Текст книги "Дьявол и Ангел"

Автор книги: Сюзанна Энок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

– Джеймс? Простите меня. Я не должна была говорить…

Он покачал головой.

– Знаете, это был несчастный случай. Я никогда не хотел подстрелить Джеффри. И я определенно не намеревался убивать его. Он был… – Джеймс на мгновение замолчал. – Он был моим другом.

– Тогда почему?

– Я отправился делать ей – Дезире – предложение. Она заявила мне, что Люи уже предложил ей выйти за него замуж. Она сказала, что он объяснил ей, что я… ненадежен, что я никогда не буду ей верен и что вполне вероятно, что мой отец оставит меня без единого пенни за мой порочный образ жизни. Дезире решила, что скорее станет виконтессой Люстер сейчас, чем в качестве нищей миссис Фаринг будет дожидаться кончины моего отца.

– Должно быть, это было больно, – тихо заметила Анжелика.

– Вы даже не представляете себе как. А затем она добавила, что если бы Люи не появился со своим предложением, то она с радостью вышла бы замуж за меня. – Джеймс сел на одну из белокаменных скамей, обрамлявших садовую дорожку. Поколебавшись, Анжелика подошла и присела рядом. – Я был в ярости. Я вызвал Люи на дуэль, а затем нашел Саймона – на самом деле вытащил его из постели в Оксфорде. Мы оба быстро напились, и на рассвете я отправился на встречу с Джеффри.

Энджел ощутила, что он никому никогда не рассказывал эту историю, и медленно протянула руку, чтобы коснуться его пальцев. Его рука вздрогнула, а затем он повернул её ладонью вверх, переплетая её пальцы со своими.

– Я знаю, что произошло потом, – проговорила она. Звуки контрданса и смеха доносившиеся из далекого окна казались нереальными.

– Нет, вы не знаете, – ответил маркиз. Он поднял голову и посмотрел на девушку. – Я действительно не собирался его убивать. Я уже решил, что просто выстрелю достаточно близко, чтобы как следует напугать его, и возможно, убедить, что с его стороны будет мудро уступить мне Дезире. Он был таким же вдрызг пьяным, как и я, и промахнулся на шесть футов. А я прострелил ему правое легкое, и он захлебнулся собственной кровью. Это заняло всего несколько минут.

– И это превратило вас в Дьявола, – прошептала, вздрогнув, Энджел.

– Да. – Он смотрел на залитый луной сад. – По совету отца я отправился во Францию, а затем моя дорогая Дезире вышла за Кенсингтона. – Джеймс пожал плечами. – Полагаю, она думала, что даже титул барона будет для неё лучше чем то, что она могла бы получить со мной.

Анжелика протянула руку, чтобы коснуться его щеки. Джеймс повернулся и посмотрел на неё, и девушка потянулась вверх, чтобы поцеловать его. Он обнял её, притягивая к себе. Все это было так неправильно, слишком грешно, и вместе с тем совершенно правильно. Энджел запустила пальцы в его черные волосы, желая, чтобы она смогла стереть все воспоминания, которые у него были о Дезире Кенсингтон.

– Энджел! Куда теперь запропастилась эта девчонка?

Анжелика оторвала свой рот от губ Джеймса.

– О, нет, – выдохнула она, глядя в сторону особняка, откуда послышался голос её отца. – Джеймс, отпустите меня.

Он продолжал обнимать её за талию.

– Никогда, – прошептал маркиз, переместившись, чтобы куснуть её за ушко.

– О Боже. – Она задрожала от этого ощущения, которое, казалось, пробежало по всему её телу. – Джеймс, если вы погубите меня, то они сошлют меня в Австралию.

Он вздохнул и выпустил девушку.

– Я последую за вами, – прошептал он, вставая и притягивая её к себе.

– В самом деле? – Энджел одёрнула себя. – О, не обращайте внимания. Уходите, пожалуйста.

– Вы меня любите?

– Джеймс, – умоляюще попросила она.

– Вы любите меня? – хрипло повторил он.

Энджел ощутила, что вынуждена ответить.

– Да, но…

– Этого достаточно. На данный момент. – Джеймс наклонился, и, нежно коснувшись губами её губ, повернулся и исчез в темноте сада.

Её платье помялось и она оцепенело разгладила его. Если бы Саймон наткнулся на них, то Джеймс мог бы оказаться втянутым в дуэль, которой ему очень хотелось избежать. Что-то нужно было сделать до того, как все они пострадают. Брутус подошел к ней, топая лапами, и Энджел рассеянно почесала его голову. Джеймс любит её. И это делало обстоятельства еще более сложными, чем они были прежде. Она не может разорвать помолвку с Саймоном, потому что дала слово. Однако как только Джеймс упомянул об этом, она обнаружила, что не в силах изгнать эту идею из своих мыслей. О, её родители были правы. Она совершенно неспособна вести себя прилично и разумно.

Что-то зашелестело в кустах слева от неё, и Анжелика отскочила в сторону с бешено колотящимся сердцем. Она ничего не увидела, и когда Брутус неторопливо направился туда, чтобы покопаться среди листьев, девушка подумала, что, возможно, это был кролик или мышь. Когда собака появилась из кустов, то что-то свисало из её массивных челюстей. Неизвестно, что это было, но этот предмет заблестел, когда на него упал лунный свет.

– Брутус, отдай, – приказала она, протягивая руку, и пёс уронил свой приз ей на ладонь. Оказалось, что это монокль. Энджел подняла его, чтобы получше изучить, и сердце девушки пропустило один удар. На золотой оправе были выгравированы буквы П.Э.

12

Джеймс Фаринг вообще не спал. С Анжеликой он повел себя с такой же деликатностью, с какой кусает пчела. Зеленый юнец, только что окончивший университет, справился бы с соблазнением гораздо более умело, чем он. Единственное утешение состояло в том, что Анжелика сказала, что любит его. По правде говоря, к этому прилагался ряд сложных обстоятельств, и он фактически вытянул из неё признание, но Энджел произнесла эти слова.

Во всем были виноваты её треклятые родители. Маркиз полагал, что у него есть, по крайней мере, две недели, чтобы изгнать из её головы мысли о Саймоне, и в течение этого времени он сможет мягко сообщить ей новости о том, что его кузен влюбился в Лили Стенфред.

Джеймс задумывался о том, что он может просто сидеть сложа руки, в надежде, что Саймон найдет в себе достаточно мужества нарушить приличия и отказаться от помолвки, но были две причины из-за которых он не мог так рисковать. Во-первых, чувство чести у Саймона укоренилось так глубоко, что, вероятно, его кузену никогда не приходило в голову, что он может отказаться от своих намерений. И, во-вторых, никто не должен бросать Анжелику, он не позволит обойтись с ней подобным образом.

Она не появилась за завтраком, и маркиз так же сильно рассердился на Саймона, за то, что тот, кажется, не заметил её отсутствия, как и на себя – за то, что так сильно расстроил её и заставил держаться подальше. Он отправился в конюшни, как раз вовремя, чтобы увидеть, как Саймон и Лили вместе уезжают по направлению к озеру.

– Бесчувственный негодяй…

Небо находилась в ближайшем загоне, когда Энджел появилась со стороны сада. Она ворковала над кобылой, скармливая ей кусок сахара, когда Джеймс тихо подошел и прислонился к изгороди в нескольких ярдах от девушки. Несколько прядей её длинных волос выбились из-под шпилек, и она бессознательно заправила их пальцами за ухо. На Энджел было светло-зеленое узорчатое муслиновое платье, на плечах – стянутая узлом шаль, защищавшая ее от утреннего холода, и он навсегда сохранит в памяти каждую деталь, имеющую к ней отношение.

Небо покончила с лакомством и унеслась обратно к дальней стороне загона. Демон, вытянув шею и навострив уши в сторону кобылы, стоял, навалившись на ограждение соседнего загона.

– Кажется, Демон стремится дотянуться до Неба, – заметил Джеймс.

Энджел повернулась, чтобы взглянуть на него.

– Похоже, что так, – с улыбкой проговорила она. – У вас получился хороший каламбур.

– Спасибо, – ответил он, улыбнувшись в ответ. – Должен признаться, что могу лишь сочувствовать своему бедному жеребцу за тягу к такому божественному созданию. – Джеймс осмелился подступить на шаг ближе, но не удивился, когда она подняла руку, чтобы удержать его на расстоянии. У неё была вся ночь, чтобы снова прийти в себя. И если у Энджел есть рассудок, то она ударит его по голове и побежит за помощью.

– Оставайтесь на месте, – приказала она, покраснев. – Не начинайте это снова.

– Но прошлой ночью…

– Прошлой ночью нас видели, – прервала его девушка.

Господи Боже, он погубил её.

– Кто это был? – прошептал маркиз, желая поцелуями стереть тревожную морщинку с её лба.

Она вытащила что-то из кармана.

– Я услышала шорох в кустах, и Брутус принес мне вот это.

Он сделал шаг вперед, и Энджел положила монокль на его ладонь.

– Персиваль Элкотт, – мрачно произнес Джеймс. Он поднял на неё взгляд. – Вы уверены, что он не выронил монокль в какое-то другое время? Он и его брат топчутся в моём саду уже несколько дней.

Девушка покачала головой, снова отвернувшись к загону.

– Вы так думаете, учитывая, как развивается вся эта схема?

– Хм, – прошептал маркиз. – Вы правы. Но он не знает, что вы обручены, Энджел.

Она вздохнула и опустила голову.

– Это не имеет значения. Я вела себя развязно. Не удивительно, что мои родители обеспокоены.

Джеймс протянул руку и приподнял её подбородок.

– Я сделал все возможное и невозможное, чтобы соблазнить вас, – прошептал он. – И поверьте мне, у меня большой опыт. Это не ваша вина, Анжелика.

– Это моявина, – запротестовала она. – Я хотела, чтобы вы соблазнили меня. Я всё ещё этого хочу.

Джеймс медленно улыбнулся.

– Я рад это слышать.

Он наклонился вперед, но Энджел положила руку ему на грудь.

– Нет.

– Что ж, тогда, кажется, мы потерпели небольшую неудачу – заметил он, проводя большим пальцем по её щеке. – Что вы предлагаете нам делать?

Девушка вздрогнула.

– Ничего.

Маркиз удивленно приподнял бровь.

– Ничего?

– Когда леди стоит перед выбором оказаться вовлеченной в скандал или ничего не делать, то леди ничего не делает.

– И кто вам это сказал?

– Моя мать.

– Ах. Я должен был догадаться. – Джеймс бросил взгляд на загон, где Демон с тоской созерцал Небо. – Что ж, моя милая, вы можете вести себя как леди, но, как мне неоднократно говорили, я не джентльмен. И этот Дьявол не намерен сдаваться, с легкостью отступившись от вас.

– Джеймс…

– Разорвите помолвку, Анжелика. Останьтесь со мной.

– Остаться с вами в каком качестве?

– В любом, в каком пожелаете, – ответил он, его голос заметно срывался. – Хотя я бы предложил брак как самый разумный выбор.

Долгое время Энджел просто смотрела на него.

– Но что насчет… насчет Саймона? – прошептала она.

Она сдается, радостно осознал Джеймс.

– Я уверен, что он справится.

– Но он любит…

Джеймс еще выше приподнял её подбородок и остановил остальную часть протеста своими губами. Рука Энджел, лежавшая на его груди, вцепилась в отворот куртки и притянула его ближе к ней, и он понял, что выиграл. Он сможет рассказать ей о Саймоне и Лили.

– Энджел!

При звуке голоса матери Энджел отпрянула от него. Её лицо стало тревожно бледным. Джеймс выругался, когда леди Найстон, ведомая Персивалем Элкоттом, за которым следовала бабушка маркиза, зашагала к ним по траве.

– Мама, – запинаясь, пробормотала Анжелика.

– Видите? – фыркнул Персиваль, – я говорил вам, что это произойдет в логове Дьявола.

Джеймс невольно потянулся к покачнувшейся Анжелике, но увидев потрясенное выражение её лица, опустил руку. Вместо этого он повернулся к её матери, готовый принять на себя столько вины, сколько та на него возложит.

– Леди Найстон, – заговорил маркиз, растягивая слова, – я просто показывал леди Энджел то, что она может пожелать продолжить с Саймоном. Кажется, у неё слишком мало опыта в…

– Ни слова! – прорычала её мать. Леди Найстон схватила Анжелику за руку и потащила девушку по направлению к особняку. – Вы… дьявол! Держитесь от неё подальше!

– Да, миледи, – поклонился Джеймс, хотя и не намеревался делать ничего подобного.

Анжелика ожидала, что на неё накричат за то, что она уронила достоинство, поведя себя таким совершенно постыдным образом. Вместо этого мать, сердито, не говоря ни слова, глянула на девушку, а затем велела отправляться наверх и ждать в своей спальне. Как только Энджел закрыла за собой дверь, она бросилась к окну и увидела Джеймса, стоящего у загона там, где она его оставила.

Легкий ветерок приподнимал со лба его темные волосы, пока он неподвижно стоял, глядя на озеро. Маркиз выглядел таким одиноким, и её сердце сжалось. Она никогда не должна была позволять себе влюбляться в Дьявола, маркиза Эббонли. Из всех других кандидатов почти любой мог бы быть приемлемым, если бы Энджел решила отказаться от Саймона, но только не он. Ирония заключалась в том, что без Джеймса Фаринга, она, вероятно, всё ещё обманывала бы себя, полагая, что сможет заставить себя быть счастливой, воплощая представления Саймона о правильной жизни.

Словно почувствовав её взгляд, он обернулся и посмотрел вверх на окно Анжелики. Как будто она была Джульеттой, а он – Ромео, и она ожидала, что он заберется наверх и спасет её. Девушка вздохнула, прижав ладонь к холодному стеклу. Здесь не было ни балкона, ни решетки, и в настоящий момент даже проблемы Капулетти и Монтекки казались более разрешимыми, чем та, которая стояла перед ней и Джеймсом.

Маркиз повернулся, когда к нему подошла бабушка. Они недолго поговорили, Джеймс выглядел заметно взволнованным. Он направился было к дому, но леди Элизабет схватила его за руку и сказала ему что-то ещё. Он остановился и, посмотрев снизу вверх на бабушку, обернулся, чтобы еще раз бросить взгляд на Энджел, а затем зашагал к конюшням и исчез внутри.

К тому времени, когда её мать распахнула дверь, день уже клонился к вечеру и Энджел начала задумываться, не должна ли она попытаться сбежать, и куда, ради всего святого она отправится, если сумеет ускользнуть. Её сердце было здесь, рядом с Джеймсом. Ей просто придется надеяться на то, что родители всё поймут. И, возможно, однажды Саймон простит её.

– Мама, – начала она, поднимаясь.

– Ни слова, – отрезала мать. – Пойдем со мной. – Испытывая тревогу, Энджел последовала за матерью вниз в гостиную. Она была удивлена, увидев, что её отец и леди Элизабет уже были там, ожидая их. Также в гостиной находились Саймон и Джеймс, которые стояли в противоположных концах комнаты и очевидно пытались не замечать друг друга.

– Анжелика, мы с твоим отцом обсудили твое поведение за прошедшие два месяца. Мы поступили неправильно, привезя тебя сюда, так что часть вины за произошедшее лежит также и на нас. – Леди Найстон сделала знак мужу, который посмотрел на Энджел и Джеймса, а затем откашлялся. Граф не слишком уютно чувствовал себя во время этого процесса. Возможно, с ним можно будет договориться, когда матери не будет поблизости.

Леди Найстон продолжала:

– Мы решили вернуться в Найстон, как и планировали. И, в свете сегодняшнего инцидента, перенести свадьбу на сентябрь следующего года.

– Папа, – запротестовала Энджел. События совершенно вышли из-под контроля. – Мне нужно поговорить…

– Слишком поздно для разговоров, Энджел, – вмешалась её мать. – Саймон, час назад мы отправили письмо в Лондон, объявляя о помолвке нашей дочери с тобой. Это должно сгладить все будущие… недоразумения.

Джеймс шевельнулся с сердитым выражением лица, каждый его мускул был напряжен, но он продолжал молчать.

– Вы… объявили о помолвке? – еле-еле выговорила Энджел, когда никто другой, казалось, не имел желания говорить.

– Объявление попадет в газету к тому времени, когда мы отправимся в Найстон.

Значит, этому пришел конец. Конец Джеймсу и конец тому, что, как она начинала надеяться, могло бы стать по-настоящему счастливой жизнью. Девушка посмотрела на Эббонли, но тот отводил от неё взгляд. Через некоторое время он повернулся и вышел из комнаты, захлопнув за собой дверь с такой силой, что задребезжали окна.

Этим вечером он не появился за обедом. Энджел размышляла, где маркиз может быть, но скоро её отвлек и начал раздражать самодовольный взгляд, которым Персиваль окидывал каждого за столом. Саймон ничего не сказал ей с момента объявления, но выглядел встревоженным. Энджел не могла винить его в этом. Она повела себя отвратительно. Как только она сможет, то попросит у него прощения и попытается заново начать их отношения. Лили выглядела так, словно плакала, и Энджел подумала о том, как мило с её стороны так беспокоиться из-за этой неприятности. Генри почти ничего не ел, хотя ему положили его любимого жареного цыпленка.

После обеда, когда они направились в музыкальную комнату, чтобы послушать игру Лили и Артура Элкотта, Генри перехватил Энджел. Взяв сестру за руку, он встащил её в утреннюю комнату.

– Персиваль говорит, что ты и Саймон на самом деле поженитесь, – проговорил брат, и слеза скатилась по его лицу.

– Генри, – прошептала девушка, опускаясь на колени перед ним.

– Ты не можешь выйти замуж за Саймона, – судорожно сказал мальчик. – Это неправильно. Ты должна выйти за лорда Джеймса.

Она обняла брата, от всего сердца желая, чтобы обстоятельства могли быть такими простыми.

– Генри, я всё это время была обручена с Саймоном. Ты же знаешь об этом, – прошептала она.

Тот кивнул, вытирая глаза.

– Но это всё равно неправильно.

– Неправильным будет выйти замуж за Джеймса, когда я уже дала обещание Саймону. – Энджел взъерошила его волосы. – Всё будет хорошо, Генри.

– Нет, не будет. Лорд Джеймс рассердился и больше никогда не захочет видеть нас снова.

– Независимо от того, захочет ли он видеть меня или нет, Генри, маркиз, конечно же, будет рад видеть тебя и Хелен. Ты знаешь об этом.

Она поднялась, чтобы направиться в музыкальную комнату, затем остановилась и вздохнула. Хватит с неё всеобщих взглядов и мнений.

– Генри, не скажешь ли ты всем остальным, что у меня болит голова и что я отправилась прилечь?

Брат кивнул.

– Хорошо, Энджел.

Чувствуя себя слишком беспокойной, чтобы спать, Анжелика вместо спальни направилась в библиотеку. Дверь была закрыта, так что она постучала. Когда не последовало никакого ответа, девушка распахнула тяжелую дубовую дверь и, закрыв её за собой, вздохнула, войдя в приветливую комнату. Всё, чего она хотела – это освободиться от условностей. Энджел никак не ожидала того, что влюбится в самого незаурядного мужчину Лондона.

– Уже устали праздновать? – раздался голос позади неё, и девушка, вздрогнув, обернулась.

Поначалу она не увидела Джеймса, потому что единственным источником света в комнате был угасающий огонь, но затем он зажег лампу в том углу, где сидел. Энджел немедленно ощутила, что что-то не так, и, когда он сделал большой глоток из бокала, который держал, наблюдая за ней поверх ободка, она поняла, в чём дело. Он пил, и судя по оставшемуся количеству бренди в графине на столе рядом с ним и остекленевшему блеску его глаз, выпил он немало.

– Я думала, что вы бросили пить, – произнесла Анжелика, указывая на графин.

– Ах, но это особый случай, – усмехнулся маркиз, сделав ещё один глоток. – Нам не удалось выдать вас замуж до конца года, но теперь у вас есть объявление о помолвке, не так ли?

– Вы знаете, что это не то, чего я хотела.

Он встал и двинулся к ней.

– Не то? – прорычал он. Девушка попятилась, не зная, как вести себя с Дьяволом в таком состоянии.

– Пожалуйста, я хочу уйти. – Она спиной натолкнулась на стену рядом с окном, и ей пришлось остановиться.

– У вас будет правильный брак, вы будете жить в приличном доме и воспитывать пристойных детей, – продолжил Джеймс, подойдя еще ближе. – Но будете ли вы ощущать что-то, подобное этому?

Он наклонился и грубо поцеловал её. Попав в ловушку между маркизом и стеной, она не могла сдвинуться с места, но это не имело никакого значения. Энджел не хотела отстраняться. Руки девушки обвились вокруг его шеи, в то время как руки Джеймса, сжали её тело, притянув ближе и напомнив о том, каким сильным и высоким он был. Его губы имели сладкий привкус бренди.

Маркиз медленно прервал поцелуй и посмотрел на неё сверху вниз изумрудными глазами. Он удерживал её в объятиях, а девушка прижималась к его телу. Они придумают какой-то выход. Должно же быть что-то. Все, что угодно, до тех пор, пока она может быть с Джеймсом.

– Очень сладко, – прошептал он. – Ты чувствуешь то же самое, когда Саймон целует тебя?

Энджел напряглась, и он снова поцеловал её.

– Это несправедливо, – вздрогнула она, когда снова смогла дышать.

Джеймс отвесил ей небольшой поклон.

– Я специализируюсь в том, чтобы быть жестоким и несправедливым. – Он довольно шаткой походкой направился к камину, и это напомнило ей, что он совершенно пьян.

– Твои родители справились с этим довольно хорошо, как ты считаешь?

– Что вы имеете в виду? – с подозрением спросила девушка.

– Их обходной маневр пресёк любые шаги, которые наш безупречный Саймон мог бы предпринять, чтобы отказаться от женитьбы на их сорвиголове-дочери, – объяснил маркиз хриплым голосом.

– Сорвиголове? – резко переспросила Энджел, подходя к нему.

– Верно, Анжелика, – выдохнул он. – Разве не в этом заключался план? Ты приготовила себе постель, – прошептал он и рассмеялся тихим, невеселым смехом. – Теперь тебе придется лечь в неё. В буквальном смысле.

Энджел дала ему пощечину.

– Если бы вы не были пьяной… свиньей, то поняли бы, каким являетесь дураком, – выплюнула она, слезы текли по её лицу. – Я ненавижу вас.

Рука Джеймса слегка дрожала, когда он коснулся ею своей губы.

– Слёзы прямо по сигналу, – пробормотал он, глядя на кровь на своих пальцах. – Ты быстро учишься. Полагаю, что теперь я не буду приглашен на твою свадьбу, дорогуша?

– Верно, – ответила она. – Вы не приглашены. – С этими словами девушка повернулась и выбежала из комнаты. Она думала, что любила его, и что она ему небезразлична. Как она ошиблась! Маркиз оказался таким же жестоким и бессердечным, как и слухи о нём. Она никогда не простит его.

– Энджел, а сейчас что случилось?

Из-за слез, она не заметила своих родителей, разговаривавших на верхней площадке лестницы.

– Ничего, – всхлипнула Анжелика, пробегая мимо них, чтобы войти в свою спальню. – Всё.

– Кэмми, – начал Найстон, но его жена подняла руку.

– Я знаю, что самое лучшее для нашей дочери, Томас, – произнесла она. – И он никогда не женился бы на ней. Только испортил бы ей репутацию. – Камелия повернулась и пошла в их собственную спальню.

– Интересно, – пробормотал граф, с минуту глядя на дверь спальни дочери, прежде чем последовать за графиней.

Джеймс проснулся за своим столом в кабинете. Судя по яркому свету, проникавшему сквозь шторы, было утро, и если ему нужно было какое-то доказательство того, что он слишком много выпил, то его раскалывающаяся голова демонстрировала это достаточно явно. Он застонал и выпрямился. Каждый мускул его тела задеревенел, щека изнутри поранена о зубы там, где его ударила Энджел. Пять лет, проведенных в качестве Дьявола, обеспечили маркиза отличным репертуаром оскорблений и достаточным количеством злости, чтобы использовать его. Жаль только, что это не сработало.

О, она разозлилась, всё в порядке, и ударила его довольно сильно для такой миниатюрной девушки. Ему хотелось убедить себя в том, что Анжелика не подходит ему, что они никогда не будут счастливы, и показать ей, что она права, собираясь выйти замуж за другого. Вместо этого Джеймс только ранил их обоих, потому что шок и боль в её глазах ощущались им как ещё одна глубокая внутренняя рана. И все его оскорбления и обвинения так и не смогли изменить один очевидно неизбежный факт – он отчаянно влюбился в Анжелику Грэм.

Кто-то тихо поскребся в дверь, этот звук эхом отразился от его черепа.

– Войдите, – прошептал маркиз.

Очевидно, его всё-таки было слышно, потому что его бабушка открыла дверь и заглянула внутрь.

– Господи Боже, – воскликнула она, а затем понизила голос, когда Джеймс вздрогнул. – Я думала, что ты бросил это, – пробормотала она, входя.

– Я передумал, – хрипло ответил Джеймс. – Не беспокойся.

– Джейми, после всего, что произошло, беспокойство о тебе стало частью моего характера.

– Это твоя проблема, – прошептал Джеймс.

– Ты не слишком вежлив этим утром, не так ли?

– Я бросил это занятие, – решительно заявил он. – Все это чертово респектабельное притворство. Не хочу иметь с ним дело.

Элизабет уселась в одно из кресел, стоящих перед столом.

– Так значит вот оно что? Мы вернулись обратно к пьянству, кутежам и тому жалкому существованию, которое, как ты имел обыкновение притворяться, нравилось тебе.

– Я не в настроении для этой беседы, – отрезал он.

– Тогда измени его, – без сочувствия ответила бабушка. – Измени всё.

Джеймс бросил на неё взгляд.

– И ты имеешь в виду… что?

– Помолвку, конечно же.

Джеймс закрыл глаза.

– О. Это.

Элизабет наклонилась вперед, чтобы их лица находились на одном уровне.

– Что ты с этим собираешься делать?

– Делать? – горько повторил он. – Полагаю, что Грэмы уже позаботились о том, чтобы сделатьвсе, что было нужно.

– Значит, ты позволишь им пожениться.

Сделав над собой усилие, Джеймс сумел подняться.

– Как ты предлагаешь мне поступить, бабушка, вызвать Саймона на дуэль? Вот как я справляюсь с такими делами, не так ли? Он может забрать девчонку себе; и закончим с ними обоими.

– Но ты любишь её.

– Эту невоспитанную сорвиголову? Вряд ли, – солгал он, стараясь не смотреть бабушке в глаза. – Ты перепутала своих внуков.

Она откинулась на спинку и уставилась на него.

– Возможно, так и есть. Вчера ты был готов ворваться в комнату Анжелики и сбежать с ней, а сегодня я обнаруживаю тебя скулящим и хандрящим из-за поражения.

– Вчера, – лаконично указал маркиз, – помолвка ещё не была объявлена.

– Так ты собираешься именно так и оставить все это?

– Да. Я способен принимать полностью самостоятельные решения и жить собственной жизнью, такой несчастной и одинокой, какой ты можешь её считать. – Джеймс отвел взгляд. – И я думаю, что, когда Грэмы и Стенфреды уедут, возможно, вам с Саймоном следует уехать тоже.

– Нет.

– Не думаю, что у тебя есть выбор, бабуш…

– Нет. После того, как твоя мать умерла, твой отец превратился в совершенного отшельника. Если бы он о чём-то заботился, то он мог бы добиться большего успеха в твоем воспитании. Энджел не умерла. Ещё не всё потеряно. Ни на…

– Всё закончилось, – рявкнул Джеймс. – В любом случае, Саймон создаст для неё лучшую жизнь, чем смог бы я.

Элизабет поднялась и повернулась к двери.

– Ба. Я видела тебя раненым, и я видела тебя злым. Но до этого момента я никогда не видела тебя вышедшим из игры.

– Тогда не смотри, – проворчал он.

Спустя короткое время Джеймс отправился наверх и отдался искусной заботе своего камердинера. Позже он спустился, чтобы узнать, что пропустил завтрак, и это на самом деле было облегчением. Когда он отправился к озеру, чтобы увидеть, как продвигается строительство дока, то встретил детей.

Джеймс оставался с ними дольше, чем мог себе позволить, совершенно точно зная, что он делает это для того, чтобы избежать встречи с Анжеликой.

Возможно, будет каким-то облегчением узнать, что она ненавидит его и не останется с ним, даже если бы смогла. Маркиз раздраженно вздохнул, сорвав невинную травинку, растерев ее пальцами. Ничто не принесет ему облегчения.