Текст книги "«К» – значит кара"

Автор книги: Сью Графтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 25 страниц)

18

Я снова была в дороге. Мне уже начинало казаться, что если нужно какое-то практическое определение Ада, так это мои постоянные мотания между Пердидо и Санта-Терезой. Повернув из-за угла на улицу, на которой жила Дана Джаффе, я увидела, что перед ее домом стоит машина управления шерифа округа Пердидо. Не доехав нескольких домов, я остановилась напротив и принялась следить за входной дверью, ожидая проявления каких-нибудь признаков жизни. Так я просидела минут десять или даже больше, прежде чем заметила Джерри Ирвина, соседа Даны, возвращавшегося с послеобеденной пробежки. Он бежал на цыпочках, почти на кончиках пальцев, и сутулился на бегу точно также, как любил делать это и при ходьбе. Одет он был в простые шорты до колен и белую тенниску, на ногах – спортивные туфли и черные носки. Лицо у него раскраснелось, между седых волос блестели капельки пота, очки подстраховывала наброшенная на шею тонкая резинка, болтавшаяся в такт бегу. Последние полквартала Ирвин двигался, немного прибавив скорость, мелкими подпрыгивающими шажками, как будто бежал босиком по раскаленному асфальту. Я дотянулась до правой дверцы и опустила стекло.

– Джерри? Как самочувствие? Это я, Кинси Милхоун.

Задыхаясь и с трудом ловя воздух, он остановился возле меня и наклонился к машине, упершись ладонями в костлявые коленки. В открытое окно потянуло потом.

– Отлично! – Последовало долгое отфыркивание. – Погодите минутку. – Да, на атлета он сейчас нисколько не походил. Скорее он был похож на человека, стоящего на пороге могилы. Ирвин положил руки на пояс и пару раз прогнулся назад. – У-у-фф! – Наконец ему удалось восстановить дыхание, хотя оно оставалось по-прежнему тяжелым. Наморщив лоб, словно силясь что-то припомнить, Джерри уставился на меня. Очки его стали потихоньку запотевать. – А я собирался вам позвонить. Мне показалось, что сегодня я видел тут Венделла.

– Вот как! – ответила я. – Может быть, присядете на минутку? – Я дотянулась до ручки и открыла дверцу.

Ирвин тяжело опустился на сиденье.

– Конечно, я не абсолютно уверен, но тот человек был очень похож на Венделла, поэтому я сразу же позвонил в полицию. Они и сейчас там, в доме. Вы их видели?

Я глянула на крыльцо дома Даны, но там было по-прежнему тихо и пусто.

– Понятно. А насчет Брайана вы слышали?

– Этот парень – заядлый любитель приключений, – заметил Джерри. – Вы полагаете, он заявится домой?

– Трудно сказать. С одной стороны, это было бы глупо... полицейские первым делом станут искать его именно здесь, – ответила я. – А с другой, у него может просто не быть иного выбора.

– Не думаю, что его мать потерпела бы подобное.

Мы сидели в машине и наблюдали за домом Даны, ожидая проявления хоть какой-нибудь активности – внезапной перестрелки, грохота разбиваемых стекол, вылетающих в окна ваз. Но ничего не происходило. Вообще ничего. Стояла мертвая тишина, и дом с его темно-серым фасадом казался спокойным и пустым.

– Я собиралась поговорить с Даной, но решила, что лучше дождаться, пока уедет полиция. А когда вы видели Венделла? Давно или не очень?

– Что-нибудь около часа назад. Первой-то его заметила Лена. И сразу же позвала меня, чтобы я тоже глянул. Мы оба с ней не были уверены, он это или не он, но я решил, что лучше все-таки дать знать полиции. Честно говоря, не предполагал, что они кого-нибудь пришлют.

– Они могли прислать полицейского из-за того, что обнаружилось исчезновение Брайана. Сама я, к сожалению, не слышала этого сообщения. А вы?

Джерри отрицательно помотал головой, одновременно вытирая низом безрукавки пот со лба. В машине уже начинало вонять, как в раздевалке спортзала.

– Возможно, поэтому и Венделл здесь объявился, – проговорил он.

– Я тоже так подумала.

Джерри понюхал у себя подмышкой и, надо отдать ему должное, поморщился.

– Пойду-ка приму душ, а то провоняю вам всю машину. Дайте мне знать, если его поймают.

– Обязательно. Пожалуй, заеду-ка я к Майклу, просто чтобы не стоять на месте. Надеюсь, полицейские предупредят его, чем может быть чревато оказание помощи и пособничество находящемуся в бегах.

– Вряд ли только от их предупреждений будет какой-нибудь толк.

Джерри выбрался из машины, и я опустила в ней все стекла. Прошло еще минут десять, и наконец из дома Даны появился полицейский. Следом за ним шла она сама. Несколько минут они постояли на крыльце, продолжая начатый разговор. Полицейский при этом постоянно посматривал в сторону улицы. Даже издалека было видно каменное выражение, написанное у него на лице. Дана, в короткой юбке из грубого полотна, голубой безрукавке, в туфлях без каблуков, с забранными назад и подвязанными яркой красной косынкой волосами, казалась очень стройной и длинноногой. Поза полицейского свидетельствовала о том, что внешность хозяйки дома не осталась им незамеченной. Похоже, они заканчивали разговор – судя по их жестам и мимике, не очень дружественный. Видимо, зазвонил телефон: я увидела, как Дана бросила быстрый взгляд в глубину дома. Полицейский кивнул ей и стал спускаться вниз по ступенькам, а она устремилась в дом, захлопнув за собой экранную дверь.

Как только полицейский уехал, я вышла из машины и направилась пешком через улицу к дому Даны. Входная дверь оказалась незапертой, а экранная – на задвижке. Я постучала по косяку, но Дана меня явно не слышала. Мне было видно, как ока ходила взад-вперед по комнате, слегка откинув назад голову и обхватив себя ладонью за шею. Она остановилась, чтобы зажечь сигарету, сделала глубокую затяжку.

– Если хотите, пожалуйста, пусть она фотографирует сама, – проговорила Дана в трубку, – но профессионал сделал бы это гораздо лучше... – Тут ее явно перебили, и я увидела, что Дана недовольно нахмурилась. Потом она сняла прилипшую к языку крошку табака. В это время зазвонил второй телефон. – Да, это верно, я согласна, что в сумме получается довольно накладно. Да, что касается... – Снова зазвонил второй телефон. – Дебби, я понимаю, что вы хотите сказать... Я понимаю и сочувствую, но это не тот случай, когда можно выгадывать центы. Поговорите с Бобом, посмотрите, что он скажет. Извините, мне звонят по другому телефону... Хорошо. До свидания. Я вам перезвоню. – Она нажала кнопку, переключая телефон на другую линию. – Салон для невест, – проговорила она. Даже через экранную дверь мне было видно, как ее поза и манера разговора вдруг изменились. – А-а, привет. – Она повернулась спиной к двери и стала говорить намного тише, так что до меня долетали только отдельные слова. Дана положила в пепельницу наполовину выкуренную сигарету и, полуобернувшись к висевшему на стене рядом с письменным столом зеркалу, взглянула на свое отражение. Провела рукой по волосам, сняла с ресниц кусочек краски от грима вокруг глаз. – Не делайте этого, – говорила она кому-то в трубку. – Ни в коем случае не делайте...

Я обернулась и оглядела улицу, не зная, постучать ли мне снова или подождать. Если Брайан или Венделл и скрывались сейчас где-нибудь рядом в кустах, то, по крайней мере, я их не заметила. Я принялась снова всматриваться через экранную дверь в глубину дома.

Дана закончила разговор и поставила телефонный аппарат на стол. Увидев меня за дверью, она подскочила и машинально прижала руку к сердцу.

– О Господи, вы меня напугали до смерти! – воскликнула она.

– Я видела, что вы разговариваете по телефону, и не хотела мешать. Я слышала сообщение насчет Брайана. Вы не возражаете, если я зайду?

– Минуточку, – ответила Дана. Подойдя к экранной двери, она отодвинула защелку, распахнула дверь и отступила назад, давая мне войти. – Я о нем страшно беспокоюсь. Понятия не имею, куда он мог направиться, но он обязательно должен вернуться и сдаться. Если он этого не сделает в самое ближайшее время, ему предъявят обвинение в побеге. Полицейский, который здесь только что был, вел себя так, как будто я прячу Брайана под кроватью. Конечно, прямо он мне ничего подобного не заявлял, но вы знаете, как они обычно в таких случаях держатся: напускают на себя важность и во все лезут.

– Брайан не давал о себе знать?

Дана отрицательно помотала головой.

– И его адвокат тоже, что мне очень не нравится, – сказала она. – Он же должен знать, каково сейчас его положение с точки зрения закона. – Она прошла в гостиную и уселась на краешек дивана.

Я устроилась в другом конце, опершись на руку.

– А кто это вам сейчас звонил? – спросила я просто чтобы посмотреть, как она отреагирует на мой вопрос.

– Карл, бывший партнер Венделла. Он тоже слышал это сообщение. С тех пор, как по радио передали насчет Брайана, телефон у меня просто разрывается.

Звонят даже те, с кем я не общалась со времени окончания школы.

– А с Карлом вы общаетесь?

– Он со мной общается, хотя у меня к нему нет никакой симпатии. Я всегда считала, что Карл оказывал на Венделла очень скверное влияние.

– Ну, он за это заплатил, – заметила я.

– А мы все – нет? – резко возразила Дана.

– Как Брайану удалось освободиться? Никто не прикидывал, каким образом он выбрался из тюрьмы? Трудно поверить, чтобы компьютер действительно мог бы допустить такую ошибку.

– Это дело рук Венделла. Не сомневаюсь, – ответила она. Взгляд ее заметался в поисках сигарет. Дана подошла к письменному столу, затушила еще тлевший в пепельнице окурок. Потом, взяв пачку сигарет и зажигалку, вернулась на диван. Она попыталась закурить, но передумала: слишком сильно тряслись у нее руки.

– Каким образом ему удалось проникнуть в компьютер полиции?

– Понятия не имею, но вы ведь сами же говорили, что Венделл может вернуться в Калифорнию из-за Брайана. Вот он и вернулся, – и Брайан теперь на свободе. А у вас какое объяснение?

– Полицейские компьютеры очень хорошо защищены. Каким же образом Венделлу удалось запустить в систему приказ об освобождении?

– Возможно, научился взламывать компьютеры за те пять лет, что прошли после его исчезновения, – с сарказмом ответила женщина.

– С Майклом вы не говорили? Он знает, что Брайан на свободе?

– Ему я позвонила первым делом. Майкл с утра на работе, но я говорила с Джульеттой и надеюсь, что нагнала на нее страху. Она без ума от Брайана и начисто лишена здравого смысла. Я заставила ее поклясться, что если ей или Майклу станет что-либо известно о Брайане, она мне обязательно позвонит.

– А Венделл? Он сумеет разыскать Майкла по новому адресу?

– А почему нет? Достаточно просто позвонить в справочную. Их новый телефон указан в книге, никакой тайны он не составляет. А что, вы предполагаете, что Брайан и Венделл могут попытаться встретиться у Майкла?

– Не знаю. Вы-то сами как считаете?

Дана задумалась.

– Не исключено, – сказала она наконец, сжимая ладони между колен, чтобы унять дрожь.

– Пожалуй, мне пора ехать, – произнесла я.

– Я буду у телефона. Если что-нибудь узнаете, позвоните мне, пожалуйста, хорошо?

– Разумеется.

Оставив Дану, я направилась в Пердидо-Кис. Главным вопросом для меня в тот момент было, на месте ли яхта Ренаты, Если Венделл действительно каким-то образом устроил побег Брайана, то следующим его шагом должна стать попытка вывезти парня из страны.

По дороге я заехала в "Макдональдс" и из автомата на их стоянке набрала не значащийся в телефонной книге номер Ренаты. Попытка оказалась безуспешной. Я уже забыла, когда ела в последний раз, а потому сперва воспользовалась местными удобствами, после чего купила себе большой гамбургер с сыром, банку "кока-колы" и пакет жареного картофеля. Все это я притащила в машину, и запахи деликатесов "Макдональдса" наконец-то окончательно вытеснили запашок пота, еще оставшийся после Джерри Ирвина.

Когда я добралась до дома Ренаты, двойные ворота ее гаража оказались широко распахнуты, а ее "ягуара" нигде не было видно. Но яхта стояла возле причала, из-за забора торчали две ее деревянные мачты. В самом доме не было ни света, ни каких-либо признаков чьего-то присутствия. Я припарковала свой "фольксваген" дома за три от участка Ренаты и принялась поглощать купленное. За этим занятием я и вспомнила, что сегодня уже обедала. Но ведь это было давно – я взглянула на наручные часики – часа два назад, не меньше.

Потом устроилась поудобнее на сиденье и стала ждать. Радиоприемник у меня в машине не работал, и почитать было нечего, поэтому, я принялась размышлять о внезапно обретенных семейных связях. Что же мне теперь с ними делать? Бабушка, тетушка, двоюродные и троюродные племянники и племянницы ...нет, конечно, они-то все не потеряют из-за меня сон. Но известие об их существовании пробуждало во мне какие-то странные чувства. По большей части неприятные. Я никогда прежде не придавала особого значения тому факту, что мой отец был простым почтальоном. Разумеется, мне было это известно и раньше, но я никогда не задумывалась над смыслом того, что знала, и знание это никак не влияло на мое мироощущение. Отец приносил людям новости, хорошие и плохие, требования об уплате задолженностей и сообщения о прошении долга, счета, по которым предстояло платить или получить, чеки в уплату дивидендов и чеки, признанные недействительными, письма, сообщавшие о чьем-то рождении, о кончине старых друзей или же о разрыве помолвки. Вот какая обязанность была возложена на моего отца в этой жизни – и это занятие, казалось бабушке слишком низким и недостойным уважения. Возможно, Бэртон и Гранд искренне считали себя ответственными за то, чтобы моей маме достался самый лучший муж. Но я, перебирая в уме все эти неожиданные новости, чувствовала потребность заступиться за отца, защитить его.

После того, что наговорила мне Лиза, я получила некоторое представление о тех семейных сценах и драмах, в отношении которых раньше пребывала в полном неведении. О ссорах, о семейных ритуалах, о мягком ворковании влюбленных и хриплом смехе, о тихих разговорах на уютной кухне за чашечкой кофе, о воскресных обедах, о появлявшихся в роду малышах и о советах, что одни члены семьи давали другим, о передававшихся из поколения в поколение ручных вышивках. Это был именно тот образ домашней жизни, что обычно изображают на картинках в женских журналах. Благополучный, благоухающий, обильно сдобренный сосновыми ветками, безделушками, украшениями и пейзажами в рамках на стенах, просмотрами футбольных матчей по стоящему в самом удобном углу гостиной цветному телевизору, дядюшками, подремывающими после сытной еды и перевозбужденными младенцами с глазами, стеклянными от того, что им постоянно не дают достаточно выспаться днем. По сравнению со всем этим великолепием, мой собственный мир начинал мне казаться серым, а мой спартанский, низведенный лишь до самого необходимого, образ жизни – бедным, обделенным и ничтожным.

Я поерзала на сиденье, до того неуютно мне стало от этих мыслей и от скуки. Вообще-то у меня не было никаких оснований ожидать, что Рената Хафф должна здесь объявиться. Наружное наблюдение – истинное проклятие. Необыкновенно трудно просидеть пять или шесть часов подряд, не отрывая взгляда от дома. Крайне трудно ни на что при этом не отвлекаться. Вообще сложно поддерживать в себе интерес к продолжению слежки, сложно не поддаться искушению на все плюнуть. Обычно в таких случаях я стараюсь вообразить, будто занимаюсь медитацией и борюсь с Силами Высшего Зла, а не с собственным мочевым пузырем.

День уже начал клониться к закату. Цвет неба на моих глазах из абрикосового превратился в красноватый. Ощутимо похолодало. Летние вечера в здешних местах, как правило, прохладные, а сейчас, когда побережью со стороны океана уже несколько дней грозил шторм, светлое время суток заметно уменьшилось. Создавалось впечатление, будто наступила преждевременная осень. Вот и сейчас с океана надувало плотную волну тумана и темных облаков, а предзакатное небо приобретало темно-синий оттенок. Я съежилась и обхватила себя руками, чтобы немного согреться. Прошло, наверное, еще около часа.

Сознание у меня стало расплываться, но тут голова непроизвольно дернулась вниз, и я очнулась от охватившей меня было дремы. Выпрямившись на сиденье, я вся напружинилась, не давая себе заснуть. Так просидела с минуту. Потом все части тела у меня начали ныть. Я уже давно догадалась, почему маленькие дети плачут, когда устают. Сущая пытка заставлять себя бодрствовать, когда все тело требует отдыха. Я повертелась на сиденье, сменила позу. Уселась, поджав колени, потом вытянула ноги и положила их на правое сиденье, опершись спиной на дверцу – но там подо мной оказалась торчащая ручка. Глаза у меня закрывались сами собой, я изо всех сил старалась не дать им сомкнуться. Я ощущала себя пьяной, представляя, как всякие химические добавки из поглощенной мною дешевой и скверной еды проникают вглубь моего организма и путешествуют по нему, оказывая наркотическое воздействие. Нет, так не пойдет. Надо подышать свежим воздухом. Выйти из машины и размяться.

Я порылась в бардачке, отыскивая маленький, как авторучка, электрический фонарик и связку отмычек. Потом бросила сумочку на пол так, чтобы ее не было заметно с улицы, и взяла лежавшую на заднем сиденье жакетку. Вышла из машины, заперла дверцу и направилась по диагонали через улицу в сторону дома Ренаты, испытывая дьявольски сильное желание проникнуть внутрь. Честно говоря, нельзя меня было за это винить. Я не отвечаю за себя, когда начинаю помирать от скуки. Я позвонила у входной двери, просто чтобы не нарушать приличий, хотя внутренний голос подсказывал, что никто мне не откроет. Так, разумеется, и произошло. Что после этого было делать бедной девушке? Я вошла через боковую калитку на участок и направилась в глубину двора.

Вышла на причал, который слабо заколыхался под моими шагами. По иронии судьбы яхта Ренаты называлась "Беглец". Это был сорокавосьмифутовый кеч[22]22
  Парусное двухмачтовое судно водоизмещением 100 – 250 т.


[Закрыть], элегантного белого цвета, со смещенным в сторону кормы камбузом и расположенной в кормовой части каютой. Корпус яхты был выполнен из стеклопластика, палуба – из проолифленного тикового дерева, отделка – из лакированного ореха, металлические детали – хромированные или бронзовые. На яхте могли с комфортом разместиться человек шесть, а немного потеснившись, все восемь. По обеим сторонам бухты были пришвартованы самые разнообразные катера, лодки и другие суденышки. Береговые огни отражались в черных глубинах слабо колыхавшейся воды. Что еще лучше соответствует намерениям Венделла, чем возможность выйти прямо в открытый океан из какой-нибудь такой же бухточки? Он вообще мог годами свободно заходить в любую из них и снова выходить в море, оставаясь все это время никем не замеченным и не узнанным.

Я сделала слабую попытку окликнуть кого-нибудь на яхте. Мне ответило только эхо. И неудивительно, поскольку судно было погружено во тьму и накрыто чехлами.

Я забралась на борт, вскарабкавшись по канатам. Отстегнула в трех местах молнии, откинула чехлы. Кабина была заперта, но я воспользовалась фонариком и заглянула через иллюминаторы, направляя свет фонаря в разные стороны и вниз, туда, где располагался камбуз. Все помещения яхты были в безукоризненном порядке, отделка поражала великолепием: инкрустированное дерево превосходной работы, обивка из тканей мягких предзакатных тонов. На полу были аккуратно составлены картонные ящики с продуктами, консервами и питьевой водой в бутылках, явно дожидавшиеся, когда их уберут на место. Я подняла голову и обвела взглядом ближайшие дома по обе стороны бухты. Ни души. Потом посмотрела в сторону улицы. Там горела масса огней, время от времени появлялся кто-нибудь из местных жителей, но не было заметно никаких признаков того, что за мной кто-то наблюдает. Я крадучись двинулась по палубе по направлению к носовой части, пока не достигла люка над расположенным тут спальным местом. Койка была аккуратно застелена, вокруг лежали личные вещи – одежда, книжки в мягких обложках, стояли фотографии в рамках. Правда, я не смогла разглядеть, кто был на них изображен.

Я выбралась назад к камбузу и уселась на кормовой палубе, стараясь открыть продолговатый замок, оказавшийся у меня между коленок. Обычно такой замок имеет семь штифтов и легче всего открывается бытовой отмычкой, продающейся в обычных магазинах. В том комплекте отмычек, который я прихватила с собой, была и такая. Это небольшое приспособление, как правило, размером со старомодную фарфоровую рукоятку типа тех, что ставили раньше на краны с горячей или холодной водой. Внутри него вставлены село, тонких металлических стержней, которые могут входить в замок на ту глубину, на которую должен заходить ключ. Отмычку вставляют в замок и двигают стержни вперед и назад, одновременно чуть поворачивая ее вправо-влево, стержни же выдерживают задаваемое им положение благодаря резиновой манжете, обеспечивающей необходимое трение. Когда рисунок замка нащупан и замок отпирается, приспособление можно использовать как обычный ключ.

Наконец, замок поддался, но только после того, как я несколько раз высказала все, что о нем думаю. Я сунула приспособление в карман джинсов, откинула крышку люка и скользнула на ступени ведущего вниз, в камбуз, трапа. Иногда я жалею о том, что в свое время не принимала участия в соревнованиях девочек-скаутов. Думаю, что могла бы завоевать там массу значков и прочих почетных наград, прежде всего, за умение вскрывать замки и проникать в закрытые и темные помещения. Воспользовавшись фонариком, я тщательно осмотрела каюту яхты, заглянув во все шкафы, раскрыв все дверцы и выдвинув каждый ящик. Я даже толком не представляла себе, что именно ищу. Предпочтительнее всего было бы отыскать комплект подготовленных для путешествия документов: паспорта с визами, карты, на которых были бы нанесены подозрительные красные стрелы и условные знаки. Приятно было бы раздобыть и какое-нибудь подтверждение того, что Венделл побывал на борту яхты. Но ничего, что могло бы представлять для меня какой-то интерес, в каюте не было. И везение изменило мне в тот самый момент, когда я уже выбилась из сил и готова была прекратить поиски.

Я выключила фонарик и уже собиралась подняться по трапу и покинуть каюту, как объявилась Рената. Я вдруг обнаружила, что прямо на меня смотрит ствол "магнума" тридцать пятого калибра. Револьвер был огромный и напоминал один из тех, что обычно торчат из болтающейся ниже колен кобуры у какого-нибудь шерифа из старого вестерна. Я мгновенно замерла на месте, сразу же представив себе, какую дыру способна проделать в теле такая вот штука. Я почувствовала, что руки у меня сами собой поднимаются вверх в то положение, которое во всем мире обозначает наличие доброй воли и готовность к сотрудничеству. Но Рената явно не заметила и не оценила мою доброжелательность, потому что и ее тон, и манера держаться были крайне враждебными.

– Вы кто?

– Частный детектив. Мое удостоверение в сумочке, которая осталась в машине.

– Я могу вас убить за то, что вы забрались на яхту, вы это знаете?

– Знаю. Но надеюсь, вы не станете этого делать.

Некоторое время она молча разглядывала меня, по-видимому, силясь понять, почему в моем голосе нет той почтительности, на которую она могла бы рассчитывать. Потом спросила:

– Чем вы тут занимались?

Я чуть повернула голову назад, словно взгляд на то, что находилось "там", позади меня, помог бы мне вспомнить. Но потом решила, что в сложившихся обстоятельствах лучше ничего не придумывать.

– Искала Венделла Джаффе. Его сына сегодня утром освободили из тюрьмы округа Пердидо, и я подумала, что они могут встретиться здесь. – Я предполагала, что после этих слов мы немного поиграем с ней в кошки-мышки на тему "Кто такой Венделл Джаффе?", но кажется, Рената решила действовать так же напрямик, как и я. Однако я не стала развивать свои подозрения дальше и высказывать предположение, что, на мой взгляд, Венделл, Брайан и Рената собираются скрыться на этой самой яхте. – Кстати, просто из любопытства: это Венделл устроил освобождение из тюрьмы?

– Возможно.

– Как ему это удалось?

– Я вас могла видеть где-нибудь раньше?

– Во Вьенто-Herpo. На прошлой неделе. Я там следила за вами, когда вы жили в "Хасьенда гранде".

Даже в темноте я заметила, как у Ренаты удивленно поднялись брови, а потому решила оставить ее в убеждении, что это именно мое сыщицкое искусство помогло обнаружить их местопребывание. Зачем вспоминать Дика Миллса, особенно учитывая тот факт, что ему с Венделлом просто по-глупому повезло? Пусть лучше Рената будет считать меня Суперменшей, от которой даже пули отскакивают.

– Вот что я вам скажу, – проговорила я самым обычным, самым будничным тоном. – Незачем держать меня под дулом револьвера. Я не вооружена и никаких глупостей делать не собираюсь. – Очень медленно я опустила руки.

Я ожидала, что Рената станет возражать, но, похоже, она ничего и не заметила. Кажется, она пребывала в нерешительности относительно того, что делать дальше. Конечно, она могла бы пристрелить меня, но от трупов очень трудно избавляться, а если этого не сделать как следует, то обычно мертвые тела вызывают у всех массу ненужных вопросов. Сейчас Ренате меньше всего нужна была полиция у дверей дома.

– А что вам от Венделла нужно?

– Я работаю на компанию, которая страховала его жизнь. Его жене только что выплатили полмиллиона долларов, и если Венделл жив, компания хочет получить эти деньги обратно. – Я видела, что рука Ренаты слегка дрожала, но не от страха, а под тяжестью оружия. И тогда решила, что пора переходить в наступление.

Издав душераздирающий вопль, я рванулась вперед и, соединив кулаки, как это делают в фильмах, ударила ее по руке словно молотом. Думаю, что не столько мой удар, сколько вопль заставил Ренату растеряться и ослабить хватку. Револьвер вылетел у нее из руки, перевернулся в воздухе и с грохотом упал на палубу. Я изо всех сил оттолкнула женщину и бросилась за револьвером. Рената потеряла равновесие и упала на спину. Теперь оружие было у меня. Рената с трудом встала на ноги и подняла вверх руки. Новая ситуация понравилась мне гораздо больше, хотя, как и Рената за минуту до этого, я тоже не знала, что же делать дальше. Я способна на насилие, когда на меня нападают, но я вовсе не собиралась стрелять в человека, который спокойно стоит и смотрит мне в лицо. Хорошо бы только, чтобы сама Рената не догадалась бы об этом. Я приняла более агрессивную позу, твердо держа револьвер обеими руками и слегка расставив ноги в стороны.

– Где Венделл? Мне нужно с ним поговорить.

В горле у нее что-то захрипело, потом по лицу пробежала свирепая гримаса, оно сморщилось. Казалось, Рената вот-вот разрыдается.

– Кончайте этот спектакль, Рената, и выкладывайте все, что знаете. Иначе считаю до пяти и стреляю вам в правую ногу. – Я направила револьвер ей на ногу и принялась считать: – Раз. Два. Три. Четыре...

– Он у Майкла!

– Спасибо. Очень признательна. Вы чрезвычайно любезны, – ответила я. – Пушку положу в ваш почтовый ящик.

Она непроизвольно передернулась.

– Оставьте себе. Ненавижу оружие.

Я сунула револьвер за пояс и проворно спрыгнула на причал. Когда я оглянулась. Рената стояла на палубе и слабо держалась за мачту.

Одну свою визитную карточку я опустила в почтовый ящик Ренаты, другую воткнула в щель входной двери ее дома. После чего поехала к Майклу.