Текст книги "Трилогия Айс и Ангел (ЛП)"

Автор книги: Сюзанна Бэк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 57 (всего у книги 68 страниц)

– Мы уходим.

Это заявление ее разбудило: "Как домой? Да вы что, вечеринка только начинается!" И, словно в доказательство сказанному, схватила вторую (или уже третью?) бутылку текилы, поднесла ее к губам и одним большим глотком уничтожила чуть ли не четверть содержимого.

– Ну давайте, мы же взрослые девочки! Выпьем! Вы что, Рождества решили дождаться?

Громко смеясь над собственной шуткой, она грохнула бутылкой об стол. И это ее "замечательное" действие, к сожалению, привлекло внимание кучки уродов, которые, войдя в бар, пытались протиснуться к стойке.

– Что-то мне это забавным не кажется, – прошептала Криттер, когда они резко изменили траекторию и направились прямиком к нашему столу.

– Тебе никто не говорил, что у тебя врожденный дар преуменьшения?

Она усмехнулась: "Пару раз".

– Ну… Хорошо, что не я первая.

Секунду спустя ручища размером с хороший булыжник зацепила со стола бутылку Ниа и, через мгновенье, вернула ее обратно, уже без капли спиртного. Всё это сопровождалось громкой отрыжкой, такой отвратительной, что всех передернуло.

– Эй, – заорала Ниа, когда донышко бутылки коснулось стола, – Закажите себе собственную выпивку, вы!…

С этими словами она обернулась с намерением разглядеть того нахала, что посмел… Ей пришлось откинуться назад и задрать подбородок выше носа, чтобы окинуть взглядом тушу, возвышающуюся над столом: "Ничего себе! Вот это куча дерьма!" Пьяное хихиканье мисс Веселье резко прекратилось, когда стоящий мужчина схватил ее сзади за рубашку, легко приподнял со стула, еще раз рыгнул в лицо своей жертве и швырнул ее прямо в лапы приятелей. Затем его внимание переключилось на нас.

Губы мужчины презрительно скривились, но Рио тут же стерла ухмылку с его физиономии, ударив точно в челюсть. Парни были вынуждены выпустить Ниа, когда туша "предводителя команчей" врезалась точнехонько в середину собственного войска. Ниа проворно скользнула вперед, и Рио, не особенно миндальничая, пихнула ее за свою необъятную спину. Мы же встали вокруг, приготовившись обороняться. Вытирая кровь с разбитых губ тыльной стороной ладони, мужчина улыбнулся. И, могу поклясться, я уже видела подобную улыбочку: Айс улыбалась так в некоторых ситуациях – холодно и опасно, словно акула, которая собралась закусить трясущимся от страха тюленем. Ну… или в нашем случае – трясущейся тюленьей семейкой.

– О, дерьмо! – выдохнула Криттер.

Вообще-то, по габаритам они нас превосходили, и намного (не считая, конечно, Рио). Как обычно в подобных ситуациях (вероятно, я произвожу впечатление скромной и робкой леди) мне достался самый щуплый противник. Может, такое распределение сил и должно было бы заставить мое эго возмутиться, но вместо этого я поблагодарила господа бога за покровительство и постаралась встретить опасность убедительным ударом, когда это чучело решило вцепиться в меня. Ну уж нет! Для того чтобы сграбастать Ангела, нужен кто-то посильнее, черт побери!

Взгляд, который он подарил мне после того, как наткнулся на мой кулак, должен был, по идее, повергнуть меня в ступор, но… увы! Вопреки его стараниям, этого не произошло.

Тут мимо моей головы просвистел стул и, когда я обернулась, я увидела, что весь бар превратился в поле битвы, наполненное летящими телами и не менее крылатой мебелью.

Так как мои друзья, похоже, неплохо справлялись с ситуацией, я, сжав кулаки, полностью сконцентрировалась на защите себя и Ниа от подхлестываемого тестостероном ублюдка, который направился к нам. Удивительно, но это было не так уж сложно: мои мышцы так естественно и точно реагировали на все команды мозга, словно я была рождена для хорошей потасовки.

Драка была в самом разгаре, когда какой-то парень влетел в бар, пытаясь перекричать вопли удалых бойцов. Единственные слова, что мне удалось расслышать – "хватит!", "друзья" и "полиция!". Надо сказать, это оказалось действенным лекарством. Драка прекратилась как по волшебству. К сожалению, несколько ублюдков слишком хотели продолжить развлечение. Один из них воспользовался мирной передышкой и, что есть дури, ударил Рио в челюсть. Я посмотрела на нее как раз вовремя, чтобы увидеть, как из ее глаз буквально посыпались искры прежде, чем она сползла на пол, потеряв сознание. А дальше – всё как в замедленной съемке. Я попыталась заслонить бесчувственное тело нашего Геракла своим собственным и, естественно, отвлеклась от "грозной" Ниа. Потому лишь успела заметить краешком глаза, как та схватила со стола чудом уцелевшую бутылку за горлышко и промчалась мимо меня с воплем "Ах ты, сукин сын!". Прежде, чем я успела затормозить это стихийное бедствие, она разбила своё оружие об голову придурка, напавшего на Рио. И тут же – четкое ощущение, что на меня рухнула стена, и я внезапно оказалась похороненной заживо: снизу – бесчувственное тело амазонки, сверху – туша вырубленного бутылкой ублюдка. Точь-в-точь как отбивная в большом гамбургере. У меня потемнело в глазах, а воздух ну никак не хотел набираться в легкие. Это длилось секунду, а может и год, но когда, наконец, с меня стащили эту груду мяса, я испытала искреннюю радость от того, что все еще способна дышать свободно. Я буквально заставила себя подняться и стояла, наблюдая за Пони, которая, в свою очередь, испуганно вглядывалась в мои глаза: "Ты в порядке, Ангел?" Ее голос донесся откуда-то издалека, словно она обращалась ко мне с другого конца длинного туннеля. Но, тем не менее, хорошая порция кислорода уже начала прочищать мои мозги, поэтому я кивнула.

– Ты уверена? Сколько пальцев?

– Хм… Семь?

Моя слабенькая шутка только добавила паники в ее встревоженный взгляд. Чтобы не пугать ее еще больше, я взяла ее за руку: "Все нормально, Пони. Правда. Вот только немного отдышусь…"

В этот момент бармен, который благополучно переждал столпотворение за баром, подбежал к нам, бормоча так быстро, что моя бедная голова закружилась снова.

– Что он говорит?

– Здесь есть запасной выход. Он просит нас уйти до прибытия полиции, – ответила Криттер, держа брыкающуюся Ниа. – Черт, Ниа, прекрати!

– Отпусти меня! – прошипела Ниа, удваивая свои усилия.

– Ну нет. Мы уходим.

– Мы никуда не пойдем без Рио!

– Она с нами, – заявила Пони, поворачиваясь ко мне. – Поможешь? Рио слишком тяжела для меня одной.

– Командуй!

– Ты – за ноги, я – за руки. Придется тащить ее.

– Слишком поздно! – вдруг закричала Криттер буквально за долю секунды до того, как двери распахнулись и в бар влетели полицейские.

– Дерьмо! – хмыкнула Пони, отпуская руки Рио и поднимая свои собственные.

Эта емкая реплика подвела итог нашей замечательной вечеринки.

***

– Ох, как мне паршиво!

– Сортир под боком! Проблюйся!

– Не знаю, почему ты так по-свински ко мне относишься. Если бы не я, та горилла надрала бы тебе задницу.

– Если бы не ты, мы бы не оказались в этом гребаном дерьме!

– Кто сказал?

– Я.

– А ты что, господь бог?

Закрыв глаза, я прислонилась к цементной стене. Дом, милый дом! Опять тюремная камера. Хотелось надеяться, что это временные неудобства. Рио и Ниа грызлись с тех самых пор, как женщина-гора пришла в себя. Если честно, то мне очень хотелось, чтобы они заткнулись прежде, чем я сделаю кое-что, действительно оправдывающее мое пребывание в местной каталажке. Словно прочитав мои мысли, Криттер наклонилась и прошептала: "А интересно, сколько здесь дают за убийство?"

– Я всё слышу, – угрюмо прорычала Рио и насупилась еще больше.

Что-то пощекотало мне руку, и я открыла глаза как раз вовремя, чтобы разглядеть таракана размером с воробья, который пронесся по мне в поисках более гостеприимного места. "Ненавижу насекомых!" – прошипела я сквозь зубы.

– Добро пожаловать в отель "У Таракана". Гостей регистрируют, но не проверяют.

– Совсем не смешно, Ниа, – заметила Криттер.

– А жаль!

Я посмотрела на Криттер: "Знаешь выражение: "желай осторожней – вдруг исполнится"?

– Угу.

– Напомни мне, когда мы отсюда выйдем, сделать такую татуировку на лбу.

– Легко вам говорить, – вставила Пони. – Вы хоть освобождены не условно. А вот мы с Криттер, если не найдем способ безболезненно выбраться отсюда, окажемся в Болоте быстрее, чем пуля просвистит.

– Мы выйдем отсюда, – ответила я с уверенностью, которой отнюдь не испытывала.

Она подскочила к решетке, чтобы лучше видеть меня: "Да? Интересно как? Ну-ка, ну-ка…"

– Пони, успокойся, – попыталась урезонить ее Криттер. – Вовсе не вина Ангела в том, что мы здесь оказались!

Вздохнув, Пони села: "Да знаю. Вот черт! Я только вышла из тюрьмы, и очень не хочется вернуться туда так скоро!" Снова вскочив, она принялась нервно расхаживать по камере.

Я еще раз осмотрелась. Три цементных стены позади меня, вероятно, знавали лучшие времена: когда-то они даже были покрашены, вот только цвет… За давностью лет он постепенно превратился в тот непередаваемый грязно-бежевый, который почему-то встречается только в тюрьмах и дешевых мотелях. Четвертую стену заменяла решетка, навеявшая воспоминания, с которыми я отчаянно пыталась бороться.

Всю длину одной из стен занимали грубо оструганные деревянные нары, а в дальнем углу располагалась местная модификация туалета. По влажному цементу, как на плацу маршировали туда-сюда целые отряды тараканов, жуков и еще каких-то жуткого вида созданий, которых и идентифицировать-то не хотелось. Вместо того в голове крутились мысли совсем о другом: что с нами будет? Выберемся ли мы из той дыры? Увижу ли я Айс снова?

Звук, который издала Ниа, выплескивая на свет божий содержимое своего желудка, заставил меня немного отвлечься от того безумия, что крутилось в голове.

– Слушай, но ведь Монтана знает, где мы? – спросила я Криттер, уставившуюся на Ниа с выражением глубочайшего отвращения на лице.

– Что? А… Ну да. Пони ее предупредила, что мы вернемся самое позднее к полуночи.

Вздохнув, она посмотрела на часы: "Вот именно сейчас…"

– Значит, как только Монтана поймет, что нас нет вовремя, она начнет поиски, ведь так?

– Так то оно так. Но лучше бы нам слинять отсюда до того момента, когда она объявится, – ответила Пони, всматриваясь в полутемный пустой коридор.

– Почему это?

Амазонка повернулась с таким выражением лица, словно у нее только что случился сердечный приступ: "Ох, Ангел, на ее ранчо слишком много мест, где можно похоронить пару-тройку трупов!" Я рассмеялась: "Да ну, Пони, она вовсе не так ужасна!"

– Нет, – согласилась Пони, кивнув, – Она еще хуже.

– Хуже, чем пожизненное заключение в этой чертовой дыре?

Всё с тем же выражением лица Пони отвернулась к решетке и снова уставилась в пустоту коридора.

***

Должно быть вскоре после мрачного пророчества Пони я заснула, потому что, когда вновь открыла глаза, обнаружила, что стиснута между стеной и Криттер, громко храпящей и пускающей слюни на мою рубашку. Зевнув и тут же обругав себя за это (ну и запашок!), я мягко сдвинула голову амазонки с плеча и постаралась оторвать свое уставшее тело от нар. Пони так и не заснула. Она по-прежнему стояла у решетки, вглядываясь в темный коридор.

– Доброе утро, – прошептала я.

– Привет! Хорошо спалось?

– Ну… как тебе сказать… Который час?

– Чуть больше четырех, – ответила она, даже не посмотрев на часы.

Я вздохнула: "Монтана, наверное, нас ищет".

– Именно это меня и беспокоит!

Зевнув еще раз, я потерла спину и тоже подошла к решетке: "Интересно, во сколько здесь начинаются хоть какие-то движения?" Как будто в ответ на мой вопрос вдруг ярко вспыхнули лампы, заставив меня прикрыть воспаленные глаза. Пока я их терла, я услышала грохот ключей, лязг открываемой двери и топот нескольких пар ног, вступивших в длинный коридор.

Шаги приближались, и я увидела, как еще больше напряглась Пони. Мне даже показалось, что ей не хватает воздуха, чтобы свободно дышать.

– Что это? – спросила я, чувствуя, как в районе желудка что-то неприятно зашевелилось. Амазонка повернулась. Ее глаза расширились, а лицо стало белым, как недавно выстиранная простыня: "Помнишь, мы говорили о том, что лучше: Монтана или пожизненное заключение в той дыре?"

– Да. И?…

– Пожизненное… – Пони судорожно сглотнула. – Пожизненное – это неплохой выбор.

ЧАСТЬ 6

– Что происходит?! – вскрикнула я, прильнув к железным прутьям вывернув до предела шею, стремясь как можно лучше разглядеть холл, который теперь был залит ярким светом. Но всё, что мне удалось различить – лишь неуклонно приближающиеся к нам тени.

– Это сейчас не так важно. Лучше помоги мне всех растолкать.

– Но… – Пони резко перебила меня, схватив за руку и быстро оттащив от решетки. Подчинившись неизбежному, я принялась расталкивать Криттер и Ниа, в то время как Пони занялась Рио.

С Криттер не было никаких проблем. Легкий толчок, и она уже на ногах – готовая к действиям. С Ниа же абсолютно другая история. Пытаться разбудить её, было всё равно, что пытаться разбудить труп. Иными словами, совершенно бесполезно.

Окончательно проснувшись, Рио перехватила инициативу в свои руки, стащив Ниа со скамейки и поставив её, если можно так выразиться, на ноги. После чего она принялась хорошенько ее трясти, дожидаясь когда молодая женщина сможет стоять более или менее самостоятельно. В этот момент было совершенно непонятно, кто же из них более зелен: Пони, выглядевшая так, будто провела всю ночь на дне бутылки, или Ниа, которая именно этим и занималась.

Стоя спиной к решетке, я слушала приближающиеся шаги, которые раздавались всё ближе и ближе, до тех пор, пока не замерли где-то совсем рядом. Грохот ключей, и последовавший затем скрип открывающейся двери. Протестующе взвизгнули заржавевшие петли. Развернувшись на пятках, я обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть нескольких вошедших внутрь охранников. В руках они держали наручники и цепи. Очутившись в камере, они быстро рассредоточились, окружив нас пятерых со всех сторон. Их лица были абсолютно бесстрастны.

– Иисус

Этот вскрик, сорвавшийся с губ Криттер, заставил меня отвлечься от созерцания одного из охранников, довольно уродливого мужчины со страшным шрамом на лице, и, следуя её взгляду, вновь перенести внимание на вход в камеру. Если жене Лота было достаточно одного взгляда, чтобы превратиться в соляной столп (прим. перев. – из Ветхого Завета, разрушение Содома и Гоморры), то я с одного взгляда превратилась в скалу. Всё во мне застыло, сердце, лёгкие, мускулы, даже кровь в венах. Атомная бомба могла бы разорваться в этот момент всего в дюйме от меня, а я бы этого даже не заметила. Передо мной, подобно кадру черно-белого кино, стояла моя жизнь. Начиная с надвинутой низко, на самые глаза кепки и заканчивая носками её хорошо отполированных ботинок, с кобурой, приделанной к широкому ремню, который опоясывал её стройные бедра подобно райскому Змию, и глянцевой загорелой кожей, обтянутая вся с ног до головы чьей-то талантливой рукой во все оттенки коричневого, она была похожа на ожившую фантазию любой плохой девчонки.

И хотя я не могла видеть её глаз, я точно знала, что они отливают серебром, подобно солнечным очкам, которые их скрывали. Сжатая челюсть и напряжение, излучаемое её телом, отражали эмоции, которые могли видеть только глаза, умеющие читать то, что скрывается за просто (если вообще к ней можно было бы применить термин «простой») внешностью.

Гнев. И что-то ещё. Что-то большее.

Страх.

Не за себя. Никогда за себя.

Когда кто-то уверен в том, что жизнь дала ему взаймы совсем немного времени, такие вещи, как страх боли, смерти или плена, перестают оказывать на них какое-то сильное влияние. Однако, страх за тех, кто им по-настоящему дорог, становится основной силой, направляющей их по жизни. Этот принцип вдвойне верен для женщины, которая разделила со мной мою душу. Я вижу это в её глазах каждое утро, когда она думает, что я ещё сплю, и ослабляет свою бдительность на эти несколько драгоценных мгновений. Я вижу это каждый раз, когда мы занимаемся любовью и её руки тянуться ко мне, чтобы прижать меня как можно ближе, так, как если бы я была самым драгоценным существом на земле. Я также вижу это каждую ночь, когда мы проскальзываем под холодные, ароматные простыни, покрывающие нашу кровать, и она нежно целует меня, а затем крепко прижимает к своему телу, чтобы успокоить и защитить от ночных кошмаров. Я знала, что точно такой же взгляд был в её глазах и на этот раз, пусть даже и скрытый за стеклами очков, которые были на ней. Я знала это также хорошо, как знала собственное имя и звук биения своего сердца, который будто бы звучал у меня в ушах. Там, где другие видели лишь гнев, я видела страх, и возможно поэтому, не боялась.

«Formaciуn y asimiento fuera de sus muсecas. No intente cualquier cosa estepido o usted moriro.» Я была поражена тем, как звучали из её уст эти иностранные слова. Они струились, словно теплый мед. И хотя из того, что она говорила, я не понимала ни единого слова, я была восхищена. Не столько звучанием её голоса, сколько теми словами, которые она произносила и тем, что за ними скрывалось.

Остальные образовали нечто наподобие линии и выдернули меня в самую середину. Мои запястья были грубо подняты вверх и скованы.

В то время как мы стояли подобно солдатам, выстроившимся на плацу перед своей Королевой, тюремные охранники обмотали цепи вокруг наших талий и прикрепили к ним наши, уже скованные запястья. После чего нас всех сцепили вместе и ещё до того, как я поняла, что собственно произошло, нас в полном молчании вывели, одного за другим, из камеры и провели вдоль довольно длинного и невзрачного коридора. В том же порядке нас провели через всё здание и вывели навстречу утреннему рассвету. Хотя воздух снаружи и был весьма холодным, довольно высокая температура, излучаемая телами моих сотоварищей, подогретых страхом, держала и меня саму подрумяненной. Но если бы моя кожа и была холоднее льда, это бы не имело абсолютно никакого значения. Да и какой силой могли обладать подобные вещи, когда всего в нескольких шагах от меня стояла женщина, которая навсегда похитила моё сердце? Потом мой взгляд упал на пыльный, побитый фургон, на котором была изображена эмблема какого-то департамента мексиканского правительства. Двое из охранников распахнули задние двери, и одним легким движением подбородка Айс снова заставила нас идти вперед. Я немного замешкалась, забираясь внутрь, но её сильная рука на моей спине замедлила мои шаги и запечатлела её прикосновение, как отметку, на моей коже. Когда наконец мы все оказались внутри и расселись по узким скамейкам, расположенным вдоль стен фургона, двери захлопнулись, и мы оказались запертыми в кромешной тьме.

Одновременно раздались пять резких выдохов.

– Мы – покойники, – мрачно проворчала Пони где-то слева от меня.

– Мертвы, как собачье дерьмо, – согласилась с ней Рио.

– Отличное сравнение, Рио. Спасибо, – вставила Криттер.

– А можно меня сейчас вырвет?! – добавила Ниа.

– Нет! – раздался дружный возглас.

Что касается меня, ну, давайте просто скажем, что мне стоило больших усилий задушить свою усмешку, как, впрочем, и тот огонь, который зажегся во мне от простого, самого невинного прикосновения моей возлюбленной. И поскольку машина загудела и тронулась с места, вселяя чувство, чем-то сходное с тем, как если бы мы находились в ящике, который только что запустили в открытый космос, я прислонилась к стенке фургона и позволила себе просто наслаждаться поездкой.

***

Примерно через час или ещё позже (по крайней мере, мои почки говорили именно об этом) машина соизволила остановиться… где-то. Мы могли доехать и до Тимбукту, и до Монголии. Это всё, что я знала, будучи заперта в задней части фургона, в которой не было ни единого окна, с четырьмя женщинами, которые отчаянно боролись с тем, чтобы их не стошнило, кого от страха, кого от огромного количества выпитого алкоголя, а кого – от того и другого. Стоял такой перегар, что моим единственным желанием был простой глоток свежего воздуха. Несколько минут ожидания, и двери открылись на распашку. На какое-то время я ослепла от ярких солнечных лучей, ворвавшихся в темноту фургона. Я попыталась прикрыть глаза, но с моими руками, прикованными к поясу, это было действительно невозможной задачей, так что я оставила свои попытки и просто сощурила глаза. Длинный силуэт Айс бросал на нас зловещую тень, подсвеченную ярким солнцем, сияющим из-за ее левого плеча. Я поднялась вместе с остальными, получив, наконец, возможность снова стоять, и последовала за ними – в любом случае не имея другого выбора – снова во внешний мир.

Выбравшись наружу, я бросила взгляд вокруг. Моим глазам предстали лишь бескрайние просторы пустыни. Переключив своё внимание вновь на то, что было рядом, я увидела Айс, стоящую напротив Рио, с таким выражением лица, которое любой нормальный человек охарактеризовал бы как убийственное. Что до Рио, то она стояла так неподвижно и так прямо, словно кто-то вылил расплавленную лаву вниз по её позвоночнику, где она затвердела и превратилась в цемент. Обычно такое загорелое лицо было пепельным от страха, и мне показалось, что моё сердце вылетит из груди при виде этой картины. После долгого, пристального взгляда Айс переместилась к Пони, которая выглядела так, будто вот-вот свалится в обморок. Пони знала Айс дольше всех остальных и всегда испытывала чрезвычайно глубокое чувство уважения к женщине, которую я так сильно любила. Разочаровать Айс для неё было страшнее самой смерти. Айс знала это, и чтобы не выдавать свои чувства прошла мимо, бросив на неё быстрый, но многозначительный взгляд. Следующей была Ниа, и хотя она всячески пыталась не выдать этого, я могла ощущать, как страх сотрясает её тело.

А затем настала моя очередь.

Пусть и спрятанный за стеклами солнечных очков, я физически ощущала на себе ее взгляд. Моя кожа начала покалывать, словно обнаженная и абсолютно беспомощная перед этим пристальным взглядом. Серьезное выражение на её лице не изменилось ни на йоту, и я почувствовала странную смесь страха и желания, которые трепетали во мне, подобно тонким крыльям бабочек. Последовали довольно долгие и напряженные мгновения, спустя которые выражение её лица немного смягчилось, и она нежно провела пальцами по моей щеке. Я с трудом удержалась на ногах, почувствовав слабость от охватившего меня облегчения. Моя голова взметнулась вверх, когда её – начала опускаться вниз, и наши губы встретились в нежном поцелуе долгожданного приветствия. Будучи полностью поглощена поцелуем, я не сразу поняла, что звуки, которые я поначалу приняла за колокольный звон, на деле оказались звоном цепей Ниа, которая всеми силами пыталась влезть между нами.

«Ты сукин сын! Что ты себе позволяешь?! Оставь её в покое, черт побери!»

Три женщины, стоящие рядом со мной, задохнулись, когда Ниа попыталась ударить Айс, которая стояла к ней спиной. Пони и Рио поспешили отойти от молодой женщины так далеко, как только позволила им длина цепей, словно она была поражена чумой или была приговорена к неминуемой смерти. Небрежно вытянув руку позади себя, Айс схватила Ниа за рубашку, и с легкостью продолжила удерживать её, ни на секунду не прерывая чувственного слияния наших губ. Только когда она сама решила, что настало время, Айс отстранилась от меня и развернулась, чтобы встретиться лицом к лицу с яростно сопротивляющейся Ниа. Айс впилась в неё взглядом поверх очков, которые опустила немного вниз. «А тебе никто никогда не говорил, что некрасиво прерывать других?!» – мягко спросила она.

Рот Ниа открылся, затем закрылся, потом открылся снова.

– Ты хочешь мне что-то сказать?

– Твои глаза…

Бровь Айс взметнулась вверх:

– Да?

– Они такие… такие… ммм… синие!

Айс продолжала смотреть на неё.

– А твой… я хочу сказать… ммм… твой голос… он звучит… ммм…

Не в силах больше сдерживать себя, я разразилась смехом, наслаждаясь первым уроком, который получил молодой нарушитель спокойствия Морган Стил. Остальные посмотрели на меня так, как будто у меня выросла третья голова, что, разумеется, заставило меня смеяться ещё громче. Спустя несколько мгновений я решила всё же избавить Ниа от её страданий:

– Ниа, позволь мне представить тебе Айс.

Она перевела на меня широко распахнутые глаза:

– Айс? Та Айс, которая… Та самая Айс?

Я кивнула, продолжая улыбаться.

– Да, та самая Айс. Айс, это – Ниа… наша подруга.

– Ну, я вижу, – ответила Айс, усмехнувшись.

В ответ Ниа сильно покраснела. Она выглядела так, будто желала только одного – чтобы прямо сейчас перед ней возник огромный колодец, в который бы она могла провалиться.

Переключив своё внимание снова на меня, Айс достала ключ от цепей и отперла кандалы. После чего заключила меня в крепкие объятия, и я почувствовала легкую дрожь в её мускулах. Быстрое биение её сердца рассказало обо всем, что мне только и нужно было знать о её чувствах. Я знала, что единственное, в чем мы обе нуждались в этот момент – небольшое уединение, поэтому, когда она положила руку мне на талию и потянула за собой, я с радостью последовала за ней, и в моих шагах появилась та легкость, которой не было там уже долгие месяцы. Прежде чем мы достигли тени, которую отбрасывало наше причудливое транспортное средство, Айс небрежно бросила через плечо ключи. «У нас есть кой-какие неоконченные дела» – произнесла она, не утруждая себя обернуться назад, – «Даже не думайте о бегстве.»

Я не смогла сдержать улыбку, когда представила себе выражения лиц женщин, оставшихся позади меня. Я думала, что мы заберемся в фургон, но вместо этого Айс развернула меня и прижала спиной к борту машины, взяла меня за талию и нежно улыбнулась.

– Эй, – прошептала она.

Я попыталась скопировать её: «Эй.» Слегка усмехнувшись, задела своей коленкой её:

– Частенько здесь бываешь?

Одарив меня своей ослепительной улыбкой, она просто покачала головой и негромко фыркнула, снимая очки и аккуратно складывая их в правый нагрудный карман.

Не в силах дольше сдерживаться, я прильнула к ней всем телом, растворившись и ощутив, как эти сильные руки обвивают моё тело, заключая в небольшую живую клетку, наполненную теплом, нежностью и любовью. Это было то место, которое я не хотела покидать никогда, поэтому в ответ обняла ее стройное мускулистое тело и ещё крепче прижала к себе эту дорогую мне жизнь. Полились слезы, и я позволила им просто катиться вниз, бесчувственная ко всему, кроме биения её сердца напротив моего уха, ощущения её тела, прижатого к моему собственному, и благоухающего аромата её кожи.

– Шшшшш, – прошептала она, оставляя поцелуй на моих волосах, – Ангел, не плачь.

– Но я так тосковала по тебе, – Это было единственным, что мне удалось выдавить из себя, прежде чем мои рыдания сделали невозможным любые дальнейшие слова.

– Знаю, любимая. Я тоже по тебе скучала. Очень сильно.

– Пожалуйста, не отсылай меня, – я прошептала в отчаянии, прижимаясь к её груди – Прошу тебя. Я не выдержу, если ты сделаешь это. Быть без тебя убивает меня.

Оглядываясь сейчас назад и вспоминая эти слова, я, пожалуй, должна чувствовать, как вспыхивает от смущения моё лицо. И я буду первой, кто признает, что тогда действительно была больше похожа на маленького, растерянного ребенка, чем на сильную взрослую женщину, каковой я, собственно, себя и считала в то время. Наверное, я должна чувствовать именно это, но я не чувствую. Единственное, что я ощущаю также остро, как если бы это происходило прямо сейчас, это были и остаются те безумные мучения, которые я испытываю при одной мысли о том, чтобы провести ещё хотя бы одно мгновение вдали от неё. Она не ответила, что в принципе было и хорошо, потому что я и не ожидала этого. После долгого момента, проведенного в тишине, мы отстранились друг от друга, практически одновременно. Склонившись, она нежно вытерла слезы на моих щеках; абсолютное обожание, которое светилось в её глазах, заставило меня почувствовать себя могучей, словно Титаны.

– Прости, – прошептала я, – я не должна больше на тебя давить.

Она подбодрила меня своей ослепительной полуулыбкой, которую я вижу каждый раз, когда закрываю глаза:

– Всё хорошо.

– Не правда. Но сейчас я слишком счастлива, чтобы спорить об этом, – я почувствовала, как забавно сморщился мой нос, когда я подарила ей ответную улыбку. Я была такой счастливой и такой влюбленной, что мне казалось, могла бы взорваться от интенсивности тех чувств, которые бурлили во мне.

Я расправила складку на её униформе:

– Я захочу это услышать?

Её улыбка стала шире:

– Ну скажем просто, что офицер Мартинез скорее всего прямо сейчас пробуждается от хорошего, долгого сна.

– Голый.

– Эй! Я оставила ему нижнее бельё.

Я рассмеялась:

– Ну, думаю, это уже что-то!

Она пожала плечами:

– Ну уж лучше, чем отбивать вас силой оружия. Не думаю, что им бы это понравилось.

– Вероятно, нет, – я снова взглянула на неё после короткой паузы, – Монтана?

– Через Дониту. Которая кстати не в восторге от того, что ты покинула страну.

Внезапно смутившись, я опустила глаза и начала внимательно рассматривать свои пыльные ботинки:

– Знаю. Это было глупо, но я должна была что-то предпринять. Ожидание и неизвестность были… ну, это было… тяжело, – я почувствовала, что вот-вот могу снова расплакаться, но, собрав всю силу воли в кулак, сдержала слёзы. Вновь посмотрела на неё: Не вини других, Айс. И Пони и Криттер, они обе, пытались отговорить меня ехать с ними. Я просто не послушалась.

Медленно покачав головой, она снова надела очки, лишая меня близости своих глаз:

– Ангел, я не виню их за это. Ты приняла своё собственное решение, и я знаю, что ты готова встретиться с его последствиями, какими бы они не были.

Я кивнула, хотя внутри ощутила легкое чувство нервозности и страха, которое охватило меня при таком неожиданном, и таком зловещем повороте в разговоре.

– Но я не смогу ни простить, ни забыть этой дурости, – уехать, чтобы напиться здесь. Лекарства – это бы я ещё могла понять. Они необходимы. Но неужели у кого-то нашлась чертовски хорошая причина для того, чтобы пойти в этот бар…

Её голос затих, но мне не было нужды проходить какую специальную психологическую подготовку бойскаута, чтобы понять дальнейший ход её мыслей. Я почувствовала, как моё сердце начало бешено стучаться, при виде того, как она смотрит куда-то через моё левое плечо. Её кулаки медленно сжимались и разжимались в такт с мышцами её челюсти.

– Мы не думали, – наконец пробормотала я, крайне смущенная и растерянная.

Она глянула на меня поверх стекол своих очков, её глаза отливали серебром:

– Это точно.

Не произнеся больше ни слова, она отошла от меня и, обогнув машину, снова оказалась на солнце. Подобно только что наказанному щенку, я послушно поплелась за Айс и резко затормозила позади неё, когда она остановилась напротив наших друзей. Для женщин, их лица были слишком бледными, даже в лучах палящего солнца пустыни. Тело Айс было напряжено, и я приготовила себя к вспышке, которая, я знала, должна была последовать. Вспышке, которую, однако, мы все заслуживали, и я не меньше всех остальных. Но, как ни странно, буря прошла стороной, когда она резко распахнула двери фургона и одним взмахом подбородка указала: