Текст книги "Пожар над Техасом"
Автор книги: Сюзан Таннер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)
ГЛАВА 22
Элизабет коснулась пальцами руки Форда, наслаждаясь тем, что он рядом и что так будет всегда. Она никак не могла наглядеться на него. В своем лучшем костюме он выглядел таким красивым. Его чисто выбритый подбородок словно просил, чтоб она его коснулась. Элизабет вспыхнула от собственных мыслей и порадовалась, что, кроме нее, о них никто не знает. Что только не приходит ей в голову во время воскресной проповеди!
Форд сжал ее пальцы, и она увидела, что он улыбается, хотя глаза его устремлены на проповедника. Элизабет снова покраснела. Она готова была спорить, что Форд Беллами знал: в это утро мысли ее посвящены не Евангелию от Луки!
Спустя несколько минут проповедь завершилась и они поднялись со скамьи. Форд обнял ее за талию Только женатым или помолвленным парам было позволено это. Элизабет улыбнулась ему, и ступила в проход между рядами.
Ди шла перед ними, за ней следовал Дойл с Шей на руках. Элизабет всегда изумляло, как хорошо ведет себя малышка в церкви: не болтает, не прерывает никого криками. И еще ее изумляло, как решительно был настроен Дойл сделать все, чтобы заставить принять Шей тех, кто так же решительно не хотел этого делать.
Одной из таких непреклонных горожанок была миссис Аддис, которая остановила Элизабет и Форда на ступенях перед церковью.
– Я начала, моя дорогая, делать для тебя лоскутное покрывало, – сообщила она Элизабет, – это будет свадебным подарком. Пожалуйста, зайдите ко мне на неделе и скажите, нравятся ли вам те цвета, которые я выбрала. Я так рада, что вы с Фордом женитесь.
К смущению Элизабет, Дойл остановился около них, все еще продолжая держать на руках Шей.
– Тетя Форда и я рады этому больше всех, миссис Аддис. Мы гордимся тем, что у Форда хватило здравого смысла захватить в плен Элизабет, пока она не успела убежать.
Женщина посмотрела на Шей, словно видела перед собой змею.
– Да, разумеется, – торопливо сказала она, поджав губы и пятясь.
– Я все собирался попросить вас, – продолжал Дойл, не обращая внимания на ее попытки сбежать, – не могли бы вы сделать пару красивых кружевных воротников, вроде тех, которые вы всегда носите, для моей Ди. И, пожалуйста, не говорите ей пока об этом, Рукоделие миссис Аддис было предметом ее гордости. В своем тщеславии она забыла, что не желает «и рядом стоять» с «этой маленькой дикаркой», как говорила она о ребенке Кэтрин Беллами. – Что ж, полагаю, я смогу это сделать. Они будут подарком?
Время от времени разные люди просили Аддис делать что-то для подарка женам, дочерям или невестам. В конце концов, ведь никто в городе не мог сравниться с ней в умении плести кружева.
– Да, мэм. Через несколько недель будет день рождения Ди. Я хочу, чтобы воротники подходили друг другу: один для Ди и другой для нашей Шей.
Миссис Аддис отшатнулась, и Элизабет напряглась, готовая броситься на защиту, если эта женщина скажет хоть одно оскорбительное слово в адрес маленькой девочки.
Чувствуя, как гневная дрожь пробежала по телу девушки, Форд убрал руку с ее талии и взял Элизабет за плечо, готовый удержать ее, если она бросится на Аддис. Впрочем, он знал, что не сможет заставить свою невесту замолчать. Да и ему самому уже было невтерпеж от всех этих миссис Аддис из Нью-Браунфелса. Из-за них Форд уже потерял сестру, и теперь они готовы были изгнать его племянницу. Но все-таки ему не хотелось, чтобы его нареченная устраивала скандал перед церковью.
Однако Дойл был во всеоружии, зная, как прореагирует Аддис на его просьбу. Он не дал ей возможности даже собраться с духом, чтобы ответить, и заговорил сам:
– Должен сказать вам, миссис Аддис, что нам так тяжело думать о том, как могла пострадать эта малышка, и мы благословляем небо, что все так хорошо кончилось. Если бы девочку и ее мать не спасли, нашу милую малышку воспитывали бы эти краснокожие убийцы.
Едва сдержавшись, чтобы не подмигнуть Элизабет, он, не останавливаясь, продолжал:
– Как же мы благодарны Богу, что она может воспитываться среди таких добрых христиан, как вы.
Имея перед глазами столь блистательные примеры, она станет набожной и великодушной.
Миссис Аддис подозрительно посмотрела на него, а Элизабет чуть не задохнулась.
– Что ж, – с сомнением проговорила Аддис, – пожалуй, я до сих пор смотрела на это не совсем с такой точки зрения. Но не боитесь ли вы, самую чуточку? Я имею в виду, как вы можете быть уверены, что она не вырастет такой же, как ее… ее отец? Может быть, она будет ненавидеть всех белых людей.
– Миссис Аддис, – мягко ответил Дойл. – Я не думаю, что люди ненавидят без причины. Злоба порождается страхом или болью. Я молюсь, чтобы никогда жители этого города не причиняли малышке боли, никогда не сделали ей ничего такого, что заставило бы девочку бояться или ненавидеть. – Он улыбнулся. – И я уверен, что, если вы подадите им пример, никто этого не сделает. Вас уважают в городе. Если вы примете нашу Шей, никто не осмелится ее обидеть.
На этот раз вздрогнул Форд и, когда Элизабет ткнула его локтем в бок, закашлялся.
Ди, которая заговорилась с матерью Элизабет, спохватилась, что Дойла и Шей нет рядом, и поспешила к ним. Беспокойная морщинка набежала ей на лоб, и она еле удержалась, чтобы не выхватить Шей из рук Дойла, когда увидела, что миссис Аддис стоит так близко к ребенку.
Но дама улыбалась!..
– А, это вы, Ди! Как приятно видеть всю вашу маленькую семью. Сейчас я должна идти. Знаете ли, сегодня у нас с сестрой обедает преподобный. Но, может быть, – она лучезарно улыбнулась Дойлу, – вы с мужем и… ребенком зайдете к нам как-нибудь днем выпить чая. В ближайшее время.
У Ди открылся рот, и она смогла Только кивнуть. Ответил на приглашение Дойл:
– Разумеется, миссис Аддис, мы будем очень рады.
– И пусть молодые люди тоже приходят, – обратилась женщина к Форду и Элизабет и лишь затем заторопилась к своей коляске.
Дойл посмотрел на Ди и, подставив палец под ее подбородок, ласково закрыл ей рот.
ГЛАВА 23
Кэтрин проснулась оттого, что плечо ее почти вывернулось в суставе. Раск отказывался развязать ей руки, и она никак не могла лечь поудобнее. Перевернувшись на спину, она стала смотреть в тихое ночное небо, усыпанное яркими звездами. Неподалеку храпел Раск.
Может быть, сейчас Слейд смотрел на эти звезды и гадал, где она? Думать, что он, возможно, тоже не спит, глядит на те же небеса, что и она, и вспоминает ее, было одновременно и радостно, и тревожно. Ей хотелось верить, что он следует за ними и догонит их вовремя. Она еще не придумала, как ей убежать от Раска.
Кэтрин надеялась, что бандит привыкнет к ней, несколько расслабится и развяжет ей руки. А это позволит ей убежать. Она вспоминала о ноже, который Луис вонзил себе в грудь, он был ей нужен, чтобы воткнуть в грудь Раска. Камень вроде того, которым она ударила Уродину Джека, для этого не годился. Раск был слишком насторожен. Она никогда Не сумеет подобраться к нему так близко. И времени он ей не даст. Но если бы руки у нее были свободными, и если бы у нее был нож…
Отвращение к самой себе охватило ее при мысли о том, куда ведут ее размышления! Если! «Если» ей не годится. Они приближались к землям команчерос. Ей надо бежать.
Уже рассвет тронул небо, звезды над ней начали бледнеть. Скоро станет совсем светло, и Раск потащит ее к Долине Слез.
Отчаяние подняло Кэтрин на ноги, она сделала это так тихо, как только позволили ей связанные руки. Возможно, это был ее последний шанс. Другого не будет. Она поморщилась, услышав свой собственный шорох в высокой траве. Затаив дыхание, она стала осторожно подкрадываться к седельным сумкам, сваленным около головы Раска. Если бы ей удалось забраться в них до того, как он проснется.
– Что за…
Она испытала жестокое отчаяние, когда услышала за собой яростное рычание Раска. Он схватил ее за волосы и дернул назад. Споткнувшись, она упала на колени.
– Сука! – выплюнул он, все еще не отпуская ее волос и рывком поднимая ее вверх.
Повернувшись к нему лицом, Кэтрин гордо расправила плечи. Унижаться перед ним было бесполезно, это ее не спасет… даже если она принудит себя к этому. Но в этом она сомневалась.
Гордо поднятая голова девушки привела Раска в ярость.
– Сука, – повторил он и ударил ее по щеке.
От боли глаза Кэтрин наполнились слезами, и она прикусила губу до крови, чтобы не дать ей пролиться. Но все равно ни просить, ни валяться в ногах она не станет.
Собственная жестокость возбудила Раска, и внезапно он догадался, как ее унизить. Не остается гордости у женщины, когда ее ноги раскинуты перед мужчиной, и не по своей воле.
Кэтрин почувствовала, как холод пробежал у нее по жилам, когда выражение лица Раска изменилось. Она видела такие взгляды раньше и поняла намерение Раска еще до того, как он стал возиться с застежкой своих штанов.
– Если ты меня тронешь, – низким голосом проговорила она, – я найду способ тебя убить. Клянусь в этом.
Раск улыбнулся, уверенный, что скоро сломает ее гордость.
Одиночный выстрел взорвал окружавшую их тишину. Раск отпустил девушку и, вихрем кинувшись к своему одеялу, выхватил ружье. Глаза его нашли Кэтрин там, где он ее бросил, а затем стали вглядываться в слабые тени уходящей ночи.
Хотя сердце ее бешено стучало, Кэтрин наблюдала за ним почти без страха. Она не боялась Раска и не боялась того, кто следил за ними из тьмы. Ей не хотелось умирать, но она предпочла бы смерть осквернению. И если ей суждено умереть, по крайней мере, она знала, что Шей будет хорошо с тетей Ди. Странно, но мысли ее не могли задержаться на Шей. Они перескочили на Слейда… Грустно было думать о том, что могло бы быть, если бы они были другими людьми с другой жизнью.
– Давай, Раск, стреляй.
От этого голоса у Кэтрин перехватило дыхание, она напряглась, стараясь разглядеть что-нибудь в слабом предутреннем свете. Слезы медленно покатились по ее щекам, и это удивило ее. До той минуты она и не сознавала, как отчаянно ей хотелось снова услышать голос Слейда.
– Это ты, Слейд? – голос Раска прозвучал тихо, невозмутимо, так же как и голос Слейда. – Я знал, что ты придешь за мной.
На мгновение, краткое, как удар сердца, слова Раска повисли в холодном рассветном воздухе без ответа. Кэтрин ждала, затаив дыхание.
– Я шел не за тобой, Элзи. В этот раз. Ты просто оказался на моем пути.
Кэтрин охватила радость, и тут она увидела, как Раск, пытаясь осознать, что произошло, невольно посмотрел на нее. Девушка на миг испытала огромное удовлетворение, но оно тут же сменилось страхом. Раск зарабатывал себе на жизнь пистолетом, как и Слейд. И один из них должен будет умереть. Кэтрин готова была бы претерпеть любые надругательства Раска, лишь бы оградить Слейда.
Раск в душе проклял свое невезение. Он понял, что допустил вторую ошибку со Слейдом, и эта может стоить ему жизни.
Слейд добрался до их лагеря ночью, когда было еще слишком темно и нельзя было различить ничего, кроме двух отдельных спальников. Он даже не вполне был уверен, что Кэтрин уехала не по своей воле, пока девушка не встала со своего места и не стала осторожно пробираться к Раску. Вид ее связанных рук привел Слейда в ярость. То, что Кэтрин кралась, убедило его, что она пытается бежать. Когда же Раск ее ударил, Слейд чуть не свихнулся.
Он собрал всю волю в комок, несколько раз глубоко вдохнул и снова взял себя в руки. Любой человек, знавший его, понял бы по его взгляду, что он собирается кого-то убить. Свой выстрел Слейд направил поверх голов. Он хотел, чтобы Раск, перед тем, как будет убит, знал, кто спустил курок и почему.
Слейд с одобрением смотрел, как Кэтрин хладнокровно пятилась от Раска, чтобы этот отчаянный бандит не мог до нее дотянуться. Они все трое понимали, что Раску сегодня суждено умереть. Элзи охватил страх. Этот страх был в его голосе, когда Раск заговорил:
– Я не причинил ей вреда, Слейд. Спроси ее. Я ее не тронул.
– Она моя, Раск. Если бы я знал, что это ты ее захватил, я бы скакал еще быстрее и убил тебя раньше. Второй раз ты берешь то, что принадлежит мне. Жалко, что убить тебя я могу только один раз.
– Я не хотел смерти твоей жены, – сказал Раск. – Ей не надо было убивать себя. И ребенок… это был несчастный случая. Я никогда не убивал детей.
Кэтрин стиснула руки так, что ногти впились в тело. Она понимала, как терзают эти слова Слейда, и ей было больно за него. Она хотела велеть Раску заткнуться, но боялась отвлечь Слейда даже на секунду.
– Раск, – медленно проговорил Слейд, – подними ружье и умри, как мужчина.
Кэтрин надеялась, что Раск так же, как и она, не может видеть Слейда. Взглянув на Элзи, она, несмотря на все презрение к нему, не могла не восхититься его самообладанием, когда Раск недрогнувшей рукой поднял ружье. И все-таки он колебался.
– Ну же, Раск.
Почти сразу прозвучало два выстрела, один чуть раньше другого. Раск продолжал стоять, вглядываясь в темноту, и сердце Кэтрин замерло. Затем колени Раска медленно подогнулись, и он упал ничком.
Кэтрин, дрожа, опустилась наземь. Слейд подошел к ней, и она, закрыв глаза, приникла к нему. Его мозолистая рука гладила ее щеку, ту, которую Раск ударил.
– Мне жаль, Кэтрин, что я допустил, чтобы этот ублюдок коснулся тебя. Мне очень жаль.
Она дотронулась пальцем до его губ.
– Ш-ш-ш. Это не твоя вина, и со мной все в порядке. Правда, правда. – Она никогда не расскажет Слейду, что Раск собирался сделать с ней.
Слейд легко поднял Кэтрин на руки и понес к спальнику. Разрезая сыромятные ремешки, связывавшие ей руки, он снова проклял Раска. Когда потом он притянул ее к себе и крепко прижал к груди, она обвила его руками в стремлении быть как можно ближе к нему. Сердце ее разрывалось оттого, что он отправился вслед за ней, даже не зная, что это Раск захватил ее, потому что крепко привязался к ней.
Возможно, потому что она на какое-то мгновение поверила, что ей придется умереть, жизнь показалась ей теперь невыразимо прекрасной и драгоценной. Ей нужна была близость другого человека, Слейда.
Дыхание Кэтрин ускорилось, когда его руки скользнули под блузку, и ладони чашами накрыли ее груди, лаская их полную тяжесть и твердые соски. Она впилась пальцами в твердые плечи, ощутив перекаты его мускулов.
Ласково, что Кэтрин от него не ожидала, Слейд раздел ее и укутал в одеяло. Затем снял свою одежду и скользнул к ней.
Слейд коснулся Кэтрин, и от его самообладания не осталось и следа. Одним движением он вошел в нее, прижимаясь губами к ямке у шеи, и прошептал ее имя.
От глубины охвативших ее чувств жгучие слезы набежали Кэтрин на глаза. Она знала, что, когда наступит утро, эти чувства будут пугать ее. Но сейчас они захватили ее.
А затем нежность уступила место нетерпеливой потребности обладания. Пронзающие удары Слейда все убыстрялись, и она двигалась ему навстречу, жаждая принять его твердую длину целиком, чтобы насытиться, усмирить страсть, которую он в ней разжег.
Прижимаясь к нему, она выкрикнула его имя.
Над ними высоко в небе заиграли первые лучи солнца. Слейд гладил обнаженное плечо Кэтрин, и она наслаждалась этой лаской. В редкие минуты его нежности она всегда думала о том, как жестоко обошлась с ним жизнь и как мало любви она ему оставила. Сейчас рука Кэтрин лежала у него на груди, поднимаясь и опускаясь с мерным его дыханием.
– Как ты узнал, где меня найти?
– Следы, – в голосе его слышалась улыбка. – Ты позволила ему застигнуть себя врасплох у Кал-ленов? Так ведь?
Ей захотелось увидеть его лицо. Он так редко улыбался.
– Да, – призналась она. – Я его не ждала.
Когда он постучал в дверь, я подумала, что это ты. С Фордом. Слейд вздохнул.
– Кажется, твой брат такой же находчивый, как и ты. Его спасать не надо. Они с Эмилем сбежали.
– И его ищут? – Кэтрин ужаснулась при мысли, что за братом будут охотиться.
– Нет. У твоего брата хватило ума не назвать свое имя, а я соврал, – небрежно проговорил Слейд. – Я сказал офицеру в форте, что человек, который был взят в плен с Эмилем, не может быть Фордом, потому что я благополучно отослал его домой несколько недель назад.
– Он поверил тебе?
– Да. В основном потому, что хотел поверить. Так что теперь Форду ничего не грозит, по крайней мере, с этой стороны. У коменданта форта не хватает людей защитить его, не то что гоняться за бандитами.
– Значит, Форд отправился домой, – тихо сказала она.
– А как насчет тебя, Кэтрин Смелый Язык? Поедешь ли ты домой или захочешь, чтобы я отвез тебя обратно к Убивающему Волков? – Его рука застыла у нее на плече: он ждал ответа.
Боль пронзила сердце Кэтрин: он не предложил ей третьего выбора, хотя в глубине души она его и не ждала.
– Нет, – наконец, произнесла она. – Что касается Убивающего Волков, я для него действительно умерла. Мое имя никогда больше не будет упоминаться в его жилище.
– Ты все еще любишь его? – Слейд задал этот вопрос грубо, резко, сердясь на себя за то, что не смог сдержаться.
– Я не люблю Убивающего Волков. Полагаю, что на самом деле никогда и не любила его. Мне самой не совсем понятно, что я к нему чувствовала после того, как нас с Джин взяли в плен. Сначала я его ненавидела. Ненавидела их всех.
Слейд молчал, не желая прерывать ее.
– Это был день рождения Джин. Ее шестнадцатилетие. Ожидался большой званый вечер. В первый раз тетя Ди разрешила мне переночевать вне дома. – Кэтрин, широко открыв глаза, смотрела в небо, но видела тот, другой, давно прошедший восход. Пальцами она теребила край одеяла. – Это случилось на рассвете. Мы только проснулись и лежали, разговаривая о вечере, о мальчиках. – Губы ее искривились в усмешке. – И тогда я первый раз услышала этот звук.
– Команчей?
– Военный их клич. – Пальцы ее разжались, и одеяло ровно легло на землю. – К тому времени, как мы с Джин спустились вниз, мистер Пирсон уже выбежал наружу. Мы… мы увидели его позже. Миссис Пирсон была в передней комнате. И всюду была кровь. Ее ночная рубашка, должно быть, раньше была белой… – она содрогнулась.
– Они забрали тебя и Джин? – Слейд хотел, чтобы она продолжала рассказ, не останавливалась на этом воспоминании.
– Да. И Дэвида. – Кэтрин чуть улыбнулась. – Дэви – он был медвежонок и всегда дрался с другими мальчишками. Обычно побеждал. Его они приняли сразу… и хорошо с ним обращались. По-моему, со временем он забыл горе и воспринимал команчей как свою семью, как, впрочем, и они его.
– А ты?
Минуту она не отвечала.
– Если бы они убили тетю Ди или Форда, думаю, я никогда не смогла бы забыть это и простить. Раньше или позже им пришлось бы и меня убить. А так, я доставляла им больше хлопот, чем оно того стоило. Так считали почти все в племени, кроме Убивающего Волков и, пожалуй, Старой Матери. Это Старая Мать, в конце концов, взяла меня в руки. Она была суровой, она была тиранкой, но почему-то любила меня. Она уважала мое упрямство, хотя и была твердо настроена его сломить. И в какой-то мере ей это удалось. Я научилась жить по-команчски и почти смирилась с тем, какой будет моя дальнейшая жизнь.
– Ты никогда не пыталась убежать?
– Я была совершенно уверена, что не смогу найти дорогу куда бы то ни было, тем более домой. И потом там были Джин и Дэви. Я не могла взять их с собой и не могла оставить. Особенно Джин. Она была такой беспомощной. Не думаю, что она смогла оправиться после смерти родителей. Она стала после этого… ну, вроде как тронутая.
– И еще там был Убивающий Волков, – Слейд не сдержался и вернул ее к началу их разговора. Он должен был знать, что сна чувствовала тогда и что теперь.
– И еще там был Убивающий Волков, – согласилась Кэтрин. – Он защищал меня от тех, кто хотел бы обращаться со мной, как с настоящей пленницей. Я всегда знала, что меня в любую минуту могут пытать и убить. Я была благодарна Убивающему Волков и очень молода. А он был великий воин, и ему было не все равно, что со мной случится. Через какое-то время моя благодарность перешла в восхищение. В девическое увлечение. Я ошибочно принимала его за любовь. А потом пришли солдаты.
Услышав боль в ее голосе, Слейд прикоснулся к лицу девушки.
– Ты сумеешь забыть.
Но Кэтрин знала, что никогда этого не забудет. Каждый раз, поглядев на личико дочери, она вспомнит все. Кэтрин не стала говорить об этом Слейду. Ему не надо было этого знать.
– Я не команч, – сказала она наконец. – В этом ты был прав. Я не знаю, где мое место в жизни, где место Шей. Где-то такое место должно быть. Может быть, не в Техасе, а там, где мы с ней сможем начать сначала и где никто не будет нас осуждать или обсуждать…
Дневной свет отдалил их друг от друга, потому что с жестокой ясностью предъявил миру широко открытые мертвые глаза Элзи Раска. На его лице застыло выражение растерянности. Пуля Слейда вырвала ему легкие.
Кэтрин торопливо оделась и занялась приготовлением завтрака из припасов Слейда. Она не хотела есть, но ей нужно было чем-то заняться, чтобы не смотреть, как Слейд углубляет естественную ложбинку на склоне крутого берега. И все же Кэтрин не могла не повернуться и не поглядеть, когда Слейд подтащил труп к этой яме, уложил, как должно, и, прикрыв камнями, забросал землей, а потом ветками кустарника. Он взял седло Раска и вместе с его седельными сумками забросил далеко в кусты. В сумки он даже не заглянул.
– Завтрак готов, – мягко позвала его Кэтрин, глядя, как оттирает он руки в ручье песком и травой. – Иди есть.
Присев к костру, Слейд поел то, что она приготовила. Потом, серьезно посмотрев на нее, сказал:
– Пора в дорогу. Нам еще ехать и ехать. Кэтрин стало интересно, как он будет с ней прощаться, что при этом почувствует.
Ни к кому из людей, которых знала она в своей жизни, Кэтрин не испытывала такого теплого чувства и такой близости, как к этому мужчине. Хотя и знала-то его лишь по фамилии, и вообще не была толком с ним знакома. Когда они отправились в путь, Кэтрин предоставила крапчатому возможность идти впереди и задавать скорость, а сама ехала, уставившись в спину Слейда, и размышляла, что он будет дальше делать со своей жизнью, где осядет, когда надоест ему быть техасским рейнджером. Если это вообще произойдет. Когда эти мысли стали невыносимыми, Кэтрин прервала молчание:
– Ты родился в Техасе?
– Насколько знаю.
Она нахмурилась. Это был типичный для Слейда ответ.
– А почему ты не знаешь наверняка? Он оглянулся на нее:
– Мои родители вышли из Луизианы, но я помню только Техас. Когда они были живы, мне никогда не приходило в голову спросить их, приехал ли я с ними, родился ли в пути, или после того, как они добрались сюда.
– Сколько лет тебе было, когда они умерли? Снова взгляд назад через плечо.
– Может, тринадцать, может, четырнадцать. Давно это было.
– Что ты делал после этого?
– Старался выжить.
После столь краткого ответа она замолчала, а он, вздохнув, слегка отвернул крапчатого в сторону, чтобы она смогла поехать рядом с ним.
– К чему все эти вопросы?
– Не знаю. Наверное, потому, что я ничего о тебе не знаю, и, возможно, у меня не будет больше случая узнать.
– Ты знаешь больше, чем большинство других людей. Больше, чем кто-либо другой, после Мэгги.
В его голосе звучала печаль, которая надрывала ей сердце.
– Я не знаю самых важных вещей, – мягко ответила она. – О чем ты мечтаешь? К чему ты хочешь прийти в своей жизни?
Слейд долго молчал. Его взгляд был устремлен на покрытую густым пыреем равнину, простиравшуюся вокруг них.
– Не думаю, что у меня остались какие-то мечты. Теперь нет. Моей единственной целью было убить Раска за то, что он сделал с Мэгги и моим сыном. – Он улыбнулся углом рта. – А кончил я тем, что убил его за то, что он пытался сделать с тобой.
Кэтрин ошеломленно глянула на него, но он не отвел взгляда от горизонта.
– А насчет того, куда приведет меня жизнь… – он пожал плечами. – Никто не знает этого точно.
– Но некоторые пытаются сами определить свою судьбу, – так же мягко проговорила Кэтрин.
– И тогда Боги смеются над ними.
Слейд замолчал, и Кэтрин больше не задавала ему вопросов.
– Мне надо будет остановиться в форте Ланкастер, прежде чем мы поедем дальше, – сказал ей Слейд вечером. – Доложить о смерти Раска.
Они сидели у костра. Рука Слейда лежала у нее на плечах так естественно, словно они вот так сидели всю жизнь, каждую ночь.
Кэтрин кивнула. Ей не очень хотелось туда возвращаться, но она его понимала. Сама же Кэтрин испытывала смешанные чувства: она торопилась вернуться к Шей, но страшилась минуты, когда они увидят Нью-Браунфелс, потому что это будет означать разлуку со Слейдом. Она снова задумалась, изменится ли он когда-нибудь, осядет ли где-либо. И вообще, захочет ли он когда-нибудь этого.
Она чувствовала, что он наблюдает за ней в свете костра, и пожалела, что лицо ее загорело и обветрилось, что оно не нежное, свежее и невинное, как раньше. Кэтрин не хотела, чтобы прошлое исчезло совсем, потому что она никогда не пожалеет, что есть на свете Шей, но Кэтрин не хотелось, чтобы оно отражалось так явно на ее лице.
Слейд наклонился поцеловать ее, и она рванулась к нему навстречу. Она хотела его с какой-то нестерпимой, неодолимой силой. Он лишь поцеловал ее, а соски ее набухли и затвердели. Когда же он протянул руку и взял в ладонь ее грудь, огонь пробежал у нее по жилам.
Слейд слегка отстранился от Кэтрин.
– Разденься, – произнес он низким голосом. Она легко и гибко поднялась на ноги, и рука ее потянулась к пуговицам блузки. Его глаза, не отрываясь, следили за ней. Желание, кипевшее в нем, было очевидно, и она вся вспыхнула, а пальцы продолжали медленно расстегивать блузку. С каждым их движением открывалась все большая полоска тела.
Когда последняя пуговица выскользнула из петли, Слейд потянул Кэтрин вниз так, что она опустилась перед ним на колени. Он раздвинул в стороны края блузки и коснулся одной груди. Сначала легко, ласкающе, затем сильнее. При виде того, как его руки касаются ее тела, она начала гореть. Когда же за пальцами последовали губы, она ахнула и погрузила свои руки в его волосы на затылке. Они были прохладны от ночного воздуха.
Губы Слейда медленно поднимались по груди к шее, и наконец он плавным легким движением сдвинул с ее плеч блузку. Затем, не переставая целовать, он снял с Кэтрин юбку. Когда она вся оказалась открыта его взгляду, раскинувшись в теплом сиянии костра, Слейд продолжал также мучить ее, время от времени поднимая голову, чтобы взглянуть, как это на нее действует.
Когда же она, извиваясь, не могла больше выносить этой сладкой муки, он положил на себя ее руку, и она простонала:
– Слейд. Пожалуйста. Сейчас.
– Хорошо, – он разделся и пришел к ней. – Сейчас.
Она ни о чем не тревожилась, когда он любил ее, когда ощущала, как он ее желает. Тогда больше ничего не существовало: ни других мыслей, ни других чувств. Она не думала о том, кто она, что у нее позади, что впереди. Она забыла все, кроме движений его тела. И таким же всепоглощающим стал всплеск ее освобождения, когда она вся отдалась наслаждению.
Джеб Уэллз ждал в отдалении, думая о том, как повезло Слейду, что это он, Джеб, нашел их, а не какие-нибудь чертовы бандиты. Или индейцы. Мало кто из них подумал бы два раза о том, убить или нет Слейда ради того, что он сейчас держал в руках.
