Текст книги "Полдень, XXI век. Журнал Бориса Стругацкого. 2010. № 4"
Автор книги: Святослав Логинов
Соавторы: Антон Первушин,Евгений Акуленко,Константин Ситников,Валерий Брусков,Полдень, XXI век Журнал,Андрей Собакин,Мария Познякова,Алексей Гребенников,Геннадий Прашкевич,Ольга Артамонова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)
За ночь странное сооружение на пляже обрело окончательные формы. Оно походило на инопланетное оружие из дорогого фантастического боевика. Было в нем что-то неприятное и пугающее. Какая-то скрытая угроза.
Администратор за стойкой протянул мне цветной буклет – на черном фоне красным надпись в одно слово: «Катаклизмос». Я совсем забыл о нем, и теперь был неприятно поражен неожиданным напоминанием. В буклетике сообщалось, что городской праздник «Катаклизмос» начинается сегодня вечером на Пальмовой аллее, и открывает его Большой Молодежный Парад.
На Пальмовой аллее стояла вереница туристических автобусов, перед ними колыхалась черная стариковская толпа. Наверное, тут были все оставшиеся в Ларнаке старики. Последние старики города. Плакали дети. Полицейские отделяли их от стариков и сажали в отдельный полицейский автобус. Гаммельнский крысолов наоборот.
Сорокалетняя девушка из «Пафоса» сидела в белом пластмассовом креслице. С моря дул свежий ветер, и она зябко куталась в легкую косынку. Небо из синего сделалось черным, я и не подозревал, что в этом райском уголке может быть такое небо. Я молча протянул девушке зажигалку, и мы закурили.
– Пойдемте ко мне, – жалобно предложила она. В ее голосе было столько отчаяния и мольбы, что отказать было невозможно.
Мари жила на десятом этаже, откуда открывался неплохой вид на море. Нам хватило пяти минут, чтобы удовлетворить друг друга. Мы были слишком напряжены и напуганы для долгих прелюдий. Потом мы стояли на балконе и снова курили. Фантастическое сооружение на пляже было видно отсюда как на ладони.
Она заметила, что я разглядываю его, и вдруг сказала:
– А я знаю, что это за штука.
Я повернулся и внимательно поглядел на нее. Она не шутила. Как и мне, ей было не до шуток. Я не задавал вопросов – просто ждал, когда она продолжит.
– Правда, знаю, – повторила она, будто оправдываясь. – Мне один местный мальчик сказал. Он был со мной вчера вечером. – Она глядела на меня с вызовом. – Да, был. И потом рассказал про эту штуку. Ты, наверно, думаешь, это аттракцион? А это никакой не аттракцион. Это экспериментальный излучатель. Стоит его запустить – и все старичье в радиусе ста метров исчезнет. Все, кому за шестьдесят. Раз – и никого нет. Здорово придумано? Этот мальчик, наверно, думал, что мне двадцать…
Я ошарашенно молчал.
Внизу, на Пальмовой аллее, стартовали набитые стариками автобусы, оставляя после себя разбитые стариковские чемоданы, рассыпанное стариковское белье… Нет, оно понятно… Что может быть отвратительнее, чем тайная геронтократия? И не в какой-нибудь там первобытно-общинной Океании, а здесь, в цивилизованной Европе. В руководстве гимназии – старики, в руководстве города – старики, в руководстве страны – старики… Давно лишенные иллюзий и идеалов молодости, снедаемые старческими болячками и страстишками, впавшие в маразм и паранойю…
Я представил себе мир без стариков. Вот прямо сейчас я закрою глаза, а когда открою их, стариков уже не будет.
Кругом одни молодые, здоровые, полные энергии и сил. И – глупые, наивно-глупые. Люди, лишенные опыта, лишенные прошлого… Может быть, поэтому они так легко дают себя обмануть? А их обманули. Тупо подставили. Потому что никакой это не излучатель против стариков. Помилуйте, какие старики? Последние старики – вот они, спешно покидают город. Через пятнадцать минут в Ларнаке останется одна молодежь. И сегодня она – весело и радостно, под самодовольный рев труб и оптимистичную барабанную дробь – промарширует по Пальмовой аллее в светлое небытие…
Катаклизмос.
Какой красивый, должно быть, этот парад. Светящиеся в темноте палатки с игрушками, сластями, воздушными шариками… тележки с мороженым, попкорном и жареными кукурузными початками… кафешки под открытым звездным небом… И мимо всего этого великолепия – по Пальмовой аллее – стройными рядами с флагами и штандартами в руках… юные барабанщики в белых перчатках… юные морячки в черных фуражках… юные полицейские с полосатыми шнурками вместо галстуков… парни и девушки в народных костюмах… старательно вскидывая голенастые ноги… высоко взмахивая правой рукой… с каждым шагом приближаясь к непонятному, уродливому, тихонько урчащему в темноте устройству… чтобы исчезнуть, раствориться, перестать быть…
Хотел бы я знать, кто придумал эту дьявольскую штуку.
Мы твои послушные птенцы, Мамуля, и мы не задумываясь берем конвертики от неизвестных нам благодетелей. Жизнь давно выбила из нас глупые принципы, и мы многим готовы поступиться. Только вот как научиться подавлять позывы к рвоте, когда становится совсем уж тошно. Вот как сейчас…
Откуда-то издалека ветерок донес короткую барабанную дробь. Последняя репетиция перед парадом. Она вывела меня из оцепенения. Я знал, что делать. Кто бы ни затеял эту грязную игру, я не хочу в ней участвовать. Килограммовый брикет пластита… этого должно хватить… А конвертики… бог с ними, с конвертиками. Остановите такси, Славик, я выхожу.
Ольга Артамонова
Гадкий Барби
Рассказ
«А теперь быстрее крутите пленку, Монтэг! Быстрее! Клик! Пик! Флинк!..»
(Рей Бредбери, «451° по Фаренгейту»)
В ожидании рассвета Максимилиан Барби Кен сидел перед раскрытой коробкой, снятой с платяного шкафа. В коробке среди разного хлама, и поздравительных открыток с чувствительными надписями «Дорогому сыночку от любящих родителей», «С наилучшими пожеланиями от коллег», «Поздравления от внуков ко дню юбилея», лежал большой сверток, завернутый в обложки от старых журналов. Максимилиан развернул его и достал несколько больших тетрадей. На одной, с изображением порхающих сердечек с крылышками, детским неровным почерком было выведено: Днивник, Масимилиан немного помедлил, пытаясь унять стук вдруг запрыгавшего сердца, затем открыл первую страницу и начал читать…
Васьмое синтибря.
Здраствуй, дарагой боженька! Абращается к тебе маленький барби Макси каторого ты наверно помниш. Я абращался к тебе два дня назад. Када меня дразнили мальчишки в школе зато што я очень худой и малинького роста. Они абзывали меня глистой и худышкой каратышкой. Надеюсь ты вспомнил меня! Типерь я хочу расказать тебе о том што случилось сиводня днем. Када мои папа мама и старшая сестра Сиси сматрели теливизор. Они очень любят сматреть разные передачи. Папа любит сматреть передачу Сто бландинок. Маме нравится Тубабуба 3. Сиси абажает Малинькие хитрости для бальших девочек. А мой брат Вили Кен бес ума от Ужастных монстров. Боженька в школе ругают меня и ставят плахие аценки зато што я пишу с ашипками. Я надеюсь што ты миня простиш за это. Сиводня мы сматрели перидачу Барби криминал. Пра то как адни барби делают очень плохо другим барби. Мне не нравится эта передача и када я сматрю вмести с ними я очень растраиваюсь. Мой друк Пуфлес Кен из перваво А тоже смотрит эту перидачу и гаварит што это прикольно! Но я не панимаю чево ему нравится. Сиводня в передаче показывали как адин плахой барби пабил харошую тетю и у ее стало некросивое лицо. Мне стало очень страшно што у ее такое лицо и я заплакал. А мама с папой сказали штобы я перистал реветь патому што я уже бальшой мальчик. И што Сиси и мой брат Вили Кен уже сматрели эту передачу в маем возрасте. Но я никак не мог успакоится и плакал все сильнее. Тогда они начали смиятся и говорить как смешно какой смешной глупый мальчик! Плачет как маленький! Мне стало абидно и я пачуствовал себя очень адиноким. Боженька я часто чуствую себя очень адиноким и мне нескем подилится кроме тибя! Все говорят што я страный и што это прайдет с возрастом. Я очень надеюсь. Патаму што это очень плохо када тибя никто не панимает и ты адин! Я даже иногда думаю, а вдруг я не барби? Вдруг я ктото другой ну пупс или Roller Girls? Они живут далеко, в других Раенах. Про них инагда паказывают передачи по теливизору! Я сказал это маме. Я спросил аткуда мы биремся и кто апридиляет што мы барби? Мама сказала што я плохой мальчишка и позвала папу. Папа сказал што у ево ко мне есть мужской разгавор. Он атвел миня в комнату сестры и стал рассказывать как мы рождаемся. Он долго гаварил мне пра цветы у каторых есть пестик и тычинка. Но я ничево не понял. И еще он гаварил што есть призноки па каторым можно апредилить кто ты! Мы Барби Кены папа Вили и я носим сиреневый с блеской костюм. На шее под беласнежным варатничком у нас всигда завязан галстук бабочка. А ис синий черные волосы пакрыты блистящим лаком. Барби Фей это моя сестра и мама. Они носят розовые платья усыпаные пирламутровыми блесками и бусинами. У их соломеные волосы и галубые глаза. Есть еще Барби Принц. У их голубые с блесками платья и коричневые или черные волосы. Это очень красиво канешно. У нас у всех очень хорошее и прапарцианальное слажение. А у пупсов непрапарцианальное. У их бальшие головы кароткие ноги и голые ступни. Их образ жизни атвратитилин и ужасин. Попадись папе в руки хоть какойнибудь пупсик он бы разарвал его на части. Мой папа главный барбишис нашего Раена. Он просто нинавидит кто ни барби. И еще он сказал штобы он больше ни слышал от миня таких слов. Я канешно барби! Настаящий Барби Кен! И када я вырасту я стану дастойным его приемникам. А пака я должен хорошо виста себя и молится нашему дарагому богу каторый тоже канешно барби! Господь Барби Бог! Он создал самых первых барби Адика и Евелитку. Они народили барби Авлика барби Каишку и барби Сафика. Боженька после разгавора с папой мне стало очень хорошо. Я ришил быть примерным барби и выкинуть из галавы все дурацкие мысли. Я очень хачу папрасить тибя о том штобы ты не обижался на миня. Када я штото делаю ни правельно. Я знаю што ты хочеш штобы я был харошим барби. Как папа и мама. Я абещаю тибе што буду очень старатся. Спакойной ночи, боженька!
Первае опреля
Дорогой боженька, я уже немного падрос и скоро закончу первый клас. Я уже делаю меньше ошипок. Но у меня никак ни получается стать савсем хорошим! Хотя я и очень стараюсь! Севодня мы были на главной площади. Патаму што севодня большой празник. Празник независимасти нашего Раена! Там было много красиво адетых барби и все посдравляли друг друга. Папа с мамой паказали мне страшного лахматого старика в грязном сиренивом костюме и савсем бес бабочки. Он седел рядом с бальшим красивым домом. У каторого было много башинок и бальшие надувные шары на крыше. Папа сказал што это Барби-молельня. Старик все время штото гаворил себе пад нос. Рядом с им были разложины старые вещи. Там была бальшая доска в клетачку, и на ей стояли черные и белые фигурки. Мне очень панравились лошадки, и я хотел их патрогать. Но мама запритила потомушто они старые и грязные. Она сказала што старик это Гадкий Барби. Што он заберает маленьких плахих барби и ест их. Если я буду плохо сибя вести, они атдадут меня ему. Канешно я в это ни поверил. Я ведь уже савсем большой. Но мне всеравно стало страшно. Асобено я испугался ево глаз. Они были черные как пуговки на платьи Сиси. Они сматрели на меня. А патом один глаз закрылся и аткрылся. И Гадкий Барби падмигнул мне. Я спрятался за папу. Все взрослые засмиялись. Када мы отошли от Гадкого Барби я спросил почиму он барби? Разви бывают такии барби? И папа прикратил смиятся и стал очень серйозным. Он сказал што Гадкий Барби атребье и пазор всем барби. Што если бы была ево воля он бы с им живо расправился, и што он бы ево… Но мама ни дала папе сказать што бы он ево. Она сказала што хватит и бес ево разбирутся. И што он всюду лезет как затычка в бочку. А от этого только сплашные неприятнасти. А папа сказал што иза таких как она наш Раен полон всякой нечисти. И што они с барбишисами даберутся до ево. Мама взяла меня заруку и мы пошли домой. Дома папа с мамой громко кричали друг надруга и абзывались плохими словами. Но я ни периживаю они часто сорятся. Я все думаю об этом Гадком Барби. Пачему он такой страшный и гадкий? А вдруг он и вправду забирет меня? Я ведь пака еще ни очень хороший барби! Боженька ни дай иму это сделать!
Третие синтября
Здраствуй мой дарагой боженька! Это снова я Макси! Как ты поживаеш? Надеюсь што хорошо! Я поправился вырас и вытянулся за лето, так говорят все взрослые. Спасибо тебе боженька, я думаю што теперь меня больше ни будут дразнить «худышкой-каратышкой». Но я хочу расказать тебе о том што со мной случилось! Я видел море!!! Сиси и мой брат Вили давно гаварили мне што мы поедем на море. Патамушто наш папа участвовал в перидаче «Крутые барби» и выграл. Я был очень горд за папу, што он самый крутой! Сначала мы ехали на желтой такси по нашему Раену, штобы доехать до аткрытого подземнаго хода. Такси очень сильно рычала тряслась, и все время астанавливалась, патамуш-то глохла. Патом мы спустились внис, и было савсем ничево не видно, и мне стало страшно. А патом мы вышли из хода и пришли на кзал. И долго ехали на бальшом поезде. Было очинь тесно и жарко, и я очинь устал и плакал. Дарагой боженька я ведь ни знал тада што такое море и поэтаму капризничал. Канешно я видел море па теливизору, но я ни притствлял и ни думал што оно такое! Ласковое, празрачное, теплое и нежное как руки мамы, када она гладит па голове, или поет песенку. Море это как колыбельная песенка на ночь! А еще оно похоже на мяхкую и теплую пастельку в нашей с братом комнате. А када папа отнес меня в море на руках, я всетаки немного испугался. Такое оно было большое и живое. Море стало весело играть со мной. Качать, бросать и падхватывать меня, словно мой лучьший друг. А ведь у меня нет лучьшего друга, кроме тебя конешно и теперь… моря. Боженька я надеюсь, ты ни обидится на меня за это!
Мы были на море целый день. Родители взяли ссобой еду. Но мне совсем ни хотелось есть, а только быть вместе с моим другом морем. Када наступил вечер, небо стало розовым, а потом сиренивым. Море тоже стало розовым и сиренивым, а в небе за облаком я увидил блистящий месяц. Это было так красиво, как нарисовано у меня на картинке в журнале Милый барби. Только я никода ни думал што так может быть понастоящему. Патом включили очень громкую музыку и мне стало нипосебе. Патаму што музыка мишала морю. У моря тоже была музыка, но только очень тихая и нежная. Я сказал што музыка мишает морю, но все только засмиялись. Патом мама стала ругать меня што я ничего ни ем. А я ни мог есть, потому што море было очень красивое. Папа сказал штобы я бросил свои глупости, ни придуривался, и был как все! Мама сказала што я ничего ни ел целый день. Она стала насильно меня кормить, но меня сташнило. И тогда все закричали што я гадкий мальчишка и испортил красиваю скатерть. Они сказали што больше ни возьмут меня на море. Потому што я ничего ни понимаю и все порчу. Милый, боженька я ни хочу все портить. Я ни хочу огорчать папу и маму. Я хочу быть как все. Но у меня ни получается. Пачему, пачему я нитакой как все? Как мне быть? Памаги мне пожалуйста!..
За окном сгущалась ночь, в ее чернильной глубине дул невидимый ветер, заставляя шелестеть деревья и таинственно мерцать звезды. И в ответ на его порывы пламя керосиновой лампы начало колебаться и чадить, отбрасывая фантастические тени на стене. Максимилиан отложил в сторону дневник, поправил фитиль, пламя еще немного поколебалось, выбрасывая черную струйку дыма, затем успокоилось, и принялось гореть ярко и ровно…
27 синтября
Севодня мне стукнуло двенадцать лет, и я больше не верю в Господа Барби Бога! Ни в Санта-Клауса ни в прочую муру! Это сказки для маленьких, а я уже взрослый барби! На мое деньрождение мне подарили новый сиренивый кастюм и улетную бабочку в красный горошек. Мой брат Вили подарил мне свой быушный мобильник, он хрипит и ни фига ни слышно, но все равно круто. А в барби-сюрпризе мне наконец попался Крюгермен Бешеный Перец, и Сиси пристала ка мне как жеваная жвачка, потому што ей не хватает ево для ее калекции. А мне то што с тово? В замен она предлагает Губку Чпопа Пожирателя, а мне он на фиг не нужен! Я сказал, што я поменяюсь с братом Вили, у него в калекции есть пара прикольных Супермауса. Сиси риально надулась и обозвала меня дураком, но мне это по барабану, она сама полная дура и дастала меня уже! Пусть меняется своим Пожирателем с мамашей или теткой Изабелиткой.
А вобще то, мы славно повесилились! Ели корм с шипучим лайтом и колбасились под «Барби зажигает». У меня были все мои приятили из класса Пуфлес Кен, Тими Кен, Жанеска Фей, Макена Фей и Ванесса Принц. Ванесса это моя девчонка, и все знают об этом, а Пуфлес полез к ей. Ну, я здорово врезал ему, правда и он мне. Потому што я хоть и вытянулся, но все равно худой. А Пуфлес здоровый, как надувная свинья. Взрослые с трудом растащили нас, и начали ругать меня, што я устроил драку на свое деньрождение. Но мой папаша Стенли Кен был доволен. Он хлопнул меня по спине, и сказал: «Ты отличный кен, Макси!». Вобщем было прикольно, но под конец вечеринки, родичи завели шраманку, о том кем я хочу стать. Потому што в следующем году я закончу пять классов, и выйду ис школы. Это конечно клево, но только я щас не знаю што буду делать. Моя мамаша работает розисткой на ндитерской фабрике, она выдавливает кремовые розочки для тортов. Старший брат Вили работает в парикмакерс дизайниром ногтя большого пальца. Это очень крутая профия! Сиси офицантка, но хочит стать шоуменкой. Но это у ее ни хрена ни получится! Для этого есть спецальные барбишоу, а мы же относимся к барби обычным. Я еще не врубился кем быть. Может закончу медицинские телеобучалки и стану медбарби, я в детстве обожал играть в доктор-набор. Но папаша сильно против, он считает што я и так слишком много учился. А нам настоящим кенам это на фиг ни нужно. И лучше всего мне стать, как он этикеточником на паковочной фабрике. Мне чесно говоря по фиг все ихнии советы. Потому што все взрослые дураки и ничего ни понимают в жизни!
30 синтября
Вчера мы с Пуфлесом, Тими и Бади пошли на главную площадь, чтобы прикалоться над Гадким Барби! Говорят, он снова объявился в нашем Раене. Когда мы пришли то сразу увидели ево, он стоял возле Барби-молельни. Перед им лежали всякие штуки, типа старый дырявый ковер, большая доска с буквами, на которые клево давить, картинка с голыми толстыми тетками под синими деревьями, и фигурка лысого мужика, в жилетке с поднятой в верх рукой. Старик опять бубнил себе под нос. Мне стало смешно и даже грусно, и ево я так испугался в детстве! Да это всего лишь грязный старьовщик, и похоже с придурью! Бади сказал, што он бы купил голых теток, для прикола. Пуфлес и Тими начали громко ржать и свистеть, а потом начали кидать в старика агрызки от яблок и помидоры. Один помидор разбился и заляпал и бес того грязный кастюм старика. Темно красное рваное пятно расплылось по сиренивому… У меня закружилась голова и стало плохо в животе. Я сказал штобы они прекратили! Но они не слушали меня, и продолжали кидать в ево, чем попало, и кричали: «Гад-кий Бар-би! Гад-кий Бар-би!». Старик никак ни защищался, но только молча смотрел. Мне показалось как в детстве, што он смотрит прямо на меня.
Я выскочил вперед перед стариком и заорал, што если они ни прекратят, я буду драться. Тогда Пуфлес и все остальные остановились, и сказали, што я псих ненормальный, испортил им всю тусню, а потом ушли. Я здорово расстроился, ну на фиг я полез, ну пусть бы они себе кидались, мне то чево! Теперь они растрепят об этом в школе, и все будут тыкать в меня пальцем, и называть слюнявым придурком!
Старик же, как ни в чем ни бывало, вытер пятно и смахнул агрызки. Потом он снова начал бормотать. Я не хотел возвращаться домой и стал слушать, чево он там бубнит себе под нос. Это были разные слова, расставленные в какой-то порядок, и их было приятно слушать. Я спросил старика, чево это такое? Старик сказал, што это называется стихотворение. Странно, я никогда ни слышал такого, я знаю слоган, речевка, кричалка, призыв, девиз, лозунг, текстовка, но это обычно две или четыре строчки. Здесь же было много строчек, и они как бы повторялись. Старик сказал, што строчки, каторые повторяются, называются строфами, и если мне это интересно, я могу придти к ему домой завтра и мы поговорим об этом падробно. Я был просто в шоке, он просто с дуба рухнул! Это, што бы я пошел в гости к Гадкому Барби?! Да если кто из класса узнает об этом, это будет полный абзац, не говоря уже о моих предках. Во, старик, прикалолся, так прикалолся! Я тут же отвернулся от него и быстро свалил. Но дома я все время думал об этих строфах, они были такие красивые и напоминали мне море, на котором я был однажды в детстве…
И дышат древними паверьями (не знаю такого слова!)
Ее….(здесь я не запомнил точно, какие-то шилка)
И шляпа с траурными(?) перьями
И в кольцах уская рука…
И еще…
И очи синие бесдонные
Цветут на дальнем берегу.
Больше я не запомнил, там было слишком много непонятных слов. Ночью у меня в голове, все время крутились эти слова, а потом я услышал какой-то ритм, как мелодия, а под эту мелодию сами сабой стали появляться слова. Другие, мои слова… много слов, они были прямо у меня в голове, из них получались строчки. Со мной так раньше никогда не было, это было…не знаю как сказать… клево! Очень клево! Зашибись! Я вскочил с кровати и стал записывать эти слова, а когда они кончились, я чуть не заорал от радости. Я читал их снова и снова, и даже начал говорить вслух, но Вили заворочался во сне, и я испугался разбудить ево…
Я уже вырос, и больше ничего не рассказываю предкам, што они могут понять! Но мне очень было нужно кому-то паказать стихотворение. Я решил паказать ево моей девчонке Ванессе, у ее как раз было деньрождение. Хоть когда я писал, я совсем и не думал о ей, да и вобще не думал ни о какой девчонке. Утром я купил открытку, заклеил то, чево там было напечатано, и написал свои строфы.
Твои глаза как небо синии,
А кожа нежный шолк на теле.
Твоя краса меня манит,
И в щастье я готов поверить.
Ты вся похожа на букет,
Прикрасных рос в саду.
И на цветы, каторые цветут,
На дальнем берегу.
И вьется платье голубое
Какбудто крылья мотылька,
И вся в колечках и татушках
Твоя уская рука.
Когда я написал, я вдруг увидел што какие-то слова и фразы я взял из того стихотворения, но все равно получилось прикольно. Кагда Ванесса прочитала мои строфы, она сказала, што так не делают, и што я испортил открытку. И што нужно купить новую, на которой уже есть надписка и просто подписать свое имя. Она показала мне открытку, которую подарил ей Пуфлес, на обложке было написано: «Ты супер», а Вили подарил ей открытку с надпиской: «Самой шикарной девчонке». Я сказал, што у меня лучше, потому што это стихотворение, и потому што я написал его сам. Она поджала губы и сказала, што я очень странный барби, и штобы я к ей больше не падходил, и што она не хочет больше быть моей девчонкой! Лучше она будет девчонкой Пуфлеса, потому што он сильный и нармальный барби, не то што я. Мне стало очень обидно, так обидно, што я разарвал открытку и выкинул на помойку!
Почему, все, все, што я делаю, кажется другим глупым и странным?!
10 ктября
Атас! Прикол! Я вне себя! Я был у старика! У Гадкого Барби!!! Вот прикол! У ево дома куча старого барахла, и много книжик, которые я никогда раньше ни видел. У нас дома, да и у других тоже есть разные книжки и журналы: «Барби мода», «Барби кулинар», или там «Как приворожить хорошенького барби». Но все эти книжки тоненькие, с большими картинками, а эти книжки толстые и почти совсем бес картинок. Все они очень старые, обтрепаные, и некаторые с оторваными страницами. Одна ис книжик, самая толстая называется «Энциклопедия». Я спросил старика чево это такое, и он сказал што в ей собраны знания в разных областях человеческой деятельности. Я спросил ево, што такое человеческой? И он сказал обалденную вещь! В это просто невозможно поверить! Он сказал, што раньше не были ни барби, ни пупс, ни другии, а все назывались люди! Отпад, да и только! Я спросил старика, куда же они эти люди подивались? Он сказал, что сам толком не знает, кажется с ими случилась диградация, но што это такое старик не знает, может болезнь такая, как у нас свинка или корь. Во всяком случае, так говорил ево дедушка, который еще застал людей. Дедушка, когда старик был совсем маленьким все время ходил на димострации (?) и писал письма в какуюто мировую сеть, она вроде бы была внутри Игрокомпа. Я спросил, а откуда же взялись мы – барби? И старик сказал, што вроде после этой болезни, люди и стали барби! Я просто обалдел, и был в шоке! Это… это… фигня какая-то! Наверно, старик все это придумал, во дает! Старик спросил буду ли я чай? Я согласился. Хоть он и большой прикалист, но мне было жуть как интиресно, и я хотел побыть у ево еще! Он принес чай в твердых чашках, и сказал што это называлось «фарфар», из ево люди делали посуду. Мне это было странно! Мы – барби едим ис пластиковых тарелок с красивыми рисунками, и пьем ис пластиковых стаканчиков. А потом старик спросил меня, понравилось ли мне то стихотворение, каторое я слышал вчера. И я вдруг расказал ему все, што сам придумал ночью. А старик ни только не посмиялся надо мной, но похвалил меня. Он сказал и што раньше люди писали стихотворения, рисовали, но ни для упаковок, фантиков и надписок на открытках, а просто потому што это им нравилось! И это называлось творчиство! Потом он сказал, что ему щас пора идти на площадь, а я, если у меня есть время и если мне интиресно, могу остаться почитать какуюнибудь ис ево книжик. Старик ушел, а я долго смотрел на незнакомые мне названия, и ни знал чево выбрать. Некаторые из книжик были обгорелые, это потому што, как сказал мне старик, ево дедушка спас их из огня в каторый люди ставшие барби кидали книги. Я попробывал почитать книжку «Энциклопедия», она была очень толстая, у нее были вырваны или наполовину оторваны листы, мне все время встречались непонятные длинные слова, и от мелких букв у меня рябило в глазах. Я поставил «Энциклопедия» на место, и взял другую книжку. Она тоже немного обгорела, и у ее была оторвана часть обложки на каторой я мог прочесть только «СТИАН А.» В этой книжке было много больших разноцветных картинок, они были тусклые от времени, но все таки были и буквы были большими к каким я привык. Я решил, што буду читать эту книжку, я раскрыл ее и чево я прочел, паразило меня. Это была история про одного маленького утенка каторого все называли гадким и шпыняли его, потому што он был ни такой как все остальные! (Это же совсем как я! Это же про меня!) Гадкий утенок много страдал, но потом он нашел прикрасных белых лебедей; и они приняли ево в свою симью, потому што он тоже был лебедем! Это история так потрясла меня, што я просидел ни знаю сколько времени с книжкой в руках глядя в одну точку. Кагда же вернулся старик, я спрятал книжку под пиджак и не сказал ему ни слова. Конешно, я поступил очень ни хорошо, но вдруг бы он не разрешил ее взять, а я ни мог растаться с ей ни на минуту! Дома я снова и снова читал Стиана А. Утенок нашел своих, и стал лебедем! Значит, и я должен искать!
12 ктября
Все, я ухожу из дома, штобы найти «лебедей», ну то есть таких как я! Севодня у Стенли Кена была получка, он как обычно здорово натрескался и заснул возле телека. Мне удалось пока мамаша была на кухне вытянуть у ево ис кармана кэш. Ночью кагда все будут спать я отправлюсь в поход. Я все подготовил, положил в рюкзак Стиана А. и все необходимое на первое время. Я даже написал прощальную надписку: «Прощайте! Я ухожу от вас! Ни ищите меня! Гадкий Утенок!»…
Максимилиан Барби Кен поднял голову. За окном в черном провале ночи ему привиделся маленький глупый барби с рюкзачком за плечами. Он идет по темным, плохо освещенным улицам Раена, и ему становится страшно, очень, очень страшно! И он уже сожалеет о том, что он сделал, и ему хочется назад в свою теплую постельку. И еще можно вернуться, говорит внутренний голос, спрятать записку и никто ничего не узнает, но из какого-то странного упрямства он все-таки продолжает свой путь. Не зная как, он все-таки добредает до кзала, покупает билет на поезд, и идет в зал ожидания. В зале тускло горит свет, немногочисленные барби сидят на облупленных лавках. Они едят, пьют, играют в карты, некоторые спят с открытыми ртами, и никто из них совсем не похож на лебедей. Вдруг один из барби, в мятом костюме и с крошками в грязной нечесаной бороде, поворачивает голову и в упор с гадкой ухмылкой смотрит на него. У Макси от нервного напряжения начинают дрожать колени, сводит желудок, и он начинает судорожно сглатывать слюну. Ужасный барби подмигивает своему еще более безобразному соседу: «Смотри ты, какой красавчик к нам пожаловал!» И они оба отвратительно смеются. Тогда Макси не выдерживает, встает с лавки и на негнущихся ногах, под гадкий икающий хохот, трусит в сторону двери с надписью «пост охраны порядка». Там он проводит несколько часов в мучительном ожидании, и когда в дверях появляется разгневанный Стенли Кен, он почти что плачет от радости, что все, наконец, закончилось и он может вернуться домой…
Ночь за окном чуть тронулась в сторону рассвета, но это было пока еле ощутимое, неясное движение, до утра еще было очень далеко. Максимилиан уселся по удобнее, взял другую тетрадку и вновь углубился в чтение.
21 нобря
А я щаслив, я очень щаслив! Мне не хватает слов… Марироза согласилась стать моей барбипарой! Это потрясающе! Нежная, розовая, словно карамелька, Марироза с васильковыми глазами и волосами цвета солнечного луча. Она моя! Моя! Мы начали тусоваться полгода назад и вот, наконец…. Я не верю в свое щастье! Я буду делать все, штобы ей было хорошо! Правда моя работа в Дональсе дает мне пока не много денег, но если я буду стараться, я смогу продвинуться по кариерным ступенькам, и в будущем мы сможем взять кредит на квартиру. Пока мы будем жить вместе с моими родителями и сестрой. Мой брат Вили стал очень большим барби, он купил себе танхаос, и живет отдельно от нас. А вот бедная Сиси никак не может устроить свою личную лайфу и стать барбипарой, хоть все время и участвует в реалити «Спальня». Я надеюсь, што ей понравится Марироза, да разве она может, не понравиться! Моя прелестная малышка!
Я слышал, што Гадкий Барби вновь появился в нашем Раене, ево снова видели на площади. Когда я узнал об этом, я все сразу вспомнил: как я пришел к ему домой, разговоры про людей, Стиан А., мое бегство в ночи – и все это мне показалось сном, смешным детским сном…
Кстати Стиан А. до сих пор у меня, я храню книжку в одежном шкафу, в коробке ис под обуви, потом когда у меня будут дети, я прочитаю ее, и расскажу им все. И мы вместе посмеемся, каким глупым был в молодости ихний папа!
30 юня
