Текст книги "Спящие драконы Са-Хюинь"

1

2

Cпящие драконы Са-Хюинь

Глава 1. Агатовый дракон Ву Ван Ньепа

Город Хойан. Провинция Куанг Нам. Всего тридцать километров от

промышленного Дананга, однако перемены ощущаются сразу же. Душный,

наполненный

незнакомыми

тропическими

ароматами

вечер

словно

завораживает, заставляя позабыть всѐ на свете. Просто наслаждаться звуками

чужой звонкой речи и прекрасными видами, которые открываются взору из

окна небольшого кафе, приютившегося в старинном здании на улице Чан Фу.

Почему-то мгновенно чувствуется, что здесь сохранилось нечто

настолько невероятное и древнее, что невозможно осознать что к чему. То, что

нельзя увидеть и услышать, но возможно почувствовать и принять каким-то из

тех мифических чувств, которые приписывают человеку на протяжении

тысячелетий.

– Ваш заказ, – сообщил официант и ловко поставил передо мной белую

фарфоровую пиалу, где находились тушеные овощи и мясо с соусом и жжѐным

сахаром. Моя попытка попробовать что-то национальное и более экзотическое

не увенчалась успехом, так как неприученный к восточной пище организм

четко дал понять, что обилие острых приправ в еде – это не совсем то, что мне

требуется.

– Кам он, – поблагодарила я юношу. Правда, при этом совершенно не

была уверена, что правильно произнѐсла вьетнамское "спасибо".

Мясо оказалось на удивление вкусным с необычным сладковато-острым

привкусом. Специй не так много, как я ожидала, но, тем не менее, это не

отменяло факта, что без воды данное блюдо есть нельзя. Впрочем, нет ничего

3

удивительного в том, что русский человек непривычен к пище восточных

народов.

Меня зовут Дана Хлоева. Вообще-то я журналист, который до недавнего

времени тихо и спокойно работал в редакции газеты "Мир". Но всѐ

переменилось, и сотрудникам пришлось искать новый заработок. Газета

исчезла в кратчайшие сроки. Причем не совсем понятно было кто "помог" в

один момент потерять всѐ то, что нарабатывали трудолюбивые сотрудники в

течение года.

В результате всего происходящего я уже два месяца как являюсь ведущей

телепрограммы "Мир за гранью". Совпадение названий проекта и бывшей

газеты сыграло решающую роль, дав толчок решению пойти и попробовать

пройти кастинг. К собственному удивлению, я оставила всех конкурентов

позади и вот теперь сижу здесь.

Мельком глянув в пиалу, я снова посмотрела на улицу. В четырнадцатый

день лунного календаря Хойан преображается на глазах. Освещение в центре

города сводится к минимуму, а в домах практически не слушают радио и не

смотрят телевизор, так как проходит ежегодный Фестиваль фонарей. Все

здания на узких улочках Хойана украшают сотни ярких шѐлковых фонариков,

плавно покачивающихся на ветру и рассеивающих вокруг тѐплое мягкое

янтарное сияние.

Люди выходят на улицу и любуются невероятно прекрасным зрелищем

– по нефритово-чѐрной воде реки Тху Бон, освещѐнной лишь звѐздами, луной

и фонарями, плывут изящные лодки, сделанные в виде лебедей.

Наш переводчик Ву Ван Ньеп говорил, что Хойан по праву можно

считать городом, застывшим во времени. Сам он проживает в Ханое, отсюда

весьма неоднозначное отношение к одному из самых старых мест во Вьетнаме.

4

– Ах, вот ты где! – возле меня опустился на стул рослый светловолосый

мужчина и кинул на столик небольшую деревянную коробочку. – Это тебе

передал наш друг Ву.

– Мне? – мои брови поползли вверх, так как никаких сувениров я от

переводчика не заказывала. Да и это был только первый день съѐмок в Хойане.

– Тебе, – подтвердил Руслан Бахамутов – один из самых серьѐзных

людей во всей нашей команде, а также царь и бог всего съѐмочного процесса,

то и дело напоминающий мне, что камера давно включена, и хватит уже стоять

как соляной столб. Мужчина откинулся на спинку плетеного из лозы кресла. —

Он бежал за мной добрых два квартала, пока сумел догнать.

Я постаралась сохранить прежнее выражение лица и не начать смеяться.

В сказанном не было ничего удивительного, так как Бахамутов со своим почти

двухметровым ростом, широкоплечий и ладный, скроенный по образцу древних

русичей, что становились героями богатырских былин, для хрупкого

маленького Ву был вечной проблемой. Сам вьетнамец характеризовал еѐ

приблизительно так: "Сделал шаг – исчез из поля зрения, сделал два —

разгромил полгорода". Так что в порядке вещей то, что маленькому Ньепу

пришлось приложить немало усилий, чтобы догнать русского богатыря.

Под бурчание оператора, который пытался выбрать что-то похожее на

соответствующую его вкусам еду из меню, я взяла в руки коробочку и

принялась еѐ осматривать. Прямоугольная, вырезанная из какого-то тѐмного

дерева, она легко помещалась на раскрытой ладони. На крышке коробки

маленькими кусочками рыже-красного агата было выложено два иероглифа.

Если не ошибаюсь, вьетнамцы их называют "чы нѐ". С моими познаниями

языка вьетов это было красиво и радовало глаз с точки зрения эстетики, но

смысловое содержание написанного для меня оказалось полной загадкой.

5

Хмыкнув, я открыла коробочку и замерла. Внутри лежало диковинное

украшение. Точнее массивная серьга, выполненная в виде двухголового

дракона. Материал – тот же, что и на крышке – медово-красный, напоенный

рыжим сиянием агат, который при поворотах из стороны в сторону, казалось,

менял оттенки от янтарного жѐлтого до глубокого багрово-алого.

Руслан недоумѐнно уставился на украшение.

– Вот скажи за... – начал он.

– Нет, – нахмурилась я. – Это лучше ты мне скажи с чего Ньеп раздаѐт

сувениры. Особенно такие, за которые могут не выпустить из государства.

Бахамутов удивлѐнно приподнял бровь и перевѐл взгляд на серьгу.

Кстати, пока я любовалась ей, он успел сделать заказ и почти сразу же

принесли выбранный суп фо бо. Интересная вещь, как по мне, но явно для

слишком изысканного вкуса. А может, и наоборот.

– А с чего ты взял, что не выпустят? Что-то не припомню, чтобы

подобное где-то указывалось. К тому же, у драконов двух голов не бывает.

Последнее заявление было сказано настолько уверенно, что я даже

растерялась, что ему ответить.

– Видишь ли... – спокойно начала я таким вкрадчивым тоном, что

оператор тут же оторвался от своего супа и с опаской глянул на меня. Очень уж

он не любил, когда я так делала. – Пока ты спал в автобусе, – невозмутимо

продолжила я, – мне пришлось перелопатить массу информации, чтобы не

выглядеть в чужой стране уж полными идиотами.

– Язык бы лучше выучила, – пробормотал Бахамутов, подхватывая с

блюдца круглую пампушку, приготовленную на пару.

6

– Так вот, – не обратила я внимания на выпад приятеля. – Хойан

знаменит не только тем, что здесь остались памятники китайской культуры

вроде залов собраний общин. Или японской, как крытый мост Коу Нят Бан,

который мы, между прочим, сегодня проходили. Или город, в прошлом один из

основных международных портов Юго-Восточной Азии, но ещѐ и место, где

были найдены археологами вещи, что насчитывают около трѐх тысяч лет.

По виду Руслана стало ясно, что ещѐ чуть-чуть, и он точно меня чем-то

треснет. Причем, довольно тяжѐлым и по голове.

– Конкретно в Хойане были найдены предметы, которым две тысячи

двести лет и по предположениям учѐных они относятся к цивилизации Са-

Хюинь, о которой, увы, известно не так уж много.

– Са...как? – с умным видом уточнил Бахамутов, одним лишь

выражением лица показывая, что в приличных местах выражаться не стоит.

– Са-Хюинь, – повторила я и снова начал рассматривать украшение. —

Известно, что они делали серьги в виде двух голов зверей. Но, скорее всего,

вариантов была тьма. К тому же, зная трепетное отношение местных жителей к

драконам, меня совсем не удивляет, что это был именно это животное.

– А чем ещѐ известна эта культура? – поинтересовался Руслан, тоже

переведя взгляд на украшение.

– Мм, – я потерла бровь и нахмурилась, – я мало чего успела

прочитать, не говоря уже о том, чтобы запомнить. Но вроде как представители

культуры Са-Хюинь являются предками народа чамов, которые впоследствии

основали древнее государство Чампа. Вроде как поддерживали крепкие связи с

Китаем и торговали. Основой торговли были удивительные бусы из стекла,

золота, агата, сердолика, оливина и нефрита. По сути, что тут добывали, из того

и делали. Интересный факт заключается в том, что ушные украшения Са-

7

Хюинь впоследствии были найдены археологами на территории Китая,

Таиланда, на Тайване и на Филиппинах. Судя по всему, ребята были не промах.

– А почему ты не думаешь, что это просто имитация? – Руслан

отодвинул тарелку. – В конце концов, это вполне нормально – создавать для

туристов то, чем прославилось государство. Ну, или по крайней мере привлекло

к себе интерес других стран.

Вопрос был настолько прост и логичен, что я молча посмотрела на

агатового дракона. Бахамутов сто раз прав. С чего я тут толкаю такие речи? Но

с другой стороны... Почему-то было какое-то странное чувство, что всѐ же

права я, а не он.

– Слушай, – я подняла взгляд и, чуть прищурившись, внимательно

посмотрела на друга, – а что тебе сказал Ву, когда передал эту коробку?

– Да ничего нормального, – Руслан пожал плечами. – Он больше

пытался отдышаться, чем пояснял свои действия. Приблизительно так: держи

это и срочно передай Дане. Пока я сообразил, что мне всунули в руки, Ньеп уже

дал газу и был на противоположной стороне улицы. При этом поняв, что я могу

рвануть за ним, махнул рукой и крикнул, что сейчас опаздывает на встречу, и в

гостинице нам всѐ расскажет.

– Мда, – протянула я, аккуратно устраивая двухголового дракона в

коробке и молча глядя на слабо мерцающий при вечернем свете агат. – Чем

дальше в лес, тем больше дров.

– Угу, – кивнул Руслан, – не то слово. Да и знаешь...

Резкая трель мобильного оператора прервала монолог, заставив быстро

искать его по бессчетному количеству карманов.

8

– Да что это такое, – выругался Бахамутов, выхватывая телефон и

бросая хмурый взгляд на экран. – Да, слушаю.

Я не знала, что говорил собеседник, но лицо Руслана стремительно начало

бледнеть.

– Что случилось? – напряжѐнно спросила я, чувствуя, зная, что

подобные перемены не к добру.

Пару секунд мужчина молчал, а потом отодвинул кресло и поднялся из-за

стола.

– Вставай. Нам нужно идти. Ву попал под машину.

Глава 2. Поцелуй огненных снов

Я глянула на часы. Уже давно за полночь. Неплохо бы вернуться без

шума и наконец-то суметь нормально отдохнуть. Ибо неизвестно ещѐ, во

сколько нужно завтра вставать. Пока что ничего хорошего новый день не

предвещал.

Подул прохладный ночной ветер, и я подняла ворот короткой джинсовой

куртки, ускоряя шаг и ныряя в едва освещѐнный шелковыми фонарями

переулок. Руслан, не дождавшись меня, сразу отправился в гостиницу, чтобы

переговорить с продюсером, а также сообразить, где теперь как можно скорее

отыскать нового переводчика.

Ву пока не приходил в себя, и врачи спокойно, но твѐрдо сообщили, что

никого к нему не пустят. Диагноз не радовал – перелом бедра, руки и

сотрясение мозга. Для меня оставалось огромной загадкой, как такое могло

случиться, и где Ньеп нашѐл эту проклятую машину. Учитывая, что во время

Фестиваля в центре города запрещается пользоваться транспортом, и вьетнамца

нашли не на окраине Хойана, становилось ещѐ непонятнее.

9

Свидетелей оказалось двое – старый монах по имени Те, случайно

оказавшийся в этих местах, и четырнадцатилетний мальчишка, который

сопровождал почтенного старца в пути. По их словам, машина выскочила

прямо на тротуар и, задев Ву, так же стремительно скрылась. В общем,

приятного было мало.

Я вышла к реке и быстро зашагала вдоль берега. Чего не говори, но ночь,

которая обернула своим бархатным покрывалом замерший древний город, была

чем-то сказочным и невероятным. На небе уже скрылись под чѐрными тучами

звѐзды и луна, и узкие улицы освещались только жѐлтым теплым сиянием

фонарей. Стоит упомянуть, что дома, стоящие на берегу Тху Бон, тоже не

остались без символа фестиваля. Исходящий от них свет отражался в тѐмной

зеркальной воде искрами, яркими цитриновыми и бледно-золотыми, будто

заморожѐнный лѐд, в который превратились лунные лучи. Свет, что исходил от

фонарей, сделанных руками трудолюбивых жителей старого города.

Откуда-то доносилось мелодичное пение и ритмичные удары барабанов,

дающие понять, что праздник во всѐм разгаре и там, в центре, все веселятся.

Чего ни говори, особенный народ. Замечательный, не во всѐм понятный

для таких, как мы, но всѐ же замечательный. Если память не изменяет, то на

территории Вьетнама в древности было не одно государство. А предками

современных вьетнамцев считаются лаквьеты, которые, по сказаниям являлись

детьми великого дракона Лак Лонг Куана и феи-птицы Ау Ко. Они приняли

силу и мудрость от своего отца и нежность и доброе сердце от матери.

Гостиница, где мы остановились, считалась крохотной даже по местным

меркам. Но нам особо много не требовалось. А если ещѐ и учитывать то, что

самым главным для съѐмочной группы было хорошо выспаться, то маленькие

комнатки и немногочисленный, почти бесшумный персонал – лучшее, что

могло быть. К тому же, гостиница находилась на берегу реки, в результате чего

была возможность использовать не только сухопутный, но и водный транспорт.

10

Проскользнув в крохотный холл и кивнув в знак приветствия нашему

хозяину, я быстро поднялась на второй этаж и сразу же оказалась в своѐм

номере. Нужно ли говорить, что поселили нас с Бахамутовым вместе, по

причине того, что он большой, а я наоборот. Точнее, нельзя было сказать, что я

уж совсем мелочь, но в присутствии Руслана любой мог почувствовать себя

этаким мелким экспонатом из музея. Но при моих ста семидесяти сантиметрах

и достаточно изящном, хоть и не хрупком телосложении, было достаточно

сложно тягаться в размерах с оператором. С другой стороны, здесь это даже

чем-то помогало. Я не выделялась среди местного населения, как гигант

Бахамутов, и вызывала у людей больше доверия.

Сняв одежду, я быстро стянула тѐмные волосы в хвост и пошла в душ.

При этом, по дороге ещѐ умудрившись задеть коленом тумбочку, зло зашипела

на весь свет, в особенности на жителей Конг Хоа Са Хой Тю Нгя Вьет Нам

(именно так звучит на местном наречии Социалистическая Республика

Вьетнам), которые порасставляли мебель в совершенно не предназначенных

для этого местах.

После горячего душа всѐ как рукой сняло, и я, наконец, почувствовала

себя человеком. Сонным и желающим поскорее лечь спать, но, тем не менее,

человеком.

Отсутствие Руслана меня не удивляло. Скорее всего, до сих пор сидит в

скайпе и объясняет господину Савинскому в каком положении мы оказались.

Кстати, стоило заметить, что дружба у Руслана и Олега Дмитриевича

была давней и крепкой, поэтому все вопросы решались достаточно быстро и

без лишней волокиты. Правда, остальным членам нашей команды такое не

светило.

11

Лично меня это ни капли не расстраивало. Мне нравилось работать и

постоянно находиться в движении. К тому же – в окружении профессионалов

и людей, которые безумно увлечены своим делом.

Повесив одежду на стул, я вдруг вспомнила о "подарке" Ву и осторожно

вынула коробочку из кармана.

– Не люблю я эти сюрпризы, – пробормотала я, ставя еѐ на стол и

окидывая крышку. При вечернем освещении двухголовый дракон сиял так,

словно внутри агатовой оболочки горело тѐплое мягкое пламя.

Устроившись на постели, я молча смотрела на фигурку, так и не в

состоянии отделаться от какого-то странного ощущения, что ей не одна сотня

лет. Разум подвергал сомнениям такие помыслы, так как в археологии я

понимала мало, не говоря уже о том, чтобы вот так, благодаря только одному

визуальному осмотру, определить возраст той или иной вещи.

С этими размышлениями я и заснула, так и не дождавшись прихода

Бахамутова.

...Ветер, что дул со стороны реки, не был ласковым и тихим. Сильные и

стремительные порывы, казалось, хотели разорвать блаженный покой

безлунной ночи над Хойаном. Они приносили странную, необъяснимую и

чарующую сердце мелодию, которая пронизывалась томной и страстной мукой,

а также странным завораживающим ритмом, который заставлял выйти из

полудрѐмы и попытаться понять, что происходит.

Находясь на грани между сном и явью, я встряхнула головой и, кое-как

поднявшись с постели, побрела к окну. Странная музыка. Мне такой никогда не

приходилось слышать. Может, на улице продолжается праздник. И вьетнамцы

играют на своѐм знаменитом дан бау – инструменте, у которого всего одна

струна и вся мелодия зависит только от мастерства музыканта? Правда, то и

дело было слышно, что в протяжную, медленно и сладко переливающуюся

12

мелодию, врывались звонкие удары. Словно кто-то играл на миниатюрных

медных гонгах Кыа Ма, которые, если выставить в ряд, то займут всю Азию.

За окном не было людей. Во всяком случае, никто не попадался на глаза.

Но в тѐмной воде Тху Бон ярко вспыхивали и дрожали янтарные отблески

фонарей. Мелкие волны безостановочно накатывали на берег, оставляя на песке

какое-то странное красновато-оранжевое свечение. Чем выше поднимались

волны, тем громче звучала музыка, заставляя позабыть обо всѐм, и только

чувствовать, как сердце бьѐтся в такт ритму гонгов, видеть как чѐрная вода

расцветает огненными цветами, что держатся несколько мгновений и опадают

тут же на песок, рассыпаясь прозрачными каплями. Даже не в состоянии

предположить, что это такое, я обернулась и замерла, не в силах пошевелиться.

Оставленный на столе дракон сиял, словно сердоликовый факел, от

которого во все стороны разбегались ослепительные искры. Те предметы, куда

они попадали, будто выпивали их сияние, сами становясь частью этого

пламенного безумия.

Разумных объяснений происходящему не было. Так же, как и тому

неясному ощущению, словно меня обхватили невидимые руки и тянули из

номера, подальше от людей и как можно ближе к воде.

И почему-то сейчас было совсем неинтересно, что в таком виде

появляться вне дома неприлично. А там, где происходят такие вещи, от

которых волосы становятся дыбом – тем более.

Сама не поняв, как оказалась на улице, я медленно и неуверенно,

спотыкаясь почти при каждом шагу, направилась к реке. Возникало какое-то

странное ощущение, что я это делаю не по своей воле, а по чьему-то

принуждению.

Тху Бон, тем временем, и вовсе перестала быть похожей на то, что я

видел раньше. Теперь вместо спокойного медленного течения в нескольких

13

шагах от меня бушевал и ярился пламенный ад: брызги превращались в искры,

волны становились огненными языками, а зеркальная гладь в итоге

превратилась в раскаленную лаву, в которой возникали взрывы и адские пляски

пламени.

Проявлялась ещѐ одна странность – этот огонь не обжигал, да и

никакого тепла от него не исходило. То, что это не дело человеческих рук, я

сообразила уже давно. Однако, пояснить это каким-то аномальным явлением

тоже было весьма затруднительно.

В какой-то момент я смогла разглядеть, что на фоне этого огня движутся

причудливые фигуры, то расплываясь и подрагивая, то вновь обретая четкие

очертания. Толпа. Точнее армия – высокие статные воины, чьи доспехи

блещут так, что затмевают солнце, а неведомое грозное оружие направлено на

противника. Кто эти воины – понять невозможно. Разве что, если сильно

напрячь зрение, то возможно разглядеть, что это монголоиды. Однако это

слишком общее определение. Они напоминали современных жителей Юго-

Восточной Азии, но в то же время в них было что-то такое, что заставляло

воспринимать их как тех, кто стоит на более высокой ступени развития. В них

было что-то нечеловеческое. Хотя... Если мне удалось рассмотреть верно их

противников, то те существа были вообще невообразимы. У меня возникла

ассоциация с мифическими драконами, которых так любят вьетнамцы. Они

казались огромными и сражались бок о бок с человеческими бойцами, чьи

доспехи, наоборот, были чернее, чем ночь, а оружие являло собой нечто

длинное и тонкое, напоминающее причудливую металлическую сеть. Бой

длился бесконечно. Или мне это только показалось? Неясно почему, но те, кто

воевал вместе с ящерами, начали отступать. В то время как сияющие огнем,

словно миллионы солнц, воины одерживали победу.

"Глупость, – подумала я, – какая глупость".

14

И, словно услышав эти мысли, один из драконов резко повернул голову в

мою сторону и посмотрел прямо в глаза. Я вздрогнула. Это не были глаза зверя.

Безусловно, в них было что-то дикое и пугающее. Однако бесконечная

мудрость и что-то такое, что заставляло сделать шаг навстречу, на какое-то

время сделали так, что я, как завороженная, смотрел в ответ.

Неожиданно в один миг всѐ исчезло. Стихла оглушающая музыка, и

потухло неистовое пламя, словно наконец река сумела восстановить свои права

и занять надлежащие ей территории.

Через миг я сообразила, что нахожусь тут не одна. По пояс в воде стоял

высокий смуглый мужчина. Достаточно молодой, чтобы быть преданным и

выносливым воином своего правителя, однако уже и достаточно зрелый для

того, чтобы пользоваться уважением среди своих соратников. Мысли казались

невероятно глупыми, однако они происходили всего лишь от ощущений,

которые возникали при взгляде на него. Кожа горела словно янтарь, где

спрятано древнее солнце; черные волосы касались плеч, из-под хмуро

сведѐнных соболиных бровей на меня смотрели гагатовые глаза. Спокойные,

яркие, невероятно живые. Мужчина сделал шаг вперѐд. Потом ещѐ один. Ещѐ и

ещѐ, медленно, но верно приближаясь ко мне. Обнажѐнный торс обвивала

диковинная татуировка в виде агатово-алого дракона. Самым невероятным

было то, что зверь казался объѐмным и движущимся, будто рисунок ожил и

теперь вместе со своим хозяином внимательно наблюдал за мной.

Меж тем, пока я заворожено разглядывала эту картину, воин приблизился

ко мне. Став практически вплотную, подцепил подбородок пальцами и резко

вздѐрнул моѐ лицо вверх.

Я попыталась было возразить против такого обращения, однако тело

окутало какое-то странное оцепенение – не то что возразить, вымолвить слово

не представлялось возможным.

15

В тѐмных глазах незнакомца неожиданно появилась мягкость и какая-то

необъяснимая нежность.

– На-Теру, – еле слышно произнѐс он низким, завораживающим

голосом и, не давая опомниться, быстро прижался к моим губам, обжигая,

словно огонь, невероятным нечеловеческим поцелуем, испепеляя всѐ желание

сопротивляться.

Глава 3. Встреча на берегу Тху Бон

Вся прелесть раннего утра заключается в том, чтобы сладко его проспать.

Если происходит нечто, что не даѐт этого сделать, то, считай, весь день пошѐл

насмарку.

– Дана, если ты сейчас же не встанешь, я тебя чем-нибудь стукну, —

любезно раздалось откуда-то сверху, и тут же, словно в подтверждение

сказанного, чья-то ладонь с размаху хлопнула по бедру.

– Ай! Бахамут, ты что, с ума сошѐл? – заорала я, подпрыгивая на

кровати и некоторое время пытаясь прийти в себя, чтобы сообразить, где я

нахожусь и что происходит.

Передо мной стоял Руслан, сложив руки на груди. По светло-серым

глазам этого богатыря я прекрасно понимала, что ничего хорошего мне это не

сулит.

– Хлоева, ты где вчера ходила? – Бахамутов явно был не в настроении и

сантиментов разводить не собирался.

– Здесь, – ответила я чистую правду. – И даже спала. И, кстати,

пришла в номер раньше тебя. Так что ещѐ...

Оператор присел рядом и подцепил пальцами мой подбородок.

16

– Ай! – от прикосновения почему-то пробежала болезненная волна, и я

дѐрнулась в сторону, пытаясь уйти от него подальше.

– Где ты тогда раздобыла это украшение?

– Какое?

Бахамутов не ответил, но хмуро кивнул в сторону висевшего на стене

зеркала.

– Иди, полюбуйся.

Ещѐ раз недоумѐнно взглянув на оператора, я всѐ же поднялась и

направилась к зеркалу. Отражение не особо порадовало – левую скулу и

подбородок пересекали несколько бледно-красных линий, будто какой-то

шутник за ночь сумел нарисовать их на моѐм лице. Я попыталась снова

прикоснуться, однако тут же вскрикнула от новой вспышки боли.

– Что это?

– Это ты у меня спрашиваешь? – любезно осведомился Бахамутов,

вставая с кровати и приближаясь ко мне.

– А у кого, по-твоему? – пробурчала я, пытаясь сообразить, откуда

взялась такая "красота". Даже если меня что-то укусило вроде местного

динозавра в миниатюре, то где он мог спрятаться? К тому же, я очень хорошо

помнила, что самым главным моим приключением этой ночью было добраться

до постели и лечь спать. Снилась, правда, какая-то ерунда. Я нахмурилась.

Какая именно – сказать не могу уже, но ерунда однозначно.

Руслан ещѐ раз оглядел полосы, нереально ярко горевшие на бледной

коже, и, цокнув языком, тяжѐло вздохнул.

17

– Сиди тут, сейчас спущусь к хозяину и узнаю, как это лечить. Ну, если,

конечно, оно вообще лечится, – утешил Руслан и, быстро подойдя к двери,

вышел из номера, оставляя меня в полном одиночестве.

Нужно ли говорить, что ни появившийся спустя некоторое время хозяин,

ни его знакомый врач ничего толкового сказать не смогли? Последний

склонялся к тому, что что-то вызвало у меня аллергию, и теперь вот она

проявилась таким образом. Меня попросили припомнить, что я вчера ела, но

когда я перечислила продукты, лишь развели руками, так как ничего

подозрительного обнаружить не смогли.

В связи с этим появилась весьма серьѐзная проблема – как сниматься с

таким лицом?

Руслан, однако, сообщил, что сегодня весь день всѐ равно пройдет

впустую, потому что переводчик появится только к вечеру, и все контакты с

местным населением, в особенности с монахами, которых мы тоже хотели

отснять, откладываются. Оставался только вариант снимать места, где не

требовалось моѐ присутствие, и можно было пустить лишь голос.

– Молись всем богам, чтобы это прошло, – проворчал Бахамутов, —

иначе будешь вести программу как есть.

– Я атеистка, – покосилась я на оператора, – к тому же, стилист из

тебя неважный.

–

Вот и я о чем, – ни капли не обиделся Руслан, давая понять, что

просто так никогда и ничего не говорит.

18

* * *

Несмотря на то, что солнце уже клонилось к закату, припекало оно по-

прежнему неслабо. Всѐ время мы с Бахамутовым занимались тем, что бродили

по Хойану в поисках красоты, которую можно показать российскому зрителю.

Чувствуя, что от усталости подкашиваются ноги, я осмотрелась и,

заприметив довольно симпатичное бревно, быстро устроилась на нѐм, пока

Руслан снимал берег Тху Бон.

– Эти кадры можно пустить на заставку, – сообщил он, поправляя

бандану и вновь принимаясь за работу.

Кажется, не глядя на всю сложившуюся ситуацию, он был весьма долен

отснятым материалом, а также тем, что не нужно мне постоянно делать

замечания.

Впрочем, у меня тоже особо не было времени праздно прогуливаться, так

как приходилось всѐ внимательно осматривать, запоминать, а также делать

пометки в блокноте, чтобы потом, по возвращении в гостиницу, залезть в

Интернет и изучить всю информацию на доступном и понятном языке.

– Угу, – отозвалась я, – тут вообще шикарные места.

– Очень, давай-ка заберѐмся ещѐ вон ту...

Окончание фразы утонуло в противном треске ломающихся ветвей. Мы с

оператором резко оглянулись назад, вглядываясь в заросли каких-то

низкорослых деревьев, в хаотичном порядке росших по берегам Тху Бон.

– Это ещѐ что такое? – нахмурился Бахамутов, направляясь к ним.

– Стой, – быстро поднявшись с бревна, я подошла к мужчине, —

может, ветви просто переломились.

19

Из зарослей послышался тонкий вскрик, и вновь что-то хрустнуло.

– Не думаю, – Бахамутов пошѐл на голос, – там человек.

– Да я уже поняла, – пробормотала я, оказавшись шустрее Руслана и,

обогнав его, уже шла впереди.

Первым, что я увидела, была тѐмно-синяя материя, вероятно служившая

чьим-то одеянием. Через несколько секунд, отодвинув ветки, я нашла

подтверждение своим мыслям, обнаружив заплутавшего хрупкого мальчишку,

который, скорее всего, просто потерял из виду своих родителей.

– Как тебя угораздило, мелкий, – пробормотала я, аккуратно

подхватывая его и помогая встать на ноги. – Всѐ нормально, не ушибся?

Говорить приходилось на английском, я искренне надеялась, что он

поймет хотя бы часть слов, а если и нет, то спокойный ласковый тон и мягкие

прикосновения хоть немного успокоят, и он, по крайней мере, не испугается

нас до чѐртиков.

– Я... Не знаю, но... – узкая ладонь поднялась к глазам, кончики пальцев

начали быстро ощупывать лоб, переходя на волосы, словно он что-то искал.

В любом случае, ответил он мне так, что я вполне поняла, о чем речь.

Значит, некоторые дети тут изъясняются вполне сносно и смогут понять даже

иностранного туриста.

– Всѐ в порядке, не волнуйся, – я мягко перехватила его запястье и

убрал руку от лица.

Увиденное заставило меня поѐжиться, так как мгновенно стало ясно,

почему он начал закрывать ладонью лицо. Мальчик был слеп.

20

– Здесь где-то должна быть моя... – он запнулся, словно пытаясь

подобрать слово на чужом языке.

Опустив взгляд, я сообразила, что кобальтово-синяя шѐлковая лента

повисла на поясе ребѐнка, и, аккуратно сняв еѐ, привстала и осторожно

повязала на глаза.

– Ты как тут оказался? – спросила я, беря его за руку и выводя из

зарослей.

Бахамутов на протяжении всего этого разговора сохранял мрачное

молчание.

– Я шѐл за мудрецом Те, – тихо ответил он. – Но в какой-то миг понял,

что его нет рядом.

– Вы из монастыря? – нахмурилась я, вспомнив имя свидетеля при

происшествии с Ву.

– Да. Из того, что на левом берегу Тху Бон, – последовал ответ.

– Сможешь рассказать, как туда добраться? – поинтересовалась я,

прекрасно понимая, что парнишку надо отвести домой, ибо сам он туда явно не

доберѐтся.

– Да, – снова не возражал он, – к тому же, вы его никогда не видели,

правда?

– Правда, – кивнула я.

Конечно, не видела. Не каждый день бываю во Вьетнаме.

– Вам понравится Лак Лонг Куан, – с едва заметной улыбкой сообщил

он, чуть сильнее сжимая мою ладонь.

21

Я очень удивилась, когда услышала такое название.

– То есть, ты хочешь сказать, что это не буддистским храм? – мягко

говоря, я в первый раз столкнулась с тем, что храм назван в честь древнего,

пусть и невероятно почитаемого, однако, языческого божества

– Нет, – мальчик даже тихо засмеялся, – это не храм. Это...

Он использовал слово, смысл которого мне остался недоступен. Но

спросить о значении я так и не сумела, потому что, во-первых, это было

достаточно проблематично выговорить, а во-вторых, мальчик тут же повернул

голову в мою сторону так, словно пытался что-то разглядеть.

– Ты не переживай, – неожиданно негромко прошептал он, – в Лак

Лонг Куане можно исцелить эти раны. Не останется и следа.

– Раны? – запинаясь, переспросила я, внутри холодея от ужаса, так как

прекрасно поняла, о чем идѐт речь. О красных полосах на скуле и подбородке.