Текст книги "Полдень, XXI век. Журнал Бориса Стругацкого. 2010. № 4"

Автор книги: Святослав Логинов

Соавторы: Антон Первушин,Евгений Акуленко,Константин Ситников,Валерий Брусков,Полдень, XXI век Журнал,Андрей Собакин,Мария Познякова,Алексей Гребенников,Геннадий Прашкевич,Ольга Артамонова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

У меня родился малыш! Мальчик! Я стал отцом! И Марироза подарила мне мальчика! Я самый щасливый барби на свете!!!

23 синтября

Малыш растет! Ему уже почти три месяца! Он уже хорошо держит головку и смешно дергает меня за палец. Мы назвали ево Тимонад, в честь отца Марирозы. Мне, честно говоря, не очень нравится это имя, но я не мог быть против. Поэтому я решил ево звать просто малышом. Сегодня, когда я шел за детским питанием, я случайно встретил Гадкого Барби. Я знал, што он вернулся, но здорово растерялся, когда мы столкнулись нос к носу. Он ужасно выглядел, косматая нечесаная борода, сквозь старый протертый до дыр костюм просвечивало тело. Это было очень неприятно! Я машинально одернул свой новый сиреневый костюм и отодвинулся. Вдруг он меня не узнает! Но он сразу же узнал меня.

– Здравствуй, Макси, а ты здорово вырос! – сказал старик, глядя на меня своими черными глазами. – Как ты поживаешь, Макси?

– Я женился на Марирозе, и у нас родился мальчик! – сказал я, и не испытал почему-то прежней гордости.

– Поздравляю тебя!

– Я украл у вас Стиана А.! – вдруг выпалил я ему, неожиданно для самого себя.

– Я знаю, и рад этому, – улыбнулся Гадкий Барби, – заходи ко мне как-нибудь, мы поговорим, и ты сможешь выбрать любую книгу.

Я стоял и не знал што мне ответить ему.

Ну, пока, Макси! – улыбнулся старик, помахал мне рукой и пошел в сторону площади.

Я, конечно, не пойду к ему, это просто смешно! Вдруг об этом узнает Марироза, или ее родители, или мой старший менеджер? У нас в Дональсе очень важно быть на хорошем счете, потому что от этого зависит движение по кариерным ступенькам, а нам с Марирозой так нужны деньги. Ведь мы пока ютимся вместе с моими родителями и сестрой, и это, конечно, не очень удобно. А потом, зачем мне идти к ему, о чем нам говорить, опять о людях? Какая разница, как мы называемся! Меня это больше не интересует! Есть дела и поважнее! Работа! Любовь! Кариера!

И, кроме того, старик выглядит таким жалким, вот уж действительно Гадкий Барби!..

9 фираля

Прошло уже больше года со дня последней записи. Как быстро летит время! Марироза опять беременна, а мы все еще живем у моих родителей, я стараюсь изо всех сил, но у меня не очень-то выходит. Я – не активный, не энергичный, не деловой! Мне не нравится писать докладные записки на других барби, которые работают со мной, а бес этого у нас не продвинуться. Я пытаюсь это объяснить Марирозе, но она не понимает, што тут особенного, если так делают все! Опять эти «все»! Они постоянно преследуют меня! Быть как все!!! Да я всю жизнь хочу быть как все! Я стараюсь изо всех сил, чтобы быть как все! Но у меня не получается! Не по-лу-ча-ет-ся! Я знаю, што коллеги по работе считают меня дурачком. Сестра уже доняла меня своими папреками, да и Марироза, нет да нет, а намекнет, што она вовсе не этого ждала от меня. Я чувствую себя в западне, все хотят от меня чево-то и никто не спрашивает, што мне нужно! А што мне нужно? Я не знаю…

13 фираля

Марироза чуствует себя хорошо, малыш потихонечку растет. На работе все по-прежнему. Все тоже самое, ничего не меняется, все словно зависло и остановилось, одинаково… Мне как-то грустно, и… не интересно што-ли. Жаль, что я больше не верю в бога, а то бы помолился, как в детстве…

Сегодня за окном весь вечер шел снег, и мне в голову вдруг пришло несколько строк…

 
Как тихо, тихо, тихо,
Как нежно снег идет!
Как будто лапой белой
По небу водит кот…
 

20 фираля

Вчера вечером, я проходил мимо дома, где живет Гадкий Барби. И не знаю почему, я вдруг вошел во вход, и позвонил ему в дверь ево квартиры. Пока я ждал, я чуть не умер со страха, што меня кто-нибудь увидит. Но, слава богу, старик открыл быстро, и не удивился, как будто он давно ждал меня. Я сказал, што шел мимо, но он пригласил меня войти и провел в комнату с книжками. Он сказал, што я могу выбрать себе любую и взять с собой. Мне захотелось взять толстую книжку «Энциклопедия», но я вспомнил мою квартиру, и сказал што не надо. Тогда старик сказал, што я могу читать у ево, когда захочу. Он предложил мне чаю и спросил, написал ли я еще какое-нибудь стихотворение? Я сказал, што нет! Он спросил почему? Я не знал, што ответить, и прочитал ему те несколько строк, што записал недавно. Старик сказал, што ему понравилось, а потом взял с полки книгу и прочитал одно очень красивое стихотворение, сочиненное поэтом бывших людей. Там тоже говорилось про зиму и про снег, и оно было такое прекрасное, што я даже расстроился, потому што мои строки показались мне некрасивыми. Но старик сказал, што мои строки не очень плохие, просто мне не на что опираться, у меня нет культурной платформы. Я не очень понял, што это такое, но успокоился. Я просидел у ево несколько часов и не заметил, как прошло время, мне было так интересно, как не было, наверное, никогда в жизни!

Когда я вернулся домой, малыш уже спал, а Марироза и мои родители вместе смотрели сериал «Страстная крошка». Они спросили, где я так долго шлялся, и што я пропустил самое интересное. Мне стало плохо, я сказал, што у меня болит голова, и ушел в нашу комнату, и там тихонечко, што бы не разбудить малыша, повторял про себя поразившие меня строчки.

 
Снег идет, снег идет
Словно падают не хлопья,
А в заплатанном солопе
Сходит наземь небосвод…
 

Я правда не знаю, что такое «солоп», но это не важно.

3 априля

Я продолжаю тайком ходить к старику, это стало для меня необходимостью. Барби не умеют разговаривать, они, конечно, говорят при встрече «Привет! Как дела? О кей! Отлично!» Затем они включают очень громкую музыку, и начинают веселиться, есть, пить, танцевать. И для того штобы што-нибудь сказать, надо очень громко кричать. А мы со стариком разговариваем тихо-тихо, это называется вести беседу. В Раене в последнее время часто перибои с электричеством, а мы со стариком зажигаем свечи, и получается очень красиво. Я рассказываю, што произошло со мной за день, и о чем я думал, он иногда читает мне вслух ис книг. А иногда мы молчим, но продолжаем разговаривать в тишине. Тишина! Какое удивительное состояние! Я смог понять это только у старика. Барби не могут находиться в тишине, поэтому у нас дома все время включен на полную громкость телевизор, у меня от этого часто болит голова. Старик научил играть меня в шакматы, те самые фигурки на клетчатой доске, которые я видел в детстве. Это оказывается очень интиресно! Я все время думаю, почему же люди, у которых было так много прекрасных вещей: музыка, стихотворения, тишина, шакматы – стали барби? И што это за болезнь такая диградация? Я много раз спрашивал об этом старика, но он не знает ответа. Еще я спросил у ево, зачем он ходит на площадь, ведь над им все смеются и считают ево сумасшедшим. Старик очень серьезно посмотрел на меня, и сказал, што он тоже ищет «лебедей». Я сказал, што это бесполезно, кругом одни барби! Но он ответил, што это не так, и што он щастлив, потому што нашел меня! Я так разволновался, што не мог говорить дальше! А потом спросил, нашел ли он еще кого-нибудь похожего на нас? Старик ответил, что нет, но очень надеется, они обязательно где-то есть, нужно только их искать, вот зачем он ходит на площадь и ездит по другим Раенам.

Старик сказал, што надо писать не што, а что! Так писали раньше люди. Но мне это очень странно и непривычно!

10 майа

Дома постоянные разговоры про деньги, Марироза плохо себя чувствует, у ее частые приступы тошноты и головокружение. Ей дают какие-то пастилки, но ей не делается лучше. Слава богу, у нас сломался телевизор, и римантер сказал, што… что ево уже нельзя больше починить, и ш… что мы должны себе купить другой, но телевизор хорошей починки стоит больших денег и с каждым годом становится все дороже и дороже, а нам щас это не по карману. Марироза, родители и сестра ходят смотреть телевизор к соседям, и я наслаждаюсь ихним отсутствием и тишиной. А, кроме того, я могу ходить к старику, не придумывая отговорок. Я все больше и больше времени провожу у ево, читаю книги или просто отдыхаю. Я начал читать «Энциклопедию», там столько всего, и есть много имен известных людских поэтов, художников, композиторов. Все написано по буквам алфавита, и это очень удобно. Я сначала открыл букву С, чтобы найти Стиана А, но его там не было! Может, он был не очень известный? Жаль, мне так хотелось узнать о ем что-нибудь!

17 мая

Я узнал! Я узнал название месяцев! Я прочел в «Энциклопедии»! Оказывается, мы не правильно их называем! И оказывается у нас вообще много слов, которые мы не правильно говорим и пишем. Я потрясен!

30 мая

Марирозу отвезли в родильню, надеюсь, что все будет хорошо. Я продолжаю читать «Энциклопедию». Мне нравится открывать наугад какую-нибудь страницу, находить новые слова и читать объяснение к ним. Это невероятно интересно! Я нашел слово библиотека – собрание книг, я нашел корабль космический – аппарат для полета человека в космос! Люди могли летать к звездам! Я нашел слово самолет – летательный аппарат для полетов в атмосфере с помощью двигателей и крыльев! Люди, как птицы, могли перелетать с места на место всего за несколько часов. И еще в «Энциклопедии» я нашел слова: студент, университет, знания научные! Это невероятно, потрясающе! Как, наверное, интересно и счастливо жили люди!

Уже несколько раз искал слово диградация – но на странице «диаф-дидо» на ево месте я нашел только совсем непонятные слова: дигиталис, диграф и дигул.

31 мая

Я узнал, что надо писать его, вместо ево, их, вместо ихних, а после предлогов добавлять букву н!

1 июня

У нас родилась девочка! Я очень рад, что все прошло хорошо и Марироза чувствует себя нормально. Правда сестра перепутала бирки с номерками, и на первое кормление принесли мальчика. И когда я устроил скандал и потребовал ее увольнения, она заявила, что у нее хватает кваликации, и показала мне диплом телевизионного курса медобучалок. Я заорал, что нет такого слова кваликация, а есть квалификация, и оно означает «степень и вид профессиональной подготовки», которых у нее явно недостаточно. Она сказала, что я очень странный и опасный барби. Но тут вмешалась Марироза, она попросила не обращать на меня внимания, потому что я не в себе из-за рождения дочери…

4 августа

Оказывается, у людей был Император, это – самый главный правитель, видимо, как мэр) Раена, его звали Октавиан Август, и в честь него был назван месяц. Это имя на их старом языке значило: божественный, величественный!

Жена с родственниками назвали мою дочку Криселлой, я изо всех сил возражал, но ничего не мог сделать.

7 августа

Один большой барби из мэрии Раена купил у старика шахматы. Не знаю, зачем они ему понадобились, но мне жаль их. Я ведь уже начал потихонечку решать шахматные задачи из журналов, и потом они были такие красивые. Но старику надо на что-то жить…

7 августа (ночь)

Это невероятно! Я только что написал стихотворение! Настоящее стихотворение! У меня уже несколько дней в голове крутились те несколько строк про снег, которые я написал давно. А сегодня вдруг я почувствовал, что могу их продолжить. Нет, не то чтобы я знал слова, но я чувствовал какую-то волнение, ритм и энергию. Я просидел несколько часов подряд, писал и зачеркивал слова и строчки, пытаясь как можно точнее передать то, что было внутри меня. И вот что получилось:

 
Как тихо, тихо, тихо,
Как нежно снег идет.
Как будто лапой белой
По небу водит кот…
 

(Это то, что я написал давно, а дальше то, что сегодня)

 
Как будто из небесных
Отверстий и щелей.
Все сыплет кто-то крошки
Для белых голубей.
 
 
Слетятся на пир гости,
Воркуя и гуля,
 

(Это место у меня никак не получалось, и я не знаю, есть ли такое слово «гуля», но больше ничего не придумал)

 
И в танце голубином,
Завертится зима.
 

 
Из невесомых крыльев
Соткется полотно
И белым занавесит
(Про «занавесит» тоже не уверен)
Мне кружевом окно.
 
 
Сквозь дырочки узорные
Прольется синева,
И залетевшим перышком
Укроется душа.
 
 
Но ветер прогудит в окно,
Срывая все в полет,
И только тихо, тихо,
Неслышно снег идет.
(Или «По небу ходит кот»).
 

Конечно, это в тысячу раз хуже, чем у того большого поэта людей. Но я все равно чувствую себя счастливым. И еще…не знаю, как выразить… я чувствую, как будто бы у меня появился смысл… мой личный инвиди…индивидуальный смысл.

9 сентября

Дети растут, и им все больше и больше надо! Денег все так же не хватает, я стараюсь, как могу, но я не в состоянии заработать такое количество. Я ненавижу свою работу, и каждый день заставляю себя идти туда! Марироза все время чем-нибудь недовольна, она сильно располнела и давно уже не похожа на розовую карамельку. Я совершенно разлюбил ее, и не понимаю, как я мог любить ее раньше! Она, наконец, узнала, что я хожу к старику, и устроила скандал. Она кричала, что я – чокнутый идиот, и что она была дурой, когда согласилась стать моей барбипарой. На шум выскочили родители и сестра, которая принялась громко хохотать, и говорить, что она так и знала, что этим кончится…

Я задыхаюсь, просто физически задыхаюсь! Я даже начинаю подумывать, а не переехать ли мне к старику?

15 сентября

Сегодня выходной, я весь день провел у старика, я не могу больше находиться дома. Листая энциклопедию, я увидел полу стершийся рисунок здания с большими шарами наверху разноцветных башенок, я узнал Барби-молельню. Надпись под рисунком почти стерлась, я смог разобрать только – собор Васил… Я не знаю, что это значит, и уже прекрасно понимаю, что это только часть прежнего названия. Но все равно оно мне нравится больше чем Барби-молельня. Теперь я буду так называть это здание – Собор Васил!

Еще я, наконец, нашел слово деградация! Оно, оказывается, пишется через букву е! Я увидел у старика в одной из книг картинку. Это – рипра… нет, репродукция. На ней были изображены четыре балерины в голубых платьях, и внизу было написано ДЕГА. Я решил, что Дега это тоже часть слова, но на всякий случай посмотрел в Энциклопедии, и увидел что это совсем полное слово, так назывался художник этой картины. А рядом на соседней странице я вдруг увидел слово деградация. Это никакая не болезнь, это – постепенное ухудшение, упадок, утрата ценных свойств и качеств в разных областях…

29 сентября

Случилось ужасное! Сегодня я попробовал прочитать малышу Стиана А. Он уже достаточно большой, я так долго ждал этого момента, но он начал вертеться и не хотел слушать. Я одернул его и стал продолжать чтение. Но тогда малыш начал громко плакать и звать маму, тут влетела разъяренная Марироза и стала шипеть как дикая кошка, что я полоумный идиот, чтобы не смел даже трогать Тимонадчика со своими глупостями. Если я еще хоть раз сунусь к нему со своей идиотской книжкой, она уничтожит ее! Я не смог этого вынести, и выскочив из дома, долго бесцельно шлялся по улицам Раена. Дети, даже мои дети не понимают меня! Я так ждал, я так надеялся, что мои дети будут совсем другие, что я смогу научить их, передать им что знаю и чувствую, но все бесполезно!

В своих мыслях я и не заметил, как ноги принесли меня на площадь. Старик стоял, как всегда, возле Барби-моле… возле собор Васила, я подошел поближе и увидел у него в руках одну из моих самых любимых книг. Я остановился рядом и стал слушать.

Страна, в которую занесло Гулливера, называлась Лилипутия. Жили в этой стране лилипуты. Самые высокие деревья в Лилипутии были не выше нашего куста смородины, и самые большие дома были ниже стола…

Тут на площади появились Марироза с нашими детьми, ее сопровождали мои родители и Сиси. Они все были нарядно одеты, улыбались и здоровались с многочисленными знакомыми. Малышка Криселла, которой всего полгодика, вдруг стала капризничать и плакать. И тогда Марироза начала пугать ее Гадким Барби, показывая на старика. Я вспылил и сказал ей, чтобы она не смела так называть его и пугать им нашего ребенка! И что старик вовсе не сумасшедший, а скорее они все сумасшедшие! На что Марироза зашипела, что я сам сумасшедший, гадкий и оборванный барби! Она права, в последнее время я не очень-то обращаю внимание на одежду. И что я – неудачник, и не умею, как следует зарабатывать, и что она была дурой, став моей барбипарой, а теперь я сделал несчастной ее и наших детей! Я не выдержал и закричал, что не могу больше выносить ее глупость, что она безмозглая и пустая кукла. И что я ненавижу ее, ненавижу их всех… Вокруг меня собралась толпа барби, среди них было много знакомых и сослуживцев по работе, они таращились на меня, смеялись и перешептывались между собой. Я посмотрел на старика, не обращающего ни на что внимание, продолжающего свое чтение, и меня вдруг охватила дикая ярость! Зачем, зачем он это делает? Зачем он читает эти прекрасные книги бывших людей? Кому? Этим безмозглым и жвачным барби? Зачем? Зачем он сеет ненужные надежды? Нет никаких «белых лебедей», есть только помойные свиньи, жирные индюки, да безмозглые куры! Я чуть не умер от внезапного приступа злости и, схватив первый попавшийся огрызок, с криком: «Гадкий Барби», – запустил в старика. Тут же подбежали несколько молодых барби, и начали с хохотом кидать в него яблоки и помидоры. «Гад-кий Бар-би! Гад-кий Бар-би!» – кричал я, задыхаясь от бешенства. «Гад-кий Бар-би! Гад-кий Бар-би!» – скандировала толпа…

4 октября

Марироза собрала свои вещи и детей и ушла от меня к своим родителям. Сиси при виде меня, кутит пальцем у виска и шипит, что я псих несчастный. С работы позвонили и сказали, что я уволен, что такое безобразное поведение бросает тень на их путацию (так они называют репутацию). Один Стенли Кен считает что я молодец и, наконец, стал достойным кеном! Он обещает поговорить, чтобы меня приняли в союз барбишисов! Но это все мне совершенно безразлично! Меня мучает совсем другое! Стыд! Страшный, мучительный стыд! Я предал старика! Как я мог! Я уже несколько дней не выхожу из дому, не ем и не пью! Я все время думаю, о том, что я натворил! Это было словно помешательство! Я не знаю, как мне теперь жить после того, что я сделал!

12 октября

Все, я решился! Я теперь знаю, что мне делать! Я собрал все свои вещи! Я поеду к старику! Он простит меня, я знаю. Я расскажу ему все, и он простит! Мы станем вместе жить, я буду помогать ему, он ведь уже старый. И ему тяжело, недавно он разбил одну чашку из фарфора и очень расстроился! А еще я найду себе работу, что-нибудь совсем простое, чистить улицы, или грузить что-нибудь, мне все равно. И тогда старику не нужно будет продавать вещи, оставшиеся от людей. А по вечерам мы будем разговаривать в тишине, читать книги, а ночью я буду писать стихотворения…

Хватит притворяться! Я не барби! Ха-ха! Как хорошо! Как прекрасно! Я не барби! НЕ БАРБИ! НЕ-БАР-БИ!

13 октября

Старик умер! Я узнал об этом от его соседей, когда я пришел к нему, дверь была заперта, и на звонок никто не ответил. Я пошел на площадь, но на площади его тоже не оказалось, тогда я снова пошел к нему домой, но дверь была так же заперта. Я испугался, что вдруг он уехал из нашего Раена, как он и раньше это делал, и тут соседняя дверь отворилась, и из маленькой щелочки выглянул потускневший голубой глаз престарелой барби, его соседки, я видел ее пару раз, когда приходил к старику. Она некоторое время молча смотрела на меня, а потом сказал одну единственную фразу: «Он умер!» – и захлопнула дверь. Я словно остолбенел, эта фраза, смысл которой я никак не мог понять до конца, парализовала меня. Я как будто бы перестал дышать, то есть я все время старался вздохнуть, но что-то, колом ставшее во мне, не давало мне это сделать. Когда я, наконец, вдохнул, у меня вдруг стали ватными ноги, и я чуть не упал, схватившись за ручку двери. Затем я почувствовал дикий, сумасшедший холод, ледяные иглы словно впились мне в мозг, и из кусочков синего обжигающего льда перед моими глазами сложились три слова «я» «убил» «его». «Я-у-бил-его» – с трудом произнес я, трясясь всем телом и клацая зубами. «Я убил его!» – начал стучать я в дверь к соседке. «Я УБИЛ ЕГО!» – кричал я, пиная ногами дверь, – «Я УБИЛ ЕГО! УБИЛ ЕГО, УБИЛЕГОУБИЛЕГО…»

14 октября

Старик умер от воспаления легких, он просто простудился, и его старый организм не справился с болезнью. Я только что вернулся с его похорон, власти ему выделили место в самом глухом участке кладбища, и там его и похоронили за счет бюджета Раена. На кладбище был представитель от мэрии, я, и еще несколько незнакомых мне барби. После краткой официальной речи представитель спросил, не может ли кто-нибудь еще сказать что-нибудь о покойном. Все промолчали и посмотрели на меня, но я не знал, что сказать, и тоже промолчал. Когда церемония закончилась, ко мне подошел один из барби и сказал, что Георг Барби Кен оставил для меня пакет. Я удивился и спросил, кто такой этот Георг, тогда сосед тоже удивился в свою очередь и сказал, что так звали покойного. Мне стало стыдно, потому что для меня он всегда был просто старик, или Гадкий Барби, и я даже никогда не думал, что у него может быть какое-то имя. Когда я вернулся домой, я открыл пакет и увидел там книги, которые стояли у старика на полке. Там были: «Энциклопедия», «Сборник поэзии», несколько журналов «Наука и жизнь», «Путешествие Гулливера», «Французская живопись» и «Справочник по правописанию». Я посмотрел на них и заплакал, как я не плакал с самого детства. Я остался один! Безнадежное, чудовищное, невыносимое одиночество, и теперь уже навсегда! У меня больше нет надежды! Нет смысла, нет цели! Я плакал навзрыд, захлебываясь слезами, выплескивая всю свою боль и разочарование, потерянную мечту. Когда я, наконец, остановился, я снова завернул обратно все книги, приложив туда Стиана А., и два моих стихотворения. Через некоторое время я положу туда и этот мой дневник. Нельзя стать человеком в мире барби! И если и вправду когда-то были люди, с их культурой, поэзией и творчеством, то сейчас ничего нет! И смешно, бессмысленно и глупо мечтать о том, чего нет и никогда не будет! Если я хочу жить дальше, я должен стать обычным добропорядочным барби в сиреневом костюме, с идеальным пробором набок в черных как смоль волосах, с прекрасной путацией и кваликацией! Я буду продвигаться по кариерным ступенькам, а по выходным собирать калекции и отдыхать у телевизора последней починки в нашей миленькой квартире.

И поэтому я заканчиваю свои надписки, потому што мне это больше на фиг ни нужно! Я – ни человек! Я – барби! Ха-ха! Я БАРБИ!»…

Максимилиан закрыл дневник и замер на некоторое время, сосредоточившись на чем-то, видимом только ему. За окном медленно разгорался холодный рассвет, солнечные лучи, пробив пелену облаков, окрашивали стены домов в бледные цвета поздней осени. Максимилиан вышел из задумчивости, бережно положил дневник на место, быстро собрался и вышел из дома. По улицам Раена уже начали ездить первые рикши-кататели, из некоторых окон вился дымок от топящихся печек-уржуек. Ходили слухи, что в где-то, в каких-то отдаленных Раенах еще было электричество и даже работало отопление, но точно никто ничего не знал. Максимилиан шел по большой длинной улице, ведущей к главной площади, мимо потухших уличных экранов, ржавеющих машин с выдранными сидениями, закрытых магазинов с обвалившимися вывесками, мимо единственного работающего подземного хода с высеченными из камня буквами «ТВЕР…». Говорили, что его из последних сил поддерживают в рабочем состоянии для мэра, который со дня на день покинет Раен. В ожидании открытия у «ТВЕРа» уже стояла большая очередь нагруженных барби, бегущих в другие Раены в предверии надвигающейся зимы. Порыв пронзительного северного ветра принялся трепать, а затем и вовсе оторвал от стены дома листовку с призывом не поддаваться панике и не верить провокационным слухам. Максимилиан проследил глазами за порхающим, словно белая бабочка, листком, запахнул сиреневый костюм с отсутствующими пуговицами и продолжил свой путь на главную площадь. Там на булыжной мостовой, за торговыми лавками и зимней катальней, возвышалось необычное сооружение с большими разноцветными башнями и шарами наверху, собор Басил. Он поблек, осыпался и пошел трещинами, но все равно был торжественно красив в лучах утреннего солнца. Максимилиан остановился, посмотрел вперед на тянущиеся вдоль площади зубчатые стены, достал небольшой сверток, вытащил оттуда книжку с обгоревшей обложкой и, набрав воздуха в грудь начал громко читать вслух:

Хорошо было за городом! Стояло лето, рожь уже пожелтела, овсы зеленели, сено было сметено в стога…

– Гадкий Барби, мама смотри, Гадкий Барби!

Максимилиан поднял глаза и столкнулся с двумя огромными голубыми испуганными глазами пятилетнего малыша, который выглядывал из-за маминой юбки. Максимилиан подмигнул малышу, а потом продолжил то, что с этого момента он считал самым главным делом своей жизни.

…В чаще лопуха было так же глухо и дико, как в густом лесу, и вот там-то и сидела на яйцах утка…