Текст книги "Природа хрупких вещей"

Автор книги: Сьюзан Мейсснер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

Глава 10

Белинда Бигелоу все еще стоит как изваяние, сжимая в руках рамку с моим свадебным фото. Словно убеждена, что, если не будет шевелиться, кошмар рассеется и она проснется. Я тоже замираю на минуту, думая, что и мне снится сон.

Однако визг кипящего чайника мертвого поднимет из могилы. Мы не грезим.

– Ваш муж, я уверена, просто похож на моего, вот и все, – слышу я свой голос. – Вы наверняка обознались.

– Это он, – качает головой Белинда, очнувшись. При звуке собственного голоса она роняет фотографию и падает на диван, будто ее толкнули. Рамка ударяется о ковер, один ее уголок расщепляется и откалывается. Такое ощущение, что время стало вязким, как патока, – растягивается, утончается. Я порываюсь поднять упавшее фото и одновременно кинуться к женщине, которая сидит на моем диване белая как мел.

И вдруг в это затянувшееся мгновение я замечаю в дверях гостиной Кэт. Не знаю, давно ли она там стоит, наблюдая за нами. И время будто пускается вскачь, едва я вижу дочь.

– Кэт! – кричу я. – Стой там!

Она повинуется, но ее взгляд обращен не на меня. Она таращится на беременную женщину, сидящую на диване. Одна рука гостьи покоится на животе, другой она закрывает лицо.

Потом Белинда резко подается всем телом вперед, и ее рвет на восточный ковер, что лежит перед ней, и на нашу с Мартином свадебную фотографию.

Я бросаюсь к Кэт, покровительственно обнимаю ее и увожу в кухню – прочь от безобразного зрелища.

Снимаю с огня чайник, и в доме воцаряется блаженная тишина.

Упираюсь руками в стол и переношу на них всю тяжесть своего тела, упиваясь безмолвием.

Мне необходимо подумать. Много о чем подумать. Мысли в голове мельтешат как угорелые, но я ни за одну не могу ухватиться. У Мартина есть другая жена. Она носит под сердцем его ребенка. У него есть другая жена. У него есть другое имя. Все те дни и ночи, что он проводит в командировке, якобы по работе, он просто живет в другом доме. Спит в другой постели. С другой женщиной. Вступает с ней в интимную близость. Не только с проститутками. Не только со мной. Я замужем за человеком, у которого есть другая жена. Не покойная Кэндис. Совсем другая жена. Живая. Жена, которая любит его. Я поняла это по глазам Белинды в то ужасное мгновение, когда она осознала, что муж обманывает ее самым чудовищным образом.

Кэт жмется к моей ноге. Я смотрю на нее и вижу страх. Обнимаю девочку одной рукой.

– Не бойся, милая, все хорошо, – успокаиваю ее, но в голосе нет уверенности. Кто же из нас, Белинда или я, законная жена Мартина? Кому Кэт приходится падчерицей – мне или ей? По закону она по-прежнему считается моей?

Я крепче обнимаю малышку. Если Мартин попытается отнять у меня Кэт, я огрею его чугунной сковородой. Клянусь. Я его не люблю, мне он не нужен. А вот дочь его нужна. Ее я люблю.

Грудь распирает от гнева, ярости, страха и других чувств, которым я не нахожу определения. Все во мне требует, чтобы я предприняла хоть что-то. Немедленно.

Я могла бы сбежать с Кэт из Сан-Франциско. У меня хватит решимости.

Денег, правда, нет, и нет доступа к банковскому счету Мартина. Он лишь выдает мне недельное содержание.

Можно было бы продать кольцо с сапфиром, всю красивую мебель в доме и увезти Кэт в Ирландию… но… нет… там свои сложности.

Я должна знать, что будет потом. Что будет потом. Как быть?

Перво-наперво, надо дать этой женщине воды. Ее только что стошнило на мой ковер.

Затем мы с ней должны поговорить.

Прежде всего нужно установить, на ком женат Мартин. Кто его законная жена.

Не отпуская от себя Кэт, я беру бокал, наполняю его водой из-под крана.

Мы возвращаемся в холл. Я наклоняюсь к девочке.

– Даме в гостиной нездоровится. Я должна дать ей попить, милая. Иди наверх, поиграй с куклами, пока я не приведу ее в чувство, хорошо?

Кэт мотает головой. Нет. Она не пойдет играть с куклами. Ее глаза все так же полнятся страхом.

Я приближаю к ней свое лицо.

– Все будет хорошо. Обещаю. Пожалуйста, иди наверх, подожди меня там.

Нет.

Я не могу ее заставить. Не хочу тащить Кэт наверх помимо ее воли. Впрочем, может, и лучше, если Белинда увидит, как сильно девочка привязалась ко мне. Это на тот случай, если Белинда является законной женой Мартина, а значит, и законной мачехой Кэт.

– Ладно. Побудь здесь еще несколько минут.

Мы входим в гостиную. Белинда сидит на краешке дивана, всем телом подавшись вперед. Она тяжело дышит, глаза закрыты. Я сажусь рядом. Кэт бочком придвигается ко мне.

– Вот, глотните. – Я протягиваю гостье бокал с водой.

Белинда поднимает веки. Смотрит на бокал, на меня. На Кэт. Глаза ее снова наполняются слезами. Она отрывает взгляд от Кэт и смотрит на лужу рвотной массы у своих ног.

– Простите, я не хотела.

– Пустяки. Вот, держите. Попейте воды.

Белинда берет бокал, осушает его.

Я протягиваю руку за порожним сосудом.

– Еще?

Она качает головой, вытирает мокрую щеку.

– Кто это? – спрашивает она, кивая на Кэт.

Я обвиваю падчерицу рукой за талию, привлекаю ее к себе.

– Это Кэтрин. Мы зовем ее Кэт.

Белинда смотрит на девочку, и слезы по ее щекам начинают струиться быстрее.

– Ничего не понимаю, – произносит она.

Несколько секунд я наблюдаю за ней.

– Вы уверены, что мужчина на той фотографии – ваш супруг?

– Да, – тихо всхлипывает она.

– Точно не обознались?

Белинда смотрит на фото. Оно забрызгано рвотой, но лицо Мартина видно четко.

– Такие глаза только у него.

Верно. Но потом Белинда переводит взгляд на Кэт. Такие глаза только у него, да еще у его дочери.

Белинда прикрывает ладонью рот.

– Врача вызвать? – спрашиваю я. – У нас есть телефон.

Белинда качает головой.

– Я хочу понять, что происходит. Где мой муж?

Я делаю глубокий вдох и затем медленно выдыхаю.

– Мне неведомо, где он. Сейчас мне многое неведомо. Но одно я знаю точно: нам с вами необходимо поговорить. Что-то я должна вам рассказать, что-то – вы мне.

Белинда снова обращает взгляд на Кэт.

– Это ваша с ним дочь?

– Мой… Мартин был женат прежде. На женщине по имени Кэндис. Это она родила ему дочь. Но Кэндис поразила смертельная болезнь, и теперь она с ангелами на небесах.

– У него была… еще одна жена? – Кажется, что эта новость сразила ее наповал.

– Да, – ровно отвечаю я, стараясь контролировать голос, – ради Кэт. – Кэт шесть лет, через пару месяцев исполнится семь. Она мало разговаривает, но она очень умненькая девочка, Белинда. А знаете, давайте мы с вами выпьем чаю, а Кэт, пока мы беседуем, пособирает пазлы. Вы расскажете мне про своего мужа. Джеймса, кажется? Ну что, как вы на это смотрите?

Белинда поглядывает то на меня, то на Кэт.

– И какой с этого будет толк?

Я поворачиваюсь к Кэт.

– Милая, пожалуйста, поднимись в свою комнату и пособирай пазлы. Мы с миссис Бигелоу выпьем чаю и немного поговорим. Будь умницей.

Кэт, все это время не отрывавшая глаз от Белинды, опускает взгляд на ее выпирающий живот.

– Ну что, Кэт, договорились? Иди. – Кэт не двигается с места, и я добавляю: – Скоро я принесу тебе сладости. Взрослым нужно поговорить.

Мгновением позже Кэт отворачивается от нас и медленно выходит из комнаты. С лестницы доносятся ее шажки.

Я сосредоточиваю внимание на Белинде.

– Когда вы поженились? Мне нужно это знать.

– В июле прошлого года, – почти без колебаний отвечает она.

После меня. Он женился на ней после меня.

– А когда… когда вы вышли за него замуж? – Белинда захлебывается словами.

– В марте. За четыре месяца до вашего с ним бракосочетания.

Гостья снова разражается рыданиями.

– Значит, я не… мой брак не действителен?

– Не думаю, что сейчас для нас это самая главная проблема.

Белинда качает головой.

– Даже не верится, что это происходит со мной. Как такое может быть?

От ее слов мои одурманенные мысли прекращают свою пьяную пляску, и я полностью осознаю сложившуюся ситуацию. Мартин Хокинг – не убитый горем вдовец. Он – вероломный обманщик. Сердцеед. У него нет никакой кузины Белинды. У него есть жена по имени Белинда. Мы обе, я и эта несчастная, были одурачены. И конечно, самое ужасное, что мы обе сами охотно ступили в расставленные Мартином сети. По крайней мере, я. Я повелась на его коварные чары, соблазнилась обещанным достатком – по собственному желанию. В голове звучит голос папы, говорящий мне, что не стыдно иметь большую дыру в крыше, стыдно не залатать ее.

– Это произошло потому, что он так захотел, – отвечаю я. – А мы ему позволили.

– Но… но почему?

– А вот это надо выяснить, – говорю я. И тут меня осеняет. – Вы изготавливаете и продаете тонизирующее средство для волос?

– Что?

– Вы увлекаетесь растениеводством и садоводством? Изготавливаете тоник для волос из того, что выращиваете?

– Да, у меня есть сад, и я продаю травы в своей гостинице. Но никакой тоник для волос я не изготавливаю. А что?

– Вы держите гостиницу?

– К западу от Сан-Матео, в Сан-Рафаэле. Она принадлежала отцу. А в чем дело?

– Мартин останавливался в вашей гостинице? Вы с ним там познакомились?

– Да. Первый раз он проезжал через город в апреле прошлого года, а в июле мы поженились. Почему вы задаете мне все эти вопросы?

– Потому что он женился на вас после того, как расписался со мной, не без причины. Мне не известно, какую цель он преследовал, но я точно знаю, что ни один человек не пойдет на такое, не имея на то веской причины. – Если б Мартину нужно было только выдать себя за счастливого семьянина, он мог бы просто жениться на Белинде. И не стал бы искать кого-то вроде меня. На нас обеих он женился с определенной целью, вряд ли благородной. Я глубоко вздохнула. – Бессмысленно строить догадки на пустом месте, не зная его истинной цели. Пойдемте. Выпьем чаю, и вы расскажете мне все: как вы познакомились, что он вам сообщил о себе. Все.

Мы встали и прошли в кухню. Чайник был еще горячий. Я подвела Белинду к низкому сервировочному столику и усадила на стул лицом к окну. Солнце уже опустилось за горизонт. Скоро на небе запылает умиротворяющее багряно-розовое зарево, затем оно окрасится в фиолетовый цвет. На город опустится ночь. День закончится совсем не так, как затевалось.

Белинда смотрит в окно, пока я достаю из буфета чашки. Мгновением позже она начинает свой рассказ.

– Эллиот предупреждал меня насчет Джеймса, – говорит она ватным голосом. – Что-то в нем его настораживало.

Я собираюсь спросить, кто такой Эллиот, но Белинда продолжает, будто меня и вовсе нет в комнате.

– Я убедила себя, что Эллиот просто ревнует. Потому и не жалует Джеймса. Из ревности. Он влюблен в меня с детства. Эллиот – хороший друг, мой лучший друг. Но сама я его не любила. Эллиот никогда не заставлял мое сердце биться, а тело мучительно трепетать от желания. Но Джеймс! Он пробудил во мне страстный голод с первой минуты нашего знакомства, а с Эллиотом я чувствовала себя спокойно. И мне нравилось это ощущение страстного голода. После смерти отца для меня это было то, что нужно. Я ожила.

Заваривая чай, я отвлекаюсь от своего занятия и оборачиваюсь к ней. Мне знаком тот мучительный трепет, о котором она говорит.

– Когда умер ваш отец? – участливо спрашиваю я.

– Год и два месяца назад, – отвечает она, словно пребывая в трансе. – Свалился в шахтный ствол на заброшенном прииске.

– Мой отец тоже скончался при падении с высоты. Он работал на крыше. Мне тогда было шестнадцать лет.

Сомневаюсь, что Белинда слышит меня. Глядя в окно, она продолжает говорить:

– За день до бракосочетания с Джеймсом я пришла к Эллиоту в плотницкую мастерскую и попросила, чтобы он выдал меня замуж. Я не пыталась быть жестокой. Подумала, это поможет ему освободиться от меня и устроить свою жизнь с какой-нибудь женщиной. Но, когда я изложила свою просьбу, он сказал: «Не выходи за него, Бел. Прошу тебя». Я объяснила ему, что люблю Джеймса. Почему он не хочет порадоваться за меня? Эллиот ответил, что я мало знакома с Джеймсом, а он всегда хотел одного: чтобы я была счастлива. Его чувства ни при чем. Он против моего брака с Джеймсом, потому что ему не нравится, как тот смотрит на меня – как на пустое место. Эллиот сказал, он знает, как влюбленный человек должен смотреть на даму сердца.

По щекам Белинды снова струятся слезы. Она поворачивает голову в мою сторону, смотрит на меня. Значит, она все-таки говорит со мной, прихожу к выводу я.

– Я умоляла его выдать меня замуж, а он только улыбнулся и сказал, что не смог бы отдать меня в жены другому мужчине. И не отдаст.

– Хороший друг. – Я ставлю перед ней чашку с чаем, от которого исходит аромат полевых цветов.

Она промокает глаза салфеткой и отпивает глоток.

Мы обе какое-то время молчим. Наконец Белинда произносит:

– Как я могла быть такой дурой?

– Я принимала много неверных решений, о которых теперь жалею, – говорю я. – Вы не дура. Вы потеряли отца, вам было больно. А с ним вы почувствовали себя лучше. Доверились ему.

Белинда смотрит на меня долгим взглядом.

– А вы не так сильно расстроены, как я, – замечает она оцепенелым голосом.

– Я не люблю Мартина. И никогда не любила.

У Белинды вытягивается лицо.

– Но ведь вы вышли за него?

– Да.

– Как можно выйти замуж за человека, которого ты никогда не любила?

Я делаю еще глоток чая. А потом рассказываю.

Глава 11

Как только Белинде становится понятна природа нашего с Мартином союза, в ее лице отражается жалость.

– Почему же вы не захотели выйти замуж по любви? – изумленно вопрошает она.

В этот момент я решаю выдать ей самую малость о своем прошлом.

– В моей жизни был один человек. Я думала, что люблю его, а он любит меня. Но я ошиблась.

– Что же произошло?

– Это была не любовь.

Белинда ждет, что я скажу больше. Но я не продолжаю.

И не буду продолжать.

По-видимому, Белинде нужно время, чтобы осмыслить это мое решение, понять, почему я ступила на столь извилистый путь. Разобраться в поворотах своей судьбы. Как так получилось, что мы с ней оказались в одинаковом положении?

– Но… – произносит она после долгого молчания, – но вы ведь делили с Джеймсом супружеское ложе?

– Это тоже была не любовь. Человек, которого вы знаете как Джеймса, меня не любит. А я не люблю его. Это не любовь.

Я вижу, Белинду беспокоит, что на меня, в отличие от нее, чары Мартина не подействовали.

– Белинда, Мартину я не нужна в этом смысле. Он никогда не добивался моей любви. Должно быть, с вами он вел себя по-другому. – Я невольно бросаю взгляд на ее живот.

– Да, – подтверждает Белинда, трогая свой округлый живот. В ее печальной улыбке сквозит боль.

– Расскажите, как вы познакомились.

Она поднимает взгляд, медленно поворачивает голову и снова смотрит в окно, словно за стеклом проносится ее прошлое.

– Он появился в гостинице через несколько месяцев после смерти папы. Приехал на автомобиле, а я машин раньше и в глаза-то не видела. Я возилась в саду, испачкалась – подол замаран, под ногтями грязь. И тут появляется он – красавец, каких свет не видывал.

Я киваю, хотя Белинда не смотрит на меня. Мне знакомо то благоговение, о котором она говорит. Нечто подобное меня охватило в первую же секунду, когда я, вскрыв конверт с ответом Мартина на мое письмо, увидела его фотографию, выглядывавшую из-под билета на поезд в один конец.

– Он сказал, что его зовут Джеймс Бигелоу и ему нужна комната на несколько ночей, поскольку у него дела в нашем районе. Объяснил, что он землемер, а Сан-Рафаэла и все близлежащие городки рассматриваются богатыми инвесторами как перспективные участки застройки. И прежде всего ему необходимо посмотреть «Лорелею». Я сдала ему комнату. Самую лучшую.

– Долго он у вас пробыл?

– Четыре ночи.

– И как он вам показался в сравнении с другими постояльцами?

– Других постояльцев у меня тогда не было. Со мной он был учтив. Добр. Поправил расшатанную дверь, хотя я его об этом не просила – собиралась поручить Эллиоту. Располагал к общению. Подавая Джеймсу ужин, я садилась вместе с ним. Он сказал, что любит за ужином поговорить с кем-нибудь. Мне тоже нравилось с ним беседовать. Он спросил, давно ли я тут живу, и я ответила, что родилась здесь, рассказала, что моя мама умерла от какой-то болезни, когда я была совсем маленькой, и что некоторое время назад я потеряла отца. Он задавал вопросы, которые мне больше никто никогда не задавал, потому что в Сан-Рафаэле ответы на них знали все. Я… я думала, что и вправду ему интересна и он хочет получше меня узнать.

Белинда на мгновение умолкает, а я пребываю в полнейшем недоумении: Мартин заманивал Белинду в свою ловушку совсем не так, как меня. Он никогда не стремился узнать меня лучше. Никогда. Словно Белинда описывала совершенно другого человека. Какого-то хамелеона. С другой стороны, Мартину не было необходимости меня завоевывать. От меня ему ничего не было нужно, кроме согласия выйти за него замуж, которое он получил без труда. Поразительно легко.

– О чем еще он вас спрашивал?

Белинда поворачивается ко мне лицом.

– О семье. О земельной собственности. Поначалу я думала, что, может быть, он пытается выяснить, не намерена ли я продать гостиницу, и сразу предупредила, что продавать ничего не собираюсь. А он сказал, ему интересно, почему моя семья решила поселиться в Сан-Рафаэле. Объяснил: если будет знать причину, то даст правильный совет инвесторам.

– И что вы ему ответили?

– Что мои дедушка с бабушкой приехали в Калифорнию в последний год «золотой лихорадки». Папа тогда был еще мальчишкой. Дедушка купил участок земли, чтобы построить на нем гостиницу. Место хорошее – на пути к Сан-Франциско, и на дальнем краю участка находилась старая шахта, которую кто-то давно застолбил за собой, но ничего не нашел. Дедушке все это пришлось по душе.

Я встрепенулась.

– Золотая шахта? На вашей земле есть золотая шахта?

– Заброшенная. Золота там нет. Дедушка и папа много лет ее разрабатывали. И тоже ничего не нашли. Теперь там никто не бывает. В той шахте погиб мой отец. Я ее ненавижу. Всегда ненавидела. Там всегда было темно, холодно и полно летучих мышей. Мне эта шахта казалась опасной. И в итоге вышло, что не зря. Я находилась у входа, когда погиб отец. Он хотел что-то мне там показать, а я отказывалась заходить. Я услышала его крик, когда он оступился и упал. Никогда не забуду тот его крик.

– Вы Мартину об этом рассказывали?

– Для меня он не Мартин.

Я промолчала, и в следующую секунду Белинда продолжила:

– О себе он тоже рассказывал. Не я одна все время болтала. Рассказывал про Сан-Франциско, где он снимал комнату в пансионе, про театры, музеи, рестораны. Сказал, что любит этот город, но скучает по скотоводческому ранчо в Колорадо, где вырос.

– Постойте. Он сказал, что его родители владели скотоводческим ранчо?

– Да. А что?

– Мне он сказал, что его родители погибли, когда ему было шесть лет. С ними произошел несчастный случай, когда они ехали в экипаже, и после он воспитывался у тети и дяди, которые жестоко обращались с ним. Он говорил, что скотоводческое ранчо было его первым местом работы, и оно изменило его жизнь.

– Какая же из историй соответствует действительности? – задается вопросом Белинда, хотя, конечно, понимает, что ответа я не знаю. Либо та, либо другая. Либо вообще никакая.

– Сейчас это неважно, – говорю я. – Что еще он рассказывал о своей семье?

– Что его мать умерла от гриппа, когда ему было восемнадцать лет, а в следующем году погибла сестра – упала с лошади. Вскоре после ее смерти от сердечного приступа скончался отец. Тогда он продал семейное ранчо и отправился в Калифорнию, чтобы начать новую жизнь.

Мы обе молчим, думая о человеке, за которого вышли замуж. Что из россказней правда, а что ложь? На столе остывает чай.

– Сколько времени прошло до того, как он снова появился в гостинице? – наконец спрашиваю я.

– Неделя.

– Вы знали, что он вернется?

– Первый раз, уезжая, он ничего не сказал, но я хотела, чтобы он вернулся. Стала скучать по нему с той самой минуты, как он уехал. Каждый раз, когда он уезжал, я тосковала по нему все больше и больше. К его шестому визиту я уже поняла, что люблю его. Мне он казался внимательным, обаятельным человеком. Умел успокоить мои тревоги, умел рассмешить. Эллиот тоже это умел, но с Джеймсом я чувствовала себя по-другому. Через три месяца он сделал мне предложение, и я ответила согласием.

– И вы… чувствовали, что он вас любит? – спрашиваю я, потому что просто не могу себе этого представить. Не могу представить, как Мартин целует Белинду, смешит, заставляет чувствовать себя желанной. Такое поведение, я была уверена, для него неприемлемо, ведь он подавлен горем, скорбит по почившей Кэндис.

– Да, – подтверждает Белинда, но потом ее лицо омрачается. – Во всяком случае, на первых порах. Вскоре после того, как мы поженились, у меня возникла надежда, что он постарается найти такую работу, которая позволит ему быть дома каждую ночь. Я скучала по нему, когда он находился в отъезде, и верила, что он скучает по мне. Думала, разъездная жизнь ему опостылеет, особенно после того, как я сообщила ему, что жду ребенка.

– Но этого не случилось.

Белинда качает головой.

– Когда я попросила, чтобы он нашел работу ближе к дому, он ответил, что ему его работа нравится. Что в нашей жизни ничего менять не надо. Я ведь знала, чем он зарабатывает на жизнь, когда выходила за него замуж. Знала, какую жизнь он ведет, и все равно его полюбила. Тогда я была счастлива. И сейчас могу быть счастлива, если захочу. Зачем же я себя накручиваю?

Она умолкает, глядя на свое обручальное кольцо; оно попроще, чем мое. Видимо, Белинда поняла, что ее брак дал трещину, еще до того, как явилась ко мне, догадываюсь я. И сюда она приехала, желая убедиться, что ее подозрения беспочвенны, что трещины никакой нет. А в результате весь ее мир рухнул.

– Почему вы решили приехать именно сюда? – мягко спрашиваю я. – Откуда вам известно имя Мартина Хокинга?

Белинда смахивает с ресниц слезы.

– Несколько дней назад, когда он был дома, я заметила, что из кармана его сюртука торчит конверт, и вытащила его. Он был на имя некоего Мартина Хокинга, проживавшего по этому адресу. От какого-то сан-францисского банка. Я заглянула в карман и увидела еще один конверт, адресованный этому же человеку. Пока я рассматривала конверты, в спальню пришел Джеймс. Он спросил, что я делаю. Я солгала, сказав, что хотела почистить его сюртук, потому что он загрязнился в дороге, и нашла в кармане письма.

– Он рассердился на вас? Как отреагировал?

– Просто протянул руку за конвертами. Я спросила, кто такой Мартин Хокинг. Его друг? Нет, клиент, ответил он. Я поинтересовалась, почему он носит с собой корреспонденцию этого человека. Я не собиралась лезть в его дела. Просто хотела, чтобы он объяснил, как в кармане его пиджака оказались чужие письма. Он сказал, что мистера Хокинга нет в городе и что в его отсутствие он помогает ему с его бизнесом. Я заметила, что он очень любезен, а Джеймс сказал, что мистер Хокинг – его самый лучший клиент. Потом он заявил, что вынужден отлучиться на два-три дня по делам мистера Хокинга. Забрал у меня сюртук, сказав, что я почищу его, когда он вернется, но сейчас ему надо срочно уехать по поручению мистера Хокинга.

– И он не был сердит или расстроен, когда уезжал?

– Нет. Но я была уверена: что-то тут не так, – отвечает Белинда. – Джеймс планировал немного побыть дома и вдруг сорвался и уехал на два-три дня по каким-то непонятным делам? Так вот просто? Я подумала, что, может быть, Джеймс задолжал мистеру Хокингу денег. Что, может быть, мистер Хокинг для него больше чем клиент. Что, может быть, Джеймс из-за него не отказывается от постоянных разъездов. Адрес, увиденный на конверте, я записала, – чтобы не забыть.

– И когда это было?

– Четыре дня назад. Потому я и приехала сюда. Подумала, что у него, возможно, неприятности. Эллиота попросила присмотреть за гостиницей и отвезти меня на железнодорожный вокзал. Объяснила ему, почему должна ехать в Сан-Франциско и что вернусь вечером. А потом отправилась сюда. Позвонила в вашу дверь.

Она закончила, а я сижу в молчании, в полной мере сознавая, что оказалась в весьма сомнительном положении: я замужем за бессердечным аферистом, равно как и женщина, сидящая напротив меня. Я ни в чем больше не уверена, кроме того, что мой так называемый муж является отцом девочки, которую я люблю больше жизни. Отныне, что бы ни случилось, я не должна потерять Кэт. Я не могу ее потерять. Не могу, и все.

Этого я не допущу.

Но как теперь быть?

Должно же быть какое-то объяснение поступкам Мартина? Как все это понимать? Чего он добивается? Зачем специально искал вторую жену после того, как женился на мне?

Зачем?

Я облокачиваюсь на стол и, потирая виски, размышляю. Мартину не было нужды завоевывать меня любовью. Он знал, что я хочу вырваться из Нью-Йорка, хочу ребенка и стабильности. Он имел возможность предоставить мне то, чего я желала, и хотел взамен получить то, что могла предоставить ему я. И мы заключили сделку. А вот любовь Белинды он завоевывал. Зачем? Я абсолютно уверена, что Мартин никакой не землемер, да и в страховой компании он тоже, скорее всего, не работает. Вероятно, мы с Белиндой пешки в какой-то его большой игре. Но что за игру он ведет? Допустим, с моей помощью он создает о себе впечатление обычного степенного семьянина в глазах тех, кого могла бы заинтересовать личность Мартина Хокинга, но страховая компания тут явно ни при чем.

И как Белинда вписывается во все это? От меня не укрылось, что у нас обеих печальное прошлое: мы потеряли отцов, которых любили; наши отцы были хорошими мужьями для наших матерей. Выбор на Белинду пал не случайно – равно как и на меня, – потому что она могла дать Мартину то, чего он желал. Что именно?

Ответа я не знаю; понимаю только, что Мартин полон тайн.

В следующую секунду на меня нисходит озарение: я знаю место, где он хранит часть своих секретов. Точнее, два места.

Впервые с той минуты, как Белинда увидела мою свадебную фотографию, я не чувствую себя растерянной. Знаю, что нужно делать.

– Пойдемте со мной. – Я поднимаюсь из-за стола.

– Куда? – удивляется Белинда, должно быть услышав настойчивость в моем голосе.

– Сначала в библиотеку. Потом в котельную.

Мы выходим из кухни, и обе одновременно замечаем Кэт. Прислонившись к двери, она сидит на полу, – судя по ее позе, уже давно.

Кэт слышала наш разговор.