Текст книги "Влюбленный дьявол"

Автор книги: Сью-Эллен Уэлфондер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 16 страниц)

Глава 18

Она у вашего брата.

Брат господина Маккензи…

Эти слова незнакомца появлялись из тьмы и исчезали, кружась вокруг Дункана, переплетаясь с другими голосами, и он никак не мог уловить их смысл.

Стиснув зубы, он вцепился пальцами в прохладные доски стола и попытался сосредоточиться. Но ничего не получалось.

Шум только усиливался, превращаясь в какофонию звуков, которая могла свести с ума.

Кто бы ни держал его, прижимая к столу, он явно обладал силой десятерых и вовсе не собирался ослаблять хватку.

Дункан с шумом втянул в себя воздух и взял себя в руки. Сейчас он разделается с этим наглецом и его стальными пальцами.

Как только уловит смысл этих ускользающих слов.

Зажмурив глаза, он старался сосредоточиться на словах Мердо.

Он должен понять их смысл. Это очень важно.

Его пальцы, вцепившиеся в край стола, побелели от напряжения. Но, черт побери, и сами слова и их смысл по-прежнему ускользали от него.

Он попытался сглотнуть, но не смог. Во рту пересохло, губы потрескались, язык распух и не слушался его. Но хуже всего отвратительный привкус во рту, как будто от перекисшего вина.

Дункан скривился от отвращения.

И так будет, пока он не поймет, что за мысль терзает его.

Ваш брат…

Слова Мердо снова проникали сквозь мглу, повторяясь, словно утренняя молитва, становясь все громче, пока остальные голоса не отступили куда-то в небытие.

Два эти слова проникали в его мозг ледяными иглами, причиняя страшную боль. Внезапно послышался другой голос, тихий и нежный, и в то же время настойчивый. Голос его жены. Чистый и ясный, как луч теплого весеннего солнца. И достаточно сильный, чтобы перекрыть остальные голоса и рассеять мглу, затуманившую его сознание.

– Я должна предупредить тебя о грядущей беде… Это не связано с Кеннетом. Кто-то говорит одно, а думает другое…

Пророческие слова Линнет едва донеслись до него и тут же стихли, но он хорошо их расслышал.

И сразу все понял.

Сознание прояснилось.

К нему вернулась решительность.

Как он и подозревал, стальные руки, удерживающие его, принадлежали англичанину. Его всезнающему одноглазому зятю.

Дункан сердито уставился на него, но Мармадьюк лишь молча посмотрел на него немигающим глазом.

– Отпусти меня сейчас же, – процедил Дункан сквозь зубы, – немедленно. Я хорошо себя чувствую.

Англичанин молча вскинул бровь.

– Я в полном порядке, – продолжал настаивать Дункан, злость придала ему сил, чтобы вырваться из рук Мармадьюка и снова сесть.

От резкого движения тошнота подступила совсем близко. Усилием воли Дункан подавил приступ головокружения, увлекающий его в пучину беспамятства и боли.

– Ты что, не видишь, что я вполне в порядке? – зло спросил он, сжимая кулаки и шевеля пальцами ног.

– Я вижу ни на что не годного упрямца, который держится одной злостью, – ответил англичанин, сложив на груди руки.

Дункан свесил ноги со стола, потом встал на пол, сдерживая дрожь.

Невыносимо болела каждая клеточка тела. Голова буквально раскалывалась.

Но он виду не подавал.

Поискал глазами Мердо. К счастью, негодяй все еще спокойно стоял у противоположного конца стола, нагло оскалив в улыбке желтые зубы.

– Вас что-то беспокоит, господин Маккензи? – поинтересовался он.

– Сейчас я побеспокою тебя, – прорычал Дункан.

– Вы совершаете большую ошибку. Маклауд…

– …не твой господин, – договорил за него Дункан. – Ты – человек Кеннета.

Лицо Мердо напряглось, рука скользнула в складки грязной одежды. Блеснуло лезвие, но Малькольм выбил нож из рук негодяя и приставил к горлу мерзавца кинжал.

Мармадьюк встал рядом с Малькольмом, держа наготове меч.

– Если вы причините мне вред, Кеннет перережет горло вашей жене, после того как позабавится с ней, – пригрозил Мердо. – Вы никогда не увидите…

Дункан грохнул кулаком по столу.

– Это ты ничего не увидишь, если не ответишь на все мои вопросы или же твои ответы мне не понравятся.

– Я не стану вам отвечать, – не сдавался Мердо.

– Неужели? – Дункан криво усмехнулся.

Он рванулся к Мердо, в мгновение ока преодолев разделяющее их расстояние и едва не застонав от боли.

Вплотную приблизившись к незваному гостю, он ощутил его зловонное дыхание.

– Значит, никакого пожара в замке Маклауда не было?

Мердо молчал, глядя прямо перед собой.

– Пожар – всего лишь уловка, чтобы я отослал своих людей, – холодно продолжал Дункан, справившись с приступом ярости и превозмогая боль. – Говори правду, если дорога жизнь.

Мердо не произнес ни слова.

– Ну что ж, – сказал Дункан. – Ты испытываешь мое терпение. Сознайся, что солгал.

Мердо сплюнул на пол.

– Какой ты смелый, – с усмешкой заметил Дункан, кивнув Малькольму, который все еще держал кинжал у горла наглеца.

Тот сделал легкое движение острым концом ножа. Показалась кровь, и тонкий алый ручеек заструился по шее пленника.

Дункан еще раз кивнул, и Малькольм сильнее прижал нож к горлу.

Глаза Мердо округлились, и он облизнул пересохшие губы.

– И где же Кеннет держит мою жену и мальчика? – тихо спросил Дункан.

Мердо все еще колебался, но, заметив, что Дункан вновь повернулся к Малькольму, заговорил:

– Я не хотел вам зла. Просто выполнил приказ, поймите!

– Я понимаю больше, чем ты думаешь. Так где моя жена?

– К югу… к югу отсюда, – запинаясь сказал Мердо.

– А ты говорил к северным островам?

На лбу Мердо выступила испарина.

– Я увел бы вас к северу, а часть своих людей вы отослали бы к Маклауду. За это время Кеннет собирался спокойно без погони отойти на юг.

– А что моя жена? И мальчик? Он собирался взять за них выкуп?

Мердо побледнел.

– Говори, иначе умрешь.

– Не знаю, – сказал он, – клянусь жизнью. Не знаю, что он собирается с ними сделать.

– Твоя смерть предрешена, но умрешь ты не сразу. Забери у него это, – кивнул он англичанину, поддев пальцем висевший на поясе Мердо кошелек.

Взяв кошелек у Мармадьюка, Дункан заглянул внутрь. Брошь Маклауда сверкнула огромным рубином.

– Эта брошь украдена, – сказал Дункан, завязывая кошелек. – Ты вернешь ее хозяину. Малькольм и Алек будут тебя сопровождать. Что сделает с тобой Маклауд, не мое дело. Но если он оставит тебя в живых, чтобы ноги твоей не было на земле Маккензи. Я собственными руками лишу тебя жизни. – Обернувшись к Малькольму, он добавил: – Отправляйтесь сейчас же, он и так слишком долго отравлял воздух в моем доме.

Дункан стоял, не двигаясь, пока они оба не скрылись из виду, потом оперся о стол и закрыл глаза. Левая рука ныла и горела, снова открылась рана.

Но эта боль не шла ни в какое сравнение с болью душевной.

Самые дорогие для него люди похищены. Эта мысль гнала его вперед, не давая покоя, наполняя сердце ненавистью и яростью.

– Клянусь, этот сукин сын и есть двухголовое чудище, привидевшееся твоей жене, – сказал Мармадьюк, вкладывая меч в ножны.

Дункан с трудом открыл глаза и повернулся к англичанину:

– Я и без тебя это понял.

Мармадьюк слегка улыбнулся.

– Ты делаешь успехи, дружище.

Брови Дункана сошлись на переносице.

– Тут не надо быть семи пядей во лбу. Он произнес слово «брат». Никто из моих друзей или союзников не стал бы при мне называть Кеннета моим братом.

Мармадьюк посмотрел на левую руку Дункана:

– У тебя открылась рана.

– «У тебя открылась рана», – передразнил его Дункан. – Я что, по-твоему, не вижу? Странно, что я весь не в крови, если вспомнить, сколько во мне дырок.

– Да, и Элспет наверняка захочет перевязать твои раны, в первую очередь руку. Она выглядит совсем плохо, – сказал, подходя, Фергус. – Думаю, нам нужно…

– Вот и думай на здоровье, – рассердился Дункан, отталкивая его.

Неустрашимый Фергус строго посмотрел на него, как в те времена, когда Дункан еще был мальчишкой. Но сейчас это не сработало.

– Вы не можете ехать с такой рукой, из раны сочится кровь, – не сдавался дворецкий.

– Еще как могу, – стоял на своем Дункан. – Хватит причитать из-за нескольких капель крови. Если хочешь помочь, прикажи приготовить самых быстрых коней.

Густые брови Фергуса поползли вверх.

– Но поездка верхом для тебя смертельно опасна, мой мальчик, и людям надо отдохнуть. Отложим до утра.

– Утром может быть поздно. Мы едем сейчас же. – Дункан не задумывался о том, хватит ли у него сил осуществить свой план.

Поискав глазами оруженосца, Дункан приказал ему подойти.

– Локлан, неси мою одежду и оружие, – приказал он. – И шевелись побыстрее, – добавил он, раздраженно разглядывая свое израненное и перебинтованное тело. – Мне надоело чувствовать себя спеленутым младенцем.

Но вместо того чтобы броситься исполнять приказ Дункана, Локлан словно прирос к полу, высматривая Мармадьюка. Нахмурившись, Дункан подбоченился.

– Здесь я хозяин, а не сэр Мармадьюк, – заметил он резко. – Делай, что я сказал.

Щеки Локлана порозовели и, почтительно склонив голову, он бросился выполнять приказ.

Дункан проводил его взглядом и обернулся к Фергусу:

– Пошли несколько человек в мою спальню. Там на стене за самым большим гобеленом они найдут дверь тайного хода. Он ведет к основанию башни. Пусть замуруют его с обеих сторон.

Мармадьюк вздохнул. Дункан поддел друга:

– Как видишь, всезнайка, ты знал не все.

Он повернулся к остальным:

– Парни, вы устали. Некоторые ранены. У кого нет сил, я не прошу присоединиться ко мне. Кто пойдет, могут не вернуться. Кеннет – смелый, опытный воин. Его люди хорошо обучены. Те, кто останется, пусть сразу ложатся спать и набираются сил, чтобы в наше отсутствие быть надежной защитой замка.

Никто не двинулся с места.

Из дальнего конца зала донеслось: «Спасем короля!»

Остальные присоединились к боевому кличу, и он прокатился по залу, сотрясая стены.

Дункан, сложив на груди руки, одобрительно кивнул. К горлу подступил ком, в глазах защипало.

Когда шум стих, чья-то крепкая рука взяла его за локоть.

– Разреши мне возглавить отряд, – прошептал Мармадьюк. – Фергус прав, ехать в твоем состоянии – чистое безумие.

– Это мой долг. Мои жена и сын похищены, – твердо ответил Дункан.

Ропот прошел по залу.

Люди во все глаза смотрели на Дункана.

Дункан все понял.

Он сам удивился, что эти слова так легко сорвались у него с языка. Ведь он все еще не был уверен, что Робби – его сын.

Но сейчас это уже не имело никакого значения.

Главное – чтобы он вернулся.

Наступившую тишину нарушил чей-то всхлип.

Потом еще один.

Старый Фергус торопливо утер нос рукавом и отвернулся.

Дункан с удивлением увидел, что дворецкий плачет.

Покраснев до кончиков ушей, Дункан сердито окинул взглядом зал.

– Хватит пялиться на меня, пора готовиться в дорогу. И не вздумайте болтать о том, что услышали. Все остается по-прежнему.

К его величайшему неудовольствию, судя по выражению лиц, ему никто не поверил.

Линнет устало прислонилась спиной к стволу дерева, вытянув ноги. После того как Кеннет освободил ее от веревок, ей все время приходилось выполнять требования похитителей и ухаживать за ранеными под страхом постоянных угроз в адрес Робби.

У нее не было выбора, и она выполняла каждую прихоть. Спина так болела, что она ходила сгорбившись, как старуха.

Наконец в туманный серый предрассветный час на второй день после похищения ей разрешили побыть с Робби. Он мирно спал, свернувшись калачиком рядом с ней, укрытый изношенным одеялом, которое набросил на него кто-то из людей Кеннета.

Почти все уже спали. Бодрствовали только Кеннет и еще несколько человек. Он присел у догорающего костра с кубком вина и тихо говорил о чем-то с наглого вида парнем, который поднял пустую кружку, требуя, чтобы Линнет подлила ему вина.

Линнет не двинулась с места, лишь молча посмотрела на него ледяным взглядом.

По правде говоря, у нее просто не было сил подняться.

– Кажется, наша леди слишком утомлена и не хочет прислуживать своим ничтожным спутникам, – усмехнулся парень.

Кеннет раздраженно фыркнул:

– Может быть, она изменит свое мнение, когда мы все по очереди покажем ей, каким приятным занятием может оказаться обслуживание мужчин низкого происхождения. Скоро у нас появится такая возможность.

– О-о! Если бы она видела, какой у тебя огромный…

– Хватит, – ухмыльнулся Кеннет. – Не хочу, чтобы она страдала от тоски по нему. У нее будет достаточно времени, чтобы подробно изучить мое мужское достоинство, а потом и твое.

Он посмотрел на Линнет, и похоть в его взгляде заставила ее вздрогнуть.

– Ей так понравится, что она предпочтет нас моему угрюмому братцу.

Кеннет направился к ней. Стараясь не выдать своей тревоги, Линнет нащупала в складках плаща крошечный флакон в кожаном футляре.

Она едва не забыла о нем.

Во флаконе был крепкий настой валерианы.

Ее единственная надежда на спасение.

Кеннет подошел и, не говоря ни слова, пнул ее ногу носком сапога, поддев край плаща, задрал его, открывая ее лодыжки и икры. Забыв предосторожность, Линнет нахмурилась.

– Оставь меня в покое, свинья, – прошипела она, сжимая флакон. – Только посмей ко мне прикоснуться, и при первой же возможности я лишу тебя твоего мужского достоинства.

Раздались смешки и грубые замечания. Кеннет побагровел.

– Придержи язык. Мой брат плохо объездил тебя. – Он с трудом сдерживал бушующую в нем ярость. – Но я с удовольствием исправлю эту его оплошность. В его же постели, как только выкурю из логова, которое должно принадлежать мне.

Линнет, поджав губы, с негодованием смотрела на него.

Ее молчание лишь распаляло его гнев. Он схватил ее за плечи и рывком поднял, кивнув в сторону парня, протягивающего кружку.

– Налей нам вина, – приказал Кеннет.

Линнет не отвела взгляд.

– Отпустите меня, тогда налью.

Он убрал руки и, прищурившись, добавил:

– И следите за своими манерами, леди. Мне приходилось иметь дело с куда более капризными девками, чем вы.

Линнет демонстративно отряхнула рукава и, высоко подняв голову, зашагала к куче припасов. Там, недалеко от места, где были привязаны лошади, лежали фляги с вином.

Лошади были великолепные, наверняка краденые. Но не это волновало Линнет, она сама собиралась украсть одну из них, как только Кеннет крепко уснет после вина с валерианой.

– И побыстрее, – крикнул он. – Нас мучает жажда.

Линнет улыбнулась.

Чем больше они выпьют, тем лучше.

Линнет схватила глиняный кувшин. По спине побежали мурашки, но она взяла себя в руки и достала из складок одежды флакон.

Оглянувшись через плечо, открыла пробку, вылила содержимое в кисло пахнущее вино и быстро вернулась к костру.

Кеннет протянул ей кубок.

– Из тебя получится отличная служанка. Скоро тебе придется предлагать нам не только вино. – Он окинул ее пристальным взглядом. – А гораздо больше.

Линнет молча наполнила до краев его кубок.

Один раз, потом еще и еще. У Кеннета стал заплетаться язык, слипались глаза.

Она вернулась на свое место и стала ждать.

Ждать и наблюдать.

Ей казалось, что прошла целая вечность. Она внимательно разглядывала бандитов, особенно Кеннета.

Наконец в лагере воцарилась тишина, нарушаемая лишь храпом. Костер погас.

Затаив дыхание, Линнет легонько коснулась плеча Робби. Он открыл глаза и хотел что-то сказать, но Линнет приложила к его губам два пальца.

– Тише. Нам пора уходить.

Робби испуганно посмотрел на нее и кивнул.

Линнет тоже кивнула и погладила его по щеке. Затем поднялась и, взяв Робби за руку, шагнула за деревья.

Они задержались за раскидистыми ветвями тиса, подождав, пока глаза привыкнут к темноте, и направились к лошадям. Животные стояли смирно, и только одна из лошадей посмотрела в их сторону и тихо фыркнула, словно здороваясь.

Робби сжал руку Линнет.

– Мы украдем лошадь? – спросил он.

Линнет зажала ему рот ладонью и замерла от страха.

Неподалеку кто-то спал, положив голову на седло и громко храпя. К несчастью, в нескольких шагах от быстроногого скакуна, которого она приметила.

Неожиданно спящий со стоном перевернулся на бок. Линнет решила не рисковать и подсадила Робби на ближайшую лошадь, которая нравилась ей меньше.

Еще раз оглянувшись на спящего гиганта и сделав знак Робби молчать, она поставила ногу на поваленный ствол, влезла на лошадь позади Робби и прижала его к себе.

Никогда еще Линнет не приходилось скакать на лошади без седла.

Она сомневалась в том, что это вообще возможно, если бы даже под ней оказалась старая кляча.

Хорошо еще, что есть уздечка. Вздохнув с облегчением, Линнет взялась за повод свободной рукой и послала лошадь вперед.

Оставалось лишь надеяться, что у животного хватит сил увезти их достаточно далеко, прежде чем Кеннет придет в себя и обнаружит их исчезновение.

Глава 19

Дункан увидел, что Мармадьюк спускается по склону соседнего холма, возвращаясь из очередного рейда, и придержал лошадь. Англичанин мчался с такой скоростью, словно за ним по пятам гнались все дьяволы ада.

Это было дурным знаком.

– Их там нет, – сообщил Мармадьюк, вытирая пот со лба.

Дункану показалось, что он получил удар под дых. Он всматривался в лицо друга в надежде, что тот ошибся.

Однако вид англичанина не давал для этого никаких оснований. Выражение его лица было мрачным. Взмыленная лошадь с потными боками лишний раз свидетельствовала о том, что просто так он не мчался бы во весь опор.

Сердце Дункана болезненно сжалось.

– Ты уверен?

Мармадьюк кивнул.

Гнев, ярость и страх навалились на него. В глазах потемнело.

Когда туман рассеялся, он ничего не чувствовал. Ни боли от многочисленных ран, ни судорог душевных мук.

– Как далеко отсюда? – спросил он спокойно.

– Верхом совсем близко. Эти негодяи еще спят, лагерь охраняют лишь несколько человек, я легко смогу их убрать.

Дункан приподнялся в стременах и наклонился к другу.

– Я сам должен отомстить за жену и сына. Быть может, их уже нет в живых?

Мармадьюк выехал вперед и повернулся лицом к строю суровых воинов Маккензи.

– Только благодаря Всевышнему ваш господин смог проскакать так далеко. – Он с упреком посмотрел на Дункана. – Его раны открылись, и только его гнев заглушает боль. Он может погибнуть, если поедет дальше и вступит в бой.

Дункан молча смотрел на своих людей и ждал. Никто не проронил ни слова.

– Мне было приказано скакать вперед и найти лагерь Кеннета, – продолжил Мармадьюк. – Я нашел. Но там не оказалось ни Линнет, ни Робби. – Раздался недовольный ропот, и он поднял руку, призывая к тишине. – Но это не значит, что с ними случилось что-то плохое. Пусть одни поедут со мной отомстить мерзавцам, а остальные, в том числе и Дункан, продолжат поиски.

Снова молчание.

– Фергус, ты мудрый человек, что скажешь? – обратился англичанин к дворецкому.

Дункан ждал, подавив тяжелый вздох. Фергус откинулся в седле, его ястребиные глаза сверкали гневом.

– Ответь мне! – снова обратился к нему Мармадьюк.

Фергус выехал вперед и сплюнул на землю.

– Все, что ты говоришь, правильно, и ты человек хороший. Но не шотландец.

В ответ раздался гул одобрения, и Дункан облегченно вздохнул.

– Будь по-вашему, – ответил Мармадьюк и, пришпорив коня, повернул туда, откуда только что приехал. Дункану показалось, что он тихо пробормотал что-то вроде «упрямые сукины дети».

Они скакали недолго, и Мармадьюк сделал знак остановиться.

– Лагерь там. – Он указал на густой лес впереди.

Дункан пришпорил коня и вырвался вперед, остальные последовали за ним, устремившись к вражескому лагерю. Ветви хлестали Дункана по лицу, он едва не вылетел из седла, но продолжал мчаться вперед, пока не выскочил на поляну.

Кеннет безмятежно спал, растянувшись у костра. Взревев от ярости, Дункан ринулся прямо на негодяя, натянув поводья так, что конь встал на дыбы.

Мгновенно проснувшись, Кеннет едва успел откатиться в сторону.

Превозмогая боль, Дункан соскочил на землю.

– Готовься отправиться в ад, ублюдок. – Он пнул догорающие угли, засыпав раскаленной золой лицо Кеннета. Тот заорал и откатился еще дальше.

– Я же ослеп, ах ты сукин сын! – захрипел он, размазывая по щекам слезы.

– Пока еще нет. Но сейчас ослепнешь. – Подъехавший следом Мармадьюк соскочил с жеребца, выхватив меч. – Это будет достойная месть за меня и мою жену, ее кровь на твоей совести.

– Поднимайтесь все, хватайте их! – заорал Кеннет, отползая назад и прикрыв руками глаза. – Убейте их! Пусть подлец сдохнет на глазах у своей сучки!

Кое-кто из его людей потянулся к оружию, но боевой клич «Спасем короля!» быстро отрезвил их – это приближались люди Дункана верхом на конях, размахивая мечами.

– Трусы! – орал Кеннет, пытаясь открыть глаза и выхватить из-за пояса кинжал. – Вы что, не видите, эти ублюдки хотят меня убить!

– Сам ты ублюдок! – Дункан наступил на его левую руку. – И никто не собирается тебя убивать. Пусть Мармадьюк сам решит, что с тобой делать. Я не стану брать грех на душу, лишать жизни семя моего отца, хоть ты этого и заслуживаешь.

– Какое благородство, – съязвил Кеннет. – Значит, выколете мне глаза, держа за руки?

Дункан с силой прижал его руку к земле.

– Если хочешь драться, как подобает воину, скажи, что сделал с моей женой и сыном.

– Ничего я с ними не делал, – огрызнулся Кеннет. – Забирай эту чертовку и сопляка. С ними хлопот не оберешься.

В этот момент послышался хруст.

– Где они?

– Ты сломал мне руку! – корчась, взвыл Кеннет.

– Перестань верещать, как девка, и отвечай, – прохрипел Дункан. – Где они?!

– Ты что, ослеп, как одноглазый червяк, твой друг? Эта ядовитая тварь и пащенок там, под деревом, – пробормотал он, кивнув на высокую березу у края поляны.

На земле под березой лежало только грязное изорванное одеяло.

Челюсть у Кеннета отвисла, глаза округлились.

– Что за чертовщина? Они же там… Клянусь, они были…

Дункан разозлился:

– Кому нужны твои клятвы. Если найду хоть одну царапину на моей жене или ребенке, забуду о чести и порежу тебя на куски.

С трудом сдерживая ярость, Дункан убрал ногу и посмотрел на Мармадьюка.

– Дай ему меч и делай что хочешь. Только быстрее. Придется здесь обыскать каждый куст.

Кто-то протянул меч, но Кеннет оттолкнул его и бросился к Дункану, который в этот момент повернулся к нему спиной.

– Умри, собака! – крикнул он, выхватывая из-за пояса кинжал.

С перекошенным от злобы лицом он занес его над головой брата, но кинжал тут же вывалился у него из рук: Мармадьюк всадил ему в спину меч.

Глаза Кеннета остекленели.

– Я буду ждать тебя в аду, – сказал он Дункану и затих.

– Я бы предпочел лишить его глаз. – Мармадьюк вытер окровавленный меч краем одежды.

На какой-то момент Дункану стало грустно, он вспомнил, как они были близки с братом в юности. Но он быстро справился с эмоциями – нужно было найти Линнет и Робби.

На поляне воцарилась тишина, и Дункан невольно сжал рукоять меча. Он вгляделся в лица стоящих вокруг людей. Одни выглядели растерянными, другие – равнодушными. Никто, казалось, не собирался мстить за смерть своего предводителя.

– Где моя женщина? – холодно спросил Дункан.

– Господь свидетель, Кеннет сказал правду, – выступил из-за деревьев здоровенный детина. – Она взяла лошадь, должно быть, они еще ночью ускакали.

Дункан вздохнул с облегчением.

– При осаде моего замка погибло много ваших людей, пусть это будет местью за гибель моих крестьян. Кто хочет отомстить за смерть Кеннета, пусть сделает шаг вперед. Остальные пусть бросят оружие и уходят с миром. Но помните, если еще когда-нибудь ступите на землю Маккензи, я уничтожу вас всех до единого.

Один за другим, склонив головы, люди Кеннета складывали оружие и уходили. Как только ушел последний, Дункан обернулся к Фергусу.

– Проследи, чтобы Кеннет был похоронен как подобает, – приказал он, скользнув взглядом по бездыханному телу брата. – А мы продолжим поиски женщины и ребенка, – обратился он к своим людям.

Она выбрала неверный путь.

Уже несколько часов они, казалось, кружили на одном месте, хотя проскакали много миль. Настроение у Линнет становилось все более мрачным.

Хуже всего, если из-за ее глупости они снова попадут в лапы Кеннета!

Когда она совсем было отчаялась, увидела на гребне дальнего холма всадников. Они двигались медленно, оглядывая окрестности.

Линнет задохнулась от радости. Это был Дункан. Даже на таком расстоянии она безошибочно узнала его. Он был с людьми своего клана. Никогда еще она так остро не чувствовала свою принадлежность к клану Маккензи, как в тот момент, когда, прикрыв ладонью глаза, он указал на нее рукой и направил лошадь вниз по склону.

– Робби, мы спасены! Там твой отец, – закричала она, послав лошадь в галоп. – Держись, малыш, скоро мы будем дома.

Торопясь навстречу Дункану, Линнет вовсю гнала лошадь. Внезапно скалистый берег круто оборвался вниз, на дне глубокой расщелины несла свои воды бурная река. Линнет не успела свернуть в сторону, и они полетели вниз, оторвавшись от лошади.

– Нет! – закричал Дункан.

Линнет и Робби упали на узкую полоску берега, поросшую густой травой.

Похолодев от ужаса, Дункан направил туда коня. Рядом струил свои спокойные воды равнодушный поток, едва не унесший самых дорогих ему людей. Люди Дункана поспешили за ним, но его конь ступил в воду первым.

Соскочив на берег, Дункан бросился к Робби, но сразу отвел глаза, не в силах смотреть на неестественно скрюченное тельце малыша и огромный камень рядом с его запрокинутой головой. Страх и раскаяние терзали его.

Склонившись над Линнет, он зарылся лицом в теплый шелк ее волос.

– Господи, не дай им умереть, – взмолился он. – Не забирай их у меня.

– Дункан?

Голос его жены, едва слышный, но такой дорогой, донесся до него сквозь мглу, готовую снова поглотить его душу.

Если она жива, может быть, и Робби не погиб.

Дункан прижал жену и сына к груди.

Вскоре послышался топот копыт, плеск воды и шум голосов.

– Осторожней, парень, а то задушишь их. – Фергус натянул поводья и остановился рядом с ними.

Голос старика звучал как-то необычно, и Дункан поднял глаза.

– И закрой рот. – Фергус утер слезу с морщинистой щеки. – Что, ни разу не видел, как плачут мужчины? Надеюсь, хоть этому ты теперь научился?

Научился ли он?

Господи, неужели старый дурак не видит слез на его щеках?

Неужели не понимает, почему он не хочет выпускать их из своих объятий? Ведь он боится увидеть их израненные тела? Увидеть, что Робби больше не дышит.

– Отпусти, мне больно, – едва слышно произнесла Линнет. – Дай мне посмотреть на Робби.

Дункан убрал руки и молча наблюдал, как она медленно выпрямилась, села и осторожно положила голову Робби себе на колени. Ее пальцы легко пробежались по огромной багровой шишке на лбу мальчика, и она слегка улыбнулась.

Но прежде, чем он успел сообразить, что значит эта улыбка, рука Линнет стиснула его ладонь.

– Нам надо уходить отсюда, Кеннет может появиться в любую секунду.

– Кеннета больше нет, – ответил Дункан, глядя на голову Робби, меньше всего ему хотелось сейчас думать о своем брате. Глаза малыша все еще были закрыты, в лице ни кровинки. Дункану показалось, что он не дышит.

Он с трудом оторвал взгляд от мальчика, сердце отказывалось поверить в то, что видели глаза.

– Он жив?.. Он будет жить? – Слова давались ему с трудом. – Скажите же кто-нибудь, мой сын будет жить?

– Я не ослышалась? Твой сын? – Взгляд Линнет, казалось, проник ему в самую душу.

– Да, мой сын. – Отчетливо произнес Дункан таким тоном, будто ожидал, что кто-нибудь посмеет ему возразить. – Он мой сын, не важно, чья кровь в нем течет.

Линнет молча смотрела на мужа, едва сдерживая слезы.

Даже закаленные в боях воины сопели и шмыгали носами, как дети.

Лучше бы Дункану не видеть этого.

– Может быть, ты мне ответишь? – обратился он к жене. – Будет он жить?

– Робби будет жить. Я в этом уверена. – Помолчав, она широко улыбнулась. – Твой сын будет жить.

Эти слова были встречены радостными криками, но Дункан словно лишился дара речи. Из глаз хлынули слезы.

Его сын, она так сказала.

Его сын!

– Дорогая моя, – произнес он наконец, – и давно ты это поняла?

– С самого первого дня. Как только увидела его.