Текст книги "Дочери Луны"
Автор книги: Сюзан Саллиз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 32 страниц)
Они подошли ко входным воротам, покосившимся и обветшавшим. Казалось, и дом тоже разваливается. Ползучие ветви ежевичника скрывали нижние окна, а шиферная крыша вся продырявилась.
Питер, споткнувшись, замер, глядя на дом. Мэг приблизилась вплотную к коляске и взяла Мэг за ручку. Малышка счастливо залепетала, не ведая о происходящем.
Наконец Питер произнес:
– Отлично. А теперь пойдем по лестнице вниз.
– Мы не сможем спустить коляску по этим крутым ступенькам, Питер.
– И не надо. Я понесу Эми.
Он откинул одеяльце, вынул ее и прижал к себе покрепче. Она посмотрела на мать и, словно все поняв, потянулась к морю. Питер направился по «привратному спуску» к бухте Ланна. Мэг волей-неволей следовала за ним, по-настоящему испуганная. Дорожка была еще более отвесной, чем та, что вела к бухте Барана, да и Питер не обладал силой Чарльза. Да и его ответственностью тоже. Ее стремление на Артемию превратилось постепенно в стремление к Чарльзу.
Но ничего страшного не случилось. Питер положил Эми очень нежно на сухой песок под отвесной скалой и опустился с ней рядом. Она для начала подпрыгнула, потом набрала горсть песку и раскидисто швырнула его.
Он рассмеялся.
– Ты только погляди на нее, Мэг. Как она очаровательна, правда?
Мэг тоже присела. Она неуверенно сказала:
– Да.
– Ты не забыла, что это наш общий ребенок?
Мэг не ответила. Перед ее мысленным взором по-прежнему стоял Чарльз с Эми на руках. Чарльз, которому можно было верить до скончания века.
Он продолжал:
– Я никогда этого не забуду. Я не должен забывать. Я думал, что я и буду помнить только, как Мередит убил мое дитя, но потом… вот мы стоим тут, внизу, и я положил сюда Эми… я понял, что у меня есть еще ребенок. Еще одна дочка. Я не должен забывать этого, Мэг.
Мэг сидела, низко опустив голову. Она тяжело глотнула. Он сказал:
– Не плачь. Все хорошо. Я знаю, что ты меня не любишь. Я и сам не могу объяснить, что произошло между нами… той ночью. Может, все было именно так просто, как говорит Миранда, и мы просто должны были оказаться друг с другом, вырвавшись из обыденного порядка вещей.
Она взглянула на него. Как будто все возведенные ею заслоны вдруг исчезли перед его неожиданным немыслимым усилием рационально истолковать иррациональное. Она и забыла, что, помимо гениальной одаренности и безумного темперамента, он обладал еще и мужеством. Оказалось, как просто сломить ее временное, суетливое сопротивление, просто лишив ее страха, такого беспричинного. И она заставила себя честно признаться:
– Я любила тебя. И тогда, после… до Артемии… Я хотела быть с тобой. Очень хотела.
– Ах, Мэг. – Лицо его прояснилось. – Спасибо, что ты сказала это. Спасибо тебе.
Они опять помолчали. Эми перевернулась на живот и теперь неистово барахталась в мягком песочке. Питер смеялся.
– Нет, ты только посмотри. Да она пойдет буквально на днях.
Мэг откашлялась.
– Она еще слишком маленькая. В моей книжке о ребенке…
Он засмеялся снова.
– Ах, Мэг! Да Кэти пошла в семь месяцев!
– Прости, – сказала она. – Я и забыла, что ты опытный отец. – Их глаза встретились. – Прости, я не то хотела сказать…
– Я знаю, что ты хотела сказать. – Он дотянулся до резвящейся девчушки и взял ее за ручку. – Мэг, мы были вначале столь добрыми друзьями. Пока я не попытался заставить тебя делать то, чего ты не хочешь. Прости меня.
Она отчего-то улыбнулась чему-то своему.
– На Артемии Эми – то есть Эми Смизерс – называла нас Обществом Взаимного Восхваления. Ты и я сейчас напоминаем Общество Постоянно Извиняющихся!
– Да. Боюсь, что мы так и останемся навсегда виноватыми. Сплошные сожаления.
Она пожала его пальцы.
– Нет. Мы не должны. Сожаления бессмысленны, губительны. Мы должны преисполниться… благодарности. Мы столько получили, Питер. Несмотря ни на что, мы очень много приобрели. Больше, чем то, с чего мы начинали!
Он сидел, размышляя.
Она настойчиво продолжала:
– Я благодарна тебе за Эми. Следовательно, я должна быть благодарна тебе за ту ночь. Не так ли? Как обычно говорит Алекс – само собой разумеется.
– Думаю, что так.
Она еще крепче сжала его руку.
– Может быть, я могу быть благодарна даже… дядюшке Седрику. Тебе Миранда рассказывала о дядюшке Седрике?
– Да. Он стал причиной того, почему Мередит оказался на первом месте.
Мэг этого не поняла.
– Разве? Нет, он был причиной того, что я не смогла поговорить с тобой много лет назад. Я даже думаю, что именно поэтому я навязалась тебе в прошлом году.
– Мэг! Ты мне не навязывалась! Она улыбнулась:
– Почти.
Эми, подогнув коленку, проползла несколько дюймов. Они захлопали в ладоши, и она радостно завопила. Питер очень тихо произнес:
– И вот поэтому-то я и убил человека, Мэг. Я просто не знаю, как мне жить с этим.
Она все же очень надеялась, что он уже нашел выход. Простых ответов она не знала и потому смирно сидела, стараясь думать обо всем настолько логично, насколько могла.
Наконец она сказала:
– Я и впрямь думаю, что тебе следует признаться Миранде. Иначе этого не вынести. Думаю, что тебе надо все рассказать ей. Видишь ли, Питер, Миранда именно так бы и поступила. Это… это в ваших характерах.
– Но, Мэг, ты же знаешь, на кого я сейчас похож. Она тут же решит, что я сошел с ума. Это заставит ее вернуться домой. Но я не хочу этого. Именно сейчас она идет своим путем.
– Да все будет совсем не так. Она увидит, как отчаянно ты нуждаешься в ней. – Она отбросила его руку, и взгляды их скрестились. – Слушай. Она должна вернуться домой, Питер. Из-за детей. Я уезжаю. Действительно уезжаю.
– О Боже…
– Тебе нужна Миранда. Не я. Я лучшая хозяйка, чем Миранда, но это вскоре начнет тебя раздражать. Тебя домашнее хозяйство волнует не больше, чем Миранду. А она – о, она знает все о жизни чувств. – Она улыбнулась. – Единственный раз, когда я жила чувством – это когда мы были связаны с Мирандой пуповиной. – Она, пожав, отпустила его руку. – Ты должен разделить это с нею. Она единственный человек, который сможет правильно все понять.
Он немного подвинулся, чтобы у Эми было больше простора.
– Мэг, эта моя болезнь… она по-настоящему началась, когда я увидел Эми и понял, что это моя дочь. Если ты уедешь, Эми уедет с тобой.
– Да. И это единственный выход.
– Я… я не думаю, что смогу вынести это.
– Вынесешь. Миранда большую часть возьмет на свои плечи. Эта-то боль как раз боль Миранды.
Он опять беспомощно пробормотал:
– О Боже…
– Миранда очень сильная. И она видела Чарльза. Она знает, что он отличный отец.
– Пожалуйста, Мэг…
– Это правда.
– Но вы не любите друг друга! Как сможет Эми расцвести?
Она поднялась и взяла на руки Эми.
– Думаю, что ты прекрасно видишь, что она цветет, Питер. – Она заслонила глаза от нестерпимого блеска солнца и воды. – Похоже, прилив заставляет нас покончить с этими разговорами. А коляску мы заберем позже.
Он вскочил на ноги.
– Мэг, не опускай снова заслонки! Ну я виноват! Разумеется, Эми цветет… я не то хотел…
Она пошла по берегу, а когда они обогнули мыс, она обернулась:
– Питер, я на самом деле люблю Чарльза.
Она с трудом тащилась через лужи, пробиралась между лодками, а наверху, у стены гавани, притормозил Билли Мейджер, и трое старших детей выскочили из машины и посыпались вниз, радостно махая им руками.
Она решила, что Эдвард Брэкнел. наверное, старше Евы Ковак, а это значило, что ему около восьмидесяти. Она попыталась назначить ему свидание у него дома, но дома он встретиться с ней не смог и на следующее утро встретил ее на станции Сент-Дэвидс.
Он церемонно чмокнул ее и лучезарно улыбнулся Эми.
– Какое прекрасное имя, Маргарет! Я виделся с твоей матерью всего несколько раз, но в ней было что-то… веселое, радостное.
– Миранда пошла в нее.
– Да. В Миранде тоже это есть, но разбавленное злостью. – Он беспомощно потоптался, пока она раскладывала прогулочную коляску, затем сам, как ребенок, схватился за ручку. – Нас ожидает такси, милочка. Я думаю, мы могли бы слегка пообедать где-нибудь, а потом немного прогуляться.
– Чудесно, – с сомнением произнесла она, думая о режиме Эми.
Но Эми с приязнью отнеслась к мистеру Брэкнелу, бесцеремонно схватив его шляпу за поля.
– Это зачем она так делает?
Он был изумлен, но и польщен.
– Видите ли… – Она разжала пальчики Эми и усадила ее в такси. – Ее бабушка на Артемии носит такую же шляпу. Я только думаю…
– Ее бабушка?
– Мисс Смизерс. Я должна сказать…
– А, та леди, которая стала владелицей острова. – Теперь очередь изумиться настала для Мэг. – Ваш муж упоминал о ней, когда мы встретились на Пасху.
– Вы виделись с Чарльзом на Пасху?
– Гм… да. По вопросам завещания.
Мэг помолчала. Она-то считала, что у Чарльза есть свой адвокат, вероятно, тот же самый, что вел дела Евы Ковак. Но она сочла за благо не расспрашивать мистера Брэкнела.
Вместо этого она, поддразнивая, спросила:
– Я думала, что вы на пенсии.
– Только иногда я захожу в офис и сую нос в дела! – Он хихикнул. – Люблю посмотреть, как начинают дрожать другие партнеры! Иногда я понимаю, что чувствовала Миранда, когда отдала мне сырой бифштекс!
Байка о нетронутом бифштексе была закончена как раз когда они подъехали к отелю у моря и вышли из такси.
– Я называю это «приемом гаечного ключа» Миранды, – сказал он, сдавая в гардероб свои пальто и шляпу. – Она улыбается и швыряет его – гаечный ключ – прямо в механизм.
Мэг мрачно кивнула. Не тем же ли самым занималась Миранда и сейчас – скрываясь где-то и заставляя ее присматривать за Питером?
Они сели за столик у дверей, потому что тут нашлось место, где они поставили коляску. После тарелки ресторанного куриного бульона Эми вполне удачно задремала, посасывая большой палец. Мистер Брэкнел умиленно склонился над ней.
– Совсем недавно вы с Мирандой были такими же, моя милая, а теперь обе уже матери. – Он улыбнулся. – Я пришел в восторг, услышав о твоем замужестве. Правда – Он немного робко кивнул. – Надеюсь, у вас будут еще дети, Маргарет. Ты так похожа на свою тетку. А она могла бы стать чудесной матерью.
Мэг, едва сдерживая слезы, сказала:
– Она и была чудесной матерью. Если только…
– Знаю… знаю, – быстро заговорил он, все еще не в силах примириться с преждевременной смертью Мэгги. – И все же… Займись рыбой и оставь местечко еще и для пудинга. У них тут готовят потрясающие пудинги. Когда мы с Седриком приезжали на побывку во время первой мировой войны, мы всегда обедали с ним здесь. Господи, как мы объедались сосисками, рыбой и, главное, пудингами!
Мэг улыбнулась, вспомнив, что рассказывала про те давние времена Ева. Она быстро подсчитала… да, ему было восемьдесят, даже, может быть, больше. Она спросила его, как он проводит свои дни, и он принялся беспечно расписывать свою жизнь, и это почему-то показалось ей трогательным.
– Здесь хороший уход, душенька! – засиял он. – Уход за каждым, а в мои годы это так важно! Ты знаешь, все очень неплохо: ежедневные прогулки, какая бы ни была погода – взглянуть на море, да и вообще, для того чтобы убедиться в правильности метеорологических прогнозов. Каждую неделю поход в театр – разумеется, это ведение Миранды. Прогулки по художественным выставкам – это уже твое ведение. Я еще заглядываю в офис. Обед в клубе. Да я еще по-прежнему в правлении школы в Стэпле.
Там как раз преподавала тетя Мэгги. Мэг ласково улыбнулась ему.
– Мы должны вас благодарить за столь многое – мы ведь даже не обо всем и знаем.
– Ерунда. После смерти Мэгги остались вы, две девчушки, вы помогли мне жить дальше. – Он подозвал официанта. – Я не так уж хорош при близком общении – так ведь теперь говорят, правда? Мы с Мэгги… никогда не сближались. Но я всегда о вас думал. И на расстоянии я совсем не плох.
Он расспросил про пудинги и повернулся к ней, предлагая заказать рисовый.
– Это он только так жутко скучно называется, а на самом деле это самый вкусный домашний пудинг. И самый настоящий. Мускатный орех, вкус топленых сливок, нежнейший.
Мэг кивнула. Она не могла говорить. Она чуть было не сказала ему, как возможно было близкое общение – какое установилось у тети Мэгги с ее племянницами, как у нее с Эми Смизерс. Но что это значило теперь? Он был по-своему счастлив, да и теперь не горюет.
Она задумчиво произнесла:
– Как по-разному можно быть счастливым.
Эми спала, и завтрак их затянулся до двух часов. Его обеспокоило то, что она собралась ехать в Лондон нынче же вечером.
– А как ты управишься с ребенком? Такое долгое путешествие.
– В четыре отходит поезд. В девять он приходит на Паддингтон. Я возьму такси, оно довезет меня прямо до дверей. Или прогуляюсь.
– А твой муж тебя встретит?
– Его нет. Дела.
– Тогда, пожалуйста, Маргарет, возьми такси. Я читал такие ужасы о ночном Лондоне.
– Возьму непременно.
Но он продолжал волноваться.
– А Питер Сноу? Ты же сказала, что он болен. Он сумеет присмотреть за детьми?
– Будут присматривать друг за другом в выходные. Я хочу, чтобы к понедельнику Миранда вернулась.
– Миранда? – Он удивился. – Но она на гастролях – они представляют «Сон в летнюю ночь». Я думал, ты знаешь.
Мэг откинулась на спинку стула и принялась тщательно расправлять салфетку.
– Именно поэтому я и хотела с вами встретиться. Я уже две недели не могу с ней связаться. – Она перевела дух. – Мистер Брэкнел, она обязана вернуться домой. Я сказала вам, что Питер не совсем здоров. У него было – а может быть, есть и сейчас – сильнейшее нервное расстройство.
– Великий Боже! – Старичок даже подпрыгнул. – Когда мы с ним встречались – прошлой осенью, – он казался таким славным парнем. Был совершенно уверен, что Миранда должна воспользоваться приглашением труппы «Третейский судья».
– Он и сейчас уверен. Ей следует сломить эту непреклонность.
– Ну… ты можешь связаться с ней через мисс Пак в Эксетере – это ты знаешь.
– Я оставила для нее кучу сообщений. Она мне не перезвонила.
– Может быть, ты недостаточно ясно выражалась?
– Я просто сказала, что он болен. Но даже мисс Пак решила, что, если его хорошенько подкормить, он выздоровеет. – Она вздохнула. – Честно говоря, ему гораздо лучше, так что в каком-то смысле она была права. Но это… как рана, которая затянулась, но не перестала болеть. – Она покачала головой. – Я не могу рассказать подробнее, мистер Брэкнел. Слишком многое произошло между нами за последние годы…
Он перебил ее:
– Другими словами, Миранда знает, что малышка Эми – дочь Питера. И она расчистила поле.
Она опустила глаза и через некоторое время просто сказала:
– Да.
– А ты этого не хочешь.
– Нет. – Она подняла глаза. – На самом деле я никогда этого не хотела. Я вроде вас. Общение на расстоянии.
– Я… понимаю. – Он, задумавшись, умолк. Потом произнес: – Маргарет, а может быть, между Мирандой и Питером действительно все уже кончено? Если бы ты была уверена, что это так, это что-нибудь изменило бы?
– Нет, – тихо, хотя и твердо произнесла она.
– Я рад. – Он улыбнулся. – Мне нравится Чарльз Ковак. – Не дожидаясь, что она скажет в ответ, он продолжал: – У меня есть адрес Миранды. Думаю, ты можешь написать ей. Хотя я полагаю, что это пустая затея.
– Нет. Есть вещи – и это что-то очень серьезное, – из-за которых им просто необходимо быть вместе.
– А как же «Третейский судья»?
– Подождет. Для труппы останется еще куча времени.
– Никогда не слышал, чтобы ты рассуждала так решительно.
Наконец улыбнулась и она.
– А я раньше никогда не чувствовала себя такой уверенной.
– Я могу дать тебе ее номер телефона, – предложил он. – Можешь позвонить прямо завтра. Тогда в воскресенье наверняка сможешь поймать ее.
– Спасибо. Спасибо вам, мистер Брэкнел.
Он проводил ее на вокзал Сент-Дэвидс, уже на другом такси, и, высунувшись из окна поезда, она помахала ему, потом взяла за ручку Эми и помахала ею тоже. Затем они уселись поудобнее, и, глядя на пролетающие за окном окрестности, она впервые после отъезда Чарльза из Кихола почувствовала некое удовлетворение.
Однако позже, спустя пять часов, наконец оказавшись в квартире и пытаясь в ней заново обжиться, она почувствовала, что ее оптимизм значительно поубавился. Свет горел, и из кухни доносился гул холодильника, но кругом лежал толстый слой пыли и стоял затхлый запах.
Эми давно было пора в постельку, и она капризничала; Мэг усадила ее на пол, а сама тем временем включила отопление, положила электрообогреватель в детскую кроватку. Эми перевернулась со спины, подползла к софе и с ожесточением пыталась взобраться на нее, плача от огорчения. Мэг обнаружила остатки сухого молока и кое-как смешала его с детским питанием; сквозь шум миксера она разговаривала с Эми – сначала терпеливо уговаривая ее, затем перейдя на более серьезный тон.
– Я ведь тоже смертельно устала, но ведь я не повышаю голос и не жалуюсь, правда?
Эми выпрямила ножки и перекувырнулась через согнутую руку Мэг.
– К тому же… – Мэг твердо перехватила ее тельце. – К тому же я знаю массу того, о чем ты даже не догадываешься. Не только то, что невозможно выйти на связь с твоей теткой, но и то, что твой отец – прости, отчим – чего ты, впрочем, тоже не знаешь – исчез неизвестно куда. – Она перелила взбитую смесь в бутылочку; при этом половина вылилась на стол. Одной рукой она натянула на бутылку соску. – Итак. Дело в том, что… – Она другой рукой перехватила Эми и усадила ее к себе на колени – так, как это делал Чарльз. Малышка вцепилась в соску. – Вопрос в том, – громко произнесла Мэг в звенящей тишине, – уехал ли он в поисках лучшей доли? Иными словами, не надоели ли мы ему? Не бросил ли он нас?
Она улыбнулась Эми, которая насосалась уже настолько, что оторвалась от бутылочки, чтобы улыбнуться в ответ. Это должно было вполне успокоить Мэг, но не успокоило ее.
– Видишь ли, Эми… Малышка Эми… если он отправился на Артемию, то я же ведь не могу тоже полететь туда, правда? Но я уже не могу отправиться и в Кил. Значит, получается, что мне совсем некуда податься. Потому что и эта квартира тоже не моя. Это квартира Евы.
Эми перестала сосать и радостно захрюкала.
– Ах, конечно, у меня есть ты, моя радость. Это я знаю.
Когда бутылочка оказалась пуста, Мэг переодела Эми и уложила ее в теплую постельку. Когда Эми довольно принялась сосать палец на ноге, Мэг продолжила:
– Видишь ли, Эми, дорогая моя, я ведь только что поняла, что я люблю Чарльза. Вероятно, я потеряла его, но я люблю его.
Она выключила свет и тихонько вернулась. Затем спросила пустую темную гостиную:
– Смешно, правда?
Уже поздно было звонить Питеру, поэтому она тоже отправилась в кровать. И она, и Эми спали на удивление крепко.
ГЛАВА 20
В полдень появилась Миранда. Она казалась тоньше, чем обычно, глаза ее засияли прежним блеском, собранные на затылке волосы лежали прежним тяжелым узлом. Она остановилась в холле, и вся гамма чувств отразилась на ее лице.
– Я не думала… Вот уж не думала, что мы когда-нибудь увидимся, – произнесла она и упала в объятия Мэг с такой силой, что обе чуть не упали.
Деликатная по телефону, теперь Мэг наносила удары.
– Питер, кажется, сошел с ума, а я не собираюсь за ним присматривать, – резко заявила она, как только Миранда немного отдышалась.
Миранда изо всех сил пыталась понять, что стоит за этим заявлением; единственное мученичество, которое она признавала, было ее собственное.
– Слушай внимательно, Миранда. – Мэг хотелось бы, чтобы Питер все сам ей объяснил, но непохоже было, чтобы Миранда дала ему эту возможность. – Питер совершил кое-что… той жуткой ночью восемнадцать месяцев назад… и он не смог с этим примириться. Откровенно говоря, мне тоже трудно примириться с этим. И ради Эми я уехала оттуда. Думаю, что ради своих детей ты должна туда вернуться.
– Ах, Мэг. Что это ты такое говоришь? Именно ради Эми ты должна была остаться с ним. Ты знаешь это. А другие дети… они бы быстро стали воспринимать тебя, как меня…
– Да перестань же ты быть такой эгоисткой! – закричала Мэг. – Питер из-за тебя убил человека, а ты только и можешь думать что о своем проклятом театре! Ах, ты, видите ли, не создана быть домашней хозяйкой!
Ты этого не любишь! Ничего, вернешься на сцену через шесть-семь лет. Если ты сейчас бросишь Питера, оставишь его наедине с самим собой, он убьет себя точно так же, как Мередита!
Снова повисла тишина. Мэг услышала свои собственные всхлипывания, однако быстро взяла себя в руки – она-то ожидала недоверчивых расспросов и полного отрицания того, что она сообщила. Но когда она попыталась заговорить, Миранда перебила ее:
– Я приеду, как только смогу. – И больше не пожелала говорить об этом.
Они долго сидели за чаем. Эми была предоставлена самой себе и барахталась на толстом ковре, радостно демонстрируя матери и тетке, как она переворачивается и ползает, недоумевая, как это они могут быть так похожи.
Миранда с удовольствием отпивала из своей чашки.
– Горничная в Уэймуте заваривала какой-то веник. А этот просто райский.
– Мы сегодня утром прошлись по магазинам – купили хлеб, молоко и все прочее. Похоже, Чарльз не бывал на этой квартире с тех пор, как уехал из Кихола.
– Ты и о нем тоже беспокоишься?
– Но не так. Я боюсь, что он сдался.
– Ну нет, если я только правильно его поняла. Ты и Эми принадлежали ему. Он ни в коем случае не позволил бы тебе куда-то деться.
Мэг мрачно улыбнулась.
– Он не совсем такой, сестренка. Он стольких людей потерял в своей жизни. Наверное, он решил, что такова уж его участь.
– Ах Боже мой! Давай не начинать сначала… То Питер, теперь Чарльз…
– Ну, относительно Чарльза тебе беспокоиться нечего. Ты можешь и должна спасти Питера. Ты единственная, кто может это сделать.
– Мэг, но он такой мягкий. Только подумать, что он мог держать кого-то под водой…
– Рептилию. Безумца, который едва не убил его жену. Питер был не уверен в ту первую ночь, что ты выживешь.
– Мне кажется, в Киле должны знать об этом. Я зашла в «Костгад», и все прикусили языки.
– Этим и отличаются корнуоллцы. Они судят сами, но судят справедливо. Мы ведь видели уже это как-то.
– Тот человек, что в воскресенье ловил рыбу. Они выкинули его за борт, продырявили лодку.
– Да. И когда миссис Гитлер стирала в воскресенье, ее белье куда-то исчезало. Помнишь?
– Нет. Стирка никогда меня не интересовала. И обе они невесело рассмеялись.
Миранду всегда влекло к детям, и она без устали возилась с Эми. Она рассказала Мэг о своих успехах в труппе и о том, как важно было появиться на представлении именно в Уэймуте, где она дебютировала семнадцать лет назад.
– На самом деле все, что я делаю, кажется мне уже когда-то случившимся. Даже и не со мной… Это ведь безумно, да, так думать? Господи, ну конечно же, безумно! – Как славно было слышать вновь этот молодой задорный смех. – Иногда мне кажется, что вот так поступал Теренс. Или Эми. Или Брет. Я словно повторяю историю, всякий раз заново…
– Я понимаю. Я это очень сильно почувствовала, когда моя Эми родилась на Артемии. Представляешь, в том же доме, где Ева Ковак родила Чарльза, а рядом была ее Эми…
– Ах, Мэг, сестренка моя дорогая… только подумать, что ты была там одна…
– Я не была одна. На самом деле ужасно было бы оказаться в этом безличном роддоме, где ты не видишь свою крошку, куда никого не пускают. Я не могла и с тобой увидеться – пряталась от тебя…
– Ты вышла замуж за Чарльза Ковака, чтобы мы смогли снова увидеться?
– Я не помню, почему мы поженились. Когда все преимущества были на моей стороне, я даже слышать об этом не хотела. А потом… Он пришел сообщить нам, что умерла Ева, он казался таким одиноким. Таким ужасно одиноким. И он любил Эми. Я почувствовала, что смогу ему дать хоть какое-то тепло. – Она покачала головой. – Если честно, Миранда, то, когда мы были вместе на острове, все было так чудесно. И в Кихоле тоже. А здесь… здесь совсем не так хорошо. Чарльз все время работает. Конечно. А домой возвращается к Эми. Но не ко мне. Даже не из-за уюта квартиры. Только к Эми.
Миранда пытливо оглядела комнату.
– Может быть, ему здесь не очень нравится? А вы не могли бы переехать?
Мэг с болью произнесла:
– Я не знаю зачем… если все кончено. – Она тоже огляделась вокруг. – Да и потом, просто переезд ничего не решит. Нужно что-то делать с прошлым, но не просто выкинуть его из памяти. Оно случилось. А если бы не случилось, нас здесь не было бы. Так что и прошлое важно.
Миранда задумчиво кивнула.
– И мне так и следует относиться к Питеру, да?
– Просто будь с ним.
– Ему нужно еще и рисовать.
– Пока нет. По крайней мере, мне так кажется. Он провел две недели в доме в Килбурне, выплеснул на холст все свое сердце. Ему нужно заново научиться жить.
– Мэг, ты знаешь его гораздо лучше, чем я. Мэг с явным раздражением закрыла глаза.
– Сестренка, мы только что обсудили, как важно прошлое. Подумай об этом. О том, что случилось. Это же так очевидно, что вы с Питером должны быть вместе.
Миранда наклонила голову в знак согласия. И после долгого молчания спросила:
– А вы с Чарльзом?
Но Мэг не собиралась раскрываться.
– Ох. Ну, это совсем другая история.
Наутро они шли вместе к Паддингтону, и развевающиеся повсюду флаги напомнили Мэг, что в Киле вовсю идет подготовка к юбилейным торжествам.
– На побережье будут гореть костры – разве можно было выбрать лучше время для возвращения?
Но настроение Миранды резко изменилось к утру.
– Ведь это все я организовала, – причитала она. – И карнавал, и все…
Мэг заметила:
– Главное, что тебе больше не нужно ничего устраивать. Все будет само собой происходить вокруг тебя. – И потом добавила: – Сестрица, я тут кое-что пообещала – вернее, это он так решил… – Она, засмеявшись, продолжала: – Алекс, да и все они трое думают, что я вернусь. Ты уж как-нибудь разберись с этим.
– Я скажу им, что я – это ты, – пошутила Миранда.
– Только не это! – воскликнула Мэг и суеверно скрестила пальцы.
Миранда заверила:
– С детьми все будет нормально. Главное, это Питер. – Миранда внезапно повернулась к Мэг. – Дорогая моя, я тебе обещаю… сделаю все, что смогу. И я выращу детей, как это сделала бы ты. Но потом… когда и Себ закончит школу… Я бы хотела вернуться на сцену.
Мэг улыбнулась:
– Я знаю. И тебе не нужно давать мне никаких обещаний. Я просто надеюсь… Я очень надеюсь, что все будет в порядке.
Она проводила глазами убегающий поезд и повернула коляску с улицы Прэд на шоссе Эджвэр. Было половина десятого. Чарльз должен быть у себя в офисе. Сердце ее учащенно забилось. Она ловко лавировала сквозь запрудившую широкий тротуар толпу; легкий ветерок развевал праздничные гирлянды. Внезапно она содрогнулась, вспомнив Коронацию и восторг дядюшки Седрика. Почувствовав перемену в ее настроении, Эми скривила ротик и принялась хныкать.
– Не плачь, моя радость, – подбодрила ее Мэг, наклонившись через ручку коляски, чтобы поправить одеяльце. – Мы идем навестить папочку.
У нее это получилось совершенно непроизвольно, хотя она впервые заговорила о Чарльзе, как о «папочке». Разумеется, это все из-за того, что Чарльз стал лучшим отцом Эми, чем мог бы быть Питер. Он мог повздорить с Мэг, но не с Эми. Вдохновленная этой мыслью, она припустила на Браун-стрит, и Эми затянула свою радостную песенку, словно зная, что они направляются к Чарльзу.
Но все в ней упало, когда в офисе Чарльза их встретила секретарша и любезно усадила их в своем кабинете.
– Я так рада, что мистер Ковак занялся написанием целой книги! – сообщила она восторженно. – Я всегда ему говорила, что его опыт непременно следует перенести на бумагу.
– Гм… да, конечно.
Мэг перевела дух, комкая все те вопросы, которыми она собиралась забросать секретаршу Чарльза. Единственное, что она сейчас хотела знать, это где находится Чарльз.
– Я звонила вам на той неделе, – лукаво улыбнулась та. – Знаете, просто убедиться, что работа идет. Но поскольку никто не ответил, я решила, что это было всего лишь уловкой, чтобы поскорее сбежать на ваш остров.
Мэг кротко рассмеялась. Было очевидно, что мисс Макгир понятия не имеет, где Чарльз может писать свою «целую» книгу. Она спросила, не нужно ли ей забрать какие-то новые рукописи для Чарльза, и немедленно удалилась. Она злилась на себя, злилась на Чарльза. И особенно на потерянные концы.
Вернувшись в квартиру, она уложила Эми в ее колыбельку, обвела глазами гостиную. Это был ее дом, завещанный ей Евой. Она была счастлива в другом доме Евы, и здесь она тоже могла бы быть счастлива. Если Чарльз решил развестись с ней, тогда ему нужно было прямо сказать ей об этом. А так они были по-прежнему женаты.
Она отыскала мерную ленту, взяла блокнот и карандаш. Чарльз предоставил ей возможность тратить деньги, этим она и собиралась заняться. Она собиралась устроить новый дом прямо здесь, в Сассекс Гарденс.
Этим же вечером позвонила Миранда и спросила, не вернулся ли Чарльз.
– Нет. В офисе тоже не знают, где он.
– Ну а ты?.. Все о'кей?
– Я взяла домой часть его работы. И я решила кое-что изменить в гостиной. Сделать ремонт.
– Тогда держись!
– Ты тоже.
Было слишком поздно, дети, должно быть, уже спали, но они ничего не передавали ей.
Она попрощалась с Мирандой и набрала телефонный номер Магды.
Мэг произнесла:
– Магда, это миссис Ковак. – Подождав, пока Магда переборет свое желание ответить, что миссис Ковак умерла, она набралась мужества и продолжала: – Я сейчас в нашей квартире, и мне нужна помощь. Я решила тут кое-что поменять, прибраться тут. Вы бы не смогли приходить ко мне каждый день хотя бы ненадолго?
– Я всегда убиралась у Коваков, – ответила Магда с достоинством.
Это прозвучало как намек на то, что Мэг стала членом семьи. Она чуть было не призналась Магде, что не знает, где Чарльз, но передумала.
– Тогда, может быть, завтра? Неожиданно Магда ответила:
– Слушаюсь!
Магда удостоила ее полуулыбкой, когда на следующее утро Мэг открыла дверь.
– Хорошо дома, – сказала она, снимая пальто и направляясь в кухню. – Ах… еще один маленький успех!
Последним достижением Эми было перекатывание с животика на спинку. Она проделала это несколько раз, и Магда зааплодировала.
– Я соскучилась по ней, – призналась она.
Мэг внезапно ощутила прилив чего-то, близкого к любви.
– Выпейте кофе, Магда. А потом я расскажу вам, что я задумала.
Она заварила ей в чашке растворимого кофе и почувствовала почти облегчение, когда Магда сморщилась от отвращения, – она несильно переменилась. Потом она объяснила ей насчет новых штор и накидок для кресел, о новом большом кофейном столике и низких полках.
– Крошка легко может залезть туда, – предостерегающе заметила Магда.
– А я и хочу, чтобы все было от нее спрятано. Конечно, несколько месяцев будут определенные сложности, но зато она сможет видеть рядом с собой прекрасные вещи.
– Вам решать.
– Я хочу, чтобы вы сказали свое мнение, Магда. Вы же часть этого дома. Мне нужно знать, что вы скажете!
– Может быть, несколько высоких полок для самых дорогих книг и предметов… Но слово за вами. И за мистером Коваком.
