Текст книги "Компьютерное подполье. Истории о хакинге, безумии и одержимости"

Автор книги: Сьюлетт Дрейфус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 32 страниц)

И пока Wandii, его мать и команда защитников спокойно праздновали победу, СМИ сообщили, что Скотланд-Ярд оплакивает свое поражение, которое было намного серьезнее, чем просто проигрыш конкретного уголовного дела. Группа по компьютерным преступлениям подверглась «реорганизации». Два опытнейших офицера из пятерых сотрудников отдела были переведены в другое подразделение. Официально было объявлено, что такие «перестановки» являются обычной процедурой для Скотланд-Ярда. Неофициальная точка зрения гласила, что дело Wandii стало фиаско, напрасной тратой времени и средств и что такое поражение не должно повториться.

На севере, по мере приближения судного дня, над головами Pad’a и Gandalf’a сгущались черные тучи. Вердикт по делу Wandii мог вызвать ликование у многих в компьютерном андеграунде, но он вовсе не внушал оптимизма двум хакерам 8lgm.

Для Pad’a и Gandalf’a, которые уже признали свою вину, оправдание Wandii было катастрофой.

:)

Спустя два месяца после того, как в Англии был оправдан Wandii, 12 мая 1993 года Борис Кайзер стоял у скамьи подсудимых, представляя Electron’a на судебном слушании по иску к австралийскому хакеру. Когда он начал говорить, в окружном суде штата Виктория воцарилась тишина.

Высокий дородный мужчина с низким голосом и властной манерой держаться, в традиционной черной мантии, развевающейся вокруг него эхом его выразительной беспрерывной жестикуляции, Кайзер, казалось, заполнил собой весь зал суда. Искусный шоумен, он знал, как воздействовать на аудиторию судебных репортеров позади него и на судью напротив.

Electron уже встал со скамьи подсудимых и признал себя виновным по четырнадцати пунктам обвинения по договоренности с офисом Генерального прокурора. В своей обычной манере Кайзер прервал долгую процедуру, когда судебный чиновник зачитывал каждое обвинение и спрашивал Electron’a, признает ли он себя виновным по этому пункту или нет. Нетерпеливо взмахнув рукой, Кайзер попросил судью опустить эти формальности, раз уж его клиент признал свою вину по всем условленным пунктам. Это восклицание было скорее констатацией факта, чем просьбой.

Формальности иска были в общем улажены, оставалось решить вопрос приговора. Electron опасался, что его могут отправить в тюрьму. Несмотря на давление адвокатов Electron’a, офис Генерального прокурора отказался рекомендовать суду приговор без тюремного заключения. Максимум, чего смогли добиться защитники хакера в обмен на его согласие стать государственным свидетелем – прокурор не стал выносить рекомендаций по приговору вообще. Судья был волен принять свое собственное решение без давления со стороны DPP.

Electron нервно теребил обручальное кольцо отца, которое он носил на правой руке. После смерти отца сестра Electron’a начала забирать вещи из родительского дома. Electron’a это не слишком волновало, потому что по-настоящему он дорожил лишь этим кольцом и отцовскими картинами.

Кайзер вызвал нескольких свидетелей, чтобы поспособствовать вынесению более мягкого приговора. Бабушка Electron’a из Квинсленда. Женщина, дружившая с его семьей и отвозившая Electron’a и его сестру в больницу в день смерти отца. Его психиатр, знаменитый Лестер Уолтон [Lester Walton]. Последний, в частности, подчеркнул огромную разницу между двумя возможными путями: тюрьма, которая несомненно усугубит и без того нестабильное душевное состояние молодого человека, или свобода, которая предоставит Electron’y хороший шанс со временем вернуться к нормальной жизни.

Когда Кайзер начал подводить дело к приговору без тюремного срока, Electron услышал, как толпа журналистов позади него яростно застрочила в своих блокнотах. Он хотел повернуться к ним, но побоялся, что судья увидит его длинные волосы, собранные в хвост, который он надежно спрятал за воротом своей тщательно выглаженной белой рубашки.

– Ваша честь, – Кайзер чуть оглянулся назад к судебным репортерам, подогревая их интерес, – мой клиент жил в искусственном мире электронных импульсов.

Царапанье и скрип. Electron мог предугадать с точностью до доли секунды, когда активность карандашей и ручек журналистов достигнет крещендо. Приливы и отливы баса Бориса Кайзера были выдержаны в стиле телевизионного диктора.

Кайзер сказал, что его клиент зависит от компьютера, подобно тому, как алкоголик одержим бутылкой. Царапанье усилилось. «Этот человек, – загремел Кайзер, – никогда не имел намерения нанести ущерб какой-либо системе, украсть деньги или извлечь выгоду для себя. В конечном итоге он не мошенник, он просто играл».

– Я думаю, – заключил адвокат Electron’a страстно, но достаточно медленно, чтобы каждый журналист успел записать его слова, – что моего подзащитного можно назвать мальчиком-с-пальчик, который залез в карманчик, достал барабанчик и сказал: «Какой я хороший мальчик!»

Наступило ожидание. Судья удалился, чтобы взвесить предварительные выступления обеих сторон, семейное положение Electron’a, тот факт, что он решил стать государственным свидетелем обвинения, его компьютерные преступления – все. Electron предоставил обвинению показания против Phoenix’a на девяти страницах. Если дело Phoenix’a дойдет до суда, Electron’y придется занять место свидетеля, чтобы подтвердить эти показания.

Весь следующий месяц, прежде чем вернуться в суд и услышать приговор, Electron думал о том, как он мог бы оспаривать обвинения, отдельные из которых были весьма сомнительны.

В одном случае он был обвинен в нелегальном доступе к общедоступной информации через общедоступную учетную запись. Он вошел в анонимный FTP сервер в университете Хельсинки, чтобы скопировать информацию о DES. Первым местом доступа была взломанная учетная запись в Мельбурнском университете.

Адвокат Electron’a сказал ему: «Опровергни это обвинение – и на его место придут другие. У DPP полно доказательств, и они выдвинут обвинения по другому сайту». Но, несмотря на его слова, Electron считал, что некоторые из государственных улик не выдержали бы перекрестного допроса.

Когда журналисты из Австралии и других стран начали звонить в штаб-квартиру NASA в надежде получить комментарии по поводу спровоцированного хакерами отключения сети, в агентстве ответили, что не имеют понятия, о чем они спрашивают. Не было никаких отключений сети NASA. Пресс-секретарь навел справки и заверил СМИ, что их вопросы поставили руководство NASA в тупик. Даже показания Шэрон Бискенис оказались не так уж надежны. Выяснилось, что она из Lockheed, а в NASA работает по контракту.

В течение этого месяца ожидания Electron столкнулся с большими трудностями из-за толкования Кайзером детского стишка в зале суда. Когда он звонил друзьям, они начинали разговор со слов: «О, да это сам мальчик-с пальчик!»

Они все видели это в ночных новостях – репортаж о Кайзере и его подзащитном. Кайзер выглядел важно, выходя из зала суда, a Electron в круглых очках, как у Джона Леннона, со своими длинными волосами, собранными сзади в хвост, вымученно пытался улыбаться в камеры. Его веснушки скрылись в ярком свете прожекторов, так что казалось, что его черные круглые очки плавают на пустой белой поверхности.

:)

Через неделю после того, как Electron в Австралии признал себя виновным, Pad и Gandalf в последний раз сели рядом на скамью подсудимых в зале суда Саутворк в Лондоне.

В течение полутора дней мая 1993 года двое хакеров слушали, как адвокаты приводят доводы в их защиту. Они говорили судье, что подзащитные действительно взламывали компьютеры, но их преступления далеко не так серьезны, как это пытается изобразить обвинение. Адвокаты яростно сражались во имя единственной цели – спасти Pad’a и Gandalf’a от тюрьмы.

Вся процедура слушаний далась хакерам довольно тяжело. Причина этого заключалась не только в дурных предчувствиях по поводу предстоящего решения их судьбы. Проблема была в том, что Gandalf смешил Pad’a, а смех в разгар судебного заседания едва ли мог пойти ему на пользу. Pad’a совершенно доконало многочасовое пребывание рядом с Gandalf’ом, пока юристы с обеих сторон бились над проблемами компьютерного хакинга, которые друзья из 8lgm изучали годами. Pad’у достаточно было украдкой бросить взгляд на Gandalf’a, и вот он уже откашливается и прочищает горло, стараясь удержаться от приступа хохота. Лицо Gandalf’a было издевательски непочтительным.

Сурового вида судья Харрис давно уже мог отправить их в тюрьму, но он все еще ничего не понимал: как и стадо юристов, которые спорили у барьера, судья был – и навсегда остался – вне этого круга. Никто из них даже не представлял, что творится в головах обоих хакеров. Никто из них так и не смог понять, что же такое хакинг: каково дрожать, подкрадываясь к добыче или используя свои мозги на всю катушку, чтобы перехитрить так называемых экспертов, в чем состоит несравненное удовольствие проникновения в столь желанную систему и осознания, что она полностью принадлежит тебе. Не смогли они разобраться, где пролегает та антиавторитарная жилка, которая служит отличным щитом против самых жестоких бурь, бушующих во внешнем мире, и на чем основано чувство товарищества в международном хакерском сообществе в Altos.

Юристы могли не переставая твердить об этом, могли вызывать экспертов в качестве свидетелей и предоставлять судье данные психологического заключения, но никому из них так и не удалось испытывать это самому. Остальная часть присутствующих в зале суда тоже в этом не разбиралась, и Pad с Gandalf’ом, сидя на скамье подсудимых, наблюдали за происходящим словно сквозь прозрачное зеркало из закрытой потайной комнаты.

Больше всего Pad волновался из-за третьего пункта обвинения – того, что угрожал ему одному. На предварительных слушаниях он допустил, что мог причинить вред системе, принадлежащей учреждению, которое в 1990 году называлось Центральная политехническая школа Лондона. Он не наносил никакого ущерба машине посредством, скажем, уничтожения файлов, но противная сторона заявила, что ущерб составил £250 000.

Хакер был уверен, что Политехническая школа никак не могла израсходовать сумму, даже отдаленно напоминающую эту цифру. Он ясно представлял, сколько времени нужно, чтобы очистить систему от следов его пребывания. Но если прокурору удастся убедить судью в своей правоте, хакер может быть осужден на длительное тюремное заключение.

Pad уже настроился отбывать тюремный срок. Еще до того, как был назначен день суда, адвокат предупредил его, что, вполне возможно, оба хакера 8lgm сядут за решетку. После дела Wandii общественное давление на суд стало чудовищным. Полиция расценивала оправдательный приговор по делу Wandii как «лицензию на хакинг», и The Times поддержала это заявление.[43]43
  Nick Nuttall, «Hackers Stay Silent on Court Acquittal», The Times, 19 march 1993.


[Закрыть] В глазах обывателя это выглядело так, словно судья, председательствующий на суде над Wandii, хотел передать четкое и ясное послание всему хакерскому сообществу.

Pad думал, что если бы они с Gandalf’ом заявили о своей невиновности вместе с Wandii, они тоже могли быть оправданы. Но Pad ни за что не смог бы заставить себя вынести то публичное унижение, через которое пришлось пройти Wandii. Журналисты явно стремились представить всех троих хакеров мертвенно-бледными, изможденными, социально недееспособными чудаковатыми гениями, и адвокаты Wandii в немалой степени приложили к этому руку. Pad не возражал, когда его считали очень умным, но он вовсе не хотел прослыть чудиком. Иногда у него появлялись девушки. Он ходил с друзьями потанцевать или послушать независимые группы в музыкальные клубы Манчестера. Он следил за своим телом, занимаясь дома с гантелями. Скромный – да. Закомплексованный – нет.

Мог ли Pad повернуть дело к зависимости от хакинга? Мог, хотя никогда не считал себя зависимым. Совершенно одержимый, полностью поглощенный? Может быть. Страдающий без компьютера? Да, наверное. Но зависимый? Нет, он так не думал. Кроме того, никто не мог дать стопроцентной гарантии, что защита, построенная на зависимости, сможет спасти его от заявлений обвинения.

Для Pad’a оставалось загадкой, откуда взялось это утверждение о четверти миллиона фунтов. Полицейские просто сказали ему об этом на первом же допросе. Pad пока не видел никаких доказательств, но очень беспокоился по поводу того, как суд отнесется к этому вопросу.

Ответ могла дать компетентная независимая техническая экспертиза. По запросу адвокатов Pad’a и Gandalf’a доктор Питер Миллз [Peter Mills] из Манчестерского университета и доктор Рассел Ллойд [Russell Lloyd] из Лондонской бизнес-школы тщательно проверили огромное количество технических улик, предоставленных в документах обвинения. В независимом заключении на 23 страницах эксперты установили, что хакеры произвели гораздо меньше разрушений, чем было заявлено обвинением. Кроме того, защитники Pad’a попросили доктора Миллза об отдельной проверке и заключении по вещественным доказательствам, на которых базировалось заявление обвинения о большой сумме ущерба.

Доктор Миллз установил, что один из экспертов–свидетелей полиции – служащий British Telecom – сообщил, что рекомендовал полную реконструкцию системы в максимально короткие сроки – и стоило это все недешево. Тем не менее, эксперт ВТ и близко не говорил о том, что сумма ущерба равняется четверти миллиона фунтов, даже не упоминал о том, что вышеупомянутая сумма уже названа официально.

Таким образом, доктор Миллз сделал вывод, что не существует никаких доказательств, поддерживающих заявление об ущербе в £250 000. Более того, любая основательная проверка так называемых улик, предоставленных обвинением, доказывает, что это утверждение попросту смехотворно.

В отдельном заключении доктор Миллз установил, что:

«1) Машина, о которой идет речь, это VAX 6320. Это достаточно мощный мэйнфрейм, который может поддерживать несколько сотен пользователей.

2) Общий объем файлов занял бы шесть магнитных лент, хотя по причине того, что тип магнитной ленты не уточнен, невозможно точно указать размер файловой системы. Магнитная лента может вмещать от 0,2 гигабайта до 2,5 гигабайта.

3) Машина не работала три дня.

Обладая такой неполной информацией, сложно подсчитать стоимость восстановления машины, хотя общая цифра может быть следующей:

1) Время, потраченное на восстановление системы: 10 человеко-дней из расчета £300 в день = £3000.

2) Время, потерянное пользователями: 30 человеко-дней из расчета £300 в день = £9000.

По моему мнению, общая сумма ущерба едва ли превышает £12 000, и даже эта оценка скорее всего завышена. Я совершенно не могу представить, как могут быть обоснованы убытки в размере £250 000».

Pad’y стало абсолютно ясно, что в заявлении обвинения речь шла вовсе не о нанесенном ущербе. Нужно было тщательно обезопасить систему, то есть полностью перестроить ее. Он предположил, что полиция попыталась повесить стоимость системы безопасности всей компьютерной сети Политехнической школы на плечи одного хакера и назвать ее ущербом. Pad понял, что на самом деле Политехническая школа никогда не теряла такой суммы.

У Pad’a появилась надежда, но вместе с тем он был разгневан. Все это время полиция размахивала перед его носом огромным счетом за несуществующий ущерб. Он ворочался с боку на бок в своей постели по ночам, переживая из-за этого. И вот выясняется, что цифра, выдаваемая за непреложный факт в течение столь долгого времени, оказалась лишь голословным утверждением, не имеющим под собой сколько-нибудь серьезных оснований.

Используя заключение доктора Миллза, защитник Pad’a, королевский адвокат Мухтар Хуссейн [Mukhtar Hussain], в частном порядке вступил в переговоры с прокурором, который в итоге пошел на уступки и согласился свести ущерб к £15 000. Pad полагал, что это все равно было слишком много, но все же лучше, чем четверть миллиона. Не было никакого смысла заглядывать в зубы дареному коню.

Судья Харрис согласился с пересмотренной суммой ущерба.

Положение обвинения могло несколько пошатнуться, но до победы было далеко – прокурор не собирался сдаваться. Во время окончательных двухдневных слушаний Джеймс Ричардсон сказал присяжным и журналистам, что эти двое хакеров взломали около 10 тысяч компьютеров по всему миру. Они побывали в машинах и сетях по меньшей мере пятнадцати стран. Россия. Индия. Франция. Норвегия. Германия. США. Канада. Бельгия. Швеция. Италия. Тайвань. Сингапур. Исландия. Австралия. «Полицейские, расследовавшие дело, говорили, что список мишеней хакеров „можно было читать, как атлас“», – заявил Ричардсон суду.

Pad выслушал список. Это было похоже на правду. Но оставалось неясным, откуда взялось утверждение, что они с Gandalf’ом повредили шведскую телефонную сеть запуском сканера Х.25 в сетевой пакет. Эта катастрофа заставила министра правительства Швеции принести извинения по национальному телевидению. Полиция сообщила, что министр в своем публичном выступлении не назвал истинную причину проблемы – британских хакеров.

Pad понятия не имел, о чем они толкуют. Он не делал ничего подобного в шведской системе, и, насколько он знал, Gandalf тоже не был к этому причастен.

Кое-что также вызывало сомнения. Ричардсон сообщил суду, что в общей сложности оба хакера повесили на ничего не подозревающих абонентов самое малое на £25 000 телефонных счетов и нанесли системам ущерб по крайней мере в £123 000.

Откуда эти парни взяли такие цифры? Pad поражался их наглости. Он исследовал доказательства буквально под микроскопом, но так и не увидел ни одного счета, свидетельствующего о том, что хотя бы один сайт потратил какую-то сумму на восстановление «ущерба», причиненного хакерами. Цифры, которыми легко бросались полиция и обвинение, не были оформлены в реальные счета, они брались из воздуха.

И вот в пятницу 21 мая, когда все улики были представлены, судья пригласил суд удалиться для вынесения приговора. Когда через четверть часа он вернулся, Pad по лицу судьи догадался, что сейчас произойдет. Вид судьи ясно говорил хакеру: «Я собираюсь дать вам все то, что должен был получить Wandii».

Судья Харрис выразил настроение The Times, сказав двум обвиняемым:

«Если бы вашей страстью были автомобили, а не компьютеры, мы назвали бы ваше поведение преступным, и если провести параллель, в чем я не могу себе отказать, то вашу деятельность стоило бы назвать интеллектуальными увеселительными гонками на чужих машинах. Хакинг вовсе не безобидное занятие. Сегодня компьютеры занимают важное место в жизни каждого из нас. Некоторые государственные институты, оказывающие услуги неотложной помощи, зависят в их предоставлении от своих компьютерных систем».[44]44
  Melvin Howe, Press Association Newsfile, home news section, 21 may 1993.


[Закрыть]

Хакеры должны были получить ясное предупреждение о том, что компьютерные преступления «не будут и не могут быть дозволены», как сказал судья, добавив, что он долго и напряженно думал, прежде чем вынести решение. Он вполне допускал, что хакеры не собирались причинять вред, но обстоятельства повелевали оградить компьютерные системы общества от подобных посягательств, и он не выполнил бы свой общественный долг, если бы не приговорил обоих хакеров к шести месяцам тюремного заключения.

Судья Харрис сказал хакерам, что он выбрал такой способ пресечения, чтобы «наказать вас за то, что вы сделали, и за ущерб, который вы причинили, и в то же время удержать тех, кто может, подобно вам, не устоять перед соблазном».

«Вот где был показательный процесс, а вовсе не дело Wandii», – думал Pad, когда полицейские проводили их с Gandalf’ом от скамьи подсудимых к лифту для осужденных, а оттуда в тюремную камеру.

:)

Меньше чем через две недели после того, как Pad и Gandalf были приговорены к тюремному заключению, Electron вернулся в окружной суд штата Виктория, чтобы узнать свою собственную участь.

Стоя у скамьи подсудимых 3 июня 1993 года, Electron чувствовал оцепенение, словно бы заимствованное из сцены суда над Мерсо в романе Камю «Посторонний». Он думал, что сможет справиться со стрессом, но внезапно испытал эффект резко суженного поля зрения, случающийся у истериков, в тот момент, когда смотрел, как судья оглашает его приговор. Он внимательно осмотрел зал суда, но не увидел ни Phoenix’a, ни Nom’a.

После того, как судья Энтони Смит [Anthony Smith] подытожил обвинения, его интерес особенно привлек пункт № 13 – обвинение, связанное с Zardoz. Он на несколько минут углубился в чтение документа, а затем сказал: «На мой взгляд, каждое из преступлений, о которых идет речь в пунктах № 12, 13 и 14, заслуживает тюремного заключения». Это были обвинения в «явной связи» с проникновениями Phoenix’a в NASA, LLNL и CSIRO. Electron снова обвел взглядом зал заседаний. Люди пристально смотрели на него. Их глаза говорили: «Ты сядешь в тюрьму».

«У меня сложилось мнение, что тюремное заключение будет адекватным приговором по каждому из этих преступлений, учитывая их серьезность, – заметил судья Смит, – а также принимая во внимание необходимость продемонстрировать тот факт, что общество не станет терпеть подобного поведения. Наше общество в настоящий момент… все больше… зависит от компьютерных технологий. Ваше поведение несет угрозу использованию этих технологий… Долг суда… внимательно отнестись к тому, чтобы вынесенный вам приговор отразил тяжесть вашего проступка. По каждому из пунктов 12, 13, 14 вы осуждаетесь и приговариваетесь… в общей сложности… к тюремному заключению сроком на шесть месяцев».

Судья сделал паузу, затем продолжил: «Однако я приказываю освободить вас немедленно под залог $500… Вы освобождаетесь от тюремного заключения при условии хорошего поведения в течение последующих шести месяцев». Затем он назначил Electron’y 300 часов общественных работ и обязал его пройти психиатрическое освидетельствование и лечение.

Electron вздохнул с огромным облегчением.

Говоря о смягчающих обстоятельствах, повлекших за собой условный приговор, судья Смит изобразил Electron’a как личность, зависимую от использования компьютера «почти так же, как алкоголик зависит от бутылки». Борис Кайзер использовал эту аналогию на предварительном слушании скорее на потребу СМИ, но, очевидно, слова адвоката произвели на судью впечатление.

Когда суд удалился, Electron сошел со скамьи подсудимых и пожал руки своим защитникам. После трех лет его проблемы с законом почти закончились. У него оставалась единственный повод для возвращения в суд.

Если Phoenix будет продолжать упрямиться и оспаривать дело, Генеральная прокуратура приведет Electron’a к присяге, чтобы он свидетельствовал против своего бывшего товарища. Если ему придется это сделать, это будет мерзкая сцена.

:)

Заключенные тюрьмы Ее Величества Киркхем на северо-западном побережье Англии неподалеку от Престона знали все о Pad’e и Gandalf’e к моменту их прибытия. Их приветствовали по именам, поскольку все видели телерепортажи, а особенно запомнили тот, где на фоне картинки взлетающего космического челнока рассказывалось, как Gandalf взломал NASA.

Киркхем показался хакерам гораздо приятнее Брикстона, где они провели первые дни заключения, ожидая, когда их отправят дальше. Брикстон полностью соответствовал представлению Pad’a о тюряге с этажами зарешеченных камер вокруг открытого пространства в центре, которые дозволялось покидать (например, на прогулку) только строго по расписанию. В Брикстоне содержались отпетые преступники. К счастью, в ожидании дальнейшей отправки Pad’a и Gandalf’a поместили в одну камеру.

После десяти дней в Брикстоне охранники вывели хакеров из камеры, заковали их в наручники и посадили в тюремный автобус, следующий на ветреное западное побережье.

Во время поездки Pad старался не сводить глаз со своей руки, скованной сверкающей сталью с запястьем Gandalf’a, но не выдерживал и снова бросал взгляд на приятеля-хакера. Задерживая дыхание и отворачиваясь от сдавленной ухмылки Gandalf’a – его друг сам старался не расхохотаться, – Pad боролся. Он пытался держать в напряжении лицевые мускулы, чтобы не смеяться.

Тюрьма Киркхем соблюдала минимум предосторожностей по отношению к своим 632 заключенным. Со своими несколькими свободно стоящими вокруг двора зданиями она была скорее похожа на базу Королевских ВВС времен Второй мировой войны. Здесь не было настоящих стен, только невысокое проволочное ограждение. Pad вскоре узнал, что заключенные спокойно перепрыгивали через него, когда тюрьма начинала их утомлять.

Для тюрьмы Киркхем оказался совсем неплохим местом. Здесь был пруд с утками, лужайка для игры в шары, нечто вроде мини-кинозала, где можно было смотреть кино по вечерам, восемь телефонов-автоматов, футбольное поле, площадка для крикета и, самое главное, окрестные луга. Заключенных можно было навещать по будням с 13.10 до 15.40 и по выходным в любое время.

Удача улыбнулась двум хакерам. Они прибыли в тюрьму по одному направлению, и поскольку никто не возражал, то они стали соседями по камере. Приговор был вынесен в мае, поэтому им придется пробыть здесь все лето. Если они будут «хорошо себя вести» и не ввязываться в ссоры с другими заключенными, их освободят через три месяца.

Как и в любой тюрьме, в Киркхеме разделяли заключенных, которые не могли ужиться друг с другом. В основном зеки хотели знать, за что ты попал сюда и не совершил ли ты преступления на сексуальной почве. В тюрьме не любили сексуальных преступников. Pad’y рассказали, как однажды группа заключенных пыталась повесить одного такого, считая, что он насильник. На самом деле этот бедняга просто отказался платить подушный налог.

К счастью для Pad’a и Gandalf’a, все в Киркхеме знали, за что они здесь. В конце первой недели пребывания в тюрьме они вернулись в свою комнату и увидели над дверью надпись: «Штаб-квартира NASA».

Другие заключенные с облегченным режимом содержания знали, что такое хакинг, и у них была куча идей, как заработать на этом. Большинство узников Киркхема угодили сюда за мелкие кражи, мошенничества с кредитными картами и прочие незначительные преступления. Был здесь и один фрикер, который прибыл в тюрьму в один день с Pad’ом и Gandalf’ом. Он получил восемь месяцев тюрьмы – на два месяца больше, чем хакеры 8lgm, – и Pad все гадал, какое же послание было адресовано андеграунду на этот раз.

Несмотря на все свои старания, двое из 8lgm не смогли вполне приспособиться к тюремным порядкам. По вечерам другие заключенные убивали время, сражаясь в пул или покуривая травку. В комнате 8lgm недалеко от холла Gandalf сидел на своей койке, штудируя учебник по VMS. Pad читал компьютерный иллюстрированный журнал и слушал какую-нибудь независимую музыку, чаще всего кассету Babes in Toyland. Пародируя фильмы на тюремную тему, хакеры отмечали на стене камеры дни своего пребывания за решеткой – четыре продольных черты, затем одна перечеркивающая их линия. Кое-что другое они, впрочем, тоже писали на стенах.

Длинные солнечные летние дни плавно перетекали один в другой по мере того, как Pad и Gandalf входили в ритм тюремной жизни. Утренняя поверка в 8.30, чтобы убедиться, что никто из заключенных не вышел прогуляться за ограждение. Затем через лужайку для игры в шары на завтрак – фасоль, бекон, яйца, тосты и сосиска. Прогулка к теплицам – туда их назначили на работу.

Работа была несложной – ковыряться в земле. Прополоть молодой салат-латук, полить сладкий перец, пересадить помидорную рассаду. Когда ближе к полудню в теплицах становилось слишком жарко, Pad и Gandalf выбирались наружу, чтобы глотнуть свежего воздуха. Они часто говорили о девушках, отпуская на эту тему грубые мальчишеские шутки, а иногда беседовали о своих подружках более серьезно. Когда жара нарастала, они усаживались поудобнее, кайфуя у стены теплицы.

После ланча Pad и Gandalf еще немного работали в теплице, а затем иногда отправлялись погулять по полям вокруг тюрьмы. Сначала футбольное поле, а за ним выгон с коровами.

Pad был приятным парнем благодаря своему непринужденному стилю и чувству юмора. Но хорошо к нему относиться было не то же самое, что знать его самого и его настроение, часто глубоко спрятанное внутри. A Gandalf знал и понимал его. С Gandalf’ом все было легко. В долгих прогулках на солнце разговор тек так же свободно, как свободно дул легкий ветерок.

Во время прогулок по полям Pad часто надевал свою джинсовую куртку. Большая часть одежды на тюремном складе была грязно-синего цвета, но Pad’y повезло с отличной модной курткой, и он носил ее постоянно.

Часами гуляя по периметру тюремной территории, Pad обнаружил, как просто сбежать из тюрьмы, но если подумать – в этом не было никакого смысла. Он знал, что за этим последует – полиция поймает тебя и вернет назад. Но твой срок возрастет.

Раз в неделю родители Pad’a приезжали проведать его, но несколько драгоценных часов свидания были нужны скорее отцу с матерью, чем самому Pad’y. Он уверял их, что все в порядке, и когда они смотрели в его глаза и видели, что это правда, они почти переставали волноваться. Родители привозили ему новости из дома. Однажды они рассказали ему, что его компьютерное оборудование возвращено одним из полицейских, который принимал участие в налете на их дом.

Полисмен спросил у матери Pad’a, как ему живется в тюрьме. «Неплохо, – ответила она. – Тюрьма оказалась не так ужасна, как он думал». Лицо полицейского сморщилось в неодобрительной гримасе. Он явно рассчитывал услышать о том, что Pad терпит невыносимые лишения.

Не прошло и трех месяцев, как загоревшие во время прогулок по лугам Pad и Gandalf вышли на свободу.

:)

Напряжение между отцом и матерью Phoenix’a могло показаться почти ощутимым случайному свидетелю, который решил бы понаблюдать за ними в зале суда. Они сидели далеко друг от друга, но это отнюдь не умаляло молчаливой враждебности, повисшей в воздухе, словно облако. Разведенные родители Phoenix’a резко контрастировали с приемными родителями Nom’a, пожилой парой из пригорода, которые отлично подходили друг другу.

25 августа 1993 года, в среду, Phoenix и Nom признали себя виновными по пятнадцати и двум пунктам обвинения соответственно. Общее количество доказательств обвинения, риск и цена разбирательства дела полным составом суда и необходимость продолжать жить вынудили хакеров забыть о своих амбициях. Electron’y не было нужды являться в суд для дачи показаний.

На предварительных слушаниях, продолжавшихся два дня, адвокат Phoenix’a Дайсон Хоур-Лэйси [Dyson Hore-Lacy] довольно долго изображал неприятные обстоятельства развода родителей его подзащитного, стремясь произвести на судью впечатление. Лучшим шансом избавить Phoenix’a от тюремного срока было продемонстрировать, что он был вынужден искать утешения за компьютером во время невыносимого и горького расставания и развода родителей. Кроме того, защита изобразила Phoenix’a блестящим молодым человеком, который сбился с пути истинного, но теперь вернулся на него – у него была постоянная работа и нормальная жизнь.