Текст книги "Черный абеллург (СИ)"

Автор книги: Светлана Зорина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

Айнагур помнил, как они целовались в Цветочном павильоне. Ему казалось, что статуя юного бога возле фонтана смотрит на них с презрением. Статуя, сделанная Гильдаром с младшего сына лимнарга Ральда. А потом он заметил и самого Ральда. Тот стоял у перил в верхней галерее и явно всё видел. Его узкое лицо белым пятном светилось в вечерних сумерках. И Айнагур сразу понял, почему она оказалась столь податливой. Она тоже заметила Ральда. Поняв это, Айнагур разозлился. И чем больше он злился, тем агрессивнее на следующий день демонстрировал Ральду свою «победу», тем более вызывающе с ним держался. А Ральд смотрел сквозь него, словно не замечая этого глупого торжества. Да и чем там было гордиться? Тем, что тобой воспользовались, как куклой, точнее, как частью бутафории в спектакле? Ну сорвал он тогда этот несчастный поцелуй. Сорвал цветок в Цветочном павильоне Белого замка… Вернее, ему бросили его в лицо. И даже не ему в лицо, другому… Этот цветок быстро увял, а остальные цветы достались тому, кому и должны были достаться. Ральду.

После этого случая Линна долго избегала их обоих. Однажды Айнагур встретил её на Абеллане и едва не отшатнулся, наткнувшись на её взгляд, полный горечи, стыда и отвращения. Отвращения к нему, к себе, ко всему на свете, но только не к тому, кому она хотела отомстить. Какое может быть удовлетворение от мести любимому человеку?

Ральд всё понял. И отбросил прочь своё уязвлённое мальчишеское самолюбие, а ведь это порой не могут сделать даже взрослые мужчины. Даже взрослые порой не понимают, что настоящая гордость не имеет ничего общего с мелочной обидчивостью и глупыми играми по принципу "кто кого". Ральд всегда умел отделять главное от пустяков, которыми так часто всё обрастает.

Судьбе было угодно опять свести всех троих в Цветочном павильоне. В этот раз на галерее оказался Айнагур, а они были внизу, у фонтана. Они не видели его. Действительно не видели. Ральд хотел поцеловать Линну, но девушка опустила глаза и мягко отстранилась.

– Не надо, – попросила она. – Не здесь. Я не люблю это место. Пойдём отсюда…

А он всё равно обнял её и поцеловал. Так уверенно, властно и нежно. Айнагур бы сроду так не сумел.

– Это очень красивый павильон, – сказал Ральд. – Статуи для него сделал мой лучший друг Гильдар. Мне всегда здесь хорошо, а сейчас, с тобой, особенно. Белому замку уже много-много лет, и люди, которые в нём жили, иногда лгали – и себе, и другим. Но это же не значит, что его надо разрушить. Посмотри, как здесь красиво, Линна, и, пожалуйста, забудь всё плохое. Нам больше незачем друг друга обманывать.

Айнагур тихонько удалился, а они там, наверное, весь вечер целовались.

Как ни странно, после этой истории его отношения с Ральдом слегка улучшились. Может быть, потому, что Ральд чувствовал себя немного виноватым, хотя и не был перед ним ни в чём виноват. Просто далеко не всем доставляет удовольствие торжествовать над неудачливым соперником. Но никакой теплоты между ними уже не было. И Ральд по-прежнему его избегал, хотя и не демонстрировал этого. Он никогда ничего не демонстрировал, но Айнагур всё более явственно чувствовал в отношении к нему Ральда нечто вроде опасливой, холодной брезгливости. И всё чаще вспоминал прошлогодний разговор. "Можно очень долго скрывать что-то тёмное в душе от людей, но не от богов…"

"Тоже мне, потомок богов, – озлобленно думал Айнагур. – Да это я тебя вижу насквозь. И всех вас. Зазнайки! Всё вы лжёте. Вы только и делаете, что любуетесь собой и никого, кроме самих себя, не видите. Белому замку уже много-много лет… И в течение всех этих лет там лгали. И лгут. Там всё ложь!"

Иногда ему и впрямь казалось, что Белый замок – это нечто, в реальности не существующее, что это обман, иллюзия, чья-то красивая выдумка, божественная игра… Или сон, который держит тебя в плену и от которого невозможно очнуться, пока ты, наконец, чего-нибудь не испугаешься и поневоле не захочешь проснуться…

Глава 8. Игры богов.

Игру в маски, известную ещё под названием "игра богов", любили во всём Валлондоле, но, наверное, нигде её не любили так, как в Белом замке. Иногда её затевала молодёжь, занимая для этого южные залы и павильоны, а иногда игра охватывала весь замок и всех его обитателей. Лимнарг мог ходить в костюме повара, а кучер в одеянии лимнарга или коннума. Кто-то надевал фаллунду абеллурга, кто-то обряжался, как дворцовый лекарь… В этот вечер каждый мог сказать кому угодно всё, что он о нём думает. Но для этого надо было узнать того, с кем бы ты хотел объясниться, дабы не попасть в неловкое положение. Тот, кто узнает скрывающегося под маской, имеет право задать ему любой вопрос, а если отвечающий солжёт, то он, согласно поверью, не доживёт до следующего цикла. И ещё узнавший может попросить узнанного о чём угодно, и тот не должен ему отказывать. Иначе его постигнет то же наказание. Костюмы и маски тщательно продумывались, и каждый старался выглядеть так, чтобы его не узнали, хотя, конечно, к условиям игры относились уже далеко не так серьёзно, как в стародавние времена. В древности эта игра была частью ритуала, и в начале каждого цикла, сразу после Затмения, костюмированное действо охватывало все поселения Валлондола.

– А почему это игра богов? – спросил однажды у деда маленький Айнагур. – Разве боги играют?

– А почему бы и нет! – засмеялся дед. – В эту игру играли самые древние боги.

– Линд и Лайна?

– Нет. Линд, Лайна, Эрин – молодые боги. Не они были первыми хозяевами Эрсы…

И дед рассказал Айнагуру легенду о старых и молодых богах, давным-давно придумавших игру, которую по сей день любили все валлоны.

Сначала была Беспредельная Тьма, двуполое божество – Танхаронн или Танхаренн. Потом оно распалось на две сущности – мужскую и женскую, Мрак и Беспредельность – Танхара и Энну. И породили они старших богов: бога времени Карна, бога льда Харранга, бога камней Маррона, небесного бога Невда, а также Эрну – богиню яркой луны. Причём вся женская сущность была потрачена на Эрну, перелилась в неё, и бог тьмы Танхаронн перестал быть двуполым божеством.

Старшие боги сотворили Эрсу, и была она сначала обителью холода и мрака. Она вся состояла из камней и льда. На юге было больше камней, на севере льда. На юге, во владениях каменного бога Маррона, попадались маленькие островки бесплодной земли, твёрдой и каменистой, а к северу простиралось ледяное царство, в котором лёд если иногда и подтаивал, то совсем чуть-чуть, и появлялись небольшие озерца, где было больше ледяного крошева, чем воды. Эту унылую, холодную обитель со всех сторон окружала тьма, которую лишь иногда немного рассеивал свет Эрны. Три брата – Невд, Харранг и Маррон – соперничали из-за красавицы Эрны. И бог тьмы, самый древний бог, которого называли и Танхар, и Танхаронн, тоже полюбил Эрну, ибо видел в ней свою утраченную половину, свою супругу-близнеца Энну. Танхаронн и Невд хозяйничали в Верхнем мире. Танхаронн, как старший, выбрал себе владения пониже, а следовательно поближе к Эрсе, потому-то она и была окружена мраком. А небесный бог Невд жил далеко и не смел проникнуть в царство тёмного бога, который стоял между ним и Эрсой. На Эрсе жили правители Среднего мира – Харранг и Маррон. Все три брата боялись Танхаронна, ибо он был их родителем. Одна лишь Эрна его не боялась, и ей был открыт доступ в любое царство – ведь её желали все мужские боги.

Сперва она досталась старшему, Танхаронну, и родила от него дочь Арну – богиню бледной луны, и сына Ханнума – бледного, как и Арна, и мрачного, как его отец, повелитель тьмы. Ханнум не пожелал подняться с матерью в Верхний мир, а в Среднем не захотел жить, потому что мечтал о собственном царстве. И стал он владыкой Нижнего (Подземного) мира. От Харранга Эрна родила дочь Лайну – богиню земных вод, от Маррона Гиллу – богиню земли, а от светлого небесного бога Невда двух близнецов – Эрина и Линда. Да так и осталась жить там, высоко, с небесным богом.

Эрин и Линд росли в Верхнем мире, радуя отца и мать своей красотой и добрым нравом, оба светловолосые, голубоглазые и очень похожие друг на друга. Эрин – бог солнца, и Линд – бог небесных вод. Бойкому, воинственному Эрину уже удалось потеснить своего грозного дядю, а вернее, деда, Танхаронна, и тот с ворчанием уступил ему часть суток. Теперь на Эрсе были день и ночь. Правда, день ещё не такой светлый, как сейчас, – Эрин ещё не набрался сил. Невду и Эрне давно надоела холодная, бесплодная Эрса. Они для того и родили Эрина и Линда, чтобы дать ей свет, тепло и влагу, украсить её растениями и населить живыми существами. Но Харранг и Маррон не желали ничего менять на Эрсе. Каждый из них втайне мечтал лишь об одном – свергнуть брата и царствовать здесь безраздельно. Эрину и Линду очень хотелось отстранить от власти старших богов, но они были ещё слишком слабы, чтобы воевать с Харрангом и Марроном. А одолеть их близнецам хотелось не столько из-за самой власти, сколько по другой причине. Эрин был влюблён в дочь Маррона Гиллу, богиню земли, а Линд – в дочь Харранга Лайну, богиню земных вод. Но не могли братья соединиться со своими возлюбленными, ибо повелитель камней и ледяной бог держали дочерей в заточении. Гилла томилась в каменном дворце на юге, а Лайна – в ледяном на севере. Сколько ни приходили юные боги к своим грозным дядьям с подарками, те и слушать не хотели ни о каком сватовстве. Знали они, к чему это может привести. Наконец Харранг, который был не добрее своего каменного брата, но отличался более живым нравом и даже время от времени любил поразвлечься, устав от назойливости Линда, предложил ему следующее: узнаешь меня во время игры, уступаю тебе своё царство на Эрсе и всё, что в нём есть. Даю слово бога.

Харранг был уверен, что Линду сроду его не узнать среди харнов, танхов и призраков. Харны – это подданные Харранга. Когда они ему не были нужны, они в виде ледяных статуй украшали его дворец. А по его приказу оживали и принимали любой облик: то прекрасного юноши, то белого пушистого зверя, то вообще какого-нибудь причудливого существа – очень милого или наоборот отвратительного, страшного. Танхи – слуги Танхаронна. Это живые тени, тоже умеющие менять своё обличье. Ну а бледная Арна обычно являлась в гости с целой свитой призраков. Игра, которую иногда затевал в своём ледяном дворце Харранг, была чем-то вроде маскарада. Только богам и демонам ни к чему выдумывать костюмы и надевать маски. Они же способны мгновенно изменять свой облик. И когда Линд явился в ледяной дворец, тоже, естественно, в другом обличье, он увидел столь причудливое сборище, где всё менялось на глазах, что сразу приуныл. Как ему узнать Харранга, если он не может даже понять, какие из украшающих дворец ледяных статуй действительно являются статуями, а какие харнами. И тут ему помог Каменный бог. Очень уж Маррону хотелось отнять царство у своего брата, чтобы править на Эрсе одному. Эрина и Линда он не боялся. Главное – отстранить от власти Харранга, который связал себя словом и, проиграв, будет вынужден отступить, а с этими двумя он справится. Они ещё молоды и недостаточно сильны. Маррон слишком поздно понял, как он просчитался. А пока он решил помочь Линду выиграть у Харранга царство. Подошёл он к нему в образе прекрасного юноши и сказал: "Есть у Харранга чудесное зеркало, которое ему подарил племянник, бог Подземного мира Ханнум. В кого бы ты ни превратился, какое бы обличье ни принял, это зеркало отражает твой истинный облик. Оно висит в одной из верхних комнат дворца, где почти никто не бывает". Надо было только заставить Харранга встать перед этим зеркалом. Линд попросил Маррона придумать что-нибудь такое, чтобы все покинули верхние покои дворца, увести всех подальше, пока он перенесёт зеркало из той потайной комнаты в большой зал. Зеркал там много, никто сразу и не заметит, что появилось ещё одно. А повесить его Линд решил напротив входа, чтобы каждый вошедший в нём отражался. Незаметно перевесив зеркало, Линд пустил среди гостей слух, что в главном зале верхнего этажа сейчас находится проникший во дворец неведомый бог. Он хочет свергнуть Харранга, ибо знает один секрет, который и поможет ему осуществить задуманное. Этот бог обладает огромным могуществом, а явился он сюда под видом гостя. Услыхав такое, все, естественно, ринулись в тот зал, и в числе первых Харранг – ему ли было не всполошиться после такого сообщения. А Линд уже был там и ждал. Он встал так, чтобы видеть отражение каждого входящего. И сразу заметил, что один безобразный харн с бесцветными глазами и трёхпалыми ручищами отражается в волшебном зеркале как Харранг. Другие этого не заметили. Зеркал вокруг было много, народу и подавно, да ещё все были так взбудоражены только что услышанным известием… Все ходили и пялились друг на друга, пытаясь угадать, кто из гостей явился сюда, чтобы свергнуть ледяного бога. А Линд подошёл к тому лже-харну, крепко схватил его за руку и, приняв свой истинный облик, сказал: "Я и есть тот неведомый бог, который вздумал отнять у Харранга царство. И я действительно знаю секрет, который поможет мне это сделать. Вернее, уже помог. Я узнал тебя, Харранг. Ты проиграл мне своё царство". Подвёл он этого «харна» к волшебному зеркалу, и все увидели Харранга. Ледяной бог затрясся от злости, но делать было нечего. Знал он, что проигравший бог теряет половину своей силы, а бог, не сдержавший слова, может вообще лишиться всей силы. У богов ведь тоже есть правила, которые нельзя нарушать. "Хорошо, – сказал Харранг. – Будь владыкой на Эрсе, маленький, глупый божок. Всё, что ты здесь видишь, твоё. Найдёшь мою дочь – бери её в жёны. А я удаляюсь". И Харранг исчез. А Линд отправился искать Лайну. Она была заточена в одном из ледяных замков, но в котором? Линд их все обошёл. И в каждом плутал по несколько дней, то и дело оказываясь на одном и том же месте, – так хитро они были построены. Иногда ему казалось, что сквозь ледяную стену он видит Лайну, или где-нибудь в дальнем зале проскальзывало в зеркале её отражение… Он мчался туда, но никого не находил. Это всё были злые шутки харнов. В каком-то из дворцов она даже вышла ему навстречу, улыбаясь и протягивая к нему руки. Обрадованный Линд уже было хотел заключить возлюбленную в объятия, но наткнулся на ледяную статую, которая тут же превратилась в безобразного хихикающего харна. К счастью, на помощь Линду пришёл его брат Эрин. И случилось чудо – ледяные замки вдруг стали таять на глазах. Солнечный бог наконец-то возмужал, и все увидели, какой великой силой он обладает. Растаяло ледяное царство, в том числе и дворец, где Харранг спрятал Лайну. Вышла она на свободу, и на Эрсе появились озёра, реки и все водяные твари.

А вскоре и Линд помог брату найти возлюбленную. Эрин знал, что красавица Гилла ещё томится в заточении. Её отец Маррон – царь бесплодия, владыка камней и бесплодных земель. Сколько ни пытались Эрна и Невд населить Эрсу живыми существами и покрыть её растениями, он у всех похищал жизнь. Всё мертвело от одного его взгляда. А Гиллу он не просто заточил в своём каменном дворце, он отнял у неё жизненную силу. И лежала она в полном забытьи. Тогда Линд, а ведь он был богом небесных вод, послал сильный-сильный дождь. Вода уже не замерзала и не превращалась в лёд, как раньше. Всё стало мокрым. Дождь шёл долго-долго, и его капли поникли в каменный дворец Маррона. Ведь даже маленькая капля воды долбит камень. Вода сильна, она носительница жизни. Упали капли дождя на Гиллу, и очнулась она от забытья. Стала звать на помощь. Линд и Эрин услышали её голос и поняли, где она. Только пришлось им долго сражаться с Марроном, прежде чем они освободили прекрасную Гиллу. Побеждённый Маррон пригрозил, что когда-нибудь отомстит племянникам за такую неблагодарность. Разве не он помог им отстранить от царства Харранга? Но стоит ли обижаться на неблагодарность тому, кто сам предал своего брата? А между тем прекрасная Гилла вышла на свободу, и всё вокруг зазеленело, покрылось цветами, выросли деревья. Боги населили Эрсу живыми существами, в том числе и людьми.

А Маррон и Харранг хоть и утратили былое могущество, всё равно остались богами. Говорят, царство Маррона где-то за горами и даже ещё дальше. Царство камней и бесплодных земель. Небольшое, но он там хозяин, и лучше туда не соваться. И сам он не выходит за его пределы, потому что боится мести своего брата Харранга. Тот ведь догадался, кто помог Линду, кто показал ему волшебное зеркало. Сам Маррон не покидает своё царство, но у него есть слуги, которых он может посылать куда угодно. Это демоны марги. По приказу своего господина они устраивают в горах обвалы и заманивают людей в пропасти. А в бесплодных каменистых землях за Саррондоном живут мангуры – страшные зубастые твари размером с хортов. У мангура когтистые лапы, гребень вдоль спины и хвоста, а кожа тверда, как камень, и почти неуязвима. А по цвету эти звери не отличаются от желтовато-серых камней, среди которых они и прячутся, подкарауливая добычу. При этом могут целыми днями сидеть совершенно неподвижно. Настоящие каменные демоны. Говорят, мангур не нападает только на того, кто может выдержать его взгляд. Но не так-то просто выдержать этот взгляд. И ещё о Марроне. Есть в Валлондоле огнедышащая гора – вулкан Кармангор, который однажды уже причинил валлонам немало горя. Согласно легенде, был у Маррона любимый слуга – гигантский мангур по имени Кармангор. Он верно служил каменному богу и помогал ему в борьбе со всякого рода противниками. Один раз даже по приказу Маррона попытался похитить у Эрны и сожрать младенца Эрина. К счастью, отец Невд вовремя подоспел и выхватил Эрина из пасти Кармангора. Но гигантский мангур успел-таки глотнуть немного огня – ведь младенец-то был солнечным богом. И стал Кармангор огнедышащим. И возомнил, что теперь он сильнее господина. Решил он свергнуть Маррона, чтобы самому править Каменным царством. Но недооценил дерзкий слуга своего хозяина. Маррон превратил непокорного в каменную гору. С тех пор Кармангор и стоит неподвижно, но огонь остался при нём. Однажды он уже изверг его из своей огромной пасти вместе с камнями и раскалённым пеплом. Теперь он спит, но когда-нибудь опять проснётся. Маррон ещё не раз отомстит людям за то, что заселили его бывшее царство.

Харранг после стычки с младшими богами ушёл в горы, на самые вершины, где всегда снега и ледники. Осенью он спускается всё ниже и ниже, покрывает льдом горные озёра, а зимой в течение целого года гостит на земле, на время и здесь устанавливая свои порядки – замораживает все водоёмы. Особенно он радуется, когда в конце зимнего года Эрин покидает Эрсу. В течение двух последних зимних хельмов на земле царят холод и мрак – совсем как в те далёкие времена, когда Харранг был почти полновластным ходяином Эрсы. С наступлением весны ледяной бог опять уходит в горы. Его подданные, харны, – коварные демоны. Они устраивают снежные лавины, вьюги, заметают снегом тропинки, сбивая путников с дороги. Они же усыпляют замерзающих, нашептывая им сладкие речи и навевая приятные сны, от которых люди просыпаются уже только в Подземном царстве Ханнума. Поэтому считают, что харны служат и Харрангу, и Ханнуму. Хургалов, хищников, обитающих в горных пещерах, тоже считают слугами Харранга. А иные говорят – Ханнума. Вообще, ледяной бог любит своего племянника и часто гостит в его Подземном царстве. Что касается бога Нижнего мира, то он, хоть и дружит со старшими богами, ничего не имеет и против молодых. Они создали людей, смертных. После смерти люди уходят под землю, к Ханнуму, пополняя число его подданных.

Бог тьмы Танхаронн, конечно, уступил Эрину часть суток, но не утратил своего былого могущества. Его слуги танхи, живые тени, считаются самыми страшными из демонов. Ещё ему подчиняются харги – хищные чёрные птицы, и тригги – мохнатые существа со светящимися в темноте глазами, не то зверушки, не то маленькие человечки… А вообще-то они, говорят, умеют изменять свой облик и часто превращаются в домашних животных. В галов, например. В Валлондоле никогда не обижают галов, и ребёнок, вздумавший подёргать этого зверька за хвост, рискует получить хорошую трёпку. Тригги очень коварны. Живут они всё больше в сельской местности, и ни одна хозяйка не ложится спать, не поставив у порога миску с молоком. Надо же как-то задабривать триггов, а то ещё начнут пугать тебя по ночам. Или откроют загон – вся скотина разбежится. А могут сделать так, что сарки нестись перестанут, а гуны молоко давать. Тригги особенно активны в периоды, когда восходит бледная Арна. Ей они тоже подчиняются. Это танхи подчиняются одному лишь Танхаронну. Самый древний бог благоволит к своим детям Арне и Ханнуму, а бог Подземного царства и богиня бледной луны очень дружны. Ханнум повелевает призраками и душами умерших. Сам он не покидает подземных пещер, но позволяет Арне выводить из преисподней своих подданных. Недаром Арна часто появляется в окружении призраков. Иногда он даже позволяет ей на время оживлять мертвецов. Ханнум живёт только в Нижнем мире, а его сестра Арна как бы связывает Нижний, Средний и Верхний миры. Не зря же её называют богиней трёх миров. Арна – покровительница колдунов. В Валлондоле знают, что её абеллурги и абельханны1 умеют вызывать души умерших и насылать порчу. Они вообще много чего умеют, но секретов своих не выдают. Огромная серебристо-белая птица ханн – тоже слуга Ханнума, но иногда слушается и Арну. Поистине, Арна – самая загадочная из богинь.

У Линда и Лайны много детей. Их называют лирнами.

Это младшие водяные божества, которые живут в озёрах, реках и прочих водоёмах, – белокожие, с прозрачными голубыми глазами и серебристыми волосами, отливающими голубизной. Лирны – вечно-юные божки обоего пола, то дети, то совсем молоденькие юноши и девушки. От браков людей и лирнов произошли владыки Линдорна. Те, которые сейчас называют себя лирнами. У них иногда рождаются дети с чудесными голубоватыми волосами. Потомки водяных богов могут подолгу находиться под водой и даже плавать подо льдом. И вообще не боятся холода. Ведь их праматерь Лайна столько времени провела в ледяном заточении. А ледяной бог им вроде бы как прапрапра…дедушка. Из всех валлонов только лирны не боятся харнов. Лирны – дети Линда и Лайны, а ещё у водяных богов есть подданные – водяные демоны вельги. Эти демоны не имеют постоянного обличья. Вельг может являться человеку в образе рыбы или килона.

У Эрина и Гиллы родилась богиня лесов Вирда, а также младшие божества, которые населяют леса, луга и рощи Валлондола. Это гильды и вирны. Гильды – юные девы, спутницы богини лесов. А вирны – божества мужского пола. Они обожают соблазнять смертных девушек, да и женщин, пока их мужья на охоте или в поле. В результате рождаются красивейшие дети. В Вириндорне до сих пор отцы с некоторым подозрением посматривают на чересчур красивых сыновей и дочерей. Впрочем, относятся к ним нормально и не предъявляют жёнам никаких претензий. В конце концов, если жена и изменила тебе, то не с кем-нибудь, а с богом. Ну а если она понравилась богу, то разве не счастливец тот, кто ею обладает?

А вообще все эти легенды в разных концах Валлондола рассказывали по-разному. Иные говорили, что это Эрин добивался Лайны, потому и растопил лёд, освободив её из заточения, и на Эрсе сразу появились озёра. А Линд был влюблён в богиню земли Гиллу. Пролившись на неё дождём, он оплодотворил её, и тогда Эрса зазеленела, покрылась цветами и деревьями. Кто-то рассказывал, что Гилла был возлюбленной и Эрина, и Линда, и что вроде бы даже братья враждовали из-за неё… Или кто-то из них проникал к ней обманом, пока другого не было дома. Ведь Линд и Эрин близнецы и очень похожи. Художники, следуя древней традиции, всегда изображали их одинаковыми прекрасными юношами с серебристо-голубыми волосами. Только у бога воды глаза были более светлые и прозрачные, а у солнечного бога ярко-голубые. Линда изображали в серебристом плаще с белым подбоем, а Эрина в голубом, но тоже с белой внутренней стороной. Ведь вода – прозрачная, серебристо-голубая стихия, а солнце – голубовато-белый огонь.

В Линдорне, где царила свобода нравов, вообще говорили, что Лайна и Гилла были возлюбленными обоих братьев, и обе сходились и с тем, и с другим, несмотря на то, что Лайна считалась законной супругой Линда, а Гилла – законной супругой Эрина. В Рундорне рассказывали, что Эрин любил Лайну больше, чем Гиллу, но соединиться с ней так и не смог. Ведь солнце – это огонь, а вода и огонь столь противоположны, что союз между ними невозможен. Словом, легенд было много.

Позже Айнагур дал всему этому вполне научное объяснение. Раньше Эрса и впрямь состояла из камня и льда, местами подтаявшего, так что на юге были озёра, то замерзающие совсем, то представляющие собой ледяную кашу. Потом Эрса изменила орбиту и приблизилась к солнцу. Стало светлее, потеплело. Лёд растаял, появились озёра и суша. Дождь уже мог беспрепятственно поливать землю, согреваемую солнцем, и зародилась жизнь. Но это научное объяснение. Для избранных и призванных править. А народ должен верить легендам. Но не всяким. Айнагур потом придумал свою легенду. И заставил людей поверить в неё. Вернее, одних поверить, а других притвориться, что поверили. Жить-то ведь всем хочется, независимо от веры. Он придумал и легенду, и игру. Великолепное действо, которое разыгрывалось снова и снова в начале каждого цикла, как когда-то игра в маски, названная игрой богов. Только его представление продолжалось в течение всего цикла, завершалось в конце зимы, а в следующем цикле начиналось опять. Вся жизнь – игра. Божественная игра, где у каждого своя, строго отведённая ему роль. Только участники этой игры порой заблуждаются, считая свою роль самой главной. Можно возомнить себя кем угодно, даже богом. Но какую бы личину ты ни надел, всегда найдётся зеркало, которое покажет всем твою истинную сущность.

Глава 9. Маски.

Поведав Айнагуру легенду о том, как возникла игра в маски, дед сказал, что раньше её проводили только в одно, чётко определённое время – в начале цикла, сразу после Великой Ночи. И это была даже не столько игра, сколько представление, конец которого символизировал победу новых богов над старыми, в результате чего царство холода и мрака однажды превратилось в прекрасный цветущий мир. Теперь в маски играют, когда хотят. Правда, говорят, человек, облечённый большой властью, должен быть осторожен в этой игре. Мало ли что у него могут попросить. А не выполнить просьбу опасно. И дед рассказал историю о рундорнском правителе Торне, которого во время игры узнал его племянник Вильд и попросил у него жезл лимнарга. Торн, человек ещё не старый и полный сил, пока не собирался передавать свою власть наследнику, да у него и сын был… Так что Торн всё обратил в шутку и остался лимнаргом. А вскоре неожиданно скончался от удара прямо в Зале Совета. Это случилось в конце осени. Лимнарг действительно не дожил до следующего цикла. А в начале зимы на охоте погиб его сын, и лимнаргом стал Вильд. Только пробыл он им совсем недолго. Его убили во время смуты. Правил он плохо, и в лимне начались беспорядки. Так что надо знать, чего просишь. По тебе ли это.

Ну, Айнагур-то пока не был правителем и никаких просьб не боялся. Он всегда охотно участвовал в игре. Но однажды он здорово пожалел, что принял в ней участие.

Это было в начале первого летнего года, вскоре после истории с Линной. Айнагур явился в замок в белом костюме харна. Маска у него была такая страшная, что на пристани он не на шутку напугал какого-то ребёнка. Айнагур делал этот костюм с Хингом – лучшим на Милде портным и детским приятелем его покойного отца. В память о друге Хинг по возможности помогал его сыну-сироте, и хотя на костюм ушло немало материи, кожи и всякой мишуры, портной сделал его совершенно бесплатно. "Тебя сроду никто не узнает, – заверил Айнагура Хинг. – Мы, конечно, не боги и не можем запросто изменять свой облик, но придумать и сшить хороший костюм – это тоже своего рода волшебство. Никто их этих потомков Линда тебя не узнает. У них же нет чудесного зеркала".

Однако Айнагур с самого начала игры заметил, что его явно узнала и преследует одна маска. Он и сам не понял, почему она его так испугала. Длинное белое одеяние, скрадывающее линии фигуры, волосы убраны под капюшон… Вообще-то волосы все старались прятать – по ним ведь тоже можно узнать. А особенно его поразила сама маска, полностью скрывающая лицо незнакомца, – узкая, белая, с еле намеченными чертами, совершенно невыразительными и застывшими, что делало её похожей на лицо мертвеца. Маска с закрытыми глазами. Конечно, там были какие-нибудь незаметные, узенькие прорези, но создавалось впечатление, что тебя преследует человек с закрытыми глазами. Жуткое мёртвое лицо. Узкое, бледное лицо мёртвого лирна.

Кто это был? Ральд? Скорее всего… А может быть, нет? Может, это был один из призраков или демонов, посылаемых Арной… Живой мертвец. По древним поверьям, Арна умеет оживлять мёртвых, и они преследуют живых, обычно своих убийц – чтобы отомстить. Айнагур пока ещё никого не убил и мог не бояться подобной мести. Он же никого не убил!… Пока… Чего она от него хочет, эта маска? В её поведении было что-то зловещее. Она упорно преследовала Айнагура, но как будто не спешила к нему подойти. Айнагур убегал. Он к тому времени уже довольно хорошо изучил замок – расположение комнат и залов, переходы, лестницы, галереи. Но маска, похоже, ориентировалась в замке ещё лучше. Куда бы он ни пришёл, в каком бы зале ни оказался, она непременно возникала перед ним, а то и ждала его, как будто знала, что именно сюда-то он и должен был прийти. Она словно всё знала заранее, каждый его шаг… А может быть, всю его жизнь? Айнагур уже взмок от беготни и страха. Он, как безумный, метался по коридорам и залам, натыкаясь на причудливо разодетые фигуры. Над ним смеялись. В узких прорезях масок загадочно мерцали глаза. Он вздрагивал, когда кто-нибудь хватал его за руку. Скорее бы всё это кончилось! Скорее бы полночь. Время, когда можно скинуть маски и весело посмеяться друг над другом. Сегодня он не будет смеяться. Скорее бы полночь… А может, убежать отсюда? Конечно! Кто его тут держит? Эта галерея ведёт к лестнице в павильон, а оттуда по переходу на площадь. Скорее, скорее… Маска ждала его в галерее. Она опять угадала его намерения. Она стояла, преградив ему путь к лестнице. Узкое бледное лицо светилось в синеватом сумраке. Она ждала. Не подходила – ждала. Чего она добивалась? Айнагур вдруг подумал о том, что если бы она хотела догнать его и прижать к стене, то давно бы уже это сделала. Она добивалась совсем другого. Она как бы спрашивала: "Может быть, ты хочешь мне что-нибудь сказать? Что-нибудь такое, чего не скажешь в обычной обстановке… Ты же знаешь, в этот вечер можно говорить друг другу всё…" Она явно вызывала его на откровенность. Но игра богов требует предельной честности. И каждое изречённое слово обретает силу. Он боялся. Эта маска что-то знала о нём. Может быть, даже то, чего не знал он сам… Айнагур повернулся и кинулся обратно в зал, вспугнув по дороге уединившуюся от всех парочку, – робкие поклонники всегда с нетерпением ждали этой игры, чтобы, укрывшись под маской, сделать, наконец, признание… Айнагур бежал навстречу свету и пёстрым движущимся фигурам. Трус, трус! – стучало сердце…