Текст книги "«Н» – значит невиновен"

Автор книги: Сью Графтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

– Он выплачивал деньги Кэртису Макинтайру.

– КЭРТИСУ? – Я не верила своим ушам. – За что?

– Я тоже задала себе этот вопрос. Я, конечно, была вне себя. Как только Кеннет пришел домой, я набросилась на него с вопросами.

– И что он сказал? – Я смотрела на нее не мигая.

– Он сказал, что это обычная благотворительность. Он тратит небольшую сумму, но выручает из беды человека. Что-то вроде этого.

– Зачем ему это нужно?

– Не имею ни малейшего понятия.

– О какой сумме шла речь?

– За три года – около тридцати шести тысяч долларов.

– Да, дела! – выдохнула я. – Только что меня обвинили в том, что я вставляю палки в колеса, мешаю вести расследование, порученное Лонни, а тут я узнаю, что истец, оказывается, занимался систематическим подкупом основного свидетеля. Если Лонни узнает про это, его хватит удар!

– Примерно то же самое я сказала Кену. Он заявил, что просто хотел немного помочь человеку.

– Он что, не понимал, как это будет выглядеть, если об этом узнают? Это же прямой подкуп свидетеля. Поверьте мне, Кэртис вовсе не такой надежный свидетель, за которого он пытается себя выдать. Теперь-то мы точно не сможем использовать его в суде, как беспристрастного свидетеля.

– Кен объяснил, что не видит здесь особых проблем. Просто у Кэртиса были трудности с поисками работы, он хотел уезжать в другой штат, а Кеннету нужно было, чтобы этот человек всегда был под рукой...

– Но для таких случаев существуют повестки!

– Кен клялся, что никакого криминала в его действиях не было. Кэртис сам пришел к нему вскоре после того, как Дэвида оправдали в суде...

– О, перестаньте, Франческа! Что подумают по этому поводу присяжные, как вы думаете? Удивительно все сходится! Свидетельские показания Кэртиса приносят непосредственную выгоду человеку, который три года выплачивал ему деньги...

Я замолчала. Франческа теребила подушку, лежавшую у нее на коленях, с такой силой, что я невольно обратила на это внимание.

– И что же было дальше?

– Я передала справку о счете Морли. Я боялась, что Кеннет ее уничтожит, и решила, что разумней оставить ее у Морли до тех пор, пока мне не станет ясно, что делать дальше.

– Когда вы передали эту бумагу?

– В четверг, а обнаружила ее в среду вечером. В четверг вечером мы с Кеннетом насмерть разругались по поводу этой бумаги...

– Он понял, что вы забрали документ себе?

– Да, это его и взбесило. Он требовал вернуть его, но я не соглашалась ни под каким видом.

– Кеннет знает, что вы отдали бумагу Морли?

– Нет, ему я этого не сказала. Может быть, он сам догадался, только я не пойму, каким образом. А почему вы спрашиваете?

– Потому что Морли не умер, его отравили.Кто-то подсунул ему пирожное с начинкой из бледных поганок. Я обнаружила остатки этого пирожного в корзине для бумаг в его кабинете.

– Вы же не думаете, что это мог сделать Кен? – Лицо Франчески стало белым как мел.

– Я была у Морли дома и в его офисе. Ничего похожего на эту справку не обнаружила. Кстати, все бумаги Морли были в страшном беспорядке, часть из них явно пропала. Сначала я подумала, что он просто неряшливо вел документы или обманывает Лонни, подсовывая ему липовые отчеты о работе. Но теперь я склоняюсь к тому, что кто-то забрал первые попавшиеся документы, чтобы скрыть пропажу какой-то более ценной бумаги.

– Кеннет никогда не пошел бы на такое. Нет, он не мог бы сделать такую вещь.

– Что было в четверг, когда он понял, что бумаги у вас нет? Он не настаивал, чтобы вы сказали ему, где она?

– Он спрашивал меня об этом несколько раз, но я молчала. Тогда он сказал, что ничего страшного в этой истории нет, что никакого преступления он не совершал, а просто ссужал Кэртиса деньгами – это его личное дело. И нет беды в том, что я это узнала.

– А вам самой эта история не кажется странной? Кеннет регулярно платит Кэртису Макинтайру, Макинтайр собирается выступать в качестве свидетеля обвинения на процессе по делу Дэвида Барни. Если обвинение подтвердится, Кеннет получит большие деньги. Разве вы не видите, что у каждой стороны здесь свой интерес? Или, возможно, речь идет о каком-то шантаже. Все это вызывает массу вопросов.

– Какой шантаж вы имеете в виду?

– Шантаж, связанный с делом об убийстве Изабеллы Барни. Вокруг него слишком много неясного.

– Кеннет ни за что не решился бы на убийство Изабеллы. Он слишком сильно ее любил.

– Это он сейчас тан говорит. Кто знает, что было у него на уме шесть лет назад?

– Вряд ли он способен на это. – Голос у Франчески звучал не особенно убедительно.

– Почему бы и нет? Изабелла бросила его ради Дэвида Барни. Может ли быть лучший вариант мести – убить ее и сделать так, чтобы подозрение пало на Дэвида?

Я ушла, оставив Франческу в глубокой задумчивости. Она машинально теребила один из углов подушки, лежавшей у нее на коленях, пока он не стал похож на заячье ухо.

20

На пути в Колгейт я остановилась у заправки. Бензин был на нуле. Это мотание по городу было ничем не лучше поездки в Айдахо и обратно. Нужно потребовать у Лонни компенсации за бензин. Был уже седьмой час, навстречу мне по шоссе двигался непрерывный поток машин. Над окрестными скалами ползли лохматые тучи.

Я направлялась на фирму "Войт Моторз" и прикидывала в уме шансы на то, что Кеннет Войт скажет мне правду. Какими бы ни были его отношения с Кэртисом, в какой-то момент все равно настанет время для прямого разговора об этих странных выплатах. Если я ничего не вытяну из Кеннета, то поеду к Кэртису и поговорю с ним. Я припарковала мою машину на стоянке между роскошным "ягуаром" и новеньким "порше". Вошла в салон, не обратив никакого внимания на ринувшуюся ко мне служащую. Поднялась наверх, где располагались стеклянные кабинки офисов – "Кредит", "Бухгалтерия". По-видимому, в салоне была железная дисциплина – всем служащим надлежало быть на рабочих местах до закрытия – до восьми часов. В ожидании заветной минуты служащие уже начинали потихоньку собираться. Кабинет Кеннета украшала табличка с крупными медными буквами. Секретаршей Кеннета оказалась женщина лет пятидесяти, которая решила, что светлые волосы вернут ей молодость. Глаза у нее были печальные. Она наводила порядок на своем столе, раскладывая досье и карандаши с ручками.

– Добрый вечер, мистер Войт у себя? Мне нужно переговорить с ним, – сказала я.

– Разве вы не встретили его на лестнице? Он ушел минуты две назад. Может быть, он пошел через черный ход? Я смогу вам чем-нибудь помочь?

– Нет, не думаю. Где он обычно ставит свою машину? Я попытаюсь поймать его на стоянке.

Секретарша посмотрела на меня с подозрением.

– По какому поводу вы пришли?

Я не стала ничего говорить ей. Пошла по второму этажу, заглядывая в открытые двери офисов. Заглянула даже в мужской туалет. Оттуда как раз выходил какой-то мужчина, застегивающий ширинку. Боже, как у них все просто! Нет, если бы на земле была справедливость, то все надо было бы сделать наоборот. Я сказала: "О, извините, ошиблась". Наконец-то я дошла до двери, на которой было написано "Пожарный выход". У этого выхода не стояло ни одной машины, Кеннета тоже не было видно.

Я вернулась к своему "фольксвагену" и поехала по направлению к Стейт-стрит. До мотеля, в котором обитал Кэртис Макинтайр, было около мили езды. По сторонам тянулись бесчисленные ресторанчики, мойки для машин, офисы мелких фирм и магазинчики. Я проехала по эстакаде Каттер-роуд. Налево от меня параллельно автостраде тянулась Стейт-стрит.

Мотель располагался на пересечении Стейт-стрит и шоссе, которое вело на север, к горам. Я поставила машину перед мотелем, именно туда, куда ставил бы ее Кэртис, будь у него хоть какой-нибудь автомобиль. Почти во всех окнах мотеля горели огни, разносился запах жаркого. Звучала дикая смесь теленовостей и музыки в стиле кантри. У Кэртиса света в окне не было, и никто не ответил на мой стук в дверь. Я постучала в соседнюю дверь. Открыл человек лет сорока с ярко-голубыми глазами и всклокоченными волосами.

– Я разыскиваю вашего соседа. Случайно не знаете, где он?

– Кэртис куда-то ушел.

– Не знаете, куда?

– Сегодня не моя очередь следить за ним, – пожал он плечами.

Я вынула из сумочки свою визитную карточку и ручку. Написала на карточке, чтобы Кэртис позвонил мне как можно скорее.

– Вы не передадите ему эту записку?

– Передам, если увижу. – Он захлопнул дверь.

Я написала еще одну записку, прицепила ее к металлическим цифрам на двери номера Кэртиса и пошла в администрацию мотеля. В мигающем свете рекламного щита за стеклом офиса высветилась надпись "Мест нет". За стойкой регистрации никого не было. Из-за полуоткрытой двери слышался дружный, бодрый смех – по телевидению повторяли вчерашнее шоу. Я отчетливо представила себе, как звукоинженер время от времени накладывает на запись этот громкий смех.

На стойке имелась табличка: "Г.Стрингфеллоу – Вызов звонком". Я позвонила в старомодный звонок, и в дверях появился сам мистер Стрингфеллоу. У него были совершенно белые волосы, гладко выбритое лицо и неестественно выпяченная грудь. Коричневые джинсы, коричневая рубашка с тонким желтым галстуком.

– Все номера заняты, – сообщил он. – Попробуйте что-то найти в следующем мотеле.

– Мне не нужен номер. Я разыскиваю Кэртиса Макинтайра. Вы не можете подсказать, когда он появится у себя?

– Нет. За ним приехал какой-то парень и забрал его с собой. Кроме того, что это был мужчина, я ничего не могу сказать. Они сразу уехали.

– Вы не разглядели водителя машины?

– Да нет же, говорю вам. Машину я тоже не видел. Я работал на заднем дворе и услышал гудок. Потом случайно выглянул в дверь и увидел, как Кэртис уходит. Хлопнула дверь, и машина умчалась.

– Давно это было?

– Совсем недавно. Пять, десять минут тому назад.

– Звонки в его номер проходят через ваш коммутатор?

– У нас нет никакого коммутатора. У него свой телефон в номере, он сам платит по счетам и мне нет до этого никакого дела. Я прекрасно понимаю, что это за фрукт. Дерьмо порядочное, но меня он устраивает до тех пор, пока платит за свой номер.

– Он что, исправно платит?

– По крайней мере, лучше многих. Вы что, из полиции?

– Нет, просто его знакомая, – ответила я. – Если вы его увидите, попросите перезвонить мне. – Я достала еще одну визитную карточку и обвела ручкой телефонный номер.

Открыв дверцу своей машины, я уже собиралась нырнуть на сиденье, когда недобрый ангел, ткнув меня в бок, указал, что как раз напротив меня дверь в номер Кэртиса Макинтайра. Судя по всему, она была надежно закрыта, но в окне рядом с дверью имелась совсем узкая щелка. Хватит на то, чтобы, просунув пальцы, отодвинуть дверную щеколду. Я огляделась. На стоянке никого не было, а шум от работающих телевизоров создавал необходимый фон. Была я всю неделю примерной гражданкой и что от этого имею? Все равно дело никаким образом не дойдет до суда, это ясно. Так чего стесняться? Подумаешь, взлом! Я же не собираюсь никого грабить. Я просто залезу в номер и все аккуратненько, осторожненько осмотрю. Вот что нашептывал мне мой недобрый ангел.

Нехорошо так делать, я понимаю, но внутренний голос звучал так соблазнительно. Не помня себя от стыда, я сунула пальцы в щель между рамой и окном. Остальное – мелочи. В номере Кэртиса включила свет: одна надежда, что хозяин не вернется слишком рано. Вряд ли он стал возражать против осмотра помещения, но, пожалуй, подумал бы еще, что у меня сексуальные проблемы.

Да, мать Кэртиса вряд ли похвалила бы своего сыночка за тот бардак, который он устроил в своем жилье. "Прибрать свои вещи" – эти слова были не из его лексикона. Комнатенка была совсем крохотная – двенадцать на двенадцать футов, рядом кухня. Холодильник, раковина, плитка – все в неимоверной грязи. Кровать, конечно, раскидана, это естественно. На тумбочке у кровати стоял черно-белый телевизор, снятый с кронштейна на стене, очевидно, чтобы лучше было смотреть. Провод от телевизора тянулся через всю комнату, предоставляя хорошую возможность споткнуться и сломать себе шею. Маленькая ванная комната была завешана мокрыми полотенцами, пахло плесенью. К тому же Кэртис, видимо, обожал мыло с впечатанными в него волосами.

Мне-то на весь этот беспорядок наплевать, меня интересовал только кривоногий письменный стол в углу. Я начала поиски. Кэртис не доверял банковским учреждениям. Свои деньги он держал в наличных и складывал в верхний ящик стола. Там их было немало. Видимо, он считал, что банды грабителей не соблазнит скромный номер захудалого мотеля. Тут же в ящике, вперемешку с деньгами, валялось несколько счетов – за газ, за телефон, за купленную в "Сиэрсе" одежду. Под пачкой пустых конвертов с прозрачным окошком лежал еще один – специальный конверт для отправки по почте банковских чеков. Адреса и фамилии отправителя на лицевой стороне не было. Тогда я перевернула конверт и обнаружила их на обратной стороне – это были мистер и миссис Вейдманы. Вот это уже интересно! Я включила настольную лампу и приложила к ней конверт, чтобы разглядеть содержимое. Конверт едва не обуглился от жара, но клей также не выдержал высокой температуры. Я аккуратно раскрыла конверт.

Внутри был чек на четыре сотни долларов, направленный на имя Кэртиса и подписанный Иоландой Вейдман. Никаких пояснительных бумажек при чеке не было. Откуда Иоланда узнала про Кэртиса и почему она ему платит? Со скольких же людей этот парень собирает дань? С Кеннета и Иоланды он дерет не меньше пятисот долларов. Если у него есть еще парочка таких доброхотов, то он получает не меньше служащего с приличной зарплатой. Я положила чек обратно в конверт и заклеила его. В других ящиках стола ничего интересного не было. Я бегло осмотрела номер и выключила свет. Выглянула в окошко. На стоянке не было ни души. Через секунду я уже была на улице.

Путь мой снова лежал в Хортон Равин. Редкие фонари давали скромное освещение, зато дом Вейдманов полыхал огнем. Мол, просим грабителей не беспокоиться – у нас все дома. На самом деле сразу можно было понять, что хозяева нуда-то отъехали – их машины не было. Я не стала глушить двигатель, на всякий случай позвонила в дверь, затем вернулась и поставила машину за углом, в месте, запрещенном для стоянки. Вся надежда на то, что в поздний час патруль не станет заглядывать в этот тихий уголок.

Я достала свой фонарик, вынула куртку с заднего сиденья и облачилась в нее. Если мне не изменяет память, в доме Вейдманов не было ни сигнализации, ни злющих доберманов. Кажется, пришло время прогуляться в лес по ядовитые грибы.

Освещая перед собой узкую тропинку, я направилась к дому. Желтоватые блики от фонарика плясали по саду. Я обошла дом и оказалась на заднем дворе. Кресло Питера стояло там же, только подстилка на нем была сложена вдвое, видимо, для того, чтобы не пострадала от непогоды. Было бы что жалеть – ткань так выцвела, что не видно было даже следов рисунка.

Траву во дворе скосили совсем недавно, на ней еще виднелись следы от газонокосилки. На том месте, где в прошлый раз я вроде бы видела поганки, ничего не было. Я обошла сад несколько раз, пытаясь отыскать хоть какие-то следы грибов. Мне повезло – в нескольких местах я действительно увидела в скошенной траве грибы, превращенные в крошево ножами газонокосилки. Краем глаза я заметила какую-то тень, мелькнувшую сзади... заслонившую на мгновение свет из окон дома. Это была Иоланда, она спешила ко мне от дома – в спортивном костюме, на ногах кроссовки.

– Что это вы здесь делаете? – спросила Иоланда, ее лицо в слабом свете фонарика казалось серым от усталости. Волосы на голове напоминали старинный седой парик.

– Ищу бледные поганки, те, что видела в прошлый раз, когда была у вас.

– Вчера приходил садовник, я попросила его все скосить.

– Что он сделал с остатками грибов?

– Почему вас это интересует?

– Морли Шайн был отравлен.

– В самом деле? – Голос ее звучал совершенно спокойно. – Очень жаль.

– Вы ведь, насколько я помню, его не очень любили?

– Да, я его просто терпеть не могла. От него все время несло табаком и сивухой. Вы еще не объяснили мне, что вы делаете на принадлежащем мне участке.

– Вы когда-нибудь слышали об "аманита фаллоидас"?

– Это название какого-то гриба?

– Это название того ядовитого гриба, с помощью которого был отравлен Морли Шайн.

– Насколько я знаю, садовник собирает всю скошенную траву и складывает вон в ту кучу. Когда куча становится достаточно большой, он вывозит ее на свалку. Если хотите, можете пригласить сюда криминалистов, пусть проводят анализы.

– Морли был очень хорошим сыщиком.

– Наверное. Но при чем здесь все это?

– По моим подозрениям, его убили именно из-за того, что он узнал правду.

– О гибели Изабеллы?

– Да, и об этом тоже. Вы не могли бы мне объяснить, зачем вы посылали Кэртису Макинтайру чек на четыреста долларов?

Мой вопрос застал ее врасплох.

– Кто вам об этом сказал? – так и вскинулась Иоланда.

– Я видела чек собственными глазами.

Иоланда умолкла и долго молчала, не в силах выговорить ни слова. Наконец она процедила сквозь зубы:

– Он мой внук. Так что не вмешивайтесь не в свое дело.

– Кэртис – ваш внук? – вероятно, в моем голосе было такое недоумение, что Иоланда приняла это за оскорбление.

– На вашем месте я бы выбрала другой тон. Наверняка грехи этого юноши ничем не хуже ваших.

– Извините, просто я никогда бы не подумала, что вас с ним что-то может связывать.

– Наша единственная дочь умерла, когда мальчику было всего десять лет. Мы поклялись ей, что вырастим ребенка, чего бы нам это ни стоило. К сожалению, Кэртису не повезло с отцом – он был не в ладах с законом. И, хотя исчез он еще тогда, когда мальчику не было и восьми лет, гены, видимо, сделали свое дело, несмотря на наши старания. Или мы сами упустили что-то важное в воспитании... – Голос ее дрогнул.

– Каким образом он оказался замешанным в это дело?

– В какое дело?

– Предполагалось, что он выступит свидетелем обвинения на процессе против Дэвида Барни. Вы разговаривали с ним по поводу убийства Изабеллы?

Она потерла лоб:

– Вероятно, да.

– И не припомните, где он может быть в данный момент?

– Не имею ни малейшего понятия.

– Кто-то заехал за ним в мотель и увез его.

Она уставилась на меня.

– Ради Бога, или скажите, что вам от меня нужно, или оставьте меня в покое. Пожалуйста.

– Где сейчас Питер? Он дома?

– Сегодня вечером его поместили в больницу. У него случился еще один сердечный приступ. Сейчас он в реанимационном отделении. Если вопросов больше нет, я поеду к нему. Я ведь заехала домой только для того, чтобы перекусить и сделать несколько звонков. На этот раз врачи всерьез опасаются за его жизнь.

– Извините, – сказала я. – Я не знала.

– Какое это теперь имеет значение? Теперь для меня все теряет смысл.

Я посмотрела, как она медленно идет и заднему крыльцу, старая и сломленная. Возможно, она из тех жен, которые следуют за своими мужьями уже через несколько месяцев после их кончины. Иоланда отперла дверь, вошла в кухню и включила там свет. Как только она скрылась из виду, я вновь побрела по лужайке, разбрасывая ногой скошенную траву. В одном месте я снова набрела на остатки поганок. Шансов на то, что они окажутся тем, что мне нужно, было мало, но я аккуратно завернула предполагаемую улику и положила ее в карман.

Когда я возвращалась к машине, на душе у меня было достаточно скверно. Кажется, я начинала понимать, как Кэртис оказался впутанным в эту историю. Возможно, он случайно подслушал в тюрьме разговор сокамерников и решил извлечь из него небольшую прибыль, предложив свои услуги Кеннету Войту. Или сам Кен узнал от Вейдманов, что Кэртис на одну ночь случайно оказался в одной камере с Дэвидом Барни. Не исключено, что сам Кен предложил Кэртису выступить в суде со сфабрикованными показаниями. Вряд ли Кэртис способен был продумать заранее такую аферу.

Я села в машину, опустила окно и прислушалась к неумолчному треску цикад. Приятный влажный воздух овевал лицо. Терпко пахла зелень каких-то кустарников у меня над головой. Я вспомнила одну историю давних времен, когда летом после первого года учебы в колледже я работала вожатой в лагере для скаутов. В пятнадцать лет душу будоражили надежды на будущее, не было еще никаких пристрастий к загулам, ссорам с преподавателями и наркотикам. Я повела компанию девятилетних девчонок в однодневный поход. Все было нормально до тех пор, пока мы не решили заночевать под развесистым деревом. Как только мы разложили наши спальные мешки под его ветвями, нас начали атаковать сотни противных огромных пауков. Хлоп, хлоп, один за другим падали они прямо мне на голову. Я, вожатая, заорала диким голосом и напугала моих девчонок до смерти, честное слово...

В зеркале заднего обзора я увидела, как сзади из-за угла выехала машина и притормозила рядом с моей. На крыше ее светилось табло: ПАТРУЛЬ РАЙОНА ХОРТОН РАВИН. В машине было двое; тот, что сидел в кресле пассажира, направил на меня фонарик.

– У вас какие-то проблемы? – спросил он.

– Нет, все в порядке, – сказала я. – Просто остановилась на минутку. – Я завела мотор и выехала с обочины. Машина патруля бдительно ехала следом за мной, пока я не выбралась из Хортон Равин. Когда я выехала на шоссе, то просто не знала, куда теперь податься. Что прикажете делать? Все мои версии внезапно рассыпались в прах, и до разговора с Кэртисом я не могла придумать ничего нового. Я оставила ему записку, тогда логичней всего ехать домой и там ждать его звонка.

Когда я добралась до дома, часы показывали пятнадцать минут девятого. Я заперла за собой дверь, включила свет в прихожей, аккуратно переложила обломки гриба из тряпки в целлофановый пакет и фломастером нарисовала на нем череп, перекрещенный двумя костями. Пакет с отравой отправился в холодильник. Я скинула куртку и взгромоздилась на табуретку. Взгляд мой устремился на доску с ее пестрым разноцветьем карточек.

Да, сам черт ногу сломит, даже если здесь и сокрыта истина. Если Морли что-то раскопал, то находка стоила ему жизни. Что же это могло быть? Я просматривала столбцы из карточек и ничего не ухватывала. Тогда я легла на диван и принялась изучать потолок. Размышления, признаться, тяжкий труд, наверное, поэтому люди не очень-то любят это занятие. Я подняла себя с дивана и вернула к столу. Оперлась локтями и снова уставилась в свои схемы.

– Ну, Морли, помоги мне разобраться! – перешла я на заклинания.

Так вот же та нестыковка, на которую я не обращала внимания! Если верить показаниям Регины Тэрнет из мотеля "Джипси", Ноак Маккел был сбит машиной и скончался в час одиннадцать ночи. Но Типпи доехала до пересечения Сен-Висенте и 101-го шоссе только в час сорок, с разницей в тридцать минут. Почему эта дорога отняла у нее так много времени? От "Джипси" до перекрестка всего четыре-пять миль. Она что, останавливалась, чтобы выпить чашечку кофе? Заправить машину? Она только что сбила человека и, по словам Дэвида Барни, выглядела не лучшим образом. Что она могла делать в эти полчаса? Может быть, просто гоняла по окрестностям? Я пока не могла сообразить, почему этот вопрос так важен для меня. Но ответ на него можно получить достаточно легко.

Я дотянулась до телефона и набрала номер Парсонсов, не спуская глаз с доски, усеянной карточками. Восемь гудков, девять... Ах да, я же совсем забыла. Сегодня пятница, и у Ре выставка. Перелистав телефонный справочник, я нашла номер галереи. На этот раз трубку сняли после второго гудка, но там было так шумно, что я почти ничего не слышала. Прижав трубку к уху, я закричала, что мне срочно нужна Типпи. Только с третьего раза парень понял, о чем я его прошу. Ко мне доносился звон бокалов, непринужденный смех... У людей было больше поводов для веселья, чем у меня.

– Алло?

– Алло! Типпи? Это Кинси. Послушай, я понимаю, что звоню не вовремя, но дело очень срочное. Всего пара вопросов.

– ПРЯМО сейчас?

– Да, если ты не против. Меня интересует, что произошло между наездом на старика и тем моментом, когда ты чуть не сшибла Дэвида Барни.

В трубке наступило молчание.

– Понимаете... в общем, я поехала к своей тетке...

– Ты поехала домой к Изабелле?

– Ну да. Просто я совсем потеряла голову и буквально не знала, что мне делать. Я собиралась все рассказать ей и попросить у нее совета. Если бы она велела мне ехать обратно на место происшествия, я бы так и сделала, честное слово.

– Если можно, говори чуть громче. Когда ты поехала туда?

– Сразу же после наезда на старика. Я поняла, что сделала что-то ужасное, непоправимое, поэтому сразу помчалась к Изабелле.

– Она была дома?

– Наверное. Во всяком случае, свет в окнах горел...

– На крыльце тоже был включен свет?

– Да, точно, это я помню. Я стучала, но мне никто не открыл.

– Ты не заметила, в каком состоянии был дверной глазок?

– По правде говоря, я на это не обратила внимания. Стучала в дверь, потом обошла дом, но дверь черного хода тоже была закрыта, поэтому я опять села в пикап и поехала домой.

– Домой ты поехала по автостраде?

– Да, я выехала на нее через Литл Пони-роуд.

– А свернула у поворота на Сен-Висенте?

– Ну да, – сказала Типпи. – А что, это так важно? Что-то случилось?

– Да нет, ничего особенного. Теперь мы можем точнее определить время убийства, но это мало что меняет. Ну что же, спасибо за помощь. Если вспомнишь что-то еще, будь добра, позвони мне.

– Конечно. Это все, что вы хотели выяснить?

– Да, пока все, – сказала я. – Ты уже разговаривала с полицейскими?

– Нет, я пока говорила с моим адвокатом. Мы с ней пойдем в полицию завтра утром.

– Ну и хорошо. Позвони мне, когда вернетесь. Как проходит презентация?

– Все очень здорово, – сообщила Типпи. – Все в восторге, просто массовое помешательство. Мать продала уже шесть работ.

– Здорово. Очень рада за нее. Надеюсь, шестью дело не ограничится.

– Ну, я пойду. Позвоню вам завтра.

Я попрощалась, но в трубке уже были короткие гудки.

Едва я положила трубку, как раздался звонок. Я подумала, что это Типпи.

– Алло?

В трубке кто-то тяжело дышал, затем раздался мужской голос:

– Алло, Кинси?

Затем опять чье-то тяжелое дыхание.

– Да, я слушаю. – Голос показался мне знакомым. Я прижала трубку к уху, прислушиваясь ктишине так же, как за несколько минут до этого прислушивалась к гвалту в галерее. Мужик едва не рыдал в трубку. Нет, он не всхлипывал, это было то состояние, когда человек умирает от страха. Голос дрожал.

– Это Кинси?

– Кэртис, это ты?

– Угу. Это я.

– Что случилось? Кто сейчас рядом с тобой?

– Да нет, все в порядке. Как у тебя дела?

– Кэртис, что происходит? Кто там рядом с тобой?

– Да все нормально, не волнуйся. Слушай, я почему звоню? Надо встретиться, поговорить кое о чем.

– Кто там с тобой? Ты в порядке?

– Так ты сможешь со мной встретиться? У меня кое-каная интересная информация для тебя.

– Что случилось? Ты можешь мне сказать, кто там рядом с тобой?

– Давай встретимся на побережье, где птичий базар, я тебе все объясню.

– Когда?

– Как можно скорее.

Нужно решаться. Я не могла заставлять его ждать слишком долго. Иначе у того, кто стоял рядом с ним, нервы не выдержат.

– О'кей. Но мне надо еще одеться, так что раньше чем минут через двадцать я не смогу приехать.

Трубку повесили.

Еще не было девяти, но в районе птичьего базара наверняка уже пустынно. Птичьим базаром называли у нас небольшую лагуну на побережье, где гнездились стаи птиц. Туда вела узкая дорога, отходящая от шоссе. Возле лагуны была смотровая площадка, на ней обычно туристы снимались "на память". Рядом была стоянка на двадцать машин и небольшое кафе. Но у кафе уже давно не было хозяина, а в столь поздний час туристам на смотровой площадке делать нечего. Ехать туда одной и без оружия – чистое безумие. Я снова схватилась за телефон и набрала номер полиции. Спросила, нет ли на месте сержанта Кордеро.

– Извините, но она будет на службе только в семь утра.

– Не подскажете, кто сегодня дежурит в отделе по расследованию убийств?

– У вас срочный вызов?

– Слава Богу, пока нет, – сказала я.

– Я могу соединить вас с дежурным офицером.

– Спасибо, не надо. Не стоит. Я попробую позвонить еще кое-кому. – Я нажала на рычаг и, не опуская трубку, стала пролистывать свою записную книжку. Под "кое-кому" я имела в виду сержанта Джона Робба из отдела по розыску пропавших граждан. У нас с ним была дружба, перераставшая в нечто большее в зависимости от его сложных отношений с собственной женой. Их драматический брак имел длинную и славную историю, берущую начало с памятной встречи в седьмом классе средней школы. Я лично считаю, что с той поры они так и не сумели повзрослеть. Время от времени его Камилла исчезала (обычно без предупреждения), прихватив с собой двух дочерей и все деньги с их совместного банковского счета. Джон почему-то каждый раз думал, что она уходит навсегда. В один из таких моментов я и появилась у него в доме. Роль "сменщицы" мне не подошла, я в этом очень быстро убедилась. С тех пор мы практически не общались, но я имела основания считать, что могу ему позвонить в случае необходимости. Сейчас был как раз такой случай.

На звонок ответила женщина. Голос у нее был заспанным. Не знаю, была ли это сама Камилла или кто-то из "сменщиц". Я попросила позвать к телефону Джона. Трубка перешла из рук в руки. Он промямлил "Алло" таким же заспанным голосом. Как же рано люди ложатся спать! Я представилась, и Джон вроде бы окончательно проснулся.

– Что случилось? – поинтересовался он.

– Извини, старик, что пришлось тебя побеспокоить, но дело в том, что мне минуту назад позвонил уголовник по имени Кэртис Макинтайр и попросил срочно встретиться с ним на смотровой площадке у птичьего базара. Я так думаю, что говорил он со мной под дулом пистолета. Нужна твоя помощь.

– Кто был рядом с ним, знаешь?

– У меня пока только одни догадки. Как ты понимаешь, по телефону этого не определишь.

– У тебя есть оружие?

– Оно у меня в офисе, у Лонни Кингмана. Я как раз собираюсь туда поехать. Это займет минут пятнадцать, а потом я поеду на место встречи. Так ты сможешь меня прикрыть?

– Да, думаю, что смогу.

– Я бы не стала тебя беспокоить, но никого другого сейчас нет на месте.

– Ладно, – сказал Джон. – Буду на этой площадке через пятнадцать минут. Поставлю машину в укромном месте и буду тебя прикрывать. Там, слава Богу, есть где спрятаться.

– Вот это-то меня и беспокоит, – вздохнула я. – Смотри, не наткнись случайно на этих бандитов.

– Не волнуйся. Я их на расстоянии чую, как собака. До встречи.

– Спасибо, – поблагодарила я и повесила трубку.

Я схватила сумку и куртку с ключами от машины, похвалила себя за то, что заранее заправилась бензином. Если бы в баке его было мало, я не доехала бы даже до офиса, не говоря уже о птичьем базаре. Кто бы ни был рядом с Кэртисом, этот человек наверняка будет нервничать, если я не появлюсь вовремя. Поэтому я помчалась на всех парах, не забывая, однако, следить за обочиной, на которой мог укрыться черно-белый полицейский автомобиль. Вот уж не думала, что на новой работе мне пригодится оружие! Я приобрела пистолет в мае, сказать по правде, мне не очень хотелось его покупать, но выхода не было – мне начали угрожать. Один мой приятель, тоже частный детектив, Роберт Дитц, уговорил срочно поменять мой старый "Дэвис" 32-го калибра на другую, более мощную пушку "Н энд К", что я сдуру и сделала. Из-за этой проклятой пушки я получила две дырки – в руку и в ногу. Правда, я не совсем уверена, что с "Дэвисом" осталась бы целее.