, что он даже не решился отправиться на ней в Рено. Она просто могла по дороге развалиться на части. И что уж говорить о его квартире в Сиэтле… Тристан даже вздохнул. Ладно, чего уж там. Помещение евангелического приюта для бедных и то, наверное, обставлено с большим уютом и вкусом, чем его убогая конура.

Ладно, хватит травить себе душу. Надо отучиться быть таким мелочным, это факт. Но стыдиться своей прижимистости он тоже не будет. Нет ничего постыдного в том, что он притащил с собой отличный набор гирь. Он к ним привык и не нуждается в других.

Держа чемодан в одной руке, Эйса в другой, Тристан едва не наступил на пятки Джо, так глубоко он погрузился в свои раздумья. Да что это на него нашло в этом городе? Он никогда не испытывал особой нужды извиняться и оправдываться за то, что он такой, как есть, до приезда в Рено. Он всегда считал, что с ним все в порядке, а если кому-нибудь это не нравится, то это уже его личное дело. Именно такая позиция мешала ему хотя бы немного американизировать свое произношение. Ведь люди хорошо его понимали, почти не напрягаясь, так зачем же ему подстраиваться под окружающих и притом даже в таких мелочах?

Однако после приезда в Рено он почувствовал, как что-то в нем изменилось. Ему вдруг захотелось такого, о чем он прежде даже не задумывался. Может быть, поэтому теперь многие стороны его жизни, прежде его полностью устраивавшие, теперь вызывали в нем раздражение. И самое ужасное профессиональное рвение его несколько приостыло, и работа теперь не занимала его ум целиком и полностью. А это его никак не устраивало.

Аманда встречала обоих полицейских у входа в квартиру. За время, прошедшее между прежним визитом Маклофлина и его теперешним вселением, она основательно обдумала ситуацию и решила извлечь из нее максимальную выгоду. Ронда была совершенно права, считая, что, поселись у них Маклофлин со своим огромным пистолетом, они будут чувствовать себя в большей безопасности. И, быть может, познакомившись с ним поближе, она поможет ему избавиться от некоторой холодности в отношениях с ней. В конце концов, его визит к ней с щенком показал, что Маклофлину не чуждо ничто человеческое. К тому же, улыбка Тристана отнюдь не напоминала ей оскал робота.

Но уже двадцать минут спустя, после прихода своего постояльца, Аманда решила, что эта человеческая улыбка в прошлый раз ей просто померещилась. Она едва удержалась от того, чтобы не хлопнуть дверью, выбегая теперь уже из квартиры Тристана. Ее сердце бешено колотилось в груди. Она ощущала, что кровь прилила к лицу, щеки пылают. К тому же, у нее просто подкашивались ноги, словно бы она только что закончила выступление со сложнейшим и изнурительным номером.

В этом ужасном мужчине, во всей его проклятой мускулистой туше не было места ни единой человеческой эмоции. Он держался отстранение, был необщительным, недоброжелательным и холодным, как кусок льда. О Боже, как же разболелась голова! Аманда влетела в собственную квартиру и рухнула на кушетку, прижав подушку к груди.

А ведь она проявила максимальное радушие, – и что же получила в ответ? Аманда горько хмыкнула. Она улыбалась ему от всей души, а что же он? – Лицо его оставалось словно бы окаменевшим.

Она демонстрировала ему все преимущества его новой квартиры, водила его туда-сюда, а он взирал на нее своими холодными, пронзающими душу глазами, и больше ничего. Он даже не потрудился хотя бы взглядом или словом выказать, нравится ли его новое жилье или нет. Маклофлин снял пиджак и повесил его аккуратно на вешалку, затем взглянул на нее так, будто бы позволил ей высказать все, что она думает о пистолете у него под мышкой. У, проклятый мужик! Господи, у нее до сих пор маячит вся эта сцена перед глазами. Он даже, и наверняка специально, потянулся так, закинув руки за голову, что рукоятка пистолета чуть было не коснулась ее лица. Интересно, почему он вдруг преисполнился решимости вывести ее из себя? Она же в этот момент испытала великий соблазн ловким движением профессиональной танцовщицы выдернуть коврик Марианны прямо у него из-под ног. Ей показалось даже, что внутренний голос нашептывает ей: «Сделай это, сделай, свали его с ног».

Но все же она вовремя отказалась от этой сумасшедшей затеи. Она решила, что Маклофлин настолько бесчувственная скотина, что может отреагировать на эту ее выходку со свойственной ему жестокостью. Чарли сдерет с нее кожу живьем, если она позволит прострелить себе дырку в ноге, усмехнулась она.

И все же ей хотелось понять, почему этот тип настолько влюблен сам в себя, что не ответил даже на ее простую дружескую улыбку. А ведь она старалась, ох как старалась разбить лед в их отношениях. Но этот здоровенный осел, очевидно, не стремился к добрососедским отношениям и выбрал не самый любезный способ ей это продемонстрировать.

Хорошо, тем лучше для нее. Ведь у нее-то нет никакого желания с ним слишком часто общаться.

И все же, сегодня в течение некоторого времени у нее было совершенно иное настроение. Но Боже мой, ведь есть что-то особенное в том, как он тогда ей улыбнулся. Как будто внезапно распахнулось окно, и глянувший в него свет мигом рассеял мрак отчуждения.

Аманда отшвырнула от себя подушку и решительно встала. "Выбрось всю эту чепуху из головы, – скомандовала она самой себе. – Ты просто грезила, а это на тебя непохоже. Это неподражаемая улыбка – всего лишь искусственный прием в арсенале этого мужлана-биоробота.

* * *

Этот человек уже давно научился выуживать полезную информацию из потока случайных сплетен. (Освещенный приглушенным светом бар в нижнем городе был излюбленным местом встреч участников шоу-программ.) Все, что от него требовалось, – это проводить в баре каждый день по несколько часов. Его функция сводилась к тому, чтобы, усевшись за столик или на табурет перед стойкой, изобразить на лице приветливую улыбку, иногда слегка подпаивать своих собеседников, а главное – держать язык за зубами и прислушиваться.

Иногда ему приходилось слегка разнообразить стиль своего поведения. В этих редких случаях он должен был что-нибудь наплести про самого себя. Но чаще всего он рассказывал тогда какую-нибудь чужую историю, услышанную им в другой компании. Но, в любом случае, он особо о себе не распространялся и как можно скорее возвращался к своей традиционной роли слушателя.

Чаще всего он ненавязчиво общался с небольшой группой собутыльников или с каким-нибудь сборищем подвыпивших приятелей. Он выработал в себе способность вести себя естественно практически в любой компании, к которой имел интерес. Лишь однажды у него сорвалось: тогда он неудачно попытался влезть в общество закадычных друзей, обмывавших последний день холостой жизни одного из них. Никто не знал его, поэтому все заинтересовались, что он делает в их кругу. Но у него на этот случай был свой прием, – чтобы не слишком мелькать и не примелькаться, он научился вовремя сматываться.