Текст книги "Непорочность"

Автор книги: Сюзанна Форстер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 24 страниц)

Глава 25

«Все это я делаю ради любви». Мэри Фрэнсис не знала, от чего у нее в горле комок: от слез или смеха. Она напоминала себе цветок, подхваченный ураганом. Дрожь не проходила. Мэри Фрэнсис не представляла, что может быть хуже, а он ведь еще даже не коснулся ее, только опять надел на нее свою шелковую рубашку. Затем Уэбб уложил ее на кровать, связал запястья и привязал их к изголовью, а потом, по ее просьбе, привязал и ноги.

Она попросила Уэбба привязать ее покрепче, так как с доверием и преданностью у нее обстояло не очень хорошо. Он пообещал выполнить просьбу, но Мэри Фрэнсис была не в состоянии отличить нежные касания его рук от шелковистых ласк жгутов. Она едва дышала и почти не чувствовала, что привязана, быть может, потому, что очень старалась лежать неподвижно.

– Ты крепко меня связал? – спросила она, когда он закончил. – Я не смогу вырваться?

– Вырваться? – Он опустился рядом с ней на кровать и коснулся ее дрожащих губ с такой нежностью, что она едва не расплакалась. – Просто лежи спокойно, доверься мне.

– Я хочу, – прошептала она.

– Знаю, что хочешь. – Он продолжал успокаивать ее. – Но кокая-то часть твоего сознания никак не сдается. Поэтому нам придется незаметно прошмыгнуть мимо нее. Применим военную тактику.

Эта тактика включала и кинжал, кончик которого он покрыл «Цин Куэем». Мэри Фрэнсис наблюдала за ним. Когда через несколько мгновений он повернулся к ней с кинжалом в руке, она начала понимать, что поставлено на карту. Она еще не забыла, как мало понадобилось снадобья, чтобы Уэбб едва не умер. Речь шла уже не о том, может ли она доверить ему свою девственность, – речь шла о ее жизни.

– Не двигайся, – сказал он, убирая пряди волос с ее лица. – Ты должна лежать совершенно спокойно, нельзя даже дрожать. Иначе моя рука может дрогнуть… а я этого не хочу.

– Постой. – Она почувствовала жгуты, но даже не поняла, что пытается освободиться, однако Уэбб привязал ее так надежно, что она была не в состоянии пошевелиться. – Ты собираешься воспользоваться кинжалом, чтобы ввести мне «Цин Куэй»?

– У меня нет выбора, любовь моя. Все, что превышает размеры кончика этого кинжала, ввело бы слишком много препарата. Ты в полной безопасности, обещаю, только не двигайся. – Он отложил в сторону кинжал, чтобы дать ей немного времени успокоиться. Прикосновения его были по-прежнему нежны. Глаза тоже излучали нежность. Они были прекрасны. Два серебристо-голубых колодца. – А теперь закрой глаза, я хочу тебя поцеловать. Я начну действовать, только когда ты будешь готова. Кто-то однажды сказал, что масло, вылитое на огонь в большом количестве, гасит пламя, но то же масло, капающее в огонь капля за каплей, разжигает его. Вот так и мы будем действовать, капля за каплей.

Губы ее дрогнули и сомкнулись, отчасти по ее воле, отчасти потому, что стали восхитительно тяжелыми.

«Интересно, – подумала она, – это из-за „Ангельской воды“ или из-за благовоний?»

Он убрал с ее лица последние пряди, и Мэри Фрэнсис, издав сладостный вздох, подставила лицо тяжелому дождю его пальцев. Этот дождь окропил ей кожу, губы, волосы. А когда он закончился, Уэбб принялся успокаивать ее тело нежными прикосновениями.

– Вот так, любовь моя, расслабляйся, отдайся во власть происходящему. Отдайся мне. Я хочу, чтобы твои губы перестали дрожать, чтобы твои ресницы затрепетали от наслаждения.

Шелковая рубашка ласкала ей грудь словно робкий любовник. Теперь она поняла, почему он захотел, чтобы она снова надела ее. Такая ткань шуршала от малейших прикосновений пальцев Уэбба. Если серебристую лунную дорожку на поверхности озера можно было бы потрогать, она была бы именно такой на ощупь. Если бы можно было дотронуться до его серебристого взгляда, он был бы именно такой.

Каждое прикосновение возбуждало, вызывало вздохи, которых ждал Уэбб. Но этого недостаточно. Ей казалось, он даже не успел согреть ей грудь, а руки его уже были где-то далеко. Он едва касался кончиками пальцев ее бедер.

«Мало! – хотелось ей крикнуть. – Этого мало».

Однако она возбудилась настолько, что попыталась приподняться вслед за его рукой.

– Не шевелись, любовь моя, это опасно. Вздыхай, плачь, можешь даже немножечко умереть, только не двигайся.

– Я словно плыву по воздуху, – осипшим голосом проговорила Мэри Фрэнсис. – Кажется, что тело совсем не касается кровати.

– Чш-ш-ш, тише, Ирландка, – велел Уэбб, прикладывая палец к ее губам. – На твои губки у меня тоже есть планы.

Уэбб продолжил, и Мэри Фрэнсис оставалось только вздыхать и стонать. Она изо всех сил старалась лежать неподвижно, но руки и ноги были напряжены. Она была очень возбуждена, но это было приятное возбуждение, и тело ее постепенно расслаблялось. Ей казалось, что под его искусными ласками она течет, словно река. Плотина была прорвана.

Расслабленная и разнеженная, она ощущала легкое покалывание по кромке нижней губы, там, где рубиновая мякоть встречается с кожей. Чуть острее – был бы уже укол. Сердце у Мэри Фрэнсис забилось быстрее. Покалывало уже весь рот, и она поняла, что он ведет кончиком кинжала по контуру ее губ.

Должно быть, огненное удовольствие, которое она испытывает, результат действия «Цин Куэя». Ей вспомнились бамбуковые плетки Африки, они хлестали, доставляя такое же наслаждение. Хотелось еще и еще, однако где-то в глубине сознания сидела мысль, что она может и не вынести этого.

– Не двигайся, – проговорил он, проводя кончиком кинжала по внутренней складке губ. Веки ее вздрогнули.

«Мне очень хорошо, я вся горю, – беззвучно сказала она ему. – Еще, пожалуйста, еще. Коснись меня жарче, глубже. Жги, как пламя свечи!»

Взгляд его пронзил ее, как кинжалом, от нежности не осталось и следа. По его предостерегающему взгляду она поняла, что ей лучше не произносить свою просьбу вслух и что даже если она будет послушно лежать, мало надежды получить желаемое. Никто лучше Уэбба не знал, что происходит при передозировке «Цин Куэя», поэтому действовал он с величайшей осторожностью.

Тело Мэри Фрэнсис неожиданно содрогнулось. Уэбб говорил ей, что снадобье возбуждает эрогенные зоны. Именно это сейчас и происходило. Каждая клеточка Мэри Фрэнсис жила предвкушением. Между ног тоже легко покалывало, словно Уэбб и там успел поработать. А что же делать, если там, между ног, станет так же горячо и жарко, как на губах?

Она пришла в отчаяние, когда он оставил ее лежать и принялся развязывать тесемки на рубашке. Мэри Фрэнсис громко вздыхала. Губы ее жаждали сомкнуться с губами Уэбба, но он не торопился облегчить ее страдания.

Странный звук застрял у нее в горле. Она хотела Уэбба.

– Я предупреждал тебя, – тихо произнес он. – Каждая твоя клеточка запоет, прежде чем я закончу. Я еще только обвел твои губы, а они уже налились и отвердели.

– M-M-Ml.. – простонала она в ответ.

– Тише, тише… пока мы поработали только со вкусовыми ощущениями. Теперь займемся твоим телом, твоей грудью. Когда я обведу твои соски, они затрепещут и набухнут так, словно я сосал их.

Она хотела кивнуть, провести языком по лихорадочно горящим губам, но вспомнила его предостережение не двигаться. Все ее страхи и сомнения испарились. Она была готова как никогда, она жаждала испытать предстоящее, но в сердце ее боролись радость и ужас.

Она задышала глубже, вдыхая горячий запах собственного возбуждения. Он уже открыл на ней рубашку до живота. От прикосновений нежнейшей ткани по коже бежали мурашки. Стоны и вздохи чередовались друг с другом.

Уэбб смотрел на нее, пожирая глазами. Но когда он коснулся ее кончиком лезвия, прикосновение было таким легким, что она и не заметила бы его, если бы не едва заметная розовая точка на коже.

От полноты ощущений У Мэри Фрэнсис перехватило дыхание. Соски, покрытые розовыми полосками, отвердели и вытянулись вверх. Острое лезвие легко касалось ее упругой груди. Она застонала, когда Уэбб принялся обводить им вокруг соска. Не удержавшись, Мэри Фрэнсис зашевелилась.

– Лежи спокойно! – прошипел Уэбб. Но это было невозможно.

Мгновение спустя она поняла, что возбуждение немного спало, что Уэбб остановился и ждет, пока она успокоится. Она прерывисто вздохнула, замерла на постели и заплакала. Пытка, это настоящая пытка!

Когда Уэбб закончил с одной грудью, он опустил кончик кинжала в крошечный горшочек, в котором подогревал снадобье. В воздухе витал запах бренди и сандалового дерева. Уэбб принялся за вторую грудь, возбуждая сосок.

Когда он закончил, Мэри Фрэнсис совершенно ослабела, не было сил даже дрожать. Уэбб разрезал кинжалом рубашку до конца. Он обнажил ее белые ноги, темный треугольник внизу живота и еле заметную алую полоску пореза, который он оставил, когда распорол на ней ночную рубашку несколько дней назад. У Мэри Фрэнсис не было сил сопротивляться.

– Прелестная Ирландка, стань мягкой, как мех. Она почувствовала прикосновение кончика кинжала к низу живота, и ей безумно захотелось соединить ноги, но это было невозможно. Даже если бы у нее хватило сил, шелковые жгуты надежно удерживали их.

«Неужели он и там пользуется кинжалом?» – промелькнуло у Мэри Фрэнсис. В голове, когда она ощутила легчайшие прикосновения лезвия к внутренней стороне бедер. Она боялась взглянуть, но, почувствовав, что он подобрался ко входу во влагалище, поняла, что Уэбб не пощадит ни одной ее клеточки. Везде, где Кальдерон касался ее, жар кругами расходился по телу.

Сквозь опущенные веки она чувствовала свет. Его яркость и силу можно было сравнить только с возбуждением, которое она испытывала. Уэббу больше не надо было просить ее лежать тихо. Она не смогла бы двигаться, даже если бы захотела. Мэри Фрэнсис целиком отдалась чуду, которое преображало ее тело. Ни один фейерверк не сравнился бы с этим чудом.

– Ты прекрасна, – говорил Уэбб, поглаживая нежные розовые складки под треугольником черных завитков. – А это – как шиповник, охраняющий вход.

Каждое прикосновение острия кинжала вызывало вспышки звездного света в сознании. Каждый укол и ласка возбуждали, заставляли с нетерпением ожидать следующего, пока Мэри Фрэнсис не показалось, что она больше не выдержит, если Уэбб не остановится. Но если он остановится, она умрет от отчаяния. Это была сладчайшая пытка в ее жизни. Тайные складки женского тела трепетали подобно крыльям бабочки в поисках того, что они могли бы крепко и жарко обнять.

Сквозь приспущенные веки она видела, как искусно он действует, следя за малейшими движениями ее плоти.

Он улавливал даже легчайший ответ. И когда возбудил ее до предела, отошел, внимательно изучая свое творение со стороны и наблюдая, как она пытается освободиться от пут, даже не отдавая себе отчета в этом.

– Пожалуйста, – шептала она, – пожалуйста!..

Уэбб разделся, шелковые пижамные брюки кофейного цвета упали на пол. Оставшись нагим, он опустил кончик кинжала в снадобье еще раз. Мускулы его напряглись, плоть налилась и отвердела, освещаемая ярким дневным светом. На этот раз Уэбб занялся своими эрогенными зонами, начав со своих сосков. Они возбудились и отвердели.

Уэбб едва заметно вздрогнул, когда коснулся своего мужского естества, ощутив удовольствие и жар, подобный тому, какой испытывала Мэри Фрэнсис. Его плоть вздрогнула вместе с ним и стала еще тверже под действием снадобья. Эта плоть была ЖИВОЙ и мощной, Мэри Фрэнсис еще никогда не видела подобной красоты.

Глубоко внутри Мэри Фрэнсис словно что-то оборвалось, когда она представила, как входит в нее его твердая плоть, ощутила, как раскрываются мышцы, принимая ее. Потом мышцы опять сжались. Тело ее жаждало Уэбба. Каждая клеточка взывала к нему.

Невозможно ждать дольше. Он сильно переоценил ее способность к послушанию, ведь она всего лишь человеческое существо, хоть и пыталась стать монахиней. Во имя духовного совершенства ее очень долго заставляли усмирять свою плоть, Но то, что происходит с ней, сейчас, больше, чем томление плоти, больше, чем физическое желание. Это порыв души, пробуждение спящей в ней женщины. Любовь свята. Страх внушает почтение. К этому человеку она испытывает оба чувства.

Уэбб отложил в сторону кинжал и взял в ладони свою восставшую мужскую плоть. Мэри Фрэнсис показалось, что он подготавливает себя к чему-то, но не знала к чему. Возможно, он ждет, чтобы снадобье распространилось по всему телу. Весь опыт общения Мэри Фрэнсис с мужчинами сводился к уходу за ними в больнице, и уж, конечно, она никогда не видела, чтобы мужчина выделывал что-то подобное. У нее заныло все тело.

– Теперь? – слабым голосом спросила она. – Что бы это ни было, но если оно освободит меня от боли и позволит испытать блаженство, пусть оно случится сейчас.

Он посмотрел на нее как-то очень особенно, по мужски. В глазах заиграли веселые искорки. Судя по виду, он был совершенно готов, хотя на самом деле это было не так. Потому что он опять взял кинжал и обмакнул его в снадобье. На этот раз он провел сверкающим лезвием по губам и даже по кончику языка. Именно тогда Мэри Фрэнсис поняла, что он собирается сделать.

– Боже, – прошептала она, – о Божеl..

Волна наслаждения неожиданно приподняла ее на кровати. Он еще не дотронулся до нее, не сделал ничего, о чем она подумала, но воображение уже не подчинялось Мэри Фрэнсис, она не могла успокоить его. Ее реакция была такой острой, сладостной и бурной, что, когда он опустился между ее ног и приподнял ее бедра к своим губам, она выкрикнула его имя, а глаза наполнились горячи слезами.

Язык Уэбба ласкал ее нежно, как атлас. Легко и быстро, как кинжал, скользил вдоль складок и лепестков, вызывая мурашки, нырял в ее «тайный сад», находя путь к ее сердцу. А к тому моменту, когда он коснулся губами ее набухшего бутона и принялся легко посасывать его, Мэри Фрэнсис содрогнулась от изумления и стыда. Разве дозволительно испытывать такое огромное наслаждение?

Наслаждение накатывало на нее волна за волной. И хотя Мэри Фрэнсис никогда раньше не испытывала острого блаженства, она поняла, что именно его испытывает сейчас. Оно сотрясало ее тело, разрывало его на части, напряжение не спадало, наоборот, мышцы до боли жаждали принять и затянуть внутрь что-то твердое и горячее. Так вот как действует «Цин Куэй»! Возносит к небесам? Она натянула жгуты.

– Ты закончил с кинжалом? Теперь можно развязать меня?

– Я еще не закончил, Ирландка, – ласково отозвался он. Он внезапно выпрямился, склонился к ее лицу и припал к ее губам в поцелуе. Мэри Фрэнсис различила в этом поцелуе собственные интимные запахи. – Мы подходим к самому важному. Сейчас ты должна довериться мне полностью. Ты способна на это?

– Да!

Она согласилась прежде, чем он закончил вопрос.

Тело не оставляло ей выбора. Никакого. Она никогда не верила, что демоны могут овладеть человеком, но начинала верить этому сейчас. У нее было ощущение, что какая-то сверхъестественная сила заставляет ее обещать что угодно, лишь бы получить желаемое. Его. Этого мужчину. И то прекрасное, твердое у него между ног.

Кальдерон вложил кинжал в ножны, и она поняла: все, что он делал до сих пор, было лишь подготовкой к этому мгновению. Правду говоря, его зловещий блеск завораживал ее. Несомненно, у нее наркотическое опьянение. Как иначе объяснить, что она с нетерпением ждет, чтобы ее лишили девственности этим смертельным оружием под названием «Змеиный глаз»?

– А может быть, попробуем еще раз сами? Ты и я – с мольбой спросила она. – Мне нужен ты, а не эта ужасная вещь.

Уэбб с сожалением посмотрел на нее и успокаивающе похлопал по коленке.

– Прости, любовь моя, но мы уже попробовали.

Дважды, помнишь? Сейчас тебе не будет больно, обещаю: Ты испытаешь такое острое удовольствие, рядом с которым меркнет любое блаженство. Вот этот выступ на ножнах позволяет проникнуть туда, где легче всего преодолеть пленку. Но прежде чем я это сделаю, я подготовлю тебя, – он улыбнулся, – всю тебя, чтобы ты приняла то, что будет у тебя внутри. Это займет считанные секунды, а дальше я уже буду действовать сам.

– Да, хорошо, – едва дыша, согласилась Мэри Фрэнсис, точнее, не она, а нестерпимое желание, которое полностью овладело ею, иначе она бы отвергла Уэбба вместе с его обещанным блаженством.

– Больно не будет, – повторил он, словно не веря чудесному преображению Мэри Фрэнсис ничто не помешает наслаждению. Давление, которое ты испытаешь, только обострит чувства, оргазмы последуют один за другим. Они будут глубже, принесут больше удовлетворения. Твои мышцы сомкнуться вокруг меня, как крошечные кулачки, твое наслаждение будет полным, возможно, еще даже до того, как я до конца войду в тебя.

– Да, я испытаю оргазмы и обниму тебя, – пообещала она, – сделаю все, что пожелаешь, только развяжи меня.

– Не могу, Ирландка. Я не имею права подвергать тебя опасности.

Опять он играет не по правилам! Или он знает, что ею овладеют демоны? Ей хотелось сопротивляться, но что толку? В полном отчаянии она закрыла глаза и почувствовала, как он возится у нее в ногах. Он приподнял ее и положил, как хотел. Когда Уэбб закончил, Мэри Фрэнсис лежала так, что ему был открыт доступ в ее «темный сад».

В предвкушении того, о чем она так страстно мечтала, она перестала извиваться. Несмотря на его слова, она знала, что не испытает полного удовлетворения до тех пор, пока он не упрется в ее матку. Она должна ощутить его в себе как можно глубже. Только это облегчит ее муку.

Он навис над ней так, словно хотел войти в нее, но Мэри Фрэнсис увидела в его руке ножны. Другой рукой Уэбб крепко прижал ее к кровати. Губы их сомкнулись в поцелуе.

– Дай мне освободить тебя, – нежно потребовал он. – Ты не обретешь цельность, пока я не сделаю этого.

Крик сорвался у нее с губ, она вдруг почувствовала себя заполненной. Все, что он говорил, оказалось правдой. Боли не было, только ощущение чего-то внутри. В то мгновение, когда преграда рухнула, едва ощутимая боль отозвалась яркими вспышками под опущенными веками. Мэри Фрэнсис выгнулась ей навстречу и тут же упала назад. Все, что раньше сдерживало ее, что мешало, разом исчезло: и преграда в ее теле, и шелковые жгуты, и частое дыхание…

– Ирландка…

Его голос – как серебряным гром. Низким, сияющим. Мэри Фрэнсис открыла глаза. Уэбб нависал над ней. Он еще не вошел в нее, но потребность ощутить его внутри себя была настолько велика, что она с неожиданной силом подалась ему навстречу. Она не стремилась сознательно к столкновению, но так случилось. От неожиданности Уэбб потерял равновесие, и они упали вместе, но он успел перевернуться на спину, и Мэри Фрэнсис оказалась на нем.

Потребность в близости сотрясала ее, была нестерпима. Она ощутила его обжигающую восставшую плоть у себя между ног, приподнялась и уставилась на нее. Ее бедра крепко обнимали Уэбба, черные завитки волос касались его плоти.

– Ты мне нужен, – выдохнула она. – Нужен сейчас.

– Это я должен был говорить эти слова. – Он неуверенно улыбнулся и сжал ее запястья. Его глаза излучали нежность. И страсть, огонь страсти. Но как бы он ни желал оставаться хозяином положения, сбыться этому уже было не суждено. Она – свободная женщина, и теперь все сделает по-своему. С ним.

Она воспользовалась тем, что он поддерживает ее, как опора, и устремилась к своем единственной цели наслаждению. Она жаждала насладиться его мощным телом, любить его.

Обезумев от ощущения свободы, она приподнялась и одним движением опустилась на его мужское естество.

Из груди вырвался радостный крик, когда она почувствовала, как он входит в нее. Казалось, он заполнил ее до самых глаз, огромный и удивительно горячий.

Она замерла, будучи не в состоянии двигаться. Только раскачивалась, обнаженная, потерявшая девственность, прикованная к Уэббу блаженством и огромным якорем. Он обещал ей, что мышцы ее зажмут его, как крошечные кулачки, – так и было. Он обещал, что такого удовольствия она еще не испытывала, – так и было.

Казалось, она могла так раскачиваться до бесконечности, но он помешал. Взяв ее под мышки, Уэбб несколько раз поднял возлюбленную и опустил, изумив своей силой. Поднялась новая волна наслаждения, она сводила с ума, требовала завершения. Оргазм сотрясал тело Мэри Фрэнсис.

Последнее, что она помнила, – это то, что она упала вперед и коснулась его лица. Глаза его сияли, но не их красота поразила Мэри Фрэнсис. Ее поразил его голос, когда он сказал:

– Ирландка, я люблю тебя…

Когда чуть позднее Мэри Фрэнсис пришла в себя, она смутно почувствовала жгучее ощущение на внутренней стороне руки, чуть выше локтя, и резкий запах. Она узнала спирт. Перед глазами все плыло, но она разглядела сидящего рядом на кровати Уэбба. Он крепко держал ее руку. Сначала она решила, что он ласкает ее, но потом почувствовала прикосновение мокрой ваты. Неожиданно в его руке сверкнул шприц.

Она увидела серебристую иглу и поняла, что он собирается сделать ей укол. Неужели «ЦИН Куэй»? Это убьет ее. Сил не было, но она попыталась остановить его. Хотела что-то сказать, но язык не слушался. Уэбб ничего не понял.

Она почувствовала укол, Уэбб с грустью посмотрел на нее.

– Прости, Ирландка, – тихо произнес он, другого выхода нет.

В ужасе она боролась с тем, что отказывался принять разум. Она не могла поверить! Он спас ее и привез сюда только ради того, чтобы избавиться от нее. Это не укладывалось в голове, было непостижимо: ведь он только что объяснился ей в любви!

Но препарат уже затуманил мозг, не давая что-либо предпринять. Она понимала: он ввел ей достаточную дозу «Цин Куэя» кинжалом, чтобы подавить сопротивление, а теперь довел дозу до летальной. Сознание постепенно отключалось.

Наверное, именно поэтому все с самого начала казалось таким неизбежным. Она никогда не верила в предчувствия и проклятия, но с того самого момента, как они встретились, жизнь ее закружилась ночным кошмаром. Словно воплощалось семейное проклятие, и это ее судьба. Значит, все-таки она умрет – умрет от руки человека, который только что признался ей в любви.